Там, где горят Стожары

Глава первая

— Какие ещё «негаразды»? О чем вы?!

Вопрос прозвучал довольно резко. Но, черт возьми, после бессонной ночи в поезде, восьмичасовой тряски в «комфортабельном» автобусе, томительном ожидания рейсовой маршрутки на забытой всеми богами заправке, — Ольга устала смертельно, а новоявленная знакомая, по совместительству ближайшая соседка, теткина троюродная кума и местный авторитет порядком утомила ещё…две чашки чая назад.

Горького и вонючего, отдающего плесенью травяного чая из гнутой жестяной банки, найденной докучливой соседкой в дальнем пыльном углу буфета среди мусорного вида пакетиков, смятых коробочек, разномастных стаканов и прочей кухонной утвари.

Ильинишна — так звали говорливую бабульку, не чинясь, по-хозяйски запарила сомнительного вида траву кипятком из (о, чудо!) пусть и старенького, но рабочего электрочайника, выставила на стол принесенную миску с блинами. И принялась деловито «вводить обьявившуюся хозяйку в курс дела», попутно пытаясь выведать подробности личной жизни, работы, материального положения, планов на будущее и перенесенных детских болезней до кучи.

Ольга поначалу внимательно слушала, вежливо улыбалась, сдержанно отвечала на бесчисленные вопросы, с аппетитом уплетая неожиданное угощение. Блинчики оказались донельзя вкусными — ещё горячие, начиненные яблоками и сладким творогом, поджаренные на ароматном деревенском масле. Это в дороге она перебивалась крепким кофе, шоколадными батончиками и парой бутербродов из магазина на той убогой заправке, теперь же голод дал о себе знать.

— …так я ж тебе втолковываю! Или не чуешь?! — Ильинична сердито нахмурилась, возмутившись грубостью городской непутевой девицы. — Место это, ну, хата твоя, долгенько пустовала. Понимаешь? Пу-сто-ва-ла! — многозначительно подняла палец бабка. — Негаразды всякие могут приключиться. Но ты не боись, Оленька. Коли чего — помни, тетка Соломия за каким-то лихом тебе ее перед смертью отписала. Тебе! По всем правилам завещание справила. Уразумела? — Ольга кивнула. — От и добренько! Хозяйнуй. А як хто спросит чего — посылай… эээ…куда подальше!

— Кто спросит? — слащавое «Оленька» бесило неимоверно. Она с трудом сдержалась, чтобы не стукнуть по столу кулаком.

— Мало ли кто… — бабка хмыкнула, окинула Ольгу

оценивающим взглядом, разом растеряв все напускное добродушие. Во взгляде явственно скользнула насмешка.

Обидная такая насмешка.

Колючая.

Словно ледяной водой в лицо плеснули, давая понять: мнения о ней, городской чужачке, невысокого, и даже память о покойной тётке не поможет. Скорее наоборот.

Ну и хрен с вами.

Ольга закусила губу, поднялась из-за стола, недвусмысленно давая понять, что чаепитие и обмен любезностями закончен.

Пора и честь знать.

Вечереет уже.

А она…она с дороги нервная.

Ильинишна подчеркнуто медленно поднялась с колченогого облезлого табурета, зачем-то откинула занавеску и выглянула во двор, многозначительно цокнула языком и скорбно покачала головой. Тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Ни дать ни взять — актриса на сцене. Трагикомедия, блин.

Ольга терпеливо ждала, с трудом подавив желание вытолкать назойливую старуху силой. Вот просто схватить за шиворот, выволочь на улицу и поддать пинком под тощий зад.

А та, словно подслушав мысли собеседницы, довольно улыбнулась, мигом сделавшись похожей на хитрую сытую кошку.

Дряхлую и облезлую, как и все вокруг.

Вот же…

— Ну, девонька, надобранич. Обживайся, — пауза. — Коли чего, моя хата знаешь где. Миску я пока оставлю. Завтра заберу. А то сонечко уже садится. Нечего после заката с пустым посудом по улицам тыняться. Налистники мои доешь. Соломию помяни. Я ее, дуру старую, дюже поважала, кто б чего не трындел. Ты их не слушай. Отак… Та не провожай меня, сама дорогу знаю.

Заскрипела, затворяясь, дверь. Ильинична прошкандыбала через заросший сорной травой двор, ненадолго остановилась около калитки, обернувшись, глянула на давно не мытое окно кухни, снова покачала головой.

Показалось, или старая кошелка что-то буркнула? Такое…нелицеприятное.

Ну и хрен с ней.

Пусть катится к чертям собачьим.

Ольга отошла от окна, глянула на стол, схватила заварник и выплеснула тошнотворную жидкость в ржавую грязную раковину. Чуть было не швырнула туда и заварник, но вовремя опомнилась — не хватало еще выгребать осколки.

Осмотреть все комнаты с дороги Ольга не успела, но ей вполне хватило кухни и теткиной спальни, чтобы понять — уборка предстоит основательная.

Сырость и пятна плесени на выцветших обоях, облупившаяся краска на оконных рамах, засохшая грязь на линолеуме, мохнатые клочья паутины в темных углах…

И запах…

Запах заброшенного, забытого, никому не нужного жилья.

Он шибанул в нос, едва только горемычная наследница переступила порог. Окутал душным сухим облаком, осел пыльными разводами на потной шее и руках. В горле запершило, потекли слезы. Хорошо, в рюкзаке завалялись одноразовые салфетки. Она извела целую пачку, пытаясь избавиться от текущих ручьем соплей.

Аллергии только не хватало!

От горячего травяного пойла, которое сердобольная Ильинична подсунула «несчастной деточке», полегчало. Перестало свербеть в носу, успокоился кашель. Бабка, самодовольно ухмыляясь, подливала в пузатую чашку сомнительный напиток и приговаривала, жалостливо качая головой, дескать, а ты что думала?! После похорон двери закрыли на ключ. И все! Никто сюда не совался, дураков не нашлось…

Ольга провела пальцами по столешнице, брезгливо отдернула руку от налипшей грязи. Задумчиво огляделась.

Со смерти тетки прошло не больше полугода. Сейчас — конец августа, а умерла она в начале весны. Времени всего ничего. Почему же в некогда уютной и гостеприимной хате все пришло в упадок? Тетка Соломия умерла внезапно, во сне. И до последнего дня, по словам все той же говорливой Ильиничны, «носилась, наче скаженна»!

Глава вторая

Тополиный пух кружит вихрями метели. Облачками оседает на горячую, выжаренную полуденным солнцем землю. Путается в растрепанных кудряшках, щекочет веснушчатый нос, взлетает озорной стайкой снежинок от грозного:

— Ффффуууух!!

Загорелые ладошки, липкие от клубники, дурашливо шлепают по запорошенной летней вьюгой дорожке.

— Ффффуууух!

Смех, как россыпь голубых васильков в венке…

Как стайка шустрых ласточек в бездонной вышине неба.

— Олька, бежим на ставок купаться! — знакомый голос звенит надтреснутым колокольчиком.

Она радостно подскакивает и несётся к воротам, за которыми…

Сильный толчок в грудь…

Чёрное удушливое марево…

Темнота…

*******

Ольга судорожно вздохнула, прижала руку к груди, закашлялась и открыла глаза. Как же она умудрилась отключиться прямо на ступеньках?! Хорошо ещё, не свалилась во сне. Ребра болели так, будто, и правда, кто-то пнул или ударил кулаком. Шея затекла от неудобной позы. Ступни замёрзли от выпавшей росы. Голые ноги покрылись гусиной кожей.

Ольга растерла ладонями лицо, окончательно приходя в себя. Огляделась по сторонам, пытаясь понять, сколько же она проспала. Пару часов, не иначе!

Ласковая прохлада сумерек сменилась ночной сыростью. Солнце давно село.

Небо, густо-лиловое на закате, с восточного края отливало угольной чернотой. Звёздные россыпи золотой пылью…

Забыв о холоде, Ольга невольно залюбовалась великолепием летней ночи. В городе звезд почти не видно, да и кому они там нужны по большому счету. Ей-то уж точно было не до любования небесными красотами, в последнее время особенно. А тут…

В памяти всплывали полузабытые названия — Стожары, Волопас, Косари, Хрест. Во-он там могучие волы тянут груженый мешками Чумацкий Воз, и драгоценная соль сыплется под копыта, выбеливает поземкой Шлях…

Господи, красота-то какая!

Надо будет как-нибудь заполночь одеться потеплее, захватить плед, чашку кофе, устроится на завалинке за воротами и…

Обязательно, только сначала лампочку вкрутить над порогом и парочку фонарей во дворе воткнуть!

А то темень вокруг кромешная, хоть глаз выколи! Дома неподалеку и днем-то выглядели не слишком презентабельно, а ночью и вовсе казались мрачными чудовищами без единого проблеска света. Что там твердила Ильинична:

— Ты, девонька, с этого краю села одна-одинешенька. Ближайшие соседи через три двора. Ежели чего…

Да уж…

Село…

Улица на три десятка домов. И дом тетки Соломии на этой улице последний. Большое село на том берегу речки Ветлянки. А это так — выселок…

…Ольга отчаянно зевнула и поерзала ногами по траве, выискивая сброшенные кроссовки. Кроссовок не было.

Ни справа, ни слева!

Нигде!

Вот же черт! Она точно помнила, как разулась, сидя на крыльце.

Надо все-таки вставать и включить свет на кухне. Держась рукой за стену, она неуклюже поднялась и, осторожно переступая, босая двинулась наверх.

Шаг, второй... пятый, шестой…восьмой!

Вроде бы здесь было три ступеньки, или… четыре?

— Да уж, подруга, — заговорила сама с собой, — ты или стареешь, или тупеешь! Ай!

Она дернулась, вскрикнув от внезапной боли. Левую пятку словно обожгло огнем, из глаз брызнули слезы. Что-то глубоко вонзилось в ступню!

Схватившись за дверной косяк, Ольга наклонилась, свободной рукой нащупывая рану. Намокшие от крови пальцы скользнули по острому краю…стекла?! Стиснув зубы и шипя от боли, она резко выдернула осколок, и тяжело дыша, ввалилась в дом. Сердце колотилось невпопад. Спина вспотела.

Пытаясь нашарить в потёмках выключатель, Ольга наткнулась на что-то мягкое и пыльное. Чуть не заорала с перепугу, но, вспомнив, что на крючке около входа висела шуба, ухватилась и повисла на ней. От облезлого меха несло псиной и плесенью. Переведя дыхание и держась за вонючую одежду, с трудом, но удалось дотянуться до спинки стула и, морщась от боли, стараясь не наступать на порезанную ступню, на кончиках пальцев сделать пару шагов.

И, наконец, сесть, а точнее рухнуть на шаткий кухонный стул. Закрыть глаза и облегченно выдохнуть.

Все!

Теперь осталось найти на столешнице мобильник. Разряженная в ноль батарея мигала на экране алым. Фонарик вспыхнул на несколько секунд, после чего телефон, виновато пикнув, вырубился.

Ольге хватило — она подскочила, нечаянно наступив на больную ногу, ойкнула, но все-таки смогла зажечь свет, разглядев висящий на честном слове выключатель, по бокам которого торчали оголенные провода.

Не дай господь сунуться туда вслепую!

Холодный электрический свет залил неприветливую теткину кухню, после ночной темноты полоснул по глазам не хуже осколка.

Проморгавшись, Ольга недоуменно осмотрела «поле битвы»: дорожка кровавых пятен от порога до стола выглядела жутковато, кровь отпечаталась и на дверном косяке, и на стене — надо ж было ещё и пальцы поцарапать. В кровь была испачкана и облезлая каракулевая шуба.

Вот же гадство! Не хватало заразу какую подцепить! Детская нелепая обида поднялась внутри темной волной гнева.

— Что же ты меня так неласково встречаешь?! Не рад новой хозяйке, да?! — Ольга сорвалась на крик. — Думаешь, я рада? Думаешь, мечтала в такую глушь забраться?! У меня, между прочим, квартира в городе. Трехкомнатная, с панорамным окном на всю стену. На 12 этаже. А не вот это убожество! Что молчишь?!

В стену полетела кружка, затем гнутые чайные ложечки, пустая деревянная солонка и… бутылку с минералкой Ольга швырять передумала, вместо этого открутила крышку и сделала большой глоток Миргородской, закашлялась, и, чуть успокоившись, просипела в потолок:

— Ещё раз такое устроишь! Я…я…уеду. Насовсем. Останешься один куковать. Пока не рухнешь. Понял?!

Глава третья

— Ну, открыта, так и что?

— Как что! Я ж тебе говорила, ты чем слушала?!

— Та ну тебя! Глупости все это! Зачем только притащились сюда? Пошли домой. Я есть хочу.

— И ничего не глупости, скоро 9 утра. Все давно повставали, позавтракали и на работу ушли. А тут — тишина. И — форточка открыта!

— Ты, Анька — дура. Меньше слушай бабу Машу. Тетка с дороги спит. Я на каникулах вообще могу до самого обеда в кровати валяться.

— То ты. А тут — форточка.

Ольга с трудом разлепила глаза, приподняла голову, прислушиваясь к громкому шепоту за окном. Застонала и упала на подобие подушки, натянула на голову плед, прячась от ярких солнечных лучей. Отчаянно зевнула и…проснулась. Потянулась за телефоном, проверяя время. 8:20. Вот же принесло кого-то в такую рань. И, судя по голосам, — неугомонная местная детвора!

Между тем голоса смолкли, послышалась веселая возня, сдерживаемое хихиканье, затем шлепок, и…

— От сейчас я тебе!

— А я тебе! Будешь знать!

Ольга откинула с лица плед и, кряхтя, как старая бабка, села на кровати. Грозный окрик заставил спорщиц на время утихнуть.

— Эй! Вы там кто? Чем вам моя форточка не угодила?

Напряженная тишина и громкий восторженный шепот:

— Я же говорила, что спит, а ты — сдохла, сдохла!

— Я не сдохла! — возмутилась Ольга. — И не собираюсь в ближайшие сто лет!

Она облокотилась на подоконник и выглянула во двор.

Девчонки, а то, что за кустами притаились именно девчонки, сомнений не осталось, захихикали и дружно вылезли из-за раскидистого колючего шиповника. Точнее выползли. На четвереньках. Поднялись, отряхиваясь от налипшей на коленки земли, и с любопытством уставились в окно.

Ольга злорадно хмыкнула. Она ранних гостий видела преотлично, а вот разглядеть с улицы ее заспанную, опухшую физиономию было никак.

И от немытых окон иногда бывает польза!

Старшая девочка вытянулась на носочках, пытаясь рассмотреть, кто же это «не сдох» и разочарованно скривила губы.

Было ей навскидку лет 11-12. Тоненькая, загорелая до черноты, с выбеленными солнцем льняными волосами, завязанными на затылке в практичный хвостик, серыми глазищами в опушке золотистых ресниц, облупившимся носом и роскошной ссадиной на лбу.

Ее спутница, круглолицая и кареглазая девчушка с каштановыми кудряшками до плеч, выглядела на год-два младше.

— А… вы …там как?! — подозрительно прищурившись, спросила она, толкая подругу локтем в бок.

— Нормально, — важно протянула Ольга, забавляясь ситуацией.

Девочки растерянно переглянулись.

— Точно нормально? — недоверчиво уточнила белобрысая, шагнула к окну и попыталась подтянуться на руках, заглянуть внутрь.

— Ну…не совсем! Вот сейчас выйду и уши вам надеру, чтобы знали, как честных людей будить с утра пораньше, — пригрозила Ольга, сдерживая смех. Она накинула на плечи плед, сунула ноги в шлепки.

— Так мы же…это… ну… того. Переживаем! — уверенно заявила кареглазая. — Думали, что вы померли ночью! В проклятой хате. Так баба Маша говорит! О-ой! — взвизгнула девочка.

Хмурая заспанная хозяйка с нечесаными волосами, замотанная в зеленое покрывало, видимо, произвела неизгладимое впечатление на ранимые детские души.

Или не произвела…

Вон, пялятся на нее без всякого уважения.

— Вы мои кроссовки не видели? Они где-то там, в траве валяются. Найдете…эээ — прощу великодушно!

— Велико…чего? — недоверчиво переспросила старшая, и переглянулась с подругой. Я же тебе говорила, читалось в ее взгляде.

— …душно, — буркнула Ольга, плотнее кутаясь в плед. Утренняя свежесть бодрила, прогоняя остатки сна.

— Не видели, — ответила кареглазая и скептически скривилась. — А это у вас чего такое длинное болтается?

Размотавшийся бинт жалкой тряпкой тянулся за ногой. Пришлось наклониться, смотать эдакую красоту в комок и кинуть за дверь. Мусором больше — мусором меньше.

— А говорит — нормально, — авторитетно заметила младшая и многозначительно поджала губы.

— Говорят, в селе люди проще и доброжелательнее, — жалкая попытка призвать к сочувствию с треском провалилась.

— Брешут!!! — в один голос заявили пакостницы и, дружно расхохотавшись, разом растеряли всю напускную важность. Девчонки крутанулись и, выскочив за калитку, помчались по улице прочь от «проклятого» дома и его непутевой обитательницы.

****

Ольга озадачено глядела вслед разбитной парочке. С одной стороны бесцеремонное вторжение с утра пораньше и насмешки бестолковых девиц возмутили. С другой — возмущение было каким-то… блеклым, что ли, без огонька.

Зато сонливость как рукой сняло.

Лицо помимо воли расплывалось от такого знакомства. Восторженные глазищи младшей и ехидная ухмылка старшей, обгоревшие на солнце детские носы и коленки, замазанные по старинке зелёнкой!

Надо же! Зелёнка! А ещё ставни на окнах, задиристый крик петуха, далёкое мычание коровы, гуси на речной заводи, и, замеченный вчера из окна автобуса, настоящий колодезный журавель, — все это дополняло невообразимую для жителя мегаполиса картину сельской глубинки.

Как же она, Ольга, решилась поехать в эдакую глухомань!? И ведь никто не поддержал — ни друзья, хотя, какие это друзья, если считали ее жалобы блажью зажравшейся бабы, ни родная мать, которая вместо совета и помощи в очередной раз цитировала писание.

С любовью и заботой цитировала.

Ага. Кто б сомневался!

Мама и раньше была не в меру религиозной, но в последние годы, найдя какую-то особенно истинную церковь, подозревала дочь во всех смертных грехах. А тут — развод! И с кем?! С таким замечательным, чутким, заботливым, достойным человеком! Который, в отличие от беспутной дочери, всегда с уважением и глубоким интересом относился…

Да пошли они все!

У нее — ставни!

И колодец!

И…

Стоя на крыльце заброшенного дома, глядя вслед умчавшимся девчонкам, Ольга неожиданно для самой себя улыбалась. Легко и свободно.

Глава четвертая

— Те-етя О-оля-я! Те-етя-я! О-оля-я!

Стайка воробьев испуганно вспорхнула с яблони. Где-то залаяла собака.

— Те-етя!!! О-оляя!!!

Ольга выскочила из дома с зубной щеткой в руке и полотенцем на шее. Сбежала со ступенек и…облегченно выдохнула.

За забором торчали уже знакомые физиономии неугомонных подружек.

— Что случилось, чего вы так орете?! — она вытерла мокрое после умывания лицо.

— А мы думали, вы того… — весело заявила старшая девочка и неопределенно махнула рукой. — Ну…

— Сдохли, — выпалила младшая и захихикала, но увидев, что хозяйка нахмурилась, зажала рот ладошкой.

— Мы за вами. Собирайтесь! — уверенно заявила белобрысая. Анька, кажется.

— Чего?! — недоуменно переспросила Ольга. Искреннее возмущение сменилось любопытством. — Куда это?

— Нас мама послала, — деловито продолжила девочка. — Она, сказала, что вы тут с голоду сдохнете, а у нас на завтрак оладики, и каша гречневая, и молоко, и салат.

— Ага! Тетя Ира как услышала, кто приехал, обрадовалась, прям как дура, и погнала нас за вами, — кареглазая ловко увернулась от подзатыльника подруги.

— Ещё раз маму дурой назовешь…

Ольга задумалась. Первое утро на новом месте представлялось ей несколько иным — тоскливым и одиноким, полным грустных мыслей и печальных воспоминаний.

Мысли, конечно, были, но большей частью сумбурные и бестолковые. Например, стоит ли рискнуть и включить холодильник, или все-таки дождаться электрика? Только где его найти, этого самого электрика…

А ещё — есть ли в этой глуши такси и супермаркеты, чтобы закупить необходимые продукты. Мед и фрукты, конечно, полезны для здоровья, но хотелось чего-то более существенного. А ещё нужно съездить к нотариусу, оформить…

— Нуу?! Пошли! — младшая оперлась о забор и подпрыгнула от нетерпения.

Ольга растерянно провела ладонью по волосам.

А почему бы и не пойти? Психолог советовал заводить новые знакомства, расширить круг общения. Вот и будем…заводить и расширять.

Для пущей убедительности она грозно сдвинула брови и ткнула зубной щеткой в сторону девчонок. Те любопытно притихли.

— Только с одним условием! Ещё раз скажете, что я сдохла, будете сорняки дергать и…забор красить!

Девочки переглянулись, и старшая заявила, растягивая слова:

— Н-е-е. Сорняки сами дергайте. Мы лучше это…пол там помыть, пыль вытереть.

— В доме, короче, потусить хотим, — честно призналась младшая.

— Дура! — зашипела белобрысая и пнула подругу локтем в бок.

— Сама такая! — не сплоховала та и показала язык.

Старшая вознамерилась ответить, но сдержалась, решив, что поругаться с малявкой она всегда успеет, а сейчас важнее не спугнуть необычную тётку.

— Вот что, красавицы, сейчас я переоденусь, а вы пока поищите во дворе мои кроссовки. Я их в темноте потеряла. Только осторожно, в траве могут быть битые стекла. Я вечером …— Ольга запнулась на полуслове и побледнела.

Девчонки, радостно взвизгнув, забежали во двор и кинулись шарить в густых зарослях. Они и не заметили, как одной рукой держась за забор, хозяйка подняла ногу и с удивлением рассматривала босую ступню, на которой от вчерашнего пореза не осталось даже царапины.

****

Шорты и футболка катастрофически нуждались в стирке.

Парочка длинных нарядных платьев и легкомысленный сарафан с ярким цветочным принтом для первого визита к соседке явно не подходили. Летний брючный костюм казался совершенно неуместным в сельской глуши, как и синяя офисная юбка вкупе с шелковой блузой…

Вывалив на кровать содержимое дорожной сумки, Ольга растерянно перебирала скудный гардероб, собранный впопыхах за час до отправления поезда, и сокрушенно вздыхала. Господи помилуй, ну зачем ей пять упаковок капроновых колготок, зелёный пиджак, или жилетка из натурального меха?! Лисьего, кажется!

На завалинке кофе пить?

Хорошо, ума хватило сунуть куртку-ветровку, теплые джинсы, пару футболок и новый спортивный костюм, специально купленный для утренних пробежек.

Так и не начавшихся, кстати, пробежек.

Ну и ладно.

Зато сейчас темно-бордовые штаны с белыми лампасами оказались как нельзя кстати.

Откопав в ворохе вещей расческу, Ольга попыталась привести в порядок спутавшиеся после сна волосы, подошла к зеркалу и… обомлела. Под глазами красовались темные круги, щеки ввалились, кожа стала землисто-серой. А в каштановых прядях посверкивала седина.

Что за черт?!

Чего греха таить, седые волосы у нее появились давно, уже лет пять приходилось регулярно закрашивать корни.

Но свое отражение она видела последний раз в купе поезда. Никакой седины и в помине не было!

Ольга недоверчиво коснулась лица, провела кончиками пальцев по щеке.

В зеркале отразилась кисть — худая, дряблая, с темными пигментными пятнами. Да и само лицо неуловимо менялось, кожа истончалась, серела, волосы из темно-каштановых превращались в клочковатую белесую паклю.

Ольга вскрикнула и отшатнулась.

— Что за фигня? — пробормотала она, крепко зажмурилась, помотала головой и взглянула снова. Наваждение пропало. Из темной глубины смотрела собственная помятая физиономия, слегка обалдевшая, без макияжа, но вполне привычная.

— Тетя Оля, — таинственный шепот заставил вздрогнуть и оглянуться.

В дверь спальни заглядывала курносая мордашка младшей девочки.

— Тетя Оля, — повторила малявка, — а вы скоро?! Мы уже весь двор обыскали. Ничего не нашли, — она несмело шагнула в комнату. — Ух ты! А это волшебное зеркало, да?! А можно, я в него посмотрю?

Ольга покосилась на зеркало — самое обычное, овальное. Такие часто вешают на внутренней створке шкафа, да и сам шкаф вот, рядом. Допотопный трехстворчатый монстр со следами когтей на дверцах. Не иначе у тетки…бабушки… жила здоровенная наглая кошара размером с теленка.

Ольга обернулась к притихшей девочке.

— Тебя как зовут, чудо кареглазое?

Глава пятая

Небольшая летняя кухня была заставлена хозяйственной утварью — разномастными стеклянными банками, железными мисками и кастрюлями, пластиковыми тазиками и ящиками, доверху наполненными помидорами и сладким болгарским перцем.

В дальнем углу, опасаясь сезонного нашествия томатов, испуганно притаилась стиральная машинка. Яркая цветастая шторка отделяла крохотный спальный закуток. На стене напротив газовой плиты висел огромный плазменный телевизор. На тумбочке красовался аквариум. Парочка пучеглазых рыбок неподвижно висела среди водорослей, едва заметно шевеля золотистыми плавниками.

Ольгу усадили на диванчик. В считанные мгновения на столе перед ней появилась рассыпчатая гречневая каша с растопленным маслом, домашние котлеты, густая сметана, и овощной салат, присыпанный ароматной зеленью.

— Ешь! — хозяйка устроилась напротив и подвинула к себе тарелку с помидорами. — Я с девчонками уже завтракала, но ты понимаешь, у меня аппетит сейчас за двоих. И есть постоянно хочется.

Ольга улыбнулась и облегченно выдохнула, сбрасывая напряжение. Первая неловкость от неожиданного приглашения незаметно испарилась. А радость от встречи на лице Ирки была до того искренней, что последние сомнения в правильности оного визита улетучились.

«Обрастайте на новом месте полезными связями, не чурайтесь общения с людьми, заводите друзей, да просто приятельствуйте!» — вспомнился совет психолога, показавшийся на тот момент совершенно диким и невыполнимым.

А вот…поди ж ты…

Обзавелась.

И знакомствами, и связями.

Причем, полезными…

Сдохнуть с голоду теперь уж точно не получится!

Тьфу ты! Вот же прицепились дурацкое словечко! Ольга зажала ладонью рот, чтобы сдержать нервный смешок и тут же ойкнула — в ногу ткнулся мокрый собачий нос. Шурка виновато выглянула из-под стола, выпрашивая угощение, но, смекнув, что ее никто не гонит, запрыгнула на диванчик и сунула морду к тарелкам. Ольга осторожно погладила рыжую нахалку и протянула ей кусочек хлеба.

— Имей в виду, — хмыкнула хозяйка, — мои девчонки по всему селу цуценят пристраивают. Увидят, что ты не плюешься от одного их вида — мигом притащат!

В распахнутую дверь заглянула Анька. Не иначе, подслушивала.

— А у тетки Зойки Бздюшка на днях родить должна. Тетка Зойка щенят топит! Зараза! Но мы уговорили одного оставить. Поклялись забрать!

— Как топит? — не поняла Ольга. — Зачем? Они ведь живые!

Анька закатила глаза, поражаясь наивности городской тетки.

— Вот-вот, живые! Но если вы себе заберёте, то она всех оставит.

Ольга с ужасом представила весь помет незнакомой…эээ… Бздюшки?

— Н-нет. Не надо всех. Одного, пожалуй, можно. Если не сильно большой будет. Но щенку подрасти нужно, правильно? Выходит — не раньше конца сентября? — уточнила с надеждой.

— Ну да. Не раньше, — разочарованно протянула Анюта, разумно предполагая, что за месяц малознакомая тетка сто раз передумает и забудет о своем обещании.

— Анька, не парься! Мы Зойке сбрешем, что тёть Оля всех заберёт, а потом на базаре пристроим, — донёсся громкий шепот, и в дверь просунулась Даринка. — Тёть Ир, можно, мы купаться? Сема с Яриком идут, и Леська, и Назар. Бабушка не отпускает. Хочет нас на огороде экс-плу-ати-ровать!

— Купаться — можно! Но с бабушкой сами договаривайтесь!

****

Ирина (сдурела, что ли, какая ещё Ирина — Ирка и на ты) родилась и выросла в выселке. После школы, как и большинство одноклассников, укатила в город в поисках счастья и больших перспектив.

Закончила медучилище и, удивив саму себя, поступила в медицинский университет.

Перспективы худо-бедно наклевывались, судьба же упрямо обходила стороной. Нет, кавалеров у бойкой сельской красавицы было в избытке, но никто из них так и не смог завоевать девичье сердце.

Долгожданное счастье подкараулило ее поздним вечером в темном переулке с…букетом роз наперевес. От «счастья» основательно несло перегаром и «каким-то жутко вонючим парфюмом», с мечтательной улыбкой вспоминала Ирка.

Левко, он же Лёвушка, он же Лев Данилович — тихоня-очкарик, давно и безнадежно влюбленный в невысокую голубоглазую блондинку, решился-таки признаться ей в чувствах и позвать замуж!

Ну как позвать…

По совету приятелей, вылакав для храбрости бутылку коньяка, Лёвушка прижал девушку к забору и заплетающимся языком выдал ультиматум: или она выходит за него, или…

Что «или», Ирка так и не узнала. Пьяный в доску Ромео жалостливо всхлипнул, уронил голову на плечо возлюбленной и… захрапел. С трудом уложив незадачливого поклонника под куст цветущего жасмина (романтика, блин) и подобрав изрядно потрепанный розовый букет, девушка призадумалась…Если принципиальный трезвенник Левко ради нее накачался ненавистным пойлом, может и вправду — судьба?!

И — понеслось…

— Я ж здоровая была, как лошадь. Забеременела с первого раза, прикинь. А когда Анька родилась — ну какая с дитем учеба! Универ я бросила. В городе пару лет помыкались на съёмных квартирах, и решили вернуться сюда. Купили в районе двушку. Левчик мой баранку крутит по всей стране, а я в поликлинике бумажки перебираю и в окошко на людей гавкаю. Теперь вот на старости лет решились на второго. Мои мальчика хотят, а мне все равно. Лишь бы здоровенький.

Ирина, откинув занавеску, выглянула в окно и прислушалась. С улицы доносились звонкие детские голоса, ворчание «святой женщины» бабы Маши и радостный собачий перелай.

Будущая мамочка насмешливо скривилась и махнула рукой. Мол, сами пусть разбираются…

— Я сейчас неадекватная, чуть что — реву или психую. Тебя вот только увидела — и в слезы. Словно в детство нырнула. Ты же…ну, изменилась, конечно…но …не так чтобы сильно. Те же глаза, улыбка, волосы, даже взгляд. Или мне все кажется? Я же говорю — гормоны в башку лупят…

Ольга грустно улыбнулась, вспоминая свою неудачную беременность. Она, помнится, тоже чуть что — ревела по любому поводу…

Глава шестая

Поначалу ехали молча.

Ирка, крепко вцепившись в руль, что-то напряженно обдумывала. Хмурилась и нервно кусала губы. Подозрительно косилась в зеркало дальнего вида. Наконец, убедившись, что никаких странных личностей там не появляется, немного успокоилась.

Проселочная дорога бежала вдоль Ветлянки. В открытое окно пахнуло речной свежестью, послышался заливистый смех, радостные визги и плеск воды. Небольшой песчаный пляжик, на котором резвилась местная детвора, показался за поворотом.

— Пока ещё вода теплая, нужно сходить искупаться. Ты как? — Ирка быстро глянула на притихшую спутницу.

Та пожала плечами и улыбнулась.

— Давай. Только я плавать не умею.

— Тут уметь нечего. Возле берега отмель, воробью по колено. Мои девчонки почти каждый день с друзьями плещутся. А я всего раза три за лето выбралась. Осень на носу, надо наверстывать! Пошли завтра!

— Пошли…

Автомобиль наконец-то свернул с грунтовки на нормальную трассу. Частые колдобины сменились ровным асфальтом. Запах воды — пьянящими ароматами летнего разнотравья; редкие хвойники — простором бескрайних полей.

Небо чистое, без единого облачка…

Небо со всех сторон…

Казалось, машина не едет — летит, стелется над степью, несется, не касаясь колесами земли.

Ольга опустила стекло и блаженно зажмурилась, подставив лицо теплым лучам полуденного солнца.

Ирка разжала пальцы и расслабленно откинулась на спинку сиденья.

— Все. На нормальную трассу выехали. Красота вокруг, правда?! Смотришь — и жить хочется! За это я нашу дыру и люблю! Сестра моя, ну, Даринкина мама, уехала, а я вот не могу. Не поверишь — даже пару недель на море не выдерживаю, а прошлым летом мы к Левкиному брату выбрались, они с женой и детьми в Европе живут. И что?!

— Что?

— Дней через пять меня колбасить начало — домой хочу, и все! Дура я, правда? Дай воды глотнуть.

Ольга протянула подруге бутылку минералки.

— Теперь вот точно надолго заякорилась, — напившись, хохотнула

Ирина и похлопала себя по совсем незаметному под свободной льняной рубашкой животику.

— А моя мать утверждает, что это забытое богом место, — Ольга допила оставшуюся воду, задумчиво покрутила пустую бутылку и добавила преувеличено благостным голосом, явно копируя чужие интонации, — там, где не сияет свет истины, человеческие сердца полнятся тьмой невежества и греха!

Ирина удивлённо приподняла брови и уважительно хмыкнула:

— О как! А ты, выходит…

— А я — отмытая свинья, которая вернулась валяться в грязи!

******

Парочка центральных улиц, застроенных типовыми пятиэтажками, и разлапистый частный сектор.

Вездесущие рекламные щиты и незатейливые вывески многочисленных магазинчиков и кафе.

Крошечный, по столичным меркам, городок утопал в зелени. Высокие кряжистые клёны и раскидистые липы, стройные серебристые тополя и роскошные плакучие ивы дарили прохладу и надежно защищали пешеходов от палящего солнца.

Фонарные столбы, оплетенные хмелем и диким виноградом, пестрые островки петуний и яркие шары хризантем, строгие мальвы и гладиолусы, статные георгины… казалось, местные жители изо всех сил пыжились, лишь бы перещеголять друг друга, украшая не только собственные палисадники, но и ничейные островки свободной от асфальта земли.

— Так ведь село, даром, что городом называется! — иронично усмехнулась Ирка, наблюдая за реакцией подруги. — А вообще все, что нужно для жизни, у нас имеется. Вот смотри: районная больница — одна штука, неплохая, кстати, больница! Несколько банков, четыре супермаркета, три школы, два детских садика. Ещё музыкалка и художка есть, спортзал, кружки всякие для детей. Анька моя на скрипку ходит. Мечтает играть на мировой сцене…

Ольга с интересом разглядывала спешащих по делам прохожих, любовалась бесчисленными цветочными клумбами, тщетно пыталась запомнить расположение нужных ей магазинов.

Она в который раз ощутила, что реальность гораздо шире и бесконечно разнообразнее того привычного тесного мирка, из которого она вырвалась. Это пугало и восхищало одновременно.

— А я во-о-н там живу, — кивнула Ирка в сторону многоэтажки. — Тебе же к Марку Семеновичу, правильно? Я тебя к нему завезу, а как все порешаешь, — звони. Договорились?

— Угу, — Ольга мгновенно сникла. Встреча с незнакомым нотариусом, пусть и доверенным лицом тетки, тревожила. Вдруг это злая шутка, вдруг человек, звонивший несколько дней назад и сообщивший о смерти и завещании Соломии, напутал…

— Не бойся, — ободряюще подмигнула Ирка, уловив смену настроения подруги. — Солонский — нормальный мужик. На Кощея бессмертного, правда, похож. Такой же лысый и тощий. Жена все надеялась его откормить. Мол, костлявый нотариус — несолидно. Жена у него, кстати, в секретаршах сидит. Сторожит свое…хм…сокровище. Я ее хорошо знаю. Она кума моей соседки. Нормальная тетка. Все, приехали! Вон его контора. Ну, удачи!

*****

— Присаживайтесь, Марк Семёнович вас скоро примет, — сдержанный кивок в сторону диванчика для посетителей.

Секретарша, очевидно, та самая «кума соседки» — высокая сухопарая женщина лет пятидесяти в строгом деловом костюме приветливо улыбнулась смущенной посетительнице в легкомысленном бело-красном сарафане и…зелёных резиновых шлепанцах на босу ногу! Злосчастные шлепанцы Ольга обнаружила всего минуту назад, уже после того, как нажала входной звонок. Отступать было поздно. Пришлось смириться с собственной рассеянностью и перешагнуть порог нотариальной конторы в нелепой домашней обуви.

Устроившись у окна и отказавшись от традиционного «чай-кофе», она попыталась справиться с волнением. Незаметно растерла заледеневшие пальцы, сделала несколько медленных вдохов-выдохов. Огляделась.

Приемная скромная.

Никаких «дизайнерских интерьерных решений» или современного минимализма.

Стеллажи с толстыми папками, угловой письменный стол, прозрачные акварели на стенах, парочка светильников и сакральный кактус сбоку от компьютера — офисные традиции чтились свято.

Глава седьмая

Шоппинг по-селянски оказался не менее увлекательным, а местами гораздо более хлопотным и непредсказуемым, чем подобное же занятие в любом столичном торговом центре.

Плохо соображая, что нужно «на первое время, чтобы обжиться» Ольга доверилась чутью и знанию подруги. Та, задав пару-тройку коротких вопросов, быстро смекнула, что нужно купить непутевой горожанке.

На тактичный вопрос о финансовой состоятельности, а также способах заработка на будущее Ольга загадочно усмехнулась и показала конверт с деньгами.

Ирина уважительно хмыкнула, не преминув удивиться, откуда у пенсионерки, живущей в глуши, взялись такие солидные сбережения.

— Ну да ладно, это ее тайны. Ты, Лелька, деньги не трынькай. Самое необходимое купим. С продуктами в селе проще. Овощи-фрукты свои. Молоко, яйца, птица, все на выселке есть, — Ирина понимающе улыбнулась, — пару месяцев у нас поживешь, пока тепло. Нервы подлечишь. А там, глядишь, и укатишь куда подальше… Она вздохнула и привычно положила руку на живот.

Ольга заверила, что так далеко она не загадывает. И предложила подкрепиться в местном общепите, буде таковой имеется. Дескать, давно перевалило за полдень. Большое дело провернули. Пора обедать!

Практичная Ирина что-то прикинула в уме, и предложила совместить приятное с полезным, заглянуть по пути в хозмаг, супермаркет и магазин одежды.

Так и сделали.

Вопреки ожиданиям Ольги управились быстро.

Микроволновка, пара кастрюль и небольшая сковородка, несколько ярких нарядных тарелок и «вкусная» чашка для чая и кофе, скатерть, занавеска «от комаров и всякой дряни», и ещё куча хозяйственных мелочей вроде моющих, чистящих, дезинфицирующих средств для всех видов поверхностей — гигиена прежде всего!

Теплое одеяло и новая подушка, вожделенный гамак и современная швабра, пяток запасных лампочек и — садовые фонарики! Ольга, как ребенок, радовалась последним, прижав коробку с эдаким сокровищем к груди. Представляя воочию, как ночью в саду будут гореть яркие звёздочки.

Загрузив покупки в багажник, направились в супермаркет.

Ирка складывала в тележку продукты, которые «не растут в огороде» — крупы, макароны, сахар, коробки с печеньем, чаи и кофе, соль и пакетики приправ…

— Холодильник работает? — уточнила, вертя в руках пачку сливочного масла.

— Не знаю. Я побоялась проверять, — растерялась Ольга. — Чайник точно работает. И свет есть. И насос воду качает. А холодильник…

— Я Макса попрошу зайти, — сообразила Ирка. — Он мужик рукастый. Пусть глянет хозяйским глазом — что починить, что заменить.

— Макс это кто?

— Сосед мой. Ну и твой теперь тоже. Нормальный мужик. Кстати, холостой. Ну, это я так к слову, вряд ли он в твоём вкусе.

— Тоже на Кощея похож? — засмеялась Ольга.

— Нет, — отмахнулась Ирка и сунула в тележку бутылку подсолнечного масла, — скорее на Котигорошка. Такой …сбитый и круглый, курит как сапожник, и поесть не дурак! На девчонок моих злится и ругается, только они не боятся и таскаются с ним на рыбалку — рыбу распугивать. Познакомишься. Может, копчёной колбасы и сыра взять? Дороговато выйдет, правда, но вкусно…

*****

Подкрепиться решили в небольшой уютной пиццерии. Посетителей было негусто. Обеденное время прошло, а до вечерних посиделок местной молодежи оставалось ещё пару часов.

В ожидании заказа расположились за столиком у окна. Ирка, до того активная и жизнерадостная, вдруг сникла, сцепила пальцы и уткнулась в стол. Приветливое улыбчивое лицо сделалось серьезным и задумчивым. Между бровями наметилась тревожная морщинка.

— Ир! Все нормально? Устала? — забеспокоилась Ольга.

Та вымученно улыбнулась и многозначительно покосилась на зеркальные панели. Видимо, по задумке дизайнера такие стены должны были зрительно увеличивать тесноватый зал.

Ольга тяжело вздохнула и понимающе кивнула. Ирка вытащила из стаканчика салфетку, принялась скручивать жгут, потом отбросила и заговорила, не поднимая глаз:

— Есть такая традиция — когда в доме покойника все зеркала тряпками занавешивают. Зачем, знаешь?

— Ну…— Ольга задумалась, — если у человека острое горе — разум мутится, зрение подводит опять же, если много плакать… А зеркало, особенно в темноте, может свет исказить, тем более когда свечи горят или эти…лучины, а тут ещё покойник в доме лежит! Померещиться может всякое. Хорошая традиция, разумная. Как бы, ну… снижение уровня тревожности, иллюзия защиты от суеверных страхов.

Она беспомощно развела руками, мол, объясняю, как могу.

— А вот если в доме умер младенчик, — Ирка понизила голос и наклонилась через стол, — то его душа может влипнуть в зеркало и остаться там как бы жить. Своего детства у такой души не было, она будет наблюдать за хозяевами. Дурачится, морочить, играть. Не со зла, но все одно жутко! Такие зеркала особенно опасны детям. Им же, ну… тем, которые внутри, страх как любопытно за детворой наблюдать. Если такое случится, нужно все зеркала из дома вынести и разбить в труху. Так у нас говорят, понимаешь?!

Ирка потерянно смотрела на подругу, будто спрашивая, и что со всем этим теперь делать. Не воспринимать же всерьез бабьи сказки из-за одного-то случая!

— Этого не может быть, потому что…— ироничная улыбка уголком рта, — потому что я не могу в это поверить. Не могу и все. Вот.

Она осеклась, выжидая, пока официантка, совсем юная девчонка, поставит на стол заказ — большую ароматную пиццу с копчеными колбасками, маслинами и сыром, две вазочки с клубничным мороженым, посыпанным тёртым шоколадом и две большие чашки латте.

Девочка пожелала смачно́го и, ловко крутанув тяжелый деревянный поднос, удалилась на кухню, оставив посетительниц наедине с обедом.

Запахи и вид этого великолепия отвлекли от тяжёлых мыслей, и некоторое время они молча наслаждались вкусной едой, умиротворяющей музыкой и долгожданным отдыхом.

Со вздохом покончив с последним кусочком пиццы, Ирка вытянула ноги и, потягивая из трубочки латте, заявила:

Глава восьмая

Ночка спала, свернувшись теплым лохматым клубочком. После сытной еды она немного побродила по дому, с опаской обнюхивая углы, и улеглась в заботливо устроенное детьми логово. Логово соорудили из старой шапки, вывернув мехом наизнанку. Запасливая Анюта притащила ее из дому, тайком от бабушки стянув с антресолей ушанку покойного деда. Хозяйственная девочка прихватила мелко нарезанное сырое мясо, трезво рассудив, что, во-первых, у городской тетки в доме шаром покати. Во-вторых, голодный котенок, хватающий еду прямо с рук, увеличивает шансы пристроить несчастную животинку!

Котенок, наевшись до отвала курятины, забрался в пахнущую пылью и нафталином постель и заснул.

Не мешали Ночке ни громкие разговоры, ни смех, ни звон посуды, ни шорох веника. Пару раз ее вместе с шапкой переносили с места на место, пока Даринка не устроила малышку в спальне на кровати. Кровать в кровати, — думала Ольга, смирившись и с крошечным черным комочком, никому-не-нужной-девочкой, и с чересчур активными сестричками.

Девчонки оказались куда практичнее непутевой взрослой тетки. Помощь была как нельзя кстати. Сама Ольга, скорее всего, отложила бы уборку на завтра или на потом…и завалилась горько плакать и страдать о бездарно прожитой жизни. По крайней мере, была такая вероятность.

Анька с Даринкой, мотивированные обещанными подарками (девочки сами попросили потянуть интригу и не показывать заранее, что им из города привезли), ловко орудовали веником и шваброй. Они вымели из углов грязь и паутину, выгребли во двор гору старых покрывал, штор, пледов и подушек, стянули пыльные занавески. Все это добро загрузили в тачку, предварительно вытащив сетку с картошкой, пакеты с морковью, луком, помидорами, огурцами, капустой, бурячками, кабачками и баклажанами! Ольга с ужасом смотрела на свалившееся богатство, плохо представляя, куда его девать и за сколько времени это все можно съесть.

На вопрос, зачем им столько старых тряпок, Анька уверенно заявила, что постель и шторы они постирают в машинке и принесут обратно, а пледы, одеяла и покрывала отвезут в собачий приют.

На вопрос, зачем им столько старых тряпок, Анька уверенно заявила, что постель и шторы они постирают в машинке и принесут обратно, а пледы, одеяла и покрывала отвезут в собачий приют.

— Там пригодится. У них или рожает кто-нибудь, или болеет, а то после операции! Тряпок куча нужна!

Даринка, уперев руки в бока, гордо заявила, что она вообще-то собирается стать ветеринаром и лечить больных зверей.

Как Айболит.

Вот!

Ольга уважительно хмыкнула. Одно дело пристраивать по селу соседских щенят, а совсем другое — помогать в приюте для животных.

… Ночка вздрогнула и жалобно мяукнула во сне, но под теплой хозяйской ладонью успокоилась и…проснулась. Открыла голубые глазки, смешно потянулась худенькими лапками и широко зевнула, обнажив тонкие острые клыки.

Ольга осторожно вытащила котенка из шапки, прижала к щеке. Малышка неожиданно громко заурчала и потерлась носом.

Теплым и сухим.

Если нос сухой — это плохо? Или нет? Стоит отвезти Ночку к ветеринару. Сделать прививки, обработать от всяких паразитов, витамины ещё купить, корм, игрушки…

Ольга почесала котенка за ушком и улыбнулась, вспоминая прошедший вечер: как счастливо охали девочки, получив заслуженные подарки, как кружилась по комнате Даринка в обнимку с плюшевым единорожкой, как крутилась перед «чаклунским» зеркалом, примеряя яркий розовый рюкзачок… Анька восхищенно листала огромную энциклопедию, разглядывая иллюстрации, и мерила смешные домашние тапочки — сиренево-белые с пушистыми заячьими ушками и глазками-бусинами.

А потом они вместе пили чай. Нет, сначала ужинали картошкой в мундирах (Анюта сообразила, заявив, что нет ничего проще и быстрее), салатом из помидоров и бутербродами с колбасной нарезкой, — а уже потом чаевничали.

С шоколадными конфетами.

И вафлями. Тоже, кстати, шоколадными!

Ольга неверяще осматривала поначалу такую негостеприимную кухню. Исчезли неприятные запахи, капризная компания табуреток вкупе со стулом перестали шататься, под ногами не скрипели половицы, а вода в кране больше не воняла ржавчиной.

— Вода у нас просто идеальная, — нахваливала Анька, прихлебывая чай. — Скважины до второго водоносного слоя достают, их же сквозь скалу бьют, река ведь рядом, а пить всем надо!

Ольга серьезно кивала, делая вид, что понимает, о чем речь. Она, жительница мегаполиса, никогда не задумывалась, откуда берется вода. Течет из крана и ладно. А тут — слои, скалы! Вроде бы рядом нет никаких скал. Река? Река есть. А еще сосновый бор и бескрайние поля…

Щемящее незнакомое чувство наполнило душу светлой тоской. В глазах защипало, к горлу подступил комок.

— Тетя Олечка, вы чего? Опять это…переутомление? — Даринка выговорила мудреное слово и гордо покосилась на сестру, мол, оцени!

Ольга грустно улыбнулась и погладила малявку по голове.

— Нет, солнышко. Или…да. Слишком много всего и сразу. Такого…разного.

Она отвернулась к окну, чтобы скрыть некстати выступившие слезы и…нахмурилась.

К дому от калитки шкандыбала Ильинична.

Не иначе вернулась за оставленной накануне миской. Вечером вчера негоже было из хаты посуду выносить!

Да ещё пустую…

А сегодня, значит, можно!

Ольга не понимала, что так ее раздражает в местной ведьме. Ну не колдовские же способности, право слово! Старушка не сделала ей ничего плохого.

Даже наоборот — встретила, принесла ключ от хаты, озаботилась угощением для голодной после долгой дороги незнакомой девицы. Ну, болтала без умолку, выпытывая подробности личной жизни. Ну, косилась на Ольгу то со странной настороженностью, то с язвительной насмешкой. Только всего этого маловато для жгучей неприязни, которую вызывал один вид противной бабки!

Нормальный, кстати, вид, вполне себе соответствующий местному дресс- коду. На голове темная не то синяя, не то черная косынка, волосы аккуратно прибраны, не свисают седыми патлами, вязаная теплая жилетка поверх шерстяного бордового платья в мелкий жёлтый горошек. Обычная сельская старушка. Не хуже и не лучше других. Вот только острое желание схватить гостью за шиворот и вышвырнуть за ворота Ольга задавила с трудом.