Там, за туманами…

Часть I

Кот-обормот

Уехал верный рыцарь мой
Пятнадцать лет назад,
Но на прощанье я ему
Заворожила взгляд.
За сотни рек, за сотни гор,
Направив бег коня,
Во всех красавицах с тех пор
Он узнает меня.(2)...

Глава 1

Карточка была очень красивая: тёмно-розовая с серебром. Только Анька могла умудриться отыскать среди моря розовых оттенков такой симпатичный и где-то даже корректный.

«Анна Иванова и Алексей Петров приглашают Вас на своё бракосочетание. Церемония состоится 26 апреля в ...», - дальше Гета читать не стала. Почему-то текст расплывался и двоился, а на душе стало так тоскливо и муторно, что даже привычная, на автомате, личная шутка: «Хорошо хоть я не Сидорова» настроение не улучшила ни на нанограмм.

Гета встала с дивана в гостиной, где собиралась посмотреть какой-нибудь фильм на большом телевизоре и утопала в спальню. Там плюхнулась в кресло и свернулась в «скатку», как обычно называл её позу дед-военный. В свои двадцать семь Гета была гибкой, как какая-нибудь «художественная» гимнастка лет четырнадцати. Пристроив подбородок на коленки и крепко обхватив их руками, девушка попыталась успокоиться.

Она всё никак не могла понять, почему у них с Лёшкой не заладилось. Гета с Лёшкой дружили с пятого класса, когда Лёшкина семья переехала из Курска и Лёшка пришёл учиться в Гетин класс. Мама Лёшки устроилась преподавателем на одну кафедру с Гетиной мамой, в Университет иностранных языков. И отношения между обеими семьями, Петровыми и Филимоновыми очень быстро стали самыми дружескими А «мелких», Лёшку с Гетой, даже три раза вдвоём отправляли на лето к Лёшкиной бабушке, в Курск. Хорошее было время. Гета помогала с Петькой, когда он родился. Сам Лёшка братца обожал, но стоило тому захныкать, впадал в ступор — боялся, что он такой весь большой эту молекулу повредит. Так и жили, дружили семьями, Гета опомнилась только на втором курсе Университета, где училась на преподавателя французского, и, заодно испанского и английского плюс китайский — факультативно. Где познакомила одногруппницу Анечку, прилипшую к Гете, как банный лист, с Лёшкой. Лучший друг детства учился в другом Университете на медицинском факультете, но регулярно навешал бывшую одноклассницу…

Тогда, к концу второго курса, Гета поняла, что Лёшка для неё не брат, точнее - никакой не брат. Но вклинить в белобрысую Лёшкину голову эту нехитрую «мыслю» у Геты не получилось. Ни на втором курсе, ни до конца учёбы, ни потом, тем более что Лёшкина, в прямом и переносном смысле светлая голова, оказалась по макушку в медицинских проблемах. Мало того, что медики, в отличие от нормальных людей, не пять лет учатся, а шесть, плюс ординатура плюс море всего. Для неё, Геты, из этих плюсов вырисовывался один сплошной жирный минус. Лёшка, почему-то погрустнев глазами, стал называть Гету сестрицей, сначала редко, потом чаще. Правда, зверел, когда его знакомые парни, не разобравшись в дружественно-родственных связях в их, со стороны казавшейся дружной тройке, просили познакомить с красавицей-сестрой Полей и уверяли, что с самыми серьёзными намерениями. Типа посидеть в кафе или в кино сходить.

Нет, Анечка была тоже привлекательной, пожалуй, даже вызывающе хорошенькой: изящное личико со слегка, в меру, заострённым подбородком. Этаким сердечком. Голубые глаза, розовые губки, светло-русые волосы. Точёная фигурка аккурат сорок третьего, официально не существующего, размера. Невысокая, но и не маленькая с Венеру Милосскую ростом(3). Гета же была не типичной русской красавицей — высокая, крепкая, с ясными серыми глазами под тёмными бровями, лежащими ровной дугой. С красивой формы небольшим ртом и яркими полными губами. С шикарной, в руку толщиной, косищей до попы. Нетипичным был только цвет волос. Гета была рыжей, примерно, как апельсин. То есть рыжие на Руси не редкость. Но вот Марьи-царевны, Царь-девицы и прочие Василисы были подряд русоволосыми, в крайнем случае — с золотисто-пшеничными косами.

Когда Гета была помоложе, в смысле школьницей, как аргумент в споре с родителями она использовала угрозу пойти в армию, причём в спецназ. Отец делал вид, что испугался. Сам он служил в какой-то хитрой хозчасти. С постоянными командировками. И вся его хозяйственно-заготовительная деятельность протекала во всяких горячих точках. Но это просто совпадение. Мама с Гетой официально верили. Отец официально верил, что они верят. Гета, к середине одиннадцатого класса, почти собралась в армию. Крест на карьере поставил дед. Приехав к детям и внучке на несколько деньков погостить и услышав шутливую перепалку с угрозами, хмыкнув, сказал:

- Внучка, ты у нас, понятно, поляница(4). Но в спецназ не пойдёшь. Я тебе не отец, конечно, а дед. И моя задача — баловать и просто любить. Но косу стричь я тебе не позволю. Таких кос на свете немного. А люди имеют право произведением искусства любоваться. Так что не трожь святое. А с такой косой неприметной тебе не быть, тебя моментально вычислят. Какой-нибудь нехороший иностранный человек даже фото не будет запрашивать, чтоб узнать, кто это тут появился. Достаточно про косу поинтересоваться, в графе «Очень особые приметы».

- Нет такой графы!

- Для тебя заведут! А с поляницей, внучка, значит не споришь?

Аргумент оказался достаточно веским, чтобы ещё не совсем определившаяся с выбором будущей профессии, Гета от мысли об армии отказалась. И стала перебирать смежные области. И, заодно, привыкать, что стала Полей — сокращенно от поляницы. Дед как припечатал. Даже в Университете несколько раз на семинарах вызывали Полину Филимонову. Приходилось поправлять, что она Гертруда Филимонова и объяснять, что так дед назвал, а он военный. И не объяснять понимающе улыбающимся окружающим, что дед назвал и Полей, и Гертрудой, а Гертрудой назвал в честь прабабушки. А у той было нормальное советское имя — Гертруда, это сокращение от Герой труда.

Долгое время Гета увлекалась множеством взаимнонеподходящих друг другу дисциплин. Или не очень подходящих, во всяком случае, со стороны. Иностранные языки и биатлон. Шитьё и охота на лис(5). Фотошоп и стрельба из лука. Когда в восьмом классе Гета заинтересовалась биссероплетением, отец, редко вмешивающийся в увлечения дочки, таки вмешался и записал её на курсы женской самообороны. Как он потом говорил, Гета на самом деле случайно подслушала разговор родителей; «А то вдруг штангой займётся или женским боксом!» Из всего «вороха» увлечений профессией стали три: языки, самооборона для женщин и компьютерный дизайн.

Глава 2

Гета пришла в себя на окраине не то леса, не то парка. Недалеко проходила дорога, по ней ехала пара карет. Девушка оглянулась — народу нет, кареты ездят, возле дороги костёрчик горит — всё понятно, кино снимают, она такое уже видела. Костёрчик, скорей всего, для спецэффектов.

Девушка поднялась, отряхнулась, быстро одёрнув юбку и осмотрела себя. Блузка почти не пострадала, лишь слегка помялась — юбка защитила и блузку, и лицо девушки от возможных царапин или пятен от земли и травы. Гёте снова оглянулась, она была уверена, что её, с задранной почти до длины экстра-мини юбкой, никто не видел, но лучше уточнить. Уточнила — никто не видел. Повертела головой — нашла сумку. Это было нетрудно — на сумке свечкой сидел Хельмут во всём своём двенадцатикилограммовом великолепии. Гита согнала кота с сумки, тщательно отряхнула и заправила за пояс юбки блузку. Потом расправила подол юбки, накинула ремень сумки на плечо и, повернувшись к дороге, позвала:

- Пошли, защитник Бяк-Закаляю Кусачих(8). Нашёл, кого спасать. И вряд ли бы с ней что случилось. Не помню, как мы здесь оказались. Вот гадство. Придётся такси ловить, а для этого киношников обходить.

- Я не Аню спасал. И это не киношники. Дай свои новые треники из сумки, у тебя есть, я знаю.

Гета медленно обернулась и уставилась на высокого, выше её роста минимум на полголовы, парня. Очень симпатичный, не приторно красивый, но. Красивый. Чем-то неуловимо похож на Лёшку. Хорошее лицо, вызывает доверие, довольно узкое, с острым подбородком. Волосы русые, на солнце слегка отливают рыжиной. Зубы белые-белые, любые изготовители рекламы зубной пасты обзавидуются. И на шее фиолетовая стекляшка на странном плетёном из проволоки шнуре, странноватый кулон Хельмут нашёл где-то давно, в котёночном возрасте, и таскал на шее. Шнур растягивался, это Гета точно знала, однажды сама померила на свою шею, натянув через голову. Из одежды на парне, кроме шнура со стекляшкой ничего не было. Парень стоял за кустом, заломив верхние ветки так, чтобы прикрыть стратегически важные места, или место. Потому как на голое бедро камуфляжа не хватило. Смотрел в упор, слегка насмешливо. Голубыми, как у Хельмута, глазами.

- Ну что, краснеть будем или выдашь свои запасные? Надо же, всегда считал дуростью, что ты с такой сумкой ходишь, напихав в неё всего, о чём только вспомнишь. Больше не буду так думать. Так что, поделишься?

Гета достала из сумки упакованные в прозрачный пакет плотные хэбэшные спортивные штаны, тёмно-серые, обновку она купила себе пару дней назад и таскала с собой, забывая оставить в шкафчике в раздевалке. Достав, на деревянных ногах сделала пару шагов к камуфляжному кусту, и протянула пакет с трениками стоящему за кустом метрах в шести от неё парню.

- Хозяйка, приходи давай в себя и начинай соображать. Положи штаны на куст. Или я подойду к тебе. Спорим, первым не я покраснею?

Гета эксгибиционизм не жаловала, но и повышенной стеснительностью обычно не страдала, поездила по всяким соревнованиям в своё время, где условия в смысле переодеться иногда бывали не самые комфортные. Но от звука незнакомого голоса со знакомыми мурчащими нотками и насмешливых слов неожиданно для себя вспыхнула как помидор, подскочила к ненадёжному, с камуфляжной точки зрения, укрытию, плюхнула на куст треники, и, развернувшись спиной, отошла на пару шагов. Пытаясь сообразить, почему послушалась, а не врезала охальнику крапивой по не закрытому кустом месту. За спиной раздалось шуршание-шелестение, потом шаги и Гету обняли со спины крепко, нежно и бережно. Так не обнимают любимую женщину, так обнимают любимую сестру.

И Гета не выдержала, развернулась лицом к странному парню и, прижавшись к его груди, банально разревелась. Парень тихонько гладил по голове и ничего не говорил. Выплакавшись, Гета посмотрела на него.

- Ты кто?

- Ты уже знаешь.

- Ты Хельмут?

- Вообще-то Геметрий, обычно зовут Гемет, привыкай. Твой гениальный дед почти угадал. Успокоилась? Подстели чего-нибудь из своей волшебной сумки и садись. Подождём до сумерек и пойдём.

Не совсем успокоившаяся Гета вытащила из своей сумки свёрнутую плотную холщовую сумку с шокерами и маленький пакет-маечку, высыпала шокеры в пакет, пакет свернула и засунула обратно в сумку. Развёрнутую холщовую сумку, предварительно с помощью хитрой молнии превратив в подстилку, расстелила на траве.

- Почему до сумерек? Куда пойдём? Где мы? И зачем ты выдаёшь себя за моего кота? Куда ты его дел?

- Всё-всё, только не реви. - Гемет внимательно смотрел на Гету, для этого ему пришлось отклониться вбок. - Ты уже понимаешь, но ещё не веришь. Мы в моём мире. Не на Земле. Осмотрись — таких деревьев и цветов на Земле нет. Пойдём в наш дом, его отсюда не видно почти, но направление я поймал, когда мы тут очутились. Нужно будет пару улиц пройти. И да, теперь я вижу, или сразу увидел, но не сразу понял. Это вон туда, видишь флюгер с котом, вон поблёскивает. А ждём, чтоб полуголым по улице не рассекать.

- В чём проблема. Обернись котом.

- В этом и есть проблема. Оборот на улице не приветствуется. В доме, в лесу, на клановых территориях можно, но не в общественном месте. Это какой-то новый дом, я его не помню. А в родительский дом, где мы раньше жили, потом съездим. Он в самом Лоусоне, это столица, а мы сейчас в Терлен, это одно из предместий Лоусона, я примерно помню. Здесь проживают зажиточные горожане, но не богачи и не супер-пупер знать.

Я сбежал мальчишкой, украв вот этот амулет у почтенного мага. Он объяснял своему помощнику, как заряжать амулеты для перемещения на дальние расстояния. Моего воображения не хватило, чтоб предположить, что большое расстояние — это не соседний город, а соседний мир. Ну, или не соседний, другой. И как-то поприличнее вернуться хочется.

- Ты с ума сошёл, маме ты любой нужен, что в трусах, что в бриллиантах. Я согласна подождать, если так нужно, но потом сразу идём к твоим.

- Мамы нет и папы нет. Вся семья — дядя. Он меня вырастил, с трёх лет. Когда родители погибли. Кораблекрушение. Не буду рассказывать. Дядя из-за меня не женился. А я вот так его отблагодарил.

Глава 3

Гета проснулась, потянулась и потопала в ванную. Вполне себе современную и удобную. Самостоятельно ванну принять не получилось — перед дверью караулили Мори. Судя по всему, названный братец нанял из всех возможных служаночек самую говорливую. С такой помощницей шанса попасть впросак у Геты просто не было, больше одного слова подряд в нескончаемую болтовню служанки она вставить ни разу не смогла. При этом Мори была понятливой и деликатной и не была навязчивой. Сразу поняла, что хозяйке не нравится, если к ней без спросу заходят и всегда сначала стучала. А утром просто ждала в небольшой прихожей личных Гетиных покоев, сидя рядом с ванной. Но позволить хозяйке самой помыть волосы или одеться — это не укладывалось в голове смешливой и расторопной девушки. Мори была хорошенькой и чуть полноватой, но по дому передвигалась на впечатляющей скорости. Иногда Гета специально отправляла Мори за коробочкой так полюбившихся ей местных засахаренных орешков, чтоб посмотреть, как по улице мелькает белоснежный чепчик с неизменно выбивающейся из-под него справа прядкой тёмных волос.

Они с Хельмутом-Геметом уже неделю жили в доме его дяди. Дядя переехал. Оставив распоряжения на случай возвращения племянника в своё отсутствие. Чтобы понять куда дядя переехал, Хельмут-Гемет должен был с помощью каких-то магических процедур доказать, что он — это он. Или сообщить дяде что он вернулся.

В местном отделении, полиции куда Гемет обратился в первое же утро, им поначалу разрешили занять только небольшой флигель и посетить дом в присутствии двух полицейских. При осмотре дома Гета нашла подозрительную бумажку. Почему бумажка показалась подозрительной, девушка не поняла, но припрятала её и потом показала Хельмуту, то есть Гемету. Бумажка оказалась инструкцией Гемету от дяди, в ней говорилось, куда обратиться и где припрятан кошелёк с изрядной суммой денег на неожиданный случай. Говорилось намёками, понятными только Гемету.

Половину найденной в кошельке суммы Гемет отдал в залог, до официального подтверждения того факта, что он является настоящим Геметрием Фелидэш, и им было разрешено проживать в доме семьи Фэлидэш. Часть второй половины денег отложил на одежду и потратил на наём служаночки. На оставшиеся пока бегал по Лоусону в безуспешных попытках разыскать дядю и доказать, что он Гемет, а не жулик-самозванец. Гета сидела дома с Геметовым артефактом на шее и с разговорчивой служанкой. Оказалось, что артефактом являются обе части украшения, стекляшка — это аметист, амулет, ответственный за перемещение, а хитрый, витой из проволоки шнур к ней — амулет, помогающим очень быстро освоить язык. Разговорчивая Мори удачно дополняла артефакт и у Геты всего за неделю появился нормальный такой словарный запас. На улицу Гету Гемет пока не пускал и, что удивляло девушку, больше не пытался поправлять её, что он Гемет, а не Хельмут. А Гета, в свою очередь, начинала потихоньку привыкать называть оборотня Геметом, к тому же девушке нравилось, что их с «братцем» имена оказались похожими.

Расторопная Мори вымыла и прополоскала Гетины волосы, окатила девушку чистой водой и приготовила пушистый халат. Выбравшаяся из ванны Гета с удовольствием завернулась в халат. В этот момент внизу хлопнула дверь, что-то упало. Мори ойкнула и унеслась к себе в каморку, уже зная, что хозяин обернулся. А значит через несколько минут обернется обратно и рванёт в свою комнату, отсвечивая голым задом.

Гета давно перестала пытаться понять логику, согласно которой Гемет не оборачивался при ней, поскольку она иномирянка, но оборачивался при Мори, поскольку она местная. Реально Гета не настаивала на нудизме, но пережила бы вид голого Гемета, даже, пожалуй, полюбовалась явно красивым и мощным телом. Ну, огрела бы, для приличия, охальника чем-нибудь не слишком тяжелым, всё-таки порядок надо соблюдать. А вот Мори, с восьми лет жившая в служанках у наследницы из обедневшей ветви аристократического рода, родилась и выросла в городке, в который до недавних пор оборотней не пускали, и до одури стеснялась. В Лоусон она попала после того, как её хозяйка вышла замуж в богатую семью и не захотела взять с собой Мори. Мужем хозяйки стал оборотень, у него были братья, сёстры, племянники и всякие дяди-тёти. Целая куча родственников, и со всеми поддерживались тесные семейные связи. Бывшая хозяйка просто пожалела Мори, привезла в Лоусон и отдала в лучшее агентство по найму прислуги, приплатив, чтобы Мори попала к хорошим хозяевам. В новом доме Мори очень нравился, но смотреть на чужой мужской голый зад она была не согласна. Но Гемет таки мелькал означенным местом, а Гета просто хихикала. Если бы не это обстоятельство, Мори считала бы хозяев идеальными, но, и так, в общем-целом, новые хозяева девушку устраивали.

Мори всё правильно поняла — через полминуты после её улепётывания в комнату ворвался голый Гемет, и, пока Гета искала глазами, чем бы можно было огреть обормота вообще и нарушителя приличий в частности, быстренько натянул дежурные штаны. Они у него были рассованы по всему дому.

- Извини, Полька. Думал, успею одеться пока ты из ванной выходишь.

- Обормот, Мори засмущал.

- Тебя же не засмущал?

- Найду весь твой НЗ(9) и велю Мори отдать в стирку. Будешь голяком шастать, Аполлон недоделанный. Что стряслось-то, сам не свой?

- Да, понимаешь, как у вас говорят, заколдованный круг. Я не могу связаться с дядей, потому что не доказал, что Фэлидэш, и мне не отдают специально оставленное в ячейке местного банка на моё имя письмо, там и указано, куда дядя делся. А доказать, что я Фэлидэш может только дядя. Или моя девушка, из-за неё я и спер этот окаянный амулет. В город дядя приезжает иногда раз в год, иногда раз в три года. Супружеская пара, мистер и миссис Райли, что присматривает за домом, тоже не знает, где дядя. А может поклялись не говорить. Магическую клятву ведь не нарушишь. Я не маг, вестника посылать не умею. Деньги имеют привычку заканчиваться. Что делать будем, сестрица названная?

- А пошли погуляем? Своди нас с Мори в ресторан, покажи город. Да, а служанке можно с хозяйкой за одним столом сидеть? А то, чем компания больше, тем еда вкуснее.

Глава 4

Почти не обращая внимания на болтовню Мори, Гета блаженствовала в ванне. Мори рассказывала о соседях, Фултанах. Их дом расположен выше по улице, через три дома. Хозяйские дочки, с разрешения родителей, приглашают девушек из соседних домов на чай, - «со сплетнями», - вслух не прозвучало, но Гета поняла. Присутствовать на чаепитии не хотелось, но отвертеться не получалось. Гета подумала, что первый раз понимает женщин, которые, при ломящихся от брендовых шмоток шкафах, сетуют, что совсем нечего надеть. На скромный бюджет они с Геметом закупили пять платьев, два домашних, два типа коктейльных на местный лад и одно крепкое, закрытое, дорожное. Плюс к тем юбке с блузкой, в которых девушка переместилась, докупили пару блузок и местный женский жакет. «Домашние» юбку с белой блузкой и местный пиджачок Гета уже выгуляла, когда с местным придурком не захотела знакомиться.

В чём ходят в гости, Гета не представляла. Может, консультанта нанять? У Мори спрашивать бесполезно — она убеждена, что такой красавице, как её хозяйка, и вкуса не занимать, а значит всё, что та носит — идеал. На свой вкус Гета, действительно, не жаловалась. Жаловалась самой себе и Гемету на не слишком обширные знания местных реалий. - Может, всё-таки стоит ещё разок прокатится по главным улицам и зайти в модную дамскую лавку? Или в пять лавок? - подумала девушка и поморщилась, Мори нечаянно дёрнула её за волосы, и сама же обиженно надула губы. И вдруг взвизгнула. Гета, увидев боковым зрением входящего в её ванную как-то не так одетого Гемета, запустила в того мыльной мочалкой.

- Халат, Мори, быстро!

- Ты кто такая? Вон из моего дома, пока я тебя за крашеные космы не вытащил! - взревел не Гемет весьма неприятным голосом.

В этот момент Гета услышала, как хлопнула дверь, и потом - торопливые шаги в коридоре.

- Вы кто такой? - прикрикнула девушку на ввалившегося в ванную хама, - убирайтесь немедленно, или вас выведут, Хель сюда, быстрее!

К величайшему негодованию Геты, высокого и крепкого Гемета, под истошный визг Мори, новоприбывший хам, с некоторым трудом, но скрутил, возвышаясь над высоким Геметом более, чем на полголовы. .

- Поля, посиди немного спокойно, там через пену мыльную практически ничего не видно, не волнуйся, а мы сейчас выйдем.

- Я тебе покажу, ничего не видно, ничего не видно в коридоре! Я тебе покажу пену мыльную!

- Сначала догони! И, дядя, не мешай с Полькой ругаться, она такая красивая, когда злиться. Давай только выйдем, она у себя на родине не привыкла чужие голые задницы разглядывать и свою никому не показывает.

- Заткнись, мошенник, мало того, что за племянника покойного себя выдаёшь, так и девку сюда приволок, - великан тряхнул своего пленника так, что воротник нового сюртука затрещал и вдруг заинтересовался, - то есть у своей содержанки ты грудь только и видел?

- Ну, видел, красивая. Полька вообще на мою Зайку чем-то похожа, Руп, а ты не знаешь, где...

Вопрос остался незаконченным, потому что взбешенная перечислением не предназначенных для широкого просмотра частей своего тела Гета пулей вылетела из ванны, наплевав на девичью скромность и забыв, что такая бывает, мгновенно завернулась в выхваченный из рук Мори халат, и окатила обоих вуайеристов мыльной водой из тазика, в котором служаночка намыливала её волосы. Целилась девушка в нахальные физиономии, но досталось и костюмам. Через пару секунд на девушку покрасневшими от мыла глазами смотрели два очень-очень похожих человека: тот, что помоложе, подмигнул, тот, что постарше, витиевато выругался на незнакомом Гете языке. Благодаря мокрым костюмам оба выглядели не то, чтобы жалко, но всё же не так импозантно, как минуту назад.

- Дядя, а давай ты не будешь Польку обзывать, она очень хороший человечек и мне теперь типа сестры.

- Какой я тебе дядя? Геметрий давно погиб и похоронен, я не успел, не спас. Ты, щенок, думаешь, первый, кто выдаёт себя за него, да я тебя сейчас…

- Хель, а ты говорил, что твой дядя умный. Что хорошо воспитан и отменно учтив. - Гета критически рассматривала воссоединившихся родственников. - Думаю, настоящего Рупрехта Фэлидэш где-то держат. А это — самозванец.

- Да как ты смеешь, девка? Как смеешь судить о моём уме? И обвинять в неучтивости?

- Что значит обвинять? - Гета понимала, что разъярённый мужчина может наговорить ей такого, что потом и она не простит и Гемет тоже. Что нужно срочно заболтать старшего Фэлидэш, ну или попытаться напомнить, что мозги существуют не только для того, чтобы злиться, но и чтобы думать. - Я просто объективно реагирую на происходящее. Двухметровый верзила ворвался к купающейся даме, не извинился, не вышел. Кстати, чтобы убедится, что Хель ваш племянник, просто подойдите с ним к зеркалу, оно вон там. - Гета указала на зеркало, вмонтированное в стену над ванной.

И, пока вспыльчивый родственник Гемета непроизвольно повёртывался к зеркалу, шустро удалилась, гордо сверкая голыми пятками. Не забыв утянуть за собой перепуганную Мори.

Одеваться пришлось очень быстро, всё ещё испуганная Мори пулей летала по гардеробной, шустро подавая чулки, бельё и по своему почину выбрала дорожное платье, тёмно-зелёное, с широкой юбкой до щиколоток и отделанным чёрным бархатом воротничком-стойкой. Мори перед тем, как подать платье, подсунула хозяйке беленькую блузку, без рукавчиков и с отделанной узким белым же кружевом воротником-стойкой, чуть более широким, чем воротник платья.

- Оденьте, мисс Гертруда. Так моя прежняя хозяйка делала — под закрытое платье кружевную блузочку и пуговички расстегнём. Пусть этот увидит, какая вы госпожа настоящая. Так кричамши, ужасти… Вот я вам сейчас пуговички на блузке застегну сзади и платьице сверху.

Воркотня девушки Гету порадовала — раз сначала молчавшая служаночка заговорила, значит уже не так уж и испугана. Гета плюхнулась в маленькое кресло с низкой спинкой, и стала ждать, пока Мори заплетёт ей одну из своих фирменных хитрых кос из множества прядей. Парочку прядей служаночка оставила, завив их с помощью какого-то бытового артефакта в симпатичные тугие локоны, придавшие причёске законченность и какую-то лёгкую небрежность.