Тамара Васильевна меняет профессию!

ГЛАВА 1

Утро с привкусом воспоминаний

Герасим, чтоб тебя! Опять разлёгся на газете. И ведь знает, паршивец, что я каждое утро читаю раздел с кроссвордами. Нет, ему обязательно нужно именно на него улечься своей пушистой… тушей и смотреть на меня этими наглыми жёлтыми глазами.

— Брысь! — командую я, но кот только потягивается и зевает. — Ну вот что ты за создание такое? Весь в хозяйку, такой же упрямый.

Махнув рукой на газету, тянусь за альбомом. Всё равно тот кроссворд я уже наполовину разгадала вчера. А вот альбом... Он как машина времени – стоит открыть, и ты уже не здесь.

Вот мы с Серёжей. Господи, какие же мы были молодые! Я в белом платье, он в костюме, который ему жал в подмышках. До сих пор помню, как он весь вечер дёргал воротник и шептал мне: "Танечка, давай сбежим отсюда. Я в этом костюме как в смирительной рубашке". А я хихикала и отвечала: "Серёж, погоди, нам ещё «Горько!» кричать".

Перелистываю страницу и фыркаю от смеха. Алёшка в первом классе – гордый такой, форма с чужого плеча (достали по знакомству, тогда ведь всё по знакомству доставали). А рядом Лариска – два банта размером с её голову. Помню, как она крутилась перед зеркалом и спрашивала: "Мам, а я похожа на принцессу?" А я думала: "Скорее на очень нарядную антенну".

Герасим, видимо решив, что утренний террор с газетой не удался, запрыгивает на колени и тычется мордой в альбом.

— Ишь ты, тоже посмотреть хочешь? — чешу его за ухом. — Ну смотри. Вот, видишь, какая я была? А теперь гляди, во что превратилась. Хотя нет, не гляди, тебе полезнее на фотографии смотреть.

Вздыхаю и переворачиваю страницу. Алёшка теперь в Америке, большой начальник. Недавно по видеосвязи показывал, как его младший на пианино играет. Я слушала и думала – надо же, мой внук, а такой талантливый! А потом спохватилась и рассмеялась над собой – что значит "а такой"? Весь в бабушку, разумеется!

А вот Лариска... Эта у меня в Италии. Муж – итальянец, из таких, что в кино показывают: красивый, галантный, руки целует. Помню, как она его первый раз на фотографии показала, я ей и говорю: "Лар, ты его случайно не из рекламы спагетти украла?" А она обиделась...

Два года назад я к ним ездила. Как сейчас помню – выхожу из самолёта, а она стоит такая... Волосы уложены, каблуки, платье модное. Я её еле узнала – где та девчонка с бантами? Обняла меня, а я стою и думаю: "Господи, и правда моя".

Месяц я у них прожила. Внуки меня итальянскому учили, я их – русскому. Получалось забавно. Водили меня по Риму, всё показывали. Я, конечно, делала вид, что впервые вижу Колизей, хотя мы там с театром гастролировали... Но не портить же детям удовольствие?

Герасим на коленях заворочался, намекая, что пора бы и завтрак подать.

— Да погоди ты, проглотина бездонная! — ворчу я. — Дай хоть альбом долистать.

А вернулась я домой и как будто заново родилась. Знаете, как хорошо просто выйти во двор, а там Марья Петровна кричит через весь двор: "Тамара! Ты сериал вчера видела? Там такое было!" И вот это всё – моё. Родное.

Когда Лариса заикнулась про переезд к ним, я только рукой махнула: "Доча, ну куда мне? Я тут уже как кактус – пустила корни. Да и потом, что мне там делать? На пляже загорать? Так я уже загорела на всю оставшуюся жизнь – в молодости, на гастролях".

Герасим наконец сползает с колен и, гордо задрав хвост, идёт на кухню. Я закрываю альбом и иду следом. Вот она – моя жизнь: кот-деспот, уютная квартира, двор с соседками. А мир... Мир я уже повидала. Все эти Парижи-Берлины – они, конечно, прекрасны. Но знаете, что ещё прекраснее? Утренний кофе на своей кухне. Даже если его приходится пить под пристальным взглядом наглого кота, который уже сидит у своей миски и всем видом показывает, что умирает от голода.

— Ну что, артист, — говорю я Герасиму, насыпая корм, — сыграем ещё один день?

Огородные страсти и другие радости

— Зинаида Петровна, вот объясни мне, будь добра, — Мария Семёновна упирает руки в боки, и я уже знаю, что сейчас начнётся, — почему твои кабачки растут на МОЕЙ территории?

— Машенька, — Зинаида елейным голосом тянет слова, — а ты линейкой мерила? Может, это твои помидоры на МОЮ территорию залезли?

Сижу на лавочке, пытаюсь спрятать улыбку. Каждый год одно и то же: как только начинается сезон, эти две боевые подруги устраивают показательные выступления. Причём граница между их грядками уже давно потерялась – они там вместе всё сажают, вместе поливают, а потом делят урожай. Но традиция есть традиция.

— А помнишь, Зин, — не унимается Мария Семёновна, — в прошлом году твой огурец через забор перелез и задушил мою петрушку?

— Машка! — Зинаида картинно хватается за сердце. — Да как ты можешь! Мой огурец был интеллигентнейшим растением! Он просто хотел с твоей петрушкой дружить!

Я не выдерживаю и прыскаю со смеху. Эти две клоунессы тут же поворачиваются ко мне:

— А ты чего ржёшь, артистка? — подмигивает Зинаида. — Лучше расскажи, как там твои американо-итальянские родственники поживают?

ГЛАВА 2

Время, застывшее в пыли

Колокольчик над дверью антикварной лавки звякнул так мелодично, будто сам был антикварным. Я поёжилась — после яркого солнца полумрак помещения казался особенно густым и таинственным.

"Ёшки-матрёшки, ну и пылища!" - подумала я, оглядывая знакомое до боли помещение. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь не слишком чистые окна, высвечивали в воздухе танцующие пылинки.

— А-а-апчхи! — мой чих заставил подпрыгнуть дремавшего на прилавке кота. Вылитый мой Герасим, только рыжий и с надменной мордой потомственного аристократа.

— Будьте здоровы, Тамара Васильевна! — раздался голос откуда-то из глубины магазина. — Вы как всегда вовремя!

Алексей Семёнович выплыл из-за стеллажей, как призрак из старинной сказки — худой, в очках-велосипедах, с неизменной бабочкой на шее. Сколько я его помню, он всегда выглядел одинаково, будто время в этой лавке остановилось не только для вещей, но и для людей.

— И вам не хворать! Ой, батюшки-святы, - протянула я, медленно двигаясь вдоль полок. Лишь ничего не разбить. — Всё у вас, смотрю, по-прежнему, Алексей Семёнович. Как в музее, честно слово!

А сама глаз не могу оторвать от знакомых сокровищ. Вот старинные часы с кукушкой - интересно, жива ли ещё эта птичка? Рядом - фарфоровая балерина, хрупкая, как пушинка. Ядрёна вошь, до чего ж похожа на Эллочку Розову, подружайку мою заклятую, в молодости, конечно… А эти часы с маятником... Тик-так, тик-так - гипнотический ритм, словно метроном отсчитывает такты чьей-то жизни.

— Представляете, - продолжил Алексей Семёнович, протирая очки большим клетчатым платком, - буквально вчера получил такую вещицу... занятную и подумал о вас.

"Да чтоб меня!" - я остановилась перед витриной с брошками. Какая красота! Вот эта, с камешками, прям как у моей бабушки была. А серебряная стрекоза - ну точь-в-точь как в довоенном журнале мод! Хочу…

— Тамара Васильевна, - Алексей Семёнович деликатно кашлянул, возвращая меня из воспоминаний. — Взгляните-ка...

И тут он достал её, шкатулку. Старинную, всю такую резную, с перламутровыми вставочками. Ёксель-моксель, аж дух захватило! На крышке - узор из виноградных лоз, каждый листочек будто живой. По бокам - амурчики порхают, а замочек... замочек-то какой!

— Ну-ка, ну-ка, - я протянула руки, а они, зараза такая, так и трясутся от волнения. А почему, и сама не знаю…

Алексей Семёнович бережно передал мне шкатулку, а сам улыбается загадочно. И ключик протягивает на цепочке. Ключик поблёскивает! И кот его рыжий тоже смотрит так внимательно, будто что-то знает.

— Вот прям щас-щас... - пробормотала я, пытаясь открыть крышку. А замочек-то старый, капризный. Вставила ключ. Покрутила туда-сюда - не поддаётся, паршивец! Только со второго раза справилась.

И тут... Матушки мои! Сердце так забилось, аж в ушах зашумело. На самом верху - фотокарточка. Старая, пожелтевшая... А с неё - глаза. Те самые глаза, которые я столько раз видела на афишах...

— Майа... - начала я, а у самой во рту всё пересохло.

— Шелогубина, - договорил Алексей Семёнович, поправляя свою бабочку. — Да, это она. Подлинная фотография, между прочим. Из личного её архива. С автографом.

— Не может быть…

— Может! Всё, что в шкатулке, включая саму шкатулку, принадлежало ей!

В шкатулке, вижу, ещё какие-то украшения лежат, но я даже глядеть на них не могу - всё на фотокарточку смотрю.

Ох, коварный! Он ведь знает, что деваться мне некуда, какую бы цену не заломил несусветную.

Хотя... Ядрить-колотить, была не была!

— Беру! - выпалила я, пока не передумала.

Сокровища памяти

Господи, как я бежала домой!

"Прям как девчонка со своей новой куклой," - усмехнулась я, поднимаясь по лестнице. Лифт застрял где-то на верхах, и я не стала его дожидаться! Ноги, предатели, уже не те, что раньше - на третьем этаже пришлось передохнуть.

В квартире первым делом - чайник на плиту.

— Такие дела без чая не делаются, - приговаривала я, бережно устраивая шкатулку на столе. Герасим мой тут же запрыгнул рядом - тоже, видать, интересно ему.

— Ну-с, давайте знакомиться, - прошептала я, открывая крышку. Сердце, зараза такая, опять заколотилось, как у девочки на первом свидании.

Первой достала фотокарточку. Майа... Да та самая! Майа Шелогубина. Чёрно-белая фотография, а глаза будто живые смотрят. Блестят. Прима, примадонна! Кумир, на которого я равнялась. Великая актриса, женщина, человек...

— Боже ты мой, сколько же это лет прошло? - я провела пальцем по глянцевой поверхности. Герасим мурлыкнул что-то на своём, кошачьем. — Я ведь ею просто бредила, Гераська, - почесала кота за ухом. — Выросла на ней, подражала. Каждую роль помню! Вот на этой фотографии она в роли Анны Карениной. А серьги, глянь-ка... Батюшки-святы!

Достала серьги - тонкая работа, жемчуг чуть поблёкший. В них она играла "Чайку". Бусы... да в них же она "Василису Прекрасную" играла! А вот и зеркальце - серебряное, с гравировкой. И заколка... Та самая, легендарная, с камешками.

ГЛАВА 3

Занавес

После бурного вечера воспоминаний и монологов я чувствовала себя как после премьеры — выжатая, но счастливая. Чай давно остыл в чашке, и мысли медленно замедляли свой бег.

Серьги, снятые дрожащими пальцами, тихо звякнули о столик — такие лёгкие днём, сейчас казались тяжёлыми, почти свинцовыми, словно вобрали в себя груз всего пережитого дня.

— Что, красавица, — прошептала я своему отражению, расстёгивая бусы, — наигралась?

Слабая улыбка тронула губы, но глаза остались серьёзными. Шкатулка приняла украшения с тихим, почти музыкальным звоном. Щелчок замка — и сокровища Майи снова скрылись во тьме.

Но что-то удержало мою руку на крышке. На самом дне шкатулки, будто спрятавшись в бархатном углу, лежал он — старинный гребень из потемневшего дерева. Такой простой, почти неприметный, но весьма изящный, с тонкой и необычной резьбой.

Я достала его и провела пальцами по гладким зубчикам. Гребень показался мне тёплым, будто он ещё хранил тепло рук былой хозяйки. Я вздохнула и, не торопясь, начала расчёсывать свои волосы. Гребень легко проходил сквозь седые пряди, словно приглаживая и мысли, и усталость.

Герасим запрыгнул на стол и потянулся к мне, ткнувшись влажным носом в руку.

— Чего тебе, Герась? — тихо спросила я.

Он мяукнул требовательно, распушив свой полосатый хвост.

— Ах, ты ж барин! И тебя, что ли, причесать? Вот так, вот так, — пробормотала я себе под нос.

Гребень мягко скользнул по его спине. Он зажмурился от удовольствия, прижав уши, и замурлыкал так громко, что, казалось, затрясся весь стол.

— Ну, хватит с тебя, красавец! А теперь, как говорится, и спать пора.

Я ещё несколько раз провела гребнем, а потом отложила его в сторону.

С трудом забравшись в постель, я почувствовала, как Герасим привычно устраивается рядом, по-хозяйски занимая половину подушки.

Гребень... Я повертела его в руках перед тем, как погасить свет. Он был удивительно лёгким, но в нём чувствовалась какая-то запечатлённая сила. Повинуясь внезапному порыву, я положила его под подушку — почему-то мне захотелось, чтобы он был рядом, поближе.

Кот мурлыкал рядом, согревая плечо своей пухлой тушкой. В комнате было тепло и тихо.

— Ну вот и всё, дружок, — тихо сказала я ему. — Мы с тобой своё уже отыграли, верно? И не страшно. Может, встретимся где-нибудь ещё, Герась? На других подмостках... Старичок ты мой хороший…

Он грустно замурчал, словно соглашаясь.

Его мурлыканье стало тише, нежнее, словно колыбельная.

— Господи, — прошептала я в темноту, последняя мысль растворялась в подступающем сне, — дай мне ещё один выход. Один маленький шанс... быть нужной...

Тишина окутала комнату.

Я вдруг почувствовала, что моё сердце будто замедляется. Мне стало так тепло, так спокойно.

Я закрыла глаза, и мир вокруг потемнел.

Но перед тем, как провалиться в темноту, я вдруг увидела яркий свет софитов, услышала шум полного зала, и мой голос, молодой и сильный, произносил первые слова новой роли...

Занавес медленно опустился над миром Тамары Васильевны.

Очередь

Но нет. Это была не точка — а многоточие…

Я очнулась от странного ощущения. Вокруг было шумно, но странно... тихо. Как будто все звуки приглушены, словно доносятся через подушку. Резкий свет бил в глаза, но не больничный — какой-то слишком белый, стерильный и... неестественный.

Где я?

Я повернула голову и вдруг поняла, что стою. Да, стою! Причём босиком. Ноги мерзли адски, и холод пробирался от пяток до самой макушки. А на мне… ночнушка. Господи, какой стыд! Моя любимая, старенькая, вся в розочках и сердечках. Та самая, в которой я легла спать. Мягкая, уютная, и, как мне казалось, совершенно неподходящая для... чего? Где я? И как я тут оказалась?

Я судорожно вдохнула. Впереди — очередь. Длинная, будто бесконечная.

Люди, самые разные: пожилые, молодые, мужчины, женщины. Некоторые стояли молча, опустив плечи, другие шептались друг с другом, украдкой оглядываясь, как будто боялись чего-то. Или кого-то?

Я выдохнула от облегчения, заметив, что была далеко не единственной в столь жалком и непотребном виде. Некоторые тоже стояли в ночнушках, одна женщина впереди была в длинной белой футболке с кривым принтом "Я люблю Париж". А дальше, о боже... кто-то стоял в труселях! Это был весьма пожилой мужчина с огромным солидным животом, красными щеками и удивлённо приподнятыми бровями, словно он сам только что понял, как нелепо выглядит.

Пузатый вдруг повернул голову в мою сторону, и наши глаза встретились.

Я резко обернулась, отводя взгляд. А сзади — ещё больше людей. Тьма тьмущая!

— Что за чёрт? — прошептала я, почувствовав, как холодок пробегает по спине.

Где-то рядом что-то заскреблось. Взгляд упал вниз.

— Герасим!

ГЛАВА 4

Получите ваш талончик!

Ёжки макарёжки… То ли это сон, то ли я таки… тапки откинула! Но ощущения слишком реальные. Холод босых ног, вес Герасима на руках, нервный холодок, ползущий по позвоночнику. А теперь вот это — стойка и сидящая за ней тётка.

Я подошла ближе, прижимая Герасима к себе, словно он был единственным, кто понимал, что тут происходит (что вряд ли). На удивление, ничего вокруг не ускорилось, как я предполагала. Время шло своим ходом. Ну, вроде бы.

Тётка за стойкой подняла голову, и её глаза за толстыми линзами очков блеснули.

— Имя? — спросила она, наклоняясь огромным бюстом над не менее над огромной книгой.

— Тамара… Тамара… Васильевна, — выдавила я, чувствуя, как голос предательски дрогнул.

Тётка смерила меня взглядом поверх очков, а потом медленно опустила голову к книге, перелистала пару десятков страниц и наконец прищурилась.

— Кхм… Ага… Вот… Тамара Васильевна Подушкина. Восемьдесят четыре года. Кхм… добровольное самопризвание. Что ж, меньше волокиты…

— Чего? — переспросила я, будто меня ударили тапком по голове. — Какое ещё призвание? Куда призвание? Это какая-то ошибка!

— Ошибка? — её голос взлетел на пару тонов выше, а в глазах заблестело что-то такое... — Тут всё чётко! Добровольное самопризвание. Полный комплект. Использование артефакта и самовызов. Никаких ошибок нет и быть не может!

У меня аж челюсть отпала. Ну, правда, что за чушь? Что вообще происходит?

— Простите, что? Какое самопризвание? Это, наверное, кто-то другой. У меня кот, я в ночнушке. Я не могла никуда самопризваться в таком виде. Тем более добровольно.

— Женщина, тут всё записано! — рявкнула она, тыча в книгу пальцем.

Я прищурилась и наклонилась ближе. Там действительно было что-то написано, но шрифтом, который я бы в жизни не прочитала. Какие-то завитушки, буквы, похожие на иероглифы, но, если присмотреться…

— А это что такое? — вдруг резко спросила тётка, упирая взгляд в моего Герасима.

— Эт-т-то? Гераська, — пролепетала я, инстинктивно крепче прижимая кота к груди.

— Какой ещё Гераська?! С животными не положено! — она сжала губы так, что те превратились в одну тонкую и напряжённую линию.

— Но...

— Не положено, я сказала! — повторила она с таким напором, что у меня едва кот не выпал из рук. — Как вы его вообще пронесли?

— Но я… я не знаю… я здесь случайно… Мы, мы здесь случайно! Я же вам говорю…

Герасим, чувствуя мой страх, издал жалобный звук и вцепился когтями в мою ночнушку. Но тётку это ничуть не убедило. Она начала пыхтеть, краснеть, лицо её уже больше напоминало раздувающийся воздушный шар.

— Дайте, посмотрю! — рявкнула она, наклоняясь через стойку и протягивая руки к Герасиму.

— НЕТ! — попыталась я её остановить, но было поздно.

Герасим мгновенно взвился в воздух. Его пушистая тушка взметнулась над стойкой и каким-то чудом оказалась на "башенке" волос регистраторши.

— А-А-А-А-А-А!!! — заорала тётка, крутясь на стуле. — СНИМИТЕ ЭТО СО МЕНЯ!

Кот, естественно, вцепился ей в волосы, как в последний шанс на спасение. Я пыталась схватить его, но испуганная животинка только шипела и царапалась.

— ЗИНА!!! ЗИНА, СПАСАЙ!!! — вопила тётка.

Из-за боковой двери моментально появилась вторая женщина. Зина. Она была похожа на комбайн, работающий на повышенной мощности: широкоплечая, с квадратным подбородком.

— Что здесь происходит?! — рявкнула она.

— Убери это!!! Убери!!! — закричала тётка, тряся головой.

Зина недолго думая, схватила Герасима за шкирку и отцепила его, словно банный лист с ненужного места. Я тут же выхватила своего бедного, напуганного кота у неё из рук, пока он не заскочил обратно.

— Ты что за зверюгу такую сюда притащила? — злобно прошипела тётка, нервно поправляя свою башенку.

— Я… я, он не специально… — начала было я.

Зина, не на шутку нахмурившись, склонилась над книгой.

— Слушай, Глаша, — она ткнула пальцем в одну из строк. — Тут же написано, что кот тоже самопризвался. Ты что, не видишь? Вот ведь. Герасим Тамарьевич Подушкин, кот, восемнадцать лет… Добровольное самопризвание!

— Простите, — мягко прервала я её, всё ещё сжимая Герасима так, что он тихо жаловался, — но это какая-то ошибка. Я точно никого не призывала и уж тем более сама не вызывалась! И Герасим, ну вы посмотрите на него… Как он мог? Он же кот, в конце концов…

Но, кажется, меня никто уже не слушал.

Тётка регистраторша — Глаша — лишь побагровела ещё больше.

— БРЕД КАКОЙ-ТО! — закричала она, хватаясь за голову. — Такого не бывает!

— Значит, бывает, — спокойно сказала Зина, поглаживая книгу. — Оформляй. И зверя тоже. Видимо, они в комплекте идут. Наше дело простое, канцелярское… Им там сверху, видать, лучше знать…

ГЛАВА 5

Подпись судьбы, или Как я стала супергероем на полставки

— Ну что, дружище, похоже, нам пора. — Я вздохнула, сжала талончик в одной руке, Герасима — в другой и, набравшись храбрости, шагнула к двери.

Дверь открылась сама. Даже ручку трогать не пришлось. Ну конечно, это же "дверь-люкс"! Она бесшумно распахнулась, словно хотела произвести впечатление. А за ней, как в лучших фантазиях, оказалось не мрачное бюро с кучей бумаг, а уютная приёмная, напоминающая стильный салон для кофе-перерывов. Угловой диван, пара растений в горшках, мягкий свет. И самое главное — запах корицы и ванили, будто я попала в пекарню, а не в… не пойми куда.

— Наконец-то, вы пришли, а то мы вас уже заждались! — поприветствовала меня молодая женщина приятной наружности. Она сидела за стеклянным столом, перелистывая что-то в своём планшете, и улыбалась так тепло, что я на мгновение расслабилась.

— Меня? Точно? Вы не ошибаетесь? — осторожно уточнила я, подтягивая Герасима ближе к себе.

— Ничуть. Я абсолютно уверена, именно вас мы и ждали столько времени, — женщина кивком пригласила меня присесть в кресло напротив.

— Я вот только одного не пойму... Можно узнать, каким это образом мы с Герасимом сюда самопризвались?

— Конечно. В вашем мире был артефакт, — спокойно объяснила она, по-прежнему не отрываясь от своего планшета. — Уже догадались, какой?

Я пожала плечами.

— Гребень. Вы с Герасимом причесались и легли спать.

— Так просто? — у меня вырвался нервный смешок.

— Не совсем. Тут прямо всё совпало, — женщина отложила планшет и склонилась ближе, будто собиралась выдать какую-то тайну. — Артефакт долго вас искал. Очень долго. И нашёл. Притянул. А вы… ваше желание…

Она нажала на кнопку на своём столе, и из динамика раздался мой собственный голос:

«Господи, дай мне ещё один выход. Один маленький шанс... быть нужной...»

У меня в груди всё перевернулось. Было дело…

Видимо, Вселенная решила поймать меня на слове! Что ж…

— А Гераська? — выдохнула я, сжав кота чуть крепче, чем следовало. Он протестующе мяукнул.

— Гераська с вами был абсолютно согласен. На одной волне, так сказать! А потом… вы сами его причесали. У нас такое большая редкость, знаете ли. Чтобы и человек, и животное вот так синхронно изъявляли желание. Единичный случай!

— Ясно, — тихо пробормотала я, пытаясь всё это переварить. — И что теперь?

— Теперь, — она достала папку, толщиной с "Войну и мир", — вы подписываете контракт.

— Контракт? — я нервно сглотнула. — На что?

— На спасение мира. Ну, или, точнее, отдельных его жителей, — она говорила так буднично, будто предлагала мне подписаться на рассылку рецептов. — Вы будете переселяться в другие тела и помогать людям в сложных жизненных ситуациях.

— Ясно. А потом, когда помогу?

— Когда миссия будет выполнена, вы используете артефакт, чтобы вернуться. Причешетесь этим гребнем, положите его под подушку и ляжете спать. А проснётесь уже у себя дома, в своём мире.

Я нервно стукнула ногтем по папке.

— А если миссия займёт год? Я что, буду год лежать в коме?

— Ах, нет. — Женщина рассмеялась, будто я задала самый смешной вопрос на свете. — Сколько бы ни длилась ваша миссия, в вашем мире она займёт лишь ночь.

— То есть… я ложусь спать и в это время разруливаю чью-то жизнь?

— Именно так.

Я не знала, что сказать. В голове всё перемешалось: кот, артефакт, миссии... Это было слишком странно, но в то же время…

— А можно спросить? — я подняла взгляд. — Этот гребень… он ведь принадлежал Майе Шелогубиной. Она тоже переселялась? Что с ней стало?

Лицо женщины вдруг стало серьёзным.

— Мы не разглашаем подобную информацию. Конфиденциальность.

Я лишь вздохнула.

Женщина задумалась, а потом, будто вспомнив, добавила:

— Ах, да. Есть ещё один нюанс.

— Конечно, — пробормотала я, нервно поглаживая Герасима. — Как же без нюансов?

— Если вы умрёте в другом теле… умрёте именно вы.

Сердце ёкнуло.

— Я?

— Да. Ваша душа исчезнет, — просто сказала она. — А душа, временно переселённая в ваше тело, сможет вернуться, если, конечно, тело будет в жизнеспособном состоянии.

Я сглотнула.

— То есть, если меня там… убьют, всё? Конец?

— Да. Для вас да. Но не волнуйтесь, у нас отличная страховка. Посмертная.

Воцарилась тишина. Такая густая, что, казалось, её можно было резать ножом и намазывать на хлеб. Герасим, видимо почувствовав важность момента, перестал вылизывать лапу и уставился на меня своими янтарными глазами.

— Ну что, Тамара Васильевна? — женщина протянула мне ручку, словно это был ключ от нового мира. Или отмычка от старого. — Ваш шанс помочь другим… Новые жизни… Новые роли…

ГЛАВА 6

Казнь

Снежинки кружили в морозном воздухе, оседая на мои волосы и плечи. Они щекотали кожу, но мне не было до этого никакого дела. Я ощущала лишь холод.

Он вгрызался в кожу, пробирался под рёбра и цеплялся за кости, не оставляя ни малейшего шанса согреться. Грубое рубище царапало плечи и шею. Швы натирали, но это было ничто по сравнению с ледяным ветром, который прорывался сквозь каждый её разрез, и словно иглы, впивался в кожу.

Я стояла босая, чувствуя, как мои ноги вмерзают в землю. Я попробовала свести пальцы на ногах, но они не слушались.

С каждой секундой я теряла ощущение собственного тела. Оно словно растворялось, уступая место холоду – бесконечному, всепроникающему, равнодушному.

Площадь магической академии Стормхейвен гудела, как растревоженный улей. Лица, искаженные яростью, сливались в одно многоликое чудовище, жаждущее крови. Их голоса, хриплые от крика, сплетались в единый рёв: "Казнить!"

Я посмотрела в толпу, столько знакомых лиц… Вот профессор алхимии, мистер Стилсс, у которого я училась в прошлом семестре. Милейшее существо! Его глаза теперь горели лютым гневом. Рядом – девушка из параллельного потока, с которой мы частенько болтали в библиотеке. Сейчас она, брызгая слюной, выкрикивала проклятия.

Те, кто когда-то улыбался мне, кто делил со мной хлеб за одним столом. Теперь все они смотрели на меня с ненавистью. Все... кроме него.

Мой отец!

Он стоял в стороне, скрестив руки на груди. Его глаза не кричали, не обжигали ненавистью. В них была боль. Глубокая, тяжёлая боль. Он верил. Или хотел верить, что я не совершала всех тех ужасных преступлений, которые мне приписали. Но даже его лицо не давало мне утешения. Оно только делало этот момент ещё тяжелее.

А вот и она – моя лучшая подруга. Её взгляд! Такой я её никогда не видела. Она смотрела на меня, как на дикого зверя, который заслуживает быть пойманным и убитым.

Что я сделала, чтобы заслужить всё это?

Прямо передо мной стоял он. Ректор. Высокий, статный, красивый, как бог. Его мантия, расшитая серебряными рунами, казалось, впитывала весь свет зимнего солнца. Когда он заговорил, площадь затихла, ловя каждое его слово.

— Тайрия Фаэрис! – его голос, усиленный магией, эхом разнесся над толпой. – За преступления против магического мира, за кровь невинных, которую ты пролила, за покушения и предательство, ты приговариваешься к смертной казни!

— Казнить, казнить её! — взревела толпа, как единый зверь, готовый растерзать меня на части.

Я попятилась, но уперлась в чьи-то сильные руки. Двое магов в чёрных мантиях держали меня за плечи, толкая вперёд. Сердце колотилось, как бешеное.

— Это ошибка! Я ничего не делала! Это не я! – крикнула я, но мой голос утонул в рёве толпы. – Я невиновна!

И тут я почувствовала её – веревку. Грубая, тяжёлая пенька обожгла кожу. Петля.

Я судорожно дёрнулась. Нет, это просто кошмар, сон! Это не может быть правдой!

Я стояла на эшафоте. Прямо передо мной, над толпой, раскинулось зимнее небо, бледное, как смерть. Ветер гудел, раскачивая верёвку, и каждое его прикосновение было предвестником конца.

Дышать становилось всё труднее.

Толпа ревела, выкрикивая свою мантру "казнить!".

Но я уже не слушала. Не слышала… Я искала только его. Мой взгляд метался в отчаянии…

Перед тем, как…

Где ты?

Толпа казалась бесконечной. Лица сливались в одно безумное, злое пятно. Каждый взгляд был направлен на меня. В каждом — презрение, ненависть, торжество. Но я знала, что его глаза не такие. Они не могут, не могли быть такими...

Я искала глаза, которые когда-то обещали мне тепло. Те глаза, в которых я так отчаянно надеялась найти хоть каплю…

Где ты, Дариан?

И вот, наконец, я нашла его. Сердце на мгновение застыло, а затем заколотилось с новой силой.

Он стоял в стороне, чуть в тени. Его лицо было спокойным, но его взгляд...

Я замерла.

Да, в его глазах не было ненависти. Там была пустота! Бездонная и холодная, как зимнее небо над нами.

Сердце сжалось до боли.

Я запомню тебя иначе…. Запомню тёплый смех, мягкий голос, как ты касался моей руки…

Но теперь…

Теперь я была для него пустым местом.

— Казнить её! – вновь прокатилось по толпе.

А он все так же стоял, неподвижный, как статуя. Его лицо не дрогнуло.

Я отвернулась, не в силах больше выносить этот взгляд.

Подняла глаза к небу, чувствуя, как холодный ветер высушивает непролитые слезы.

Ректор поднял руку, призывая к тишине.

— Пусть это будет уроком для всех, кто осмелится предать наш мир!

Толпа затаила дыхание.

Я услышала звук, доска скрипнула под ногами.

ГЛАВА 7

Последние инструкции

Резкий вдох. Я открыла глаза. Зимний ветер сменился уютным теплом комнаты, а ледяные доски эшафота — мягкой кушеткой. Я машинально схватилась за горло и прокашлялась.

Сердце колотилось как безумное, дыхание было прерывистым.

Я привстала на кушетке. Передо мной стояла Куратор, её лицо было бледным, взгляд тревожным.

— Всё в порядке. Это было лишь видение, — сказала она, садясь напротив.

— Какого хрена?!! Что? Видение? Серьёзно?!! Вы называете это видением?! Да меня там вздёрнули! Это всё было слишком… реально!

— Потому что это и есть реальность, которая ждёт девушку… если вы не выполните миссию, — ответила Куратор. — Её казнят за преступления, которых она не совершала. Провидица уже видела это будущее. Она получила запрос и знает, что должно произойти.

— Какая ещё провидица? Кто она?

— Провидица — это сущность, существующая за пределами времени. Она видит будущее таким, каким оно может быть. Именно она приняла запрос из того времени, которое ещё не наступило, но уже сплелось в ткань судьбы.

— И я… Я должна это исправить?

Куратор кивнула.

— Да. Вы.

Я глубоко вдохнула, вытирая выступившую на лбу испарину. В комнате повисла тяжёлая тишина. Куратор терпеливо ждала, пока я осмыслю услышанное.

— То есть, — я прижала ладонь к пульсирующему виску, — вы просто закинете меня в тело этой… несчастной, а дальше — разбирайся сама? Всё так?

— Мы не можем дать вам большего. Только это видение.

— Замечательно! — я резко выдохнула, встречаясь с ней взглядом. — И конечно же, вы понятия не имеете, кто за всем этим стоит?

Куратор медленно покачала головой:

— Могу сказать лишь одно: Тайрия Фаэрис невиновна. Все обвинения — фикция, часть тщательно спланированного заговора.

Я вскочила с кушетки, чувствуя, как внутри закипает смесь страха и злости:

— То есть вы хотите сказать, что я должна ворваться в её тело, притвориться ею и разгадать этот чёртов заговор?

— Да, именно так.

Я замерла, ожидая продолжения. Может, сейчас она улыбнётся и скажет, что пошутила? Что у меня будет помощник или хотя бы магический дневник с подсказками? Но Куратор молчала.

— Великолепно, — пробормотала я. — А что, если я провалюсь?

— Тогда она погибнет.

Я отвела взгляд, чувствуя, как к горлу снова подступает удушье.

— Но вы сможете уйти, — почти шёпотом добавила она.

— Уйти?

— Если почувствуете, что не справляетесь, что всё идёт к неизбежной развязке... вы сможете покинуть тело. Вернуться в своё.

Её слова повисли в воздухе. Я смотрела на неё, не зная, как на всё это реагировать.

— То есть, — мой голос упал до шёпота, — вы предлагаете мне просто... бросить её умирать?

— Это будет вашим выбором, — ответила Куратор.

— Моим выбором? — горько усмехнулась я. — Просто прекрасно! Её жизнь, её смерть — всё на мне. А вы будете просто наблюдать, так?

— Нет, — в голосе Куратора впервые прозвучала твёрдость. — Мы не можем вмешиваться или наблюдать. Я лишь посредник, передающий запрос.

Так отлично! Замечательно! Помощи я там не дождусь, видимо.

— Когда кто-то отчаянно жаждет справедливости, когда их сердце кричит о спасении невиновного, этот зов становится настолько мощным, что преодолевает границы миров и достигает нас.

— Значит… в той толпе, — медленно произнесла я, — был кто-то, кто верил, что она… что я… невиновна?

— Да.

— Наверное, это был её отец. Или… мой теперь, — задумчиво пробормотала я.

— Возможно, — ответила Куратор. — Мы слышим зов, но не видим тех, кто его совершает.

Пока мы разговаривали, дверь бесшумно отворилась. На пороге возникла женщина в длинном сером платье, держа в руках небольшой поднос с дымящейся кружкой. Травяной аромат, густой и сладкий, заструился по комнате.

— Это вас согреет и придаст решимости, — произнесла Куратор, принимая кружку и протягивая мне. — Старинный рецепт. Наш фирменный. Его используют... в особых случаях.

Ой, как приятно! Видимо, я и есть тот особый случай!

Я осторожно взяла кружку, чувствуя, как тепло обжигает пальцы. Поколебавшись секунду, я поднесла кружку к губам. Вкус был необычным — сладким и терпким одновременно. Сладость мёда переплеталась с терпкостью неизвестных трав, а послевкусие оставляло на языке покалывающее ощущение.

По телу разлилось приятное тепло. Туман в голове рассеялся, а мысли обрели удивительную чёткость. Что бы ни было в этом чудо-чае, оно определенно действовало!

— Уж не знаю, что вы туда подмешали, — пробормотала я, делая ещё глоток, — но это... удивительно. Восхитительно!

ГЛАВА 8

Где я? Где Гераська?

Я открыла глаза и тут же пожалела об этом. Голова гудела, как после встречи с бейсбольной битой, а мир вокруг плыл, словно я нырнула в бочку с мутным самогоном. Надо мной маячили незнакомые лица — целый парад физиономий от "ой, бедняжка" до "ха, так ей и надо".

— Тари, ты в порядке? — спросил кто-то с явным беспокойством.

Я попыталась ответить, но из горла вырвался лишь слабый стон. Я села, но тут же почувствовала, как закружилась голова.

— Что происходит? Где я?

— Осторожно, мисс Фаэрис, — произнёс глубокий мужской голос. — Вы на тренировочной полосе препятствий. Получили сильный удар по голове.

— Видимо, препятствие победило! — вставил какой-то остряк.

— Лирия, проводите её в медкорпус. Остальные — продолжайте тренировку!

Я с трудом повернула голову. Вокруг — тренировочная площадка, усеянная весьма странными снарядами и препятствиями. И всё это явно не про спорт, а больше про средневековые пытки!

Это больше походило на декорации к фильму "Пила". Особенно выделялась конструкция с шипами — прямо-таки мечта садиста!

Но что-то было не так. Над головами собравшихся я заметила странные летающие штуки, юркие, светящиеся. Это уж точно не глюк от удара. Или всё-таки он ?

Я попыталась вспомнить, что же со мной произошло, но в голове был лишь туман. Нет, я помню, кто я.

Я Тамара Васильевна Подушкина. Но вот воспоминания девушки для меня —закрытая книга.

Внезапно мой взгляд остановился на знакомом лице. Девушка с длинными тёмными волосами смотрела на меня с тревогой. Я узнала её - это была та самая подруга Тайрии, которую я видела во время казни.

Имя… Имя… Я должна его знать…

— Лира? — неуверенно произнесла я, хватаясь за единственную ниточку, связывающую меня с реальностью.

Девушка моргнула.

— Да, Тари, это я. Ты меня напугала. Как ты себя чувствуешь? Сможешь встать?

— Ой, да ей не привыкать! — ехидно вставил парень. — Сплошные сотрясения и травмы, и всё без толку. У неё вместо головы скоро тыква вырастет!

Я хотела ответить, что-нибудь едкое такое, но мозг отказывался выдавать остроумные реплики. Я осеклась. Что сказать-то? Слова застряли в горле. Ничего не помню, хоть убей! А что если малец прав — и у меня и правда скоро будет овощ вместо головы?

— Заткнись, Кайрон! — рявкнула Лира, метнув в обидчика злой взгляд.

Попытка встать оказалась той ещё авантюрой. Боль под лопаткой была такой, будто туда воткнули раскалённый штырь. Ноги подкосились, и я едва не рухнула.

— Тихо, тихо, —произнесла Лира. — Давай медленно. Нам нужно добраться до медкорпуса.

Мы медленно двинулись вперёд. Я заметила, что эти странные летающие объекты, которые я заметила над толпой студентов, не последовали за нами.

— Лира, — прошептала я, — а что это за летающие штуки?

Она посмотрела на меня так, будто я только что спросила, где находится север.

— Ого! Тебя и правда приложило. Это же фамильяры. Они летают возле своего хозяина.

— А где наши фамильяры? — я замотала головой.

Лира помрачнела.

— У нас их нет, — произнесла она глухо. — Пока нет. Мы на первом курсе, Тари. Фамильяра нужно заслужить. Это одна из причин, почему нас считают… ну, ты знаешь… — она тяжело вздохнула, но договорить не смогла.

Внутри меня поднялась странная, щемящая тоска. Я не знала, чьи это эмоции — Тайрии или мои собственные, но было ясно одно: отсутствие фамильяра было для нас обеих болезненной темой.

Хм! Значит, не всё потеряно, какие-то ощущения и воспоминания мне доступны!

Буду придерживаться этой линии — амнезия после травмы. По крайней мере, это не вызовет лишних подозрений.

— Я... я ничего не помню. Прости…

И тут меня осенило!

Я замерла, резко осознавая, что всё это время чего-то, точнее кого-то, не хватало. Я машинально оглянулась, надеясь увидеть его усатую моську.

Где… Гераська?

Мы же всё сделали правильно, как велела куратор. Провели ритуал в строгой последовательности, воспользовались гребнем и легли спать. Мы должны были воплотиться вместе!

Но его не было.

Мир вокруг вдруг стал ещё более чужим, а тревога начала давить на грудь. Гераська…

— Лира, — не удержавшись, я спросила. — А мой фамильяр? Он должен быть здесь… Такой толстенький, полосатенький, с усами…

Она замерла на миг, будто не знала, как ответить.

— Гераська? — переспросила она. — Тари, ты бредишь. У тебя никогда не было фамильяра.

— Нет, он был, — голос сорвался, и я почувствовала, как слова застряли в горле. — Он был со мной!

— Тари, ты себя слышишь? — Лира смотрела на меня с тревогой. — У тебя явный шок. Ты даже не помнишь, что у нас нет фамильяров.

ГЛАВА 9

Скала по имени Тамара

Ох, бедняжка Тайрия!

Когда я услышала первый смешок за своей спиной, он был словно брошенный камень в спину. Я всем телом ощутила этот болевой удар. Физически.

Реакция была мгновенной и болезненной. Тело Тайрии инстинктивно дёрнулось. Я машинально сжала шею и плечи.

Видимо, такое с ней происходило частенько. И у неё выработался такой рефлекс. «Черепашка» называется. Неприятно, кстати. Но! Всё поправимо в этой жизни, если хорошенечко постараться!

Преодолевая острую боль в лопатке, я выпрямилась, расправила плечи, подняла голову. Подбородок выше. Ещё выше! Вот так, моя дорогая, будто корону примеряем!

Эти смешки за спиной неожиданно вызвали болезненное воспоминание. На мгновение я словно перенеслась на много лет назад, в свою прошлую жизнь...

Это было ещё до моего выхода на пенсию.

…Гримерка моего родного театра. Тусклый свет едва освещает помутневшее зеркало. Я наношу грубый грим. Сегодня играю старуху-уборщицу в какой-то проходной пьесе.

За дверью слышатся приглушенные голоса и смешки молодых актрис.

"Видела, кого опять на роль старухи поставили?" - доносится ехидный шепот.

"Ей даже гримироваться особо не надо," - отвечает другой голос, за которым следует взрыв сдавленного смеха.

Вот ведь сучки!

Я сжимаю в руке кисточку для грима так сильно, что костяшки пальцев белеют. Я смотрю на свое отражение - когда-то красивое лицо, теперь изборожденное морщинами, потухшие глаза, поредевшие волосы...

Девчонки, хоть и подлые змеюки… но правы.

"От примы до бабы-яги, - горько усмехаюсь про себя. - Вот и вся твоя актерская карьера."

Снова смешок за дверью...

Воспоминание исчезло так же внезапно, как и появилось. Я моргнула, возвращаясь в реальность.

Я горько усмехнулась своим мыслям.

"Но я выжила, - напомнила она себе. - Я прошла через это и стала сильнее. И теперь моя задача - помочь этой девочке не совершить тех же ошибок."

И с этой мыслью я вновь расправила плечи.

Что ж, Тайрия Фаэрис, это первый урок для тебя от умудренной опытом Тамары Васильевны!

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Воспоминания о прошлых обидах и насмешках грозили захлестнуть меня с головой, но я не позволила этому случиться. Вместо этого я вспомнила о своем особом приеме, своеобразной медитации, которую называла "Скала Тамара".

В своем воображении я представила себя огромной, несокрушимой скалой. Я стояла посреди бушующего моря, а все невзгоды, обидные слова и насмешки были лишь волнами, бьющимися о мои каменные бока.

Я – скала. Огромная и сильная! И непоколебимая, как налоговая инспекция!

Волны обид и насмешек бьются о мои бока, а я стою, как памятник самой себе. Но каждая волна, ударяясь о скалу, неумолимо разбивается на триллиарды мелких брызг.

Я почувствовала, как напряжение постепенно покидает тело. Волны стихали, превращаясь в легкий, освежающий бриз, ласкающий лицо.

Открыв глаза, она почувствовала облегчение. С новой решимостью я повернулась к происходящему, готовая встретить любые вызовы этого странного нового мира.

Я сжала кулаки.

Черт возьми, детка, я этого больше не позволю! Я научу эту девочку, это тело, новым привычкам. Гордо держать голову!

Мы начнем с малого. С того, как держать спину, как смотреть людям в глаза. А затем... затем мы покажем им всем, на что способна Тайрия Фаэрис!

Ну да, она опозорилась на полосе препятствий. Да, я выгляжу сейчас странно, как поросеночек, натянувший на себя кожаное трико. Однако, разве это повод для насмешек?

Хотя, может, я чего-то не знаю? Вдруг Тайрия - ходячий магнит для неприятностей? Ну ничего, разберемся. В конце концов, я пережила премьеры, худсоветы и актерские пьянки - уж с одной магической девчонкой как-нибудь справлюсь!

Тело Тайрии далеко от идеала. Но и я никогда не была моделью с обложки. Поэтому я прекрасно знала, что с этим делать.

Лютые тренировки и строгая диета. С этим я быстро разберусь.

И да, я ещё не видела своего лица…

Я так надеялась на симпатичную мордашку. В конце концов, милое личико может исправить многое. Я попыталась незаметно ощупать своё новое лицо. Нос вроде небольшой, скулы чувствуются... Неплохо.

Я кивнула, мысленно добавив ещё один пункт в свой список дел: как можно скорее найти зеркало и оценить, с чем мне придётся работать.

Сад сменился зелёным лабиринтом. Стены, потолок и даже пол были покрыты густой растительностью, создавая впечатление, будто мы оказались внутри живого, дышащего организма.

Самыми заметными были лианоподобные растения, свисающие с потолка. Их стебли, толщиной с руку, извивались, как змеи, покрытые мелкими, почти прозрачными чешуйками.

На концах этих "змей" распускались крупные цветы, напоминающие орхидеи, но с более агрессивным и хищным видом. Их лепестки были окрашены в яркие, почти неоновые цвета: пурпурный, ядовито-зеленый и электрически-синий.

ГЛАВА 10

Лазаретные страсти

Лазарет встретил нас запахом трав и тишиной, нарушаемой лишь тихим поскрипыванием половиц. Из кабинета выбежала заплаканная девушка, прижимающая к груди нечто, напоминающее помесь ежа с облаком сахарной ваты. Её огромные печальные глаза уставились на меня с таким выражением, что я почувствовала себя неловко.

Видимо, тут лечат не только людей.

В приёмной было пусто, и мы вошли.

И я увидела его. Высокий, статный, с густыми чёрными волосами, небрежно спадающими на лоб. Идеально сидящий зелёный халат подчёркивал широкие плечи, а спортивное телосложение намекало, что этот целитель явно знаком не только с травами.

Я невольно задержала дыхание.

Ах, хорош… Где-то я его точно видела! Кажется, мы знакомы.

Рядом с его плечом парил светящийся шар. Размером с небольшое яблоко, он излучал мягкое серебристо-голубое сияние, создавая вокруг Дариана загадочный ореол. Казалось, внутри шара плещется жидкий лунный свет, переливаясь и закручиваясь в причудливые спирали. Временами от него отделялись крошечные искорки, похожие на падающие звёзды, они кружились вокруг хозяина, словно исполняя какой-то таинственный танец.

Он, явно довольный произведенным эффектом, сделал изящный кувырок в воздухе, рассыпав вокруг себя каскад серебристых брызг. Казалось, этот необычный фамильяр точно знал, как выгодно подчеркнуть внешность своего хозяина – его сияние придавало чертам Дариана какую-то особенную, почти мистическую притягательность.

— Дариан? Ты? — недружелюбно протянула Лира. — А где доктор Блау?

Он посмотрел на нас с лёгкой усталостью в глазах. Видимо, день у него и без нас был не из лёгких.

— Доктор Блау на карантине, — объяснил он. — Его укусил болотник. Так что я пока вместо него. Что-то случилось? — он перевёл взгляд на меня.

— Да, — выдохнула я.

— Но ты же ещё студент! - воскликнула Лира.

— И практикант, — невозмутимо добавил он, поправляя воротник халата.

Лира оглянулась по сторонам, словно ожидая, что настоящий врач вдруг выскочит из-за шкафа.

— А кроме тебя нас больше некому принять? — уточнила она.

— Нет, я один, — тяжело вздохнул он. — Если хотите, дальше по коридору говорящее растение-консультант.

— Ясно. Тари, пойдём отсюда! — сказала Лира, с силой схватив меня за руку.

Но я уже её не слушала. Боль в плече начала пульсировать и отдавать куда-то глубже, и в голове всё стучало только одно: нужно с этим что-то сделать. Что-то внутри подсказывало, что уйти отсюда — худший из возможных вариантов.

— У меня адски сильно болит плечо, — заявила я, делая шаг вперёд.

— Тари! Ты в своём уме? — Лира потянула меня назад, но я с силой отдёрнула руку, и она потеряла равновесие, чуть не упав.

— Ты… серьёзно? — в её голосе звучало отчаяние. — Хорошо. Потом не говори, что я тебя не отговаривала!

И, хлопнув дверью, она вышла. Дариан бросился ей вслед.

— Постой! — крикнул он, но она даже не оглянулась. — Тебе лучше остаться. Быть тут…

Мы с Дарианом остались одни.

И тут в его глазах я заметила растерянность… Интересно, почему?

— Ты уверена? Уверена, что всё будет в порядке?

— Конечно, — улыбнулась я, чувствуя себя немного неловко. — А что может пойти не так?

Ох, да что же это за мир такой, подумала я. Видимо, тут нельзя оставаться с мужчиной наедине? Глупости какие…

Но он не улыбнулся в ответ. Его губы сжались, и он коротко кивнул.

— Хорошо. Тогда приступим.

И тут его фамильяр замигал какой-то странной, тревожной пульсацией. Серебристое сияние сменилось беспокойным красноватым светом, а мелодичное гудение превратилось в резкое, почти раздражающее жужжание. Луми начал стремительно кружить вокруг меня, оставляя в воздухе тревожные световые следы.

— Луми! Хватит! — в голосе Дариана прозвучали металлические нотки.

Но светящийся шар будто обезумел – он метался между мной и своим хозяином, его пульсация становилась всё более хаотичной и беспокойной.

Дариан решительно шагнул к шкафу с зельями, распахнул дверцу и одним быстрым движением поймал непослушный фамильяр. Луми протестующе вспыхнул, но был заперт в шкафу, откуда теперь доносилось приглушённое недовольное жужжание и просачивался тревожный красноватый свет через щели.

Дариан жестом предложил мне присесть на небольшой кушетке.

Я села. Его пальцы мягко коснулись моего плеча, и я вздрогнула.

— Нужно осмотреть рану. Придётся оголить плечо.

Мои руки слегка дрожали, когда я начала расстёгивать верх своей формы. Его взгляд стал напряжённым, профессиональным. А я? Я вдруг почувствовала себя так, словно нахожусь где-то далеко от этого места, от самой себя.

Его пальцы осторожно скользнули по моей коже, ощупывая повреждённое место. У меня закружилась голова. В ушах зазвенело.

ГЛАВА 11

В объятиях плюща

Я выскочила из кабинета, судорожно поправляя одежду дрожащими пальцами. Щёки горели от стыда, а в голове пульсировала только одна мысль — бежать, бежать как можно дальше.

Приёмная была забита любопытными студентами. Откуда они тут взялись? Собрались, словно стервятники, почуявшие добычу. Их взгляды — насмешливые, осуждающие, злорадные — впивались в меня раскалёнными иглами. Кто-то хихикал, прикрывая рот ладонью, кто-то шептался, тыча в мою сторону пальцем. Воздух, казалось, загустел от их презрения.

Я летела по коридору, не разбирая дороги, только бы подальше от этих глаз, от этих ухмылок. За поворотом обнаружился тёмный закуток, где вдоль древних каменных стен вился изумрудный плющ. Здесь было тихо и прохладно.

Ноги подкосились, и я медленно сползла по стене, чувствуя, как шершавый камень царапает спину через тонкую ткань. Хотелось раствориться, исчезнуть, стать невидимкой — пустым местом, мимо которого все проходят, не замечая.

И вдруг память ударила как молния — яркая вспышка воспоминания пронзила сознание.

Дариан! Теперь я знала, где видела его раньше — на казни Тайрии. Той, что любила его больше жизни... А он смотрел на неё, как на пустое место.

Но додумать эту мысль я не успела. Стена за моей спиной вдруг стала мягкой, податливой, и я провалилась в темноту, словно в пуховую перину. Сердце подскочило к горлу от неожиданности, но падение оказалось мягким — я приземлилась на что-то упругое и тёплое.

Внезапно пространство вокруг наполнилось мерцающим светом — сотни, тысячи крошечных светлячков взмыли в воздух, кружась в причудливом танце. Их нежное сияние отражалось от влажных стен, создавая фантастическую игру света и тени. Они расселись по стенам затейливым узором, превращая тёмную нишу в сказочный грот.

— Ещё-ещё светлее, — прошелестел странный голос, похожий на шорох листьев на ветру.

Светлячки послушно разгорелись ярче, заливая помещение ослепительным светом, словно в операционной.

Я едва сдержала рвущийся из горла крик, но вовремя вспомнила — это же магическая академия! Здесь возможно и не такое…

Должно быть, это и есть то самое растение-консультант, о котором говорил Дариан.

А я-то думала — он шутит…

— Наконец-то, я уж думал, сегодня никто не придет ко мне, — произнес всё тот же шелестящий голос. — Добро пожаловать. Я профессор Стебль.

В ярком свете я разглядела причудливое создание — переплетение живых лиан и веток, колышущихся, словно водоросли под водой.

Я медленно села, приподнявшись на локтях, и потерла ушибленный бок.

Я встала, пошатнувшись, и огляделась. Помещение представляло собой глубокую нишу в стене. Под ногами я чувствовала упругий слой мха — мягкий, пружинящий.

— Извините, профессор, — нерешительно произнесла я, — я… не хотела вторгаться без стука.

— О, пустяки, — мягко прогудел Стебль. — Как раз наоборот — я тут задыхаюсь от одиночества. Мне приятно, когда заглядывают в гости.

Я наконец смогла разглядеть удивительное существо перед собой. Профессор Стебль представлял собой причудливое переплетение живых лиан и веток, но самым поразительным было его "лицо".

Там, где у обычного человека располагалась бы голова, формировалось нечто особенное: тонкие, полупрозрачные листья складывались в подобие черт лица. Два больших листа экзотического растения, похожего на орхидею, образовывали глаза - насыщенного изумрудного цвета с золотистыми прожилками. Они мягко светились изнутри и, казалось, могли заглянуть прямо в душу. Эти глаза-листья моргали, слегка подрагивая, когда профессор говорил.

Его "губы" формировались из тонких, нежно-розовых лепестков какого-то неизвестного мне цветка. Они двигались удивительно естественно, когда он произносил слова, складываясь в подобие улыбки или задумчивого выражения.

Вместо бровей вились тонкие усики плюща, которые чутко реагировали на каждую эмоцию - приподнимались в удивлении или сдвигались, выражая озабоченность. "Кожа" лица состояла из множества мельчайших листочков, создающих впечатление живой, дышащей поверхности нежно-зеленого оттенка.

Вокруг "головы" колыхался своеобразный ореол из тончайших светящихся нитей, похожих на паутинку, в которой запутались капельки росы. Эти нити слегка покачивались даже при отсутствии ветра, создавая впечатление некоего подобия волос.

Когда профессор говорил, всё его существо приходило в движение - листья трепетали, лианы изгибались, а вокруг разносился легкий аромат свежескошенной травы и лесных цветов. Его голос, похожий на шелест листвы в летнем саду, казался одновременно древним и юным, мудрым и озорным.

Это было одновременно пугающее и завораживающее зрелище - видеть, как природа создала настолько человекоподобное и при этом абсолютно неземное существо.

Я опустила взгляд, чтобы посмотреть на его ноги. Но их не оказалось. Всё это чудо произрастало из огромного глиняного горшка. Горшок был древним, с потертыми от времени узорами, которые, казалось, двигались в мерцающем свете светлячков. По его бокам вились причудливые руны, светящиеся слабым зеленоватым светом. У основания горшка расстилался мягкий ковер из мха, который слегка пульсировал, будто дышал в такт с движениями профессора.

ГЛАВА 12

Прыщи и прочие неприятности…

Когда глаза привыкли к причудливому освещению, я начала различать очертания того, что когда-то, видимо, было обычным приёмным кабинетом.

Стены почти полностью скрывались под живым ковром из разнообразных растений. Плющ, мох и какие-то диковинные лианы создавали причудливый природный гобелен, местами пульсирующий и подрагивающий, словно дышащий.

В углу комнаты я заметила небольшой стол, практически полностью скрытый под слоем мха и маленьких грибов, светящихся мягким голубоватым светом. На нём всё ещё можно было различить чернильницу, из которой теперь росли какие-то экзотические цветы, и старинное перо, обвитое тонкими усиками плюща.

С потолка свисали причудливые лианы, на концах которых покачивались светящиеся цветы, заменяющие лампы. Они медленно поворачивались, следуя за нашими движениями, создавая постоянно меняющийся узор из света и теней.

Лишний вес, прыщи, неадекватное поведение…

Что ещё я должна знать?

— Профессор, у вас есть зеркало? — спросила я, чувствуя нарастающую тревогу.

— Конечно, милая, — прошелестел профессор Стебль. Одна из его лиан потянулась в сторону и вскоре мне был вручен поднос. — Вот, почти зеркало!

Я заглянула в мутноватую поверхность и чуть не выронила поднос. Ох, нет! Моё лицо напоминало карту боевых действий: прыщи, красные и бугристые, словно вулканы, готовые вот-вот извергнуться, а прическа...

Две огромные тугие баранки, тщательно скрученные из рыжих волос, располагались симметрично по обеим сторонам головы, словно гигантские наушники. Баранки были настолько плотно закручены, что кожа на висках и лбу заметно натянулась, придавая лицу слегка удивленное и испуганное выражение.

А идеальный пробор, по мнению моей подопечной, — это прилизанная, блестящая полоска. Волосы вдоль пробора настолько плотно прилегают к коже, что кажется, их вымазали маслом или каким-то другим странным веществом.

— Присядь, дорогая, — прошелестел профессор Стебль, и я только тогда заметила то, что раньше приняла за причудливый куст. Это оказалось кресло, почти полностью поросшее крошечными изумрудными листочками. Они слегка приподнялись, словно приглашая присесть, формируя идеально удобное сиденье.

Я откинулась на спинку живого кресла, чувствуя, как листочки успокаивающе поглаживают мою спину.

Я немного успокоилась и снова посмотрела в своё отражение.

Ладно. Прыщи, треш-причёска, пухлые щёки… Но… Черты лица были правильные, маленький носик, брови привести в порядок, сбросить вес, очистить кожу, сбрить, поработать с волосами… Не всё потеряно, есть потенциал! Есть!

Помню, как к нам в театр пришла Ирка Триногина. В театр просилась. Ни кожи, ни рожи, скривился помреж. Но я-то видела, я-то знала! Пошептала режиссёру нашему Серёжке Корякину, взял. И не пожалел! Через год это «страшилка» утёрла нос этим … всем! Из гадкого утенка — в прекрасного лебедя, так сказать.

— А можно мазь какую-нибудь, чтобы побыстрее их вывести? — с надеждой спросила я.

— Конечно-конечно, сейчас…— профессор Стебль зашуршал листьями и повернулся к стене. Его лианы коснулись поверхности, и я увидела, как множество мелких листочков синхронно приподнялись, обнажая шкаф. Дверца, покрытая вьющимися растениями, бесшумно открылась.

Внутри шкафа оказались десятки стеклянных сосудов разных размеров и форм, наполненных светящимися жидкостями. Некоторые из них были оплетены тонкими корешками, которые, казалось, питались их содержимым.

— Вот только есть одна загвоздочка… Кхм… Видишь ли… у меня закончилось лекарство и нужны ингредиенты. Уж очень востребованная эта штука. Академия меня не спонсирует, как ты могла догадаться. И мои пациенты сами приносят мне необходимые ингредиенты… Сам-то я не могу передвигаться.

Он опустил взгляд на горшок.

— А можно спросить, как вы вообще здесь оказались?

Профессор Стебль издал звук, похожий на смесь вздоха и шелеста листвы на ветру.

— Как, как… А так! Я стоял в кабинете у профессора Блау. И был ещё совсем зелёным росточком. Не подумай чего, самым обычным. Просто рос себе и водичку попивал. У меня даже ушей не было, а глаз и подавно… А потом что-то случилось. Видимо, во время операции произошло извлечения магии, и её крохотная частичка попала ко мне в горшок. И этого было достаточно. Вскоре я начал меняться… Сначала мог слушать. Потом видеть… Рос там, впитывал в себя знания! Ох, чего я там только не повидал. Ну а потом… Потом я заговорил. Чем не на шутку напугал доктора Блау. И кто-то сверху ему намекнул, что мне там не место. Одно дело безмолвный фикус на окошке. И совсем другое — я… И вот я оказался тут. В пустующем кабинете. Разросся со временем, как видишь. Благодарные мои пациенты приходят ко мне поливают. Кстати, ты принесла водички?

— Я принесу, — пообещала я.

— Я и чай люблю, если что. И не только.

Он начал быстро черкать что-то на листочке…

— Вот это надо собрать…

— Профессор, посмотрите моё плечо, сильно болит.

Я повернулась спиной и задрала кофту.

ГЛАВА 13

Соседка

Я вышла из кабинета профессора Стебля. У входа его уже ожидал новый посетитель.

Незнакомец резко отвернулся, и скрылся в тени, явно не желая быть узнанным. Но прежде чем он это сделал, я успела заметить одну деталь — на его левом ухе поблескивала необычная серьга в форме крошечной птички.

Ну и ладно, не больно то и хотелось!

Я вывернула в коридор, и не оглядываясь, направилась к выходу. Солнечный свет, пробивающийся через витражные окна, создавал причудливую игру теней на старинных каменных стенах.

Я вышла из лазарета, щурясь от яркого солнечного света. Передо мной раскинулась обширная территория академии. Мягкий ветерок донёс до меня аромат цветущих растений из ближайших теплиц, смешанный с запахом свежескошенной травы.

Справа раскинулись спортивные площадки, где группа студентов практиковала левитационные заклинания, заставляя мячи парить в воздухе.

Слева виднелись загадочные хозяйственные постройки, окутанные лёгкой дымкой. Из-под крыши одной из них вылетела стайка ярко-синих птиц, оставляя за собой след из искрящихся перьев.

Зелёные скверы, расположенные тут и там, манили прохладой и спокойствием. В одном из них я заметила пожилого профессора, читающего огромную книгу, страницы которой сами собой переворачивались.

А над всем этим огромным белокаменным монстром вздымалось оно, величественное здание не менее величественной академии Стормхейвен!

Его белокаменные стены сверкали на солнце, а многочисленные башни, казалось, касались самого неба. Витражные окна отбрасывали разноцветные блики на землю, создавая впечатление, будто сама магия струится из окон.

Пойду туда!

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как волнение и любопытство переполняют меня. Несмотря на потерю памяти, я ощущала странное притяжение к этому месту. Оно словно звало меня, обещая ответы на все вопросы.

Решительно расправив плечи, я направилась к главному зданию академии.

Я вошла внутрь. Растерянная и немного сбитая с толку, я побрела по бесконечному коридору, не зная, куда идти. Мысли путались, а воспоминания никак не хотели складываться в цельную картину.

Винтовая лестница, портреты на стенах, суетливые студенты и их не менее суетливые фамильяры, снующие туда-сюда, — всё казалось одновременно знакомым и чужим. Я вглядывалась в проходящих, надеясь зацепиться хоть за одно знакомое лицо.

И не заметив идущую навстречу девушку, я врезалась в неё.

— Ох, Тайри! — воскликнула она, потирая ушибленный лоб. Её каштановые волосы рассыпались по плечам, а в зелёных глазах читалось беспокойство. — Только из медпункта, а уже опять в аварию решила попасть? Ты как? Жива?

Я молча кивнула, пытаясь собраться с мыслями. Девушка выглядела знакомой, но имя никак не всплывало в памяти. Но в груди разлилось щекочущее чувство теплоты…

— Ты куда? На занятия? — спросила она.

Я лишь пожала плечами.

— Э, нет! Давай-ка быстро в комнату, неважно выглядишь. Сегодня пропустим занятия!

— Хорошо, Алисия, — пробормотала я, удивляясь, что имя само сорвалось с языка.

Это… Это моя одногрупница. Я пригляделась к девочке. Над её плечом тоже не было фамильяра. Поэтому ты так добра ко мне, Алисия? Мы с тобой подружки по несчастью?

Пока мы шли по извилистым коридорам академии, я украдкой разглядывала свою спутницу. Она была невысокого роста, едва доставая мне до плеча, но при этом двигалась с удивительной грацией и энергией. Её каштановые волосы были аккуратно подстрижены в стильное каре до плеч, обрамляя овал лица и подчеркивая выразительные черты.

На носу Алисии сидели изящные очки в тонкой оправе, за стеклами которых поблескивали живые, любопытные изумрудные глаза. Она то и дело поправляла эти очки, жестом, который, видимо, стал для неё привычкой.

Несмотря на небольшой рост, Алисия была невероятно юркой. Она легко лавировала между студентами в коридоре, умудряясь при этом не отпускать мою руку и продолжать разговор.

Однако что-то явно беспокоило Алисию. Она то и дело прерывалась на чихание, которое звучало забавно и немного по-кошачьи. После очередного "Апчхи!" я не выдержала:

— Будь здорова!

В ответ она неожиданно залилась таким задорным и счастливым смехом, что я даже остановилась от удивления. Её смех был подобен перезвону маленьких колокольчиков – чистый, мелодичный и заразительный. Я не могла не улыбнуться в ответ, чувствуя, как её веселье передаётся и мне.

—Ох, Тайри… — сказала она, всё ещё хихикая.

Чем больше я смотрела вокруг, тем больше деталей всплывало в памяти. Витражи с изображениями великих магов прошлого, запах старинных книг и травяных настоев, звон колокола, отмечающего смену занятий – всё это складывалось в мозаику воспоминаний.

Надо почаще глядеть по сторонам и всматриваться в лица, в предметы, обстановку. Тогда этот процесс пойдёт быстрее. Подсознание будет цепляться за знакомое и воспоминания сами будут всплывать на поверхность.

И пока Алисия вела меня к моей комнате, я решила, что не упущу ни единой возможности восстановить свою память и разобраться в тайнах этого волшебного места.

ГЛАВА 14

Магия, Мыши и Мы!

— Вечно она втирается к нам в доверие! А чуть что, даёт дёру! Я-то сразу просекла её лицемерную сучность… И что она просто ушла? Бросила тебя там? Ох, Тайри! Одного не могу понять, и чего ты с ней общаешься? — Алисия надула щёки, глядя на меня с таким укором, будто я лично оскорбила всех её предков до седьмого колена.

— Потому что мы последние на курсе, у кого ещё не воплотился дар… Наверное, так? — пробормотала я, чувствуя себя неуютно под её пристальным взглядом.

Оглядевшись, я заметила, что комната Алисии напоминала поле боя после эпической битвы с насморком — повсюду валялись использованные бумажные платочки.

— Ты, кстати, как, не заболела? — спросила я с беспокойством.

— Да, я с утра так и подумала, — ответила она с загадочной улыбкой. — Но потом... Смотри!

С этими словами она быстро потянула меня к себе и с довольным видом тыкнула использованный платок прямо мне под нос. Я инстинктивно отшатнулась, но мигом пригляделась: на платке была голубоватая, слегка светящаяся субстанция.

— Ох, Алиска! Это же... — в моей голове словно щёлкнул рубильник, и тысяча лампочек радости загорелись одновременно. — Ты! Ты! Ты…

Эмоции захлестнули меня, и я бросилась к ней, обняв столь крепко, что она аж пискнула от неожиданности. Слёзы счастья и облегчения потекли по моим щекам.

— Лиска… ты… наконец-то! — выдохнула я.

Я почувствовала, как её маленькое тельце расслабилось в моих руках, как дрогнули её плечи. Эти слёзы были не только моими.

— Когда это произойдёт, я тебя не брошу, — прошептала она, и в её голосе звучала уверенность. — У тебя тоже всё получится, вот увидишь!

Наш столь трогательный момент был прерван внезапным шорохом. Я резко повернула голову и заметила, как груда бумажных платков вздрогнула, а затем один из них отделился и засеменил прочь.

И — о, ужас! — у него был хвост!

— Это же мышь! Мышь! — воскликнула я, мгновенно превращаясь из сентиментальной подруги в беспощадного охотника на грызунов. — Крыса!!!

Не раздумывая ни секунды, я схватила ближайший увесистый учебник (кажется, это была "История магических существ", том 1) и с боевым кличем амазонки метнула его в сторону убегающего "платка".

— Стой! — внезапно крикнула Алисия, хватая меня за руку. — Это Семушка! Не тронь её!

Я застыла на месте, ошарашенная её реакцией. Мышь, почувствовав, что опасность миновала, осторожно вышла из своего импровизированного укрытия. Её маленькие глазки-бусинки уставились на меня с явным любопытством и, как мне показалось, с лёгким укором.

— Се-се-мушка? — переспросила я, чувствуя себя полнейшей идиоткой.

Алисия кивнула, улыбаясь.

— Да! Помнишь, я тебе сказала, что мне мышка нашептала про твои злоключения в медкорпусе? — она указала на маленького грызуна. — Так вот, это она!

Я уставилась на мышь, потом на Алисию, не в силах осмыслить услышанное. Мой мозг, казалось, отказывался принимать эту информацию.

— Так она ещё и говорит? — выпалила я, не скрывая изумления.

В ответ мышь возмущённо пискнула и зашевелила усами, словно обиделась на мой вопрос.

Алисия рассмеялась, глядя на эту сцену.

— Похоже, мой дар — понимать язык животных! — сказала она с восторгом. — После воплощения меня, скорее всего, распределят на факультет менталистики. А может, на факультет животноводства, что тоже неплохо…

Я медленно опустилась на кровать, не сводя глаз с Семушки. Мышь, в свою очередь, подошла поближе, явно чувствуя себя в безопасности.

— И... что она говорит? — спросила я, всё ещё не веря в происходящее.

Алисия прислушалась, наклонив голову набок.

— Она говорит, что ты чуть не убила её!

— Прости, Семушка, — пробормотала я, чувствуя себя немного глупо, разговаривая с мышью. — Я не знала, что ты... из наших, своя.

Семушка снова пискнула, и Алисия перевела:

— Она говорит, что принимает твои извинения, но просит в следующий раз быть осторожнее.

Я не могла сдержать смех. Ситуация была настолько абсурдной и в то же время волшебной, что оставалось только принять её.

— Значит, теперь у нас есть свой личный шпион? — спросила я, начиная осознавать потенциал этой необычной дружбы.

Алисия кивнула, поглаживая Семушку пальцем по маленькой головке.

— Похоже на то. И кто знает, может быть, это только начало моих способностей? — в её глазах блеснул огонёк предвкушения.

Я посмотрела на свою подругу с восхищением. Её дар раскрывался на моих глазах. И хотя моя собственная магия всё ещё дремала, я чувствовала, что нахожусь на пороге чего-то невероятного.

Семушка, словно подтверждая мои мысли, подбежала ко мне и легонько коснулась лапкой моей руки.

— А теперь что? — спросила я.

— О! — воскликнула Алисия, прислушиваясь к писку Семушки. — Она говорит, что у нас тут скоро одна мышь от голода повесится! И ещё она интересуется, не осталось ли у нас сырного крекера?

ГЛАВА 15

Столовые страсти

Я шла по коридорам академии, повинуясь какому-то шестому чувству. Оно вело меня уверенно, словно невидимая нить, и вскоре я поняла, куда именно направляюсь.

Аромат свежеиспеченного хлеба и жареного мяса защекотал ноздри, и желудок отозвался требовательным урчанием. Столовая. Конечно же, куда еще может привести голодного студента внутренний компас?

Толкнув массивные двери, я оказалась в просторном зале, заполненном гулом голосов и звоном столовых приборов. Столовая академии магии не была похожа на обычную школьную столовку.

Высокие сводчатые потолки, витражные окна, длинные деревянные столы, больше напоминающие средневековые пиршественные залы — всё здесь дышало волшебством и старинными традициями.

Я встала в очередь на раздачу, и тут же ощутила на себе десятки любопытных взглядов.

Оглядевшись по сторонам, я заметила знакомые лица. За одним из столиков сидели Дариан и Катарина. Чёртова сладкая парочка! И даже их фамильяры, казалось, чертили в воздухе сердечки.

Я наблюдала, как Катарина грациозно подносит вилку ко рту, отправляя в него крошечные порции своего диетического салата. Дариан сидел рядом, поглощенный не столько едой, сколько созерцанием своей прекрасной спутницы.

При виде меня Катарина надула губы и что-то шепнула Дариану на ухо. Он кивнул, бросив в мою сторону быстрый испуганный взгляд.

Я почувствовала, как краска заливает мои щеки. Что она могла ему сказать? Смотри, вот та озабоченная сталкерша, которая тебя преследует?

Чего уставились?

О-о-о… Похоже, я тут прям звезда!

Казалось, все вокруг замерли, наблюдая за мной. Шепотки и хихиканья долетали до моих ушей, заставляя нервно оглядываться.

Чего они ждут? Что я упаду лицом в салат?

Подойдя ближе к стойке с едой, я почувствовала, как расширяются мои глаза. Передо мной раскинулось настоящее пиршество для гурманов... или для очень голодных студентов-магов.

Еда выглядела немного странно, но невероятно аппетитно. Тут явно присутствовали незнакомые мне овощи и фрукты: пурпурные помидоры размером с кулак, светящиеся голубым светом грибы, разноцветная морковь всех оттенков радуги.

Но среди этого великолепия попадались и весьма сомнительные блюда. Мой взгляд остановился на чем-то, напоминающем желе, которое, казалось, дышало.

Да-да, оно действительно пульсировало, словно живое существо! А запах... О, лучше бы я не чувствовала этого запаха! Смесь тухлых яиц и прокисшего молока ударила в нос, вызывая мгновенный рвотный рефлекс. Я поспешно отвернулась, пытаясь подавить приступ тошноты.

"Ладно, Тайра, соберись. Тут явно есть, из чего выбрать", — подбодрила я себя.

Я шла с подносом, и хотелось попробовать всего и сразу. Глаза разбегались от разнообразия: жареные крылышки дракона (надеюсь, это просто название), пирожки с начинкой, меняющей цвет, суп, в котором плавали крошечные созвездия...

Но тут в голове словно прозвенел колокольчик: "Стоп! Милая, с этого дня ты на диете!"

МЫ ХУДЕЕМ!

Подойдя к стойке с едой, я намеревалась выбрать что-нибудь эдакое, лёгкое и диетическое. Может быть, салат? Или немного супа?

Я глубоко вздохнула и, проявив невероятную силу воли, наложила себе немного того, что напоминало разноцветный овощной салат. Мысленно похвалила себя за выдержку...

МОЛОДЕЦ. ТЫ СПРАВИШЬСЯ.

А потом... Потом на меня словно опустилась пелена. Дальше я себя уже не контролировала. Руки сами тянулись к различным блюдам, хватая всё, что попадалось на глаза.

Жареное мясо? Давай сюда!

И побольше!!!

Пирожные, левитирующие над тарелкой? Беру!

Суп, в котором ложка становится невидимой, едва коснувшись поверхности? Почему бы и нет!

Краем глаза я заметила, как Дариан и Катарина с изумлением наблюдают за моими действиями. Катарина даже перестала жевать свой салат, а Дариан, кажется, забыл, как дышать.

Но остановиться я уже не могла. Всё пошло совершенно не по плану…

За спиной снова раздались смешки и шепоток. Краем уха я слышала удивленные возгласы:

— Ого, она и правда это сделет! Снова!

— Спорим, она не съест и половины?

— Да ладно, ты видел её глаза? Она сожрёт даже тарелку! И поднос! И тебя в придачу!

Но мне было всё равно. Я была во власти какого-то древнего, первобытного голода, который требовал немедленного насыщения.

Дальше всё как во сне. Я села за столик, склонившись над подносом, до отказа заваленным едой. Ела как животное, не разбирая вкуса, не чувствуя насыщения. Руки двигались с невероятной скоростью, отправляя в рот кусок за куском.

Вилка? Ложка? Кто о них вспомнит, когда есть такие удобные инструменты, как пальцы!

...И пока всё не съела, не подняла даже головы.

ГЛАВА 16

Ректор, который меня убил

Я шла по коридору, стараясь окончательно не перемазаться жирными свёртками с едой из столовой. Жирные пятна уже украсили мою и без того не первой свежести рубашку.

Внезапно мой взгляд зацепился за что-то, заставив меня резко затормозить. Передо мной, словно портал в параллельную вселенную, возвышалась огромная витрина, заполненная фотографиями и кубками отличия. Я застыла не в силах оторвать глаз от этого музея чужих достижений.

И тут я увидела их! Катарина и Дариан, эта парочку меня явно преследует.

Трое студентов на фотографии сияли улыбками, способными осветить целый космический сектор. Катарина, Дариан и какая-то симпатичная девушка, чьё лицо казалось смутно знакомым.

Они выглядели так, будто только что выиграли в лотерею галактического масштаба. Я уже собиралась отвернуться, мысленно проклиная всё и вся...

— Ах, какая же я была хорошенькая! — вырвалось у меня, и я тут же застыла, пораженная собственными словами.

Не веря своим глазам, я снова повернулась к витрине, чуть не уронив свои драгоценные свертки. И начала пристально разглядывать фотографию.

Чёрт возьми, это же я! Тайра!

Только такая... Другая. Красивая, счастливая, популярная... Словно кто-то взял меня нынешнюю и пропустил через фильтр "идеальная".

Я прищурилась, читая надпись под фото: "Отличники первого курса".

У меня глаза полезли на лоб, грозя окончательно покинуть орбиты.

— Чтоооо?! — я не могла поверить в то, что видела. — Чертовщина какая-то...

И тут я почувствовала, как реальность вокруг меня начинает плыть. Приглядевшись внимательнее, я заметила деталь, которая заставила мой мозг окончательно свернуться в трубочку.

Дариан. Он не просто стоял рядом.

Он обнимал меня. Меня! А я прижималась к нему с такой нежностью…

Словно мы — пара!

А Катарина... Её рука лежала на плече Дариана…

Мысли лихорадочно метались в голове. Как такое возможно?

Ведь Катарина и Дариан, во-первых, на курс старше, а во-вторых...

Но тут мои размышления были прерваны самым наглым образом.

— Кхм! — раздалось за спиной.

Я обернулась и встретилась взглядом с парой глаз, способных заморозить лаву. Маленькая женщина, похожая на гремлина в костюме бизнес-леди, окинула меня взглядом, который мог бы посрамить сканер на таможне.

— Тайрия Фаэрис! Вас вызывает ректор! Немедленно! Следуй за мной, — добавила она тоном, не оставляющим места для возражений.

От этих слов у меня помутнело в глазах. Допрыгалась!

Я машинально кивнула и, крепче прижав к себе свертки с едой, поплелась за ней. Наши шаги эхом отдавались в пустом коридоре, словно барабанная дробь перед финальным актом трагедии.

Ладно, подумала я, может быть, удастся задать ректору пару вопросов о моём прошлом.

С этой мыслью, балансируя между надеждой и отчаянием, я направилась к кабинету ректора.

По пути я заметила странную метаморфозу: при виде моей сопровождающей студенты словно уменьшались в размерах. Они втягивали шеи, как испуганные черепахи, сутулили плечи, пытались слиться со стенами, и отводили взгляды, словно боясь превратиться в камень от одного её взгляда. Коридор расступался перед ней, как Красное море перед Моисеем.

И тут в моём мозгу щёлкнуло, как последний кусочек пазла, вставший на место.

ЦЕРБЕР.

Так её все звали. Не в глаза, конечно же.

Вскоре мы оказались в приёмной. Цербер, тем временем, заняла своё законное место, словно дракон, охраняющий вход в пещеру с сокровищами.

Подойдя к массивной дубовой двери кабинета, я на мгновение заколебалась.

— Ну, чего встала? — рявкнула гоблинша, заставив меня подпрыгнуть. — Он ждёт!

Глубоко вздохнув и мысленно попрощавшись со всеми своими надеждами на спокойную жизнь, я постучала. Звук получился жалким, словно мышь поскреблась.

— Войдите! — раздался глубокий голос из-за двери.

Я переступила порог кабинета. Комната была огромной, с высокими сводчатыми потолками, украшенными причудливыми фресками. Стены были уставлены книжными шкафами, заполненными древними фолиантами. В воздухе витал аромат старой кожи, пыльных страниц и чего-то неуловимо магического.

Но всё это отошло на второй план, когда я увидела его.

Ректор восседал за массивным столом из тёмного дерева, инкрустированного загадочными символами. Он был... ошеломляюще красив.

Высокий, статный, с точёными чертами лица и глазами цвета грозового неба. Его длинные иссиня-чёрные волосы были собраны в элегантный хвост, а на плечах лежала расшитая серебром мантия.

Над его плечом парил фамильяр. Он пульсировал мягким голубоватым светом.

Но когда наши взгляды встретились, мир вокруг меня словно остановился. Я почувствовала, как ноги подкосились, будто кто-то выдернул из-под меня ковёр реальности.

ГЛАВА 17

Так, стоп. Успокойся.

Он же тебя ещё не казнил, не отдал приказ.

Этого ещё не случилось.

Так что, милая, вздохни поглубже, и будь заинькой — улыбнись и поздоровайся с ректором!

Я почувствовала, как паника, сжимавшая мое горло, немного отступила. Внутренний голос был прав — нужно взять себя в руки. Глубоко вдохнув, я попыталась придать своему лицу выражение, хотя бы отдаленно напоминающее улыбку.

— Здравствуйте, мистер Равенкрафт, — выдавила я из себя.

Ректор поднял взгляд от бумаг.

— Тайрия Фаэрис, присаживайтесь, — ректор указал на кресло перед столом. — У нас, кажется, есть много тем для обсуждения.

Его взгляд на мгновение задержался на свертках с едой, которые я все ещё прижимала к груди, но он тактично промолчал. Я с трудом заставила себя сделать несколько шагов и опуститься в кресло.

Лицо ректора оставалось непроницаемым, но в глазах промелькнуло что-то такое... Сочувствие? Разочарование? Я не могла точно определить. Но мне стало не по себе.

— Вы, наверное, догадываетесь, почему я вас вызвал, — начал Равенкрафт, сложив руки на столе.

Вспоминалось сразу всего очень много интересного. То, что со мной случилось в этом теле с момента переселения. А ведь я ещё не всё помню и мало чего знаю и понимаю…

Щёки запекло адским пламенем. Да уж, странная ты девица, Тайрия Фаэрис…

Внезапно меня охватила паника. А что, если оставшись наедине с таким красавчиком, как ректор, я начну впадать в беспамятство и вытворять то же, что и с Дарианом?

Воспоминание о том неловком инциденте заставило меня покраснеть еще сильнее. Нет, лучше не смотреть на него вовсе. Я упёрлась взглядом в свои колени.

— Нет, сэр, — я нервно сглотнула.

Ректор внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Его взгляд был настолько пронзительным, что мне показалось, будто он действительно может это сделать.

— Тайрия, до меня дошли сведения о вашем... необычном поведении в последнее время. Кхм… мне, кажется, вы совершенно потеряны.

— Я... я не знаю, как объяснить всё это, сэр. Я чувствую себя словно... не в своей тарелке.

Вдруг Равенкрофт резко поднялся и встал ко мне спиной, глядя через огромное окно на площадь у академии. На ту самую площадь, где…

Я невольно подняла взгляд, но тут же опустила его снова. С этого ракурса он выглядел не менее привлекательно.

— Да, я понимаю, что после того, что случилось с твоей матерью… Тебе пришлось нелегко. Твой отец умолял, клялся. И мы пошли на уступки. Учтя во внимание все твои блестящие достижения до… — он запнулся, словно не решаясь произнести что-то вслух. — Мы учли все неблагоприятные моменты, которые могли помешать твоему успешному воплощению. Хотя такая практика для нас очень редка. И только в самых исключительных случаях такое допустимо для студента, не получившего воплощения до конца первого курса. Мы позволили тебе остаться в академии, чтобы ты могла снова пройти обучение на первом курсе. В надежде, что ты придёшь в себя. Мы дали тебе шанс. Но время идёт, а фамильяра у тебя так и нет…

Он снова замолчал.

А я в этот момент пыталась осознать только что услышанное. Замечательно. Теперь всё понятно. Отлично. Я ещё и второгодница.

Надо что-то ему ответить. Но что?

— Сэр, я... постараюсь оправдать ваши ожидания.

Ректор повернулся ко мне. Он подошел ближе, и я почувствовала легкий аромат его одеколона — смесь сандала и чего-то неуловимо магического. От этого запаха у меня закружилась голова.

— Ты должна понимать, что твоё нынешнее поведение... Все эти странные выходки, этот инцидент с Дарианом Фаром...

О боги, он знает и об этом?

— Я не хочу, чтобы ты думала, что мы не понимаем твоих трудностей. Но академия Стромхейвен — это не просто учебное заведение. Это место, где куётся будущее магического мира.

Он сделал паузу, и я почувствовала, как воздух в комнате стал тяжелее.

— До конца семестра осталось две недели, — наконец произнес он. — Если твой фамильяр так и не проявится, я буду вынужден распределить тебя в академию наёмного быта Эльмвуд.

Эти слова прозвучали, как приговор. Академия наёмного быта. Я не знала, что это такое, но по тону ректора было ясно, что это не то место, где хотела бы оказаться Тайрия Фаэрис. Или я. Или кто бы то ни был…

Внезапно комната начала кружиться перед глазами.

— Тайрия! — голос ректора донесся словно издалека.

Я почувствовала, как сильные руки подхватили меня, не давая упасть. Запах сандала стал сильнее, окутывая меня, словно кокон.

— Простите, сэр, — пробормотала я.

— Всё в порядке, — его голос звучал так близко, что я почувствовала его дыхание на своей щеке.

Я с благодарностью приняла стакан воды, который он мне протянул. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и я почувствовала лёгкое покалывание, словно от статического электричества.

ГЛАВА 18

Ужин при свете волшебства

Весенний вечер окутал академию мягким сумраком. Последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в нежные оттенки розового и лилового.

Сумерки медленно опускались на древние стены академии, окутывая её таинственным полумраком.

Я шла через площадь, погруженная в свои мысли. Вечерние тени удлинялись, окрашивая камни мостовой в глубокие оттенки пурпура и индиго.

Мысли кружились вихрем, не давая сосредоточиться. То странное чувство, что пробудил во мне Равенкрафт, не отпускало.

Я пыталась разобраться в нём, распутывая сложный клубок эмоций. Может, это уже мои чувства, чувства Тамары Васильевны? Или Тайры?

Мягкий стук моих туфель по брусчатке. Я ускорила шаг, стремясь пересечь площадь как можно быстрее.

Не хочу, чтобы воспоминания о казни, о Равенкрафте, с нею связанные, снова лезли ко мне в голову…

По крайней мере, до снега ещё далеко, мелькнула мысль. А значит, время у меня есть, чтобы предотвратить всё это.

Эта мысль придала мне решимости, но тут же за ней последовала другая, более тревожная: до момента отчисления – всего две недели!

Как там называлась эта академия?

Эльмвуд!

Ох, что-то мне подсказывало, что там меня ждут весьма незавидные перспективы…

Внезапная пульсирующая боль в лопатке остановила поток мыслей и заставила меня остановиться. Я невольно оглянулась на окно кабинета ректора. В его проёме стояла тёмная фигура, подсвеченная мягким сиянием.

Я вздрогнула — он провожал меня взглядом!

И даже на расстоянии я чувствовала силу этого взгляда, пронизывающего, словно прохладный весенний ветер. На мгновение мне показалось, что время замерло, и мы оба застыли в этом моменте, связанные невидимой нитью судьбы.

Нас что-то с ним связывает? Этого ещё не хватало, Тайра…

Отведя взгляд, я поспешила прочь, чувствуя, как сердце колотится в груди. Мысли путались, образуя хаотичный вихрь вопросов без ответов.

И почему взгляд ректора вызывает во мне такую бурю эмоций?

Когда я наконец добралась до своей комнаты, за окном уже сгустились сумерки, наполняя воздух таинственными тенями и шёпотами. Я замерла в проёме двери, машинально ощупывая стену в поисках выключателя.

— Алиска, ты тут? Где здесь свет включается?

Раздалось невнятное движение на кровати, и Алиска, потягиваясь, открыла глаза. В этот момент что-то сверху начало искриться голубоватыми искрами.

— Ты пришла? — зевнула Алиска. — Еду принесла?

Странное свечение то усиливалось, то затухало, словно дышало в такт нашему разговору.

Я прошла в комнату. Вручив Алиске свертки с едой, я с облегчением вздохнула. Наконец-то я избавилась от этой ноши. Миссия выполнена.

— А что со светом? Может, поменять лампочки? — спросила я, оглядываясь по сторонам в поисках привычных источников освещения.

Я огляделась в поисках лампочек. Но их не было. Но я заметила кристаллы, вмонтированные в стены и потолок. Они слегка вспыхивали бирюзовыми искрами, словно тоже просыпались вместе с Алиской.

— Какие ещё лампочки? — Алиска слегка нахмурилась, явно не понимая, о чём я говорю. — Обожди немного, я ещё не проснулась. Сейчас раскачаюсь, светлее будет.

Я заметила огарки свечей, расставленные по углам комнаты. Алисия, уловив мой взгляд, улыбнулась и пояснила:

— Они мне больше не нужны. Это всё потому, что кристаллы подпитываются моей магией, — пояснила она. — Когда дар ещё не пробудился, свет был непостоянным и угасал, и приходилось зажигать свечи.

Я медленно кивнула, подойдя ближе к одному из источников света. Здесь, под пальцами, стены были тёплыми и чуть вибрировали, будто отзываясь на прикосновение. Это ощущение было странным, но удивительно приятным.

— Звучит не так уж плохо, — заметила я задумчиво. — Твоя магия теперь управляет освещением в комнате?

Алисия на мгновение задумалась, слегка пожав плечами.

— Да, кажется, так и есть.

Я прищурилась, наблюдая, как свет на мгновение усилился, когда Алисия слабо засмеялась. Это было похоже на то, как если бы комната реагировала на её настроение, становясь ярче от её радости.

Мы обе рассмеялись, глядя на это чудо, и волны света, словно подхватив наш смех, мягко заиграли тенями на стенах, создавая иллюзию живых узоров.

Алисия зашуршала пакетами, разбирая принесённую мною еду.

Внезапно, словно из ниоткуда, появилась Семушка. Её появление было настолько неожиданным, что я невольно вздрогнула.

Не скоро я к такому привыкну…

— О, привет, малышка! — ласково произнесла Алисия, заметив мышь. Она достала из пакета сырный крекер. — Вот, держи.

Мышь осторожно приблизилась, её усики забавно подрагивали, когда она принюхивалась к угощению. Алисия аккуратно положила крекер рядом с Семушкой. Мышь тут же схватила угощение своими крошечными лапками и начала с аппетитом его грызть.

ГЛАВА 19

Тайна баранок раскрыта!

Мысли роились в голове, но я прекрасно понимала, что не могу сейчас обрушить на Алисию весь этот шквал вопросов. Это бы лишь вызвало массу лишних подозрений.

— Слушай, Алиска... — начала я, но тут же осеклась.

Алисия подняла на меня вопросительный взгляд, её глаза светились любопытством в мягком свете кристаллов.

— Да?

— М-м, сходим в душ? — выпалила я первое, что пришло в голову.

— Не-е, я объелась! — она похлопала себя по животу с довольной улыбкой. — Может, позже. Завтра…

— Тогда схожу одна, — решительно заявила я.

Алисия удивлённо приподняла бровь:

— Серьёзно? Одна? — в голосе Алисии прозвучало неприкрытое удивление. — Ну, как знаешь… Только будь осторожна.

И почему моё невинное желание помыться в одиночестве вызвало такую реакцию? Может, в этой академии душ — это какой-то экстремальный вид спорта?

Но отступать было поздно.

Вооружившись банными принадлежностями и чистой пижамой, я вышла из комнаты.

Я пошла по длинному, тускло освещённом коридору. Внезапно я ощутила движение за спиной. Резко обернувшись, я увидела несколько светящихся шаров – фамильяров. Они закружили над моей головой, словно любопытные светлячки, а затем умчались вперёд, прокладывая путь к душевым.

Подойдя к дверям душевой, я услышала приглушённые голоса и смех. Сердце ёкнуло – я узнала этот голос, голос Катарины.

Можно, конечно, развернуться и уйти…

Но не за этим я вселилась в это тело!

Глубоко вздохнув, я толкнула дверь и вошла.

Пар окутал меня влажным облаком. Сквозь него я разглядела Катарину и её подруг, обёрнутых в полотенца. Они замолчали, как только увидели меня. Воздух мгновенно наполнился напряжением.

— Ой, смотрите, кто к нам пожаловал, — протянула Катарина, окидывая меня презрительным взглядом. — Решила помыться, без своей защитницы?

Её подруги захихикали, словно по команде. Я почувствовала, как краска приливает к щекам.

Теперь я понимала, почему Тайра не ходила сюда одна. И почему Алисия так удивилась моему решению.

Я огляделась. Жесть. Душевых кабин нет. Просто открытое пространство с кранами и лейками.

Не скрыться.

Не прикрыться.

Вся троица в ожидании уставилась на меня. И их фамильяры тоже…

Я стояла посреди парной душевой, чувствуя, как капли испарины стекают по спине. Взгляды Катарины и её подруг буравили меня, словно острые иглы. Их фамильяры кружили над головами хозяек, словно любопытные светлячки.

"Надо собраться, — приказала я себе. — Если начну ужиматься, стесняться, они сожрут меня живьём и даже не подавятся".

Не дождётесь, сучки!

— Да, решила, — ответила я. — А что, это запрещено уставом академии? Или вы здесь все моетесь исключительно группами поддержки?

Катарина прищурилась, явно не ожидая отпора.

Я спокойно начала снимать вещи и аккуратно складывать их на скамейку, словно это было самое важное дело в мире.

Не торопись. Так, спокойно.

Полностью обнажившись (прощай, скромность, я едва знала тебя), я взяла свои банные принадлежности и включила душ, чувствуя себя гладиатором, выходящим на арену.

Тёплые струи воды согрели тело.

И тут мои красавицы, видимо, пришли в себя от такой невиданной наглости…

И началось веселье.

Только я потянулась за мылом, как розовый шар Катарины начал играть в боулинг моими вещами. Мыло шлёпнулось вниз и поплыло в большое плавание. Бутылка шампуня разбилась о каменный пол и ароматная травяная пена растеклась под ногами.

Не реагируй.

Раздался шквал смеха…

А ведь эта тварь когда-то была моей лучшей подругой! Или, по крайней мере, ей притворялась…

Не хотите, по-хорошему. Что ж!

Я спокойно выключила холодную воду. Дождалась, пока не потекла парящая, обжигающая струя. Повернула напор до максимума и направила на эту банду садисток.

Визг Катарины и её подруг эхом отразился от стен душевой, когда горячая вода обрушилась на них. Они выбежали, толкаясь и поскальзываясь на мокром полу, оставляя за собой мокрые следы, брошенные вещи и полотенца.

Я стояла под тёплыми струями воды, чувствуя, как адреналин разливается по венам. Сердце колотилось, но на губах играла довольная улыбка.

Ничего, детка, это только начало!

Однако моё ликование было недолгим. Я заметила, что свет начал угасать. Кристаллы, освещавшие душевую, стали тускнеть.

Полумрак окутывал помещение.

Действуя осторожно в полутьме, я аккуратно смыла осколки разбитой бутылки в сток. Последнее, чего мне хотелось, это рассечь ступни.

ГЛАВА 20

Кулоны, паразиты. И очень странные дела…

Сквозь густую пелену пара я вглядывалась в своё отражение, не веря собственным глазам. То, что ещё недавно напоминало две лепёшки взбесившейся коровы, теперь превратилось в нечто... поистине потрясающее!

Я провела рукой по влажным локонам, ощущая их шелковистость и тепло.

Огненные пряди каскадом спадали на плечи, словно живые языки пламени, танцующие в тусклом свете душевой. Длинные, плотные, они переливались оттенками от глубокого бордового до яркого золотого.

Завернувшись в полотенце, я начала собирать свои вещи, но мой взгляд невольно упал на брошенные сумки Катарины и её подруг. Что-то внутри меня дрогнуло — смесь любопытства и тревоги. Я знала, что не должна этого делать, но какая-то неведомая сила толкала меня вперёд.

Решив вернуть заимствованные бутыли на место, я приблизилась к сумкам. Внезапно из одной из них выпал небольшой свёрток.

Я подняла его с пола, развернула ткань, и в моей ладони оказался необычный предмет — небольшой сосуд в виде подвески на длинном серебристом шнуре.

Сердце забилось чаще, когда я заметила, что к амулету красной нитью был тщательно примотан кусок свёрнутого пергамента.

Сам сосуд был изготовлен из прочного гранёного кристалла, внутри которого что-то было запечатано. Я поднесла его ближе к глазам, пытаясь разглядеть содержимое.

Золотистая субстанция плавно перетекала внутри, а в самом её центре плавало что-то огненное, напоминающее язычок пламени.

С ужасом я осознала, что это очень похоже на мой собственный локон волос. Что-то внутри меня оборвалось. Интуиция кричала, что я наткнулась на нечто гораздо более зловещее, чем могла себе представить.

Внезапно я почувствовала чьё-то присутствие…

Свет кристаллов резко вспыхнул, ослепляя меня на мгновение.

— Какого чёрта ты творишь, долбанутая! — раздался яростный крик Катарины.

Она набросилась на меня, словно разъярённая фурия, первым делом пытаясь выхватить кулон из моих рук.

Я инстинктивно сжала пальцы, не желая отдавать находку. Шнурок впился в кожу, но я держалась изо всех сил.

— Мало того, что уродка, так ещё и воровка... — процедила она сквозь зубы, её глаза полыхали неприкрытой ненавистью. — Отпусти, тварь...

Не дожидаясь моей реакции, Катарина размахнулась и ударила меня по лицу с такой силой, что у меня потемнело в глазах. От неожиданности я разжала пальцы, и кулон выскользнул из моей руки.

Но что-то внутри меня взорвалось. Накопившаяся ярость вырвалась наружу. Я вцепилась в её белобрысую шевелюру.

— Ни-ког-да так больше не делай, — прошипела я, глядя ей прямо в глаза.

И дёрнула со всей силы, на которую была способна.

Катарина взвизгнула, как раненое животное. В этот момент её фамильяр стремительно полетел в мою сторону. Я инстинктивно отшатнулась, пытаясь удержать равновесие на скользком полу.

Воспользовавшись заминкой, Катарина схватила свои пожитки и быстро ретировалась. Ярко-розовый шар улетел вслед за хозяйкой, оставив меня одну в душевой.

Свет начал потихоньку угасать, но не моя ярость…

Я стояла, тяжело дыша, пытаясь осознать произошедшее.

Адреналин всё ещё бурлил в крови, а щека горела от удара. Медленно разжав кулак, я с удивлением обнаружила в нём локон белокурых волос Катарины и тот самый свёрнутый пергамент, который был прикреплён к кулону.

Дрожащими руками я развернула слегка подмокшую бумагу.

То, что я увидела, заставило меня похолодеть. Странные символы и руны покрывали пергамент, излучая почти осязаемую ауру древней и тёмной магии. Это был не просто какой-то обычный оберег или записка. Нет, это было нечто гораздо более зловещее.

Мгновенно мне стало ясно, что за всем этим стоит нечто большее, чем просто зависть и ревность бывшей подруги. Здесь замешаны силы, о которых я и помыслить не могла.

Я аккуратно сложила пергамент и локон волос, засунув их в карман своей пижамы.

Пока не знаю, что с этим добром делать, но найду того, кто знает.

Добравшись до своей комнаты, я обнаружила Алисию спящей. Было темно и я зажгла огарок свечи.

Я прилегла на подушку, размышляя о произошедшем. Мой мозг работал как перегретый компьютер, выдавая одну безумную теорию за другой.

Боль в лопатке снова дала знать о себе, запульсировав с новой силой. Я достала баночку, что дал мне странный профессор Стебль.

Я присела и едва её приоткрыла, как в нос ударило такое... Словно прямо в этой баночке кто-то помер, потом воскрес и снова помер.

Глаза заслезились. Да от такой вони не то что паразит сдохнет, да и я в придачу! Наверное, так пахнет конец света.

Зажав нос, я осторожно зачерпнула немного мази. Консистенция была странной – густая, но при этом словно живая, она едва заметно пульсировала на кончиках пальцев.

Преодолевая отвращение, я начала втирать её в кожу вокруг лопатки.