Танцующая с забвеньем.

Танцующая с забвеньем.

— Ответы, ответы, ответы. Все ищут ответы. Но никто не задаёт нужного вопроса.

— Сколько можно терпеть этот фарс? Этот долбаный маскарад. Вы хоть помните тех, кто скрывается под масками?

Эхо повторяет последние слова, заполняя зал. Всё замирает. Через мучительное мгновение тишину взрывают овации: крики, аплодисменты, свист и визги.

На сцену выходит милая девушка. В ее облике читается чистота: ослепительно белое платье чуть ниже колен держится тонкими нитями на хрупких плечах. В ее плавных и чарующих движениях ощущается спокойствие. Сцена погружается в полумрак, оставляя простор для последнего акта — финального, завершающего спектакль танца. Зрители следят за ее движениями, погружаясь в состояние легкого транса, сопровождаемого великолепной игрой симфонического оркестра. Казалось, музыка была создана специально для её танца, а не наоборот.

Но вдруг ее движения становятся резкими, местами отрывистыми, словно тревожными. Музыка тоже меняется, переходя в тревожные нотки с нарастающим боем барабанов. На сцену, как по сигналу, выходят десятки мужчин, похожих друг на друга, в одинаковых фартуках мясников. В их руках — мощные тесаки. Они медленно двигаются к залу, где зрители, охваченные недоумением, наблюдают за происходящим. Никто не мог понять, для чего мясники вышли на сцену.

Спустившись к первому ряду, мужчины останавливаются и замирают, превращаясь в каменные изваяния. Они будто не дышат и явно чего-то ждут. Девочка на сцене меняет движения, и музыка снова подстраивается под ее ритм, становясь все более напряженной.

Люди в первых рядах смотрели на мужчин с опаской, ощущая явный дискомфорт от их присутствия. Но это могло быть частью представления, и поэтому все ждали, что же будет дальше.

Внезапный взмах ее руки — и один из мужчин повторяет движение. Сидящий перед ним зритель не успевает даже вскрикнуть: его голова оказывается на полу. Глаза застыли в ужасе, а рот замер в безмолвной попытке крика.

Сидящие рядом оцепенели от неожиданного поворота событий. Страх сковал их, и они не могли издать ни звука. Зрители, что сидели дальше от сцены, не понимали, что происходит. Некоторые вставали, чтобы разглядеть что-то, другие шептались в предположениях, третьи продолжали следить за танцем.

Мужчина, совершивший удар, спокойно поднимает голову убитого и бросает ее на сцену. Затем он подходит к телу, чтобы унести и его. Следующий резкий взмах руки девочки — и другой мясник повторяет движение, вонзая тесак в голову девушки из второго ряда. Она закричала и дернулась, чтобы защититься, но сила удара оказалась слишком велика.

По залу разносится первый крик ужаса — сигнал к началу хаоса. Девочка на сцене улыбается, а ее взмахи рук становятся всё чаще, направляя своих палачей в толпу.

Паника охватывает зал. Некоторые люди у сцены пытаются сопротивляться, но тщетно: мясники с легкостью разрубают плоть и кости, как теплый нож масло. Некоторые останки разделяют на части и сбрасывают на сцену. Кровь с них багровыми струями медленно стекает в центральное углубление сцены, где образует лужу, в которой танцует девочка. Излишки из углубления по специальным канавкам продолжают свой путь дальше, за сцену.

Те, кто сидят ближе к сцене и видели весь этот ужас, в панике кричат и пытаются спастись, перепрыгивая сиденья и людей, лишь бы добраться до спасительного выхода. Таким образом, паника распространяется быстрее, чем они движутся. Те, кто был ближе к выходу, оказались у дверей первыми и пытаются бежать, но двери заперты. Кто-то их пытается выбить, но дверь кажется неприступной стеной. В этот миг лавина из обезумевших от страха людей начинает давить. Те несчастные, что оказались у дверей первыми, теперь пытаются выжить в беснующейся толпе. А запах крови и пота, что висел в воздухе, лишь усиливал ощущение обреченности.

Девочка продолжает танцевать, не обращая внимания на крики из зала, что медленно угасают под игру оркестра, на кровь, медленно стекающую в центр сцены, на скользкий пол и разбросанные повсюду останки. Ее платье и лицо больше не ослепительно белые — они покрыты алыми брызгами. Она спокойно наступает на тела, словно это была часть сцены, и словно не имея веса, ее танец продолжается.

Когда крики смолкают, а зал утопает в зловещей тишине, девочка делает несколько завершающих круговых движений. Стирает руками запекшуюся кровь на лице, разводит руки в стороны, разбрызгивая ее. Затем замирает, ее глаза блестят, словно она наслаждалась этим кровавым хаосом. Её улыбка остается безмятежной, и она медленно кланяется.

На следующий день, у центрального амфитеатра города Либри:

— Проходите, гости дорогие! Сегодня вечером вас ждет потрясающее выступление новой восходящей звезды! — кричит молодой парень в костюме шута. Он широко улыбается, раздавая листовки прохожим.

Молодая девушка, проходя мимо, замечает его и подходит ближе.

— Как называется спектакль? — спрашивает она.

— “Танцующая на трупах", — отвечает шут, всё так же искренне улыбаясь. Он отходит от девушки и вновь повторяет кричалку.

На двери просторного помещения красовалась надпись: «Отдел регионального расследования». Молодой мужчина лет тридцати, в черном классическом пиджаке, не дожидаясь приглашения, прошел внутрь. Вокруг царила явная неразбериха: люди сновали из стороны в сторону с кипами бумаг и свежими чашками кофе, кто-то углубился в изучение документов, изредка делая записи, гудели старые компьютеры. На потолке моргало несколько ламп, явно нуждающихся в замене, но все еще остающихся на своих местах.

— Мистер Кироман? — окликнул его парень, оторвавшись от одного из столов.

— Да, — ответил он спокойно, скользнув взглядом по залу.

Все это походило на хаотичный муравейник, но Кироман знал: эти офисные клерки собирают информацию о массовых исчезновениях. Число пропавших перевалило за тысячу и продолжало расти.

— Капитан Стивенсон уже ждет вас. Прошу за мной.

Кабинет капитана находился в углу, и чтобы добраться до него, пришлось пройти через рабочую зону. У двери парень постучал, слегка приоткрыл ее и сообщил: