Танцы на мятых простынях

1 глава

КАРИНА

Свет софитов гаснет, и мокрая, блестящая от пота кожа уже не может сопротивляться притяжению. Плюс на минус равно контакт. Щелк. Спичка зажглась – и будет гореть быстро, но ярко.

На пол летят резинки для волос, моя черная безразмерная футболка, его черные джинсы, наши последние попытки бороться с собой и друг с другом.

Шаг за шагом, ударяясь о стены и косяки и сминая тела друг друга жадными ладонями, мы перемещаемся из танцевального зала в гримерку.

В тесной гримерке, насквозь пропахшей потом и косметикой, Влад прижимает меня к шершавой стене, и я не смотрю ему в глаза, потому что это не тот мужчина, которого я знала двадцать лет – всю свою жизнь, с самого детства. Он был моим братом, моим лучшим другом, моим партнером в танцах, моим защитником и заступником. Теперь защищаться следует от него самого, опасного и распаленного, пот блестит на обнаженном животе, а член вздувается твердым бугром под тканью плавок... Никогда не видела его таким. Это было немыслимо. Запрет. Табу. Безумие.

До боли знакомые, родные руки, столько раз ловившие в сложных танцевальных поддержках, теперь скользят по коже жадно и требовательно. Мое тело отзывается моментально, с детства приученное послушно следовать за движениями этих когда-то мальчишеских, а теперь ловких мужских пальцев. Я прогибаюсь в талии, поддаваясь его ласке, и чувствую, как возбужденные соски трутся о горячую кожу его ладоней. Выдыхаю ему в губы сдавленный стон, и он целует меня – совсем не так, как брату положено целовать сестру. Крепко, развязно, скользя языком по моим губам и внутрь, сталкиваясь с моим языком... Я задыхаюсь, но остановиться уже не могу.

Лихорадочный жар нарастает, стирая к чертям весь окружающий мир и сужая все окружающее пространство до размеров крошечной гримерки, в которой и не развернуться-то толком... Я не чувствую боли, когда он толкает меня на пол и падает сверху, прижимая обнаженное женское тело обнаженным мужским телом. Его пальцы шарят по моей коже и быстро, одним движением стягивают с меня трусики. Между бедер мокро и горячо, щеки горят от стыда, в ушах звенит, но его руки и губы не знают пощады, а мое тело не умеет ему сопротивляться. Это неизбежно.

Влад скользит пальцами между моих ног, нащупывая вспухший клитор и влажную щель, пульсирующую от его уверенных прикосновений. Я выгибаюсь, подаваясь навстречу, и мужчина сходу загоняет в меня средний палец, одновременно прижимая большим клитор. Тогда я вздрагиваю и несдержанно стону, разводя шире бедра.

В воспаленном мозгу проносятся лихорадочные мысли. У него есть девушка, а у меня жених... Нас воспитали общие родители... Мы – брат и сестра. Семья. Самые родные на свете люди. Что же мы творим...

Но уже слишком поздно. Его стояк упирается сквозь ткань плавок в мои бедра. Я ерзаю под ним, зажатая между горячим телом и холодным полом, отвечаю на его поцелуи, а ладони не могут удержаться и скользят по его идеальному прессу все ниже и ниже...

Мы столько раз видели друг друга обнаженными. Пятнадцатисекундные переодевания посреди танцевального номера во время тура не предполагают стеснения и скрытности. Мы столько раз подшучивали друг над другом, столько раз прикасались друг к другу в танце, столько раз дурачились где-то на грани... Даже танцевали любовные истории. Много. Часто. Танго. Сальсу. Бачату. Но никогда не воспринимали это всерьез. Никто не воспринимал. Брат и сестра – одна сатана. А теперь...

Я забираюсь пальцами в его плавки и обхватываю твердый член. Мужчина шипит мне в губы, не в силах сдержать неожиданное удовольствие, но потом вдруг хватает мои запястья и вытягивает над моей головой, прижимая к полу. Мне хочется спросить: какого черта?! – но я не решаюсь. Вместо этого кусаю его куда-то в плечо, а он уже сам стягивает с себя плавки, и член ударяется лоснящейся головкой о мое бедро.

Не хочет, чтобы я прикасалась к нему там?!

Смешно. Нелепо.

Презерватива у него нет, но я понимаю это слишком поздно. Он встает на колени между моих раздвинутых бедер и нанизывает меня на член так же беспощадно, как обычно растягивает на стретчинге. Он в совершенстве знает мое тело и в совершенстве владеет своим.

Чувство заполненности ошпаривает меня стыдом и виной, я дергаюсь в попытке вырваться, но Влад прижимает меня к полу за шею и принимается трахать, так рьяно и остервенело, что я совсем не узнаю в этом безумце своего любимого старшего брата...

Отворачиваюсь.

Закрываю лицо ладонями.

Ощущаю, как из глаз катятся слезы. Они попадают в уши, стекают на пол, заставляют меня жалобно всхлипывать, а Влад все не останавливается, ритмично вбивая меня в жесткий пол. Острое, почти болезненное удовольствие накатывает волнами, разливается по всему телу сладостной щекочущей вибрацией. Этот секс не будет долгим – и слава богу. Мы будем гореть ярко – но быстро. А потом...

Что будет потом – мне и думать страшно.

Это будет крах. Конец.

Мы уничтожим друг друга... уже уничтожили.

Что я скажу Саше и что Влад скажет Полине?

Что мы скажем нашим родителям?

Как мы, в конце концов, сможем посмотреть теперь друг другу в глаза?

2 глава

КАРИНА

Я смотрю на него, от удивления широко распахнув глаза, и просто не верю, что он мог так сказать. В голове так и звучит болезненными отголосками: мне нет никакого дела до того, с кем ты трахаешься, сестренка... Да неужели?! Бред! Ложь! Притворство!

Владу всегда было дело до того, с кем я общаюсь, встречаюсь и, тем более, завожу отношения. Когда в мои тринадцать у меня появился первый мальчик, любимый старший брат первым узнал об этом и быстро сдал меня родителям: мол, смотрите, эта засранка гуляет вместо того, чтобы тренироваться! Ох, как же я тогда его ненавидела, как долго мы были в ссоре! И вовсе не потому, что родители запретили встречаться с тем мальчиком – не было такого, они всегда адекватно и с уважением относились к нашему личному пространству, даже когда мы были совсем детьми, – а лишь потому, что от брата я ждала безусловного принятия и поддержки.

Потом, конечно, принятие и поддержка пришли. Я всегда именно Владу рассказывала обо всех своих свиданиях, прогулках под луной, признаниях в любви. Ему же – о ревности, ссорах, расставаниях. Он знал, когда и с кем я лишилась девственности, что мне понравилось, а что разочаровало. Знал, насколько далеко я заходила в каждых своих отношениях... их было не очень много – но все же. Знал все мои тревоги, страхи и сомнения. Давал советы. Радовался за меня. Терпеливо гладил по волосам, когда я плакала у него на груди. Вытаскивал пьяную из ночных клубов. Одному моему бывшему даже набил морду. Эпичная была история. И вот теперь – мне нет никакого дела до того, с кем ты трахаешься?!

– Осталось три месяца, Влад! – выкрикиваю я отчаянно, вскакивая с пола и принимаясь эмоционально размахивать руками. – Три месяца до свадьбы с человеком, которого я люблю, понимаешь?!

– Понимаю, – брат кивает и смотрит на меня спокойно-равнодушно снизу вверх. – Я очень рад за вас с Шурой. Мир да любовь, все дела. Но от меня-то ты чего сейчас хочешь? Может, продолжим тренировку, черт возьми? У нас тур через десять дней начинается, забыла? Или ты стукнулась башкой об пол и окончательно слетела с катушек?

– Ты ведь даже называешь его самым обидным вариантом его имени! – я снова вспыхиваю, продолжая упрямо гнуть свою линию и не собираясь проигрывать в этом, впрочем, совершенно бессмысленном споре.  Но я хочу знать правду, в конце концов! Когда, если не сейчас?! – Чем он тебе так не угодил?! Он ведь тебе не нравится, признай хотя бы это!

– А тебе необходимо, чтобы мне нравились все твои мужики? – Влад морщится, и мое лицо тоже искажается ответной гримасой:

– Издеваешься что ли?! Это не просто мужик, это мой будущий муж!

– Не вижу разницы, – брат пожимает плечами, а потом тоже лениво встает с пола. – Если ты не планируешь продолжать заниматься, то я, пожалуй, завершу растяжку самостоятельно, ты же не против?

– Против! – рыкаю я ему прямо в лицо. – Я хочу, чтобы мы поговорили, Влад!

– Мы говорим.

– Нет, мы ссоримся!

– Это ты ссоришься и орешь на меня, я совершенно спокоен.

– Ты слишком спокоен! Это ненормально! Я не верю, что тебе все равно, за кого я собираюсь выходить замуж!

– Все равно, не все равно... Разве это изменит твое решение?

– Нет!

– И правильно, это твоя жизнь, а не моя.

– Блять, Влад...

Я вдруг понимаю, что чертовски устала от всего этого безумия. Что я больше не хочу спорить. Что я не хочу ни в какой тур. И замуж не хочу. Мой самый родной, самый близкий, самый любимый на свете человек отстраняется от меня – это трагедия, сравнимая по масштабам с Титаником, Чернобылем и одиннадцатым сентября, вместе взятым.

– Я ухожу.

– Куда? – не понимает Влад.

– В гримерку. Давай переоденемся и попробуем потанцевать. С растяжкой сегодня как-то не задалось.

– Окей, – мужчина кивает, кажется, довольный, что ссора закончена. Только закончена ли? Во мне так и кипит обида, да и Влад смотрит на меня исподлобья очень мрачно, явно скрывая свои истинные мысли.

Мы переодеваемся молча, каждый на своей половине гримерки. Собираемся репетировать современный танец с любовным сюжетом. Я надеваю безразмерную футболку и туго перетягиваю резинкой волосы, Влад надевает джинсы. Оба босиком, оба в растрепанных чувствах. Так возвращаемся в зал и приглушаем свет. Влад настраивает софиты, хочет понять, как именно их нужно будет поставить во время выступлений тура. Я терпеливо жду, потому что ничего не смыслю в технике. Зато включаю музыку – довольно быструю, но одновременно тягучую и соблазнительную.

– Готова? – спрашивает Влад.

– Ага, – отзываюсь я.

К потолку взмывают первые аккорды мелодии, мы становимся друг напротив друга и делаем вступительные па...

Ничего не получается. Колени деревянные, локти напряженные, позвоночники не гнутся. Между нами так и витают недоговоренность и неопределенность. Танец застревает в слоях обиды. Мы трижды начинаем сначала и трижды сбиваемсяя где-то еще на первой минуте.

– Ты можешь сосредоточиться, блять?! – рыкает Влад.

3 глава

ВЛАД

Наша с Кариной танцевальная тренировка должна была продолжаться до полудня – но я все испортил... ха-ха, испортил – это еще слабо сказано! Разъебал в хлам, разодрал в клочья, камня на камне не оставил!

Кто бы мог подумать, что моя самая любимая в мире младшая сестренка, моя принцесса на горошине, моя карамелька вдруг станет для меня чертовым адским наваждением?!

Несколько лет назад Карина познакомилась с Шуриком – не могу, просто не могу заставить себя называть его иначе! – и сначала все было как всегда. Я привык к рассказам сестренки о ее парнях и ухажерах. Конфетно-букетный период с ночными прогулками, долгими поцелуями и признаниями в любви. Я реагировал на это немного ревностно – как и полагается заботливому старшему брату, – но довольно снисходительно: Шурик казался мне тогда хорошим мужчиной, а я всегда желал любимой сестренке только счастья. Но чем больше они сближались – тем больше я почему-то нервничал. Сначала категорически не признавал этого, даже самому себе запрещал об этом думать, но все равно раздражался снова и снова.

В какой-то момент Карина по привычке (мы всегда доверяли друг другу самое личное и интимное) рассказала, как они с Шуриком впервые занимались сексом, и я вдруг испытал какое-то отвращение. Тем же вечером выхватил в баре незнакомую девчонку и хорошенько ее выебал.

Зачем – не знаю.

В отместку – не думаю.

Я ведь не рассказал об этом никому, особенно Карине.

Потом сестренка рассказала, что они с Шуриком вроде как съезжаются и будут жить у него в квартире. До этого Карина редко жила с парнями (ей было на тот момент двадцать лет и ее главной любовью всегда были танцы, а не мужчины), всего пару раз. И это были такие парни, что я прекрасно понимал: это временное развлечение, лекарство от вечерней скуки, секс во имя здоровья... Короче – не любовь. Теперь все вдруг стало серьезно. Я впервые ощутил, что у меня могут отнять моего самого главного, самого важного человека в жизни. Я начал ревновать.

И ладно бы – только как брат, как партнер в танцах.

Я начал ревновать как мужчина.

Я заметил, как пялюсь на длинную изящную шею сестренки, когда она сидит передо мной. Как вдыхаю аромат ее парфюма. Как меня пьянит запах ее пота во время тренировок. Как сладко и одновременно мучительно обнимать ее, держать за руку, ловить в поддержках, сплетаться телами в танцевальных связках. Какие у нее огромные глубокие глаза... то есть, я и раньше знал это, но только тогда начал по-настоящему всматриваться. Какие пухлые губы. Какое красивое тело. Какая нежная кожа. Как заливисто она смеется, когда запрыгивает на меня сзади и щекочет везде, куда может дотянуться... Маленькая безумная засранка.

Однажды вечером поймал себя на том, что дрочил в душе, представляя себе обнаженную Карину, переодевающуюся между номерами танцевального тура... Я много раз видел ее без одежды – но только теперь начал воспринимать как мужчина женщину.

Я влип.

А потом сестренка объявила, что они с Шуриком помолвлены, и я решил, что мне тоже срочно нужны отношения. Максимально серьезные, чтобы выбить из себя всю эту дурь. Так появилась Полина: красивая, смешливая, талантливая, из нашей танцевальной тусовки. Идеальная партия.

Да только толку-то, если я уже влюбился в свою собственную сестру?!

Это вызывало отвращение и ненависть к самому себе.

Я понимал, что это чувство нельзя назвать инцестным, мы ведь не были родными по крови, но... блять! Мы провели вместе гребанных двадцать три года! Я помнил ее в памперсах! Помнил, как она ела ложкой мимо рта! Писалась в постель! Закатывала привычные истерики трехлетки и валялась по полу с красной, опухшей от слез физиономией!

Как. После. Всего. Этого. Я. Мог. Ее. Хотеть?!

Но я хотел. И это взрывало мне мозг.

Два года я скрывал это, как только мог, хотя не обходилось без того, чтобы набухаться раз в месяц или беззвучно (чтобы Полина не услышала) поплакать в душе, надраивая стоящий колом член.

И вот теперь этот разговор о свадьбе, радостно светящиеся глаза Карины, ее претензии ко мне – и я просто не выдержал. Я сорвался и сделал самое страшное, что только могло между нами произойти.

Теперь я просто позорно сбегаю – и собираюсь притворяться, что ничего не произошло. Надолго ли меня хватит – понятия не имею. Но сейчас я возвращаюсь домой, принимаю там горячий душ, хорошенько отмываясь от пьянящего запаха Карининого пота и другого запаха, собранного пальцами между ее бедер, и даже пытаюсь поесть, хотя аппетита совершенно нет.

В какой-то момент мне звонит Шурик, и я сквозь зубы сообщаю ему о семейном ужине в семь часов вечера.

– Хорошо, – говорит мужской голос на той стороне линии. – А ты не знаешь, где Карина? Никак не могу до нее дозвониться.

– Понятия не имею, – отвечаю я и отключаюсь. Надеюсь, моя сестренка не бросилась под электропоезд в метро. Все остальное меня не волнует.

Часам к шести домой возвращается Полина, я целую ее в губы как ни в чем ни бывало, подавляя инстинктивное желание отойти подальше, и рассказываю, что наши с Кариной родители пригласили нас на ужин.