Танец тени и песни: Власть Тени

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О СОДЕРЖАНИИ

Перед вами — тёмное фэнтези, предназначенное исключительно для взрослой, подготовленной аудитории. «Танец тени и песни» исследует сложные и мрачные темы, которые могут быть неприемлемы или послужить триггером для некоторых читателей.

​Пожалуйста, отнеситесь к этому предупреждению серьёзно. Книга содержит:

​Важно отметить, что все взаимодействия между главными героями, какими бы жёсткими они ни были, являются частью их уникальных, консенсусных отношений, построенных на доверии. Тем не менее, эта история не является романтическим фэнтези в классическом понимании. Она мрачная, жестокая и бескомпромиссная.

​Если вышеперечисленные темы для вас неприемлемы, пожалуйста, воздержитесь от чтения.

Пролог

​Луна в ту ночь была полной и белой, похожей на костяной осколок, впившийся в чёрный бархат неба. Восьмилетней Лисанне казалось, что если подпрыгнуть повыше с края утёса, можно коснуться её холодного бока. Отец говорил, что это не так. Он говорил, что Луна — это безмолвный страж, а они, Дозор, — её тихие слуги на земле.

​— Слышишь? — его голос был низким и тёплым, как летняя земля. Он сидел рядом с ней на плоском камне, который ещё хранил дневное тепло. Внизу, в укрытой долине, мерцали редкие огоньки их селения — последнего оплота Лунного Дозора.

​Лисанна затаила дыхание, прислушиваясь. Слышно было многое: стрекот ночных цикад, далёкий ух совы, шелест ветра в кронах вековых сосен.

​— Ветер, — прошептала она.

​Отец улыбнулся, и в свете луны морщинки у его глаз стали похожи на серебряные нити.

— Не только. Слушай глубже. Слушай тишину между звуками. Это и есть наш язык. Язык Завес. Мы не плетём их, дитя. Мы лишь слушаем их песнь и следим, чтобы она не обрывалась.

​Он вложил в её ладонь гладкий, прохладный камень, на котором была вырезана спираль. Её первый талисман хранителя. Она сжала его так крепко, что острые края впились в кожу. Это была хорошая боль. Настоящая.

​Внезапно отец замер. Его рука, лежавшая на её плече, напряглась.

— Что такое? — спросила Лисанна.

— Сова замолчала, — тихо ответил он, и его взгляд больше не был тёплым. Он стал таким же острым и холодным, как луна над ними.

​Тишина, о которой он только что говорил, изменилась. Она перестала быть умиротворяющей. Теперь она звенела, натянутая до предела, готовая вот-вот лопнуть.

​И она лопнула.

​Сначала донёсся крик. Не человеческий — пронзительный, полный ужаса рёв сторожевого пса, который оборвался на высокой ноте. А затем, мгновением позже, до них долетел запах. Не хвои и ночных цветов, а гари. Горящего дерева и чего-то ещё. Тошнотворно-сладкого.

​Отец схватил её за руку.

— К матери. Живо.

​Они не бежали — они летели вниз по тропе, перепрыгивая через корни и камни. Мирная долина внизу превратилась в ад. Оранжевые языки пламени уже лизали крыши домов. Тёмные, громоздкие фигуры двигались между ними — железные люди, на чьих щитах плясали отблески огня, искажая выбитый на них герб — королевского сокола.

​Мать ждала их у порога, сжимая в руках охотничий нож. Её лицо было белым как мел.

— Стража, — выдохнула она. — Они пришли за Сердцем.

​Отец толкнул Лисанну внутрь, в темноту дома.

— Спрячься в подпол и не выходи, что бы ни случилось. Слышишь меня, Лисанна? Что бы ни случилось!

​Но она не послушалась. Сквозь щель в досках она смотрела на бойню, разворачивающуюся на единственной улице их селения. Хранители Дозора, её соседи, друзья, дяди — те, кто учил её читать следы и узнавать звёзды, — падали под ударами тяжёлых мечей королевских гвардейцев. Их было слишком много. Железные люди двигались молча, методично, как мясники на бойне.

​Её отец сражался как демон, его парные клинки мелькали в лунном свете, но и он не мог устоять против троих. Меч одного из солдат вошёл ему под рёбра. Он захрипел, оседая на землю, и его глаза, полные недоумения, в последний раз поискали дверь их дома.

​Мать закричала и бросилась к нему, но её тут же отшвырнули в сторону ударом щита. Она упала рядом с телом мужа. Железный человек безразлично занёс над ней меч.

​Лисанна зажала рот, чтобы не закричать. Камень в её ладони казался раскалённым. Мир сузился до одной этой сцены, до свиста опускающейся стали.

​Внезапно что-то изменилось. Одна из теней метнулась сбоку. Это был Ронан, её наставник по стрельбе из лука. Он двигался не как воин, а как призрак. Два коротких клинка в его руках вспороли горло гвардейцу прежде, чем тот успел завершить удар.

​Но было поздно. Мать уже не дышала.

​Элвин не смотрел на мёртвых. Его взгляд нашёл щель в полу, где пряталась Лисанна. Он увидел её широко раскрытые, сухие от ужаса глаза. Один из гвардейцев заметил его и развернулся, поднимая меч.

​— Лисанна! — рык Элвина. — Беги!

​Дверь содрогнулась от удара. Элвин схватил её за руку, вытаскивая из темноты подпола наружу, в мир, пахнущий огнём и смертью. Он не дал ей посмотреть на тела родителей. Его пальцы сжимали её запястье с силой стального капкана.

​— Не смотри, — прохрипел он, увлекая её за собой, прочь от дома, в спасительную темноту леса. — Не плачь. Просто беги.

​Она бежала. Её маленькие ноги путались, лёгкие горели, но она бежала, утягиваемая сильной рукой взрослого. Она не оглянулась. Она не заплакала. Камень в её ладони был единственным, что осталось от прошлой жизни.

​Восьмилетняя Лисанна а'Таррэн умерла в ту ночь вместе со своими родителями. Из огня и пепла, держась за руку своего наставника, в лес бежал маленький, молчаливый призрак.

Глава 1. Цена тишины

Три правила хорошего контракта: цель ясна, плата высока, вопросов мало. Если нарушено хотя бы одно правило — уходи. Если нарушены все три — беги, или готовься умереть.

Поговорка наёмников Пограничья.

За шестнадцать лет тишина научилась лгать.

Она больше не звенела натянутой тетивой, как в ту ночь, предвещая разрыв. Теперь ее ложь была мягкой, почти ласковой. Она стелилась под ноги промозглым туманом над Серыми Топями, чавкала под сапогами, шептала на ухо ледяным дыханием ветра в камышах. Обещала покой.

Но тело Лисанны а’Таррэн помнило правду. Ее пальцы, не спрашивая воли, сами находили холодную кожу на рукояти кинжала, а взгляд прошивал серую мглу в поиске того, что не имело формы. Призрак, как звали ее в этих краях, не доверяла покою. Она пропускала сквозь себя весь этот обманчивый шепот мира, вслушиваясь лишь в одно — в звенящий вакуум, который наступает за миг до того, как ложь оборвется.

Холод замшелого валуна просочился сквозь кожу и слои одежды, впитался в самые кости. Двое суток.

Двое суток Лисанна была не человеком, а частью этого поросшего вереском склона. Ветер, пахнущий сырой землей, трепал ее плотный капюшон, но не замечал ее. Внизу, в лощине, лагерь жил своей жизнью: часовые лениво менялись на постах, дым от костра вился серой змеей, и за эти дни Лисанна изучила каждый его изгиб.

Терпение. Она чувствовала, как оно гудит в напряженных мышцах подобно натянутой тетиве. «Не торопи стрелу, — звучал в памяти голос Элвина, твердый, как этот камень под ней. — Дай цели самой подойти к острию».

Высоко в свинцовом небе дрейфовала черная точка. Террен. Ее сокол. Ее глаза, парящие над миром. Их связь была глубже уз и приказов; она ощущала его присутствие, как свое собственное сердцебиение.

И вдруг тишину прорезал короткий, резкий клекот. Он не был полон тревоги или ярости. Это был отточенный сигнал, удар кремня по стали.

В то же мгновение камень под ней перестал быть холодным. Все ее тело превратилось в оружие, готовое к действию. Движение.

Ее движение было медленным, как наползающая тень. Мышцы, онемевшие от долгого ожидания, откликнулись беззвучно. Пальцы сомкнулись на луке. Темный, отполированный тысячами прикосновений тис лег в ладонь так, словно вырос из нее. Она ощущала его вес, знала каждую зарубку на гладкой поверхности древка — след отцовской руки, метку Элвина, вынесшего оружие из пепла их дома. Прикосновение к древку всегда отдавалось в груди фантомным запахом дыма и холодом камня-талисмана под рубахой.

Из единственного шатра, что нелепо топорщился на островке сухой земли, вывалился мужчина. Грузный, неуклюжий, в некогда бархатном камзоле, на котором теперь живописнее смотрелась грязь Серых Топей. Каэлен. Купец, променявший честь гильдии на мешок золота. Цель.

Лисанна проводила его взглядом, пока он брезгливо обходил лужу. Контракт горел у нее в памяти двумя словами: «доставить живым». В горле появился горький привкус. Живой — это всегда грязная работа. Мертвые не ноют, не пытаются сбежать и не предлагают тебе половину украденной казны.
Каэлен дергано оглянулся, его глаза-бусинки беспокойно метались, словно пытаясь проткнуть взглядом липкую пелену тумана. Он не видел ничего, кроме серых теней и уродливых коряг. Глупец решил, что болото стало его убежищем, не поняв, что оно лишь превратило его клетку в ловушку, а охотника сделало невидимым.

Движение Лисанны было единым с ее дыханием. Лук поднялся без малейшего усилия, становясь продолжением ее воли. Она натянула тетиву, ощущая, как мир замирает и сужается до одной точки — до грузной фигуры у воды. Все звуки утонули в тишине, остался лишь стук крови в ушах. Легкое касание ветра на щеке заставило ее сместить прицел на волосок влево. В ее сознании не было ни купца, ни человека — лишь живая цель, которую нужно обездвижить тяжелым, оглушающим наконечником стрелы.

Вдох. Пауза, в которой замерло само время.

Выдох.

Едва слышный шепот тетивы был последним звуком, который Каэлен услышал в своем старом мире. Тяжелая стрела ударила в плечо с глухим, влажным стуком, выбивая из легких воздух. Его вскрик захлебнулся, превратившись в жалкий хрип. Тело обмякло и рухнуло в грязь, как брошенный мешок с требухой.

Лисанна медленно опустила лук. Точно в нервный узел. Бежать он не сможет. Работа сделана чисто.
Резкий, торжествующий клекот Террена разорвал унылую тишину, и сокол камнем рухнул вниз. Его когти беззвучно сомкнулись на мертвой ветке ближайшего дерева, превращая птицу в неподвижного стража с глазами-буравчиками.

Спуск был медленным танцем со смертью. Лисанна не шла — она струилась по склону, ее ноги инстинктивно находили скрытые под слизью клочки твердой земли, о которых болото знало лишь в своих снах. Десять минут спустя она отделилась от тумана, словно его порождение.

Каэлен почувствовал, как рядом с его головой просела земля. Он повернул голову, и его дыхание оборвалось. Над ним, заслоняя серое небо, стояла фигура в темной коже и мокром капюшоне. Из-под него на купца смотрело лицо без единого выражения.

Жирный пузырь ужаса лопнул у него в горле.

— Призрак… — выкашлял он, вжимаясь в грязь. — Мне говорили… что гильдия пошлет Призрака.
Ответом ему была тишина. Лисанна опустилась на колено. Ее руки двигались быстро и точно. Одна скользнула ему за пояс, извлекая нож. Другая сорвала с ремня туго набитый кошель — тяжелое золото гильдии глухо звякнуло. Затем эти же пальцы беззлобно, но крепко разорвали ткань его камзола и умело перетянули рану, останавливая кровь.

Он был всего лишь грузом. А хороший перевозчик никогда не портит свой груз.

— Я заплачу! Вдвое больше, чем они! — заскулил Каэлен, когда грубая веревка впилась в его запястья. Узел, который вязала Лисанна, был простым, быстрым и не оставляющим ни единого шанса. — Втрое! Клянусь, у меня есть тайник, о котором никто не…

Его слова оборвались. Вместо ответа она просто оторвала от его же грязного камзола широкий клок ткани, скрутила его в тугой жгут и без всякой злобы, с деловитой эффективностью, засунула ему в рот. Каэлен дернулся, его глаза выкатились от унижения и бессилия. Она затянула узел на затылке — не слишком туго, чтобы он мог дышать, но достаточно крепко, чтобы его мольбы превратились в невнятное мычание.

Глава 2. Шёпот золота

Иногда самый опасный путь — это не тот, что ведёт во тьму впереди, а тот, что заставляет обернуться на пепел позади.

Из записей Элвина, наставника.

Комната, которую сняла Лисанна, была не больше чулана и пахла въевшейся сыростью, дешевым табаком и той застарелой тоской, что всегда остается после недолговечных постояльцев. Жесткая кровать, скрипучий стул и окно, выходящее на глухую, покрытую лишайником стену. Идеально. Никто не станет шпионить там, где не на что смотреть.
До полуночи оставалось три часа.
Другой бы потратил это время на выпивку или тревожный сон, но Лисанна использовала его на единственное, что имело смысл: подготовку. Разложив снаряжение на кровати, она методично принялась за работу. Короткий меч — подарок Элвина на шестнадцатилетие — монотонно зашипел под точильным камнем, пока лезвие не стало способно разрезать волос. Каждую стрелу в колчане она перебрала, проверяя баланс и подклеивая истертые перья у наконечника. Шнуровка на высоких сапогах была перетянута, каждый шов на кожаном доспехе, потертом до цвета мокрой земли, — проверен.
В этих выверенных движениях был свой порядок, свой покой. Каждый скрип ремня, каждый шорох пера в ее руках заглушал мысли о золоте и пергаменте с черной печатью. Оставалось только дело. Только то, что можно было потрогать, проверить и починить.
Внезапная тень, метнувшаяся за окном, разрешилась бесшумным появлением Террена в проеме. Легко спрыгнув на подоконник и сложив крылья, он тихо щелкнул клювом, склонил голову набок и устремил свои блестящие глаза-бусины на руки хозяйки. В его взгляде не было попрошайничества — лишь молчаливое, выжидающее наблюдение.
Лисанна отложила точильный камень, ведь сокол был единственным существом в мире, способным безраздельно завладеть ее вниманием. Достав из-за пазухи полоску вяленого мяса, она оторвала кусочек и протянула ему на тыльной стороне ладони. Птица мягко шагнула вперед и почти деликатно взяла угощение, не коснувшись кожи кончиком клюва. Пока Террен ел, Лисанна медленно провела пальцем по его голове, ощущая жесткие перья и живое тепло под ними. В этом простом жесте заключалась ее единственная слабость и все ее доверие, отданное одному-единственному существу.
Когда с мясом было покончено, сокол устроился на своем посту, а Лисанна наконец взяла в руки тяжелый, из дорогого материала, пергамент. Подцепив ногтем край черной восковой печати, она сломала ее. Никакого герба или знака — лишь гладкая, безликая поверхность, знак силы, которая не нуждается в том, чтобы ее узнавали.
Развернув лист, она увидела пустоту. И лишь в самом центре, идеальным каллиграфическим почерком, было выведено одно-единственное слово:
«Полночь».
Голос Элвина прозвучал в ее памяти — резкий, недовольный, каким он бывал всегда, когда она шла на неоправданный риск. «Работа, которая прячет свое лицо — это западня, Лисанна».
Она мысленно отмахнулась от воспоминания. Ронан был мертв уже пять лет, а его уроки осторожности были роскошью, которую живые не могли себе позволить. Живым нужны были деньги.
За час до полуночи она выскользнула из своей комнаты. Вместо того чтобы идти по северной дороге, как сделал бы любой предсказуемый путник, она нырнула в сплетение темных трущоб. Просочившись сквозь них, словно вода сквозь трещины в камне, она обогнула городскую стену и вошла в лес. К Сторожевым Камням она двинулась против ветра, чтобы ее запах не достиг места встречи раньше ее самой.
Элвин учил ее ждать западню в конце такого пути. И она ждала.
Сторожевые Камни — дюжина поросших черным мхом монолитов — торчали из лысой макушки холма, словно гнилые зубы великана. Местные обходили это место стороной, бормоча что-то о неупокоенных душах и ветре, который говорит их голосами. Лисанне же ветер говорил лишь одно: он дул ей в лицо, а значит, ее позиция была выбрана верно.
Нужную позицию она нашла за сотню шагов до каменного круга — россыпь валунов, достаточно высокая, чтобы скрыть лежащего человека, и с идеальным обзором на тропу и сами Камни. Она опустилась на холодную, пахнущую ночной сыростью землю, и ее тело, привыкшее к ожиданию, мгновенно замерло, становясь частью пейзажа.
Террен беззвучно сорвался с ее плеча. Черная тень на фоне черного неба, он растворился в высоте, делая широкий, выверенный круг над холмом. Лисанна ждала, доверяя его зрению больше, чем своему собственному.
Прошло несколько минут. А затем из темноты над головой донесся короткий, резкий крик. Сигнал: «Движение».
Лисанна затаила дыхание. Пауза. И следом — другой звук, двойной, более тихий щелчок клювом. Расшифровка: «Один. Ждет».
Цель была на месте.
Сначала она его услышала: неуверенный шорох дорогих сапог по каменистой тропе, слишком громкий в ночной тишине. Затем увидела силуэт, появившийся на гребне холма. Человек двигался с городской, выпрямленной осанкой, которая была здесь так же неуместна, как его обувь. Он вошел в центр каменного круга и замер, нервно обводя взглядом древние монолиты, словно ожидая, что они оживут.
Лисанна не двигалась. Она позволила ему постоять там пять долгих минут. Позволила ночному холоду пробрать его до костей, а свисту ветра в камнях — поиграть с его нервами. Она наблюдала, как его плечи все сильнее вжимаются в воротник плаща, как его взгляд становится все более затравленным.
Наконец, когда порыв ветра на мгновение стих, она шагнула из-за валунов. Ее голос, тихий и ровный, прозвучал прямо за его спиной, заставив мужчину подскочить на месте.
— Ты один.
Это был не вопрос, а констатация факта.
— Клянусь, — торопливо выдохнул он, резко оборачиваясь. Его лицо в призрачном свете луны было бледным и лоснящимся от пота. — Мои наниматели ценят… осмотрительность.
Слова мужчины повисли в холодном ночном воздухе. Лисанна не ответила. Она просто смотрела на него. Ее янтарные глаза в тени капюшона не моргали, в них не было ни капли эмоций — лишь пристальное, хищное внимание, которое, казалось, проникало под кожу и замораживало кровь.
Человек сглотнул. Его попытка казаться профессионалом рассыпалась под этим безмолвным давлением. Он почувствовал, как по спине потекла капля пота. Он первым отвел взгляд, уставившись на один из древних камней. Тишина становилась невыносимой, звенящей.
— Реликвия, — торопливо проговорил он, лишь бы нарушить ее. Голос предательски дрогнул. — Им нужно найти легенду. «Сердце Тишины».
Имя упало в тишину, как камень в бездонный колодец.
Лисанна замерла. Нет, внешне она не изменилась ни на йоту — тот же холодный, неподвижный силуэт. Но внутри что-то остановилось. Это название… Оно пришло из самого далекого прошлого, из шепота старейшин ее клана у догорающего костра. Артефакт, способный управлять самой сутью магии. Миф. Сказка для детей. То, что было уничтожено или утеряно сотни лет назад.
— Его не существует, — ровно сказала она. Это была не гипотеза, а факт, высеченный в камне ее памяти. Детская сказка.
— Существует, — возразил мужчина, подавшись вперед. Его голос упал до напряженного шепота, словно он боялся, что камни могут подслушать. — И у моих нанимателей есть веские основания полагать, что ключ к его местонахождению спрятан где-то здесь, в северных землях. Но… мы не единственные, кто его ищет.
Пауза затянулась. Ветер пронесся между монолитами, издав звук, похожий на вздох.
— Кто ещё? — голос Лисанны был острым, как осколок льда.
Мужчина поежился, его взгляд метнулся к теням, лежащим у подножия холма.
— Культ. Фанатики, называющие себя «Безмолвный Змей», — произнес он так тихо, словно боялся, что само имя может их призвать. — Они поклоняются Хаосу в его самой уродливой форме. Они верят, что «Сердце Тишины» поможет им оборвать нити мироздания. Они безжалостны, и их много. Они уже здесь.
Вот оно. Западня, о которой говорил Ронан.
Мысль была быстрой и холодной, как лезвие ее меча. Не поиск. А война с армией фанатиков за детскую сказку. Цена этой работы — смерть, и всего аванса не хватит даже на приличные похороны.
Она начала медленно отступать, делая шаг назад, но не сводя с мужчины глаз. Ее фигура стала воплощением отказа.
— Я не воюю с армиями, — голос прозвучал тихо, но окончательно. — Ищи другого дурака.
— Проводника! — поспешно, почти с отчаянием крикнул он, останавливая ее отступление.
Шаг Лисанны замер. Она не двинулась с места, продолжая буравить его взглядом.
— Мы не просим тебя воевать, — уже более сдержанно, но быстро заговорил он, видя, что удержал ее внимание. — Мы просим найти человека. Проводника. Старого ученого по имени Элиас, который всю свою жизнь изучал легенды о «Сердце». Он нашел какую-то зацепку и скрылся, потому что «Змей» вышел на его след. Твоя задача — найти его в городе-крепости Айзенгард, в предгорьях Морозного Пика. И доставить его к нам. Живым и невредимым.
Он бросил на каменистую землю еще один тугой кошель. Золото глухо ударилось о землю, звук окончательный и весомый.
— Это вторая половина аванса. Остальное — когда доставишь Элиаса.
Лисанна замерла. Ветер трепал край ее плаща. Война с культом была самоубийством. Но охота на одного-единственного человека, прячущегося в горах? Это была другая задача. Сложная, смертельно опасная, но выполнимая. Это была работа для Призрака.
Она медленно прекратила отступление. Ее лицо в тени капюшона было непроницаемым, но она больше не собиралась уходить. Она смотрела прямо на мужчину, и тот инстинктивно выпрямился.
— Я работаю одна.
— Мы на это и рассчитывали, — с явным облегчением выдохнул он и торопливо протянул ей свернутую в трубку карту, перевязанную кожаным шнурком. — Здесь отмечен Айзенгард и последнее известное место, где видели Элиаса.
Лисанна молча шагнула вперед. Она подобрала с земли два мешочка с золотом и взяла из его рук карту. Но она не спешила уходить.