Таверна "Две Совы". Колдовать и охотиться - запрещается!

ГЛАВА 1

– Етишкино горнило! – Заорал гном и так треснул кулаком по стойке, что кружки подпрыгнули. – Брешешь!

– Не-а, – я продолжила невозмутимо сортировать флаконы перед носом низкорослого бойца. – Полстакана маханул.

– И не свалился?

Пришлось максимально загадочно приподнять бровь, уходя от ответа. Соврать гному себе дороже – узнает, уважать перестанет. А это значит, что тут же пойдет молва и клан горного народа в мою таверну ходить перестанет. Это сильно ударит по торговле, ибо пьют гномы так же часто, как зарабатывают ожоги в своих кузницах.

– Наливай! – уверенно заявил постоялец и пригладил огромную бороду.

Заинтересованные гости тут же подтянулись к стойке, с любопытством посматривая на смельчака.

Я улыбнулась. Выставила перед гномом кружку. Откупорила бутыль и щедро плеснула янтарное пойло в тару.

– Уверен? – На всякий случай уточнила я.

Гном кивнул и даже облизнулся, боязливо косясь на напиток.

– Тогда оплата вперёд.

– Чё вперед-то? – Возмутился смельчак. – А мож ты брешешь?!

– При тебе насыплю! – Пообещала я, протягивая руку за монетой.

Золотой перекочевал ко мне в карман, и я достала из-под полы заветный мешочек. Сбор был отменным, не зря С[о]ва гонял меня за травами всю ночь. В жизни не забуду, как носилась по буеракам, как провалилась в берлогу медведя (хорошо, пустую!), как промокла до нитки, попав под дождь. Не спорю, эта трава уже сто раз себя окупила, но сколько мучений пришлось вытерпеть!

– Ох, ведьма, гляди-и, – с улыбкой пробормотал гном. – Если обманешь…

– Тебя? Никогда! – Я тоже улыбнулась, сделала вид, что не заметила холодный блеск в глазах рудокопа, мстительно добавила в кружку ещё одну щепотку травы и подула на напиток. Пойло тут же забурлило. Надо же, обманывать у меня получалось всё лучше. Даже мне уже начало казаться, что я колдовством подогрела настойку, а не добавила туда заговоренную соль.

– На, употребляй. Когда обратно полезет, на улицу беги, а то Фая с тебя ещё серебрушку за уборку стребует.

– «Когда»? Даже не «если»? – Гном покосился на мелкую фею, гордо восседавшую на моем плече, поднял взгляд к потолку (видимо, подсчитывал возможные убытки) и с тревогой посмотрел на двери.

– Точно. «Когда».

– Не побегу, – неуверенно пробасил он, выдохнул и залпом выпил содержимое.

На таверну опустилась благоговейная тишина. Лишь потрескивал огонь в камине, да шипел жир, падая на угли с жарившегося на вертеле кабанчика.

Гном крякнул. Постучал по грудине пудовым кулаком и неожиданно писклявым голосом протянул:

– Норма-ально пошло…

– Мужик! – одобрительно закивали зеваки.

– Ставлю серебрушку, что сдюжит!

– Принимаю!

Гном, услышав о ставках, выпучил глаза, сдерживая просящееся наружу пойло. Я с ужасом смотрела, как вздуваются вены на его шее, как краснеет лицо.

– Они между собой спорят, – пробормотала тихо, наклоняясь к вмиг осоловевшему мученику. – Ты руки не разбивал, тебе доли не будет.

Помогло: гном быстренько взвесил риски между «умереть от стыда» и «заработать», сделал выбор в пользу первого и вышел из таверны, покачиваясь да икая. Мы тактично замолчали, выжидая положенное для опустошения желудка время.

– А чё ждем-то? – весело проорала Фая, подлетая к окну. – Спит ваш гном прямо у порога. Убрало с одного глотка.

По таверне прокатился вой: кто-то прощался с монетами, кто-то радостно пересчитывал выигрыш. Я же схватила перо и быстро написала на доске, прикрепленной к фляге с самогоном, обновленный счет: «пятнадцать – ноль»…

Таверна была моим детищем, моим спасением. Если бы не она, меня давно бы не было в живых.

Моя история была стара как мир. Седьмая дочь крестьянина приглянулась очередному титулованному богатею. Посоветовавшись с матерью, я решила, что лучше сгинуть от лап волков в лесу, чем лечь в кровать с прыщавым зазнайкой. После такого «счастья» мне бы никогда не удалось выйти замуж и создать семью. Впереди меня ждала бы жизнь ночной бабочки, – болезненная и крайне опасная, потому не долгая. И я сбежала. Как смогла выскользнуть из деревни (достаточно крупной, надо сказать), как покинула земли людей и добралась до поляны, затерянной на границе с Пустошами, до сих пор не понимаю. Наверно, чудом. Меня не разорвали орки, не пленили и перепродали тролли, не схватили ведьмы. Пока плутала по лесу, не встретила ни одного эльфа, не заметила в небесах дракона. Мне невероятно повезло.

На исходе третьих суток я наткнулась на покосившийся заброшенный дом посередине леса и забилась в самый дальний угол строения. Днем собирала ягоды и грибы, чтобы не умереть с голоду, ночью дрожала от ужаса и холода, таращилась в темноту в ожидании плотоядного нелюдя или охотника, отправленного обделенным любовью воздыхателем за моей головой. Так прошла неделя. Потом вторая. Мой временный дом постепенно преображался: я вымела мусор, убрала паутину, прутьями прикрыла окна, а мхом – щели. Кроватью мне служил еловый лапник, посудой – криво слепленные из глины чаши. Я была счастлива. Одинока, напугана, но счастлива.

ГЛАВА 2

Охотники были отдельной кастой. Поговаривали, что ездили по деревням воины в черных плащах и забирали мальчиков – обязательно круглых сирот, чтобы привязки к родимому дому не было. Из них выбивали (буквально!) сострадание и жалость, воспитывая жестоких убийц и отличных ищеек. Свои услуги охотники продавали очень дорого, но и гарантировали исполнение заказа. Даже смерть не могла их остановить: заказ принимал следующий охотник и так до тех пор, пока задание не будет выполнено. Вроде как жили они в Пустошах вместе с драконами и духами. Но рассказать так ли это на самом деле еще никому не удавалось, – из Пустошей ни один смельчак еще не возвращался.

– Свои же следить и будут, – проворковал фамильяр и даже прикрыл глаза, вполне довольный собой. – Трактир станет единственным местом на границе, где можно будет купить или продать товар без налогов и подтверждения права собственности. Запрет на охоту будет неукоснительно соблюдаться, вот увидишь.

– Да-а? А откуда у нас те товары возьмутся, ась? – поинтересовалась фея. – И где рынок ставить будем? Прямо вот тута, посерёд крыльца? А кто за ними грязь убирать будет? Опять я?

– Никакого рынка, – важно заметил Сова. – Только самое необходимое, редкое и в единственном экземпляре.

Я пожала плечами. В груди последний раз что-то ёкнуло и растворилось: теперь таверна была моим домом, а нелюди – семьей. Тут или полное доверие или сразу в петлю! Судя по взглядам, переглянувшиеся друзья подумали о том же самом.

Так мы и жили уже четыре года: недоведьма, полуфамильяр, психованная фея и влюбленный в травки-приправки тролль…

– И капають, и капають, – сварливо проорала Фая, проносясь под потолком с тряпкой в руках. – Что ж вы мимо рта еду несёте, остолопы? А я – вытирай. Беня, в следующий раз с этих дурней бери серебряник. У-у, кривотяпы бородатые!

Я еле сдержала улыбку, но согласно кивнула, подыгрывая подруге.

– За что? – тут же наигранно завопили гномы, провожая фею осоловевшими взглядами. Все трое были завсегдатаями и знали, что Файка для видимости ругается. Характер у нее такой.

– За вредность! – Буркнула фея.

Я поставила бутыль на самое видное место, поправила табличку. Пятнадцать – ноль! Удивительно, но даже тролли не выдерживали крепости напитка. Сначала предложение Совы: «Кто на ногах стоять останется и в желудке выпитое удержит, пьет бесплатно, пока не упадет», я встретила скептически. Глупость какая – нелюдей задарма поить! В их глотки можно бездну влить и то место останется. Но со временем я поняла хитрый план фамильяра – вызов и подмешанная в напиток трава шанса на победу не оставит! Против такой смеси не устоит никто: гномы пробовали перепить эльфов, тролли – гномов, и все как один рухнули, едва перешагнув крыльцо. Многие растягивались прямо у стойки, не успев сделать и шага.

Я потянулась, разминая мышцы, осмотрела таверну. Я обставляла её сама: несущие балки под потолком покрасила цветочной краской, очаг выложила камнями. Столы и лавки сколачивал Грай из крепких дубовых досок, но по моим рисункам. Файка добавила уюта, развесив пучки трав и вязанки лука и чеснока, накрахмалила занавески, расставила букетики цветов по углам. Барную стойку украшала ажурная ковка: пришлый гном расплатился за ночлег и еду пару лет назад.

Сегодня народа было немного: около десятка завсегдатаев и один эльф (судя по недостаточно острым ушам – полукровка). У всех были оплачены комнаты, столы заставлены тарелками с едой. Гномы тихо переговаривались, внимательно изучая расстеленную на лавке карту, эльф откровенно зевал, а два тролля резались в кости, все ещё с любопытством поглядывая на дверь. Зря они ждали гнома, после моей настойки он до рассвета проспит.

Тучи медленно затягивали небо, в окна заглядывала сизая луна. Редкие капли дождя стучали по стеклам, убаюкивая не только гостей, но и меня. Камин уже прогорел, но раскаленные угли давали столько тепла, что хватило бы на зажарку ещё одного кабанчика.

Удивительно спокойный вечер. Добрый такой, чистый. Так и тянет зарыться с головой в пуховой одеяло и подремать…

– Файка, подмени, – я махнула рукой, отвлекая фею от уборки. – Сова ждет. И еще – эльфу больше не наливай, а то совсем осоловел. Если он петь начнет, мы и к рассвету не закроемся.

Фая понятливо кивнула и уселась на стойку, сложив ручки на пушистом подоле платья. Я в очередной раз завистливо вздохнула: красивые они – феи. Кукольное личико, шикарные наряды, блестящие крылья, а волосы и вовсе золотистый водопад. Сила, опять же, есть. А мне что досталось: высокий рост, голубые глаза и русые волосы чуть ниже лопаток? По-хорошему, мне бы косу носить да сарафан красный, а я в штанах бегаю да в тунике, перешитой из мужской рубахи. Мать бы увидела – отругала.

Я быстро поднялась на второй этаж, прошла вдоль комнат гостей, прислушиваясь к храпу постояльцев, и юркнула в неприметную дальнюю дверь.

Сова снова мудрил над книгами. В его комнате пахло сеном и грибами, под потолком висел сизый дым. Комоды, заваленные фолиантами и склянками, утопали в сумраке, и только неровный огонек свечей позволял рассмотреть убранство.

– Окно хоть открывай, не продохнуть! – прикрикнула, силясь рассмотреть в тумане белую птицу. – Сутками сидишь в четырех стенах и дышишь непонятно чем.

– Бенитоита, не повышай голос, – привычно нахохлился фамильяр. – Учу тебя, учу, а повадки как были деревенскими, так и остались.