Тайна Безмолвного Леса. Помагифлексим?

Пролог

Тано распахнул глаза. Вокруг – темнота, но сверху на него лился сине-фиолетовый свет неоновой лампочки. Где же это он?

В нос ударил запах урины и, кажется, краски. Парень осторожно приподнялся на локтях, но из-за своего роста слегка не рассчитал пространство вокруг и стукнулся обо что-то затылком. Ухватившись рукой за ушиб, он медленно повернул голову к преграде. Туалетный бочок. Ну конечно, он в парковом сортире.

Арахнид силился вспомнить, что вчера произошло. Правой рукой он всё ещё потирал затылок. Осмотрел левую. Из вены на внутренней стороне локтя торчала игла. Где же шприц? Как он вообще нашёл вену при таком освещении?

Тано подковырнул иголку – та уже присохла и покрылась струпьями. «Забилась наверняка, зараза. Теперь придётся покупать новую», — подумал он.

На месте укола было далеко не маленькое отверстие, а такая хорошая воронка – колодец. Скоро надо будет подыскивать другое место для инъекций.

Дурманящий эликсир хорошо пошёл таким путём. Накрывало гораздо быстрее, чем если пить. Но в этот раз Тано явно переборщил с дозой. Надо быть осторожнее в дальнейшем.

Он пошарил ладонью по разбитому кафелю за унитазом и нащупал свой мобильник. Включил его и посмотрел на дисплей. Осталось всего два процента. Сейчас вырубится. Но ему хватило времени, чтобы узнать число и время, а большего ему и не нужно. Седьмое июля. Тано усмехнулся, хотя это больше походило на кратковременный приступ истерики. Сегодня ему исполнится восемнадцать. Как он его будет отмечать? Да никак. Он даже не думал, что доживёт до этого дня. Ведь последний год всё, что занимало его мысли – дурманящий эликсир.

Колдун осторожно поднялся и осмотрел пол в поисках шприца и пустой пробирки из-под эликсира. Нигде нет. Тогда он сунул сдохший телефон в задний карман узких джинсов и легко подтянул свою тушку к раковине. Открыл кран щелчком пальца. Тот зашипел, внутри что-то забулькало, и колдун было подумал, что водоснабжения тут нет. Но вот тоненькая ржавая струйка начала стекать в надтреснутую грязную раковину. Тано подставил ладони под неё, затем брызнул пару раз на лицо. Ему хотелось отдышаться, но в столь зловонном месте это было невозможно. Поэтому он толкнул дверь и очутился на улице.

Парк пустовал. Ещё не наступило утро, но на часах значилась уже половина четвёртого, а посему уже откуда-то из-за вершин бесконечных елей неизбежно надвигалось просветление.

Скоро приедет ярмарка. Она приезжает примерно раз в полтора месяца и длится около недели. Здесь будут аттракционы и диковинные товары со всех планет. Будут представления с животными и конкурсы талантов. Тано вздохнул. Таланты. У него их не было.

Колдун поволочил свои бесконечно длинные ноги подальше от ставшего ему за одну секунду противного парка. На спине болтался опустевший рюкзак. Тано знал, что не хватает ему для заполнения. Очередной бутылочки эликсира. Но для этого надо видеться с Колином, а этот тип, хоть Тано им и восхищался, был пауку совершенно неприятен.

Он шёл к выходу из парка и вспоминал, как праздновал свой прошлый день рождения. Тогда Фелпсы свалили к себе на дачу в Небыль, а Колин устроил ему вечеринку на дому, позвав всех друзей. И там было много эликсира. Опять он о нём! Да что же это такое?

Тано попытался переключить рассудок на что-то менее радужное – на свою учёбу. Первую пару минут он силился вспомнить, закончил ли он вообще колледж. А потом воскресил из памяти то, что он уже давно учится на факультете финансов в Андеадлингском университете, куда его запихнули всё те же любезные Фелпсы. Вот только он отходил туда едва ли пару лекций. Наверняка должны были отчислить за этот год.

Маг так был поглощён своими мыслями, что не заметил, как споткнулся обо что-то прямо перед парковыми воротами и растянулся на траве, уткнувшись носом в землю. Тано вскочил, приготовившись было со всей силы пнуть это внезапно появившееся перед ним препятствие, но вдруг передумал. Он увидел книгу, лежащую в траве. Она была не меньше пятидесяти сантиметров в длину и столько же в ширину, а ещё была очень толстая и тяжёлая, в золотом переплёте. Было темно, но Тано смог увидеть это, потому что золото давало отблеск на тёмной почве.

Колдуну пришлось приложить немало усилий, чтобы поднять такую громадину. С помощью магии это сделать так вообще не получалось. Словно что-то притягивало эту книгу к земле. На обложке золотыми чернилами было выведено что-то, что Тано не в силах был понять. Он даже не мог предположить, что это за язык. И всё же решился раскрыть эту книгу. На форзаце красивым почерком кто-то написал чёрными чернилами:

«Отдаю дань всему волшебному, что есть в мире. Эта книга – не просто сборник волшебных идиом, которые я, ваш покорный слуга, коллекционировал долгие годы, но своеобразная завеса, скрывающая окно в нечто большее. И пусть, когда моё дыхание растворится в воздухе, найдётся тот, кто сможет использовать её с умом.

Искренне ваш,
Алгонауг».

Тано очень заинтересовала находка, но уже почти рассвело, а посему нужно было появиться дома до того, как Фелпсы обнаружат его постель пустующей. Поэтому колдун быстренько упрятал книгу в рюкзак, так, что теперь он неприятно оттягивал спину при каждом шаге, и почапал к своему дому, стараясь не сбавлять темп, несмотря на тяжёлую ношу.

Дорогие читатели, благодарю вас за выбор моей книги! Вас ждёт увлекательное продолжение приключений Лулу в волшебном мире и раскрытие большой тайны о камнях.

Все прошлые части вы можете найти на этом портале в свободном доступе.

Буду рада любой обратной связи, ведь главная награда для писателя - это его читатели, и мне будет очень приятно, если вам понравится работа. Не стесняйтесь оставлять комментарии и ставить лайки, я отвечу на все ваши вопросы :)

Глава I

Лето пролетело незаметно. Лулу провела большую его часть в летней школе ИШДОМС по нескольким причинам. Во-первых, несколько её друзей тоже оставались в школе на лето, и она хотела провести ними побольше времени. А во-вторых, её вынудил квартирный вопрос. В бабушкином доме с появлением там дяди Гармена, а затем и Лирри стало тесновато. Бабушка же притащила в дом ещё эту лабрадориху Тусю, а затем как довесок – морскую свинку Феню. Маленькая квартирка на окраине Москвы не выдержала такого натиска новых жителей, и Лулу там стало, мягко говоря, некомфортно. А если уж совсем быть честными, то ей там и не особо были рады.

Вечно мрачный дядя Гармен бесился по любому поводу и без. Его новая работа приносила ему то отличное настроение, то неудачи. Причём второе было чаще. Лирри изрисовала все горизонтальные поверхности в доме, что не могло не раздражать вампира. Бабушка возилась с животными, которые, конечно же, гадили в доме. А Лулу сказали, что если она хочет иметь свой угол, то пусть выселяется в каморку. Ту самую, где спали собаки, и бабушка хранила всякий хлам.

Поездка на дачу была запланирована только в июле. И Лулу решила, что вот тогда-то она и воссоединится с семьёй. На даче был простор: два дома и ещё участок. Там-то хоть уж можно спрятаться от болтовни собак и писка свинки.

Она была рада повидаться с Лирри, поболтать с ней, понять, как кузина сильно выросла, сыграть пару партий в карты с дядюшкой и помочь бабушке испечь её фирменный пирог. Но с каким же она облегчением вздохнула, когда, вернувшись в школу, осознала, насколько же здесь тише и спокойнее.

В летней школе всегда имелось, чем заняться. Она представляла собой некое подобие летнего лагеря, где все жили в маленьких соломенных домиках в самой западной части Безмолвного леса рядом с парком. Они стояли очень обособлено от школы, от дороги, да и от города в целом. Учащимся предлагалось целыми днями бродить, выискивая полезные объекты: камни, растения, насекомых. Ундина читала книжки, изучая различные зелья и заклинания, о которых им не рассказывали на уроках. Лулу посещала различные кружки и даже поучаствовала в создании нового по подготовке юных волшебников к учёбе в ИШДОМС. Его посещали маленькие детки от семи до десяти лет. В ком-то из них уже пробудилась магия, а у некоторых – ещё нет. Кружок подходил для всех.

И, конечно же, почти каждый вечер она проводила с Оскаром Макгайром. Уже в последствии она вспомнила, где видела этого бледнолицего вампира. На ритуале сифов, когда ей было шесть лет. Он стоял в толпе и насмехался над дядей. С тех пор он почти не изменился, за исключением того, что сменил причёску. Вместо хаотично свисающих сосулек теперь у него была чёлка, полностью закрывающая левый глаз.

Оскар приходил по вечерам в школу готовиться к зельеваренью. Как он сам говорил, по всем остальным предметам у него была оценка за седьмой класс, то есть за третий курс по параметрам ИШДОМС, кроме зелий. Лулу иногда помогала ему. А после наступления темноты они прогуливались до кладбища. Вампир работал там смотрителем за мёртвыми. С ним было интересно общаться, поскольку он жил уже давно и многое повидал, даже не покидая границы Андеадлинга.

Лулу узнала, что Оскар – непьющий кровь вампир. Оказалось, что он просто на дух не переносил кровь человекоподобных. Он пил кровь животных типа белок, кроликов и птиц, а его любимым лакомством была мунинга – растение, по трахеям ксилемы которой вместо сока текла жидкость, по химическому составу напоминавшая плазму крови. Помня уроки Асана Басама, Лулу понимала, к чему была необходимость в таком заменителе.

А ещё его дядя – сам граф Дракула. Вот он-то действительно имел устрашающий облик и не одобрял дружбу Оскара со смертными, приятелей из числа которых у Оскара было более, чем предостаточно.

Его сестра Готика – тоже урождённый вампир. А вот сам Оскар ещё сто тридцать семь лет назад был оборотнем, несмотря на все вышеперечисленные факты. И поэтому он до сих пор иногда остро реагировал на Луну в полной фазе. Как же так вышло? Вот что он сам о себе рассказал.

***

Я родился от смешанного брака вампира и оборотня в 1863 году. Даже сейчас такой союз может удивить простого обывателя. Что уж говорить про девятнадцатый век. А если ещё и учесть, что оба они были мигрантами из стран Европы: папа – из Шотландии, а мама – из Румынии, то это вообще удивительно: как вышло так, что они встретились в нужное время в Андеадлинге, и у них родилось двое детей: я и моя сестра Готика.

В те времена вампиров не любили. Мой отец был простым часовщиком, имел свой небольшой магазинчик, на цокольном этаже которого мы жили. И когда спустя целых пятьдесят лет жители Старого Андеадлинга заподозрили, что он женат на вампирше, против моей матушки начались гонения. Да, прям такие натуральные, какие рисуют в фильмах: с вилами и факелами. Я не запомнил этого события, но однажды наш магазин-дом просто подожгли, и мама погибла. Тогда мне было несколько месяцев от роду, а Готике – пятьдесят лет. Она запомнила это время лучше, но со мной не делится деталями, чтобы «не травмировать психику».

Мы вынуждены были перебраться в другой район Старого Андеадлинга, тот, который поближе к Арене. Да, тот самый, который нынче именуется Мёртвым кварталом. Там мы открыли новый магазин, и папа снова начал мастерить часы, как ни в чём не бывало. От мамы осталась лишь небольшая фотография в медальоне, который я всегда ношу с собой. В одной створке его – папа, а в другой мама.

Так мы и жили. Готика пряталась целый день в доме, на втором этаже, который был больше похож на чердак. Она медленно взрослела, и когда я пошёл в школу, она напоминала по развитию едва ли семилетнюю девочку. Но я её всё равно любил. И сейчас люблю. Мы часто играли. На чердаке находилась огромная куча вещей, которые мы напяливали на себя, и представляли, что это театральное представление.

Школа, в которую я ходил – максимально деревенская. Там изучались только самые необходимые навыки и не больше. Возможно, потому что даже сами учителя многого не знали. То, что я был оборотнем, некоторых одноклассников пугало. Но так как я вёл себя довольно прилично, то конфликтов не возникало. У меня даже имелись друзья.

Глава II.I

декабрь 1877 года

Оскар очнулся в замкнутом и мрачном пространстве. Было нечем дышать, пахло землёй. Парень догадался, что находится внутри гроба. Неужели он выжил? Рана же была сквозной, кажется.

Он чуть присел и пощупал висок. Так и есть. При таком выстреле ему должно было вынести мозги с противоположной стороны и размазать по стене. Он содрогнулся от этой мысли. Тем не менее он пока что жив. А значит наиболее вероятно то, что его закопали живьём.

Осознав это, Оскару вдруг стало дурно. Сколько кислорода тут осталось? Надо что-то делать. Самое логичное поведение – дубасить ногами и руками по крышке гроба, надеясь, что кто-то сверху услышит. Так Оскар и сделал.

Неизвестно сколько часов он провёл в тщетных попытках сбить крышку гроба или привлечь громкими звуками людей снаружи, но в какой момент, когда парень уже почти отчаялся, он вдруг услышал сверху какую-то возню. Пара минут – и свет ударил ему в глаза. Оборотень зажмурился. Сперва вокруг всё стало белым, что ничего нельзя было понять. После долгого заточения под землёй, его глаза никак не могли привыкнуть к такому яркому окружению.

Наконец парню удалось осмотреться. Он действительно находился на кладбище. Над ним зависло зелёное улыбающееся лицо с красной козлиной бородкой. Васильковые глаза его смотрели в разные стороны. Один – как будто даже на него, а другой косил куда-то вправо. Когда первичный страх Оскара отошёл на второй план, это лицо расплылось в улыбке и спросило:

— Сыграем в чехарду?

Оскар опешил.

«Чехарда? Чего?»

Он оценил внешний вид этого существа. Нельзя однозначно сказать, сколько ему лет. Он выглядел молодо внешне, но одет жутко старомодно, и из его голубого глаза, смотрящего на оборотня, сквозили такая проницательность и пылкий ум, что казалось, он знает гораздо больше, чем живёт на свете.

Существо представилось Степаном. Он рассказал Оскару, что является демоном-проводником душ в Замирье.

Его колени тряслись, и Оскар решил пощадить хрупкие чашечки демона. (Такое вообще возможно, чтобы у демона был слабый скелет?)

Оборотень предложил тому сыграть во что-нибудь другое. Тогда Степан предложил карты. Сошлись на покере.

— Коли выиграешь – дарую тебе жизнь. А проиграешь – сгоришь в адской части Замирья.

Степан ориентировался ведь не только на результаты игры, но ещё и на образ жизни, которое вело существо до смерти.

То ли луна благословила в тот день Оскара, то ли Сатурн был в созвездии Лебедя, а то ли всё это – дело случая, но только они сыграли в ничью. Степан вначале бесился и прыгал по кладбищу, ощипывая свою красную козлиную бородку. Затем успокоился, даже заулыбался. И сказал следующее:

— Не могу я тебя оживить, но и забрать твою душу с собой в ад я тоже не могу. Темь предлагаю вона что: заключимши с тобою контракт. Договор о том, что твоя душа переходит ко мне в собственность на неопределённый срок до тех пор, пока не будут выполнены условия докончания.

Сразу же из ниоткуда материализовался кусок папируса и золотое гусиное перо. Степан взмахнул рукой и перо само побежало по папирусу, выводя непонятные на первый взгляд Оскару золотые завитки.

— И какие же условия контракта? Что я получу взамен?

Глаза Степана разбежались в разные стороны, а затем снова собрались в кучу. Вдруг его скрипучий голос изменился до неузнаваемости. Мир вокруг потемнел, а голова у Оскара закружилась.

— Ты будешь жить, и в то же время нет,
Ты обречён навечно мне хранить обет.
Посмертно будешь призван ты в мой легион,
Но до тех пор контрактом договор наш закреплён.

Пять смертных душ ты должен будешь усыпить,
Тогда из кубка волшебного будешь должен ты испить.
И после этого обличье прежнее до смерти вновь ты обретёшь
Но до тех пор в теле вампира жизнь ты проживёшь.

Визгливый смех зазвенел у него в ушах. Он был повсюду. Он окружал его со всех сторон. Оскар закрыл уши и глаза и побежал стремглав, куда понесли ноги. Прочь от этого кладбища и сумасшедшего демона. Но смех не прекращался.

Оскар почувствовал, будто что-то резко вырвалось из его грудной клетки через спину, и остановился. Хохот демона стих. Он стоял один посреди чащи и не знал, куда идти.

Внезапно острая боль пронзила его голову. Парень застонал и упал на колени. В глазах потемнело, и вдруг он потерял сознание.

***

январь 1878

Стало лучше, чем вчера. Он почувствовал необычайную лёгкость во всём теле. И силу, о которой раньше подумать не мог. Оскар обнаружил себя в снегу, причём обильно припорошенным. Он уселся.

«Странно. Совсем не холодно».

Потрогал висок. Он стал абсолютно гладким, словно и не было никакого выстрела.

«Почудилось, что ли? Опять в оборотня превратился неожиданно для себя? Но, сдаётся, сейчас, чай, не полнолуние».

Он встал на ноги. Как пружинят его стопы! Сколько энергии! Он готов прямо сейчас забраться на эту огромную ель в два прыжка. Однако Оскар решил этого не делать. Мало ли.

Надо идти домой, но парень не знал, где находится. Он выбрал направление наугад, посмотрев на затянутое облаками небо, через которое не проглядывал ни тонюсенький лучик света, и побрёл. Он шёл несколько часов, но совершенно не устал. Откуда столько энергии после проведённых нескольких дней, а возможно даже и недель в лесу?

Но всё же Оскар решил, что в облике волка он быстрее доберётся до дома. Он снял брюки, рубашку, ботинки и носки, и встал с готовностью превратиться. Сосредоточился, зажмурив глаза.

«Надо подумать о чём-то плохом, чтобы вызвать ярость».

В голову лез только образ Маврикия. Вот с ним под руку идёт Ангелина.

Оскар разозлился. Его даже затрясло. Он открыл глаза. Ощупал тело. Всё ещё человеческий облик.

«Странно. От ярости прямо трясёт. Может, холодно слишком?»

Но нужно двигаться дальше. И он пошёл. Наверное, он шёл так ещё несколько часов без устали, пока сумерки не начали сгущаться. Но вдруг резкая слабость напала на него. Голова закружилась, ноги подкосились, и он упал в снег.

Глава II.II

***

ночь одиннадцатого января 1878 года

Оскар стоял перед мостом, пересекавшем небольшую замёрзшую на зиму речушку перед Мёртвым кварталом Андеадлинга, который тогда ещё так не назывался. Но вот в ту секунду это название очень подходило тому, что юноша увидел.

Настоящее пепелище. Весь старый Андеадлинг сгорел до тла.

«Что здесь произошло?»

Первой мыслью Оскара была его семья. Он ринулся к тому, что когда-то было его домом, но нашёл лишь обломки стен и крыши. В ужасе он упал на колени и с животным отчаянием стал откидывать все разрушенные обломки бывшего строения. В какой-то момент он наткнулся на обожжённый труп своего отца. Боль, неверие вперемешку с горем. Всхлипывания вырвались из его груди, он прижал голову отца к себе и возвёл глаза к небу.

«Что же это такое? Как я мог вот так всё потерять? Почему? Почему он ушёл?»

Он баюкал Эллиота Макгайра ещё несколько минут, мурлыча ему колыбельную, которую отец любил напевать, когда Оскар был ещё совсем маленьким. Когда Оскар закончил, он прикрыл отцу веки. Пусть спит. Легче представить, что это просто вечный сон.

К счастью, он не обнаружил останков Готики в доме. Ей удалось спастись? Но где она? Может быть, сестра одна в лесу, и ей страшно? Надо будет её найти.

Но сперва юноша решил похоронить отца. Он чувствовал это своим долгом – отправить родную кровь в последний достойный путь.

В какой стороне кладбище, парень знал. Он бережно поднял труп мужчины на руки и, словно тот ничего не весил, пошёл напрямую, не останавливаясь, пока не набрёл на кованую ограду. Калитка не была заперта, поэтому юноша спокойно проскользнул на территорию. Осмотрелся и выбрал наиболее привлекательный участок, куда аккуратно положил тело отца.

«Где-то должна быть лопата. Может быть, в том склепе?»

Он пошёл туда. В прошлые времена дверь показалась бы ему слишком тяжёлой, но теперь для Оскара не составило особого труда её открыть. В лицо ударила могильная морось. И холод, сковывающий всё изнутри.

«Вот оно, дыхание смерти».

Парень поёжился и вошёл внутрь склепа.

«Не буду смотреть на гробницы. Только возьму лопату в подсобке. Она же должна где-то здесь быть».

Перед помещением, где предположительно находились гробы с мумифицированными усопшими, располагалось некое подобие предбанника. Здесь почти ничего не было, кроме лестницы, ведущей куда-то вниз и рядом нескольких глиняных чарок и инструментов. Среди них Оскар разглядел лопату. Он схватил её и как можно выскочил на поверхность, подальше от этого ледяного холода.

Зимний воздух показался ему теплейшим по сравнению с тем, что только что он чувствовал в склепе. Оскар вернулся к отцу. Вначале раскидал снег в стороны, затем слегка разрыхлил концом лопаты промёрзший грунт, стараясь не поддаваться чувствам и полностью сосредоточиться на работе. Потом начал копать яму глубиной и шириной около двух метров, располагая выкопанную землю аккуратной кучей рядом.

Затем Оскар осторожно взял тело отца на руки и вместе с ним спрыгнул на дно ямы, чтобы аккуратно положить его туда. С этим тоже не возникло проблем. Он даже осторожно приземлился на носочки, не оступившись. В последний раз взглянул на безмятежное обуглившееся лицо покойника, поцеловал его в лоб. После чего, не оборачиваясь, подпрыгнул, зацепился за край могилы и подтянул себя с помощью рук на поверхность.

С рвением начал кидать землю обратно в яму, заваливая тело отца. Ему очень хотелось дать волю слезам. В носу предательски щекотало. Но как бы Оскар не хотел разрыдаться прямо здесь и сейчас, он не мог это сделать. Вместо этого парень яростно вцепился руками в черенок лопаты и швырял грунт – вот всё, что оставалось ему делать.

Когда он почти закончил свою работу спустя пару часов и оставалось бросить ещё пару комьев, он не почувствовал и намёка на усталось. Но, если бы Оскар даже устал, то наверняка не заметил. Чувства довлели над ним, заглушая физические ощущения.

— Як у тебя любо выходит, — услышал он у себя за спиной скрипучий голос. — Может, тебе на кладбище поработать? Смотри-ка, как ты борзо управился.

Оскар вздрогнул и обернулся. Никак не ожидал, что кто-то окажется в столь поздний, а может быть, даже и ранний час, да ещё и станет наблюдать за его работой. И каково же было его удивление и злость, когда парень увидел перед собой этого мерзкого демона Степана. Оскар угрожающе поднял лопату над собой.

— Это ты, гад! Это из-за тебя сейчас я этим занимаюсь. Если бы не ты со своими странными стихами, я был бы рядом с отцом, и он бы не погиб!

— А еже ты ведаешь о том, что стряслося в деревне, невголос? Может быть, вы бы купно окочурилися.

Тут Оскар задумался. Он впервые посмотрел на ситуацию другими глазами. Действительно, а что произошло? Демон, словно бы читая его мысли, уютно примостился на одном из наиболее широких надгробий и ответил на его вопрос, внезапно обращаясь к нему с нормальной речью (или по крайней мере той, которую ему привычно было воспринимать):

— Деревню подожгли. Намеренно. Это сделали колдуны с Хандроза. Таким образом они хотят ослабить Дельту, подорвав её влияние здесь, на Земле. Тебя не было дома более трёх недель с момента смерти. Это большой срок для того, чтобы произошло такое ужасное событие.

— Но… я закрыл отцу глаза, — он снова поднял лопату, решив, что Степан ему врёт, — а значит трупное окоченение ещё не наступило. То есть, он умер недавно.

— Эх, милок-милок, ты смог закрыть его глаза не потому, что плоть была мягкой и податливой, но потому, что ты стал сильнее, чем был до этого. И выносливее, между прочим. Неужели ты до сих пор этого не заметил? — Видя замешательство в глазах Оскара, он продолжил: — То есть ты хочешь сказать, что ты не заметил, как за два с половиной часа вырыл огромную могилу и даже не устал? Что ты шёл по лесу полночи и не выбился из сил. Что, в конце концов, ты пока что ещё ни разу не поел и не поспал.

Глава III

Оскар узнал от сестёр Макалистер, что их тоже обратили тридцать лет назад. Точнее двух из них: Беллинду и Бьянку. Беатрис оказалась необращённой. И вот почему.

1846 год

Девушки жили со своей матерью далеко в Шотландии, на полуострове Кинтайре, когда поползли слухи, что средняя сестра – самая настоящая ведьма. Это произошло, поскольку мать девушек однажды тяжело заболела, но Беатрис нарвала каких-то трав, благодаря которым женщина излечилась. И после этого простые жители требовали свершить правосудие над ней за использование колдовства и связи с дьяволом. Обвинения распространились на всех сестёр. Люди утверждали, что те заодно с ней и помогали в магии.

В них бросали камни и палки, им продавали самые худшие товары на рынке, разбивали окна и даже могли просто избить или облить водой на улице. Вслед кричали гадости и подбрасывали мышей в дом. Но однажды на пороге их хижины появился таинственный незнакомец.

Он был худ и бледен и носил тёмный плащ. Тонкие пальцы его вцепились в какую-то старую суму, болтавшуюся на плече. Он говорил размеренно, но с ноткой тревоги в голосе.

Этот мужчина прибыл издалека и попросил остаться на ночлег. Радушные девушки, конечно, предоставили ему одну из постелей в подвале.

Когда на следующее утро Беллинда попыталась пойти на работу, она не смогла выйти из дома. Во дворе стояла толпа с вилами и факелами. В неё опять полетела очередь из камней. Беллинде пришлось вновь скрыться в доме. От бессилия она села на пол и начала плакать. Тогда вдруг поднялся к ней тот странный чужеземец и рассказал ей о чýдном месте под названием Андеадлинг. Где рады всем, даже таким, как её сестра, Беатрис.

Идея уехать казалась ей такой безумной, но в то же время заманчивой, что Беллинда, недолго думая, согласилась. Вот только таинственный незнакомец предупредил её, что для этого ей нужно дать ему несколько капель своей крови. И непременно ночью при свете Луны.

Беллинда спросила, не колдовство ли это. На что тот ответил, что непременно.

Тогда ночью они пробрались на задний двор, чтобы не увидели её сестры. Беллинда закатала рукав своего платья до локтя, обнажив предплечье, отвернулась и даже зажмурилась, чтобы не видеть того, что творится. И именно в этот момент отворились ставни в спальню Беатрис, которая, внезапно появившись в окне, вдруг громко воскликнула:

— Purgamentum xix!

Чужеземца будто бы отбросила неведомая сила на пару метров, и он впечатался в стену дома. Беллинда вскрикнула и, упав на колени, принялась молиться. Беатрис с ужасом заметила, что из руки сестры быстро сочится кровь. Она била пульсирующей струёй и вытекала с каждой секундой всё больше. Не медля ни секунды, ведьма схватила в зубы пучок каких-то трав и плавно спикировала на крышу крыльца, а после на землю, прямо из окна.

Она подбежала к сестре, растерев цветки высушенных растений между пальцами, и приложила их к ране. Но кровотечение не прекращалось. В ужасе Беатрис пыталась остановить кровь с помощью какого-нибудь заклятья, но ни одно из них не помогало. И вдруг ей на плечо легла тяжёлая мужская ладонь.

— Твоя сестра умирает, — хриплым голосом молвил незнакомец. — От укуса вампира нет лекарства или заклинания. Но её ещё можно спасти.

— Как? Я готова на всё.

— Тогда позволь мне закончить начатое. Принеси ритуальный нож и чашу с красным вином, колдунья.

Беатрис кинулась в дом и вынесла всё необходимое, наказав сонной Бьянке вернуться в постель и не высовывать свой любопытный маленький носик. Ведьма отдала мужчине предметы. Тот сел на корточки возле уже побледневшей и ослабшей Беллинды, взял в левую руку кубок, а в правую – руку девушки и позволил её крови свободно стекать, перемешиваясь с вином. Затем он взял нож и провёл небольшой надрез на лицевой стороне своей ладони прямо посередине. Его кровь была темнее и гуще, чем у людей. Медленная, тягучая капля упала в бокал. После этого незнакомец поднёс его к дрожащим губам пострадавшей. Он посмотрел ей в глаза, и женщина покорно отпила два глотка, будто была готова сделать, что угодно, в этот момент.

— Meum sanguinem, et effundam in phialam. Victima sanguine fluent ibi quoque. Vita nostra erit mixtio, et ego ero ei matrona in aeternum.

Беатрис в ужасе смотрела, как этот странный мужчина приподнимает голову сестры и вонзает острые клыки прямо в шею. Она кричит, но крик этот слабый и смиренный. Вампир высосал из женщины всю кровь, и её тело упало подле его ног.

Ведьма кинулась на вампира, вкладывая в своё заклинание всю ярость и горечь.

— Adipiscing strenuus!

Вампир пошатнулся, но даже не упал. Выпитая только что кровь подпитывала его силы. Он был силён и опасен как никогда. Но хотя бы не голоден. Холодные глаза взглянули на Беатрис недобро, а затем он прыгнул вверх и растворился в ночной мгле.

***

Похороны назначили на третий день после смерти. Тело Беллинды положили в сухой и прохладный подвал. Беатрис решила, что так удастся замедлить разложение.

Во всём доме воцарил траур. После ухода нотариуса вечером второго дня, девушки отправились спать. Но Беатрис не спалось. Совесть гложила её, ведь ей казалось, она могла спасти сестру, если бы не позволила этому ужасному вампиру закончить начатое. Ведьма лежала на тахте, уставившись в потолок, как вдруг кто-то нежно провёл ладонью по её волосам. Беатрис в ужасе вскочила, повернула голову и уставилась глаза в глаза своей сестре Беллинде. Та улыбалась. Беатрис не сдержала крика, увидев перед собой покойницу.

— Тише ты. Всё нормально.

Но всё было ненормально. Глаза Беллинды светились белым в темноте, а во рту появилась пара острых клыков, сверкающих при улыбке. Кожа её стала бледнее выбеленной ткани, а движения стали более быстрыми и грациозными. Но никак не могло быть такого, что сестру превратили в…

— Вампира! Этот мужчина, он не обманул, — Беллинда вцепилась в плечо сестры. — Мы должны были его послушать. Он спас мне жизнь! Где он, кстати?

Глава IV

август 1895 года

Макгайры жили у Макалистеров уже несколько лет. Но пролетели они, словно несколько месяцев. Оскар всё же подумал над предложением Степана пойти работать на кладбище. Отыскал в Андеадлинге ритуальную контору и напросился гробовщиком. Того сразу же приняли, как только узнали, что он может в одиночку копать могилу, и ему не нужен напарник. Платить-то в два раза меньше одному существу.

Но Степана вампир больше не видел. Тот не приходил к нему сам, а размышления о контракте жгли ему нутро, и сама только мысль испить кровь человека выворачивала наизнанку.

Готика тем временем взрослела. Сёстры Макалистер, которые до этого не так уж часто встречали урождённых вампиров, обожали с ней возиться.

Этим августом ей исполнялось восемьдесят пять. Девушки обучили её письму, чтению, основам арифметики, научили играть на органе (оказалось, что у сестёр в подвале раньше соседствовал с алхимической лабораторией Беатрис настоящий орган). Оскар и сам не преминул научиться на нём играть. Иногда вечерами это отвлекало его от грустных мыслей. Странно, что спустя более двадцати лет, он всё ещё прокручивал события тех времён.

Готика научилась шить себе платья, готовить, помогать по хозяйству, но чему не могли её научить в полной мере две обращённые и один проклятый вампиры, так это настоящему вампиризму. Такому, какой нужен урождённой девушке.

Однажды собравшись с мыслями и всё тщательно продумав, она написала письмо своему дяде Дракуле.

Ответ не заставил себя долго ждать. Конечно же, он был на латыни, но для удобства приложим перевод:

«Милая моя племянница.
Признаться, я не особо подозревал о вашем существовании. Мы с Марешкой очень давно не виделись и не списывались. Но отрадно знать о том, что по свету ходит родная кровь.
Насчёт вашего вопроса о приезде в Андеадлинг: боюсь, это не совсем возможно. В Брашове у меня неотложные дела. Но я с нетерпением буду ждать вашего визита.

С уважением, В. Дракула».

С визгом молодая вампирша влетела в комнату и растолкала спящего брата.

— Оскар, Оскар, Оскар! Мы едем к дядюшке Дракуле!

Сон как рукой сняло. Оскар свалился с кровати и уставился на сестру с недоумением. Та помахала вскрытым конвертом перед его носом.

— Я написала письмо две недели назад. Он написал ответ, представляешь?

— Серьезно? Это не шутка? — Парень выхватил хрустящий конверт из рук сестры и быстро пробежал глазами по листу. На самом конверте был указан обратный адрес, была приклеена румынская марка и запечатан он был красным воском. — Выглядит правдиво. И когда ты хочешь к нему сгонять?

— Да прямо сейчас!

Оскар усмехнулся: Готика уже приволокла целый ворох своих самодельных платьев сверху, вытащила старый чемодан из-под его кровати, который даже не принадлежал им, и принялась неаккуратно впихивать всю эту груду одежды с таким неистовством, что чемодан чуть не лопнул.

— Да погоди ты. Дай хотя бы помогу, — он присел рядом с ней. — Ты что, вещи никогда не складывала, что ли?

Готика поджала губы и посмотрела на него грустно.

— Только разбрасывала. На чердаке. Ты помнишь.

Собирались они молча. Так же молча заказали кэб и взошли на корабль в порту Андеадлинга. Затем поездом с несколькими пересадками добрались до Брашова. Готика всю дорогу не отлипала от окна, наслаждаясь живописными видами и впечатляющей архитектурой. Для девочки, которая никогда за пределы Андеадлинга не выезжала, всё казалось поистине волшебным.

Оскар смотрел на всё это более взрослым взглядом. Настроение его испортилось. Он жалел об упущенных возможностях жить обычной жизнью, как те земледельцы, мимо полей которых они проезжали. Те останавливали свою работу и вскидывали руку или шляпу в знаке приветствия.

После проклятья время для него будто остановилось. Он с удивлением отмечал, как быстро взрослеет его сестра, хотя и прошло уже почти двадцать лет.

От Брашова нужно было пересечь ещё тридцать километров до местечка Бран. Готика и Оскар решили, что справятся и пешим способом.

И вот наконец им предстал замок. Возведённый на вершине скалы и имеющий необычную трапециевидную форму, он также имел много огромных остроконечных башен. Словом, выглядел довольно внушительно.

Вампиры подошли ко входу в здание. Возле ворот стоял, по всей видимости, стражник, облачённый в доспехи. Готика сморщила нос. Очевидно, что это человек. Оскар подумал: «Как странно, что наш дядя решил взять себе в слугу человека и до сих пор его не убил». Они подошли ближе, и Оскар выступил вперёд, привлекая внимание стражника.

— Добрый вечер. Мы бы хотели увидеть нашего дядю, графа Дракулу.

Стражник вскинул брови, а затем расхохотался во весь голос.

— Кого-кого?

— Графа Дракулу.

— Это такая шутка? Влад III Басараб, если вы уж о нём говорите, был казнён в 1479 году. Его посадили на кол. А тело похоронили в Снаговом.

Макгайры только открыли рот, да и закрыли.

«Кто же тогда нам писал?»

— Да и замок этот был лишь боевым пристанищем на пару ночей. Всякий знает, что жил он с женой в Поэнари, пока турки не напали.

— А к-кто же здесь тогда живёт?

— Замок принадлежит венгерским секеям[1].

— То есть никому? — спросила Готика.

Стражник не нашёлся, что сказать. Он наставил на них копьё и пригрозил:

— А ну, проваливайте живо. Ненавижу тут всяких шастающих детей в столь поздний час. Доложу городовому, что вы без взрослых.

Пришлось Оскару и Готике скрыться с глаз грозного стражника. Хотя Готика была явно этим раздосадована.

— Мы же могли просто его убить. Мы вампиры.

— Да, но вдруг он бы успел позвать на подмогу? Кто знает, вдруг, в стенах этого замка и вправду прячутся секеи?

— Но где тогда может быть дядя, если не здесь? В Поэнари, или как там упомянул охранник?

Оскар пожал плечами.

— И вот я даже не знаю, имеет ли смысл тормошить расспросами местных жителей? Подумают, что мы сумасшедшие.

Глава V

Однажды они с классом (если эту небольшую группу вампиров можно было назвать так) поехали на экскурсию в Ганновер – самый популярный город вампиров в Германии. И вот, когда они были в Большом Саду, оформленном по образцу Версаля в стиле рококо, и планировали двигаться в музей Августа Кестнера, то Оскар заметил какой-то экипаж из нескольких карет, остановившихся у выхода к саду.

Из одной такой кареты вышла девушка, и у Оскара вдруг стукнуло в виске, да так сильно, что он схватился за голову. Не сказать, что девушка была прямо очень симпатичной. И одевалась она весьма просто. Но ведь сердцу не прикажешь, верно?

Убедившись, что его персона никого не интересует в группе, Оскар незаметно отстал от всех и решил понаблюдать за девушкой. Она прибыла сюда с отцом или, может, каким-то другим взрослым родственником, которого не сильно заботила его юная спутница. Как только его ботинок ступил на вымощенную дорогу, мужчина сразу же устремился искать пивнуху, предоставив девушке «свободный выгул».

Вот тут-то Оскар и решил приударить. Девушку звали Миллантэ, она была гречанкой. Её имя при переводе с родного ей языка означало «ночной цветок». Смуглая, с жесткими, слегка вьющимися тёмными волосами, и, как Оскару почудилось, от неё пахло Средиземным морем. Он и сам подивился этому сравнению.

Самое главное – она совершенно не похожа на Ангелину, и потому была абсолютно совершенна, как ему тогда показалось. Они прогуляли так весь вечер, сперва просто беседуя, а затем Оскар позволил себе просто умопомрачительную наглость – взять её за руку.

Когда отец, или кем бы тот взрослый мужчина ни был, замаячил на горизонте, девушка вдруг вытащила откуда-то кусочек угля и носовой платок, быстро нацарапала адрес и попросила Оскара писать ей. А вампир остался стоять, как лох, посреди Большого сада. И потом ему досталось от профессора Флетчера, который так надеялся, что Оскар сходит в музей и посмотрит на произведения древних римлян и этрусков.

Они вели долгую переписку в течение нескольких лет. Оскар понял, что жутко влюбился в эту таинственную Миллантэ. Он был готов ради неё на всё и даже пообещал как-нибудь приехать, если выпадет ей возможность побыть одной.

Впрочем, однажды она сама приехала к нему спустя три или четыре года после знакомства. Ей нужно было посетить какое-то место близ Шварцвальда, и она решила заехать к Оскару, узнав, что парень учится совсем рядом.

Макгайр решил, что лучше увести её подальше от Академии, кишевшей существами, так и мечтающими сожрать его нежную милую розочку заживо, поэтому они договорились встретиться за несколько километров от Академии, в полной глуши у подножия горы.

Сперва Оскар её не узнал и чуть было не выронил букет, приготовленный для девушки заранее из самых красивых цветов, которые ему удалось найти. Миллантэ очень изменилась и не в лучшую для неё сторону. Вытянулась, слегка пополнела. Некогда тонкие, нежные руки будто загрубели, кожа стала не такой гладкой, как была раньше. Девушка теперь тяжело ступала при каждом шаге, словно надела рыбацкие сапоги на три размера больше положенного.

Они прошлись, держась за руки, как в день их знакомства, и с ужасом Оскар вдруг понял, что девушка просто-напросто выросла, повзрослела. Превратилась в женщину. А он так и остался почти-пятнадцатилетним-лопухом, каким был всё это время. В один момент она повернулась к нему и сказала:

— Оскар, ты мне нравишься. И не просто нравишься. Я любила тебя все эти годы и вела тайную переписку, чтобы никто не заметил. Но мы не сможем быть вместе. Через месяц я выхожу замуж за другого.

Известие, словно удар молнии, поразило вампира.

— Надеюсь, ты сможешь меня понять и простить. Это брак по расчёту. Своего жениха я никогда не видела. Я думаю, ты… ты сможешь понять меня. Возможно, однажды я полюблю своего мужа так же, как и тебя.

Оскар мог бы вырваться и убежать прямо в тот момент, когда она сказала ему, что помолвлена, но сильные руки обвили его шею, не давая уйти. Поэтому он с трепетом и одновременно страхом смотрел в её глубокие карие глаза, пытаясь найти там ответ. Но видел только собственное тщедушное отражение мальчишки, который бессилен что-либо предпринять и изменить.

— Но прежде, чем это случится, я бы хотела сделать кое-что. С тобой.

Их губы слились в нежном поцелуе, который в то же время был наполнен голодной страстью. Для обоих этот поцелуй – первый и последний вместе. Оскар почувствовал, как Миллантэ расстегивает пуговицы своей верхней кофты и медленно стягивает её вниз, оголяя ключицу. Именно в этот момент тучам нужно было рассеяться, открыв Оскару круглую, как блин, Луну.

Его зрачки сузились, а медленное вампирское дыхание участилось. Он впился длинными ногтями в упругую смуглую кожу плеча. Она вскрикнула, но тут же хихикнула, восприняв этот жест как часть игры. Вот только Оскар не играл. Грубо повалил он девушку на землю и откинул голову. На шее пульсировала артерия. Но пить лучше из вены, как учил профессор Флетчер. Это совсем рядом, но чуть вбок. Где-то он такую картину уже видел, где-то глубоко в прошлом.

Открыв рот, вампир вонзил зубы в нежную шейку, а кровь заструилась прямо ему в горло. Вот тут-то Миллантэ поняла, что игры кончились. Сперва девушка закричала, но вскоре этот крик утонул в собственных хлюпающих давках, неудержимом кашле. Она пыталась сбросить Оскара с себя, но… Что она может сделать против вампира на пике своей силы?

Оскар закончил всё через полчаса. Затем его вырвало. Рвало долго, кровью вперемешку со своей желчью. После чего парень просто свернулся калачиком на траве и зарыдал без слёз, как вампир.

***

Он лежал на воде лесного озера и пустыми глазами смотрел на сумеречное небо. Если бы он мог утонуть, то только обрадовался. Но, к несчастью, вампиры не тонут.

Оскар не плыл, не отдыхал. Он просто лежал на поверхности водной глади, а медленное озерное течение вращало его на одном месте. Вот бы оно унесло его в другую страну или лучше в другой мир!

Глава VI

июнь 1911 года

После несчастного случая Оскар стал слишком рассеянным. Профессора говорили, что он считает ворон. Парень плохо спал, ел и почти ничего не учил. Он не покончил с собой, но всё ещё продолжал считать себя недостойным жизни.

На одном из уроков дегустации ему стало плохо, он почти упал в обморок. Конечно же, все стали тыкать пальцами и смеяться, а Оскар спешно ретировался из кабинета. Он бродил по опустевшей на время занятий Академии и добрёл до очень тёмной лестницы, которую прежде не видел. На стенах её пролётов не висели свечи или факелы. Она освещалась лишь небольшими окнами, закрытыми наглухо решётками. Недолго думая, Оскар двинулся вниз по ней.

Он шёл и шёл, а лестница, казалось, не кончалась. В пролётах очень мало дверей, а те, что имелись, были глухо заперты. Чем ниже он спускался, тем жарче ему становилось. Это казалось странным, ведь вампиры не особенно восприимчивы к переменам в температуре.

В какой-то момент ступени кончились. Он очутился в тёмном подвале, который предназначался исключительно для хранения чего-то. Своеобразный склад. Только вот для чего?

Ночное зрение помогало Оскару видеть очертания предметов, располагавшихся вокруг. Тут стояло множество полок с различными сосудами, амфорами. Некоторые из них были гораздо старше других. Он угадал на одних греческий орнамент, на других – египетские иероглифы. Кое-где валялись мешки, набитые чем-то под завязку. Вдоль правой каменной стены стояли стеклянные стеллажи. Вдруг внутри одного из них загорелся яркий свет синеватого оттенка. Оскар ещё никогда такого не видел. Это сейчас бы мы подумали, что сработала светодиодная лампочка, реагирующая на движение тела. Но откуда такое в начале двадцатого века?

Оскар приметил, что за стеклом не пусто. Там что-то двигалось, чёрное и бесформенное. И внезапно из этого чёрного и бесформенного нарисовалось лицо и впечаталось прямо в стекло с обратной стороны. Оскар вздрогнул, отшатнулся и машинально схватился за что-то, что ему удалось нащупать рукой позади себя. Это оказалась простая кочерга. Левую руку с этой кочергой он выставил вперёд, а правой стал ощупывать пространство сзади, чтобы убедиться, что там всё ещё есть проход и в случае его можно всегда удрать.

Лицо улыбалось и даже, казалось, смеялось. Пустые бездонные глазницы его смотрели прямо в душу. Вокруг лица из дыма стали вырисовываться тонкие тёмные нити, превращающиеся в волосы, а снизу поднимались такие же светлые, образуя пальцы и руки. Появлялась женщина, даже девушка, но очень уж жуткая. Её когтистые пальцы скрежетали по стеклу, издавая мерзкие звуки.

— Ты кто? — наконец осмелился спросить Оскар, схватившись за кочергу обеими руками.

— Я? — она рассмеялась. — Я Алруны. Демон.

— Алруны? — вампир задумался. — Казашка, что ли?

Демона это страшно оскорбило. Она открыла рот и пронзительно завизжала. Этот звук напоминал нечто среднее между свиными воплями и криком умирающей чайки. Оскар даже хотел закрыть уши, но тогда ему пришлось бы положить кочергу.

— Сам ты казах! А я чистокровная немка.

Девушка вдруг обратилась в теневую птицу, крикнула ещё раз, потом превратилась в огромного мохнатого паука и наконец приняла некое подобие человеческого обличья, которое было до этого.

— Я могу обращаться в любое существо, которое встречала. Могу даже в тебя.

На этих словах Оскар увидел за стеклом своего двойника. Тот помахал ему левой рукой и улыбнулся, склонив голову. Вампир уже очень давно себя не видел, а теперь глядел, как в зеркало. Он подошёл ближе и внимательно рассмотрел «отражение». Надо бы сменить прикид и стрижку. Сейчас это уже не модно.

Алруны расхохоталась.

— Вы, смертные, такие жалкие в своих мыслях.

— Но я же бессмертный.

— Думаешь, я не знаю о проклятье?

И вдруг Оскару пришла в голову безумная мысль, но как только он об этом подумал, Алруны уже всё знала наперёд.

— Хочешь, чтобы я помогла тебе снять его?

— А ты можешь?

— Конечно, могу. Я более могущественный демон, чем Степан. Он с первого круга, а я – с седьмого.

— Значит, ты поможешь?

Алруны снова рассмеялась.

— А что ты можешь мне дать? У тебя ведь даже души при себе нет. На что будешь обменивать снятие проклятья?

Внутренний голос говорил ему: «Не глупи. Один раз ты уже согласился на сделку с дьяволом, и вот что получил». Оскар понимал, что нужно уходить, как можно быстрее и всё же не мог воспротивиться соблазну.

— Я мог бы освободить тебя.

Она расхохоталась ещё звучнее и противнее, чем в предыдущие разы.

— Глупый. Это же не простое стекло. Простое я бы одним ногтем разбила.

Вместо ответа Оскар саданул со всей силы кочергой по стеклу. Образовалась трещина, и Алруны удивлённо посмотрела на него своими пустыми глазницами.

— Смертные безрассудны и не знают, во что ввязываются, — пробормотала она.

— Пообещай, что поможешь.

— Демоны не дают обещаний, — она снова широко растянула губы.

Оскар всё же продолжил долбить по стеклу что есть силы. И, в конце концов, каким бы крепким это стекло ни было, оно разошлось и осыпалось мелкими и крупными осколками подле его ног.

— Впечатляет, — сказала Алруны, переступая через всё это стеклянное месиво. — Только вот всё равно непонятно, зачем ты это сделал. Ведь, чтобы вернуть тебе твою волчью жизнь, мне нужна твоя душа.

Чёрт! Она его обманула.

— Нет, Оскар Макгайр, ты сам себя обманул, — она щёлкнула его по носу. — Принеси мне свою душу, и тогда я сниму проклятье. Только свистни!

После этой фразы она вновь начала стремительно менять свои обличья, в несколько дёрганной манере. Наверное, сказались годы заточения здесь. И наконец остановила свой выбор на профессоре Батории, учителю по дегустации. Ни за что не отличишь!

Она послала ему воздушный поцелуй и побежала стремглав наверх по лестнице. Оскар быстро опомнился, выбросил кочергу и устремился за ней, но её будто и след простыл. Демон всё-таки.

Глава VII

Граф Дракула, на самом деле, не сильно обрадовался тому факту, что его племянника отчислили из Академии раньше срока. Помимо этого, за эти пятнадцать лет у него прибавилось хлопот. А Оскара в замке ждал сюрприз. Этот «сюрприз» сбил вампира с ног, только успел тот войти, повалил на землю, и они начали кататься по полу в объятиях.

— Приве-ет, я много о тебе слышал, кузен. Я Рулин, потому что я рулю.

Так Оскар узнал, что у него есть настоящий двоюродный брат. Его матерью оказалась темноволосая дочь садовника. К слову, сам садовник уже давно умер, и его место занял совершенно другой человек. А женщина эта уже успела состариться. Как всё же быстро летит время, когда ты вампир и наблюдаешь за всем со стороны. От таких мыслей ему становилось грустно. Ему нельзя дружить и общаться с людьми. Все они состарятся и умрут когда-нибудь. Ну и за что такое наказание?

Дракула всё расспрашивал племянника о его успехах в охоте за людьми. Оскар не без усилий заставил себя рассказать дяде про уроки дегустации и про Миллантэ. Конечно, он утаил, что они вели чувственную переписку. Все письма Оскар, между прочим, сохранил. Они до сих пор покоились в его чемодане как память. Дракула был одновременно доволен и не очень. По крайней мере он сказал, что племянник определённо делал успехи.

Оскар недолго пробыл у них, буквально около недели. Вдоволь наобщался с болтливым кузеном. Мальчик рос затворником в такой глуши, не имея возможности познакомиться с ровесниками, поэтому они с Оскаром быстро подружились. Рулин родился человеком и на тот момент ему было пятнадцать лет, но буквально на днях был обращён дядей и теперь восхищался всем тем метаморфозам, которые происходили с его организмом.

«Когда-то и я был таким», — размышлял Оскар, наблюдая за парнем.

Когда они прощались, Рулин пообещал обязательно приехать в Андеадлинг, чтобы навестить его, и попросил писать хотя бы раз в неделю.

Андеадлинг встретил вампира холодно. Он сошёл с корабля и понятия не имел, куда дальше идти. В этом городе у него была только одна знакомая семья, но и речи не могло быть о том, чтобы нагрянуть к сёстрам Макалистер с визитом. Они и так жили у них почти двадцать лет за бесплатно. Старый квартал, где он жил когда-то, к его удивлению, только сейчас начали отстраивать.

Так что осталось только одно место, где могли быть ему рады. Кладбище. Оскар нашёл эту погребальную контору, снова трудоустроился туда. А затем ушёл в недельный запой, живя среди могил.

Оскар никогда не брал и капли в рот до лета 1911 года, но именно тогда начал пить, не просыхая. Он скупал всё спиртное, что было в местных магазинах и лавках. Когда у него кончались деньги, он использовал гипноз, чтобы продавец сам отдал ему всё, что он пожелает. Ему годился даже боярышник из аптеки. Хотя, чтобы пронять вампира, много алкоголя не нужно. (Именно поэтому мы видим, как чопорные вампиры растягивают один бокал хорошего вина на весь вечер).

Степана он не видел. Это казалось ему странным, ведь он чувствовал, что демон где-то рядом. И так оно и было.

Оскар дневал в склепе, иногда прямо в пустом гробу (подтверждал миф о вампирах). И вот как-то раз на закате парень проснулся и увидел перед собой нежно-васильковый взгляд на зелёной морде. Сперва он испугался, но затем понял, что вот, его шанс. Он вскочил и начал гоняться за Степаном по всему кладбищу, чтобы отнять душу. В какой-то момент обманным манёвром парень сумел выскочить вперёд Степана, так что тот не успел отскочить в сторону, и угодил прямо к нему в руки. На бедре у демона висел бархатный мешочек. Вот он-то и нужен был Оскару.

Он схватился за него и громко свистнул. Нелепо думать, что он воспринял слова Алруны буквально. Он не воспринял, а они и были буквальными.

В тот же миг земля разверзлась чёрным водоворотом, который выплюнул из себя демоницу.

— Надо же, я недооценила тебя, Оскар Макгайр. Тебе удалось взять старика и свою душу заодно. Тогда я могу начать ритуал.

Она открыла свои пустые глазницы ещё шире, открыла рот, который начал превращаться в чёрную огромную пасть, которая, казалось, можешь всосать в себя всё вокруг.

— Штойте, — воскликнул вдруг Степан. — Ты не шможешь этого шделать. Тебя покарает Люцифер.

— Сам Сатана? С чего бы? — в голосе её промелькнули нотки страха.

— Это он меня поштавил сюды. Мне поручил играть ш ними шо вшеми в покер, штобы коллекционировать души и как можно больше отправлять их в адскую часть Замирья.

Алруны всю затрясло. Она повернулась к Оскару.

— Я не могу пойти против моего повелителя. Он с самого девятого круга, он повелитель всей подземной части Замирья. Прости, Оскар Макгайр. Выходит, твой единственный путь – развеять чары, завершив контракт.

С этими словами она обратилась в чёрную субстанцию, которая начала просто таять в воздухе. Оскар пытался её поймать руками, как-то остановить процесс, но она была неосязаема. А вскоре исчезла.

Вот и всё. Ни души, ни жизни, ни обещаний. Ни надежд.

Он повернулся к Степану и смерил его взглядом, полным ненависти.

— Шлушай, милок, — сказал он. — Я шледил за тобой. Шмотри, ошталось-то вшего три возлюбленных, — он показал три зелёных пальца.

— Я не хочу больше убивать! Меня тошнит от крови людей.

— Жнаишь, а может, вшё не так уж и плохо? Многие мечтают о вечной жижни. Многие хотели бы быть вампиром. Ты ведь ещё жижни-то не видел. Попробуй, правда, пожить для шебя хотя бы шуть-шуть.

«А ведь он прав, — подумал Оскар. — И Роксана мне об этом говорила».

— Вот-вот, правильно мышлишь, — глаза деда-демона разъехались в разные стороны.

***

Прошло несколько лет, как Оскар обосновался на Андеадлингском кладбище. Он много читал. И не только Фрейда или Юнга. Он любил всех философов. Они помогли ему переосмыслить свою жизнь, определить своё «Я».

Теперь Оскар мог точно ответить на вопрос, кто он такой. Он вампир. Он брат. Он племянник. Он гробовщик. Он бросает пить (может быть, не очень успешно, но стаканчик хорошего виски ведь не преступление, а?)

Глава VIII

осень 1961

— Тащи, тащи сюда. Да осторожнее ты, идиот, не разлей!

— Ты уверен, что это хорошая идея?

— Гарантирую. Это самое надёжное место. Здесь тихо и никого нет. Лучше и не придумаешь для тестирования эликсира.

Послышался взрыв, который выдернул Оскара из гамака в тени старого замшелого дуба. Вампир любил подремать немного перед началом рабочей смены. Он пригнулся за один из надгробных камней, чтобы было удобнее наблюдать.

У входа в кладбище стояли два блондина. Рядом с ними была небольшая тележка на колёсиках, в которой позвякивала стеклянная посуда. У одного из парней в руках была разбитая пробирка, из которой капала какая-то едкая зелёная жидкость. Этот парень был весь перемазан чем-то чёрным явно от взрыва. Оба они были окружены облаком дыма и неистово кашляли.

— Мне кажется, — сказал второй, мнительно оглядываясь по сторонам. — Это не самая лучшая идея делать так всё в открытую.

— Не самая лучшая идея – это добавить в эликсир каменную пыль нимерия. Это явно было лишним.

Парень забросил пробирку куда-то в кусты. Оскар мог бы уже сейчас выйти и оштрафовать их, но решил пока понаблюдать.

— Давай испытаем образец номер два.

Второй парень со вздохом открыл сумку, стоявшую на тележке, и извлёк оттуда новую пробирку. Первый, всё ещё весь перепачканный, вдруг сел на корточки и хлопнул по земле ладонью. Оскар пригляделся: оказалось, он прибил какого-то жука.

Удерживая насекомое на раскрытой ладони, он поднёс её поближе к своему другу.

— Давай, капай.

— Может, ты хотя бы перчатки наденешь?

— Да чо будет-то? Подумаешь, дырка в руке. Занятно же зато.

Его друг опять вздохнул, но всё же откупорил пробирку и пипеткой набрал несколько капель жидкости. Затем капнул буквально одну на мёртвого жука. Ничего не произошло. Кроме розовых искр, которые начали брызгать фонтаном в разные стороны. Парень выронил жука, зажмурившись.

— Ты добавил сушёной смоквы? Или…

— Нет, кха-кха, уф, чёртовая искра попала мне в рот. А-а-а, кхе-кха, — он зашёлся в кашле снова. Его друг подошёл и постучал по спине три раза, при этом бормоча что-то себе под нос. Оскар фыркнул. Маги, тоже мне! — Я добавил туда касторки.

— Ну ты и олух!

— От олуха слышу!

— Давай испытаем третий образец? Не думал добавить жука-листоеда?

— Ага, и что тогда будет? Он же пронейтрализуется с листами остролиста. Ни в коем случае нельзя их бросать в один котёл.

— Читерн, вот вы где! — послышался женский голос откуда-то за пределами кладбища.

— Ой-ой, быстрее, — он пихнул своего друга в черничные заросли и толкнул ногой тележку, пряча её также под листвой. — Тебя никто не должен увидеть.

— Какое нелепство, господин Читерн, разгуливать в столь поздний час на кладбище в одиночестве. И не говорите мне, что вам так лучше думается.

Взору Оскара предстала дама, одетая в чёрную мантию и остроконечную шляпу. Лицо ему разглядеть не удалось, однако он приметил, что оттенок кожи её руки не то, чтобы зелёный, но уже и не телесный.

«Стареющая ведьма».

— Ба, а что с вашими брюками? Почему они рваные и… и что с вашим лицом? Эстебан Читерн, как ваша классная руководительница, я буду вынуждена отвести вас к ди… Постойте, а чем это пахнет?

— Госпожа Соверейн, ну не начинайте, пожалуйста.

— Вы что… опять варили без моего ведома?! Какой позор! Как вам не стыдно? Я чую касторку. Где используется касторка?

— Как моторное масло для поршневых авиационных двигателей, — уныло ответил парень.

— Да нет же, в магии!

— В слабительном зелье.

Оскар услышал, как из куста хрюкнули. И почему-то запереживал о том, чтобы эта Соверейн не услышала то же, что и он. На его счастье, по-видимому, старушка оказалась глуховатой.

— А ещё это враг бородавок и морщин. И при обработке клещевины, из которой её получают, можно выделить «жмых». Ну, а там есть рицин, а это яд.

— Ну, хотя бы то, что я говорю на уроках, вы помните, — голос Соверейн смягчился. — Зачем вам нужна была касторка, Читерн?

— Вы… ну… вы понимаете, это… ну… что-то вроде научного эксперимента.

— Эксперименты проводятся в лаборатории, а не на кладбище. Марш в школу быстро! И придётся вам заглянуть к директору. Не думаю, что ваши родители-люди обрадуются, узнав о том, что их сын так безответственно обращается с магией.

Госпожа Соверейн ещё долго о чём-то причитала, но голос её понемногу стихал: они удалялись от кладбища. Когда всё смолкло из кустов, ломая ветки и шурша листьями, выкатился второй парень, усиленно потирая лоб. Видимо, стукнулся обо что-то, когда Эстебан толкнул его в засаду. Он огляделся, тяжело вздохнул и присел на трухлявый пень поблизости. Достал сигариллу, чиркнул пару раз спичкой, поджигая её. Лёгкий дымок заструился вверх. Оскар решил покинуть своё укрытие: у него уже порядком затекли ноги от сидения на корточках.

Блондин сразу же, заметив вампира, выронил своё курево и принялся шарить по карманам, засовывая обратно портсигар и пачку спичек. Оскар глухо рассмеялся, положив руку тому на плечо.

— Не боись, парень, кури, сколько влезет.

Он резко выдохнул и зажёг новую сигариллу.

— Только, надеюсь, вы, господин вампир, не расскажете моему батюшке. Не только про курение, но и… про то, что я вообще тут был.

— А, ты тот самый парень, которого держит под замком лорд Тамиллиан Крейвен.

Парень молча кивнул и протянул ладонь для рукопожатия.

— Натан. Ты Оскар, верно?

Оскар удивился.

— Ха, я что, такой популярный?

— Нет, просто у меня есть связи. Тебя знают некоторые, кого знаю я.

«Говорит загадками. Чудной парнишка».

— Честно говоря, мне уже надоело быть пешкой в его руках. Он ведёт себя так, будто я его собственность. А я этих Крейвенов знать не хочу. Столько крови проливал наш род. А позором семьи считают меня.

— Несправедливо, — согласился Оскар.

Глава IX

28 ноября 1961

— Сто пятьдесят, мне стопятьдесят. В первый раз мне сто пятьдесят! — Готика пела песенку собственного сочинения, кружась на втором этаже того самого домика «в проекте», что подарил ей Тристан.

С этим парнем они расстались. Первая любовь – она как первые штаны: поносил, порадовался, вырос и выбросил. Хранить их потом годами на антресолях, тешась надеждой когда-нибудь ещё втиснуть в них свой зад, — наивно и глупо.

Вот только дом этот оказался не совсем подарком, а кредитным долгом перед семьёй Ван Гуттенов. Деньги не пришлось бы выплачивать, если бы Готика согласилась стать женой Тристана. Но увы и ах – девушку интересовали совсем другие вещи.

Оскар вошёл к ней в комнату без стука. Готика не заметила его. Оскар с удивлением отметил про себя, что видит юную, но уже взрослую сформировавшуюся девушку.

«Сто пятьдесят — это, получается, как пятнадцать по обычным меркам. Получается, теперь она старше меня. Как так быстро пролетело время?»

Это стало заметно даже по её поведению. Теперь она всё чаще играла роль настоящей старшей сестры, беспокоясь о том, что Оскар зимой спит в гамаке под открытым небом или не добавляет мультивитамины в свой сок мунинги. Она готовила, убиралась, на неё был оформлен кредит, который, чтобы выплатить, ей пришлось устроиться на работу официанткой в местный паб. Оскар сперва сопротивлялся, но потом понял, что выручки с кладбища им не хватит, чтобы покрыть ту неимоверную сумму, которую запросил этот поганец Ван Гуттен.

Наконец она заметила Оскара. Они обнялись, и брат протянул ей небольшой цветочный горшок с кустарником пузыреплодника Диабло. Готика завизжала от восторга. Ей безумно нравились чёрные цветы. Её мечта – отыскать идеально чёрный цветок, который бы поглощал всё. Но пока таких не было, она довольствовалась тем, что дарили знакомые. Весь пол в её комнате уставлен горшками.

— Кого пригласишь на вечеринку?

— О-о-о, там будут все наши. Макалистер, Кроу, Крэк, ван Гуттены. И Рулина позову.

При упоминании ван Гуттенов Оскар поморщился, однако услышав имя Рулина, он оживился. Как давно вампир не виделся с кузеном! Им так многое нужно было обсудить.

— Ещё будут Эстрия, Еретика и Мара.

— Девочки из Академии? Вы ещё поддерживаете контакт?

— Ну, конечно. С тех пор, как появился телефон, это стало гораздо проще делать. Слава Александру Беллу, — она хихикнула. — Ещё я позову Степана, ты не против?

— Степана? Но он же демон!

— И что? Он твой друг. Нет ничего в том, чтобы он присоединился к застолью. Не думаю, что у него есть какие-то важные демонические дела, из-за которых он пропустит мою вечеринку в честь юбилея.

Вечером Рулин и Оскар сидели на мансарде и потягивали из бокалов Шато Мутон-Ротшильд 1945 года. Рулин притащил с собой магнитофон – устройство не новое, но вампирами не активно используемое.

— Слушай, братан, я те щас такую кассету поставлю – закачаешься. Билл Хейли и его Кометы, слыхал?

— Не-а, это кто?

— Чувак, это… Это надо слушать. Я вангую, что однажды они станут основателями нового жанра.

Он пощёлкал кнопками и зазвучала бодрая композиция «Rock Around The Clock». Оскар отпил ещё вина, выстукивая ритм ногой.

— Под неё хочется танцевать твист.

— Это рок-н-ролл, детка!

Внезапно к ним на мансарду поднялась Готика, ведя под руку какого-то крупного темнокожего парня. Рулин и Оскар оба скривились и тут же сконфузились. Рулин осторожно стукнул ногой по кнопке «выкл.», как раз когда зазвучала «Let’s twist again». Оскар подумал, что это правильное решение. Почему-то он не сомневался, что Готике, любившей Вивальди, такое не понравится.

— Мальчики, познакомьтесь, это Тимофей Огнёв. Мой деловой партнёр и… новый парень.

— Угу, — буркнул парень.

Мальчики синхронно развели руки в стороны, а рты их сами собой начали напоминать буквы «О».

— Ты привела домой человека?! — спросил Оскар.

— Ну да, а что тут такого?

— Ты же понимаешь, что он может стать чьим-то ужином?

— Не беспокойся об этом. Тимофей не против стать вампиром. Ты же знаешь, как проводить ритуал обращения?

— Знаю, но…

— Вот и супер. Значит, на следующей неделе, когда небо будет ясным.

***

С тех пор, как Готика привела домой этого Тимофея, который после обращения поменял имя на Тимоти, для Оскара там места не было. Этот чувак владел машиностроительным бизнесом, и поэтому всё свободное пространство заполнил различными запчастями, а комната Оскара превратилась в мини-гараж. Не сказать, что Оскар был расистом, но нахальство этого парня и желание заполонить всё собой просто выводили из себя. Оскар был вынужден теперь большую часть времени опять проводить на кладбище в обществе своего старинного товарища Степана. Чтобы невзначай не сорваться и надавать по морде этому гаду.

— В картиш-шки?

Оскар слез с гамака и отложил недочитанное «Бытие или ничто» Сартра. По правде говоря, Сартра он недолюбливал и считал его идеи белибердой.

— Давай.

Степан начал тасовать колоду, а Оскар внимательно следил за тем, чтобы хитрый демон не подложил пару своих карт, припрятанных в рукаве.

— Шдаётся мне, какого бы парня не привела твоя шештрица в дом, он вшё равно тебе не понравится.

— С чего ты взял? Просто она реально знакомится с какими-то придурками.

— А может, придурок тут только ты.

— Мы те, кем считают нас другие. Так что…

— Звучит как софизм, ты не находишь? Не пытайся напуштить на шебя вид мудреца. Вшё равно не похож. По крайней мере уж при мне можешь не притворяться. Так, ладно, одну партейку, а то я шпешу.

— Куда это ты собрался?

— В Бенефицикс. Там одна прехорошенькая штарлетка получила шегодня титул мишс Вшеленная. И мне штрасть как хочется жа нею приударить.

Оскар усмехнулся. Демоны неисправимы. Их похоть не знает границ.

Глава X

лето 1972

Оскар вновь погрузился в созерцание на почти десять лет. Пока не появилась она.

У кладбища притормозила ГАЗ-М20 «Победа». Двигатель заглох. Водительская дверь открылась и оттуда чертыхаясь выполз старый знакомый – профессор Чесноков. Давно же Оскар его не видел. Как выяснилось позже, жалкий человечишка просто бежал в город Клопинск, на время позабыв о цели жизни поймать вампира. Он заметно одряхлел: время не щадит никого. Тяжело кряхтя, Нестор открыл капот и снова разразился бранью.

С пассажирского сиденья высунулась светлая головка.

— Дедушка, ну что там? Мы скоро поедем?

— Сейчас, солнышко, внученька, дедуле надо поменять свечи зажигания.

— Ух, а то это кладбище такое жуткое! Не хотела бы я тут оставаться надолго.

— Солнышко, ты можешь пока погулять тут на лужайке. Смотри, сколько красивых ромашек.

Немного поколебавшись, девочка вышла из автомобиля.

Солнышко. Так называли её многие, не только дедушка, и совсем не зря. От неё исходило тепло. Даже Оскар заметил это. Девочка словно излучала свет своей доброй души. Вампир выглядывал из-за дерева, наблюдая за тем, как она медленно срывает луговые цветы и собирает из них букет. Она мурлыкала какую-то песенку, кажется, Nova Scotia Farewell, без слов. Это покорило Оскара.

Нестор Чесноков продолжал на чём свет стоит ругать производителей автомобилей, потом окликнул внучку.

— Солнышко, я сбегаю до автомобильного салона «Бёрнс», это в паре километров отсюда. Подождёшь меня здесь?

— Конечно, дедушка.

Вот он, тот шанс! Главное только, чтобы в том салоне Нестор не понял, что Готика и Тимоти – вампиры, а то спасать придётся уже сестру от лап этого ненормального. Если он всё ещё не исправился после урока Натана, что, конечно, маловероятно.

— Привет, я Оскар.

Он поздоровался и, конечно же, напугал девочку. Она сдавленно вскрикнула и выронила свой букет. Цветы печально начали падать. Оскар одним лёгким движением руки поймал их на лету и вручил девочке обратно. Она, как заворожённая смотрела на букет.

— Ты Солнышко, верно?

— Меня зовут Александра, это просто прозвище, которое пристало с годами. А ты, мальчик, что ты делаешь на кладбище? Тут же страшно.

— Ха, бояться надо не мёртвых, а живых. А я тут работаю гробовщиком.

— Странная работа для подростка. Не скучно тебе тут?

— По правде говоря, ужасно. Только книжки и спасают.

— А что читаешь?

Оскар показал Сартра.

— Это философия. Но конкретно этот дядя пишет редкостную ерунду.

— Философия? Это же слишком сложно. Я вот читаю Достоевского. По школе задали, — сочла нужным пояснить девочка.

Оскар ухмыльнулся.

— Да будет тебе известно, что Достоевский тоже был философом.

— Правда? Не знала.

— Это потому, что он не изучал академическую философию и не создал свою философскую систему в классическом её представлении. Да и современники его философом не считали. И тем не менее все его произведения прямо пропитаны самосознанием.

Они ещё долго беседовали на разные темы, не только о философии. Оскар узнал, что дедушка её, Нестор, очень тяжело болен психически, поэтому ему нужен покой вдали от города, где он жил и работал. Сам он выбрал для переезда Андеадлинг. Но Нестору обязательно нужен был присмотр кого-то из родственников. Вот Солнышко и вызвалась. Когда Оскар услышал об этом, то посчитал, что та не иначе как святая. Она пожертвовала комфортной жизнью, домом, друзьями, родителями, променяв всё это на город, где не особо есть перспективы для такой человеческой девочки, как она. И вдруг Солнышко увидела замаячивший вдалеке силуэт дедушки. Пришлось распрощаться.

«Ну надо же, — подумал Оскар. — Как иронично. И угораздило же меня с первого взгляда влюбиться во внучку Чеснокова».

***

Солнышко осела здесь основательно, а так как друзей у неё не было, то всё свободное от учёбы и ухода за дедушкой время она проводила со своим мрачным приятелем. Были некоторые особенности в их общении: они встречались по вечерам, никогда особенно не выходили в город. Оскар объяснял это спецификой своей работы: он спал днём, чтобы ночью охранять кладбище. Но на самом деле, истинная причина была понятна – он боялся солнечного света.

Учились ребята в разных школах: Солнышко – в муниципальной на другом конце Андеадлинга, а Оскар свою не показывал, потому что её и не было. Соврал, конечно же, что учится где-то неподалёку, чтобы не расстраивать Солнышко. Он решил утаить от неё свою сущность, чтобы не пугать девочку. Оскар не сомневался, что Чесноков знатно промыл своей внучке мозги насчёт того, как опасны вампиры.

В это же время в Андеадлинге стало распространено направление панк-культуры. Это не могло пройти мимо Оскара незамеченным. В частности, новый стиль затронул нескольких его друзей, а особенно Бьянку. Девушка перекрасила свои белёсые хвостики в ярко-розовый цвет, навела так называемый «хаер» и ходила вся, разряженная в яркую одежду с магнитофоном подмышкой.

Оскару нравился новый стиль в музыке, он звучал ново и более тяжело, чем предыдущие, но как субкультуру он это не перенял. Он мог послушать несколько известных групп вместе с Рулином или той же Бьянкой, но не более того. А у девушки тем временем начался так называемый «вампирский кризис». Она переживала, что навсегда застрянет в двенадцатилетнем возрасте, ну вот пришло к ней такое вот осознание. И поэтому она решила наверстать всё упущенное полтора века назад. Бьянка уходила из дома, хлопая дверьми, орала на сестёр, общалась с мальчиками, а благодаря Оскару попробовала крепкий портвейн. И вот тут Оскар узнал, что у девушки к нему разгорелись чувства, когда она в очередной раз будучи пьяной призналась ему в этом. Что делать? У Оскара никогда такого не было, чтобы влюблялись не взаимно в него, а не наоборот.

Вначале он старался подыгрывать вампирше, чтобы не расстроить. Но потом вдруг понял, что его чувства к Солнышко сильнее любых джентльменских его качеств. Поэтому он рассказал Бьянке правду. Естественно, были слёзы и скандал, пощёчина и истерика в новом Андеадлингском клубе. Оскару стало ужасно неловко, но такова жизнь. Вскоре Бьянка смирилась с этим, заявила Оскару, что он ей больше не интересен и продолжила тусоваться в группе панков, а он вернулся к ухаживаниям за Солнышко.

Глава XI

1974 год

Мир снова поблёк. Даже развлекательная «Чума» Камю не спасала. Он ведь не хотел напугать Солнышко! Единственного человека, который любил его.

Оскар со вздохом отложил книгу и вытащил из своего тайника бутылку с ромом. И вдруг услышал, как его кто-то зовёт с улицы. Его!

Он вышел из склепа. У ворот кладбища стоял Натаниэль Крейвен в компании какой-то рыжеволосой дамы. Оскар приветливо махнул им рукой издалека. Выйти из-под навеса над входом в склеп он не мог: солнце. Натан понимающе кивнул и предложил даме пройти дальше.

— Привет, Оскар. Я бы хотел позвать тебя на свою свадьбу.

— Меня? С чего бы?

— Ты неплохой вампир и вообще нормальный, как сказал бы мой братец – чёткий пацанчик.

— У тебя есть брат?

— Угу. Появился пять лет назад. Отец полностью переключился на малыша Балтора, просто души в нём не чает. Я уже давно не видел лорда Тамиллиана таким. Он утверждает, будто бы братец – более перспективный волшебник, чем я. Ну а мне это только в радость! Это позволило мне дышать полной грудью: я полностью избавился от его гнёта и ушёл из дома. А это – моя супруга, Алисия Фелпс.

Дама протянула ему руку. Оскар хотел было поцеловать тыльную сторону ладони, но та ограничилась рукопожатием, как мужчина. Алисия рассмеялась.

— Ну полно вам, не в девятнадцатом же веке живём.

— Алисия – человек, — шепнул Натан Оскару с гордостью.

— Ух, да, твоему отцу, потомственному магу… в каком там поколении… это бы не понравилось.

— Но к счастью, ему наплевать, — он пожал плечами.

— А как там Эстебан? У него получилось сварить эликсир?

Натан заметно помрачнел.

— Этот чудак заперся в своём подвале и отказывается оттуда вылезать. Понемногу сходит с ума. Я за него переживаю, но он никого не слушает. Мы, конечно, отправили ему приглашение, но не уверен, что он придёт.

— Мне кажется, твоему другу нужна хорошая женщина, чтобы отвлечь его от навязчивой идеи.

— Ага, вот только как он с ней встретится, если он сидит в своей келье? По-другому эту лачугу никак не назовёшь. Но не всем же так везёт, как мне, — он легонько ущипнул невесту за бочок, а та хихикнула.

Оскару стало немного грустно и завидно. У него никогда не будет свадьбы!

— Мы позвали вас, господин Оскар, потому что я являюсь представителем компании «Дружные существа», — сказала Алисия. — Я стремлюсь объединять существ разных рас. Сложнее всего обстоят дела с вампирами, как вы сами можете понять. И когда Нат рассказал мне о вас…

— Милая, я же просил меня так не называть. А то я чувствую себя сумасшедшим[1]. Ещё пристанет эта нелепая кличка.

— Прости, дорогой. В общем, когда Натаниэль рассказал мне о вас, я несказанно обрадовалась. Это же такая удача – встретить непьющего вампира. Кровь, я имею ввиду, — поспешно добавила женщина, увидев несколько бутылок виски, валявшихся под крыльцом.

— И вы посчитали, что, притащив меня на это мероприятие, вы развеете миф о том, что вампиры страшные и кровожадные?

— Да!

— Тогда постарайтесь назначить день свадьбы не на полнолуние, — сладко улыбнулся Оскар.

Когда сладкая парочка удалилась, Оскар с облегчением заметил, что уже прилично стемнело и отправился к своему гамаку с мирно дожидавшейся под ним своего часа бутылкой рома.

— Оскар!

Бутылка полетела куда-то в деревья и, вероятнее всего, разбилась. Но это же Солнышко, она не должна видеть, что Оскар выпивает. Он вскочил с гамака и пошёл на звук. Солнышко поднималась на верх холма, на котором находилось кладбище. Вампир медленно следил за тем, как она приближается. Его так переполняли эмоции, что он сел на траву. Солнышко пристроилась рядом с ним. Они долго молчали. Просто смотрели вдаль. Наконец Солнышко подала голос:

— Знаешь, я много думала о том дне. И то, что ты вампир – это… ничего страшного. Я думаю, это никак не повлияет на нашу… дружбу.

— П-правда? Но почему? Я вообще подумал, ты пришла надавать мне леща за то, что я в дедушку посудой кидался.

— Да, Оскар, это явно не поступок джентльмена, пусть ты и оборонялся. Но знаешь, я поняла, что даже если ты и вампир, то ты… другой. Когда в дедушку попали осколки, пошла кровь, но ты…

— Мне всё равно на кровь людей.

— Да! И это важно. Теперь я буду чувствовать себя спокойнее, — она положила голову ему на плечо. Оскар был готов в этот момент выпрыгнуть из штанов от счастья.

Однако, даже несмотря на то, что Солнышко сказала, что инцидент никак не повлияет на их общение, что-то всё же изменилось. Она стала вести себя более сдержанно и отстранённо. Больше молчала, неохотно делилась своими мыслями. Всё переменилось.

Поначалу Оскар списывал это на переходный возраст — всё-таки Солнышко тоже взрослела. Но потом он понял, что всё дело в нём.

Она всё реже приходила к нему на кладбище. Вообще Солнышко была очень деловым человеком. Она усиленно готовилась к выпускным экзаменам в школе и собиралась поступать в Андеадлингский университет, так что её тоже можно понять.

***

17 августа 1989 года, Андеадлинг (да, это год рождения Карла и Рубины, но это просто совпадение)

— Оскар! Пляши и пой вместе со мной, — Солнышко чуть было не кинулась ему на шею, но вовремя остановилась.

— А что за повод?

— А-а-а, я такая счастливая. Ты представляешь, я прошла! Поступила на факультет молекулярной биологии и генетики в Андеадлингский университет. И у меня будет стипендия! И если я буду хорошо учиться, то получу хорошие рекомендации и даже смогу работать в научном институте, представляешь? Эй, что с тобой? Ты не рад?

Оскар мог бы радоваться за Солнышко. Это была её мечта, которая начала сбываться. И единственной возможностью такой, как она, то есть человеку, выбиться куда-то наверх в Андеадлинге. Получить признание и хорошую работу. Но что-то Оскару мешало радоваться вместе с ней. Он тихо спросил: