Тайна летнего лагеря

Глава 1. Наташа

— Не понимаю, зачем тебе ехать в этот лагерь? — недоумевала мама, стоя у меня над душой, пока я собирала чемодан. — Раньше, когда смена стоила копейки, ты ни в какую туда не хотела, а теперь, когда цена выросла в три раза, ты вдруг горишь желанием туда поехать.

— Если дело в деньгах, то я тебе все компенсирую. Все равно хотела в августе найти подработку. — Я аккуратно сложила несколько футболок, джинсовые шорты и юбку.

— Возьми штаны, говорят, в середине июля похолодает, — нравоучительно заметила мама.

— Кто говорит? — вздохнула я.

Мама мой вопрос проигнорировала. Подойдя к комоду, она выдвинула нижний ящик, порылась в нем и выудила мои джинсы.

— Деньги не мои, а отцовы, так что не в них дело. — Мама положила в чемодан джинсы и скептически уставилась на купальник. — Серьезно? Будешь купаться в том болоте?

Под словом «болото» она имела ввиду пруд, расположенный между лагерем и деревней. Каждое лето там купалось много людей, в том числе мои друзья детства Максим и Глеб. Я же всегда брезговала заходить в мутную воду с водорослями и вечно квакающими лягушками.

Однако сейчас на сайте лагеря «Юность», который за последние пару лет раскрутился так, что путевки туда разбирали уже зимой, красовалось фото довольно чистого пруда и красивого пляжа с современным оборудованием. Да и мой брат, Илья, который подрабатывал там вожатым, признался, что вода стала намного чище.

— Почему бы и нет? — пожала плечами я. — Там теперь чисто.

— Скажу Илье, чтобы глаз с тебя не спускал, — пробормотала мама, скрестив на груди руки.

— Мне уже семнадцать, забыла?

— Забудешь тут. — Фыркнув, мама села на краешек кровати и, поковыряв ногтем с французским маникюром ручку чемодана, произнесла:

— Точно не хочешь остаться?

— Мы уже заплатили за путевку.

— Илья сказал, что пока ты не зарегистрировалась, деньги можно вернуть. Для него это не проблема.

— Нет, я все решила. Еду. — Вздохнув, я тоже села на кровать. — Там прошло мое детство, мам. Хочу провести свое последнее спокойное лето в месте, которое делало меня счастливой, и потом, со спокойной душой окунуться с головой в учебу, готовиться к ЕГЭ и поступлению.

— Но бабушка там уже не живет, да и Максима там не будет.

Как раз из-за последнего я так и рвалась в лагерь.

Весь июнь я то и дело видела Максима со своей бывшей лучшей подругой Лерой. Когда бы я не вышла из дома, они встречались мне на пути, держась за руки и увлеченно общаясь друг с другом. Мне приходилось либо делать вид, что я их не заметила, либо переходить на другую сторону улицы.

Максим бросил меня в начале весны, после двух месяцев отношений, и почти сразу же начал встречаться с Лерой. Прошло четыре месяца, а мне все еще было больно. Мой парень и по совместительству друг детства и моя лучшая подруга вонзили мне нож в спину, и теперь, видя их вместе, мне становилось дурно.

Почему близкие люди предают меня? Сначала Глеб, а затем Лера и Максим. Может, мне вообще противопоказано заводить друзей? И парней тоже…

— Смена длится чуть меньше месяца. Ты не заметишь, как я вернусь. — Я постаралась, чтобы моя улыбка выглядела искренней и бодрой. Кажется, получилось.

Мама тоже улыбнулась, заправила мне за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос, и, вздохнув, сказала:

— Хорошо. Раз ты так хочешь, то я больше отговаривать тебя не буду.

Уперев руки в бедра, она встала с кровати и направилась к выходу из моей комнаты. В дверях мама остановилась и заговорщицки произнесла:

— Кстати, знаешь, кого я видела сегодня в магазине?

— Без понятия.

Серые глаза мамы заблестели.

— Ирину Райскую! Представляешь?!

— Ого, — пролепетала я, чувствуя недоброе.

— Я сначала подумала, что это не она, — продолжила тараторить мама. — Ну знаешь, она же последние два года жила в Италии. Но она подошла ко мне, улыбнулась и поздоровалась. Сказала, что приехала всего на месяц, навестить сестру и племянников. И Глеб тоже здесь. Если бы ты не уезжала, то вы могли бы встретиться.

— Какая жалость, — наигранно произнесла я.

Несмотря на то, что Райский, как и Максим, был моим другом детства, видеть его мне не хотелось точно так же, как и Макса. Глеб был моей первой любовью, и мне казалось, что наши чувства взаимны, но потом он решил уехать в Италию и оборвать со мной все связи.

Мама ушла на кухню, готовить ужин, а я подошла к шкафу и принялась выбирать платья, которые возьму с собой в лагерь. Из головы не выходили мамины слова о том, что Глеб вернулся. Интересно, как сильно он изменился? Все такой же тощий и очкастый тихоня?

— Блин, почему тебя это интересует?! — отругала я себя. — Забыла, как он с тобой поступил?

«С тобой и с Максимом», — исправил меня мой внутренний голос.

Я провела ладонью по хлопковой ткани голубого сарафана, вспоминая день, когда наша дружба дала огромную трещину. 23 мая 2009 года…

Глава 2. Максим

От громкого плача близнецов болела голова. Вздохнув, я вставил наушники и включил музыку. Три песни спустя появилось какое-то шипение, и правый наушник стал играть тише. Еще через две песни он полностью отказал, и крики сестёр снова проникли в мою бедную голову.

— Черт, — выдохнул я.

Кинув бесполезные наушники на пол, я включил телевизор и значительно прибавил громкость. Плачь стал почти неслышен.

— Макс, ты глухой?! — В мою комнату ворвался отец. Видок у него был тот еще: волосы взлохмачены, под красными глазами залегли синяки.

— Твои дети орут без остановки, — пожаловался я. — У меня больше нет сил это терпеть.

— Наушники тебе в помощь! — рявкнул отец и захлопнул дверь.

Выключив телевизор, я откинул пульт в сторону, упал лицом на кровать и накрыл голову подушкой.

Не помогло.

Ира и Кира кричали так, что проснулся бы даже мертвый. Бедная мама, которая находилась в эпицентре этого кошмара. И зачем только ей захотелось снова родить?

Покосившись на валяющиеся на полу наушники, я нехотя встал с кровати. Надо было купить новые, иначе я сойду с ума. А еще беруши.

Маму выписали из роддома всего неделю назад, а у меня уже глаз дергался от напряжения, и голова не переставала болеть. И я еще молчу о своем сне, которого почти нет. Даже не представляю, какого сейчас маме и папе. Им даже с няней живется тяжко.

На пути в торговый центр я написал друзьям. Только двое из восьми согласились составить мне компанию. Остальные были не в городе.

Везет, блин.

Если бы не близнецы, я бы уже нежился на одном на морском пляже где-нибудь заграницей. Когда эти малявки вырастут, я им тоже устрою те еще обломы.

С Киром и Ромкой мы встретились в уличном кафе. Взяли холодный лимонад, бургеры с картошкой фри и уселись за столик под широким зонтом.

— Хочу на о-о-отдых, — простонал я, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги.

Официантка, что проходила мимо, споткнулась о мои длинные конечности и чуть не упала. Благо, я вовремя схватил ее за руку.

— Извини, — улыбнулся я. — Цела?

Щеки девушки порозовели. Она смущенно улыбнулась и кивнула. Темноволосая и голубоглазая, с пухлыми алыми губами. Похожа на Наташу, но лишь немного. С Наташей еще никто не сравнится.

— Понравилась? — раздался над ухом голос Ромки.

Мысленный образ Наташи улетучился. Я снова видел перед собой рожи своих друзей.

— Нет.

— Врешь. Ты на нее так откровенно пялился.

— У него Лера есть. — Кир пихнул Ромку локтем в бок.

— Одно другому не мешает.

Телефон в моем кармане сообщил о входящем сообщении. Я достал его и взглянул на экран. Лера написала пресловутое «привет».

Помянешь черта…

Разговаривать с ней, а тем более встречаться, совсем не хотелось. С другой стороны, если я ей не отвечу, она начнет названивать, а говорить с ней по телефону намного хуже, чем общаться по СМС.

— Слышали, что Райский приехал из Италии? — между тем спросил Кир.

Мои пальцы, печатающие сообщение Лере, замерли над экраном телефона.

— Глеб вернулся? — хрипло спросил я.

— На месяц, — кивнул Кир. — Приехал к тете вместе с мамой.

— Ясно. — Я снова уткнулся в телефон и принялся печатать сообщение.

Глеб был моим лучшим другом. До того, как свалил в Италию и оборвал со мной и Наташей все связи. И вот, спустя два года, он снова здесь.

— Странно, что ты не знал об этом, — заметил Ромка, шумно всасывая через трубочку остатки лимонада. — Вы же были не разлей вода.

— Были — ключевое слово, — буркнул я.

Года полтора назад я бы обрадовался приезду Райского, непременно бы встретился с ним и спросил, почему он не связывался с нами. Но прошло два года, и мне стало уже плевать. Ни видеть, ни слышать того, кто вот так просто перечеркнул нашу дружбу, я не хотел.

— Все в разъездах, а вы чего в городе кукуете? — решил сменить тему я. — У вас же в семьях нет пополнения вроде бы.

— Да ну тебя, — отмахнулся Ромка. — Я послезавтра с дядей улетаю в Египет.

— Везе-е-ет, — протянул я. — А ты, Кир?

Друг откусил здоровенный кусок от бургера, закинул в рот несколько штук картошки фри и, прожевав все это, ответил:

— А я завтра в лагерь уезжаю.

— Какой? — заинтересовался я, который до недавнего времени каждое лето проводил в лагере.

— «Юность». Знаешь такой? В тридцати километрах от города, у деревни «Дубки».

— Знаю…

Как же не знать. Пять счастливых лет подряд я, Наташа и Глеб проводили лето в тех чудесный местах. Мы были таким и счастливыми, такими веселыми. Думали, что наша дружба будет вечной, но Глеб все испортил. Из-за него наши отношения дали первую трещину, а добил нашу дружбу я.

Глава 3. Глеб

Я открыл глаза и уставился в потолок. Совсем другой потолок, не тот, к которому я привык. Дома, на Сицилии, он был белым с точечными светильниками, а здесь неровный, с пожелтевшими пенопластовыми плитками.

Вчера был день рождения моей тети, на котором не было ни одного знакомого лица. Я не был в России всего три года, а почему-то кажется, что все десять. Однако я не могу сказать, что скучал по родине. Скорее даже наоборот. За эти три года я перестал считать эту страну своим домом.

В первые дни после приезда я гулял по району, в котором жил четырнадцать лет. За три года не поменялось практически ничего. Разве что теперь я ходил по этим улицам один, без своих друзей детства. С каждым шагом я все больше окунался в прошлое. Почти все места напоминали мне о том, как мы гуляли поздними вечерами с Максом.

А сколько же в России Наташ! Почему я раньше этого не замечал? Почти на каждом шагу я слышал это имя, на которое странным образом реагировало мое сердце.

В Италии я постепенно начал забывать своих русских друзей, но здесь воспоминания вскружили мою голову. Я даже представить себе не мог, как скучал по тем, кто забыл про меня.

Они думали, что своим отъездом я их предал. Что за глупость? Можно подумать, у меня был выбор! После развода с отцом, мама сильно сдала. Она нуждалась во мне, в моей поддержке. Разве мог я закрыть глаза на ее состояние и остаться с отцом? Но мои лучшие друзья меня не поняли или просто не захотели понимать.

Мы обменялись адресами электронной почты, я ждал, что друзья напишут мне, но они молчали. Скорее всего, они просто решили вычеркнуть меня из своей жизни.

Сначала мне было обидно, а потом я смирился, что наши пути навсегда разошлись. Но вот я вернулся, воспоминания накрыли меня с головой, и я понял, что не выдержу здесь больше ни дня. Мне срочно требовалась смена обстановки, и в одну бессонную ночь я вспомнил о месте, в котором я был как никогда счастлив.

Сегодня я уезжаю в лагерь «Юность». Подальше от знакомых до боли улиц, на которых я мог в любой момент столкнуться с Максом или Наташей. А в лагере их уж точно не будет — они его переросли.

После завтрака мама вызвала мне такси, так как оказалось, что я опоздал на автобус от лагеря.

Таксист, радушного вида пузатый мужичок с проседью, оказался очень болтливым. Я не был настроен на разговор, поэтому прикинулся, что не знаю русского языка. Однако даже это не смутило болтливого мужика. Он несколько секунд посокрушался над тем, что я его «не понимаю» и принялся рассказывать о тех нескольких иностранцах, которых ему доводилось подвозить.

— В Дубки едешь? — спросил таксист, кажется, решив, что за это время я уже выучил русский язык. — Там в соседнем лесу призрак появился.

— Призрак? — заинтригованно спросил я по-русски.

Таксист ошалело взглянул на меня через зеркало заднего вида, а затем громко рассмеялся.

— Быстро учишься!

— Так что насчет призрака? — с нетерпением в голосе произнес я.

— Люди стали замечать высокую фигуру в белом. Говорят, кто-то покойника с того света призвал, вот он теперь и бродит по лесу, грибников пугает.

— Уверен, что это обычный человек — любитель выживания в дикой местности.

— Может, и так, да только всякие странные вещи начали происходить с его появлением, — продолжил рассказывать таксист. — В огородах стали пропадать овощи и ягоды. А у одной бабки даже курица исчезла.

— Так может дикие звери, — лениво заметил я, теряя интерес к байке таксиста.

— Ага, какие дикие звери будут от огурцов горькие жопки отплевывать?

— Ну а кто тогда? — усмехнулся я. — Призрак? Так он же бестелесный.

— Не призрак, а колдун! — Таксист поднял вверх указательный палец, на мгновение отвлекшись от дороги. — Грибники в лесу нашли алтарь, на котором лежала окровавленная голова курицы. Той самой, что у бабки пропала!

Я поймал в зеркале взгляд таксиста. Мужик ждал, что я удивлюсь или испугаюсь, но меня все еще его байка не впечатляла.

— Ну и что?

Недовольный моей реакцией, таксист жутковато добавил:

— Алтарь весь был в крови. Местные бабки уверены: привидение колдун вызывал с того света. Теперь он по лесу шастает и то стонет, то воет. А в последнее время добавились еще и глухие стуки по ночам. В деревне уже свет до самого утра не выключают. И детей с сумерками домой загоняют.

Я не выдержал и рассмеялся.

— Что, не веришь? – сощурил взгляд таксист.

— Пока своим глазами не увижу, не поверю. — Я воткнул наушники, показав тем самым, что разговор окончен.

До лагеря оставалось всего каких-то двенадцать минут, за которые я успел послушать ровно три трека на моем плеере и вспомнить о том, как я и Макс познакомились с Наташей.

Это был наш первый год в лагере «Юность». До этого мы проводили начало лета только в школьном лагере, где нас заставляли, как детсадовцев, спать после обеда. Здесь же ничего подобного не было. Правда, отбой был после девяти вечера, но нас это не останавливало.

В первые дни нашего с Максом пребывания в лагере мы нашли дыру в заборе, разросшимся боярышником. Через эту лазейку наши вожатые бегали на свидания в местную деревню, а мы — за малиной.

Глава 4. Наташа

Никаких Максимов, Глебов и Лер? Так я, кажется, думала, когда собиралась в лагерь? Еще никогда я так не ошибалась…

Вот они, Максим и Глеб. Один стоит через шесть человек справа от меня, а второй подобрался ближе — слева через две девушки. И как только они здесь оказались? Ладно, Макс, — решил, может, вспомнить детство. Но Глеб вообще в Италии живет и приехал в Россию ненадолго погостить у тети. Какого лешего его в лагерь-то понесло?!

От столь ужасного стечения обстоятельств хотелось выть. Последнее беззаботное лето по всей видимости пойдет коту под хвост! Хорошо еще, что Леры нигде не видно. Тогда было бы настоящее комбо!

— Здравствуйте, дорогие детишечки! — довольно жутковато поприветствовал прибывших на летнюю смену ребят маленький и лысенький мужичок в больших квадратных очках. — Меня зовут Савоськин Макар Аронович. Я — директор лагеря.

Сзади послышались тихие смешки.

— Макароныч, — произнес кто-то сквозь сдерживаемый смех.

Тут я тоже чуть не рассмеялась — сдержалась лишь потому, что стояла в первом ряду на глазах у всего персонала лагеря.

Дальше последовала скучная и затянутая речь Макароныча. Затем слово передали Петру Ивановичу Метелкину — завхозу, похожему на директора как две капли воды, только без очков. Немного картавя, он рассказал нам о правилах лагеря, — что можно делать, а что нельзя, — и обозначил часы отбоя для разных возрастных категорий. Нам, как самым старшим, разрешено было колобродить до десяти вечера. После же все должны были лежать в своих кроватях. Слово «свои» Метелкин даже выделил голосом и обвел многозначительным взглядом старших ребят.

После Метелкина к микрофону подошла миниатюрная девушка с очень милой внешностью. Она тепло улыбнулась и представилась Марьей Петровной Метелкиной, медсестрой. Услышав ее фамилию и отчество, ребята зашушукались.

— Дочка Метелкина походу.

— Красивая, — восхитился кто-то из парней. — Совсем на него не похожа.

— Да ничего в ней красивого нет, — послышался девчачий голос. — На крысу похожа.

Я закатила глаза и тихо вздохнула, предвидя наперед, как половина парней будут пускать слюни на медсестру, а половина девчонок злиться на нее.

В ожидании конца церемонии я принялась рассматривать своего брата, который, в свою очередь, с интересом поглядывал на хорошенькую медсестру. Поймав его взгляд, я улыбнулась уголком губ и скосила взгляд на Метелкину. Илья закатил глаза и отвернулся.

В поисках новой цели для рассматривания мой блуждающий взгляд вдруг встретился с до боли знакомыми светло-карими глазами Райского. Как ни банально, но мое сердце пропустило удар. Мы с Глебом смотрели друг на друга недолго, но я смогла разглядеть в его взгляде тоску.

Неужели он скучал по мне?..

Нет, быть такого не может! Если бы скучал, то обязательно бы связался. В глазах Глеба Райского вовсе не тоска, а скука. Ему так же скучно на церемонии, как и всем ребятам.

— А теперь торжественное поднятие флагов! — объявил директор, своим громким голосом, прервав наш с Глебом зрительный контакт.

Райский отвернулся первым, сосредоточив свое внимание на двух ребят, которые подошли к государственному флагу и флагу лагеря. Заиграл гимн России, и я невольно выпрямилась. Хотелось посмотреть на Глеба еще раз, но я была для этого слишком гордой.

По команде директора ребята — парень и девушка моего возраста — принялись поднимать флаги.

— На этом приветственная церемония завершена! — радостно произнес Макароныч, когда флаги уже развивались на вершине флагштоков. — Подойдите, пожалуйста, к своим вожатым. Они расскажут о вашем распорядке дня на сегодня.

Вокруг все загалдели и засуетились. Я принялась искать глазами Илью, но около меня мельтешило столько людей, что у меня вдруг закружилась голова.

Схватившись за висок, я прикрыла глаза, чтобы справиться с возникшим головокружением. Меня сильно толкнули, и я, пошатнувшись, чуть было не упала. Благо, кто-то придержал меня за плечи.

— Спасибо, — пролепетала я и обернулась.

— Не за что, — пожал широкими плечами Максим.

Залипнув на его фигуру, я подивилась тому, как быстро он превратился из обычного парня в игрока в регби. Наверное, для своей девушки старается, держит форму. Лерке Беловой ведь всегда нравились качки.

— Как дела? — робко спросил он, стараясь не встречаться со мной взглядом.

— Илью не видел? — проигнорировала я его глупый вопрос.

Макс моргнул и начал озираться по сторонам.

— Вон он, у футбольных ворот стоит.

Я посмотрела в сторону, куда показывал палец Макса. Вокруг Ильи уже собралось несколько ребят из моего отряда, и брат что-то оживленно им рассказывал. Я молча направилась к ним.

— Наташ, подожди! — крикнул Макс мне в спину.

Я проигнорировала его и ускорила шаг.

— Наташ! — не унимался Максим.

— Да что тебе надо? — я резко обернулась и уперла руки в бока.

Парень притормозил и оторопело взглянул на меня.

Глава 5. Максим

— Нет, ну это вообще нечестно! — возмущенно произнес Кир, с завистью глядя на моего соседа по комнате.

— Я с тобой согласен, — буркнул Глеб, расстегнув спортивную сумку и достав оттуда банку кофе неизвестной мне марки. Наверняка из Италии.

— Давай вожатому взятку дадим, чтобы он нас вместе поселил! — предложил Кир, который никак не мог смириться с тем, что мы с ним не в одной комнате.

— Илья не возьмет взятку, — расстроил я его еще больше, краем глаза продолжая наблюдать за невозмутимым Райским. Его, кажется, ничего в этой ситуации не смущало.

Кир картинно вздохнул и упал на мою кровать.

— Друзья должны жить в одной комнате, что за фигня?

Я не успел ответить другу, потому что дверь в нашу комнату открылась, и на пороге появился наш вожатый.

— Костров! — гаркнул Илья, сверля взглядом развалившегося на моей кровати Кирилла. — А ну марш в свою комнату! Пожалуетесь друг другу на несправедливость, когда разберете вещи и изучите план мероприятий!

Кир нехотя поднялся и, бормоча что-то себе под нос, вышел из комнаты вместе с Ильей. В помещении сразу же воцарилась давящая тишина. Лишь шуршала сумка Райского, из которой он доставал свои вещи.

— Ну и какого фига ты здесь? — задал я вопрос, который мучал меня всю церемонию открытия.

Райский провел пальцем по полке над кроватью, внимательно осмотрел его и хмыкнул.

— У меня к тебе такой же вопрос.

— Я первый спросил. Отвечай. — Надменная морда Глеба раздражала. Я едва сдерживался, чтобы по ней не ударить.

Наташкин брат по ходу специально поселил нас в одной комнате, чтобы мы помирились, только вот хрена с два мы помиримся. Скорее, поубиваем тут друг друга.

— Так чего ты вдруг прилетел из своей солнечной Италии в нашу угрюмую страну? Да еще и в лагерь приехал.

Подумав немного, Глеб открыл рот, чтобы ответить, но вдруг дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась Лера.

— Привет, мальчики! — прощебетала она с широкой улыбкой.

— Вот черт, — пробормотал я.

Когда я увидел ее в лагере, мне аж поплохело. Даже присутствие Наташи и Глеба не выбило меня из колеи так сильно, как наличие тут Беловой. И как она только пронюхала, в каком именно лагере я буду? Неужели, мои родители разболтали?

— Надо же, какое совпадение, да, Максим? — продолжила чирикать Лера, подойдя ко мне. — Ты сказал, что поедешь в лагерь, но я и не думала, что в тот же, что и я! — Она изобразила удивление и положила ладонь мне на плечо. — Видимо, это судьба.

— Я бы сказал, злой рок, — буркнул я, скинув руку Беловой со своего плеча.

— Почему-у? — капризно протянула Лера.

— Потому что. Поговорим позже, окей?

Я развернул Белову к выходу и подтолкнул ее в спину.

— Но… — пролепетала девушка, вовсе не горя желанием уходить.

— Потом, Лера, потом, — повторил я, подведя ее к двери. — И стучись, пожалуйста, перед тем, как войти.

— Ты что, стесняешься меня? — Белова игриво подмигнула.

— Вообще-то я здесь не один.

Выглянув из-за моего плеча, Лера оценивающе посмотрела на Глеба и помахала ему рукой.

— Привет, я Лера — девушка Макса. — Они с Глебом были знакомы шапочно. Лера перевелась в нашу школу после того, как он уехал, чтобы поддержать Наташу, с которой когда-то была не разлей вода.

— Ясно, — сухо ответил ей Райский.

Белова надула губки и, переведя взгляд на меня, шепнула:

— Я постараюсь выселить Наташку как можно скорее, и тогда ты сможешь приходить ко мне.

— Не трогай ее, — прошипел я, пристально глядя в глаза Беловой. — Если узнаю, что ты ее донимаешь, перестану с тобой разговаривать.

Лера сузила глаза и, копируя мой тон, произнесла едва слышно:

— Тогда я расскажу ей тайну про ее любимого папочку!

Вот так всегда. Стоит нам начать препираться, Лера сразу же напоминает мне о тайне, которую она хранит, пока я с ней встречаюсь. И самое мерзкое во всем этом то, что я ничего не могу сделать. Ни рассказать все Натке, ни порвать с Лерой. И это бессилие меня убивает.

— Я тебя понял, а теперь вали, — пробормотал я, со всей силы сжав кулаки, в которых сосредоточилась вся моя злость на себя, на Леру и на ситуацию в целом.

— Пока! — Лера хихикнула и, быстро поцеловав меня в щеку, выскочила за дверь.

Я же так и остался стоять на месте, пытаясь успокоиться.

— И вот на ее ты променял Наташу? — раздался за спиной тихий голос Райского.

Черт, а ведь я только начал успокаиваться!

— А ты променял нас на Италию, — парировал я, повернувшись к нему.

— Я этого не хотел.

— Ага, как же! — Злость с новой силой нахлынула на меня, затмевая сознание. — И вообще, не лезь в мои дела. Ты мне не друг!

Глава 6. Глеб

Кажется, из нас троих я был единственным, кто обрадовался нашей внезапной встречи. Наташа почти не смотрела на меня, а если и смотрела, то с презрением. Макс же сначала меня игнорировал, а затем принялся злиться и кричать.

Впервые за день мне захотелось психануть и свалить из лагеря. Собственно, веской причины быть тут у меня больше не было, ведь Наташа сказала, что не задержится здесь.

Чтобы успокоиться, я вышел из нашей комнаты — надо будет позже «поблагодарить» Илью за столь «приятное» соседство — и устроился в кресле рядом с фикусом. Выводить Снегова своим присутствием не стоило, он реагировал на меня как бык на красную тряпку.

Сосредоточится на учебнике по юриспруденции, который я прихватил с собой, никак не получалось. Мысли крутились вокруг Наташи и Макса, их лица то и дело мелькали перед моим мысленным взором. Обида, которая жила со мной все эти три года, неожиданно притупилась, когда я увидел лица друзей.

Черт возьми, как же, оказывается, я по ним скучал! И как хотел снова стать их другом. Хотел вернуть чуть ли не братские отношения с Максом и те новые чувства, которые проросли из нашей с Наташей дружбы.

Я как сейчас помню момент, когда понял, что влюбился в нее.

Нам было по четырнадцать. В последний день августа мы шли из школы, где репетировали Первое сентября. Максим никак не мог запомнить танцевальные движения, поэтому его оставили еще на час, а нас с Наташей отпустили.

— Думаешь, у него получится? — спросила Наташа, протянув мне купленное только что мороженое в вафельном стаканчике. Себе же она взяла «Лакомку».

— Сомневаюсь. — Я разодрал упаковку и с наслаждением откусил большой кусок от мороженого. Зубы сразу же свело от холода, и я зажмурился в ожидании, когда пройдет это неприятное чувство.

— Обычно проблемы с организацией всегда у нашего класса, но на этот раз оплошали вы. — Наташа осторожно откусила толстый слой шоколада и лизнула само мороженое.

— Наверное, потому что заболела наша классная, — пожал плечами я.

Елена Викторовна была не только классным руководителем нашего 8А, но и организатором всех школьных мероприятий. В отличие от 8Б, где училась Наташа, мы постоянно где-то участвовали и выступали. Из-за этого нас снимали с уроков, переносили нам контрольные, да и вообще много чего прощали. За это «бэшки» нас недолюбливали и завидовали черной завистью.

— Приятно видеть, что без Елены Викторовны вы такие же простые смертные, как и мы, — хохотнула Наташа.

Возвращаться домой в последний день каникул совсем не хотелось, поэтому мы решили подождать Макса во дворе рядом с его домом.

Мы сели на лавочку и принялись есть мороженое и играть в слова.

— М-м-м, корица! Тебе снова на букву «а», — довольно произнесла Наташа. Ее мороженое подтаяло и превратилось в месиво из сливок и шоколада. Она едва удерживала его в оставшейся упаковке, то и дело облизывая стекающие по ней капли.

— Алименты!

Наташа сморщила носик.

— Из тебя одни юридические слова выскакивают. Так не интересно!

— Ну я же хочу стать прокурором.

— Видимо, чересчур сильно хочешь, — пробормотала Наташа и попыталась доесть остатки мороженого так, чтобы не испачкаться.

Когда она подняла на меня свое лицо, я как будто бы увидел Наташу впервые. Лучи солнца осветили ее голубые глаза, которые от этого стали похожи на кристально чистые воды озера Байкал. Словно в замедленной съемке Наташа улыбнулась и моргнула. На ее носу виднелся шоколадный след от мороженного. Моя рука сама по себе потянулась к ее лицу. Пальцы легко коснулись носа Наташи и стерли шоколад. От этого простого жеста мое сердце словно пропустило удар, а затем забилось как ненормальное.

Улыбка Наташи в миг исчезла. Она, не моргая, смотрела на меня озадаченным взглядом.

— Шоколад, — пояснил я, отведя от нее смущенный взгляд. — Ты как свинка.

Разумеется, я не считал ее свинкой. В тот миг мне показалось, что Наташа — самое красивое создание в мире. Но не признаваться же ей в этом…

От воспоминаний меня отвлекло неожиданное появление той, о которой я думал. Наташа выглядела расстроенной и попросила меня не рассчитывать на место у фикуса, потому что, скорее всего, сама сюда переедет. Похоже, она передумала уезжать, а значит, я тоже.

Захлопнув учебник и оставив его на кресле, я отправился на прогулку. Лелея тайное желание покинуть лагерь, я слонялся вдоль забора, постоянно оглядываясь. Как только вокруг не оказалось ни души, я схватился за прутья и не без труда перелез через высокое ограждение. Уже значительно позже, подходя к Дубкам, я вспомнил про дырку в заборе у боярышника. Скорее всего, ее уже заделали, но проверить все же стоило — это пощадило бы мои ладони, расцарапанные ржавчиной.

Обогнув деревню, я направился к качелям, на которых мы втроем любили раньше сидеть и грызть семечки. Проходя мимо леса, я невольно остановился и всмотрелся в его сумеречную глубь. Сразу же вспомнилась байка таксиста про нечисть, которая там обитает.