Тайна оборотня Савелия

Глава 1

Практика у меня закончилась к концу июля. Хотелось поработать месяц, но мама убедила меня съездить на недельку в деревню, проведать бабушек. Бабули у меня жили в соседних деревнях и были ещё молодцом. Больше всего мне нравилось гостить у бабушки Улиты, которая меня любила безмерно и всегда баловала, но на этот раз я решила начать своё турне с бабы Сони. Её деревня была ближе к ж/д станции. Она была немного построже, но мы с ней тоже отлично ладили. Поездом ехать было долго и утомительно, но автобусы от нас ходили редко, не каждый день.

До деревни я добралась только на следующий день, подошла к бабушкиному дому и не сразу решилась открыть калитку, рассматривая в щёлочку пустой двор. «Надеюсь, что того петуха, который постоянно гонял нас с сестрой, она давно сварила», – подумала я и повернула ручку.

Во дворе было тихо. Я прошла до дома и открыла дверь.

– Бабуля! Ты где? Я приехала! – крикнула я погромче.

Но мне никто не ответил. Я поставила вещи у порога и пошла в сторону огородов. Ну конечно! Моя неугомонная бабуля копается в помидорах с тяпкой. Я специально зашла так, чтобы она меня увидела и не испугалась, крикнула издалека. Неподдельная радость сразу отразилась на её лице. Мы обнимались минут пять, а потом пошли в дом.

Дому этому было уже почти сто лет, его построил ещё отец прабабушки, когда женился. Штукатуренный и покрашенный белой известью, с крышей, покрытой старым шифером. Небольшой, но довольно просторный. Пережил и гражданскую войну, и Великую отечественную. И мои ежегодные летние нашествия. Мы одно время хотели сделать в нём ремонт, но бабушка категорически была против, говоря нам, что на её век хватит, а как помрёт, потом мы можем делать что хотим.

В сенях были невысокие двери, в которых надо было наклоняться, чтобы зайти. В первой комнате – большая русская печка, с лежанкой и плитой на дровах. От неё и до угла – полати из толстых дубовых досок, отполированных за век до блеска, на которых в несколько слоёв лежали матрацы. А во второй комнате стоял огромный старинный шкаф, сундук и две высокие металлические кровати с горой разнокалиберных подушек, на которых мы с мамой спали, когда приезжали, утопая в мягких перинах.

Как я по всему этому соскучилась, не передать словами. Подмигнула образам на иконах в «красном углу» и пошла помогать бабушке накрывать на стол.

В этот день она не дала мне ничего делать, причитая, что я устала с дороги и должна отдыхать, поэтому я прогулялась по улице, дошла до центра, прошлась по магазинам, накупив разных вкусностей и продуктов, и вернулась обратно. Темнело здесь быстро, поэтому, немного посмотрев старенький телевизор, я легла пораньше спать. Всё-таки дорога и в самом деле меня вымотала.

Проснулась я от шороха над головой. Сон как рукой сняло. Сначала думала, что мыши, но, когда раздались шаги и скрип досок, я напряглась. В деревне всегда было спокойно, и по чужим домам никто не лазил, если только мальчишки проказничали? Но ведь не ночью же! Посмотрела на время – почти четыре часа утра. Я не стала будить и пугать бабушку, поэтому лежала и прислушивалась. Звуки раздавались ещё с полчаса, а потом затихли. Но уснуть я уже так и не смогла. Около шести утра я услышала, как встала баба Соня и растопила печь. В доме стало тепло и через некоторое время запахло хлебом.

За завтраком я очень аккуратно завела разговор про то, что хранится на чердаке. И услышала, что там просто склад старых вещей.

– А что случилось? – спросила бабуля.

– Да мыши шебуршали всю ночь, спать не давали, – ответила я и увидела её удивлённый взгляд.

– Так ведь нет у меня мышей. Два кота в доме, ещё весной всех перетаскали мне на крыльцо, окаянные. Это, наверно, домовой что-нибудь искал.

Я чуть не подавилась чаем.

– Какой ещё домовой? – улыбнулась я. – Бабуля, мне уже двадцать лет, детство закончилось, а с ним и сказки.

Бабушка посмотрела на меня лукаво и ответила, что некоторые сказки живут с нами всю жизнь.

– А можно я залезу и посмотрю, что там?

– Конечно, внучка. Только там пыльно очень и хлама много, руки не доходят сжечь его.

– Ну и ладно, значит, возьму ведро и наведу заодно там порядок, – решила я, а у самой уже разыгралось любопытство и руки зачесались перебрать бабушкин склад.

Налив в ведро воды и взяв несколько тряпок, я полезла по деревянной лестнице. Дверка на чердак была очень старой и закрытой на щеколду. Мне пришлось поставить ведро на верхнюю перекладину лестницы и прижать его ногами, чтобы освободить руки. Похоже, эту дверь не открывали уже много лет, потому что доски на ней рассохлись и перекосились. Чтобы открыть, мне пришлось её немного приподнять и хорошо постараться. С горем пополам я всё же открыла заветную дверь и залезла.

– Да-а-а, здесь не просто склад ненужных вещей, здесь уже половину можно смело выкидывать на помойку, судя по их состоянию.

– Бабуля, – крикнула я, высунувшись наружу, – не подходи близко, я буду хлам выкидывать.

– Хорошо, Оленька, я всё равно на огород пошла, кидай смело.

– Ну что ж, начнём? – я повязала на лицо платок, чтобы не дышать пылью, надела перчатки и начала выкидывать сломанные стулья, корзины, прогнившие ведра и тому подобное старьё. Постепенно вещи, попадавшиеся мне на пути, становились всё более старыми. Ножная прялка, деревянная утварь, неизвестного мне назначения. Их я протёрла и сложила в освобождённый угол, где уже помыла доски. Старые покрывала, перины и подушки выкинула, отодвинула старинный комод, который стоял в самом центре чердака около трубы, и на некоторое время зависла. «Интересно, а кто его сюда смог затащить и, главное, как? Ладно, не моё дело, а моё – вытереть с него пыль», – решила я и подвинула его ближе к скосу крыши. Почти три часа я перебирала старые вещи, прежде чем добралась до сундука, стоявшего в самом конце чердака, как раз над тем местом, где расположена моя кровать.

– Оленька, идём обедать! – позвала меня баба Соня, и я решила, что займусь им после обеда.

Глава 2

Я пыталась понять, что же произошло, но так и не смогла ничего толком вспомнить, кроме падения в пустоту. Ах, да! Самое главное я не забыла. Точно помню, что не сама я упала в тот сундук, кто-то меня толкнул. Очнулась уже лёжа в высокой траве. Пощупала вокруг себя землю и только потом открыла глаза. Лесная поляна, солнышко почти в зените, пчёлы жужжат, птички поют, вокруг никого. Покрутила головой – никаких признаков цивилизации.

– Ну, зашибись! – прошипела я, не понимая, где я и что мне теперь делать.

Поднялась на ноги и прошлась немного, боясь заходить в лес. Было светло и достаточно тепло, но мой вид меня напрягал: трикотажный халат поверх короткой шёлковой сорочки и голые ноги в бабушкиных тряпочных тапочках.

– Эй, люди! Ау-у-у-у! – в отчаянии крикнула я.

По соседнему дереву пробежал какой-то мелкий зверёк и прыгнул мне прямо на голову. Это было так неожиданно, что я начала орать как резаная, мотая головой и пытаясь его смахнуть с себя.

«Заткнись, здесь нельзя шуметь!» – услышала я у себя в голове и замерла.

С головы свесилась на уровень моих глаз мохнатая симпатичная мордочка, и я увидела те самые глаза из сна – чёрные с красно-оранжевыми всполохами огня. Я сглотнула слюну и тихо прошептала: «Мама».

«Успокоилась? А теперь бери меня на руки и идём домой», – раздалось у меня в голове.

– К кому домой? – не поняла я. – Стой, это ты сейчас со мной разговариваешь?

Зверёк закатил глаза и ответил, что мы сейчас пойдём к нему домой и это именно он со мной разговаривает.

«Давай уже быстрее, а то у тебя такой вид, совсем не располагает к прогулкам по лесу. Ещё увидит кто».

Он сам спустился по халату в руки и прижался к груди.

«Гладь!» – услышала я требовательное.

Я чисто машинально погладила, а потом отдёрнула руку.

– Эй, да кто ты такой?! Не совсем ли ты обнаглел?

Зверёк тяжело вздохнул и посмотрел на меня.

«Савелий я, живу здесь неподалёку. Идём, пока мужики деревенские не увидели тебя, а?»

– Ничего не понимаю, какие мужики? – я и так постоянно ловила себя на мысли, что сплю и никак не могу проснуться, а теперь ещё подумала, что головой тронулась.

«Беги, я сказал!» – крикнула эта тварь так, что в голове загудело. И я побежала. Сначала не разбирая дороги, напропалую, просто между деревьями, потом выбежала на звериную тропу и неслась, как будто за мной не деревенские мужики с вилами бежали, а стая волков. Тропинка закончилась у подножья каменистой горки, и я остановилась перевести дух.

«Наверх, там пещера», – послышалось новое указание, Савелий шустро спрыгнул с рук и побежал наверх сам. Мне пришлось лезть по камням за ним, правда, там было невысоко. Метрах в трёх и на самом деле показался чёрный проём между камней, куда я и зашла.

– Фиу, – присвистнула я, оглядевшись. – Это твоя норка-пещера? Ты уверен? Не слишком просторно для тебя?

Пещера была больше похожа на достаточно обустроенную комнату. Пол был застелен мягкими, хоть и старыми, коврами, на каменных стенах висели шкуры и оружие. В центре был сложен очаг с ещё горячими углями, у дальней стены – массивная деревянная кровать с множеством подушек, застеленная светлым покрывалом.

Савелий запрыгнул на неё и свернулся комочком, положив мордочку на лапки.

– Ты куда на покрывало грязными лапами, тебя хозяин накажет! – возмутилась я наглости говорящего зверька.

Он тяжело вздохнул, посмотрел на свои лапки и спрыгнул на пол.

На столе стояла металлическая эмалированная кружка и пятилитровая пластиковая бутылка с водой. Я налила воды и залпом всю выпила.

«Теперь мне!» – потребовал Савелий.

– Может, пожалуйста? – строго посмотрела я на него.

«Пожалуйста», – повторил он, с нетерпением и жадностью глядя, как я наливаю ему воду в миску.

– Рассказывай, – потребовала я. – Всё с самого начала и с подробностями! Кто такой, откуда здесь взялся и кто твой хозяин.

Он покрутился на столе, потом сел поудобнее и начал с вопроса: «Ты животных любишь?» И столько тоски было в глазах, что мне стало его жаль. Живёт здесь один, в глуши, в холодной пещере, никто его не любит, не жалеет, не гладит, не кормит…

– Что?! Ты мне мысли не заговаривай! Вернее, мысли свои в мою голову не… не… Короче, люблю я животных, понял? Не юли, ближе к делу давай.

«Чего ж не понять, это хорошо, что любишь. Тогда я начну с главного: живу я в этой пещере уже много лет, один, потому что меня отовсюду гонят».

– Как один? А чья тогда эта пещера? Кто тут жил до тебя? Почему тебя отовсюду гонят? Ты нормальный зверёк, красивый даже, нашёл бы себе пару, и жили бы в норке, как все звери, детишек воспитывали. Получается, у тебя нет хозяина? – сыпала я вопросы.

«В том-то и дело, что нет, а я не совсем нормальный зверёк, то есть как зверь я вполне нормальный, а как существо… Короче, не путай меня и не перебивай!» – занервничал он.

– Всё-всё, не перебиваю.

Он тяжело вздохнул и выдохнул: «Оборотень я». Я только хотела спросить, что это значит, но он раздражённо выставил вперёд лапку, и я сразу замолчала.

«Только не такой, как все. Природа сыграла со мной злую шутку. В нашем селении живут одни оборотни, но вторая ипостась у них – или волк, или медведь. А теперь представь, что у волчицы рождается ребёнок, который в первый свой оборот превращается в куницу».

– Так ты куница? – к своему стыду, я живую куницу видела впервые и поэтому сейчас рассматривала его с большим интересом.

Он немного смутился и продолжил:

«В общем-то, рассказывать больше почти нечего. Меня дразнили все кому не лень, мать пыталась меня защитить, но в шестнадцать лет альфа её вызвал и поставил ультиматум – или мы уходим из стаи вместе, или я один. Мать сказала, что не бросит меня и начала собирать вещи. Но я не мог этого допустить, поэтому сбежал один, пока она прощалась с соседями. С тех пор я здесь и обитаю. Уже почти семь лет».

– А отец?

«Не видел я своего отца никогда, а мать не рассказывала про него ничего, кроме того, что встретила его раненого в лесу и спасла от своей же стаи. Когда же он поправился, то ушёл в свои края, и она его больше не видела. Меня мама всю жизнь воспитывала одна и не пускала в дом ни одного мужчину, говоря им, что её муж скоро вернётся. Сначала ей постоянно досаждали женихи, а потом начали смеяться и обзывать ненормальной. Мама всегда была первой красавицей стаи – белая волчица с чёрными пятнами на лапках, не то что я», – Савелий тяжело вздохнул и замолчал.

Глава 3

– Мы ведь, внучка, уже пять поколений охраняем этот ход в другой мир.

– Почему ты никогда не говорила об этом? – удивилась я.

– Как-то не пришлось. Твоя мать всегда была очень правильной, не верила ни во что, кроме того, что пишут в энциклопедиях и учебниках. А тебе – потому что ты слишком романтичная, ещё потерялась бы там по глупости, что бы мы потом делали? Где тебя искать? Я им сама никогда не пользовалась, а вот моя бабка рассказывала, что частенько там гуляла и даже угощала вареньем из ягод, собранных в тех местах, а ещё она мне по секрету сказала, что встречалась там с местным парнем, любовь у них была, да только сгинул он, и ей пришлось выйти замуж за моего деда.

– Так ты же говорила, что дом твой прадед построил?

– Говорила, только сундук этот моей прабабке в приданое дали, а когда их дочь ещё маленькой была, сунула нос любопытная Варвара куда не следует. А потом она нам всем наказала спрятать тот сундук на чердак и не открывать его никогда. Только некоторым ведь неймётся, да?

Бабуля рассмеялась и лукаво посмотрела на нас.

– Идёмте со мной, вот и Васины вещи сгодились, – она подвела нас к шкафу и открыла его. – Забирай, Савелий, всё, что нравится, – бабушка доставала вешалки с рубашками и куртками, мешок с носками и бельём, брюки и свитера, а он с интересом и восторгом щупал ткань и прикладывал к себе понравившееся. – А пока он примеряет, идём, девонька, баньку затопим, да и поговорить надо.

Мы с ней включили в бане газовую печку, вышли на крыльцо и сели на ступеньки.

– Хорошего парня ты себе отхватила, Олька.

– Бабуля, я его знаю полдня! – возмутилась я.

– Не шипи, я же вижу, как он на тебя смотрит. Это любовь с первого взгляда, поверь старой и опытной женщине. Он оборотень, у них по-другому не бывает, они же выбирают на уровне инстинктов, а не по внешности. Так что присмотрись. Ты девка ладная, вон какая красотка выросла – высокая, фигура как на картинках, волосы красивые шёлковые, заплетать только не хочешь в косу, а зелёные глазищи вообще любого с ума сведут. А то, что живёт в пещере? Ерунда! С любимым – рай в шалаше. Главное, чтобы любили друг друга.

– Бабуля! Какая любовь! Алё! Я его просто пожалела. Он ведь там совсем один, одичал уже.

– Ладно-ладно! Пожалела и молодец! Может, у вас и сладится. А там глядишь – у них не прижился, может, у нас приживётся. Не обязательно же жить в пещере в том мире. Переберётся к нам. Вон лесником пойдёт работать или ещё кем, парень-то видный и сильный. Раз решила помочь, значит, помогай.

Я задумалась. Как всё сложно. Помочь мне ему хотелось, но я не рассматривала его как потенциального своего парня. Мне ещё одичавшего оборотня для полного счастья не хватало. Да и вообще, сейчас у меня была главная цель – учёба, и я даже не представляла себе, как смогу заниматься ещё и устройством взрослого парня в нашем мире. Уф! Столько навалилось…

Савелий вышел в белой клетчатой рубашке и джинсах. Смотрел на меня и улыбался. Такой милый и в то же время не по годам серьёзный.

– Ой, батюшки, ты же босиком? – запричитала баба Соня и побежала за дедовыми кроссовками.

Мы оба посмотрели на его голые ноги.

– Иди, мы тебе там воду в баке греть поставили, помойся, – сказала я и потащила его в баню. – Смотри, это мыло, это мочалка, а этим волосы помоешь, только в руку наливай немного, хорошо? – он кивнул. – Вот полотенце, потом вытрешься, – я огляделась. – Да, кран с холодной водой вот здесь, открывается вот так, – я повернула кран и показала, как налить горячую воду. – Ну всё, мойся. Если что – зови.

Пришла бабушка и села на ступеньках рядом со мной.

– Вполне приличные кроссовки, должны подойти, у деда размер тоже не маленький был, сорок пятый. Может, вместе поедете? Чего тянуть, пока лето, обустроится на новом месте.

– Как ты себе представляешь? Я же не могу его привести к себе в общагу и сказать коменданту, что это мой друг и он теперь будет жить со мной, – возмутилась я. – Или мне его в переноску посадить и сказать девчонкам, что купила себе домашнего питомца?

Бабушка посмотрела на меня широко открытыми глазами, а потом как давай смеяться.

– Ну ты даёшь! Я как представила себе Савелия, которого со всего общежития девки ходят тискать, мне даже страшно стало за его психическое и физическое здоровье. Ну ты и сказала, ха-ха-ха… в переноске… ха-ха-ха!

Я нахмурилась и сказала бабушке, что у неё слишком буйное воображение.

– А если серьёзно, то ему и в самом деле лучше найти работу, связанную с лесом, природой. В городе он не сможет нормально жить, по крайней мере, сразу. Это ты там с детства живешь, всё знаешь, для тебя всё привычно. А он, после своего леса и пещеры, разве сможет сидеть в какой-нибудь квартире и работать в конторе, пусть даже и разнорабочим. Он ведь даже писать и читать не умеет по-нашему. Или умеет?

– Упс! Я об этом даже не подумала. Хотя мы же с ним разговариваем на одном языке, а до шестнадцати лет он жил в стае. Наверняка у них там была школа. Ой, бабуль, не знаю. Вот выйдет из бани, потом спросим у него.

Бабушка ушла по своим хозяйственным делам, а я задумалась. «Вроде хочется помочь человеку, вернее, не совсем человеку, но всё же. А с другой стороны, всё так сложно – документов у него нет, мы даже на автобус не сможем билет купить, не говоря уже о поезде. Придется ехать на попутках. Даже не представляю, как мы почти четыреста километров будем на попутках добираться. Жесть. Если только к водителю автобуса подойти и попроситься за деньги, без билета. Опять же, не каждый возьмёт. Но попробовать можно. Хорошо, доедем, и что дальше? Так, так, так… А ведь у нас рядом с городом есть турбаза, только недавно видела объявление, что там требуются работники с проживанием на летнее время. А что?! Отличный выход! Природа, прекрасное озеро, кормят три раза в день, и я смогу его навещать по выходным. За лето освоится, подзаработает, а на зиму уже можно будет снять квартиру и устроится на работу в городе. Так и сделаем! Надеюсь, он не будет возражать».

Глава 4

– Наверно, не придёт, – сказала я после того, как мы с бабулей пообедали и убрали со стола. На часах уже было почти три часа, а Савелий так и не пришёл. Мы его ждали с двенадцати часов. Бабушка улыбалась и говорила, что он придёт, никуда не денется, а мне уже казалось, что он передумал.

Только в половине четвёртого на чердаке послышался грохот, и я выбежала из дома посмотреть. По лестнице спускался оборотень, навьюченный объёмным мешком с вещами. У меня на душе стало легче, всё же я уже настроилась, что завтра мы поедем вместе.

– Я рада, что ты решился. Не страшно начинать новую жизнь? – спросила, подойдя к нему.

– Уже нет. Думаю, что твой мир не настолько опасный, чтобы не попробовать. Как-нибудь справлюсь.

– Вот и хорошо. Тогда завтра поедем на автобусе, в семь часов утра. Только боюсь, что с таким мешком нас в твой в автобус не пустят. Давай в сумку сложим всё необходимое, а остальное оставим на чердаке. Потом заберёшь, если понадобится.

– Но это и есть всё самое необходимое, – уверенно сказал он и начал развязывать узлы на мешке.

– Подожди, я сейчас приду, – остановила я его и убежала за дорожной сумкой, которая хранилась у бабушки.

Как только я её принесла, Савелий заметно поник, понимая, что только треть его мешка можно будет взять с собой.

– Сав, давай сначала одежду положим, которую ты вчера отобрал, а потом, если место останется, остальное.

Он тяжело вздохнул и сходил в сени за пакетом с одеждой и ботинками. Бо́льшая часть сумки была уложена, и мы с ним начали разбирать его барахло. Другими словами трудно было назвать дорогие его сердцу вещи, которые были в плачевном состоянии, – треснутые чашки, старые штаны, рваные простыни, несколько алюминиевых ложек, две кастрюли (большая и маленькая), погнутая сковорода и прочий скарб.

– Савелий, ты не обижайся, пожалуйста, я понимаю, что эти вещи – всё, что ты смог добыть себе для жизни, но у нас даже на помойках можно найти вещи значительно лучше, – сказала я, скривившись. – Придётся оставить это здесь. Заработаешь денег и купишь всё новое. У тебя есть что-то, что тебе дорого как память?

Он немного растерялся, потом вытряхнул из мешка остатки вещей и достал старый потрёпанный блокнот в кожаной обложке и белую льняную рубашку с вышивкой по вороту и деревянными пуговицами. Рубашка была аккуратно сложена в полиэтиленовом пакетике.

– Это мама мне на шестнадцать лет шила, а это, – он погладил кожаный переплёт, – блокнот отца.

– Ого! А можно его посмотреть?

– Блокнот?

– Да.

Савелий сначала засомневался, а потом протянул мне свою драгоценность.

– Ты читал, что там написано? – спросила я, беря его в руки.

– Нет, я не умею читать, – он потупил взгляд, стесняясь своего невежества.

– Понятно, можно я прочту?

Он напрягся, сглотнул слюну и кивнул. Он смотрел на меня так, как будто сейчас будет раскрыта самая главная тайна его жизни. Я открыла блокнот и… Там оказались только пустые страницы и рванные края от вырванных листов.

– Ты что, все эти годы не открывал его? – ошарашенно спросила я.

Он помотал головой.

– Ну ты даёшь! Почему?!

– Не знаю, не решался.

– Ладно, идём в дом. Уноси свои вещи на чердак, забирай сумку, туда ещё куртку надо положить. Я тебя сейчас покормлю.

Савелий стал каким-то грустным. Видимо, он рассчитывал, что я ему прочитаю что-то важное про его отца. Мне очень хотелось ему помочь, но, увы, на блокноте стоял только штамп производителя с обратной стороны и год выпуска – 1998. Да, всё сходилось, и его отец, скорей всего, попал в тот мир случайно и вернулся обратно, даже не зная, что у него родился сын. Типичная история коротких любовных романов. И теперь у нас нет никаких зацепок, кто он такой.

Блокнот лежал открытым, и свет от настольной лампы под углом падал на первый лист. У меня даже мурашки по спине побежали, когда я увидела слабый оттиск от шариковой ручки на нём. Я схватила телефон и сделала несколько снимков.

– Что ты делаешь? – поинтересовался парень.

– Я думаю, что мы сможем в этом блокноте добыть какую-нибудь информацию.

***

На остановке, кроме нас, стояли ещё три человека и ждали. Ночью шёл дождь, и утром было свежо, поэтому все кутались в кофты и ветровки.

– Сейчас приедет автобус, я сама подойду к водителю, ты стой здесь и жди меня, – наказывала я Савелию. – И ничего не бойся, про автобус я тебе уже рассказала. Пойдёшь за мной и сядешь на сиденье, куда я тебе покажу. Держись спокойно, громко не разговаривай, договорились?

Он кивнул и побледнел, глядя на дорогу. Из-за поворота к остановке подъезжал большой комфортабельный автобус.

– Эй, спокойно! Я же тебе рассказала про автобус, ты чего? Машины видел, а автобуса испугался?

– Я не думал, что они такие огромные, – прошептал он мне на ухо, чтобы другие пассажиры не слышали.

Я закатила глаза. Объясняла, руками размахивала, пытаясь показать его размеры, но, видно, реальность превзошла ожидания. Ладно, хоть не сбежал. Оставила его на остановке и пошла к водителю. Себе билет я купила ещё три дня назад, на сайте. Теперь надо договориться насчёт моего «зайца», вернее – куницы.

Водитель выслушал мою просьбу спокойно, как что-то обыденное, посмотрел через окно на парня и сказал, что возьмёт.

– Документы есть с собой, если что? – спросил он меня, выписывая квитанцию и забирая деньги.

– Да, конечно, спасибо вам, – соврала я.

Я вышла, взяла Савелия за руку и повела к автобусу.

– Подожди, сумку в багажник поставим, – сказал водитель и пошёл открывать багажное отделение.

Савелий с интересом наблюдал за действиями водителя.

– Чего стоишь, давай сюда свою сумку? – сказал он.

Парню пришлось подойти поближе и поставить её на полку к другим сумкам. Водитель немного пододвинул сумку подальше и захлопнул крышку.

– Всё, садитесь быстрее и поехали, а то из графика выбьюсь.

Глава 5

К городу мы подъезжали уже порядком уставшие от дороги, обилия информации для него и объяснений для меня. Оказывается, в нашей жизни столько вещей, к которым мы привыкли в детства и относимся к ним как к должному. Мне пришлось ему объяснять, как устроены наши дома и города, правила движения по дорогам, как и где нас учат и лечат. На электричестве и технологиях не стала останавливаться, сразу сказала, что это отдельная тема. Про деньги тоже пришлось рассказать – что и сколько стоит, за что мы платим, за что нет. Объяснила, как и чему учимся и где работаем, рассказала, что учусь на химико-технологическом факультете, правда, что такое химия, мне с трудом удалось ему объяснить.

Отдельно пробежалась по теме «для чего нужны документы и где их выдают». Немного растерялась от его вопроса: «Зачем так много документов?» Иногда сама задавалась этим вопросом, но потом вспомнила, что вроде хотят сделать единый документ с полной информацией по всем областям, правда, не смогла объяснить, как на маленький кусочек пластика может поместиться столько всего. Про чипы мне его не хотелось грузить, поэтому не стала вдаваться в микроэлектронику.

Автобус остановился около торгового центра на въезде в город, и мы с Савелием вышли. Забрали его сумку и пошли на остановку маршрутного такси.

– Не лови ворон! – рассмеялась я, прикрыв ему рот, который у него сам собой открылся, когда он рассматривал оживлённую дорогу рядом с нами, по которой в шесть полос ехали машины разных цветов, назначения и размеров.

– Куда они едут? – спросил он. – Почему их так много?

– Потому что город большой. У всех людей свои дела, поэтому и машин так много: кто-то едет домой, как мы с тобой; кто-то, наоборот, уезжает в отпуск или по делам; большие машины везут грузы, продовольствие, товары, которые нужны для жизни людей.

Пока мы ждали свою маршрутку, я ему рассказала назначение грузовых машин разных моделей, которые ехали мимо нас. В нашу маршрутку людей село немного, но мы прошли в самый конец, чтобы разместить вещи в проходе.

– Нам придётся ехать ещё около получаса до моего дома. Приедем – не забудь поздороваться с мамой. Зовут её Елена Петровна. Она у меня женщина строгая, но добрая и справедливая. Я её уже предупредила, что приеду не одна, поэтому она в курсе. Я сказала, что ты поживёшь у нас несколько дней, пока устроишься на работу.

– И она согласилась?

– Да, даже сказала, что баба Соня тоже за тебя просила, и она постарается помочь с работой.

Савелий расслабился и рассматривал в окно дорогу и дома. Мы ехали по пригороду, где многоэтажные дома сменялись частным сектором и предприятиями. Здесь мы жили с мамой в стареньком частном доме, который они с отцом купили много лет назад, когда поженились, и хотели снести его и построить новый. Но отец, вскоре после переезда, заболел, и маме пришлось просто сделать небольшой косметический ремонт. Когда через несколько лет отец умер, она взяла кредит и наняла рабочих, которые переделали печь в центре дома в камин, заменили окна, обшили его сайдингом и перекрыли крышу. Теперь он выглядел довольно прилично, хотя на фоне двух- и трёхэтажных коттеджей наш деревянный пятистенок вообще трудно было принять за дом. Скорее, он был похож на летнюю кухню соседей, учитывая, что высокий забор из профнастила они нам сделали такой же, как у себя, за чисто символическую плату (чтобы мы не портили респектабельный вид улицы).

Автобусная остановка была недалеко от магазина «Магнит», и я попросила Савелия постоять с вещами, а сама забежала в него купить хлеба и молока, как просила мама, когда я написала, что мы скоро приедем.

Наш дом был в конце улицы, в тупике, идти нам предстояло ещё минут пятнадцать. Я, когда поступила в университет, весь учебный год жила в общежитии, приезжая домой на выходные и каникулы. Каждый день по полтора-два часа добираться до учёбы на другой конец города было долго, хотя были дни, когда нас отпускали пораньше, и я приезжала домой.

Мы шли и рассматривали богатые дома, кованые заборы и красивые клумбы перед ними. Все дома были разные: одни – похожие на дворцы, другие – просто добротные и красивые, третьи – странной формы, и даже были похожие на многоквартирные коробки. И только три дома на нашей улице выделялись из общей массы – наш и два в начале улицы, где жили старики.

– Вот мы и пришли.

Я остановилась около калитки, открыла её и пропустила вперёд парня.

– Идём, не бойся, здесь тебя вилами никто встречать не будет, – хихикнула я.

Он пожал плечами и пошёл за мной на крыльцо. Постучать я не успела, мама сама открыла дверь и обняла меня. Мы с ней были похожи фигурой, цветом волос и некоторыми чертами лица, поэтому, когда стояли рядом, сразу было понятно, что родственники. Мама выглядела всегда хорошо и молодо, поэтому нас больше принимали за сестёр, чем за маму с дочкой.

– Савелий, это моя мама, Елена Петровна. А это – тот самый Савелий, мой новый знакомый, про которого я тебе говорила.

– Очень приятно, молодой человек. Ну что ж, проходите, я как раз обед приготовила, мойте руки – и за стол.

Мы поставили вещи в веранде и прошли в дом. Наша небольшая кухня не была рассчитана на больших людей, поэтому, когда Савелий зашёл и сел на табурет, нам с мамой уже было тесновато. Мы с ним договорились, что пока ничего не будем говорить о его происхождении, чтобы не шокировать маму.

– Савелий, вы не стесняйтесь, располагайтесь. Сейчас пообедаем, и я покажу, где вы будете спать. У нас только одна комната, поэтому я вам приготовила кровать на веранде. Сейчас тепло, и вам там будет удобно. Всё остальное Оля покажет. Вы кушайте, а я пока схожу на огород.

Мы поели щи и котлеты и вышли на веранду. Мама принесла нам миску клубники и попросила меня её помыть.

– Ого, какие у вас большие ягоды растут! – удивился Савелий, рассматривая ягоды. – У нас в лесу они мелкие.

Мама улыбнулась и объяснила ему, что это такой сорт, а я пихнула его локтем в бок и шёпотом попросила не задавать глупых вопросов.

Глава 6

Как же хорошо принять горизонтальное положение на мягком диване и вытянуть ноги после долгого сидения. Гудели не только ноги, но и голова. Попыталась, пока оборотень моется, немного подумать над нашим житьём-бытьём, но мозги расслабились вместе с телом и отказывались соображать напрочь.

«Десять минут полежу с закрытыми глазами, потом пойду проверю, как там Савелий, что-то подозрительно тихо…» – подумала я.

«Вот устроюсь на ихнюю работу, заработаю много денег, куплю такой же домик недалеко от леса и перевезу сюда маму, нечего ей там одной оставаться. Здесь люди добрые, оборотней не обижают, даже не обращают на нас никакого внимания, не то что у нас. Я ни одного оборотня, пока шёл, не учуял, хотя на остановке автобуса точно был запах волка. Ошибиться я не мог. Значит, они здесь есть, только их мало. А Оля – удивительная девушка, меня не боится совсем, правда, мне не нравится её жалость ко мне и запах крема, которым она обмазалась. Вонища стоит, хоть нос затыкай, а в автобусе так сладко пахла… Хотелось её всю вылизать, каждую капельку солёного пота, и куснуть за шейку, на которой так аппетитно пульсировала жилка…

Фу-ты! Успокойся уже, Савелий! Хорошо, что она помылась и намазалась этой дрянью, мне так будет легче держать себя в руках. Эх, жаль, что она не из наших… Она бы сразу почувствовала, какой я для неё привлекательный и надёжный самец, самое главное, подходящий по запаху. Уж я-то свою семью буду хорошо охранять, любить и обеспечивать мясом. В своё время я столько курей и перепёлок перетаскал, что можно десяток детей прокормить! А она жалеет меня, что маленький и непутёвый. Ха-ха-ха! Маленький, да удаленький! Так в горло вцеплюсь, что мало не будет!

И вообще, мы с ней знакомы уже почти три дня, пора начинать ухаживать, а то я заметил, как какой-то хмырь в маршрутке на неё пялился. Я конкурентов около себя не потерплю. Так, надо научиться ухаживать за человеческими женщинами. Только вот как? Я ведь даже не знаю, что она любит, какое мясо предпочитает, куда её надо куснуть или лизнуть, чтобы поняла, что нравится мне…»

Этот нескончаемый громкий шёпот в голове разбудил меня и заставил открыть глаза. Оказывается, я уснула и теперь лихорадочно соображала, что происходит. Повернула голову и встретилась глазами с чёрными бусинками с красными всполохами на морде нагло развалившейся на моей подушке куницы.

– Ты… ты… совсем обнаглел?! Тебе же кровать показали, где ты будешь спать! Что ты делаешь на моей подушке?! – возмутилась я.

«Лежу… – растерянно ответил он и заморгал невинными глазками, – у тебя так вкусно пахнут волосы…

– Погоди! Так это ты сейчас бубнил, что я воняю, или мне послышалось?

Он опять заморгал, не зная, что ответить.

«Ты всё слышала? Я просто плохо переношу резкие запахи…»

– У меня крем и дезодорант хорошо пахнут и не резко совсем и однозначно не воняют. Не выдумывай и, вообще, слезь с моей подушки!

Я скинула наглое животное с дивана и поставила подушку к подлокотнику.

– Запах ему мой не нравится! Сбегай на улицу, проветрись тогда! Я, значит, тут стараюсь, помочь ему хочу! А он? Обнаглел!

Меня понесло. Его мимолётное замечание про мой запах вывело меня из состояния равновесия.

– Что ты там вылизывать и кусать собрался? Даже близко не подходи ко мне, понял?! Завтра пристрою тебя куда-нибудь и прощай! Ищи себе дуру с хорошими духами. А у меня и у мамы денег на Chanel нет.

Я выскочила из дома, обула кроссовки, пнула сумку оборотня и, хлопнув со всей силы входной дверью, выбежала во двор. Давно меня никто так не задевал, как этот облезлый рыжий гад. «Надо же, пахну я ему плохо! Пока сидела в автобусе потная и липкая как свинья – нормально воняла, а когда помылась гелем для душа, дорогим, между прочим, – сразу вонючей стала!» – мысленно высказывала я свой гнев керамическому гномику, который стоял под кустом рядом с качелями, где я качалась, пытаясь успокоиться.

«Свиньи не липкие», – раздалось осторожное у меня в голове.

– Иди ты, умник! – огрызнулась я, заметив, как куница залезла на высокую толстую ветку яблони, за которую была привязана верёвка качелей, и спустилась на нижние.

«Ты, что ли, обиделась?» – спросил он.

– Нет, блин! Я в восторге! Сижу тут, воняю на всю округу и радуюсь! – не выдержала опять я.

«Так смой с себя эту вонючую дрянь и будешь опять вкусно пахнуть!» – тоже повысил голос Савелий.

Я подняла голову и уставилась на него.

– Чего?!

Он спустился ещё ниже, качаясь своей упитанной тушкой на тонких ветках рядом с моим лицом и не моргая глядя мне в глаза, повёл носом, открыл рот и громко чихнул. Тонкие ветки его не удержали, и он, обрывая листья, упал прямо мне в руки. Я подхватила его под передние лапки и поднесла к своему лицу.

– Если хочешь, чтобы мы остались друзьями, извинись и не смей больше говорить, что я воняю или тебе что-то ещё не нравится во мне, моей маме или моём доме. Понял?! – я тряхнула его толстое и длинное тело, и в этот момент он чихнул ещё три раза.

– Блин! Всю меня забрызгал своими слюнями и соплями! – я бросила его на траву и вытерла рукавом лицо.

Савелий, который жалобно смотрел на меня, чихнул ещё несколько раз.

– Что, реально воняет? – тяжело вздохнула я.

Он кивнул и отбежал от меня, сев метрах в трёх на дорожке.

«Ну и что мне теперь делать?» – подумала я, немного успокоившись.

– Ладно, пойду смою. Тебе только крем так воняет, или мыло тоже?

«В зелёной бутылочке хорошо пахнет», – тут же ответил он.

Я закатила глаза. Все пузырьки обнюхал он, что ли?

– В зелёной бутылочке мамин гель для душа, гипоаллергенный, он вообще без запаха.

«Я и говорю, что хорошо пахнет».

Я встала с качели и пошла обратно в ванную. Конечно, его можно понять, у него обоняние намного острее, чем у нас, и сильные запахи, скорее всего, будут вызывать бурную реакцию. Но теперь получается, пока мы общаемся, я не могу пользоваться кремами, духами и дезодорантами? Жесть какая-то!

Глава 7

Мама к нашему приходу уже была дома и приготовила на ужин макароны по-флотски. Савелий долго нюхал их, прежде чем попробовать, но в конце концов съел всё, что ему положили, и, глядя на его голодные глаза, мама выложила остатки со сковороды, смеясь и приговаривая, что настоящий здоровый мужчина должен есть хорошо. Оборотень против этого возражать не стал и доел и эту порцию. Вечер прошёл быстро, я даже не заметила, как стемнело и пробило десять часов.

– Ну что ж, ребятки. Если телевизор хотите смотреть, то только на кухне. Я сегодня не выспалась, устала, поэтому пошла спать и прошу не шуметь, мне завтра рано вставать.

– Завтра же выходной? – удивилась я.

– У кого-то выходной, а у кого-то – план горит. Так что я до обеда поработаю, а вы как раз выспитесь. Обед с тебя, дорогая.

– Окей, – улыбнулась я и проводила взглядом маму, которая закрылась в комнате. – Ну что, давай хоть кино какое-нибудь посмотрим, на сон грядущий?

Савелий, не очень понимая, о чём я говорю, кивнул, и мы с ним расположились на небольшом кухонном диване и включили старенький ламповый телевизор, который стоял у нас на холодильнике. Я попереключала каналы и нашла на одном из них «Сумерки». Шла уже третья серия, поэтому мне пришлось ему рассказать, что там происходит.

– Так у вас здесь ещё и вампиры есть? – напрягся Савелий.

– Это кино. Ну, как тебе объяснить, там всё не взаправду. Артисты переоделись, загримировались и изображают вампиров и оборотней, понимаешь? На самом деле у нас на Земле нет ни вампиров, ни оборотней…

– Оборотни есть, – уверенно вставил Савелий.

– Ну да! Как я про тебя забыла?! Конечно, уже есть – огромный и страшный оборотень – куница, – иронизировала я.

Но Савелий остался серьёзен и сказал, что по крайней мере ещё одного оборотня он за городом почуял, и это был волк. Теперь я напряглась.

– Ты уверен? Может, просто тебе собакой пахло?

– Уверен, что я собаку от волка не отличу? Это был молодой волк, не очень сильный, но и не слабак. А вампиры у нас на Тарее тоже есть, только они живут на другом континенте и к нам не суются. Наши стаи их не выносят и тщательно следят за тем, чтобы они у нас не появлялись. А эти откуда у вас взялись? – он кивнул на экран.

– Я же говорю, что они не настоящие, а придуманные.

– Ну-ну…

Савелий задумчиво смотрел на экран и вглядывался в лица артистов. Атмосфера моего любимого фильма была нарушена, и я ловила себя на мысли, что если Савелий пришёл в наш мир через портал, то сколько же их, таких порталов, может быть ещё на Земле? По спине пробежались мурашки, и я передёрнула плечами от озноба. «А вдруг на нас нападут волки, почуяв оборотня?» – с ужасом подумала я.

Парень тут же повернул голову и взял меня за руку.

– Ничего не бойся. Я сумею вас с мамой защитить. Сегодня переночую здесь, а завтра поеду на вашем автобусе в лес. И мне там привычнее, и вы будете в безопасности, – сказал он, глядя мне в глаза.

Я сглотнула слюну и ответила немного охрипшим от волнения голосом:

– Поедешь в лес, когда дядя Сергей уладит вопрос с работой, а пока будешь жить у нас. Это не обсуждается.

Савелий, видя мой решительный настрой, сначала хотел настоять на своём, а потом согласился.

– Тогда каждый день мажься и брызгайся своей вонючей дрянью, чтобы мой запах перебить.

– Да мы даже не касаемся друг друга… – начала я возражать, а потом посмотрела на свою руку, вложенную в его, – почти…

– Этого вполне достаточно, чтобы любой оборотень унюхал мой запах на тебе. Кроме того, мне придётся тебя прямо сейчас поцеловать…

Он блеснул красными огнями в чёрных глазах и резко наклонился ко мне, впившись в губы. Я успела выставить вперёд руки и хотела его оттолкнуть, но стальные мышцы с лёгкостью смяли моё сопротивление. Целовал он меня горячо и страстно, но неумело, по-детски. Я сама не заметила, как начала отвечать, стараясь придать нашему первому поцелую больше романтики, чем животной страсти. И через несколько минут он успокоился и отстранился, тяжело дыша.

– Ты что творишь! – зашипела я, чтобы мама за стенкой не слышала.

Хорошо, что в фильме звучала музыка и наше шебуршание не слышно было в соседней комнате, а то если бы ещё и мама поняла, чем их гость занимается?..

– Прости, тебе не понравилось? Там в фильме вампир тоже так же ухаживал за своей девушкой!

У-у-у-у-у! Я прикрыла глаза и сцепила зубы, чтобы не сказать ничего лишнего.

– Он не ухаживал за ней, у них любовь, понимаешь? А когда парень и девушка любят друг друга, то они целуются, чтобы выразить свои чувства, понятно?

– Ну-у-у…

– Что, ну! Всё, иди спать и больше не смей так делать?

– Но почему? Я же тоже тебя люблю?!

Савелий сидел растерянный, потерянный, обиженный и очень грустный одновременно. Я уже приготовилась высказать ему, что я-то его не люблю, по крайней мере пока, и что мы просто друзья, но передумала.

– Понимаешь, мы с тобой знакомы всего несколько дней, за это время невозможно полюбить человека.

– Почему? Оборотни свою пару чувствуют сразу, по запаху. А люди разве нет? Тебе не нравится мой запах, это, наверно, из-за мыла? Я знал, что не стоит мне мыться, но ты же сама настояла…

Я остановила его, рукой прикрыв ему рот.

– Люди выбирают себе пару не по запаху. То есть запах тоже имеет значение, но не такое, как душа человека. Мы сначала присматриваемся, чтобы человек нам нравился внешне, потом, когда общаемся, начинаем узнавать его поближе: что он любит, как отдыхает, какие у него хобби, кто его друзья, цели в жизни и так далее. Если мы видим, что он близок по своей сути, что мы смотрим «в одном направлении» или, наоборот, мы разные, но дополняем друг друга, и нам нравится быть вместе, то тогда уже подключаются гормоны и феромоны. Правда, у некоторых этот путь занимает всего один день, – я хихикнула. – Тогда у нас говорят, что это любовь с первого взгляда.

– Вот! – он улыбнулся и сморщил нос. – Я не буду больше тебя целовать, если тебе неприятно. Просто я не умею ухаживать за девушками. Расскажешь, как ваши парни это делают?

Глава 8

До прихода мамы мы учили буквы по букварю, который я достала с чердака. Сначала я отнеслась скептически к умственным возможностям парня, который всю свою сознательную жизнь, вплоть до двадцати пяти лет, провёл в лесу. Но в голове оборотня под простоватым выражением лица скрывался живой ум и отличная память. Вот что значит жить в экологически чистом месте и питаться только натуральной едой!

Мы с ним за два часа освоили старый букварь и проверочное тестирование показало, что в его памяти всё осталось в целости и сохранности. Даже все картинки на каждую букву запомнил. «Мне б такую память, я бы тогда экстерном универ за год закончила», – думала я, ставя чайник на плиту.

Савелий, пока я хлопотала на кухне, пошёл во двор осваивать топор. Сказал, что знает, как с ним обращаться, и колоть дрова для него – лёгкая разминка. Поленья у нас лежали ещё с весны, сложенные около бани. У нас с мамой сил хватило только немного поаккуратнее их сложить, чтобы не мешали ходить. Колоть у нас не получалось, слишком они были большие, а для бани нам по несколько поленьев за раз кололи знакомые мужчины, которые иногда заходили по делам или в гости, – дядя Серёжа или сосед Василий Витальевич, пожилой мужчина, который постоянно говорил маме, что если бы он был моложе лет на пятнадцать, то обязательно женился бы на ней.

Мама всегда смеялась и отвечала, что если бы он был моложе, то не посмотрел бы на неё, а водил бы в свои хоромы длинноногих красавиц. Василий Витальевич, отставной генерал, у которого дети давно разъехались по разным странам и навещали старика только раз в несколько лет, уже почти десять лет жил один. Жена уехала жить к сыну в Чехию, а он отказался переезжать, заявив, что где родился, там и помирать будет.

Периодически у него появлялись какие-то женщины, но быстро исчезали, так и не успев познакомиться с нами. А сосед сразу после отъезда очередной пассии покупал бутылку хорошего вина и шёл к нам, отметить своё освобождение от гнёта женского беспредела. Мама поддерживала его и всегда говорила, что его идеальная женщина просто ещё не дошла до нашей улицы, а он обнимал её, целовал в щёку и отвечал: «Ты – моя идеальная женщина, только ты, Елена Петровна, понимаешь меня и жалеешь».

Так и жили, дружно и по-соседски помогая друг другу. Мама лечила его, когда болел, а он помогал по хозяйству. Сегодня, увидев Савелия с топором, он открыл калитку между нашими заборами и подошёл к нему поздороваться. Я не слышала, о чём они разговаривают, но по лицам поняла, что обсуждают что-то серьёзное. Вышла на крыльцо и позвала их пить чай.

– Привет, Ольга. Я уже познакомился с твоим женихом. Хороший парень, правильный.

У меня перехватило дыхание от возмущения, и только присутствие Василия Витальевича спасло наглого оборотня от расцарапанной морды.

– Это просто мой знакомый, которой погостит у нас несколько дней, – возразила я, наливая чай мужчинам и ставя на стол вазочки с печеньем и вареньем.

– Да-да, он так и сказал, не ругайся и не смотри на него так, как будто он тебе денег должен. Всё нормально. Мы с ним уже договорились завтра вместе на рыбалку сходить.

– Чего?! Какая ещё рыбалка, дядя Вася!

Я уставилась на улыбающихся мужчин, которые сидели и доедали бутерброды, довольные собой.

– Всё нормально, Оля, запасная удочка у меня есть, червей я сам накопаю, тебе остаётся только бутербродов ему с собой дать побольше и плед, а то по утрам прохладно последнее время.

– Ну вы даёте. За десять минут успели познакомиться, подружиться и о рыбалке договориться! – растерянно сказала я, глядя на них.

Они переглянулись, и генерал ответил:

– А чего долго мусолить, хорошего человека сразу видно, а мне одному скучно. А так – и мне компания, и ему развлечение. Опять же, посмотрит наши места. Сама знаешь, какая у нас природа красивая – дух захватывает. И ты с нами, может, пойдёшь? Покупаешься в озере, позагораешь. Чего в городе жариться?

И правда. В этом году купаться ходила с девчонками только два раза. Так и лето кончится, а я как бледная поганка, даже не загорела нисколько.

– И мать бери, тоже пусть немного отдохнёт. Завтра же выходной, – провозгласил сосед.

– Так это уже не рыбалка будет, а пикник, – ответила я, представив, как они сидят на берегу озера с удочками, а мы в мамой плаваем вокруг поплавков и гоняем рыбу.

– Наоборот, наловим рыбы, сварим на костре уху… М-м-м… Сто лет так не отдыхал. Ну что, договорились? Устроите старику настоящую рыбалку? У меня даже палатка есть. Поставим и будете там отдыхать, пока мы будем рыбу ловить.

– Какую рыбу ловить собрались, вернее, где? – послышался голос мамы из прихожей.

– Леночка, здравствуй, дорогая, мы только тебя ждали! – обрадовался Василий Витальевич её приходу.

Он тут же рассказал ей про свои планы, заставил нас с Савелием подтвердить, что мы его поддерживаем и тоже очень рады. Ей ничего не оставалось, как согласиться и уйти в огород, переодевшись. Василий Витальевич попрощался со всеми и бодрым шагом ушёл к себе, напевая что-то радостно-весёлое, а мы с Савелием остались одни.

– Никогда бы не подумала, что ты такой общительный, – сказала я ему, моя посуду. Он подавал мне чашки со стола и вытирал уже вымытые.

– Хороший мужик, хоть и человек. Мне он сразу понравился. Это же так здорово, я ведь никогда не рыбачил на удочку, даже не знаю, как это, – ответил он. – А Василий Витальевич сказал, что научит меня и подарит удочку.

– То есть ты рыбачил, но не на удочку? Идём на улицу, расскажешь, а я маме помогу полоть.

***

Утро выдалось жарким не только в плане температуры воздуха, а из-за ускоренных сборов. Мы проспали самым бессовестным образом, а всё потому, что собирались почти до часу ночи, стараясь ничего не забыть и не упустить мелочи, без которых нам, по мнению мамы, на рыбалке не выжить. В итоге старый, ещё отцовский, туристический рюкзак с меня высотой был забит под завязку и три рулона пенки привязаны к нему сверху.

Глава 9

– Докладывай, Назар. Что там у тебя такого срочного, что ты посмел меня потревожить в выходной, – немного раздражённо сказал Евгений Семёнович, взяв трубку.

Он только что закончил собирать мотоцикл после ремонта и стоял в грязном рабочем комбинезоне, вытирая замасленные руки и поставив смартфон на громкую связь. Уже много лет он лично перебирал свой любимый харлей, не разрешая прикасаться к нему никому из своих работников, чтобы быть уверенным, что тот не подведёт его в самый нужный момент. Несмотря на то, что мотоциклу уже было почти тридцать лет и куплен он был в лихие девяностые, когда он только начинал свой бизнес, его железный друг сверкал хромированными деталями как новый, а движок работал как часы.

В телефоне наступила пауза, а потом, после некоторого замешательства, трубку взял его заместитель, Вадим, и начал разговор.

– Евгений Семёнович, сегодня мы с Назаром заехали на озеро немного поплавать и встретили там женщину с дочкой…

– Ого, а с этого места можно поподробнее… Хорошенькие? – улыбнулся директор и собственник крупного автосалона с сетью автосервисов по всему региону, который, дожив до пятидесяти трёх лет, так и остался холостым.

– Семёныч, тут дело не в женщинах…

– Ага, а в их количестве, – рассмеялся он.

– А в оборотне… – добавил его зам, и у директора лицо сразу стало серьёзным.

– Рассказывай, слушаю, – мужчина закрыл автоматические двери в гараж, нажав на пульт, и сел на высокий стул у верстака.

– В принципе, рассказывать нечего. Когда женщины ушли, не клюнув на наше предложение познакомиться поближе, из-за кустов вышел парень. Так вот, не знаю, откуда он взялся, но это куница. Не местный, точно, не полукровка, но в крови есть немного от волка. Парень сильный, но совсем не обученный. Не знаю, понял он что-то про нас или нет, но виду не подал. Остальные – люди. Ждали часа два, пока они начнут собираться, поплавали недалеко от них, а потом уехали, чтобы не вызвать подозрения. Вечером вернёмся, проследим по запаху, где он живёт.

– Вот те раз… – Евгений Семёнович почесал затылок, думая над тем, что теперь ему делать с этим парнем, который на подконтрольной территории совсем был не нужен. Тем более сильный. И так постоянные стычки с волками и медведями не давали ему покоя, а тут ещё одиночка. Тем более не обученный и не знающий наших договорённостей, законов и границ территорий.

Что с ним делать, было непонятно, но найти и убрать подальше от своих владений – однозначно. Пока не натворил дел, пока официально не пришли к нему с претензией.

– Как только узнаешь, где живёт и кто такой, сразу звони. И фото пришли. По базе ещё не пробили? – спросил Евгений Семёнович.

– По своей позже посмотрим, когда до компьютера доберёмся. А по общей – сегодня выходной, только завтра человечек сможет посмотреть.

– Окей, держи меня в курсе.

Он отключился и пошёл в дом. Надо было помыться и переодеться. Вечером собирался сходить со Светланой в ресторан. Но теперь настроение поменялось и хотелось совсем другого – посидеть с мужиками в баре и за кружкой пива обсудить произошедшее. Такого ещё на его памяти не было. Их всего в семье было четверо чистокровок и ещё пятеро полукровок. И сколько он себя помнил, никогда куницы к ним не совались. Да и мало их было в России, в отличие от волков и медведей, – всего три семьи и несколько десятков одиночек, которые жили в глухих деревнях, не высовываясь.

«Неужели из деревни приехал в городе счастья искать? – думал он, рассматривая себя в зеркале и бреясь. – Интересно, кто его родители? Надо фото ещё самому со своей картотекой проверить, может, найду совпадения, тогда и в органы не надо будет обращаться».

Евгений Семёнович был мужчиной спортивного телосложения и очень привлекательной наружности – светловолосый, черноглазый, высокий, с красивыми мужественными чертами лица. Женщины его не обходили вниманием, но его сдержанность в отношении чувств служила поводом для дискуссий и шуточек у его друзей.

«Семёныч у нас кремень, его сердце из стали. Ни одной женщине не удалось его расплавить», – шутил его зам, Вадим.

«Ничего вы не понимаете, – утверждал Назар, – у него просто к женщинам деловой подход. Зато посмотрите, как они его любят? И мозг никто не выносит, потому что знают, как только ей что-то не понравится, то тут же её место займет следующая, которой будет нравиться всё!»

Евгений Семёнович был согласен с друзьями и не согласен одновременно. Действительно, уже много лет к женщинам у него было чисто потребительское отношение. Симпатия – да, любовь – нет. То, что у оборотней была только одна женщина в жизни, его друзья знали, но то, что свою женщину он уже встретил ещё в молодости и отдал ей своё сердце, – никто не знал. Потому что он не хотел об этом ни с кем говорить и на эту тему любил шутить, что его истинная любовь ещё не родилась. На это друзья шутили в ответ, что пока она родится, ему уже помирать надо будет. «И что ты будешь делать с новорожденной красоткой на руках на смертном одре?» – всегда упрекал его Вадим и постоянно подыскивал ему «хороших» женщин для создания семьи.

Светлана была очередной «хорошей» женщиной, которая и в самом деле продержалась рядом с ним дольше других, почти три года, и последнее время постоянно намекала на то, что пора бы ему уже определиться с её местом в его жизни. Когда он три дня назад сказал, что сегодня они пойдут в лучший ресторан города, она была на седьмом небе от счастья. Её сияющий вид Евгений Семёнович не хотел омрачать истинной причиной их последней встречи, поэтому смотрел безразлично на её приготовления и метания.

Нет, она не жила в его доме, но часто бывала и оставалась на ночь. Вот и сегодня утром, уходя к себе домой, тонко намекнула, что уже купила для «особого» вечера сногсшибательное платье.

Он тоже подготовился и сейчас надевал светло-серый костюм, который по традиции, сложившейся много лет назад, надевал на прощальный ужин с девушкой. Каждый раз, надевая его, он радовался, что за эти годы сумел сохранить прежнюю фигуру и ему не приходится изменять этой традиции.