Тайна принцессы

1. Поздравляем! Вы в программе!

Мараш
Серое небо раздражает своей унылостью, и я съедаю пятую конфету, в надежде хоть немного поднять настроение. Жить на чужой, не слишком дружелюбной планете для меня пытка, но деваться некуда. Нужно приспосабливаться и выглядеть такой же бледной молью, чтобы не выделяться среди местных жителей. Здесь на Мараше не приветствуются эмоции. Правительство считает, что это удел слабаков, а порядочный марашец обязан дни свои проводить в молитве или трудиться на благо общества. Вот такая скукота...Именно поэтому мое умение играть на экзотической пистрели здесь ценится высоко, и я получаю огромные деньги за подпольное обучение детей игре на этом инопланетном музыкальном инструменте.
— Тая, милая, я иду на работу, а ты будь сладкой девочкой! — целую дочку в упругие щечки и крепко обнимаю. Каждое расставание с малышкой, даже на несколько часов, для меня словно пытка. — Вечером прогуляемся к озеру.
— Урааа! — кричит она, на секунду отвлекаясь от конструктора.
— Не забудь, сиди тихо, никому не открывай! Я скоро вернусь!
— Помню, мамуль! — не отрывая взгляда от ярко-розовой детали, целует меня в щеку, и продолжает сосредоточенно собирать крышу замка.
Надеваю серый балахон, скрывающий даже глаза. Как бы он не раздражал меня, понимаю, что благодаря правилам этой планеты я незаметна для тех, кто ищет сбежавшую принцессу.
Запираю дверь на все замки и по ступенькам спускаюсь вниз к рикше, которую за мной уже прислали работодатели. Официально я обучаю их детей каллиграфическому письму.
Сирена, у меня для вас замечательные новости! На закате в том же месте.
Читаю входящее сообщение и расплываюсь в улыбке. Ну наконец-то!
Неужели меня берут в программу? Если так, то я смогу спокойно прожить еще пять лет, не волнуясь, что меня поймают. Именно столько длится контракт, который я заключу по прибытии на теплый солнечный, но недосягаемый для большинства Ману-р.
Астрия, девушка, занимающаяся отбором женщин для программы увеличения численности населения планеты, предупредила, что я буду обязана взять в мужья каждого мужчину, который отреагирует на меня. Это минус. Но есть и плюс! Это случается слишком редко, к тому же, способ отбора женщин пока несовершенен и в анализах могли быть ошибки. Поэтому, скрещу пальчики на удачу и буду молиться, чтобы за пять лет ни один мужчина не отреагировал на меня. А если и отреагирует, я сделаю все для того, чтобы он передумал.
Надеюсь, за это время отцу удастся уладить проблемы на Альвенте, и мы с Таей вернемся домой. Уверена, хоть папа и запрещал связываться с чужаками, внучке он будет рад.
В подвале дома моего ученика, чтобы не приведи господи, не быть услышанными соседями, провожу последний урок игры на пистрели, а после спешу на встречу с Астрией.
Живот крутит от волнения, но я не сбавляю темпа, иду вместе с потоком людей, спешащих на молитву. На обочине замечаю автомобиль с дипломатическим значком и ныряю внутрь.
— Тебя отобрали! — вскрикивает Астрия, бросаясь мне на шею. Я понимаю ее радость, ведь за каждую потенциальную продолжительницу манурских родов ей платят кругленькую сумму. Впрочем, у каждого своя выгода, и о моей ей знать не обязательно.
— Какой шанс, что я подойду кому-то из мужчин на Ману-ре?
— Невысокий, Сирена. Программа только начала обкатку, это, можно сказать, пробы. Но ты не расстраивайся. Реакция может произойти внезапно.
Пфффф...Даже и не думала. Мне бы переждать время, а собирать гарем вообще не входит в мои планы.
— А что за реакция?
— Эту информацию нельзя разглашать. Но скажу так: если мужчина чувствует в тебе свое солнце, он из кожи вылезет, чтобы сделать тебя счастливой.
Хорошо. Если дело только во внутреннем ощущении, это просто прекрасно. С помощью психологических приемов можно будет убедить мужчину в том, что он ошибся, и дальше делать вид, что жду своего принца. Пока срок не закончится.
— Ты будешь обеспечена всем необходимым, а если вдруг случится так, что не подойдешь никому, получишь щедрую компенсацию.
Ну просто идеальная планета!
— Хотелось бы, конечно, замуж...— кривя душой, вздыхаю я, чтобы у агента не возникло сомнений в моих честных намерениях.
— Почаще появляйся в публичных местах, и я уверена, найдешь ты себе мужа. И не одного! — девушка играет бровями, намекая на нечто нескромное.
— Поняла! — благодарно заглядываю ей в глаза. Публичные места буду обходить десятой дорогой.
— Вылет завтра. Летишь без меня через транзитный Хор. На твое имя там забронирован номер. Держи, — протягивает мне широкое металлическое кольцо, — документы и деньги здесь. Дальнейшие инструкции получишь на мобильный. Ну и самое главное.
Астрия торжественно разблокирует планшет, где на белом экране вижу свое ненастоящее имя, результаты теста и пустую ячейку, где должен быть отпечаток моей ладони.
— Подпиши.
Прикусив губу, задерживаю дыхание. Я настолько устала быть в бегах, что просто не могу отказаться от нескольких лет безмятежной сытой жизни на прекрасной планете. Освобождаю ладонь из-под многослойной накидки и прижимаю к экрану. Зеленый луч быстро проходится снизу вверх, и в пустой ячейке появляется мой отпечаток.
— Звезды благоволят! Солнца одобряют! — Астрия сжимает мою руку, произнося этот радостный клич, и я покидаю автомобиль, подняв голову к низкому грустному небу.
— Наконец-то ты перестанешь вгонять меня в тоску!
Чтобы занять вялотекущее время, долго гуляем с дочкой у озера. Детям Мараша прощают некоторые шалости, и кормление плавающих птиц входит в этот короткий список, поэтому и я отрываюсь по полной. У птиц на нас уже рефлекс: встречают нас шумным гоготом и подплывают ближе, толкаясь толстыми боками. Из-за того, что гулять нам больше негде, у бедных, похоже, ожирение.
Когда хлеб заканчивается, краснокрылые птицы прячутся в зарослях озерных растений. Фонари вдоль аллей постепенно гаснут, и нам приходится торопиться домой. Здесь неприлично шляться по пустынным улицам, в то время как добропорядочное население планеты собирается на вечернюю молитву.
— Мам, а там, куда мы летим, тоже нужно постоянно молиться? — с грустью спрашивает мой не по годам ответственный ребенок.
— Нет, дорогая. Там будут и другие занятия. В буклете сказано, что для детей там есть масса развлечений и школ. Уверена, ты быстро найдешь интересное занятие!
— И даже можно заводить друзей?
А вот с этим стоило бы быть поаккуратнее, но моя паранойя не должна портить жизнь ребенку. Ничего плохого не случится, если она найдет себе друзей среди манурской детворы.
— Думаю, да! — отвечаю, вопреки голосу своего страха.
Возвращаемся домой, ужинаем пресной марашской едой и заедаем вкуснейшими маниярскими конфетами, которыми меня часто угощают в доме ученика. Сладости в этом монашеском лагере планетарного масштаба тоже под запретом.
Получившие свою дозу серотонина, крепко засыпаем до самого утра, а с призывом на вторую молитву встаем и начинаем неспешно собирать наши скромные пожитки. Когда постоянно находишься в бегах, вещизм излечивается сам собой.
— Можно взять конструктор?
— Конечно, милая!
Надо же чем-то заполнить пустой чемодан...
Наблюдаю как Тая бережно укладывает собранную часть замка в коробку, и вспоминаю свое детство.
Тысячи игрушек, сотни платьев, украшения, которым завидовали все девочки, да и женщины Альвенты. Горничные, портнихи, повара, водители, охрана...и это только малая часть нашего сопровождения в путешествиях даже на короткую дистанцию. Тогда мне это казалось нормой, поэтому, оставшись без помощников и средств к существованию, я долго училась жить, как обычные люди. Но я даже рада, что так вышло. Это дало мне веру в то, что я сильная и все смогу!

2. Мокрое место

Аджай
Ранкус

— Прекрати истязать себя выпивкой. Ты не пьянеешь, забыл? — забираю у друга стакан с виски.
— Не мешай мне поддерживать имидж плохого парня!— Не обращая внимания на меня, он откручивает крышку и пьет с горла.
Да...от скуки здесь хоть пей, хоть вой...Но у нас задание государственной важности, поэтому приходится тратить свою жизнь на общение с маргинальными слоями космического общества и быть главными стражами контролируемой преступности.
— А я уж было подумал, что ты решил выручку бару сделать. Барменша с тебя глаз не сводит.
— Да? — наконец, отвлекается он и смотрит в сторону орийки, выставившей на показ все свои четыре груди, но тут же теряет интерес. — Не заметил.
Залпом осушает бутылку и жестом требует принести еще.
— Притормози, дружище. Тут дело одно намечается, — сажусь за стол напротив скучающего омрада и жду, когда барменша унесет свою пышную задницу обратно за стойку.
— Знаю я твое дело. Опять кобольдов по пустыне гонять. Надоело.
Тут Нур всецело прав. Много лет назад, после тайной встречи с императором Ману-ра, мы были назначены агентами межпланетной разведки. В наши обязанности входило собирать информацию о преступных кланах, но в их ряды не вливаться. Поэтому которое десятилетие мы изображаем отпетых головорезов-одиночек, готовых на любое задание.
Зарекомендовали мы себя с самого начала, как серьезные ребята, поэтому вскорости высшие стали доверять нам такие дела, о которых своим было знать не нужно и даже опасно.
Поначалу мы, проникшись патриотизмом, со рвением выполняли задачу, но в последнее время все сильнее стала ощущаться тщетность бытия, и хочется простого человеческого счастья. Которого, видимо, мы не заслужили. Наше солнце, так и не нашлось.
Мы осознаем возложенную на нас честь служить родной планете, но, видимо, возраст берет свое. Хочется тихих семейных вечеров, жарких ночей и неторопливых завтраков с шерай-ей. Хочется отдавать любимой женщине всего себя, а накопленные богатства бросить к ее ногам. Здесь же, кроме как на выпивку, их и потратить некуда.
А выпивка, кстати, полное дерьмо. Благо нас не берут яды, иначе сдохли бы давно от этой бурды.
— Так что там с кобольдами? — обреченно вздыхает Нур, с отвращением отодвигая от себя бутылку с пойлом.

Весь вечер возимся с пустячными разборками банд, не поделивших территории, зато получаем информацию об обнаруженных ископаемых на заброшенном спутнике. Возвращаемся на базу молча, каждый думая о своем. Но я уверен, что это наше «свое» вполне себе общее. Хочется возвращаться не в бездушный мотель, где в холле тебя ждут проститутки, а в уютный теплый дом, где с улыбкой встречает шера-йя. И дети.
Паркуемся на подземном этаже гостиницы, покидаем катер и не говоря друг другу ни слова, идем к лифтам. Стоит войти внутрь кабины, как в глубине бетонной подземки слышится стук каблучков.
— Мальчики! Придержите лифт, пожалуйста! — от голоса разбитной шлюхи коробит, но еще больше раздражает это ее «мальчики». Уж на кого, но на мальчиков мы явно не тянем. Две с половиной сотни килограмм живой мышечной массы на двоих, заросшие бородой морды и зашкаливающий уровень тестостерона, который приходится сжигать в спортзале, да на вылазках. Пачкаться о дешевых девок брезгливо – уважение к себе и своему выбору сильнее животной тяги сношаться.
Нур издает нервный рык, но двери все же останавливает.
— Ох! Благодарю вас! — в белой, видавшей виды шубе в пол, на высоких лаковых ходулях убийственно красного цвета и с такой же помадой на губах в лифт вбегает еще одна шлюха. Мало их здесь пасется, новенькая пожаловала.
Нажимаю кнопку нашего этажа и отхожу дальше, оставляя пространство надушенной едким сладким газом девице. Та чавкает жвачкой и жеманно косится на нас, и как только двери закрываются, а лифт трогается, она касается кнопки стоп.
— Начинается...— обреченно вздыхает Нур, ненавидящий непристойных женщин. А они его, как ни странно, любят. Даже после часовых лекций о живописи и философии. Да-да, он и просветителем иногда от скуки подрабатывает.
— Дело есть! — девка меняется в лице, резко стаскивает черные очки на пол-лица и достает из кармана шубы пачку налички. Мотельной шлюхе столько за всю жизнь не заработать.
Вопросительно поднимаю брови, а руки скрещиваю на груди, давая понять, что брать деньги не собираюсь. Пока.
— Отсосать надо? Ладно, — мгновенно садится на колени и, облизав губы, тянется к моему паху руками.
Успеваю перехватить ее за локоть и заставляю подняться. Медленно, глядя ей прямо в глаза, наклоняюсь к женщине, попутно отмечая ухоженность волос, гладкую кожу на лице, идеально ровные белые зубы. Эта девица явно не та, кем хочет казаться.
— На что еще ты готова ради этого дела? — хриплю ей на ухо больно сжимая костлявый локоть пальцами.
— На все! — смело отвечает та, с вызовом глядя на меня.
— Жалуйся! — чуть ли не зевая, говорит Нур, опираясь плечом о ржавую стену кабины лифта.
— Человека одного убрать надо, — меняет тон на деловой и высвобождает руку из захвата.
— Чем не угодил? — насмешливо щурится Нур, не меняя позы.
— Тем, что родился! Этой информации вам достаточно!
Порывшись в карманах, девица достает обломок черного камня и, держа его двумя пальцами, смотрит на просвет.
— Это вам поможет найти объект.
— Каким образом?
— Разберетесь на месте, — подбрасывает камень, проверяя мою реакцию, и я нарочно его упускаю, но подбиваю краем ботинка, и тот рикошетит в руки Нура.
Женщина с трудом сглатывает, испугавшись за целость ценного булыжника, но наш безобидный розыгрыш не комментирует.
— Как только объект будет обнаружен, уничтожьте его, — она цедит эти слова сквозь зубы с такой ненавистью, что те вот-вот раскрошатся.
— Кислота, удушение, огонь? Яд, может быть? — перечисляю варианты я, в уме пытаясь прикинуть, с каким делом связана месть. Ведь сумму эта женщина готова заплатить немалую, тут не личные распри, тут нечто более серьезное.
— Все равно! Но объект должен быть умерщвлен вами в первую же минуту вашей встречи. Это все!
В ее руках появляется уже знакомая пачка денег и следом за ней вторая. Она подбрасывает их по очереди каждому из нас, и уже без фокусов ловим их, тут же проверяя на подлинность. На одной из купюр замечаю номер для связи, на который нужно будет прислать отчет.
— И где искать объект? — уточняю я.
— А это ваши проблемы, мальчики.
Нур снова издает хрип, а девица, высокомерно хмыкнув, нажимает на кнопку подземного этажа. Разворачивается к двери и, не обернувшись, выходит, проскальзывая в открывающуюся щель.
— Интересно...
Не имея привычки обсуждать дела вне дома, где есть вариант быть услышанными, молча поднимаемся на лифте. Холл мотеля, обычно кишащей продажными девками пуст. Нет вони от смеси духов и травы, которую они пьют в ожидании клиентов. Вымерли от венерической чумки что ли?
Переглядываемся, но продолжаем идти молча, пока не замечаем знакомого агента. Он несколько раз подгонял нам работу, причем, весьма недурную.
Вечно молодящийся бригиец подрывается с ободранного дивана, коими заставлен весь холл, и быстрым шагом идет навстречу, нервно подергивая глазом. На нем как обычно куча дерьмовых фенечек, правда, на этот раз кольца в носу нет.
Приблизившись, он не говорит ни слова и лишь взглядом просит идти за ним. Идем.
Нур прячет камень во внутренний карман и внимательно наблюдает за подергиваниями бригийца. Похоже, дело серьезное, раз он так напряжен.
И скоро становится ясно, почему. В коридоре вдоль стен выставлено десять человек охраны, вооруженных до зубов. У двери в номер стоят еще двое, и трое у окон в холле.
Серьезный подход.
Борзого вида лысый пацанчик, стоящий на дверях, делает к нам шаг и жестом приказывает поднять руки, чтобы проверить наличие оружия.
— Ты серьезно? — хочу придушить этого говнюка, но бригиец виснет на моем плече и скулит.
— Там очень серьезный человек. Умоляю вас, без скандала!
— Ну, если серьезный...
Едва сдерживаемся, чтобы не заржать с этого цирка. Нам не нужно оружие, чтобы уложить их всех, но знать об этом никому не нужно. Вот и приходится таскать с собой модные пушки. Опять же имидж.
Почуяв интересную работенку, Нур первым достает плазмор и впечатывает его в грудак лысому. Тот, устояв лишь благодаря поддержке напарника, скалится, но возразить не смеет.
Чтобы не нагнетать, отдаю ему свой плазмор уже более дружелюбно и даже улыбаюсь. Ну, если это можно назвать улыбкой.
— Без самодеятельности! — все же не обходится без указки борзого засранца, когда он впускает нас в темный номер.
— Мне порекомендовали вас, как лучших. Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания.
Человек, стоящий к нам спиной и смотрящий в узкую щель между штор, говорит уверенно и спокойно, я бы даже сказал, с достоинством, вот только его попытка унизить нас портит все впечатление.
— Так не напрашивались вроде, — собираюсь уходить, зная, что точно остановит.
— Да не кипятись! — разворачивается к нам лицом, которого и не видно из-за капюшона толстовки, — дело слишком важное, — смягчается он, будто боль в сердце ломает всю его мужественность, — потому вас и выбрал.
Особо охраняемый человек в капюшоне подходит ближе, и я с легкостью считываю его тревогу. Но масштаб ее просто неизмерим! Не простой мужик перед нами, ох, не простой.
— Вы должны найти человека. Где, не знаю. Но у меня есть кое-что, что поможет вам в поиске.
Он разжимает тонкие пальцы, и на ладони вижу знакомую вещицу. Точно такой же камень, какой мы уже получили в лифте от неизвестной девицы, прикинувшейся шлюхой.
— И что с этим делать? — беру в руки крошечный осколок, пытаясь услышать, почувствовать, что в этой стекляшке особенного, но ничего не чувствую.
— Иметь при себе. Он подскажет, что вы близко.
— Словами скажет? — не выдерживает Нур.
— Вы все поймете.
— Ну допустим. И дальше что?
— А дальше, просто покажите его этому человеку. Но будьте предельно осторожны. Он нужен мне живым и невредимым.
Слышится тяжелый вздох, но заказчик быстро берет себя в руки.
— Оплата?
— Думаю, этого будет достаточно, — бросает взгляд в сторону стола с раскрытым чемоданом, забитым слитками иридия. Весьма недурно! — Получите столько же, если выполните свою работу до конца солнечного года. Удачи!
Он покидает номер первым, и уже через минуту коридор мотеля пустеет, не оставляя о себе ни единого напоминания о том, что здесь была целая свита из охраны.
Безмолвно поднимаемся в свой номер и, лишь закрыв дверь и активировав защиту, позволяем себе поделиться впечатлением.
— А вот это уже интересно! — Нур достает камешек, и замечаю в его глазах азарт, — одна сказала, убить. Другой приказал беречь. Кажется, мы становимся участниками действительно важного дела.
Почти сутки мы заняты тем, что ищем информацию о людях, которые наняли нас, но не находим ровным счетом ни-че-го! Такое впечатление, что они появились из ниоткуда, а это значит, что они либо давно живут в тени, либо файлы о себе подчистили. Второе маловероятно, так как всегда что-то, да остается. И от этого наш интерес к делу еще сильнее возрастает.
— И где искать этот, кхм, ОБЪЕКТ будем? — потягивается напарник, вставая из-за стола, и ладонями упирается в пыльный потолок.
— Понять бы, почему он вообще скрывается...— откидываюсь в скрипучем кресле и зажимаю глаза пальцами. Столько часов работы, а у нас ни единой зацепки...
— Думаю, только потому, что сам не может убрать своих заказчиков. А значит, дело имеем с не профессионалом.
— Ты прав. Тогда вариантов немного. Закрытые планеты, спутники.
— Но даже это не дает ни малейшего понятия, кого мы ищем!
— Уверен, это женщина, — озвучиваю свою мысль.
— С чего бы?
— Слишком уж вовлечен был наш наниматель. Я кожей чувствовал, как его волнение плещется в районе горла.
— А эта с губами была чересчур взвинчена. Сферы влияния и деньги делятся с холодной головой, расчетливо, так что здесь что-то личное. А, если личное, то подобные ей особи мужчинам мстят так, чтобы те подыхали медленно и мучительно, и наблюдают, получая неимоверное наслаждение от процесса. А тут надо просто устранить. Причем, быстро!
— Значит, наш объект ОНА. Уже легче.
Нур размашисто стаскивает майку, скомкав ее, бросает в корзину и открывает перекошенный шкаф. С верхней полки достает спортивную сумку и сгребает в нее вещи с полок.
— Что сидишь, омрад? — в меня летит ботинок, но я успеваю увернуться, — сердцем чую, это дело особенное!
Нур заметно возбужден и явно рассчитывает на приключения. Я вполне разделяю его эмоции, но есть внутри какая-то тревога. И она не о себе. О женщине, которую мы должны найти. С чего бы это?
Уже через час мы набираем высоту, покидая Ранкус. За стеклом безжизненная пустыня, а внутри необычайное воодушевление. Каждый раз отправляясь на задание, мы смотрели на мягкие волны песчаных барханов и мечтали о моменте, когда этот раз станет последним. И вот сейчас я откуда-то знаю, что этот момент настал. Сюда мы не вернемся.
Как только занимаем эшелон, руки сами вводят координаты первого места, куда мы отправимся на поиски объекта, и Нур даже не возражает. Оба понимаем, что происходит нечто необъяснимое. Такого спокойствия, ясности мы не испытывали никогда прежде. Нас словно вносит в некий поток, ведущий нас туда, куда нужно. И мы решаем всецело отдаться интуиции и даже не пытаемся найти разумных объяснений своим действиям. Мы просто верим, что все идет так, как надо.
Пару раз все же пробуем анализировать, но стоит включить мозг, как все начинает идти наперекосяк, и даже техника ломается, будто сигнализируя о том, что мы сбились с верного пути.
— Переночуем на Хоре. Там приличный отель при космодроме и ресторан. Хочу нормальной еды.
Смотрю на ланч-боксы и понимаю, что я готов и дальше есть «вечную еду», но внутренний голос настаивает на ресторане. Нур не против и уже запрашивает разрешение на посадку, а другой рукой бронирует номер.
Паркуемся на крыше сорокаэтажного здания и торопимся спуститься вниз, чтобы получить ключи от номера. Как только ноги касаются твердой поверхности, по телу проносится легкая волна радости. В памяти всплывает картинка из детства. Мама сидит на теплом ковре передо мной, а за ее спиной сюрприз, приготовленный ею и отцами для меня. Мне не терпится узнать, что же там, и кажется, что она достает его целую вечность. А когда вижу, что это набор инструментов, о которых я так давно мечтал, издаю счастливый визг и бросаюсь в мамины объятья.
Нур делает глубокий вдох и разводит руки в стороны, будто хочет всем телом услышать едва различимые вибрации.
— Ты тоже чувствуешь это?
— Чувствую. Только, хоть убей, не понимаю, что.
— Я пока тоже, но мне это, до безумия нравится, омрад! — он чуть ли не подпрыгивает на месте, но ограничивается лишь тычком мне в плечо.
— Ты бы не радовался раньше времени, — самому противно от своего брюзжания, но разочаровываться совершенно не хочется. Мы так давно не чувствовали себя счастливыми, что страшно спугнуть это состояние. Тем более, что пока совершенно не ясно, чем оно вызвано. Хотя, есть предположение, но озвучить его страшно. И кажется, что только одна мысль об этом, спугнет наше счастье, и тогда мы точно навсегда останемся одиноки.
В номере сразу же расходимся по разным ванным комнатам. Пребываю в несвойственном мне состоянии предвкушения чуда и опоминаюсь лишь тогда, когда вплетаю в волосы последнюю лулу и смотрю на себя в зеркало. И чего вырядился, спрашивается? Даже бороду на половину остриг. Странный какой-то.
Фыркнув на отражение съехавшего с катушек человека, выхожу из ванны и встаю, как вкопанный. Мой друг и напарник оделся, как на праздник: штаны от манурской формы, которые годы ждали своего часа, новая майка, куртка-бомбер из модной серебристой ткани. В общем, нарядился парень. Да еще и бороду состриг, оставив лишь легкую тень щетины.
— Еще один...— саркастично подкатывает глаза Нур, и ладонью приглаживает заплетенные волосы.
Значит, не один я заболел, и все намного серьезнее, чем мы думали.
— Ты на Ману* собрался? — смеюсь, скорее, больше над собой и достаю из сумки манурские штаны.
— Угу. Только если с тобой, — ворчит друг, так же недовольный беспричинной переменой в нашем состоянии.
Надевая тонкий свитер под горло, понимаю, что до боли соскучился по перевязи, которая является неотъемлемой частью формы манурского мужчины. Смотрю на скрученные жгуты, и руки так и тянутся достать их из чехла. Но здесь мы инкогнито, а перевязь сразу выдаст в нас героев Ману-ра. Ограничиваюсь широкими кожаными браслетами.
Захватив черные камни, которые должны помочь нам найти объект, спускаемся в ресторан. Стоит выйти в холл, сразу ловим на себе заинтересованные взгляды туристок, ожидающих вылета. Что ж, сами виноваты. Нечего было одеваться, как приличные люди. Хотя, женщины всегда клевали на нас, даже в моменты, когда мы выглядели как грязные собаки. Но какой в этом смысл, если свою единственную мы так и не нашли...
В ресторане занимаем свободные места за ширмой из густых зеленых пальм, не заглядывая в меню, делаем заказ и, пока ожидаем, просматриваем новости родной планеты.
— Видел уже? Дома ждут шаттл с девушками для манурцев. Мила нашла-таки способ отбора!
— Мила трудится на благо Ману-ра и день и ночь, — шучу я, вспоминая семью наших близких друзей. Мы так давно не виделись, что кажется, я и лица их начал забывать.
— Сколько у них детей? Пятеро?
— Было пятеро. Но, ребята стараются заселить вымирающий Ману-р всеми силами.
Вместо смеха эта шутка навевает тоску. У нас ни шера-йи, ни детей нет. Хотя усердно поработать над повышением рождаемости на родной планете мы оба не против.
— Знаешь, достало все! — Нур сжимает черный камень в ладони, так что кажется, он вот-вот хрустнет, — ты как хочешь, но это мое последнее дело.
— На пенсию собрался? — подтруниваю над другом, абсолютно разделяя его желание.
— Ману-р процветает! Теперь туда привозят красивых женщин, вдруг одна из них окажется той самой?! А мы...— он запинается, чтобы не произнести вслух отборное ругательство, и гневно сопит носом, — торчим не бог весть где!
Отпиваю воды из ребристого бокала, мысленно соглашаясь с другом. Долг императору и планете мы отдали сполна. Пришло время заняться своей жизнью.
Когда приносят салаты, молча поглощаем овощи, политые каким-то экзотическим бальзамом. Вкусно, но в душе теплее от этого не становится. Никогда мы не реагировали на одиночество так остро. Даже боязно становится за наше психическое здоровье, не тронулись ли мы умом часом...
Через несколько минут на столе появляются ароматные пирожки, которые Нур заказал к супу, но стоит потянуться за одним, как ногу обжигает.
Быстро ныряю в карман штанов за камнем и пальцами чувствую его вибрацию.
В это же время Нур шарит в нагрудном кармане, и в глазах его то же недоумение.
— Это что за фокусы? — он катает камень между пальцами, чтобы тот не обжигал кожу.
Бросаю черную стекляшку в стакан с водой и наблюдаю, как на поверхности образуются пузырьки, а стекло начинает тонко петь. Пока этого не заметили соседи по столикам, достаю камень и сжимаю в кулаке.
— Похоже, это то, о чем говорили заказчики.
— Что ж, круг сужается. Быстро провернем это дело, и домой!
Мгновенно становится не до ужина. Включаемся в работу и осматриваем зал. Сотни две человек, из них половина женщины. Большая часть из них пришла сюда, так как вылет нескоро, остальные – местные искательницы кошельков. Например, как те, что сидят недалеко от окна и пялятся на нас, пошло облизывая губы. Рядом с ними невзрачная девушка. Без макияжа, с простой прической, не жеманничает, просто с аппетитом уплетает мясо и мило общается с ребенком. Интересно, это ее дочь? Хотя, эта информация мне не нужна.
— Заметил кого подозрительного? — обращаюсь к другу и вижу, что его взгляд приклеен к той же простушке в широких джинсах и свитере. Он умильно улыбается, глядя на ее щеки, и мечтательно вздыхает.
— Эй! — пинаю его по ноге, чтобы привести в чувства.
— Ты видел, как она ест? А? С таким аппетитом! Богиня! Живая, румяная, такая...— Нур будто выныривает в реальность, замолкает и трясет головой. — Не заметил пока.
— Ну естественно! — возмущенно качаю головой, а самого так и тянет на ту девчонку хоть еще разок взглянуть.
— Прошу прощения, господа, — официант деликатно склоняется над столиком и выставляет с подноса два бокала с коньяком, — девушки во-о-он с того столика просили передать.
— Унеси, — приказываю я, зная, что Нур близок к срыву. Он ненавидит подобные выходки.
Официант послушно убирает презент и отчаливает.
— Все потому, что ты пялишься в их сторону.
— Сдались они мне. Курицы! — и снова плывет, не сводя глаз от приглянувшейся нам обоим девушки.
— Мы здесь на задании, если ты забыл!
— Дай вдохновиться! Никогда не видел, чтобы женщина ТАК ела! — возмущается друг, скривившись.
И мы снова сканируем гостей ресторана.
— Прошу прощения...
Перед нами стоит тот же официант, только уже с бутылкой коньяка и виновато мнется. В сторону троих девиц летит звереющий взгляд моего друга, я же просто опускаю голову, понимая, что он на пределе.
Без лишних слов официант понятливо забирает бутылку и исчезает. Мы же стараемся не смотреть в ту сторону, и продолжаем ужин, обсуждая возможные варианты дальнейших событий.
— Нужно войти в станцию администратора и снять информацию об оплатах. Так у нас появится список гостей.
— Кто-то из них может быть не под настоящим именем. Лучше сохраним еще и записи с камер.
Быстро проворачиваем легкую работу, тайно подключившись к сетям ресторана, и как только получаем список, зачем-то пробегаюсь глазами по именам, пытаясь предположить, как зовут ту милую девушку с малышкой.
— Я прошу прощения...— предчувствуя наше негодование, официант зажмуривается и кладет на край стола какую-то писульку, до тошноты надушенную приторными духами.
— Настойчивые б...
Нур не выдерживает и, поднявшись с места, направляется к девицам, пугая своей тяжелой походкой мирно ужинающих гостей ресторана.
За благоразумие омрада не переживаю. Уверен, он напугает шлюх участком, но сам предпринимать ничего не станет. Тем более, рядом сидит впечатлившая его женщина! Не будет же он при ней зверствовать.
Наблюдаю за тем, как эта самая простушка округляет глаза и замирает, когда понимает, что эта нерушимая скала движется в их направлении. Напугал девчонку, все-таки. Вон аж жевать перестала бедняжка. Надо бы ей цветы в качестве извинения за неотесанного чурбана послать.
Что? О чем я? Цветы?
Пока Нур ведет воспитательные беседы с продажными хамками, девушка сидит ни жива, ни мертва. Даже за сердце держится, бедная. Этот засранец умеет страху напустить, конечно. Ну зачем же людям невинным аппетит портить? Идиот.
Отмирает она лишь когда его огромная туша собирается вернуться за столик, но Нур резко передумывает, чем вызывает у меня удивление. Неужели решится подойти? Да ну!
— Приятного аппетита! — произносит он голосом, которого я никогда не слышал. А потом переводит взгляд на ребенка, и та дарит ему такую улыбку, что даже я чувствую теплое счастье, которое вот-вот из ушей польется.
Сижу в напряжении, потому что меня тянет к ним, и, если бы Нур задержался еще на секунду, я бы точно присоединился. Но он уходит.
Не в этот раз. Нечего ввязываться в знакомства, которые ни к чему не приведут. К тому же, нам есть, чем заняться.
Смену настроения омрада считываю мгновенно. Это настораживает, и я с трудом дожидаюсь его возвращения.
Как только Нур садится на место, он раскрывает ладонь, где все это время держал камень, и я замечаю ярко-красное пятно обожженной кожи.
— Похоже, мы нашли того, кого искали.
Стараясь не вертеть головой, глазами ищу девушку с ребенком и вижу, как те торопятся к выходу. Молча провожаем взглядом беглянок, и, как только те покидают пределы ресторана, камни успокаиваются.
— Теперь на повестке вопрос другой, дружище...Что с ней делать будем?
— Для начала надо понять, кто она. Особенно интересно, для чего этот ангел старику с охраной, и чего на нее так взъелась та стерва в красных сапогах. Поговорим, а там видно будет.
— Но она знает, что ее ищут. Иначе, не убегала бы, заметив твой интерес.
— Пусть лучше так, чем думать, что я напугал ее своим видом.
— Смотрю, ты не теряешь надежды познакомиться с ней поближе.
— Кто бы говорил,— Нур одаривает меня ироничной улыбкой и ускоряется.
Теперь, когда понятно, как работают камни, мы с легкостью находим след женщины и идем, ориентируясь на температуру стекляшки. Между прочим, редкой стекляшки, да еще и необычной. Я с такими камнями не работал, надо бы выяснить, откуда он.
Удивляемся, когда оказываемся на этаже, где находится наш номер, и медленно идем по коридору, предвкушая встречу. Нам не терпится увидеть девушку снова и выяснить, почему она оказалась в бегах. Дело, конечно, усложняется тем, что на нее поступило два заказа, но у нас есть время, чтобы во всем разобраться и решить, как поступить.
— У нас в номере что ли? — шепчет Нур осторожно ступая по мягкому ковру.
— Жертва сама пришла в руки охотников? — я в это не верю, но мало ли что...в нашей практике всякое бывало.
Медленно открываем дверь номера и делаем шаг, но тут же жар камня уменьшается. Горящей коже становится легче, и мы понимаем, что ушли с верного направления.
Переглядываемся, подавая друг другу сигнал отходить к двери напротив. В подтверждение наших мыслей ладони снова обжигает раскаленным до предела камнем. Вдобавок к этому кожу начинает колоть, и волна необъяснимой радости проносится по телу.
Мне хочется скорее ворваться в номер, чтобы снова увидеть девушку. Я отдаю отчет, что это желание иррационально, но ничего не могу с собой поделать. Остается только полагаться на внутренние ощущения, что мы и делали последние несколько дней.
Знаю, что ангел наш стоит у двери. Стоит и трясется от страха, наблюдая за нами в глазок. Но ни агрессии, ни холодной решимости нас прикончить не чувствую. Значит, точно не профессионалка.
Стучу в дверь, понимая, что нам вряд ли откроют. Больше того, когда мы войдем, наверняка еще и вазой огреть попытаются! Но это не страшно. Вазу переживем как-нибудь. Лишь бы глупостей с собой не натворила, ибо женщины в стрессе неадекватны.
Убедившись, что нам не откроют, Нур прикладывает универсальный ключ к замку, и тот быстро разблокирует его. Легко толкаем дверь и одновременно ставим энергозащиту, чтобы соседей не насторожили крики.
— Вы кто такие? —слышно тихое сопение из-за двери, и мы расплываемся в идиотских улыбках от вида боевого ангела. Ну какая же она прекрасная! В красивой стойке на мягких ногах, глаза блестят, грудь вздымается от частого дыхания. Так и хочется притянуть ее к себе и...
Кстати, в руках у нее не ваза. Тут я ошибся...Она пытается нам угрожать какой-то ручкой. Вот чудная! Но такая милая.
— Малышка, спокойно, — Нур поднимает руки, давая понять, что ничего плохого мы ей не сделаем, и делает шаг, но воздух резко начинает искриться.
Я едва успеваю прочувствовать всплеск чужеродной энергии, и нас троих , будто магниты, притягивает друг к другу. Ощущение, что меня бьет током, окунает в лаву, и тут же качает на облаке. Невообразимо, необъяснимо, невероятно!
Мы абсолютно не контролируем себя, только видим, как ладони, в которых держим огненные камни, прилипают к груди девчонки. Нет, я не против такого скорого развития отношений, но не в первую же секунду за грудь ее лапать! И судя по гневу в глазах ангела, ей тоже это не нравится. Она собирается выколоть мне глаз ручкой, или что там зажато в ее ладони, но мир взрывается.
Вспышка тысячи солнц ослепляет, и душа спокойно наблюдает, как наши тела распадаются на атомы. Неужели конец? Ведь этого не может быть!
Серая дымка, розовая вуаль, блестящая темнота...нас мотает во вселенской центрифуге, и, когда все затихает, наступает покой. Печальный, скорбящий...будто мы упустили то, к чему шли всю свою долгую жизнь.
Больше нет привычного ощущения тела.
Счет времени потерян.
Бесконечность во всем...
Но стоит смириться с этим, как солнце вспыхивает над нами, даря еще один шанс. Пространство искрится, закручивает вокруг себя материю, возвращая душам прежние тела.
Я открываю глаза и вижу белоснежный потолок гостиничного номера. Несколько секунд вожу глазами, пытаясь поверить в то, что все, что происходит с нами, правда.
Ерзаю по полу, пытаясь подняться хотя бы на локти, и замечаю, как Нур рассматривает свои пальцы. Да, проехалась по нам девчонка знатно!
Ангел! Ха! Ха! И еще раз Ха!
— Эта девчонка надрала нам задницу! — мой друг, держась за голову, мутным взглядом осматривает комнату в поисках ангелочка. Конечно, ее здесь уже нет. — Нам! Омрадам Ману-ра!
— Снимай свои ордена, неудачник! — пытаюсь юморить, хотя самочувствие паршивое, хуже некуда. В ушах звенит, перед глазами муть. Даже на ноги подняться нет сил. Такого со мной не случалось ни за одну войну, а прошел я их достаточно. Что говорить о моральном состоянии! Я просто раздавлен. Размазан по полу (причем в буквальном смысле) какой-то мелкой девчонкой!
Во-первых, нас только что грохнули из странного оружия, да так, что от нас осталось мокрое место. А во-вторых...
— Посмотри на браслет, дружище, — хриплю я, глядя на свой, и Нур следует моему примеру.
— Так мы действительно сдохли? — таращится на меня, будто я знаю правду.
— И ожили.
— Да ну на...— с ревом встает на ноги мой друг и хватается за стену, чтоб не рухнуть.— Да кто она такая?
Замечаю, как по груди Нура расползаются блестящие извилистые линии, и челюсть отвисает. Если я думал, что после смерти и воскрешения меня уже ничто не удивит, то я ошибся.
Перевожу ошалевший взгляд на свои руки и вижу, как сияние льется и по моей коже. О, солнца! Этого не может быть!
— Наша шера-йя, друг мой. Наша истинная... — загробным голосом произношу я, не веря в происходящее.
Беглая рецидивистка с эксклюзивной пушкой и два адмирала в отставке. Отличная комбинация!
Забираем расплавленные камни, слипшиеся в одно большое нечто, пушку, замаскированную под тушь для ресниц, и возвращаемся на катер. Молча. Слов, чтобы выразить происходящее внутри каждого из нас просто нет. Зато теперь ясно, какое чувство вело нас к «объекту». Истинность. Только вот радости мало, ибо задача наша усложняется.
— На нашу истинную идет охота. Один хочет, чтобы мы привезли ее живой, и не факт, что он собирается позаботиться о ней. Скорее, сам голову открутить хочет. Вторая открыто заказала избавиться от нее. Девчонка в бегах, и хрен ее знает, что натворила. Что делать будем, дружище? — Нур встревожен, как никогда прежде. Еще бы, такие события происходят. Бедняга уже и не верил, что встретит свою шера-йю, а когда встретил, вон как все обернулось. Кому рассказать, не поверят.
— Поговорим для начала.
— Ты хотел сказать, слюни попускаем...— скептически цокает омрад, осознавая, что рядом с истинной, особенно в первое время, мы не мужики, а тряпки. Такова природа парности: тянет к женщине так, что голова кругом.
Не поддаваясь отчаянию, открываю список гостей отеля и напротив ее номера вижу два имени. Сирена и Таис.
— Ее зовут Сирена. Двадцать четыре года, уроженка Мараша.
— И ты в это веришь? Она хоть и старалась выглядеть неприметно, но эта девица явно не с Мараша. Марашенку я отличу во тьме с закрытыми глазами.
— Думаешь, имя тоже не ее?
— Уверен, нет. Пробей по фото, найдешь десяток документов на разные имена.
— Три.
— Что три?
— Нашел три паспорта с ее лицом.
— Зашибись...Господи! Я просил о тихом семейном счастье с любимой женщиной, а не полную жопу проблем!
— Четче формулировать надо!
— Поумничай мне еще! Неудачник!
Пока препираемся, загружаю информацию о нашей беде. До Мараша жила на Роде, а прежде на Маласе. Там же и Таис родилась, судя по документам. Первый след Сирена оставила девять лет назад. Таис родилась через два года.
— И кто же счастливый папаша?
— Ни единой зацепки.
— Работала где-то?
Пожимаю плечами. Пусто. Или следы подчищала тщательно, или не светилась лишний раз.
— Ну и куда наше солнце на этот раз путь держит? — ворчит друг, вглядываясь в надпись на туши, которой нас прикончили.
— А вот это самое интересное! — я вхожу в систему космопорта и запускаю поиск пассажиров. Не проходит и пары секунд, как на экране высвечивается имя нашей истинной, и моя челюсть издает скрип. — Ману-р.
Гробовая тишина зависает в кабине. Я еще раз всматриваюсь в экран, чтобы убедиться, что я не сошел с ума. Ману-р!
— Да! — взрывается ревом мой друг и подрывается с места, — вот там-то мы тебя и возьмем, птичка!
— Возьмем-то, возьмем. А дальше что делать будем? Ты же понимаешь, что, если она откажется от нас, нам конец?
— Разве от нас можно отказаться, дружище? — горделиво задирает нос Нур.
— Мы не знаем, кто она. Как бы эта встреча боком не вышла.
— Так! Все! Не порти настроение, — отмахивается друг, потирая руки от радости из-за предстоящей встречи с родной планетой.
А может, он и прав. Возможно, девушке нужна помощь. Не от хорошей жизни бежала ведь. Еще и с дочерью. Могла ведь избавиться от обузы? Но не сделала этого. К тому же, не почувствовал я грязи в ней. Только страх за собственную жизнь. Возможно, она просто стала заложницей обстоятельств. В любом случае, ей придется рассказать нам правду.

3. Звезды благоволят

Сердце грохочет, не желая успокаиваться, даже тогда, когда шаттл выходит в открытый космос. Перед глазами двое мужчин, взламывающих мою дверь, их по-мужски красивые лица и руки, тянущиеся к моей груди. Только сейчас понимаю, что они не собирались меня облапать. Их ладони притянулись к муару, а тот взял и расплавился.
Подхожу к зеркалу в душевой кабине и задираю свитер. Ожога нет, но кожа красная и немного жжет. И как все это понимать? Что должно было произойти, чтобы камень превратился в жидкость?
Умываюсь ледяной водой и смотрю на отражение. Бледная, с большими перепуганными глазами и искусанными до крови губами. Так выглядит убийца.
Тошнота резко подкатывает к горлу, и я едва успеваю наклониться над унитазом, чтобы не запачкать все вокруг.
— Мамочка, тебе плохо? — Тая припала к двери и держит бутылку с водой для меня.
— Укачало немного. Мы же в космосе, здесь непривычные для тела условия. Ничего страшного. Ты как себя чувствуешь?
— Спать хочется, — успокаивается ребенок, и я провожаю ее к кровати. У нас она большая, одна на двоих.
Обнимаю дочь, слушая ее дыхание. Обычно меня это умиротворяет, но не сейчас. Я продолжаю прокручивать обстоятельства этой странной встречи, результатом которой стало убийство двух мужчин. И никакие уговоры о том, что у меня не было иного выбора, меня не удовлетворяют. Я их убила.
Превратила в лужу. Только почему она засветилась таким красивым блеском, когда я коснулась ее? Столько вопросов и ни одного ответа...
Когда в номер стучат, сердце судорожно сжимается и замирает. А если это полиция? Если кто-то слышал или видел то, что произошло в моем номере? Прошло несколько часов, и мой след уже могли взять, и вот теперь пришли за мной.
Встаю с кровати и, не дыша, подхожу к двери каюты. Набрав в грудь воздуха, открываю и вижу перед собой улыбчивого молодого мужчину с передвижным столиком.
— Рэя Сирена, приветствую вас!
Дальше слушаю долгий монолог о том, какие развлечения есть на борту, где находится ресторан, получаю инструкции по использованию техники в каюте.
— А нет ли у вас успокоительного?
— Если вы плохо переносите полет, можете воспользоваться капсулой.
Из стены проводник выкатывает устройство, похожее на половинку огромного яйца, и располагает его прямо над кроватью. Помогает разобраться с настройками и желает приятного полета. Вспоминаю, что мы так и не выучили новый язык. Подключаю нас к обучающему устройству, ложусь к дочери, нажимаю пусковую кнопку и мгновенно уплываю в безмятежный сон.
И просыпаюсь уже на Ману-ре.
Волнением и суетой пропитан воздух шаттла. Несколько десятков девушек, молодых и не очень, счастливо щебечут на манурском, смеясь над новыми словами. Мы с Таей наблюдаем за происходящим и пробуем сами произнести несколько фраз. Вливаемся в общую атмосферу веселья и медленно продвигаемся к выходу. От былой тревоги остался едва уловимый след, где-то очень глубоко внутри.
Стоит оказаться в зале прилета, становится понятно, что каждую прибывшую здесь ждали. Все девушки получают бутоньерки из свежих цветов, коробочки со сладостями и большие пакеты с подарками. Детям, а их оказывается едва ли не больше, чем женщин, дарят звезды, мерцающие разными цветами и планшеты-энциклопедии.
Посреди огромного зала замечаем сцену, на которой уже идет представление. Как бы я не старалась вникнуть в суть истории, которую показывали артисты, мне постоянно приходится отвлекаться, потому что вокруг Таи образуется стайка детей, и их мамы, соответственно тоже рядом, отвлекают меня болтовней.
— Я слышала, что нам каждый день будут высылать список мероприятий, где можно будет попытать счастья, — светится пухляшка в круглых очках.
Попытать счастья! Наивная какая...
— Я постараюсь посетить каждое! Я так устала от одиночества! — вздыхает низенькая блондиночка.
— А для детей здесь есть школы и секции.
— Для нас тоже! Я хотела бы обучиться вождению!
Голова идет кругом от этого гомона, и я пытаюсь мысленно отстраниться, но когда все внезапно умолкают, я автоматически поворачиваюсь в сторону, куда направлены взгляды женщин.
— Твою ж атмосферу! — вырывается из меня, когда вижу четверых полуголых мужчин. Нет. Богов! Потому что таких людей не бывает!
Высоченные, точеные, будто из камня их создали! Мышцы, крупные, рельефные, о боги! Широкие плечи, осанка, походка! И нет в этом всем показухи. Они расслаблены и уверены в себе. Пытаюсь рассмотреть лица, но взгляд притягивают необычные прически двоих. Похожие были у тех, кого я...
В желудке тут же образуется жгучий комок, и я перестаю пялиться на этих мужчин вместе с остальными прибывшими. Но замечаю хрупкую девушку рядом с ними. Не мудрено не заметить ее, когда рядом такие жеребцы.
По разочарованным стонам понимаю, что не одна я увидела «счастливицу», и на нее уже льются не очень лестные эпитеты. Зависть она такая.
— Мам, они настоящие? — хлопает ресницами Тая, без стеснения разглядывая идущих мимо мужчин.
— Настоящие, конечно.
— А почему они блестят?
Тут уже интерес побеждает, и я, забыв о правилах приличия, начинаю рассматривать этих мужчин внимательнее.
Их кожа, и правда, исписана узорами, переливающимися так ярко, будто на них светит сотня ламп. Это зрелище завораживает, но неприятное воспоминание портит все впечатление. Перед глазами возникает лужа на полу моего номера, и то странное сияние, появившееся в момент, когда я коснулась ее.
Осознание того, что я убийца, растекается по коже болезненными мурашками, и я ищу глазами куратора, чтобы поскорее убраться отсюда.
— Звезды благоволят, рэи! — нашей группе улыбается та самая счастливая обладательница отборных, я бы даже сказала, племенных, мужиков, — меня зовут Адэлаида, я ваш куратор.
Девушки прикусывают языки и пытаются реабилитироваться улыбкой.
— Это мои мужья.
— И тут все такие...кхм...особенные? Или только ваши экземпляры? — шутит одна из наших.
— Практически, — смеется в ответ куратор, — но главное — совпасть. Видите это сияние на их коже? Оно означает, что мужчина встретил свою шера-йю, истинную. Его тело отзывается таким образом. Подделать это невозможно.
Присматриваюсь и понимаю, что сияние действительно идет изнутри. И что это получается, отреагировал, значит покрылся сияющими узорами? То есть, это были не просто анализы на здоровье, генетическая совместимость и все такое? Это был реальный отбор по каким-то неизвестным мне параметрам?
Вздыхаю и, прикрыв глаза, качаю головой. Вот так попала!
— Чем вы расстроены, рэя? — обращается ко мне девушка, искренне заботясь о моей печали.
— А это сияние... Не может быть ошибки? — с надеждой вопрошаю я.
— Солнца не ошибаются! — куратор касается рукой моего запястья. Это она меня успокоить хотела? Не вышло...
Получаем инструкции и садимся в открытые летающие тарелки, которые доставят нас домой. Тая внимательно слушает экскурсовода, что выглядит не менее экзотично, чем те четверо, а я с содроганием всматриваюсь в цвет его кожи. Чтобы, не дай бог, не засияла.
Несколько дней нам дают на адаптацию. Я с удовольствием сижу в светлой красивой квартире, наслаждаюсь видами на океан и не устаю снимать видео с танцем облаков, подсвечиваемых розовым солнцем. А вот моей дочери откровенно скучно. Конструктор, игрушки и фильмы ей больше не интересны. Девочка, наконец, почувствовала свободу, увидела настоящую жизнь, но мнительная мать заперла ее в четырех стенах. И как быть?
Если будем постоянно на виду, можем и блестящего отхватить, а мне оно не надо. Если будем прятаться, это тоже вызовет подозрение. Называется, выберите из двух зол...
— Белка, а ты хотела бы учиться в школе? — поборов свои страхи, говорю я, и вместо ответа меня душат в объятьях и валят на диван.
— Урааа!— визжит мне на ухо и внезапно замолкает, — ты же не шутишь? — В ее глазах счастье, смешанное пополам с неверием. Мне становится так стыдно перед дочкой, что я окончательно убеждаюсь в том, что не должна лишать ее полноценной жизни.
— Я серьезно! Сейчас узнаю, когда можно начать занятия!
Оказывается, на Ману-ре сделано все, чтобы прибывшие женщины могли всю себя посвятить поиску суженого. Светские рауты, выставки, фестивали, спортивные мероприятия, концерты...везде мы желанные гостьи. Для детей здесь созданы школы наук и искусств, спортивные классы и туристические секции. Ребенка можно занять на весь день, и о нем позаботятся, накормят и даже уложат спать при необходимости. Лишь бы не отвлекали маму от поисков своего счастья.
— Мида и Джерис сказали, что завтра идут в поход. Я хочу с ними!
Эти девочки с момента знакомства в космопорту Ману-ра постоянно на связи с Таей. С первого дня они влились в новую жизнь и делились своими впечатлениями с подругой. Конечно, Тайна хочет быть рядом с ними.
Узнаю подробности у родителей и куратора и записываю дочь на инструктаж перед вылазкой в горы. Маршрут будет несложный, и дети от него в восторге.
— Отор-до, вы уверены, что это безопасно? — не могу успокоиться я и продолжаю мучить парня расспросами, — я могу сопровождать ребенка?
— Позвольте детям почувствовать себя взрослыми. Поверьте, все будет в порядке! Вы можете отслеживать перемещения дочери с помощью браслета. На протяжении всего пути она будет на связи с вами, — убеждает тренер.
— Ладно...Но, может быть, я все же могу пойти с вами? Физическая нагрузка мне не повредит.
— Рэя Сирена, — перебивает меня, устало выдыхая, — если вы хотите провести время с пользой, посетите зал единоборств.
— Что? Единоборств, вы сказали?
Это же то, о чем я мечтала последние...сто лет! Я обожала занятия по суанской борьбе и ежедневно бегала на тренировки. Пока мне не пришлось покинуть родную планету...Да и похудеть не мешало бы!
— Именно!
— Но я не видела в каталоге такого предложения.
— Потому что оно не пользуется спросом среди прибывших. В основном их интересуют магазины, салоны красоты и мероприятия с фуршетом. Даже в турпоход еще никто не просился, вы первая! — смеется он.
— Благодарю за рекомендацию.
— Вы действительно пойдете?
— Да, почему вы спрашиваете?
— Вы очень необычная женщина, рэя Сирена. Желаю вам скорее встретить свое солнце.
Да не дай бог!
— Еще раз спасибо! Всего доброго! Тая обязательно придет завтра утром.
Заказываем снаряжение для юной туристки, и пока ждем доставку, я изучаю информацию о зале, куда пойду завтра днем. И мне полезно, и галочку поставим – общественные места посещала.
Загружаю список тренеров и ищу информацию по каждому из них. Завтра класс у Лаоса-идо, который, к моему счастью, давно нашел свою шера-йю. А значит, сюрпризов не будет. Записываюсь на десять утра и со спокойным сердцем иду выбирать форму для себя.

4. Сирена ли?

Запираю дверь раздевалки на замок и сползаю по стене, глотая слезы. Мне плевать на холодный пол, от которого стынут ягодицы. Я вытираю слезы майкой, которая уже промокла насквозь, и проклинаю бунтовщиков, из-за восстания которых свергли моего отца. Они пообещали убить всю нашу семью и даже начали выполнять свои обещания, лишив меня доброй половины родственников. Из-за них я была вынуждена часть своей жизни скитаться по чужим мирам, из-за них теперь попала в лапы наемников, которые прихлопнут меня и даже не поморщатся. Вон с каким удовольствием они меня швыряли по залу! Странно, что не прикончили. Видимо, хотят, чтоб помучилась подольше.
Щелчок замка напоминает звук перезарядки огнестрельного оружия, и я вжимаюсь в стену, подобрав колени. Вижу перед собой дракона и, наскоро вытерев лицо от слез, с вызовом смотрю ему в глаза. Не стану перед ним унижаться! Пусть видит, что я его не боюсь, хоть это и неправда.
— Так я и знал, — шумно выдыхает и садится напротив. Протягивает руку к моей щеке, но я дергаюсь, как ошпаренная, пятясь по полу.
Разочарованно покачав головой, он решает не продолжать. Подходит к душевой кабине, настраивает воду и возвращается ко мне.
— Тебе помочь или сама справишься?
Молчу, поджав губы, и он, не дожидаясь ответа, легко подтягивает меня наверх и держит перед собой, как тряпичную куклу. В месте, где он касается меня, чувствую приятное тепло и покалывание, и смотрю за тем, как блестящие дорожки с груди и плеч плавно стекают по его рукам, будто хотят перейти на меня.
— Спрошу еще раз. Сама разденешься или мне помочь?
Сверлю его красивое лицо ненавидящим взглядом. Зачем бандиту быть таким идеальным? Чтобы вводить в заблуждение женщин? Чтобы они таяли, при взгляде на этого мужчину, а он проворачивал свои грязные делишки?
— Что вам нужно? — мой голос от слез стал низким, а губы опухли и мешают говорить.
— Чтобы ты успокоилась, надела сухую одежду и вышла к нам.
— А дальше?
— Проясним некоторые детали.
— Можешь убить меня сразу. Я не буду с вами говорить! — закрываю глаза, умоляя высшие силы, чтобы он сделал это быстро и я не мучилась от боли.
Чувствую, как руки, поддерживающие меня, смягчаются и это становится больше похоже на объятья. Лица касается теплое дыхание, и его губы мягко накрывают мои.
В груди растет приятное волнение, от которого подрагивает все тело. Я не отвечаю, совершенно не понимая, как назвать происходящее, но мужчину это ничуть не останавливает. Он продолжает нежно целовать меня своими большими горячими губами, а когда останавливается, еще несколько секунд смотрит на меня.
— Я рад, что ты успокоилась.
Успокоилась? Да я просто в шоке! От того, что человек, которого я убила воскрес и теперь так нежно целует меня в губы. И в недоумении от того, что мое тело так спокойно реагирует на его прикосновения, не обращая внимания на то, что мозг вопит «опасность»!
— Прими душ и выходи. Нам есть, что обсудить, — он отпускает меня и, задержав взгляд на заплаканных глазах, выходит, оставляя одну.
Становлюсь под горячие струи, лбом упираюсь в стену и неподвижно стою несколько минут. В голове пусто. Наверное, я устала бояться, бегать и ждать, когда меня найдут. Самое страшное случилось и изменить это я не могу, во всяком случае пока. Так какой смысл истязать себя волнением и дальше?
Промакиваю волосы полотенцем и оставляю их распущенными, потому что резинка слетела и потерялась во время тренировки, а заметила это я только сейчас. Надеваю свежее белье, полюбившиеся мне свободные штаны и топ, подчеркивающий талию. Пусть и не тонкую, но на контрасте с бедрами она выглядит шикарно. Хотя, какая к черту разница теперь! Забрасываю рюкзак за спину и толкаю дверь раздевалки.
Мои воскресшие мучители с интересом осматривают одежду, а когда останавливаются на голой полоске живота, жалею, что не взяла с собой кофту. Прикрываюсь рюкзаком, но дракон тут же забирает его из рук и жестом просит идти вперед.
— Сначала пообедаем, — объясняет он, и я останавливаюсь, утыкаясь в него недоумевающим взглядом. К чему все это?
— Может, не стоит оттягивать неизбежное? — хмурюсь я.
— А мы как раз этим и занимаемся, красавица, — рука медведя ложится между лопаток и мягко подталкивает меня в выходу.
Пока идем, замечаю, что здание снова заполнено людьми, и даже администратор на месте.
— Аджай-идо, Нур-идо, рэя Сирена, — он улыбается нам и склоняет голову, а потом делает странный знак рукой моим сопровождающим.
Прищуриваю глаза, испытывая презрение к этому предателю. Наверняка знал обо всем с самого начала. Но он меняется в лице и непонимающе качает головой.
Выходим из корпуса, и на дороге нас уже ждет воздушный катер. Останавливаюсь на ступенях и по очереди смотрю в глаза мужчинам.
— Что будет с моей дочерью? — стараюсь держаться холодно, но внутри закипает ненависть и обида. Почему жизнь так не справедлива?
— Ты так и не поняла? — медведь склоняется надо мной, но не пугающе, наоборот, на его лице даже проскальзывает улыбка, — мы не сделаем ничего плохого ни с ребенком, ни с тобой.
— Кхм! — иронично хмыкаю, вспоминая нашу тренировку.
— Извини. Возможно мы немного ммм...перестарались во время занятия, — будто читает мысли медведь и пытается взять мои запястья, но я прячу руки за спину, и, превозмогая боль в мышцах, скачу по ступеням вниз.
— Рэя Сирена! — останавливаюсь, когда вижу своего тренера, спешащего навстречу, — как потренировалась? Тебе понравился сюрприз?
— Очень, — цежу сквозь зубы, пытаясь контролировать раздувающиеся ноздри.
— Что-то ты не в духе. Загоняли девушку? — посмеивается он, глядя мне за спину.
— Оказалось, что у нас разные представления о суанской борьбе, — Нур кладет свои лапищи мне на плечи, и как бы я не пыталась их стряхнуть, ничего не выходит. Только крепче сжимает.
— Так я и думал...Рэя Сирена, не хотел тебя разочаровывать, поэтому решил устроить класс с основателем этого вида единоборств.
Пытаюсь вывернуться, чтобы увидеть лицо медведя. Это он-то основатель суанской борьбы? Серьезно?
— Нам предстоит еще многое узнать друг о друге, правда, милая? — медведь целует меня в макушку, и по телу пробегает жаркая волна возмущения.
— Что ж, удачи вам на этом нелегком пути! — не скрывает улыбки Лаос-идо и, повторив жест администратора, бодро шагает наверх.
Шумно фыркнув, все же стряхиваю с себя чужие руки и запрыгиваю в катер. Мужчины входят следом и запирают за собой дверь. Во рту пересыхает и моя бравада вмиг улетучивается. Наедине с ними дерзить как-то не особо хочется.
— Не надо так на нас смотреть, ладно? — не выдерживает дракон, разворачиваясь ко мне в своем кресле, — если рассуждать логически, у нас имеется больше оснований для претензий.
Поднимаю бровь, плотно сжав губы. Они мне будут еще и претензии предъявлять?
— Вы незаконно проникли в мой номер – это раз. Два – следили за мной. Три – издевались надо мной, называя это тренировкой! Четыре...— смотрю на губы дракона, вспоминаю, какими нежными они были, и умолкаю. Боюсь напоминать ему об этом. И не хочу, чтобы он думал, что я вообще запомнила этот момент.
— Напомню тебе кое-что. Это ты нас убила, — преспокойным тоном отвечает на мои возражения дракон.
— Что-то вы не слишком-то убились! — отвожу глаза, не выдерживая пристального взгляда красивых изумрудно-черных глаз.
— Вот это все мы и обсудим. После обеда.
— А дальше?
— А дальше все будет зависеть от тебя, Сирена...
— Сирена ли? — прищуривается медведь, намекая на то, что знает о моей лжи.
— И об этом ты нам тоже расскажешь.
Во время недолгого полета меня оставляют в покое, и я тут же связываюсь с Тайной. Несколько минут она не отвечает на звонки, и меня начинает потряхивать, но вскоре я все же получаю видеосообщение.
— Мам, я в театре. Нельзя говорить! — шепчет дочь, спрятавшись между рядами сидений, чтобы ее не было заметно.
Я вспоминаю, что их группа действительно собиралась в театр, и немного успокаиваюсь.
«Люблю тебя, моя девочка!» — отправляю признание и гашу экран браслета.
Смотрю в спины мужчин, что везут меня черте куда, и задумываюсь над тем, почему они не забрали у меня средства связи. И даже не угрожали ничем. Ну пошвыряли немного, прикрываясь тренировкой. Кстати, Лаос-идо был в курсе нашей встречи, а администратор смотрел на них с таким уважением, будто они важные шишки. Идо...он назвал их идо. Значит, эти двое и правда особенные члены общества.
Но зачем они вломились в мой номер? Допустим, они сопровождали шаттл, следующий на их планету, но это не давало им право взламывать замок! А сделали они это, между прочим, дважды. Сегодня в раздевалку дракон вошел тоже без приглашения. Еще и целоваться полез! И где их жены, в конце концов? Блестят же они не просто так, значит жены есть. Вот она хваленая верность манурцев, встретивших свою шера-йю! Кобели они и на другом конце вселенной кобели.
Паркуемся на крыше высотного здания, и я узнаю вывеску, сияющую огнями. Она хорошо видна из моих окон по вечерам. «Малияна» — знаменитый ресторан, попасть в который желает каждая искательница счастья. Здесь обедают самые важные персоны Ману-ра, и не всегда есть свободные места. Это еще больше запутывает меня. Ну разве наемники водят своих жертв по ресторанам?
Игнорирую подаваемую мне руку и, вцепившись в рюкзак, иду по узкому стеклянному мосту, соединяющему паркинг с открытой верандой заведения. Отсюда открывается вид еще более шикарный, чем из окон моей квартиры, но смотреть вниз слишком волнительно. Мне всегда казалось, что я не боюсь высоты, но, оказывается, это не относится к прозрачным конструкциям, парящим над облаками.Благо мост короткий, и я, его преодолеваю очень быстро.
Перед входом нас встречает учтивый метрдотель, заставляя пережить давно забытое чувство собственной значимости. Так уважительно ко мне обращались только на моей планете. До восстания. Но очень скоро понимаю, что причиной его любезности являются те двое, что стоят по бокам от меня. Абсолютно каждый манурец, находящийся здесь, приветствует их, поднимаясь с места и складывая пальцы в знак, напоминающий солнце. И все они с обнаженными торсами в портупеях.
У них тут соревнование, у кого мышц больше? Что за мода ходить полуголым? Хотя бы в ресторан оделись прилично!
— Аджай, Нур! — сбоку слышится незнакомый голос, и наша троица останавливается.
— Омрад! — отвечают в голос мои мучители и по очереди принимаются обнимать манурца. Невольно отмечаю, как бугрятся их мышцы, и веревки, украшающие их тело, натягиваются так, что вот-вот лопнут.
— Неужели миссия окончена? Я уж думал, будете до скончания веков служить императору!
В этот момент будто оплеуху получаю. Императору?
Сглатываю и навостряю уши.
— У нас были особые обстоятельства, чтобы закончить службу преждевременно! — улыбается дракон и отходит в сторону, чтобы показать меня. Это я что ли обстоятельство?
— Рэя, — склоняет голову мужчина, но разглядывать меня не спешит, — примите мои поздравления, друзья. Теперь вам предстоит более важная задача.
Этот манурец как-то странно улыбается, будто с намеком, который понимают только мужчины.
— И сложная, — вздыхает медведь, поглядывая на меня.
— Солнца не только тепло дают друг другу. Иногда и обжигают! — с видом умудренного опытом знатока вещает тот, — главное в этом деле...
— Не получить солнечный удар! — не выдерживаю я и отвожу глаза от надоедливого манурца, несущего какую-то чушь.
Нетерпеливо мнусь с ноги на ногу. Мне хочется скорее прояснить происходящее между нами, а они никак не наговорятся.
— Друзья, ваш путь действительно будет тернистым, — у меня возникает ощущение, что он посмеивается надо мной, — и все же жду приглашения на Праздник Солнц.
— Непременно!
Манурцы прощаются, и мы, наконец, подходим к столику. Дракон стоит ближе ко мне и, отодвинув кресло, предлагает сесть. Ей-богу, если бы мои ноги не тряслись после убойной тренировки, я бы проигнорировала его, но сейчас падаю на мягкую подушку и едва сдерживаю стон. Мышцы еще неделю болеть будут. Изверги!
Захлопываю предложенное меню и с вызовом смотрю на манурцев. Я хочу говорить, а не есть!
Те не обращают на мои нервы абсолютно никакого внимания и делают бесконечно длинный заказ сами.
Устаю подкатывать глаза, возмущаясь их самонадеянностью, и занимаюсь тем, что рассматриваю посетителей. В основном это компании мужчин или семьи. Присматриваюсь к девушкам и не нахожу в них ничего особенного. Ни одна из них не подходит ни под какие известные мне стандарты красоты, но то, с какой любовью на них смотрят мужья, ставит под сомнение нужность такого понятия. Женщины расслаблены, не суетливы, они позволяют за собой ухаживать и с достоинством, но без высокомерия, отвечают на попытки мужчин ублажить свою единственную. Занятное зрелище. Никогда не думала, что такой тип отношений вообще возможен.
Чувствую на себе взгляд и подбираюсь. Я здесь не для того, чтобы пялиться на других людей.
— Знакомство наше не задалось, поэтому предлагаю попробовать еще раз. Аджай, адмирал императорского войска Ману-ра в отставке. Главный инженер-разработчик пилотируемой военной техники манурской академии императорских войск. Агент внешней разведки.
А вот с этого надо было начинать... Агент все-таки.
— Нур. Адмирал, агент, основатель школы суанского боя, художник. А он, кстати, пишет потрясающую музыку.
Смотрю на громадные руки обоих и не понимаю, как они умудряются держать в руках тонкую кисть или порхать по струнам. Разве такое возможно? Остальное меня ничуть не впечатляет. И так было ясно, что ребята не последние люди в этом царстве полуголых мужчин.
— Расскажешь о себе? — непринужденно улыбается Нур-медведь.
— Странно слышать этот вопрос от агентов, — пожимаю плечами и разочарованно вздыхаю. Почему-то страх пропал, и хочется выбесить этих двоих.
— Странно, что ты до сих пор не в тюрьме, рэя Сирена. Нападение на лиц высшего круга Ману-ра преследуется по закону, — копирует меня Аджай.
Ну точно дракон! Драконище!
Наклоняюсь над столом, приближаясь к нему и шепчу.
— А незаконное проникновение в чужой номер? Нет?
Он повторяет мое движение, а я застываю, когда вижу его пальцы, смыкающиеся на моих запястьях, будто наручники.
— Мы были на задании и вправе совершать любые действия, которые посчитали бы необходимыми. Хор находится под юрисдикцией Ману-ра.
— Тогда прошу прощения, — во рту пересохло, но я все же выдавливаю из себя подобие улыбки, — вы меня очень сильно напугали. А я в стрессе немного не в себе.
— Расскажешь, откуда у тебя пушка? — мы продолжаем изображать добрую беседу, но между нами искрит, причем буквально. Сияние с драконьей кожи перебирается на меня, и теперь уже мои руки блестят как чешуя. Завораживает и пугает одновременно, но я стараюсь держаться молодцом.
— Купила у хозяйки квартиры, которую снимала. Нелегально.
Вспоминаю мерзкую рожу Арашки и думаю о том, как эти двое завалятся в ее квартиру с обыском. Жаль, я этого не увижу.
— Почему нелегально?
— Потому что женщины, не имеющие мужа, но имеющие ребенка, на Мараше считаются падшими и не могут пользоваться привилегиями обычных людей, — мне труднее говорить с каждой секундой. Я понимаю, что они не верят мне, но виду не показывают. И это они еще меня не допрашивают. Так, балуются.
— Ваши напитки!
Облегченно выдыхаю, видя подошедшего официанта, и освобождаюсь из захвата. Он оказывается, был не сильным, и я могла сделать это раньше, но почему-то не стала. Потираю запястья, наблюдая за тем, как сияние исчезает, и, кажется, понимаю, почему сиял ковер в моем номере.
— От всей команды «Малияны» мы поздравляем вас с обретением и желаем легкой дороги по Тропе Любви.
Перед нами оказывается огромный, литров на пять, бокал с игристой жидкостью лилового цвета на дне, а остальную часть занимает пена. Три стеклянных витиеватых соломинки торчат в разные стороны. Хмуро смотрю на бурлящую жидкость и замечаю, как на стенках бокала проявляются прожилки, имитирующие блеск на коже Нура и Аджая.
— Что происходит? О каком обретении говорит этот человек? — чую подвох и отклоняюсь назад, но с двух сторон меня мягко подталкивают к бокалу.
Взорвавшиеся аплодисменты сбивают меня с мысли, что я не стану пить с агентами, и трубочка оказывается между моих губ, и по языку растекается прохладный нектар. Блаженно прикрываю глаза и делаю несколько полных глотков, желая напиться, но не могу. Мне хочется больше и больше, помутнение разума какое-то!
— Сирена, не стоит пить так много!
— Сирена, достаточно! Эльфир может подействовать неожиданно.
Вцепляюсь в ножку бокала пальцами и жадно глотаю, понимая, что у меня вот-вот отнимут эту прелесть, что и происходит.
Хочется возмутиться, но звук входящего сообщения отвлекает. Уверенная, что это Тая, я тут же активирую экран, но перед глазами плывет имя куратора.
«Поздравляю, Сирена! Ваши солнца нашли друг друга! Надеюсь, ты будешь счастлива носить звание шера-йи героев Ману-ра. Звезды благоволят!»
Пытаюсь сосредоточить взгляд, чтобы прочесть еще раз и вникнуть в суть написанного, но разум отказывается понимать.
— Что там написано? — путаясь в буквах мычу я.
— То, что ты наша шера-йя.
— Нет! — пытаюсь закричать, но выходит жалкое «мяу».
— Да, малыш, — чувствую, как мою обмякшую тушку поднимают на руки, — теперь тебе от нас не сбежать.

5. Попытка

Просыпаюсь, и взгляд упирается в рельефную загорелую руку. Пару раз моргаю и понимаю, что передо мной Нур. Он сидит в кресле рядом с моей кроватью, ноги заброшены на низкий пуф, а сам он сосредоточенно смотрит в тетрадь и, судя по движениям руки, рисует. Торс, как ни странно, в майке, на ногах брюки, а ступни босые.
Захлопываю глаза, чтобы не выдать себя, и вспоминаю, что было перед тем, как я отключилась. Адская тренировка, ресторан, коктейль...поздравления.
Пытаюсь незаметно приоткрыть один глаз, чтобы подсмотреть за медведем, и сердце вздрагивает от испуга. Он склонился надо мной и улыбается.
— С добрым утром, солнце! Можешь не притворяться, я знаю, что ты не спишь.
Разочарованно вздыхаю. Поймали.
Матрас с другой стороны проминается, и я с ужасом поворачиваю голову. Надеюсь, там не голый дракон?
— Что ты предпочитаешь на завтрак, моя шера-йя? — Аджай обжигает дыханием обнаженное плечо, и я напрягаюсь. А я-то хоть одета? А то от этих можно ожидать чего-угодно.
Проверяю, есть ли на мне одежда, и нащупываю топ и штаны. Слава галактикам! Дракон, кстати, тоже одет.
— Ты за кого нас принимаешь, детка? — в глазах Нура смешинки, и я ловлю себя на мысли, что его улыбка очень мило смотрится. Большой добрый мишка, которого хочется потискать за бороду. Но это все лирика и желания женщины, не видавшей мужчин много лет. А реальность она другая.
— Куда вы меня притащили? — осматриваю почти пустую комнату с тонированным панорамным окном. Судя по небу, мы где-то очень высоко.
— Ну опя-я-ять! — хлопает ладонями по коленям Нур и легко пересаживается на кровать, заставляя меня потесниться.
Но это ловушка! Отодвигаясь от одного, я вынуждена прижаться к другому. А дракон все дышит огнем мне в плечо.
— Ты чего такая колючая?
— Ты еще спрашиваешь? Вы сначала умотали меня на тренировке, потом накачали какой-то дрянью, притащили неизвестно куда!
— За тренировку еще раз прости. Но эльфир ты пила сама. Обычно он просто поднимает настроение и делает человека добрее.
— То есть, вы задобрить меня пытались?
Они оба кивают, так шкодно улыбаясь, что я больше не могу злиться. Что это со мной? Не слишком ли быстро сдаю позиции?
— А не пробовали меня просто не злить?
— Будем считать это притиркой.
— Вы все же надеетесь на «долго и счастливо»?
— Мы слишком долго ждали этого шанса, Сирена. И не упустим его из-за какого-то досадного недоразумения.
— Досадным недоразумением ты называешь лужу на полу моего номера? — снова язвлю я.
— Ты касалась ее? — серьезнеет Аджай, легко сжимая пальцами мою руку, чуть выше локтя.
— Да.
— Тогда понятно, почему мы выжили. Ты убила, ты и воскресила.
— Что за бред! — прыскаю я, а тело нервно подрагивает от горячих прикосновений двоих мужчин.
— Не бред, малыш. Это истинность. Необъяснимое чудо, которое произошло с нами.
— Я не могу в это поверить, — не успокаиваюсь я.
— Дай нам время, Сирена, — Нур касается моих волос и так нежно проводит по ним рукой, что я перестаю дышать. Откуда в этом медведе столько нежности?
— а сейчас пора завтракать. Ты со вчерашнего дня ничего не ела. Аджай приготовил для тебя потрясающий завтрак.
Дракон осторожно касается моей ладони и притягивает к себе, как бы ведя за собой. Мышцы сводит от боли, и я замираю, тихо постанывая.
— А после завтрака отведем тебя на горячее озеро. Твоему телу необходимо расслабиться.
— Я бы не отказалась от массажа...— мечтательно скулю я, и только потом понимаю, что это выглядит, как намек на то, что сделать его должны эти двое. Кто меня за язык тянул? И вообще! Расслабилась я что-то. А с другой стороны, могу я хоть разочек почувствовать, что значит мужчина ухаживает?! Ведь я всегда могу от этого отказаться. Ведь смогу? Надо бы уточнить у куратора.
— Мне нужно позвонить дочери, — пытаюсь забрать свою руку у дракона, но тот вроде и отпускает, но тут же его пальцы нежно проходятся по коже до локтя и возвращаются обратно. Это вызывает волну мурашек, и я надеюсь, что он не заметил моей реакции.
— Тая сейчас на уроке каллиграфии, а после их группа отправится на залив кормить дельфусов, — сообщает Аджай, продолжая изводить меня поглаживаниями. И у меня уже не только мурашки, но и волнение в животе.
— Откуда ты знаешь? — сосредоточиться очень трудно. Оба мужчины рядом, и мне кажется, что я всем телом чувствую волны их дыхания.
— Мы теперь одна семья. Тая наша приемная дочь, — его тон такой, будто он говорит само собой разумеющиеся вещи.
— В смысле? — стараюсь не поддаваться желанию тела потереться о пышущую жаром грудь Аджая.
— Мы уже успели подружиться! — Нур берет меня за свободную руку, и мне кажется, что я на аттракционе свободного падения. Такая реакция на них одновременно и пугает, и приятна. Не знаю, как у них так получается воздействовать на меня. Вроде бы ничего особенного не делают.
Проходимся по пустой квартире, которая, наверное, раньше была арт-холлом, такой здесь масштаб! Высокие потолки, простор, окна в пол. Голые стены, куда так и просятся полотна.
— Пока ты спала, Тая выбрала себе комнату. И заказала мебель. Привезут завтра.
— Она предпочла зеленый цвет.
— Она была здесь? — я до сих пор не могу поверить в то, что у манурцев все так просто. Совпали, съехались и теперь одна семья. — Я все проспала...
— Она ночевала дома. У нас дома, Сирена. А мы присмотрели за малышкой. Кстати, она была рада знакомству. Уверен, мы ей понравились.
Это заявление окончательно вгоняет меня в ступор, и я пытаюсь отстраниться.
— Пожалуйста, мне нужна минутка, чтобы все осознать. Я могу принять душ?
Без лишних вопросов меня провожают к нужной комнате и, пообещав чудесный завтрак, наконец, оставляют одну.
Сажусь на край ванной, одиноко стоящей у панорамного окна, и, ссутулившись, роняю лицо в ладони. Кажется, все пошло не по плану, и как быть дальше, вообще не понятно.
Делаю несколько вдохов, чтобы убрать лишнюю эмоциональность.
— Малыш, ты как? — звоню дочери, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Чувствую себя худшей матерью на свете. Это же надо было отключиться от нескольких глотков эльфира, или как его там!
— Хорошо! Тебе понравился наш дом? Нур и Аджай сказали, что теперь мы одна семья.
Решаю игнорировать эти высказывания, потому что пока ни в чем не уверена.
— Мы подружились. Они веселые! — щебечет она. И дальше выслушиваю рассказ о том, как здорово они провели время, пока я спала. В общем, агенты оказались еще и прекрасными няньками. Только я не пойму, мне радоваться или плакать.
Прощаюсь с дочерью и ищу в списке контактов номер Адэлаиды. Хочу выяснить несколько моментов до того, как наступила точка невозврата. А я, надеюсь, она еще не наступила.
Я могу отказаться? — отправляю сообщение.
Звонок раздается мгновенно.
— Что у вас произошло? Они обидели тебя? — встревоженный голос куратора звучит так громко, что мне приходится убавить звук.
Я теряюсь и запускаю пальцы в волосы.
— Ну, если не считать тренировки, нет.
— На тренировку ты сама пошла, насколько я знаю. Они мастера многих видов единоборств, если ты хотела поблажек, надо было на гимнастику для пожилых рэй идти!
Понимаю, что она права, и прикусываю губу. Веских причин для отказа у меня нет.
— Прошу тебя, обещай не торопиться. Дай им шанс! Поверь мне, не ты первая и не ты последняя девушка, которая так остро реагирует на изменения в судьбе. Каждая вторая бурно воспринимает новость об истинности. Это редкость, Сирена. Тем более, Ману-р закрытая планета, сюда не попадешь просто так, и информация о нас почти недоступна остальным мирам. А ведь ты понимала, зачем сюда летишь!
Проглатываю язык, ибо крыть мне нечем. Я контракт подписала, между прочим. И в нем было ясно сказано, что обязуюсь взять в мужья каждого, кто отреагирует на меня. Ишь, как завуалировали! Отреагирует! А об истинности ни слова.
— Они что, совсем-совсем тебе не нравятся? — немного сбавляет тон куратор, и сразу чувствую ее волнение.
— Нравятся, — озвучиваю то, в чем боялась признаться самой себе, — но только внешне. Характер у них просто отвратительный! — спешу понизить градус жара в груди.
— Ну хоть что-то! — смеется Адэлаида, — дай им возможность проявиться, Сирена. Будь помягче и не бойся. Манурец никогда не сделает что-либо против твоей воли.
— Ладно, — соглашаюсь я, понимая, что проиграла.
— Кстати, я видела тебя в списке приглашенных на день рождения Аслы. Обязательно приходи! Познакомлю тебя с девочками, которые нашли своих мужей на Ману-ре.
— Буду.
— БудЕМ! — исправляет меня.
— Будем, — ставлю точку в этой борьбе и прикрываю глаза. Будем.
Выходить к моим новоиспеченным мужьям слишком волнительно. Рядом с ними я чувствую себя странно, и дать объяснение реакциям своего тела не получается. Это щекотное волнение в груди, волны тепла, носящиеся по телу, блеск, перебирающийся на мою кожу при каждом их прикосновении. Все это завораживает и пугает. К тому же, теперь я вынуждена играть по правилам Ману-ра, а это не входило в мои планы, потому раздражает. Считать, что я контролирую свою жизнь сама, пусть и условно, мне нравилось больше, нежели думать, что больше ни на что повлиять я не сумею. С другой стороны, выбора теперь у меня нет. Иначе, депортация и вечный страх, что меня найдут и убьют. Возможно, то, что эти двое почувствовали во мне свое солнце, меня спасло, и благодаря им моя жизнь кардинально изменится. В лучшую сторону, надеюсь.

6. На грани

Неудобный момент был прекращен трелью наших браслетов. Одновременно нам троим приходит оповещение.
— У Таи температура, — мрачнеет Аджай, первым прочтя сообщение.
— Я полечу за ней, — напрягается всем телом медведь, готовый стартануть прямо с места.
— Я с тобой! Только оденусь! — сползаю с Нура и смотрю на свои голые ноги.
— Это долго! — дракон дышит так, будто готовится расправит невидимые крылья и полететь прямо с балкона, — мы же не знаем, что с ней!
— Для детей это обычное дело, — пытаюсь успокоить мужчину, который, видимо никогда не имел дела с детскими болезнями.
— Останься дома, Сирена. Мы быстро.
Не успеваю рта открыть, как мужчин уже нет. Хлопаю глазами, смотря на опустевший балкон, и диву даюсь. Два совершенно чужих человека заботятся о моем ребенке, в то время, как отец швырнул мне перстень с пальца, чтобы продала его и на эти деньги избавилась от дочери. Где были мои глаза, когда я связалась с этим подлецом, вопрос уже давно не актуальный. Сейчас важно другое: мужчины берут под опеку чужого ребенка, и я не могу это отмести, как незначимый факт.
Пока жду Таю, пытаюсь вызвать врача на дом, и понимаю, что не знаю даже адреса. Но стоит назвать наши имена, как мне сообщают, что Аджай-идо уже сообщил о болезни ребенка, и в скором времени доктор будет у нас. Так же сказали, что девочку осмотрел врач студии, в которой они занимались, и у нее местный грипп, которым болеют все дети, прибывающие на Ману-р.
Чтобы занять себя, иду в ванную сушить волосы. Снимаю с головы майку, разворачиваю ее и удивляюсь размеру. Кажется, сюда таких как я, трое поместится. Крупные мужья мне достались, однако. И сразу приходится гнать от себя мысль о том, что эти ребята «там» тоже немаленькие. Но я пока не готова увидеть это своими глазами. Хотя целуются оба весьма недурно.
Не проходит и пятнадцати минут, как слышу голоса, и несусь из ванной, пытаясь понять, куда бежать в этом огромном пустом пространстве. Оказывается, в квартире два этажа, каждый из которых мог бы стать ангаром для летательных аппаратов. Ну любят парни масштаб! Что ж поделать!
Когда добираюсь до прихожей, вижу Таю, крепко вцепившуюся в руки двух мужчин, и в груди больно екает. Как же ей хочется папу...
Она даже не достает им до пояса и выглядит просто куклой рядом с крупными мужчинами, но ее, похоже, это ничуть не пугает. Интуитивно она чувствует их защиту и льнет к ним, уверенная, что ни дракон, ни медведь не дадут ее в обиду.
— Тая! — сажусь перед ней на колени и обнимаю дочь, — болит что-то?
Она отрывается от своих новых нянек и прилипает ко мне. Такая горячая, что кажется, я печки касаюсь.
— Нет, мам. Спать только хочется, — она кладет головку мне на плечо и прикрывает больные покрасневшие глазки.
— Спать так спать! — Нур присаживается к нам и сгребает обеих в свои объятья, чтобы потом поднять.
— Ты что делаешь?! — от неожиданности почти вскрикиваю.
— Ч! — ворчит медведь, — ребенка разбудишь! — и тащит нас наверх.
Тая пока не спит, и по улыбке вижу, что происходящее ей ой как нравится! Когда еще ее поносят на ручках?
Мы оказываемся в еще одной полупустой спальне, и Нур осторожно укладывает нас на диван, Аджай подсовывает мне под голову подушку, и Тая очень быстро засыпает на моем плече.
Не успеваю спросить, как получаю полный отчет по минутам о том, как началась болезнь, и что сказал врач.
— Не волнуйся, это пройдет за пару дней. Детский организм быстро справляется с этим вирусом.
— Кажется, из нас троих, в панике вы! — Смеюсь, глядя, как напряжены два здоровенных мужчины, вцепившиеся в пятки крохи. — Спасибо вам. За заботу. Я и не знала, что так может быть...
Глажу волосики дочери, пряча взгляд. Я давно не была никому так благодарна, и совсем разучилась благодарить, поэтому чувствую смущение.
— Мы семья, Сирена. Теперь так будет всегда.
Нур расправляет аккуратно сложенный плед, взмахнув им, накрывает нас с Таей и, легонько чмокнув меня в макушку и погладив щечку девочки, выходит из комнаты.
— Пойду приготовлю для малышки лечебный сироп, отдыхайте! — Аджай повторяет действия медведя и оставляет нас одних.
Конечно, ни на какое озеро мы не поехали. Когда у Таи нормализовалась температура, мы спустились в условную гостиную и заметили странное устройство, похожее на высокий тубус.
— Девочки проснулись, ура! — смеясь, медведь бежит на нас, делая вид, что хочет поймать.
Тая мгновенно включается в игру, и вокруг меня начинается беготня. Я для этих двоих как разграничительный столб. С визгами и шуточным ревом, они валят меня с ног, но ловкий медведь не дает упасть и я снова оказываюсь у него на руках. Будто специально так делает!
Замечаю, что вырываться мне совсем не хочется. Его прикосновения и запах тела мне приятны, а то, как он ненароком цепляет меня то за попу, то за талию, веселит.
Аджай, кажется, по жизни не такой озорной, как его друг, но он тоже не упускает возможности меня потрогать. То руки на плечи положит, то коснется ладонью спины, то волосы незаметно поправит...
— А что это за штуковина такая? — Тая, наконец, обращает внимание на странное устройство и находит на нем кнопку.
— А это волшебный шкаф! Полезай внутрь! — предлагает дракон и помогает Тае забраться.
— Щекотно! — хохочет она, но Аджай просит ее немного постоять смирно.
— А теперь смотри туда!
На пустую стену выводится проекция, и узнаю в изображении свою дочь в бежевом трико телесного цвета.
— С чего начнем? С платьев?
— Да! Как у принцессы! — с придыханием шепчет она, подглядывая из окошка напротив своего лица.
Не знаю, откуда у больного ребенка столько сил, но пока она не примерила все возможные варианты одежды и украшений, она не успокоилась. А потом настала моя очередь.
— Позволишь мне выбрать пару нарядов? — Аджай придерживает мою руку и а в глазах кипучий вулкан. Ой, неспокойно мне что-то...Тело реагирует приятной дрожью.
— Мне даже интересно, что ты выберешь для меня.
И первое, что я вижу, это черный шелковый халат в пол со струящимися рукавами. Неожиданно, и как ни странно, мне нравится. Я бы такой с удовольствием носила.
Замечая одобрение в моем взгляде, Аджай выбирает еще и еще, и что бы он на меня не примерил, я соглашаюсь с его выбором. Даже с тем, на что сама бы никогда не решилась. Например, облегающее платье-чешуя нежного персикового цвета.
— Я тоже поучаствую! — присоединяется Нур и выбирает изящные туфли, пару босоножек и...одежду для тренировок, — Что?! Ты же хотела заняться суанской борьбой!
Не могу удержаться и хохочу, глядя на его растерянное лицо.
— Отличный выбор! Благодарю! — пытаюсь покинуть капсулу, но Аджай перекрывает выход рукой.
— Еще несколько секунд, — говорит тихо прямо на ухо, — сохраню твои параметры. Хочу подобрать кое-что еще.
От теплого дыхания, щекочущего мою щеку, пересыхает в горле.
— Что? — скриплю я.
— Пусть это станет для тебя сюрпризом, шера-йя. Уверен, тебе понравится.
Намек понятен, и сразу воображение подсовывает картинки эротического белья, которое эти двое сорвут с меня, даже не взглянув. Я почему-то уверена, что секс с ними бурный, огненный. Такой, когда ломается мебель, встречающаяся на их пути. Кстати...может быть, это и есть причина отсутствия мебели в этом доме?
Застываю на пару секунд в капсуле, и как только Аджай подает ладонь, не задумываясь, вкладываю в нее свою руку. Надо же, как быстро приручили! И даже мысль о сексе с ними я воспринимаю как нечто интересное, как то, что хочется попробовать. И даже ругать себя не стану. Я так долго была одна, что мне не стыдно признать желания плоти, да и чтобы не захотеть с такими мужчинами, надо быть фригидной дубиной.
Вечер мы проводим вместе, валяясь на подушках, разбросанных по полу, и смотрим фильмы о галактиках, направив проектор на потолок. На улице уже темно и видны звезды, поэтому Аджай и Тая то и дело бегают на балкон, чтобы найти созвездия на небосклоне.
Я наслаждаюсь космическими видами, думая о том, что где-то среди малого голубого скопления находится моя Альвента. Но оказываюсь совершенно не готова к тому, что услышу имя родной планеты из динамиков. Мое сердце замирает, и, кажется, это замечают все.
— Мама, почему ты грустная? — Тая нежно проводит ладошкой по щеке и заглядывает в глаза, будто там написан ответ.
А я даже не знаю, что сказать. Альвента просто затерялась в длинном списке карликов. Незначимая и неинтересная никому во вселенной, но такая родная и до сих пор живущая в моем сердце.
От внимания мужчин, конечно же, это не уходит. Они сочувствующе смотрят на нас с Таей. Благо, не пристают с расспросами, но уверена, будут пытаться найти ответы сами. И найдут их. Так, может, признаться сейчас?
Внутри становится холодно, и комок слез распирает горло. Я набираю воздуха, чтобы начать говорить, но не могу. Этим признанием я предам отца и свою клятву жить инкогнито. Он не объяснял, почему это важно, но просил следовать этому правилу, и я не могу поступить иначе.
Обреченно выдыхаю и ложусь на бок, упираясь лбом в висок дочки. Прикрываю глаза и стискиваю зубы. Я Сирена, гражданка Мараша, а теперь и Ману-ра. Шера-йя Аджая и Нура, агентов внешней разведки, которых чуть не убила, и которые, возможно, захотят убить меня, если узнают, кто я.
«Глупости! Зачем им тебя убивать? Ты же теперь их шера-йя!» – что-то громко кричит внутри меня, взывая еще раз оценить ситуацию. Но мне проще затолкать эти сомнения поглубже и перестать о них думать. Я могу стать разменной монетой в политических играх, и даже статус истинной тут не спасет. Мою семью предали однажды наши же подданные, так почему чужие захотят сохранить нашу жизнь? Я должна молчать и точка!
Когда дело близится к ночи, по телу то и дело прокатывается дрожь. Нам придется спать втроем. И пусть прошедшую ночь мы провели подобным образом, но сегодня я не в отключке, а значит, грядут неловкие моменты.
— Сирена, ты весь вечер сама не своя. Ты чего-то боишься? — подлавливает меня Аджай, когда я усердно намываю стаканы, лишь бы не возвращаться к ним.
Он отключает воду, вкладывает в руки полотенце и сам отправляет посуду в моющий шкаф. — Можешь говорить прямо. Честность помогает лучше понимать друг друга, — становится так близко, что дыхание затрагивает волоски на лбу и становится щекотно.
— Я не готова спать с вами, — не поднимая глаз, выдаю на одном вдохе, пока не передумала.
Слышу короткую усмешку.
— Мы настолько не в твоем вкусе, красавица? — дракон нежно трогает шею и, играя пальцами, уводит руку к затылку.
Прекращаю дышать, умоляя, чтобы мурашки не выдали мое приятное волнение от этих прикосновений.
Аджай невесомо оттягивает волосы, и я послушно поднимаю голову и даже раскрываю губы, когда вижу его приближающееся лицо.
— Так плохи? — шепчет он, едва касаясь губ, но не целует. Дразнит. А потом берет мою ладонь и кладет на свою грудь.
Вздрагиваю, шумно и резко хватая воздух, и сама мажу по его горячим сухим губам, которые сейчас неподвижны. А когда слышу четкие удары сердца, прикрываю веки. Будто прячусь. От самой себя. Я больше не хозяйка себе.
— Это принадлежит тебе, милая шера-йя, — он накрывает мою ладонь своей и ведет ею вправо, — только тебе. И ты вольна решать, хочешь ты это взять, или нет.
Аджай поднимает мою руку выше и целует каждый мой пальчик, а я, сквозь полуприкрытые веки вижу, как он смотрит на меня.
— Одно твое слово, Сирена, и я, и Нур сделаем то, что ты скажешь. Только сама пойми, чего хочешь.
Он возвращает мою ладонь на свою грудь и теперь ведет ниже. Чувствую тепло кожи, шелковые волоски по центру живота, рельеф мышц, и, когда достигаем линии пояса, вся напрягаюсь, будто вот-вот случится взрыв. Но Аджай отпускает мою руку, давая полную свободу.
Так и тянет опустить ее ниже, не думать ни о чем и сделать шаг, после которого назад дороги не будет, но вместо этого я просто обнимаю мужчину, сцепляя руки в крепкий замок на его пояснице.
Не могу. Я так устала! Мне так хочется выплакаться на крепком плече, а после уснуть, зная, что по утру все будет хорошо.
И он обнимает в ответ. Нежно, будто самый родной человек в этой вселенной, он поглощает каждый мой всхлип, каждый мой вздох, и дает мне выплеснуть все свои страхи, всю горечь, через слезы, льющиеся нескончаемым потоком.
— Отдай нам свою боль, девочка, — спину обдает жаром, и я понимаю, что нахожусь между двумя мужчинами, которые делают со мной что-то невероятное.
С одной стороны меня разрывают эмоции, закручивая внутренности в тугие спирали, с другой – я понимаю, что приходит облегчение, и дарят его мне те, кто назвал своей истинной. И кто я такая, чтобы не верить судьбе?
— Я хочу...
Едва шевеля губами, произношу я и кладу ладони на плечи Аджая.
— Сделайте это сейчас.
Дракон бережно поднимает меня на руки, и я обхватываю его шею. Щекой прислоняюсь к груди, слушая сердце, и закрываю глаза. Именно сейчас все происходящее мне кажется правильным. Я полностью отпускаю контроль и впервые в жизни чувствую легкость и покой.
Распахиваю ресницы, как только чувствую под собой мягкую пружинящую поверхность. Лампа, горящая на балконе, окутывает комнату мягким голубым светом, а на потолке мерцают блики, будто мы находимся не над облаками, а под водой. Вкупе с сиянием мужских тел и свечением глаз, зрелище поистине завораживающее, волшебное.
Полуобнаженные мужчины ложатся по бокам от меня, и становится жарко. Ароматы наших тел усиливают друг друга и действуют на меня, похлеще алкоголя. Перед глазами плывет, и я ищу опору в них, пытаясь ухватиться пальцами. Но мои руки оказываются над головой.
Рукава майки, оголяют часть руки, и Нур, как большой кот трется своей мягкой щетиной о нежную кожу, и жар сменяется прохладой.
Распластанная ладонь Аджая накрывает живот, и я вздрагиваю, чувствуя напряжение во всем теле. Мне нужно его сбросить, и я выгибаюсь в груди. Нур пропускает руку между моей спиной и матрасом, и это объятье подчиняет меня окончательно.
Мое тело горит, словно его касаются языки пламени. Я шумно хватаю воздух, но вместо этого ловлю поцелуи. И даже не различаю, кто из мужчин владеет моим ртом. Мне хочется раскинуть ноги в стороны, дать им понять, что я готова к большему, но мужчины будто нарочно сдавливают мои бедра, мешая пошевелить ими.
Когда я чувствую, как край длинной майки немного задирается, блаженно выдыхаю, уверенная в том, что развязка близка. Но меня продолжают изводить невинными прикосновениями. Пальцы кружат по животу, сжимают бедра, касаются узкой полоски волос на лобке, очерчивают треугольник, но почти добравшись до сокровенного, отступают.
Внизу живота все сжато, я раскалена до предела, и кажется, что больше не выдержу этих пыток, но они продолжают, и я с упоением принимаю все, что дают мне эти мужчины.
Оргазм накатывает тихо и неспешно, но дает столько блаженства, сколько я никогда не испытывала, лаская себя сама. Одна мысль о том, что этим мужчинам удалось меня довести до такого состояния, не затрагивая чувствительных зон, заставляет считать их волшебниками. А когда следом за первым приходит второй, более яркий и более долгий, я и вовсе растворяюсь в нашем общем пространстве, улыбаясь тому, что они знают мое тело лучше, чем я.
Мои веки тяжелеют, а мышцы наливаются горячим тяжелым эликсиром, мне кажется, что наши тела вплетаются друг в друга, и в этом чувствую особенный кайф. Только осознать, что происходит совершенно нет сил. Я снова позволяю себе отдаться желаниям тела, и мгновенно засыпаю, проваливаясь в самый сладкий и глубокий сон из всех, которые у меня были.
Просыпаюсь от щекотных поцелуев в шею и мгновенно краснею. Хочется спрятаться, но по обеим сторонам от меня мужчины, явно дающие понять, что сейчас меня ждет жаркое продолжение вчерашней ночи. А ведь они остались ни с чем! Как только дотерпели до утра?! Но есть одно маленькое но: флер безрассудства исчез вместе с ночью, и я пока не готова к продолжению.
— Мне нужно проверить Таю! — сползаю вниз, но мою попытку бегства, мгновенно пресекают.
— С ней все в порядке, мы заходили полчаса назад. Сейчас она спит, — урчит на ухо медведь, накрывая мою грудь своей тяжелой ладонью. Только это вынуждает замолчать, а, когда мой сосок оказывается зажатым в его пальцах, я и дышать перестаю.
— Она пила лекарства? — блею я, понимая, насколько нелеп мой способ заболтать своих мужчин.
— Она выполняет предписания врача. А ты нет! — Аджай подцепляет пальцем майку и медленно поднимает ее выше, обнажая нижнюю часть тела. — Тебе он сказал не волноваться, — отвечает он на мой немой вопрос, — и получать удовольствие от обретения. Вот и не волнуйся, шера-йя. Получай удовольствие.
— О, боги...— только и могу выдохнуть я, когда Нур вбирает в рот сосок. Ткань майки мгновенно промокает, и от этого прикосновение кажется еще более острым.
Рука дракона уже не так осторожна, сегодня он стремителен так же, как его напарник. Нежно и настойчиво он просовывает пальцы через мои сжатые бедра, пробираясь к половым губам, но как только касается напряженного клитора, мое тело отзывчиво подается навстречу.
Не лучшее время вспоминать родителей, но образ мамы все же всплывает перед глазами. Ох, знала бы она, чем ее дочь занимается с ДВУМЯ мужчинами, наверное, приказала своему секретарю готовить ее похороны. И это она еще не в курсе того, что у нее есть внучка, настоящего имени отца которой я даже не знаю. Прости меня, мама. Но я не могла поступить иначе. И пусть я буду ужасной дочерью, за то буду счастливой.
Ладони сжимают груди, сводя их вместе, и со сладостным рыком Нур прикусывает соски. Его напряженный член упирается в мою ногу, и мне хочется освободить его, погладить, сжать в руке, провести по головке большим пальцем, но я в таком состоянии, когда не понимаю, как в пространстве расположено мое тело, и кажется, что руки живут отдельно от меня. Зато руки Аджая я чувствую прекрасно!
Он растирает мою влагу и целует так, будто пьет этот нектар. Погружает палец внутрь меня и ласкает истекающее лоно двигаясь по кругу. Я полностью открыта, я поддаюсь своему желанию насладиться порочным вожделением, но когда чувствую, как ладонь Нура опускается вниз по животу, перестаю дышать, стыдливо сводя бедра.
— Доверься нам, девочка, — Аджай покрывает нежными поцелуями лицо, продолжая неистово трахать меня пальцем, и я поддаюсь напору медведя, позволяя развести мои ноги широко в стороны.
От хриплых мужских стонов становится так сладко, и я улыбаюсь, прикрыв глаза.
— Тебе нравится? — спрашивает дракон, кончиком языка слизывая капельку пота, стекающую по виску.
— Да-а-а, — выдыхаю со стоном и пытаюсь поймать его губы.
— А так? — медведь погружает в меня свой палец, и теперь я чувствую обоих внутри себя.
— Ммм, — это все, что я могу ответить, ибо слов нет. Мне хочется кричать от восторга, от чувств, что переполняют, но выходит лишь постанывать в ритм движениям.
Внизу живота сводит сладким узлом. Все тело горит и плавится от прикосновений, а на месте клитора распускается волшебный цветок.
— Боже, как хорошо, — беззвучно шевелю губами, утопая в объятьях мужчин, и, как только последний лепесток бутона, раскрывает его нежную сердцевину, прикусываю губы и выгибаюсь, издавая громкий протяжный стон. — Да...да...
Не знаю, сколько продолжается мое мучительно-сладкое забытие...кажется, целую вечность. Я с наслаждением вдыхаю ставшие такими родными ароматы мужских тел, любуюсь мерцанием своей кожи, на которую перебираются сияющие узоры, облизываю распухшие от долгих поцелуев губы. Но когда-то все хорошее заканчивается, и мне все же приходится спуститься с небес на землю.
— Доставка. Мебель привезли, — недовольно фыркает медведь и, нехотя оторвавшись от меня, уходит.
Аджай придвигает меня ближе, полностью укутывая в свои объятья, чтобы я не почувствовала холода от отсутствия Нура. Но через несколько мгновений, и он издает протяжный раздраженный выдох.
— Вашу с Таей одежду доставили.
— Пусть Нур заберет, — пытаюсь удержать дракона рядом ослабевшими руками.
— Я должен пойти, лучик мой, — покрывает мое лицо поцелуями, и отцепив от себя, целует руки, — поспи пока.
Остаюсь одна в огромной кровати и сразу же чувствую себя одиноко. Тело еще не остыло от жарких прикосновений, и лежать на постели, пропитанной ароматами нашей похоти, невыносимо, а ведь между нами толком и не было ничего.
Не выдерживаю и поднимаюсь с кровати, принимаю душ и, помня о коварстве полотенец-салфеток, снова натягиваю на себя майку Аджая. Если к ней добавить пояс сойдет за платье до колен.
Выхожу в холл, где туда-сюда снуют мужчины-рабочие, разнося пронумерованные коробки. Под лестницей замечаю Нура, а на его плечах свою красотку. Они увлеченно листают каталог со шторами, и выбрав оранжевые, примеряют их к окну, направив прожектор в нужное место.
Когда вся привезенная мебель становится на места, мы вчетвером отправляемся на кухню, где уже не так пусто как вчера. Уюта, конечно, не хватает, но это мелочи. Вольюсь в семейную жизнь, заставлю все цветочками-вазочками, и будет красота! Стоп! И это я сказала? Я?
Нет. С этим надо что-то срочно решать. Иначе я сойду с ума от раздвоения. Либо я продолжаю думать о возвращении на Альвенту, либо вливаюсь в новую жизнь, забыв о своем происхождении и долге. Но, что, если попытаться совместить? Сколько можно ждать вестей от отца? Ведь я даже не знаю, жив ли он... Я обязана дать нам шанс. Эти парни не худший вариант для принцессы. Герои всегда в чести. Загвоздка в том, что их двое, и на Альвенте не поймут, но с этим как-нибудь разберемся.
Аджай с Таей распаковывают боксы из «Малияны», а Нур украдкой щипает меня за попу и пытается пробраться под майку.
— В какой комнате моя одежда? Я хотела бы надеть что-то другое, — пытаюсь смотреть с укором на медведя, но сама хихикаю как девочка, уворачиваясь от загребущих лап.
— Можно я сегодня надену бусы?! — Тая оборачивается, и Нур отскакивает от меня, будто не он только что мял мою задницу.
— Можно, Белка. Раз выгулять наши наряды не получится, будем носить их дома.
— Почему Белка? — Нур ворует ягоду, пока Тая отворачивается.
— Потому что любит орешки! — отнимаю ягоду, демонстративно кладу себе в рот и прикрываю глаза от удовольствия.
Слышу тяжкий вздох Нура и смешок Аджая, а после в меня летят многообещающие взгляды. Кажется, я доигралась, и сегодня ночью меня ждет кое-что особенное.
— Я выздоровела! Мама, пожалуйста, давайте пойдем на праздник!
Я непреклонна, а мужчины не вмешиваются. Хотя, если бы Тая им улыбнулась или, чего хуже, слезу пустила, они б ее на руках туда понесли.
— Мамочка, ну пожалуйста! Там будут мои друзья!
— Ты больна.
— У меня ничего не болит.
— Хорошо, если доктор позволит.
Надеясь на то, что услышу слова, запрещающие Тае покидать дом, я звоню врачу.
— Если Тая хорошо себя чувствует, вы можете пойти на праздник. Девочка не заразна, а вирус – своего рода адаптация. И похоже, Тая перенесла его очень легко.
— Ура! — победно визжит Тая, а я закрываю уши.
Что ж, вот и повод выгулять новые платья. Заодно познакомлюсь с девушками. Надо обзаводиться подругами, ведь я здесь, похоже, надолго.
— Тогда я сообщу, что мы будем. А теперь завтракать! — командует Аджай, и Тая первой занимает место и хватает вилку. Да, аппетит у нее отменный и на больную сегодня она точно не похожа.
После завтрака Тая изъявляет желание позаниматься устным счетом и убегает в свою комнату, чтобы связаться с преподавателем. Задумываюсь над тем, насколько она жадна до учебы. Если бы нам не пришлось скитаться и жить, затаившись на Мараше, она бы знала во много раз больше.
Собиряясь на празднование дня рождения шера-йи моего тренра Лаоса, понимаю, что из девочкиных радостей у меня лишь встроенный фен и несколько флаконов бальзамов для всех частей тела. Делать заказ косметики уже поздно, да и приглашать мастеров домой времени мало.
В сети ищу модные тенденции Ману-ра, чтобы привести себя в подобающий вид, и понимаю, что женщины здесь выглядят кто во что горазд. Большинство из них с дальних уголков вселенной и понятие красоты для каждой свое. Единственное, что бросается в глаза, это сияющие метки. У каждой девушки свой цвет и узор, но всегда сочетающийся с сиянием на коже их мужчин. По мне, так это лучшее украшение, только вот у меня его почему-то до сих пор нет.
Открываю кран с горячей водой становлюсь под струи. Если после мытья волосы не расчесывать, они хорошо держат легкие волны, и это уже можно назвать укладкой. Не то ,чего хотелось бы, но вполне неплохо.
Вспоминаю о бальзаме и тянусь к полочке, пытаясь отыскать нужный тюбик с закрытыми глазами – ненавижу, когда в глаза попадает вода. Шарю рукой и случайно смахиваю зеркало. Грохот и звон стекла стоит такой, что вжимаюсь в стену и, уворачиваясь от капель, пытаюсь оценить масштаб бедствия.
— Сирена! — в ванную врывается Нур, и я уже не знаю, что меня пугает сильнее: гора осколков или то ,что у него между ног.
Зажмуриваюсь, пытаясь прикрыть грудь и лобок ладошками, будто не я стонала несколько часов назад от его ласк. Но как бы я не старалась «развидеть», его дубинка все равно стоит перед глазами. Дюймов десять, и это в спокойном состоянии. Мама дорогая...— С кем воюешь, милая?
Открываю один глаз и громко сглатываю.
— С...с...— хватаю воздух, забывая напрочь слова, и отвожу глаза.
— Ясно, — усмехается Нур и активирует уборщика.
— Тогда я пойду, — отходит к двери, и я таращусь на то, как перекатываются мышцы на его красивой мясистой заднице.
— У-гу...— замечаю на спине капли воды и понимаю, что он тоже из душа, а не просто так по дому голым рассекает.
— Будь осторожна, детка. Если что, я в соседней комнате.
Дверь захлопывается, а я стою и хмурюсь. Это был намек-приглашение, или он просто сообщил, что будет неподалеку, чтоб не волновалась?
Отворачиваюсь к стене и возвращаюсь под теплые струи тропического душа. С минуту пытаюсь вернуть нормальный ритм дыхания, но внезапно чувствую на своей попе чьи-то руки. Вздрагиваю, пытаясь развернуться, и утыкаюсь носом в блестящую грудь Нура. Сердце грохочет, снова не давая нормально дышать.
— Совсем забыл. Нам привезли полотенца. Я принес.
«Я принес» — эхом отдает в голове, когда вижу здоровенный ствол, направленный прямо на меня. А под ним яйца! Огромные такие конские яйца. Назвать ЭТО яичками язык не повернется.
— Благодарю...— еле выговариваю я, понимая, что между ног мгновенно становится тяжело и влажно.
— Я пойду? — говорит спокойно, но хищный взгляд пожирает меня. Соски от этого взгляда стоят колом и горят, будто их поливают горячим воском.
— Д-да...— заикаюсь я, не понимая, чего во мне больше: страха перед гигантским членом или желания оседлать его.
— Я рядом, — еще раз напоминает он, медленно отступая.
— Я помню, — скулю в ответ.
Да...выдержка у мужика, конечно, железная.
Обмотанная в мягкое тонкое полотенце, я покидаю ванную, нервно озираясь. Кажется, я немного погорячилась, так легко согласившись на сближение с Нуром и Аджаем. Мне реально страшно, потому что мало того, что таких больших мужчин я никогда не встречала, так тот единственный, что у меня был, он кардинально отличался от этих. Кардинально – это раза в три, если не больше. Успокаивает то, что мне четко сказали, что без моего согласия ничего не будет. Только загвоздочка в том, что в очередной раз обезумев от оргазмов, я наберусь смелости и соглашусь. И тогда...
— О чем задумалась, душа моя? — Аджай ловит меня, шлепающую босиком по коридору, и, приподняв, ставит ступнями на свои ноги и целует в нос.
— Да так...— не могу же я озвучить ему свои мысли.
— А, если правду?
— Нур заходил, пока я была в душе...
— И?
— В общем, то, что я видела, произвело на меня сильное впечатление! — краснея, выдаю я, и слышу красивый громкий смех дракона.
Он так искренен в этой реакции, что я заражаюсь его хохотом и смеюсь вместе с ним.
— Он умеет пользоваться тем, чем ты так впечатлилась, не сомневайся, — гладит завиток моих волос и берет лицо в ладони.
Заставляю себя смотреть в горящие изумрудным блеском глаза, хот и хочется спрятаться.
— Ни один из нас не сделает тебе плохо.
— Я знаю...
— Только не бойся идти навстречу своему желанию. Я же чувствую, ты хочешь. Ведь хочешь? — от его голоса становится жарко, а когда он подается бедрами, чтобы я смогла почувствовать, пусть и через штаны, его член, на висках выступает испарина.
— Да...
— Это правильно, Сирена. Когда мы втроем займемся любовью, ты узнаешь, что такое рай на самом деле.
— Я хочу сейчас, — жмусь к теплому сильному телу, абсолютно уверенная в том, что готова рискнуть и поддаться своему желанию.
— Нет, малыш. Сейчас не лучшее время, — он гладит мои плечи и нежно целует в губы. Так невинно, что это раздражает.
— Почему?
— Не капризничай! Обещаю, очень скоро ты получишь все, что хочешь. А сейчас тебе нужно одеться.
— Да, — соглашаюсь, вспоминая, что до выхода примерно час.
— А я помогу. Иди за мной.
Пройдя несколько метров мы сворачиваем в одну из комнат, где на длинных рейлингах висят бежевые кофры. Гардеробная не оборудована до конца, но уже чувствуется, что это место станет одним из самых любимых в этом доме. После спальни.
Дракон проводит рукой по чехлам, заглядывая в прозрачные окошки, и снимает с вешалки то самое платье, что я примеряла первым. Согласно улыбаюсь, желая поскорее его примерить, и Аджай расстегивает молнию на чехле.
Ткань мягкой волной ложится на его предплечье, и дракон подходит ко мне.
— Позволишь? — берется за узел полотенца на моей груди и тянет его вниз, обнажая меня полностью.
Инстинктивно пытаюсь прикрыться, но мои руки нежно перехватывают.
— Ты очень красива, Сирена. Не прячь от меня свое тело. Пожалуйста.
Облизываю сухие губы, старясь не смотреть на розовые соски, что дерзко торчат, сообщая о моем возбуждении.
Аджай садится у моих ног и опускает платье, чтобы я могла шагнуть в него.
Кладу руку на крепкое теплое плечо, приподнимаю одну ногу, затем вторую и чувствую, как прохладная ткань скользит вверх.
— Ты приятно пахнешь, — дракон касается легким поцелуем косточки на бедре и ведет кончиком носа по лобку, замирая у складки, где соединяются половые губы, а я перестаю дышать и цепляюсь за его плечо еще крепче. Если он продолжит, я просто не устою. — Будет сложно дождаться ночи, зная, что у тебя здесь.
Он касается языком складочки и ныряет глубже, доставая клитор.
— Аджай, — выдыхаю, запрокинув голову, а когда на месте губ появляется прохлада, обиженно стону.
— Ты получишь то, что хочешь, детка. Сегодня ночью. Наберись терпения.
Аджай снова вырастает надо мной, и платье неприятно касается кожи. Нет, ткань не грубая, но с руками и языком моего дракона не идет ни в какое сравнение.
Он медленно, будто забавляясь, обходит меня и становится сзади. Губами обжигает лопатку и неспешно застегивает молнию на спинке.
При дневном свете платье кажется сшитым из чешуек розового золота. Длина едва достает до середины бедра. Откровенно, но не вызывающе, а главное, подчеркивает все достоинства фигуры.
Из ящиков, что высокой башенкой стоят у вешал, он достает трусики и снова садится передо мной. Так вот, зачем ему нужны были мои параметры. Зная, чем это может закончиться, осторожно продеваю ноги, и с замиранием сердца наблюдаю за тем, как дракон натягивает их выше. На этот раз без фокусов, что немного разочаровывает. Хотя, оно и к лучшему. Провести весь вечер в мокром белье идея так себе.
— Вы готовы? — медведь по-хозяйски проходит между рядов с одеждой, и восхищено осматривает мою фигуру. Какой бы располневшей я себя не считала, он точно в восторге от прилипших к попе килограмм.
— Надену босоножки, которые ты выбрал для меня. Их доставили? — говорю одно, а мысли снова в душе. Интересно, как долго эта картина будет сопровождать меня?
Нур быстро отыскивает нужную коробку, достает обувь на током высоком каблуке и, обхватив мою щиколотку, сам надевает ее на меня, не забыв покрыть поцелуями гладкую кожу. Ох, не зря я так тщательно удаляла волосы. С этими мужчинами нужно быть постоянно готовой к эротическим приключениям. Хотя, сдается мне, что плевать они хотели на небритость и прочие женские заморочки. Ничто их не смутит и не остановит.

7. Голубой остров

Уже на подлете к голубому острову я понимаю, что мне здесь понравится. Скалистая гряда окружает клочок земли, возвышаясь над бирюзовой гладью моря. С высоты это место кажется необитаемым, но стоит нам спуститься ниже, замечаю множество построек, сливающихся с природой, и лишь парковка для воздушных и морских судов с уймой разномастной техники, смотрится чужеродно.
Тая, предвкушая интересный вечер, полный активностей, скачет на месте, а стоит нам приземлиться, первой отстегивает ремни безопасности и подбегает к выходу.
Чувствую ревность, хоть и понимаю, что это глупо. Ребенок дорвался до настоящей жизни и стремится восполнить упущенное, а я как квочка хочу, чтобы она сидела рядом и была под присмотром.
Спускаемся по дощатому трапу, переходящему в узкую дорожку, брошенную поверх белого песка. Вдали слышится ритмичная музыка и смех гостей, которые уже прибыли на празднование. Идем по тропе, подсвечиваемой левитирующими желтыми огоньками. Ощущение, что мы в зеленом тоннеле, такая густая растительность вокруг нас.
— Сирена! Как я рада тебя видеть! — Адэлаида бросается мне на шею и целует в щеки, будто мы с ней давно и близко знакомы.
Улыбаюсь в ответ, но лицо тут же меняется, стоит лишь увидеть собравшихся гостей. Несколько миниатюрных женщин и целое войско полуобнаженных мужчин. И один другого краше.
— Идемте, девочки, познакомлю вас с именинницей! Тая, давай руку!
— Развлекайся, солнце! — дракон собственнически притягивает меня к себе за талию и накрывает мои губы своими. Поцелуй недолгий, но от него я теряюсь в пространстве. Даже страшно представить, что меня ждет ночью...
— Мы будем рядом, — медведь проводит ладонью по голому бедру, нарочно задевая край трусиков, и тоже ставит печать на моих губах своими.
— А вот и наша именинница! — радостно плещет руками мой куратор, — а это Сирена и ее дочь Тая.
— Поздравляем с днем рождения, Асла! — сдержанно улыбаюсь под прицелами любопытных взглядов троих женщин. Одна из них беременна.
— Как мило! — шера-йя тренера принимает подарок, приготовленный моей дочерью, и все собираются в круг, чтобы рассмотреть замок, который Тая собрала из конструктора. Я же могу рассмотреть каждую из них.
Аслу я представляла крупной девицей, накачанной и грубоватой. Почему-то я думала, что именно так должна выглядеть избранница тренера, но она ниже меня почти на полголовы и такая тоненькая, что в игольное ушко пролезет. Ее серебристые идеально гладкие волосы достают поясницы, притягивая внимание.
— Я с Джамалы, это далеко отсюда. У всех наших женщин такие, — заметив мой интерес, она привычным жестом откидывает прядь назад, и я замечаю на ее ключице красный блестящий узор.
— Тоже попала сюда по программе?
— Если бы! — смеется она, но я замечаю нотку грусти, — меня отбили у пиратов. Если бы не Лаос...Расскажу как-нибудь, — прерывается она, замечая интерес Таи к нашему разговору, и возвращается к обсуждению игрушечного замка.
— Я Мила. Землянка*, — протягивает мне руку симпатичная девушка с животом. Интуитивно догадываюсь, что должна коснуться ее ладони и делаю это. Странный обычай, зачем трогать незнакомца? — Как ты? Освоилась на Ману-ре? — Ну...как сказать...— мнусь я, и это вызывает неожиданное воодушевление у присутствующих женщин.
— Все мы с этого начинали! — улыбается Мила, загадочно улыбаясь, будто вспоминает давние события.
— Мало у кого знакомство прошло гладко. Не каждая спокойно принимает новость об истинности. Но ведь ты знала, зачем сюда едешь? — будто с укором говорит Адэлаида.
— Брось, — вмешивается Мила, — знать и испытать это на себе разные вещи. Не переживай, Сирена. Все идет как надо. Только, когда на тебе метка появится, не убей своих мужчин! — хихикает она и тут же кладет руку на животик, чтобы успокоить малыша.
— А когда она появится? — почти шепотом говорю я.
— Скоро, Сирена. Рядом с такими красавцами долго оборону держать не сможешь! — Асла отыскивает взглядом своих мужей, среди которых я узнаю и Лаоса, и игриво машет им рукой.
Заодно высматриваю своих, но вижу одного лишь Аджая. Он в компании десятка парней стоит у бара и что-то говорит, а те, раскрыв рты, слушают.
— Тебе повезло больше всех из этого заезда, Сирена. Не гневи судьбу! — не унимается куратор, — кстати, благодаря программе Милы ты здесь. Это она нашла способ отбора девушек для Ману-ра.
— Вы?
— Да. Я генетик.
— Вы занимаетесь наукой?
— С моим количеством детей это дается все сложнее! — хохочет она.
— У Милы семеро! — Асла протягивает тонкую ручку в браслетах к ее животику и нежно гладит, — восьмой вот-вот родится.
— Ого! — распахиваю глаза.
— Здесь в каждой семье много детей. Но мужчины берут большую часть забот на себя, так что для нас это не слишком обременительно.
С улыбкой шарахнутой по голове сумасшедшей, отхожу в сторону, чтобы найти, чего бы выпить. К известию о том, что здесь принято иметь целую ораву, я точно была не готова.
Убеждаюсь в этом, когда отводим Таю в отдельный дом с террасой, где играют дети приглашенных гостей. Да их здесь чуть ли не больше, чем взрослых! Это ж что получается? Каждому мужу по ребенку? И ладно, если мужа два, а если пять?
— Сирена, кажется, ты напряжена, — Мила снова поглаживает живот, который ходуном ходит, — если ты не хочешь детей, никто ни слова не скажет, дорогая. У тебя есть время подумать. До восхода Альвидары ты точно не забеременеешь.
— Восхода чего?
Мила в миг становится хмурой и отводит меня в сторону, где можно присесть. Неуклюже располагается на диванчике и вытягивает ноги. Видно, что ей трудно носить плод, слишком он большой для нее.
— Адэлаида вам не рассказала?
— О чем?
Мила разочарованно вздыхает.
— Она считает, что, чем меньше вы будете знать, тем быстрее вольетесь в местную жизнь. Мол, так избежите проблем и не будете лишний раз себя накручивать.
— Мне уже страшно.
— По прилету вам показывали представление...
— Да, но я смотрела на мужей куратора. Действие на сцене по сравнению с их выходом, не шло ни в какое сравнение.
Мила снова хохочет, заражая меня.
— Понимаю! Но в представлении было много смысла, ведь это рассказ истории, которая произошла много тысяч лет назад. В давние времена, наше Древнее Солнце столкнулось в схватке с Тьмой. Оно победило, но в последний миг раскололось на миллионы частичек, которые разлетелись во все концы Вселенной. Теперь в каждом из нас есть капелька солнца. Поэтому жизнь за жизнью мы ищем свои обломки солнца, родные атомы, а находя, собираемся вместе, чтобы зажечься.
Слушаю с раскрытым ртом, понимая, что зря не верила древним мифам. Да и в буклете о Ману-ре, который нам выдала Адэлаида, постоянно воспевали встречу солнц.
— Каждый год, в день, когда вечная спутница Ману-ра красавица Альвидара радует планету своим восходом, обретенные по Тропе Любви взбираются на гору Ману, чтобы дать свои клятвы перед ее обломком. Странно, что твои мужчины тебе не рассказали.
— У нас с разговорами пока не очень...
— Да, я слышала, что ты не сразу приняла их. Но сейчас все изменилось? Вы поладили?
— Они умеют убеждать...— вспоминаю утренние ласки и прикладываю холодные ладони к горящим щекам.
— О да! Манурцы в этом просто боги! — Мила гладит меня по руке, и мне становится спокойнее. Наконец, нашелся человек, рядом с которым я чувствую себя не брошенной.
— Можно задам вопрос очень личного характера? Просто больше спросить не у кого, а опыта в этом деле у меня нет.
— Конечно, спрашивай!
— У них там...все такое большое...— рдею я.
— Поверь мне, они сделают все, для того, чтобы ты не думала об этом. Манурцы очень трепетно относятся к своей женщине. Ты сама не заметишь, как войдешь во вкус!
В принципе, после того, что они делали со мной сегодня, я охотно верю этой опытной женщине.
— Иногда правильнее поддаться желаниям и страхи оказываются неоправданными.
— Спасибо, Мила!
Я сама тянусь, чтобы обнять эту женщину, и она отвечает мне взаимностью.
— Идем, Сирена. Дети под присмотром, а нам пора повеселиться!