Тайна Рудеи

Тайна Рудеи

Сидя на заснеженной остановке, которая ничуть не защищала от ветра, Славаяна пыталась согреть дыханием тонкие пальцы. Нетипичные для начала марта морозы нагло бродили по Беларуси прогоняя робкие оттепели южнее, в сторону Бреста. Где, к слову, уже начали цвести яблоневые сады, а одинокие холмики снега прятались в тени елей в бору, как бы выражая нежелание Зюзи отдать, наконец, земли в распоряжение Лады. Минск же продолжал укрывать снежный плед, время от времени превращаясь в кашицу, неприятно хлюпающую под ногами.

Рогатые электробусы впускали и выпускали спешащих по своим делам пассажиров, но нужный Славяне ходил реже других. Электронное расписание на столбе гласило, что ждать нужно было еще семнадцать минут к тем двадцати пяти, которые девушка уже мерзла на остановке.

Блуждая в мыслях, Славяна почувствовала чужой взгляд. Рядом на остановке сидел парень и время от времени поглядывал на нее. Незнакомец прятал от мороза нос в ворот куртки, отчего сильно сутулился и казался ниже, чем есть на самом деле. Глаза цвета грозового неба показались Славяне знакомыми до щемящей тоски в груди, хотя она была абсолютно уверена, что никогда не встречала их прежде. Уцепившись за эту мысль, девушка едва смогла оторвать взгляд от парня и продолжила выдыхать облачка теплого воздуха на свои руки, и, чаще, чем необходимо смотрела на электронное расписание.

К остановке подошел очередной электробус. Все еще не тот, что должен, наконец, отвезти Славяну домой. Однако парень поднялся с места и, чуть задержавшись, словно вспоминал что-то, снял черные перчатки, положил на колени девушки и, пока та не успела сообразить что произошло, заскочил в салон. Обескураженная Славяна успела лишь посмотреть вслед улыбающимся глазам незнакомца сквозь заляпанное стекло уходящего электробуса. Не сдержав улыбки, она сунула миниатюрные ладошки в мужские перчатки, и прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь теплом незнакомых рук, которое в них осталось.

Опоздавший еще на несколько минут электробус, наконец довез Славяну до дома. Скромная съемная квартирка в спальном районе города встретила девушку долгожданным теплом и необъяснимым советским уютом. Пожилая хозяйка любила зайти к юной квартирантке на чай, рассказать истории своей долгой жизни, окунаясь в воспоминания о военном детстве и том, как дорога ей каждая нитка в старенькой хрущевке, в которой она прожила счастливых пятьдесят семь лет со своим ныне покойным мужем. Славяне это никак не докучало. Напротив, возможность пообщаться с Маргаритой Игоревной давало ей возможность вспомнить об уютных вечерах в гостях у родной бабушки. Старикам ведь так важно чувствовать себя кому-то нужными, пусть хоть для простого, мирского “поболтать”. И конечно Славяна не рассказывала Маргарите Игоревне о том, что иногда в квартире скрипели старенькие половицы, а на подлокотнике кресла могла лежать забытая книжка с пожелтевшими страницами. Ворчащий на боль в коленях Валентин Анатольевич, почивший уже как десять лет, не знал, что молодая квартирантка его и видит, и слышит, когда он шаркает своими призрачными тапочками из комнаты в комнату, или сидит и поправляет супругу, когда та запямятовала какие-то подробности очередной истории. Славяна с уважением относилась к хозяину и всячески старалась сохранить его спокойствие, как учила бабушка.

Проводив Маргариту Игоревну, Славяна отправилась в душ, чтобы смыть с себя остатки угасающего дня. Горячая вода струилась по коже, спотыкаясь об обережные бусы на шее, подаренные бабушкой. Пар наполнял ванную, создавая впечатление, что девушка находится в капсуле из непроходимого тумана, оберегающего ее водный ритуал от посторонних глаз.

Весь вечер Славяна продолжала думать о незнакомце с остановки. Пока сушила волосы и развешивала постиранные вещи. Пока готовила ужин и мыла после него посуду. Даже свернувшись калачиком под тяжелым пуховым одеялом, вдыхая запах ночного мороза, что сочился через открытую маленькую форточку, она продолжала вспоминать улыбающиеся серые глаза. Ей не давало покоя чувство, которое появлялось в груди при этих мыслях. Похожее на тлеющий уголек чего-то давно забытого, но чрезвычайно важного. Славяна перебирала бусины между пальцев и никак не могла ухватить за хвост ускользающую мысль о том, где она могла его видеть. Так и не найдя ответов в реальности, Славяна провалилась в глубокий безмятежный сон.

***

Мягкой поступью Славяна шла знакомой тропинкой по лесу к реке. Девичье сердце трепетало от предвкушения встречи и страха быть разоблаченной. Тонкие подошвы рукодельной обуви ступали по сухим веточкам, разнося хруст по весеннему лесу. Отовсюду разносились трели птиц. Отстукивали свою собственную мелодию дятлы. Меж свежих, омытых утренней росой бутонов порхали бабочки и лесные пчелы. Лес жил своей жизнью, не обращая внимания на на хрупкий силуэт в льняном платье с орнаментами, вышитыми на вороте,рукавах и подоле заботливыми руками матушки.

Славяна пообещала матери, что обязательно поможет ей собрать травы, когда вернётся. Но та знала, что, ежели дочь украдкой юркнула к реке, то время для неё уже подвластно счету, а бурной рекой пронесется, пока на землю не опустится алый закат.

Местная травница не одобряла увлеченности дочери сыном помещика. Юноша он был славный, всегда учтив и рад помочь, коли в хозяйстве одинокой ведуньи нужна была мужская рука. Однако родители его весьма неодобрительно относились к юной чародейке. На селе поговаривали, что молодого барина опаивают дабы он не женился на шляхетской дочке, с которой его сватали родители. Это сильно беспокоило материнское сердце, но пылкая первая любовь была абсолютно глуха, к чужим советам и предостережениям.

Славяна была готова хоть целую вечность скрываться с любимым в роще у реки, встречаться украдкой и прятать глаза, когда случайно встречала его на ярмарке. Ей не хотелось думать о том, что он женится на другой, а она останется одинокой девой. В общем-то её не пугало и повторить судьбу матери: родить дочь, а у полнокровных ведьм всегда рождаются дочери, и растить её по семейным традициям, передавая знания о силах природы и ведовстве, дабы гонимое церковью ремесло не исчезло окончательно.