Тайна старого пиджака

Глава 1 Патрисия и Хлоя

Тот, кто впервые видел Патрисию и Хлою вместе, обычно спрашивал – не сестры ли они. И дело было не во внешнем сходстве. Наоборот, девушки казались совершенно разными.

Хлоя – низенькая и темноволосая, носила каре чуть выше плеч, одевалась преимущественно в черное и звенела серебряными многочисленными сережками и подвесками.
Патрисия, или Патти, высокая стройная блондинка, напротив, предпочитала светлые джемпера и блузки, розовые кофточки и красивые платья с воланами. В ушах у нее поблескивали жемчужные сережки, а шею украшало ожерелье из стеклянных льдинок. Длинные волосы Патти обычно покорно лежали рыжевато-пшеничными волнами, рассыпавшись по плечам и опускаясь почти до самой талии, пока их в какой-то момент не замечала биологичка и не требовала срочно убрать в хвост.

И все же подруг часто называли сестрами, едва услышав необычные имена. Люди предполагали, что только у одних и тех же родителей может быть такая богатая фантазия. На самом деле, обе мамы девочек были большими оригиналками и остановились они на Хлое и Патрисии просто потому, что им понравились звучные, необычные, хоть и иностранные имена.

Ну а папы? Папы спорить не стали, не хотели расстраивать своих любимых половинок. И наверное, вот это, ключевое – теплые семейные взаимоотношения в обоих семьях, где каждый за другого горой, как раз то общее, что и помогло девушкам найти общий язык спустя 16 лет после рождения.

Они дружили всего год. Патрисия в школе «Сад знаний» училась с первого класса, а Хлоя пришла в прошлом году, в девятом. Худенькая темноволосая девочка испуганно смотрела большими синими глазами из-под челки, когда ее впервые представили перед всем классом. Патрисия почувствовала, как защемило сердце – ей очень захотелось взять под свое крыло этого нахохлившегося воробышка, готового защищаться, чтобы его никто не обидел.

Хлоя не была неформалкой, но очень ее напоминала – черной одеждой, звенящими цепочками, жирной подводкой вокруг глаз – и это тоже могло сыграть свою роль в период притирок с новым классом. Патти, почувствовала порыв, убрала сумку с соседнего стула и подвинулась в сторону, выжидательно глядя на новоприбывшую ученицу, мол, «присаживайся». И это оказалось судьбоносным решением. Уже на перемене они болтали так, словно знали друг друга всю жизнь.

Патти опасалась зря, Хлою никто не обижал, как впрочем и саму Патрисию. Девушки держались особняком в классе, хотя и пользовались определенным уважением – они не страдали высокомерием и запросто помогали с домашкой. На случайно брошенную издевку могли ответить что-то острое и хлесткое (особенно, Хлоя, так что Патти зря за нее переживала). Но все равно казалось, что эти две девушки выделяются из общей массы – на переменах они обсуждали гораздо более глубокие вопросы, чем их одноклассники, при этом темы были разные: от поэтов 19 века до изобретения автомобилей. Они не ходили с яркими баночками за гаражи, как некоторые другие ученики, не ругались матом, не устраивали конфликтов, и казалось, что их Вселенные, глубокие, полные каких-то своих загадок и персонажей, обрели друг друга и соединились в одну.

В общем, подругам некогда было скучать. Так бы все и шло своим чередом – уроки, домашние задания, переменки, обсуждения самого важного и интересного, если бы не 10 класс… и эти серые глаза, которые принесли столько волнений.

«Наверное, в их глубине плещутся золотые прожилки. Маленькие такие, блестящие, извилистые как дорожки. Из-за этого вблизи они даже становятся похожими на зеленые. Или ореховые», – думала Патрисия, поглядывая в сторону высокого одиннадцатиклассника, который стоял в полуобороте, прислонившись к подоконнику.

Глеб – новенький из 11 Б. Он пришел только в этом году. Патрисия заметила его сразу, еще на линейке, заметила и моментально влюбилась. Иначе как объяснить эти мурашки, которые россыпью пробежали по всему ее телу, стоило им встретиться глазами?

Он был хорош. Не первый красавчик, нет, никакого раскаченного торса, наглых манер и властного взгляда. Но он точно выделялся. Было в Глебе что-то романтическое – слегка отпущенные волосы каштанового цвета, вихрастая челка, которую он закидывал назад размашистым жестом, широкие плечи, высокий рост. Он был чем-то похож на принца, который забирается в башню к Рапунцель – а это был краш Патти.

Но почему-то Патрисия больше всего обратила внимание на его глаза – серые, прозрачные, необычного оттенка, они были такими живыми, что казалось, в них плещется огонь самой жизни – и это очень притягивало.

«Как же хочется посмотреть поближе – мне кажется, там определенно есть прожилки карего цвета. Глаза, хоть и серые, но такие яркие», – снова подумала Патти.

– Эй, хватит пялиться! Он заметит, что ты в него по уши влюблена, – одернула Патрисию Хлоя. Подруга потянула ее за рукав, – Скоро урок, пошли побродим? Что мы приросли к одному месту.

Патрисия вздохнула. Жаль, что Хлоя не влюбилась в какого-нибудь одноклассника Глеба. Тогда бы она не изнывала от скуки каждый раз, когда Патти предлагает ей пройтись, посмотреть, где сейчас одиннадцатиклассники. Тогда бы она с радостью поддерживала идею прогуляться с независимым видом у кабинета 11 Б в надежде случайно зацепиться взглядами с тем, с кем нужно.

Каждый раз, когда Патти сталкивалась с Глебом – ее сердце начинало биться быстрее в несколько раз, ладошки становились холодными, и девушка сразу опускала глаза. Ей не хватало духу даже взглянуть на него в этот момент. Казалось, что он сразу все прочтет по ее лицу. Но ощущение, что Глеб так близко и возможно смотрит на нее сейчас всегда вызывало приятное чувство, которое согревало, словно солнышко, и которым можно было жить весь следующий урок, мечтательно улыбаясь или вычерчивая на полях заветное имя. Поэтому гулять у кабинета 11 класса она любила.

– Ну пойдееем… – заканючила Хлоя, – Ты его сегодня еще сто раз увидишь, только третий урок.

Вообще Хлоя была не из тех, кто ноет или жалуется, и обычно с энтузиазмом поддерживала мероприятия, которые предлагала Патти. Все, кроме одного – бессмысленной слежки за Глебом. Хлое казалось, что Патрисия в один миг поглупела, стоило ей в сентябре столкнуться с этим парнем. Иногда все было как прежде, как в прошлом году – девушки оживленно общались, строили планы на будущее, обсуждали последние новости и мечтали о каникулах. Но в какой-то момент взгляд Патрисии становился стеклянным, а вид задумчивым – словно девушка погружалась в оцепенение. Хлоя понимала, Патти снова мечтает о своем принце. Черт бы его побрал.

Глава 2 Когда ты смотришь мне в глаза

– О боже, нет… Ты ее достала! – проговорила Патрисия.

– Да! Новый сборник великолепнейшей из великолепных – стихи Екатерины Кирик. Этот сборник еще даже не поступил в продажу! – Хлоя с ликованием смотрела на подругу, довольная сюрпризом, – «Когда ты смотришь мне в глаза…» – прочитала она надпись на обложке, проводя пальцем по золотым рельефным буквам на синем фоне.

Екатерина Кирик была любимой современной поэтессой двух подруг. Они познакомились с ее творчеством в интернете и регулярно с любопытством ожидали новых стихотворений. У девушек уже были куплены старые сборники, изданные за последние годы, но новая книга не выходила несколько лет. И вот, наконец, – Хлоя держит ее в руках.

– Откуда, откуда она у тебя?

– Я выиграла ее в группе в соцсетях! Екатерина проводила конкурс, нужно было сделать что-то творческое по мотивам ее произведений. Я придумала классный коллаж на стихотворение «Я приду к тебе в красном платье». И он выиграл! Представляешь? Вот – мой приз! – Хлоя гордо показывала книгу, как главную награду, – Еще даже не был дан старт продаж, а у нас в руках ее новая книга! Представляешь?

– Странно, как это я пропустила конкурс, и ты тоже, хороша, умело скрывала такую новость, – улыбнулась Патти и добавила с восторгом, – Там же только самые новые стихи! Помнишь, Екатерина писала об этом? То, что никогда-никогда еще не публиковалось!

Патрисия пребывала в крайнем возбуждении, да и Хлоя не отставала. Подруги даже не заметили, что прозвенел звонок, и в эту минуту уже надо было быть в классе.

– Да! Абсолютно! Новые! Стихи! И все про любоооофффь! – воскликнула Хлоя.

– Когда мы будем ее читать? – Патрисия устремила на подругу взгляд, полный надежды.

– Ну не знаю… Еще домашку делать… Столько задали… Вообще ничего не успеваю… – протянула Хлоя, но, заметив разочарованный взгляд Патти, поспешила добавить, – Ну сегодня, конечно! Ты чего! Как можно ТАКОЕ откладывать? Сразу после уроков и пойдем, пообедаем у меня и зароемся в эту превосходную романтику!

Патти схватила Хлою за руки, и счастливые девушки закружились по фойе.

– Это что у нас тут такое? Девочки! Почему не на уроке? – с лестницы раздался строгий окрик Валерии Сергеевны, их классной руководительницы, – Хлоя, Патрисия! Ну как всегда эта парочка!

Девочки пискнули «Ой, извините!» и быстро-быстро побежали по коридору. Валерия Сергеевна, или Валерка, не была особенно строгой, скорее даже наоборот, «своей», за это ее и любили ученики, но лучше не портить отношения.

Алгебра, физра, русский… Учебный день шел своим чередом. В перерыве даже удалось один разочек посмотреть на Глеба в столовой под беззвучный аккомпанемент закатывающихся глаз Хлои.

– Не понимаю, что ты в нем нашла, – буркнула она равнодушным тоном себе под нос, уставившись в телефон и листая ленту соцсетей.

– Он красивый. Высокий. И кажется умным. И… И он не такой, как все! Ты когда-нибудь слышала, чтобы он ругался матом или курил? Или обижал кого-то? Делал какие-то плохие вещи? Нееет… Он не такой, – мечтательно перечисляла достоинства своего возлюбленного Патти.

– Все-все, я поняла. Он самый лучший, ла-ла-ла. Но… Не хочу портить тебе твои мечты, и все же… Ты же не знаешь его близко, как ты можешь считать, что он именно такой?

– Я не знаю. Но мне так кажется. Сердце подсказывает. Я чувствую!

Патти помолчала.

– Хотя, наверное, ты права, точно знать я не могу, – грустно заметила девушка, но тут же воспряла духом, – Поэтому надо как-то с ним сблизиться!

– Ага.

– Но как? Одиннадцатиклассники и не смотрят на нас, сама знаешь.

Хлоя пожала плечами.

Последним уроком была литература. Предмет вела Валерия Сергеевна, классный руководитель 10 Б. Литературу Патрисия любила. После школы девушка думала поступать на журфак, так что этот предмет еще и поэтому был в круге ее интересов. Но сегодня внимание и на литературе оказалось рассеяно.

Конец сентября выдался теплым. На улице еще было светло и по-летнему радостно. Золотистые лучи проникали сквозь большие окна в класс, окрашивали двери, стены и парты, создавая какое-то особое настроение. Пылинки в воздухе игриво взлетали вверх в потоке света под слышимую только им одним музыку, а потом медленно опускались вниз, поблескивая и переливаясь. Хлоя смотрела на соломенную макушку впереди – Лизавета Аникеева, первая красавица их класса, запустив пальцы в свою роскошную кудрявую гриву, проводила по ним сверху вниз. В какой-то момент она слегка задерживала руку на уровне плеч и поглаживала кожу, трогая ключицы.

«Рисуется», – подумала Хлоя, – «Знает, что кто-то из парней обязательно за ней наблюдает».

Хлоя решила проверить теорию и осторожно посмотрела по сторонам. Так, Кирилл Гаврилин пялится на Лизаветину шею, только что не облизывается. Конышкин Сергей тоже стреляет глазками, но это известно, она ему давно нравится. Назад смотреть опасно – Валерка заметит и сделает замечание.

Хлоя вздохнула и попыталась вернуться к конспекту. Но мелькающие перед глазами руки Аникеевой жутко раздражали.

«Да перестань ты уже!», – мысленно разозлилась на нее Хлоя.

Наконец, Лиза успокоилась, хотя, возможно, просто решила сменить тактику. Теперь она повернулась боком, подставляя прозрачным лучикам из окна свой точеный профиль. К парням, любующимся девушкой, добавился Олег Сидорцов с первой парты.

«Ну ок, и ты туда же, балбес».

Хлоя сделала очередную попытку вернуться к конспектам, но глаза предательски косились по сторонам: Ольга Машкина что-то рисует в своей тетради – наверное, костюмы. Оля хочет быть дизайнером, и уже давно грезит этим делом. У нее действительно получаются хорошие работы. Однажды Хлоя на перемене листала Ольгин альбом и очень впечатлилась – пышные наряды как из волшебной сказки, тонкие летящие элегантные вечерние платья, расшитые стеклярусом, замысловатые мужские костюмы, строгие, но стильные – просто блеск!

Хлоя продолжала коситься по сторонам. Сбоку Макс Пичугин сложил голову на руки и делает вид, что слушает учительницу. На Лизавету не пялится. Хлоя усмехнулась – ну не всем, наверное, нравятся выскочки.

Глава 3 Зачем я это сделала?

– Ой, ребятки, вы уже?.. – проговорила Валерия Сергеевна, взглянув на небольшие карманные часы без браслета, которые лежали на ее рабочем столе. Валерия Сергеевна постоянно пользовалась ими в конце урока. Часы казались старинными – такими, как носили раньше с собой, прикрепив на цепочку. Патти иногда заглядывалась на них, проходя мимо стола учителя – вещица была необычной и очень интересной, и всегда привлекала ее внимание. По круглому золотому циферблату с красивыми цифрами бегали две серебристые фигурные стрелочки, а края самого циферблата были инкрустированы мелкими блестящими камешками – они всегда ярко поблескивали, отражая верхний свет. «Неужели бриллианты?» – в первый раз подумала Патти, но как спросить тактично – не придумала, поэтому только поглядывала иногда на эту красоту и тайно восхищалась.

Валерия Сергеевна машинально убрала часы в карман пиджака и пригласила старшеклассников войти.

– А я и не успела ребятам рассказать… – учительница взяла себя в руки, и минутка растерянности уступила место собранности.

– Ребята, наверное, многие из вас видели объявление о том, что 20 октября наша школа отмечает Юбилей. В честь этой даты в актовом зале пройдет большой концерт, и открывать его будут старшеклассники, а именно – 11 Б. Ребята предложили необычную идею, о которой они, наверное, хотят рассказать вам сами. Глеб, Марина – пожалуйста.

«Так значит ее зовут Марина», подумала Патти, разглядывая девушку. Светлые с пепельным оттенком тонкие волосы, взятые в хвост, маленький рост, большие глаза, пухлые губы – симпатичная, но ничего особенного.

Вперед вышла спутница Глеба, и уверенным голосом старосты начала рассказывать:

– Мы долго думали, как можно сделать что-то веселое, музыкальное, но при этом объединённое общей идеей, и решили создать… – Марина сделала интригующую паузу, – Музыкальный спектакль! Устроить что-то типа мюзикла, знаете, в стиле всяких музыкальных шоу-передач. Мы написали сценарий, так что сюжет у нас уже есть. Каждый участник концерта будет изображать кого-то из учителей и в этой роли исполнять переделанную известную песню или танцевать. Мы хотим предложить каждому старшему классу принять участие в этом концерте. Если, конечно, кто-то захочет. От вашего класса нам нужны три человека.

Патрисия почувствовала, как лихорадочно заколотилось сердце и вспотели ладони.

«Участвовать в подготовке к концерту, целых полтора месяца провести бок о бок с Глебом, это же такая возможность… Такая возможность быть с ним рядом, общаться, не искать предлоги, чтобы к нему обратиться, разговаривать по поводу спектакля и просто так, о погоде… Узнать, что он за человек. Все это логично, когда вы проводите время вместе. Когда трудитесь над одним делом! А потом! А потом… Может быть, возникнет даже момент, когда они останутся наедине, и он…».

Патрисия хотела подумать о том, что Глеб ее поцелует, но поняла, что фантазия слишком разыгралась. Они ведь даже не общались никогда. К тому же, тревога в этот момент стала такой сильной и так захватила девушку, что она не позволила своим мыслям развернуться дальше.

А потом пришло жуткое осознание.

«Но это же сцена, это выступление перед всеми. Я не смогу. Я до ужаса боюсь сцены! Боюсь внимания публики. Боюсь петь. Да даже просто присутствовать на сцене боюсь! У меня не получится и двух слов сказать... Даже рукой пошевелить не получится. Я буду стоять там как парализованная, не в силах двигаться. Нет. Я не смогу».

Патрисия незаметно взглянула из-под ресниц на Глеба: какой же он все-таки симпатичный, стоит такой уверенный, расправив плечи, нисколько ни рисуется, предоставил слово своей подружке. Внимательно смотрит на ребят, изучая каждого своими невероятными глазами.

Внезапно Глеб заговорил бархатным голосом:

– Да! Мы будем рады видеть вас в нашей постановке – у нас получится очень крутое шоу, обещаем. Сценарий отличный, роли прописаны, не хватает только вас.

Патрисии ужасно понравились эти нотки, взрослые, теплые, какие-то нежные, которые тут же прервались визгливым голосом Марины (на самом деле, он не был визгливым, но Патрисии в эту минуту так показалось – прервать его речь! Как она могла!).

– Репетировать будем несколько раз в неделю по вечерам. Кто хотел бы поучаствовать?

Валерия Сергеевна посмотрела на замерший в нерешительности класс. Кто-то из ребят закатил глаза – «больно мне надо тратить свое свободное время на это», кто-то взвешивал свои возможности. И только Лизавета Аникеева уже смело подняла руку, откинув голову чуть на бок. Она смотрела на старшеклассников так, будто бы ее уже пригласили на главную роль, а она не особо-то и хотела, только делает им всем одолжение.

И еще Оля Машкина вытянула руку вверх.

– Так, Лиза, Оля… Кто третий?

– Нет, Валерия Сергеевна, я хотела спросить… про другое… Ребята, а вам костюмы нужно будет шить? Я модельер, хорошо придумываю костюмы. Могу нарисовать и для вас, – немного застенчиво, но твердо проговорила Оля.

В глазах Глеба промелькнула смешинка, «какие костюмы для школьного спектакля без бюджета», но он себя не выдал и серьезно ответил:

– Нет, Ольга, мы постараемся обойтись школьным реквизитом и своими силами. Мюзикл современный, наверняка, что-то из одежды найдется у каждого, поэтому пока без костюмов. Но: спасибо! Возможно, в других проектах нам понадобится твоя помощь, и мы обязательно обратимся к тебе первой!

Оля, довольная таким обращением, улыбнулась и взглянула по сторонам – все ли видели, как ее выделил этот симпатичный одиннадцатиклассник.

– Ну же ребята, время идет, давайте решайтесь! Вы предпоследний год в школе и точно знаю, что запомните все события и все мероприятия, которые будут происходить за эти два года – тем более Юбилей школы! – Валерия Сергеевна с надеждой посмотрела на класс. Ей ужасно хотелось, чтобы это импровизированное собрание побыстрее закончилось и можно было продолжать урок.

В этот момент Патрисия почувствовала, что ее рука словно сделалась ей совсем чужой. Она словно не владела ею. И сама не поняла, как так получилось, но в эту минуту ладонь взметнулась вверх. Патрисия вызвалась участвовать. В мюзикле. С Глебом.

Глава 4 Милые бранятся

До конца урока оставалось 10 минут, которые очень быстро подошли к концу. Списывая домашнее задание с доски, Патрисия старалась делать это как можно медленнее, не поднимая глаз. Возможно, потому, что знала, стоит ей закончить – она увидит перед собой рассерженную Хлою, или потому, что тогда придет время идти на испытание в актовый зал. Но это не могло длиться вечно. Наконец, Патти подняла глаза. Прислонившись спиной к парте с кофтой в руке и сумкой наперевес, стояла Хлоя. Ее лицо не выражало ничего хорошего. В классе почти никого не осталось – только Тоня что-то дописывала в углу, да хулиган Паша Гордеев закопался в рюкзаке, как будто что-то потерял в его недрах.

– Ну и что это было? – ледяным тоном произнесла Хлоя, – Почему ты мне не сказала, что будешь участвовать в концерте?

Патти оглянулась по сторонам, оценивая ситуацию, насколько много шансов, что их могут подслушать.

– Я не знаю, Хлоя, честно, я не понимаю, как так вышло, – залепетала Патрисия, – Я сидела, мечтала о том, как здорово было бы вместе с Глебом (Патрисия понизила тон) готовиться к концерту. Это же целых полтора месяца вместе, мы узнаем друг друга, у нас будут общие темы… Ну и сама не заметила, как рука взметнулась вверх.

– Не заметила!

– Не заметила! Я не хотела! Я вообще до жути боюсь выступать, сцена – это не мое…

– Не твое… Но только ты будешь участвовать?

– Ну, получается, – развела руками Патти, – Я же вызвалась… Это же шанс! Шанс побыть с НИМ. Если меня не сольют в отборках, конечно. Ведь я ничего не умею.

Хлоя как будто бы не слушала подругу, она обиженно выдвинула подбородок вперед:

– Значит, вот как. Ты меня бросаешь.

– В смысле я тебя бросаю? – ужаснулась Патрисия и с непониманием посмотрела на Хлою. Она то думала, что подруга переживает за нее, а та оказывается на что-то обижается.

– В прямом! Мы должны были сегодня собраться у меня дома, читать вместе сборник! Я потратила кучу времени на этот коллаж! Я с таким трудом достала эту книгу! Мы же договорились! – чувствовалось, что Хлоя была очень расстроена, хотя в глубине души и понимала, что несправедливо наезжает на подругу.

– Нет, Хлоя, пожалуйста, не обижайся! Мы почитаем его завтра! Или после репетиции я приду к тебе, и мы почитаем…

– Не утруждайся. У тебя сейчас не будет времени читать что-то кроме сценария, – Хлоя повернулась и пошла к двери.

– Нет, Хлоя, подожди, ну ты чего… Ты мне нужна, Хлоя! Я так боюсь туда идти!..

Хлоя бросила через плечо взгляд, полный обиды, и вышла из класса.

Патрисия растерянно смотрела на дверь.

– Кажется, она чем-то расстроена? – рядом раздался голос Тони, которая уже сложила тетради в сумку и собралась к выходу.

–А?.. Да. Не знаю, – ответила Патти, все еще не отрывая взгляда от двери. Это была их первая ссора. Раньше они никогда не ругались. И из-за какого-то дурацкого повода! Ну подумаешь! Почитают завтра они эту книгу, в чем проблема-то?!

– Вы поссорились? – Тоня остановилась рядом и посмотрела на Патрисию.

– Нет. Мы… так… просто… Мне надо идти, – Патрисия стала быстро складывать тетради и учебник в сумку.

Мимо прошел Паша Гордеев, хохотнув. Он запустил в воздух бумажный самолетик, больше похожий на скомканный клочок бумаги, и тот метко ударился о дно мусорной корзины.

– Еее, вот это я попал! Да милые бранятся только чешутся, – заржал он.

Тоня с укоризной посмотрела на Пашу. Но увидев, что Патрисия не намерена общаться, решила оставить ее в покое.

–Тешутся, а не чешутся, Паша, – сказала вслух Тоня, а парень тут же вытянулся по струнке. Кажется, он боялся Тони, и сразу присмирел.

Патти криво улыбнулась и двинулась за ребятами. Втроем молча они вышли из класса и спустились по лестнице. Потом одноклассники свернули в раздевалку, а Патрисия медленно поплелась к актовому залу. Она все еще оглядывалась, надеясь увидеть Хлою, поджидающую подругу на лавочке, но ее не было. Хлоя действительно ушла.

«Ну почему она так рассердилась? Я не сделала ей ничего плохого! Ну подумаешь, захотела участвовать в постановке. Эти стихи никуда бы не убежали, мы могли бы почитать их позже. Или вообще на выходных».

Обиженный голос в голове озвучивал Патрисии то, что она чувствовала в эту минуту, – «несправедливо, это несправедливо».

«Но она старалась. Добывала этот сборник. Участвовала в конкурсе. Она хотела прочитать его вместе со мной. Мы же столько обсуждали, как хотелось бы первыми увидеть новые стихи Екатерины Кирик. А тут я… Надо было мне тянуть руку? Надо было вообще вызываться? Я же ей пообещала прийти сегодня. Да и не нужна мне вообще эта роль!».

Но теперь голос в голове Патрисии занял уже другую сторону, сторону обвинителя.

«Но вообще-то она моя подруга! Она могла бы меня понять! Ведь она знает, как мне нравится Глеб! А это возможность стать с ним ближе! Почему она так поступает? Когда мне нужна ее поддержка! Я так боюсь туда идти…».

Патрисия в нерешительно застыла перед актовым залом.

«А может бросить все и повернуть к выходу? Просто не прийти, и тогда Лиза, Даша и Варя займут предложенные роли, никому не придется соревноваться. Я же просто облегчу им задачу… Всем будет легче».

Идея была такой соблазнительной, что Патрисия даже повернулся и сделала несколько шагов назад, но снова остановилась.

Мысль о том, что Лиза будет проводить время после уроков с Глебом была ей невыносима. Воображение уже подкинуло картину, где Глеб стоит и любуется Лизаветиным профилем, безукоризненно изящными движениями, голосом, роскошными волосами… И как думает о ней, о Патти, как о трусихе, которая не пришла на репетицию. Патти почувствовала, что начинает злиться.

«Нет! Не бывать этому! И пусть я облажаюсь, но все равно пойду и выступлю. Хотя бы сегодня, но я побуду рядом с ним и покажу ему, на что я способна!».

Несмотря на принятое решение, Патрисия чувствовала, как внутри нее все дрожит. Нервы были натянуты как струна, а ладони оставались холодными. Ей было очень страшно, и она вообще слабо понимала, что будет делать на сцене. Но мысль о Глебе зажгла внутри огонек смелости, и Патти надеялась, что, когда она немного успокоится и возьмет себя в руки, из этого огонька получится костер, который придаст ей сил.

Глава 5 Стихи у школы

Хлоя вышла из школы вне себя от гнева. Она шла тяжелыми размашистыми шагами, кажется, впечатывая в землю все свое раздражение и обиду.

– Эй, Каверина, ты куда так спешишь? – раздался веселый голос позади, – Уроки то уже закончились, расслабься!

Хлоя обернулась. Макс Пичугин быстрым шагом догонял девушку.

– А тебе чего? Домашку иду делать, – буркнула Хлоя, но немного сбавила шаг.

– Она убежит? – хохотнул Макс, – Да я так просто, удивился. Где твоя пара?

– Чего?

– Патти, говорю, где? Вы же вечно как попугайки-неразлучницы.

– Она у нас теперь в актриски заделалась. К Юбилею будет пьеску играть, – процедила сквозь зубы Хлоя.

– Актриску, пьески? Ты че, ревнуешь что ли? Так иди тоже поучаствуй, наверняка, там для такой красотки роль найдут, – кажется, Макс попытался флиртовать, но вышло у него это довольно неловко.

Хлоя внезапно остановилась.

– Что ты сказал? – переспросила она, разглядывая Макса. Она вдруг вспомнила свой разговор с мамой, которая говорила ей то же самое.

Макс засмущался.

– Ну это… Ты красивая, говорю.

– Да нет, до этого. Ревную?

– Ну… Да. Вроде как, у подружки то своя жизнь без тебя начинается…

Хлоя внезапно развернулась и пошла обратно в сторону школы. Макс в изумлении смотрел в спину удаляющейся девушки, а потом сорвался с места и двинулся за ней.

– Да ладно тебе. Забей, это я так. Фигню несу! – запыхавшись, сказал Макс, догоняя Хлою. Но та не обратила на него внимания.

Они успели уйти совсем недалеко, и уже через минуту Хлоя бросила сумку на лавочку во дворе школы и приземлилась рядом с ней. Макс стал рядом, прислонившись к дереву спиной. Он не понимал, в чем проблема, но оставлять Хлою сейчас не хотел. Сейчас, когда кажется что-то происходит. Что-то непонятное, но интересное. И когда он сказал ей, что она красивая. Вдруг еще будет шанс в этом признаться?

Хлоя полезла в сумку за телефоном, но из-за беспорядка долго не могла его найти. Она достала тетради, учебники и синий томик, положив это сбоку от себя на скамейке.

– Ого, это что? Стихи? – спросил Макс, трогая синюю обложку томика стихов, – Можно?

Хлоя посмотрела на Макса, словно вспоминая, что он все еще здесь. Она кивнула.

Макс открыл книгу на рандомной странице и прочитал вслух:

***

Я так люблю смотреть в твои глаза,

Их ласковая близость мне приятна,

Когда ты злишься – плещется гроза,

А улыбнешься – солнечные пятна,

И в них так много нежности, тепла,

Глубоких смыслов и волнений моря…

Я так люблю смотреть в твои глаза,

Пока в ответ – они глядят с любовью.

Максим был немного ошарашен, прочитав стиль нежную лирику вслух, но нашел в себе силы прокомментировать:

– Красиво. Кто такая эта Екатерина Кирик?

– Поэтесса. Наша с Патрисией любимая. Хотели сегодня почитать вместе новый томик ее стихов, а Патти ушла…

Макс закрыл книгу и положил его на груду вещей рядом с Хлоей. Он присел на скамейку и посмотрел на девушку. Хлоя выглядела непривычно расстроенной, такой он ее раньше никогда не видел. И Максиму тоже стало грустно. Обычно Хлоя держалась независимо и немного напоминала ежика, а сегодня перед ним сидела совсем другая, трогательная и ранимая Хлоя. Но по-прежнему красивая, со своими яркими глазами, похожими на две фиалки.

– Эй, вы поругались, да?

– Ну что-то типа того, – нехотя ответила Хлоя.

– Да забей ты! Помиритесь. Вы же наши близнецы, вас все так называют. Близнецы не расстаются.

– Кажется, я была не права. Я ее обидела, – призналась Хлоя, – Ты верно сказал, я ее приревновала к ее новой жизни… без меня. Мне стало страшно, что она вся уйдет в этот спектакль, и я останусь без подруги.

Макс почувствовал себя неловко. Ох, уж эти разговоры о чувствах. Не дай Бог, она еще тут плакать начнет – и что он тогда делать будет? Успокаивать плачущих женщин ему еще ни разу не приходилось.

Хлоя, кажется, снова забыла, что она здесь не одна.

«И что со мной случилось? Я повела себя как… как не знаю кто, – лихорадочно закрутились мысли в ее голове, – Я вообще не подумала о Хлое, о том, почему ей захотелось принять участие в этом концерте, психанула, наговорила грубостей, ушла… Неужели мы не могли потом почитать этот гребаный сборник? Могли! Завтра, послезавтра, на выходных, наконец!»

– Она меня теперь не простит, – это Хлоя уже произнесла вслух.

– Да простит конечно! – вскрикнул Макс, обрадованный тем, что тяжелое молчание прервалось. Хлоя снова дернулась, вспоминая о Максе.

– Макс, спасибо тебе. Ты привел меня в чувство. Ты кругом прав.

– Да ладно тебе, – засмущался Макс, – Я вообще ничего такого не сделал. Просто поболтали.

– Сделал-сделал, – Хлоя закинула вещи в сумку и вскочила со скамейки. – Мне нужно идти.

– Эй, может прогуляемся? Я тебе еще чего-нибудь расскажу! – Максим Пичугин взъерошил стрижку, с обожанием поглядывая на Хлою. Он был горд, что смог ей помочь и, кажется, развеселил, хотя так и не понял, как и чем.

– Нет, мне надо бежать!

– Ну может в другой раз?

– Может! – Хлоя почти бегом пошла по дорожке.

– Так я позвоню?

– Пичугин! – обернулась и засмеялась Хлоя, – Ну позвони!

Макс довольный засунул руки в карман, согревая замерзшие пальцы. Но ему не было холодно, совсем.

Глава 6 Муки сцены

Тем временем Патти открыла дверь актового зала. Это место всегда ассоциировалось с праздниками – здесь проходили все большие торжественные школьные мероприятия и собрания. После ремонта, когда от старого здания школы почти ничего не осталось, на территории построили большой комплекс из двух корпусов, в одном из которых даже была своя небольшая телебашня. Школу условно разделили на две части – в правом крыле учились младшие классы, а левое крыло было отдано старшеклассникам. В этой же части здания располагался и актовый зал, который отличался масштабом и напоминал настоящий зрительный зал в театре.

Центральное место занимала большая сцена с ровными светлыми квадратами пола. С двух сторон ее обрамляли тяжелые портьеры золотого цвета и красный бархатный занавес. Ровными рядами с хорошим подъёмом вверх уходили красные стулья с откидывающимися сиденьями. К сцене можно было спуститься с двух сторон зрительного зала. Вниз вели широкие ступени, обтянутые серым бархатным материалом. Когда спускаешься по этим ступенькам вниз, шагов практически неслышно – мягкий материал глушит все звуки.

Патрисия тихо приоткрыла дверь. В актовом зале был приглушен свет. Ярко светилась только сцена, на которой сейчас стояла парочка одиннадцатиклассников и изображала какое-то действие. Патрисия на негнущихся ногах стала спускаться вниз по ступенькам. Ее никто не слышал, и никто не обращал на нее внимание. Патти не знала, что будет делать, когда ступеньки закончатся, и ей придется что-то говорить. Пока она пыталась определить местоположение ребят, кто где находится, и самое главное, понять, где же Глеб. На краю первого ряда она заметила Дашу и Варю, но к ним было уже не пробраться – для этого надо было подняться наверх и снова спускаться с другой стороны зала.

«Так, знакомые в недосягаемости. Ок, думай, где приземлиться, сбоку этого ряда? Да, сяду здесь, но лучше во втором ряду, а потом, когда позовут на сцену, встану и покажусь.

А где Лизавета? Ага, уже на сцене, ближе к кулисам, вертит хвостом перед каким-то одиннадцатиклассником. Что-то расспрашивает у него, кокетливо порхая ресницами и накручивая прядь волос на палец. Ясно. Хорошо, что она не с Глебом. Интересно, устоял бы он против ее обаяния?»

Устоять перед чарами Лизы, по мнению Патрисии, мало кто был способен – Лизавета обладала каким-то особым магнетизмом. Правда, специфическим – действовал он в основном на мальчиков.

Внезапно Патрисию обдало волной жара, когда она заметила знакомую фигуру Глеба в первом ряду. Он сидел по центру, слегка откинувшись в кресле, его стройная фигура выделялась в полумраке зала. Рядом с ним находилась Марина, которая осторожно придерживала его за предплечье и что-то жарко шептала на ухо. Они оба при этом смотрели на сцену, кажется, обсуждали происходящее на ней.

Зеленый свитер с узким воротом очень шел Глебу, он подчеркивал цвет его необычных глаз и в свете сцены отливал изумрудом. Лампы выхватывали строгий профиль и слегка взъерошенные темные волосы, будто он только что провел по ним рукой. Его пальцы нетерпеливо барабанили по подбородку, а лицо выдавало сложный мыслительный процесс.

В глубине серых глаз читалось легкое напряжение, будто он одновременно находился здесь и в другом месте. Иногда Глеб наклонялся к Марине, отвечая ей шепотом, и тогда его профиль резко вырисовывался в свете софитов – прямой нос, четкий подбородок, сдвинутые брови. В его позе чувствовалась энергия, словно он в любой момент готов был вскочить и двинуться куда-то. Патрисия продолжала движение, но внутренне замерла, вбирая в себя каждую деталь этой картины.

В зале стало очень шумно, как будто в один момент заиграла громкая музыка, стал слышен шепот, музыка, разговоры, стуки, грохот. Видимо, пребывая в волнении, девушка сначала и не заметила всего этого, а присев под защитой темноты зрительного зала и слегка успокоившись, начала ощущать пространство более полно.

Зажегся верхний свет, и в помещении стало совсем светло.

Наконец, Марина встала со своего места быстрым шагом взошла по маленьким деревянным ступенькам на сцену. Она взяла микрофон.

– Так, девочки из 10-го, вы здесь? Поднимите руку, чтобы я вас видела.

До Патти не сразу дошло, что Марина говорит и о ней. Она с опозданием подняла ладонь. С другого края первого ряда тянули руки Даша и Варя. Лиза продолжала флиртовать с 11-классником, не обращая внимания на Марину. Марина осмотрела зал, потом повернулась назад, в сторону Лизаветы, выискивая оставшуюся участницу, заметила ее и, нахмурившись, отвернулась.

– Поднимайтесь на сцену, посмотрим, что вы можете.

Патрисия нехотя встала и направилась к сцене. На этот раз ступеньки закончились предательски быстро.

Все девочки собрались по центру площадки. Даже Лизавете пришлось отлепиться от парня, с которым шел оживленный разговор, и вернуться к делу.

– У нас для вас три роли: ты будешь учительница физики, Ангелина Матвеевна, ты – Валерия Сергеевна, учительница русского, ваша классная, а ты – Антонина Витальевна, наша химичка, – рассказывая, Марина раздавала большие белые листы со сценарием в руки каждой девочке, – Красным отмечен кусочек, который нужно будет прочитать на сцене.

Патрисия поняла, что ей листов со сценарием не досталось.

– Ээээ… А… Я не получила сценарий, – запинаясь, проговорила она.

– Ааа, да, – обернулась Марина, – Вас же четверо. Ну тогда ты тоже будешь химичка, типаж похож, – придирчиво оглядывая Патрисию, сказала Марина, – Сценарий у нее подсмотришь, – она кивнула в сторону Лизаветы.

Лиза недовольно зыркнула в ответ и даже не подвинула свой текст – она явно не собиралась делиться сценарием и испытывать от этого неудобства. Патти вся затея нравилась все меньше и меньше – ей и так было неловко из-за необходимости выступать на сцене, а тут еще какие-то соревнования, недовольства...

– Держи, – раздался сзади бархатный голос. Глеб. За всеми этими сценическими волнениями Патрисия и забыла, ЧТО именно ее на самом деле привело в актовый зал. А тут – та самая причина, Глеб. Стоит позади, так близко, что она чувствует легкий лимонный аромат его парфюма. Глеб, вот так просто, стоит рядом и протягивает ей свой экземпляр сценария.

Глава 7 А я был за тебя!

Патрисия то поднимала взгляд на пустые кресла зрительного зала, то опускала их на сценарий. Ей стало душно, в горле образовался огромный комок, которые никак нельзя было проглотить, а во рту страшно пересохло.

– Я... Я не… – она хотела сказать, что не может, что снимает свою кандидатуру с соревнований, но не смогла выдавить даже этого.

Марина оторвалась от сценария и недоуменно посмотрела на стоящую в растерянности Патти, затем она повернулась на Глеба, чтобы дать ему понять: «Ну эта вообще никуда не годится, совсем не подходит». Но тот не отрываясь смотрел на Патрисию, кажется, даже сжал кулаки с надеждой, что вот сейчас, ну сейчас она точно что-то выдаст.

Патрисия почувствовала, как плывут стены, мурашки в голове усиливались, ноги стали ватными и одновременно тяжелыми, как у слона, перед глазами зарябило, и девушка поняла, что сейчас просто грохнется в обморок. Слишком велико было напряжение.

В тот момент, когда Патти уже была готова упасть на пол, девушка почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Не отдавая себе отчет в действиях, она машинально вытащила смартфон и уставилась на расплывающуюся на экране надпись:

«Покажи им, детка!!! Какой может быть Патрисия! Какой все должны узнать Патрисию! Ты можешь ВСЕ! Я знаю! Я с тобой!»

Хлоя. Хлоя написала это сообщение.

Кровь с жаром прилила к щекам, быстро-быстро потекла по венам, разливаясь по телу и возвращая ему жизнь. Патти увидела в середине зала светящийся подрагивающий огонек – фонарик от телефона в поднятой руке. Кажется, это Хлоя, сидит там и смотрит на нее. Как маяк, показывает – держись!

«Она здесь, со мной. Я не одна».

Все замешательство длилось меньше минуты, но Патрисии показалось, что прошла целая вечность. Она почувствовала, как сознание возвращается. А вместе с ним и какая-то решимость, сила, смелость. Патрисия глубоко вздохнула – «и правда, почему я должна все время жаться по углам и думать, что кто-то лучше меня? Кто сказал, что я никто? Ведь я же могу все!».

Она улыбнулась и отпустив вторую руку от сценария внезапно заговорила живо и смело – так, словно по-настоящему была актрисой:

– Химия – это искусство, которое помогает нам лучше понимать себя и окружающий мир, – пауза, взгляд на зал, потом на Глеба, потом на Марину, – Создавать что-то новое. Химия повсюду – она удивительна и полна чудес!.. – монолог полился чисто и красиво.

Патти осмелела. Ей казалось, что внутри нее загорелся огонь, словно сил придавала вновь обретенная решимость быть лучшей, выиграть это состязание, забрать свое заслуженное место на этом концерте, доказать всему миру, что она, Патрисия, может ВСЕ! – Ты уже готов покорять этот мир! Химия! Давайте творить чудеса вместе…

Последнюю фразу она сказала совсем не так, как Лизавета, намного тише, проще, без пафоса, но в ней каждый почувствовал ту самую магию, о которой говорилось в тексте.

Волшебство закончилось. Патти секунду стояла в ослепительном белом свете, ощущая каждой клеточкой свой успех, а потом почувствовала, как этот свет выдуманных софит, на минуту осветивший ее, погас, и внутрь вновь начинает пробираться темнота. Но один фонарик еще горел. Хлоя, сидела в зале и, улыбаясь широкой улыбкой, одобрительно показывала двумя руками «Класс!». Патти довольно улыбнулась и обернулась на Марину, которая что-то шептала Глебу. Интересно, как он отреагировал на ее выступление? Понравилось ли ему? Кого бы он хотел видеть в спектакле – ее или Лизу? Кто из них был убедительнее?

Патти с осторожностью спустилась со цены (плохо слушались ноги) и скромно присела в первый ряд. Руки немного тряслись от пережитого волнения, а в горле было по-прежнему сухо как в пустыне. Патти нашла в сумке бутылку воды и сделала пару глотков.

Между ребятами шло обсуждение, кажется, Марина была не согласна с Глебом, и они оживленно шептались.

– Ну она может все запороть, – услышала Патрисия шепот Марины. Про кого это? Про меня? Про Лизу? – Жалась, как мышка.

– А ты хочешь, чтобы у нас на сцене был любовный роман, а не спектакль про учителей? – твердо ответил ей Глеб.

«Ооо. Кажется, Глеб за меня – ему не нравится жеманность Лизаветы. Ему не нравится Лиза. Так значит ему понравилось, как сыграла я?..»

– Ну, как знаешь! Ты у нас главный режиссер, если мое мнение – это так, пшик, то делай, как хочешь, – Марина надулась и с обиженным пыхтением быстро отошла в глубь сцены, размахивая сценарием.

Глеб, вздохнув с едва заметным раздражением, пошел за ней. Они еще пару минут совещались, о чем-то говорили. И, кажется, Марина оттаяла. По крайней мере, она уже не выглядела угрюмой и обиженной, и они пришли к единому решению.

– Девушки, мы решили, что оставим все так, как было сегодня, – Дарья сыграет Валерию Сергеевну, Варвара – Ангелину Матвеевну, а Антонину Витальевну, нашу химичку, сыграет… Патрисия. Лиза, не расстраивайся, тебе мы отдадим роль учительницы алгебры, Светланы Николаевны. У нас одна девчонка заболела, я собиралась сыграть эту роль сама, но Глеб меня убедил, что режиссеру будет не до этого – всем все понятно? Всех все устраивает?

Патрисия чувствовала, как напряжение начинает покидать ее тело. Она ощутила расслабленность. И радость. Да, наверное, это была радость.

«Я что, обошла Лизавету? Я буду играть в спектакле с Глебом?.. С ним?».

Неужели это происходит с ней?

В зрительном зале недовольно дула губы Лизавета. Ей было неприятно оказаться как будто бы в числе проигравших. А она вообще-то не любила проигрывать. С другой стороны, сыграть Светлану Николаевну – самую красивую учительницу школы (по мнению старшеклассников) – было тоже неплохо. Обуреваемая этими мыслями, Лизавета разрывалась – с одной стороны, ей хотелось обидеться и уйти. Пусть сами играют свои роли! И одновременно чувства внутри нее подсказывали сделать абсолютно равнодушный вид. Словно она не проиграла. Это позволило бы ей остаться в постановке и выглядеть королевой, сохранившей достоинство. Тем более тот красавчик, кажется, положил на нее глаз, и спектакль поможет им проводить больше времени вместе.