Тайна старой леди

ПРОЛОГ

По сырой лесной дороге мчался всадник. Припав к лошадиной холке и крепко обхватив ногами тяжело вздымающиеся, покрытые грязью бока. Просвет в стене леса… поле… поселок… Люди шарахались в стороны, давая ему дорогу. Мужчины хмуро сводили брови и замирали, тяжелея взглядом и обреченно сжимая кулаки. А женщины перепуганно охали, хватаясь руками за голову и тихо выли, не смея громко заявить о надвигающейся беде, как будто это что-то значило, будто могло отсрочить…

Всадник промчался по подъездной дорожке к большому дому, а скорее – небольшому дворцу, расположившемуся среди пышного осеннего парка. Соскользнув с коня, оставив его у каменных ступеней дрожащим и взмыленным, роняющим пену изо рта. Уже на террасе быстро оглянулся, отметив, что от хозяйственных построек бежит человек. Значит, о коне позаботятся - выходят, расседлают и обиходят.

Быстрым шагом он направился вглубь дома. Мужчина был молод, хорош собой и силен – плечи широко развернуты, походка уверенная, летящая, словно танцующая. Такая сила и легкость движений были присущи всем здесь, а особенно - уже успевшим принять свою вторую сущность представителям высшей аристократии, владеющей феодами.

Высокая дверь резко распахнулась под его рукой, он встал на пороге гостиной и выдохнул:

- Стена прозрачна…

Брюнетка, сидевшая в кресле, замерла, уронив руки в пышную пену платья… а мужчина средних лет, стоящий у окна, судорожно вздохнул. Потом быстро взглянул на женщину и, улыбнувшись, сказал:

- И что же? Решим вопрос, как всегда решали…

- Но король…

- А что нам король? Он теперь отдельно, феоды отдельно... Риона, радость моя, прикажи покормить нашего воина… и позови Астемара. Садись, сын, - обратился старший мужчина к младшему, - ты спешил, устал… поспеши и ты, милая.

Женщина вышла. Мужчины еще помолчали... потом старший спокойно сказал:

- Это нормально, когда родители уходят первыми, сын… это природа... Это хорошо и правильно.

- Мама, она… вам рано, она не обязана… это не ее ноша!

- Мама согласна.

- Откуда ты…?

- Появятся свои – поймешь… Наверное, у нас мало времени… сколько – дней пять-шесть? Позовем всех соседей, кто успеет… узнаем, как обстоят дела у них.

- Так же. Я оставил там гонца от Грехара и всех своих - чтобы усилить пост.

- Плохо. Ну… и не факт, что мы отдадим всё, возможно, достаточно будет просто подпитки… на какое-то время. Возможно, в этом состоянии мы продержим ее довольно долгое время. Пусть будет прозрачной, главное, чтобы оставалась на месте.

Он давно уже стоял, окутанный бесформенной серебристой дымкой, раза в два превышающей объемы его тела и слегка колышущейся, будто дышащей. В комнату быстро вошел начальник стражей – нанидов. Эти люди были потомственными воинами и защитниками владельцев феодов, которые, в свою очередь, являлись хранителями земли и населяющих ее подданных.

Старший мужчина коротко приказал:

- Большой сбор.

И вдруг резко обернулся к сыну, как будто вспомнив о чем-то, и спросил с тревогой:

- Что там, что видно сквозь стену?

- Тела… трупы… там, где было поселение. Нет живых. Я перекрыл переход вовремя. Это болотные духи...

Отец печально улыбнулся, кивнул и еще раз ровно подтвердил: - Сбор.

Через несколько дней в том же дворце, только в другой комнате, по-мужски строгой и почти пустой, за огромным круглым столом сидели шестнадцать мужчин разного возраста. Один из них – самый старый, подводил итог почти суточной дискуссии, споров до хрипоты - компромиссное решение, которое приняли большинством голосов. В основном это было решением отцов.

- Значит, решено - впредь… до того срока, когда на трон взойдет законный монарх, мы - владельцы приграничных феодов, берем на себя ответственность за состояние границы. Старшие в роду отдадут столько, сколько сочтет необходимым взять дух феода для того, чтобы поддерживать стену.

- Младшие сыновья, младшие… еще не познавшие любви, отец, услышь же! Тогда уйдет только один, не потянет за собой жену и не осиротит детей, ну почему вы…? - вскочил один из молодых мужчин.

- Большинство решило так! А с чего ты решил, что мы собираемся умирать? Просто сократится срок жизни, возможно незначительно. Дальше – необходимо сделать все, чтобы свергнуть узурпатора и вернуть законную королевскую власть. Иначе эта ноша ляжет на плечи наших детей и внуков. Наше собрание считает эту цель основной и приоритетной, тем более что надежда есть – Королева ушла в тягости.

- Да… это доподлинно известно, но если где-то там родится не наследник, а девица…

- ... то она выйдет замуж за одного из наших сыновей, - заговорил, вставая из-за стола, хозяин поместья, - к ее совершеннолетию подрастет целый сонм соискателей, кто-то обязательно совпадет… или постарше, посмотрим… Пора, прошу вас... И еще - вы задержитесь, чтобы узнать, как пойдут дела у нас?

- Нет... Нет, нужно спешить. И что изменит это знание? Будем делать, что должны.

ГЛАВА 1

Гадство... гадство же какое, – шипела я, собирая разлетевшиеся по лестнице конспекты и всю дребедень, прежде находившуюся в незастегнутой вовремя сумке.

Общеизвестно, что спешка к добру не приводит. И вот он – результат. Хорошо хоть не оторвала ручку и сама не грохнулась, пересчитав одним местом ступеньки. Доползая по ним к подножию лестницы и собирая рассыпавшиеся из сумки мелочи, быстро устав огрызаться на комментарии проходивших мимо нетоварищей, я вдруг услышала вежливое:

- Помощь нужна?

На автомате вылетело: - Отвали!

Коротко выдохнув, оглянулась и... одежда говорившего точно не была одеждой студента – скучный классический костюм. Вовремя я подкорректировала… а вообще действительно нужно как-то сдерживать себя. Нервы нервами, но из меня прет уже неконтролируемо… Сейчас вот просто неловко да и вряд ли в такой хамской роли я выгляжу прилично, но в будущем вообще могу попасть в ситуацию, когда сам себе не рад. Вот и сейчас - под руку попался посторонний человек или же... незнакомый преподаватель.

- Извините... и спасибо, - поспешила я с извинениями, - сама уже справилась.

- Вы куда-то спешите и даже опаздываете? - так же вежливо спросил мужчина, - я уже ухожу - мог бы вас подвезти.

- Не стоит... я на работу. Маршрутка довезет почти до самого дома. До свидания.

Вылетела я на улицу с красными от стыда щеками и уже всерьёз опасаясь, что к маршрутке не успеваю. Тот водитель точно следовал расписанию, но вот сейчас я его почти ненавидела за это. Автобус должен был подойти следом, но он шел дольше и тут уже без вариантов – опоздаю. Оно и не смертельно, но очень неприятно... Я нервничала все время, пока бежала к остановке и ехала на автобусе.

А моё "везение", похоже продолжалось - только выскочила из автобуса, как на лицо упали тяжелые дождевые капли,холодным ветром рвануло волосы... Бррр, до чего же это неуютно - такая... классическая поздняя осень. С ветрами, как обычно в Питере и длинная-предлинная. Подняв капюшон куртки, я заторопилась, заспешила, обходя холодные осенние лужи и обгоняя прохожих. Опаздывать было неловко - я очень обязана была женщине, устроившей для меня эту подработку. И она крайне редко о чем-то просила, вот, как сегодня - подменить ее и выйти не в ночь, а сразу после обеда. Так что подвести ее было нежелательно.

Приложив брелок к датчику, я прошла в подъезд. Хотя так называть его так наверное неправильно - только парадным. Консьержка привычно приветствовала меня кивком головы, опять склоняясь к книге. По мраморным ступеням я спешно поднялась на третий этаж, привычно уже скользя взглядом по светлым деревянным панелям и горшкам с высокими дорогущими растениями. Раньше даже и не подозревала, что у нас в городе есть такие дома – отделанные под роскошную старину внутри и ничем не примечательные снаружи малоэтажки.

- Ольга Игоревна, я же не сильно опоздала? Извините, пожалуйста. Можете уходить. Как Бэлла Аркадьевна?

Выслушав нужную информацию, я проводила дневную сиделку до двери и тихонько прошла внутрь квартиры. Хотя и квартирой это помещение я бы не назвала, скорее - апартаментами. Нехилые денежки были вложены и в строительство дома, и в отделку и обстановку самого жилища. Но единственная жиличка, которая здесь проживала, а именно – старая леди, была достойна и большего.

Замечательная, умнейшая и добрейшая женщина, по причине старости опасающаяся оставаться одна в большой квартире. Она была даже не больна, а просто стара и слаба. И отчаянно нуждалась не только в физической помощи, но и в простом человеческом общении. А я, в свою очередь, старалась выжать из этого общения максимум полезного для себя. Где еще я смогу наблюдать такие манеры, услышу такую правильную речь? Она ненавязчиво обучала меня этому когда поняла, что я неосознанно пытаюсь копировать ее стиль поведения. И это оказалось интересно.

Благодаря Бэлле, сейчас я уже умела поддержать беседу о серьезных вещах и ни о чем, красиво сервировать стол и достойно вести себя за этим столом. И не то, чтобы до этого я хватала мясо руками и швыряла кости на пол. У меня была вполне себе интеллигентная семья, и прилично вести себя я умела. Но то, чему учила меня она, называлось красивым словом "манеры".

О, теперь я много чего умела и знала! Кроме отточенного умения правильно вести себя в культурном обществе, меня научили ориентироваться в тех направлениях искусства, о которых я до этого имела совсем слабое представление, несмотря на то, что моя мама была искусствоведом. А еще я научилась разумно, не по-дилетантски высказывать свое мнение о том, что я слышала и видела. Моя реакция на очередной шедевр (независимо – живопись это, балет или музыка) действительно интересовала Беллу, и со временем, надеюсь, я стала для нее не просто, а и приятной собеседницей. Мы многое обсуждали - от признанной классики до "Осенних листьев Японии" Кейко Мацуи, а иногда и спорили.

Я даже не думала о том, пригодятся ли мне все эти умения и знания в будущем. Само общение с Беллой было интересно и тут не важно - о чем шел разговор. Я просто ловила моменты и получала от этого настоящее удовольствие.

Обычно моя работа начиналась в восемь вечера. Мы ужинали, разговаривали, иногда читали книги, засиживаясь до одиннадцати. Затем я помогала хозяйке принять ванну, укладывала её в постель и ложилась спать сама в той же комнате. Ночевать одна она боялась. Поэтому для ночной сиделки была поставлена отдельная удобная кровать, несколько портившая общий продуманный стиль помещения.

И вот такая не трудная и исключительно приятная работа неожиданно щедро оплачивалась. Я не мучилась угрызениями совести по этому поводу – видимо, родственники этой дамы могли позволить себе такие траты. Кто они и почему так безответственно оставили старую женщину на попечение чужих людей – не мое дело. Причины ведь могли быть разными?

Этот вечер и ночь прошли, как обычно - в очень приятной атмосфере общения, а потом и спокойного сна. Я отлично выспалась, гораздо лучше, чем обычно в общаге. Там моя Лизка несколько раз за ночь вставала то попить, то пописать, а походон у нее был еще тот... А здесь спокойно, удобно... не работа, а сказка.

ГЛАВА 2

Так рано меня не ожидали - Ольга готовила ужин, Бэлла спала. Она часто засыпала среди дня – старенькая, слабая... Приняв душ, я переоделась в свою рабочую одежду – легкое светлое платье с коротким кружевным фартучком и прошлась по квартире. Мне будет не хватать этой атмосферы благородной старины, её медлительного спокойствия и умиротворенности. Казалось,что время в этой квартире прямо от порога замедляет свой бег. Никто здесь никуда не мчится, не спешит жить, всё происходит с другой скоростью и в другом ритме - менуэта или полонеза? За окном двадцать первый век, а здесь… восемнадцатый?

Эти классические концерты в записи по телевизору, беседы за столом, сервированным изысканными столовыми приборами, обсуждение прочитанных книг и неторопливые рассказы о тонкостях этикета и сервировки, были как погружение в другое время - изысканное и странное, почему-то ставшее для меня близким. Эта атмосфера и эта женщина действовали на меня, как наркотик.

А еще она умела не только говорить, но и внимательно слушать. Так, как мы уже не умеем – заинтересованно, не перебивая, давая собеседнику возможность изложить свою мысль до конца. Я не представляла, как буду жить, не бывая здесь.

Из хозяйской спальни донеслось тихое покашливание. Выглянув из кухни, Ольга кивнула мне и я пошла к Бэлле. Она уже сидела на постели, нужно было помочь ей встать, посетить уборную и довести до дивана, где она будет ждать свой ужин. Подав ей длинный бархатный халат, я привычно произвела все нужные действия. Выглядела она неплохо и обрадовалась моему раннему приходу. А я все не могла решить для себя - начинать разговор при Ольге или подождать когда она уйдет, поэтому спросила в ванной:

- Бэлла Аркадьевна, мне необходимо поговорить с вами. Хотелось бы знать, насколько вы доверяете Ольге Игоревне?

- Поговорим позже, если это не срочно.

Пока ушла Ольга, казалось, прошла целая вечность. Но, в конце концов, мы остались вдвоем.

- Я слушаю вас, Рина.

И я рассказала все, начиная с того, как первый раз увидела Алекса и до того, как мы распрощались. Рассказывала, подробно описав его (вдруг она его знает), припоминая наш разговор дословно и отвлеченно глядя на темнеющее окно. Когда закончила рассказ и посмотрела на женщину, то оторопела – по её щекам стекали слезы. Она аккуратно промокнула их кружевным платочком, извинилась и надолго умолкла.

В комнате совсем стемнело, а мы не включали освещение. В наступающей темноте прозвучал ее спокойный, чуть дрожащий от старости голос - она попросила зажечь свет. Я привычно переставила на столик бронзовый канделябр и зажгла толстые восковые свечи. Запахло дымком и медом. И в этом привычном, уютном полумраке прозвучали неожиданные слова:

- Рина, есть не только этот мир… Существует, наверное, великое множество миров и реальностей. Об этом известно, конечно, но знание это запретное. Простые люди, может случиться, что и никогда не услышат об этом.

- Вы оттуда? – спросила я зачарованно, веря ей на все сто.

- Да, я оттуда. И ты… оттуда. Только, очевидно, дедушка и бабушка твоей маме и тебе не рассказали… возможно - не успели. Или просто не стали… я понимаю их в этом.

- А почему это всплыло сейчас? – спросила я, не понимая сама своей слишком спокойной реакции на ее слова.

- Я думала, что мне будет отпущено больше... Здесь не такой и плохой мир, вполне можно жить. Но сроки жизни несопоставимы, а к этому невозможно привыкнуть. А оттуда... оттуда я слишком давно, что там сейчас, как? – в ее глазах блестели слезы.

- Мы с вами родственницы?

- Нет… нет, мы не родственницы, но обе – изгнанницы. Или беглянки, тут уж как сказать. Смотря, что там сейчас. Туда можно вернуться хоть сегодня и попасть на плаху. Или вернуть состояние и высокое положение. Мне, правда, уже ни к чему – осталось мало времени. Почти пятьдесят лет я здесь и только сейчас поняла, что с меня не спускали глаз… Я прожила неплохую жизнь, Рина. И меня уже не тронут, дадут спокойно дожить. Тебе почти двадцать, почему ты одна? – неожиданно спросила она, удивив меня этим вопросом. На ее откровенность захотелось ответить такой же откровенностью.

- Слишком много претендентов, наверное... тошно. Их много, а нужно всем одно. Тут без вариантов – значение имеет только внешность. Вы не представляете... я и стерву включала, и сволочь корыстную – все прокатило, то есть прошло... простите. Хамила в открытую, нарывалась, дуру забитую изображала – им все равно. Гадко как-то. Сама я не интересна никому, совсем не интересна.

- Ну, среди них, наверняка, были и хорошие люди, Рина. А мы все таковы – сначала обращаем внимание на внешность. Дальше мужчине нужно завладеть твоим вниманием, временем, чтобы показать себя, а тебя заинтерисовать, очаровать... заполучить, в конце концов, тебя всю.

С какой целью, зависит уже от того, что о тебе узнают в процессе более близкого знакомства.

Стерву потом потерпят некоторое время в постели, корыстной заплатят, а ту, что завоюет сердце, захотят видеть рядом всю жизнь, иметь от нее детей. Физическая близость для мужчин более важна, чем для молодых девушек. Ты ждала чистой, платонической любви, любования твоим духовным миром? Так не бывает, это идеализм. Твоя красота вызывает желание, а если ты сумеешь разбудить в мужчине что-то большее, то умный поклонник даст тебе время и сделает все возможное, чтобы и ты почувствовала к нему такое же влечение. Что в этом плохого? Закономерное развитие отношений, стремление любящих друг друга людей оставить после себя продолжение. А ты просто не даешь им и шанса показать себя, раскрыть.

- Кто такой этот Алекс, вы знаете его?

- Нет. Не знаю – кто. Но, по описанию - он оттуда. Внешность, речь, манеры. Есть еще одна легко узнаваемая особенность - людей из нашего мира отличает легкость и сила в движениях, природная грация. Этот Алекс был с тобой дружелюбен. Ты можешь обратиться к нему, если почувствуешь настоящую угрозу себе. Только не спеши развивать отношения и ни в коем случае не спеши с поцелуями и подарками – запомни это.

ГЛАВА 3

Алекса я увидела через два дня. Перед этим шестерых третьекурсников, в том числе и меня, вызвали к декану. И поставили перед фактом обязательного участия в подготовке мероприятия. Мне удалось продавить кандидатуру Лизы, а на следующий день нас всех собирали уже по делу.

Он и еще один парень и девушка, ждали будущих участников подготовки в актовом зале. На большом столе были разложены листы каких-то схем, распечатки текстов, рисунки.

Мы вошли все вместе, и Лизка сжала мне руку: - Вон он - в джемпере.

Все трое смотрели на нас. Мужчины сидели, а девушка поправляла что-то на столе. Когда мы вошли толпой, мужчины встали. Я встретилась взглядом с Алексом, кивнула ему и рассмотрела того, что понравился Лизке - приятного темноволосого парня с яркими синими глазами и густыми, почти сросшимися на переносице бровями.

Они оба не были красавцами в прямом смысле этого слова. Ничего выдающегося, никаких идеальных классических черт. Но что-то такое было… сложение, осанка, уверенное выражение лиц, то, как они поднялись – плавным, сильным, хищным движением. На них хотелось смотреть и смотреть, и именно поэтому я перевела взгляд на девушку. Она улыбнулась нам, приглашая садиться, представилась и представила мужчин. Девушка была наша - земная, сейчас я чувствовала её почти родной.

Мы познакомились с ними, как с представителями коллектива спонсоров и нам озвучили план грядущего мероприятия. Рассказывала девушка, а мы слушали, рассевшись вокруг стола. Быть ведущей вечера пригласили актрису, и ее мы должны были увидеть на днях. Ей уже отправили сценарий, с которым и нам предстояло ознакомиться.

Я слушала и не сказать, чтобы совсем не вникала, но все мои ощущения были обострены настолько, что… щекой я чувствовала чужой взгляд, любое их движение и даже, казалось, дыхание - неровное и неспокойное. «Там» выбирают по запаху - вспомнилось мне, и я ловила отзвуки их дыхания, прислушиваясь надеюсь что с разумным опасением.

Алекс и Артем – Арт, так его называли. От обращения к ним по отчеству мужчины отказались, предлагая неформальное общение. Наша группа была не против. В нашей шестерке было только двое парней, а остальные - девушки, и мне понятен был их интерес к этим мужикам. Откровенный флирт, особенно со стороны Лизки, вызывал почему-то стыд за нее. Ей отвечали просто вежливо, как можно было не видеть этого? И какие они, на фиг, парни? Мужики - взрослые и чем-то опасные, по моим ощущениям.

Я помалкивала, отвечая только на прямые вопросы и постоянно чувствовала внимание, направленное на меня. Что-то будет, что-то им нужно от меня и дело не в моей внешности. Натка Сумерцева с градостроения была красивей меня, и она не старалась быть незаметной. Наверное, все-таки дело в моем происхождении и чем может грозить их интерес – еще вопрос. Может, что и чем-то нехорошим. И Бэлла тоже предупреждала, чтобы я остерегалась...

Я еле высидела этот час, уши и скулы горели. Первая попрощалась и выскочила из помещения, даже не став ждать Лизу. Глупо было так себя накручивать, с их стороны интерес ко мне не был проявлен явно, только по ощущениям. Что вообще со мной происходит?

Я выскочила из здания, застегивая на ходу куртку и выхватила взглядом сокурсника возле синенького «Опеля». Он садился в машину.

- Петровский, подхвати до общаги, будь другом. Тебе же по пути? Хреново мне что-то, как бы не температура. Знобит, - сказала я чистую правду.

- Быстро, - проворчал парень, - я спешу.

Это был один из отвергнутых мною ухажеров. Правда, он по этому поводу не особо переживал. А сейчас даже съязвил:

– Давно нужно было тебе вирус подкинуть, а то отстань, да отвянь, да пошел ты, да…

- Ну, извини. С первого раза и вежливо не понимаешь. Мне не до ругани сейчас, колотит всю.

Витька быстро положил руку мне на лоб, скользнул потом ею вниз по щеке.

- Нет у тебя температуры, а вот мордень горит. От кого ты опять драпала, примороженная?

- Отвали, Петровский, а? - скривилась я.

- О! Леска-аева... Не подменили, надо же! А то я уж подумал…

В общежитии я долго плескала холодной водой в лицо, а потом капала в чашку Лизкин валемидин, чтобы успокоиться. Вот же психопатка, что я себя так накручиваю? Нормально они дышали, почему они обязательно должны принюхиваться ко мне, как голодные собаки? И чего паникую? Сама же хотела узнать подробности о том мире, Алекса этого высматривала, а теперь испугалась вдруг, задергалась... Глупость какая, ерунда все это несусветная. А рука тянулась к мобильному.

- Ольга Игоревна, здравствуйте. А можно мне поговорить с Бэллой?

- Бэлла в больнице. Вчера утром я вызвала скорую. Там что-то с сердцем. Я сегодня буду у нее, передам привет от тебя. Арина? К ней пока не пускают, говорят - чтобы не волновать.

- Ладно... - расстроено прошептала я и уже громче сказала: - Передайте привет и скажите, что у меня все хорошо. Можно, я позвоню вам завтра вечером – узнаю, как она?

Лиза ворвалась в комнату, как торнадо.

- Ари! Он обратил не меня внимание! Он улыбался мне, помог куртку надеть и довез нас с Наткой до общаги. Там такая тачка! На Натку запал его друг. Как тебе Арт, а? Правда, охренеть? Ты меня одобряешь, ты чего молчишь?

- Ем я. Не видишь? Присоединяйся, – отвечала я, давясь хлебом с колбасой, потому что из-за своих переживаний приготовить что-то нормальное не собралась.

– Подай термос... На вид так ничего себе, Лиз. Имя только странное, как кличка у собаки. И не спеши, пожалуйста, ты же совсем его не знаешь. Может, он женат или просто ... ладно-ладно. А что за тачка? - Я не представляла себе - как предупредить ее, чтобы держалась подальше от них, не послушается же. Если Лизка закусила...

Она всё щебетала, делясь впечатлениями, а я не понимала что чувствую. Ну, что облегчение, это понятно. В таком режиме я с ними работать не смогла бы. Накрутила себя порядком. А теперь, когда поняла, что, может быть, и ошибаюсь… сама не знаю. Все-таки стало спокойнее, но, с другой стороны…

ГЛАВА 4

К себе я вернулась, когда услышала Лизку – она привычно загарцевала по комнате. Молча, не расспрашивая ни о чем, вошла, разделась и легла спать. Она тоже молчала. Ночью плохо спалось и утром я подхватилась, когда еще не было шести - мучило какое-то нехорошее чувство, будто осознание неправильности происходящего. Похоже опять шалила интуиция. Утром, на свежую голову, я понимала, что в нехорошую историю, которая касалась только меня, я пытаюсь втянуть совершенно постороннего человека. Чем это может грозить ему, и как еще сложится наше сотрудничество, состоится ли оно? И не станет ли он опять строить планы относительно меня? Я страшно усложню и так непростую ситуацию. Не отказаться ли от встречи, не отменить ли ее?

Я стояла у окна и смотрела на небольшой еще по причине раннего времени поток машин, подставляла лицо неожиданно выглянувшему солнышку и думала, думала... Сзади зашевелилась, проснувшись, Лиза и я вдруг услышала неожиданное:

- Ари, что им от тебя нужно?

- Поспорили, наверное, Лиз, как обычно. Я вот тут узнала, что в универе тоже на меня спорили, так что ничего нового, - обернулась я к ней с улыбкой. Ну вот - она уже не обижается, Лизка у меня прелесть.

- Нет... - задумчиво протянула она, - это взрослые люди и я не думаю…

- Ты, как маленькая, Лиз. У взрослых просто ставки выше. Узнали про мой бзик и заскоки, вот и проснулся спортивный интерес.

- Почему сразу не сказала?

- Ну, ты даешь, - удивилась я, - я что, слышала, как они спорят? Просто предположила. Да и что - ты послушала бы? Ах, он такой-растакой. Глаз с него не сводила...

- Обидно, знаешь ли, - вздохнула она.

- А мне не обидно? А с чего ты решила, что им что-то нужно от меня?

- Не только я это поняла. Весь вечер был посвящен тебе. Под предлогом того, что ты странно себя повела, выспрашивали весь вечер. Нам надоело, пытались перевести разговор на другие темы, а они со временем – опять о тебе. Задолбали слегка.

- Ладно, забей, не расстраивайся, - расстроилась я сама, - зато ты не успела влюбиться в придурка.

- Да они не придурки, Ари, в том то и дело... Далеко не придурки. Что-то боюсь я за тебя.

- Почему? Договаривай уже, - насторожилась я.

- Да как будто и говорить не о чем, - села она на кровати, - на подсознанке все как-то. Там чувствуется такая заинтересованность... они особо и не скрывали. И ты пойми - если бы так перемкнуло одного - это ладно, но всех? И вот именно это как-то страшновато. Ощущение... или чувство такое, как если у них одна, общая цель.

- Да... похоже, что все-таки спор. Ну, мне не впервой, отобьюсь…

Все сомнения отпали и рассеялись, я решилась на разговор с Ярославом... и постаралась выглядеть на все сто, чтобы чувствовать себя увереннее. Шоколадного цвета джинсы, яркая желтая кофточка в обтяжку, хоть и небольшие, но каблуки, распущенные волосы...

Вышла, услышав сигнал - Ярослав бибикнул, как мы договаривались, и ждал меня у машины. Не внутри, а около и это было приятно. Открыл мне дверку, подождал, пока сяду, закрыл её, с трудом оторвав восхищенный взгляд от моего лица... А мне вдруг стало жутко стыдно, даже в жар бросило. Буквально задыхаясь от страшной неловкости и неправильности какой-то, я рванула молнию куртки. Будто это могло помочь... Поняла, что не смогу так – все это вранье вчерашнее… актриса, блин. Вслепую использовать не буду, только через договоренность. Решительно подняла на него взгляд и сказала прямо:

- Ярослав, на меня поспорили серьезные люди. Я испугалась и хотела попросить… использовать тебя, как прикрытие. Ты прости, я очень боюсь просто.

Он молчал. Припарковался у тротуара и повернулся ко мне.

- Рассказывай.

И я рассказала все, кроме того, что являлось и моей тайной – сокращенную версию. Но от этого не менее правдивую. Он молчал. Стало как-то совсем неуютно и, не дождавшись от него никаких слов, я попыталась открыть дверку и выйти. Нет - так нет.

- Заблокировано. Подожди, я думаю. Отвечу после пар. Сколько у вас сегодня?

- Три всего. Потом опять сбор в актовом зале.

- Не ходи. Я решу вопрос. Ты в этом участвовать не будешь, если сама не хочешь, конечно, – он повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза.

- Не хочу. А как ты это сделаешь?

- Нормально сделаю. После пар встречу. Где последняя?

Мы договорились о встрече. Я смотрела на парня, на его руки, нервно сжимающие руль, на крепко сжатые губы. Зачем я ему позвонила? Оно ему надо?

- Ярик, прости ты меня, солнце, что втягиваю… оно тебе нужно? Хотя и не думаю, что это может быть опасно для тебя. Для меня вот только… Я и не собиралась тебя обманывать, играть как-то... - каялась я и оправдывалась в надежде, что он поймет меня и неловкость уйдет: - Просто ты самый серьезный из тех, кого я знаю. Сильный... я не о физической силе. И не про твоего отца - нет! Просто ты умница, взрослый уже и вроде самостоят…

Он закрыл мне рот. Поцелуем… Я мыкнула и замолчала. Целоваться оказалось необыкновенно приятно - голову кружило и несло куда-то, несло... Жарко до ужаса и до ужаса хорошо... От него пахло чем-то свежим. И целовал он без напора, а словно пробуя мои губы на вкус и наслаждаясь этим. И руки у него были по-мужски твердыми и горячими, и держали они мое лицо так бережно.... Приятное сладкое томление - вот правильные слова! А еще такая... высокая и светлая радость наполнили меня, пройдя жаром по всему телу и будто колкими пузырьками от шампанского разбежавшись по венам. Жар дошел до головы. Я вздрогнула. Он отпустил меня сразу. И смотрел ошалевшими глазами. Я, наверное, ответила таким же диким взглядом и облизала губы, потрогала их...

- Хорошо, что список с меня начинался, – выдохнул он, роняя руки.

- Ты был единственным в нем, – решила я быть честной до конца.

Мы улыбались, глядя друг на друга и успокаивая дыхание. Потом я вспомнила кое-что.

- Ярик, ты сейчас встречаешься с кем-то? Если да, то…

ГЛАВА 5

Я никак не ожидала, что у общежития меня будет ждать Ярослав. Лизка застыла на секунду, а потом потащила меня к нему.

- Он все равно не отстанет, пока не попытается оправдаться. Так что скажи ему все сейчас. Новый цирк на глазах всего универа нам на фиг не сдался, – выдала она ему прямо в глаза.

Ярослав открыл дверцу: – Садитесь.

Я шагнула назад, замялась: – Извини... что, если этим обеспечу тебе новый выигрыш? Выйдем из машины, а там опять – аллилуйя?! Что тебе нужно, Ярослав? Я не злюсь, если что. Не парься. Забудем…все.

- Этот спор... это было год назад, - резко выдохнул он, - и для меня он был не настоящим… долго рассказывать. Я говорил правду, не считал те пару слов даже стоящими внимания. Я хочу, чтобы ты была со мной, Арина. Мне никто не нужен - только ты. И жалость твоя мне не нужна... прости по-настоящему, прошу тебя.

Он быстро шагнул ко мне, схватил за плечи и... вдохнул густой аромат валерьянки. И лицо будто дернулось... или щека, и он рывком притянул меня к себе и прижался губами к макушке. А у меня ноги... будто свинцом налились и в дрожь бросило - странно, крупно, как припадочную. И он вжал меня в себя еще крепче, почувствовав, наверное, это и будто стараясь удержать, прекратить эту трясучку. Ага! Потому что я тоже почувствовала... И сразу - будто спичкой чиркнули и уже лава в венах... не кровь - тяжелая, горячая... от того, что он вот так близко, от того, что у него там... Я отстранилась с настоящим усилием, с огромным трудом можно сказать – не хотелось, так сильно не хотелось! И прошептала сухими губами:

- Трудно поверить, знаешь, когда всё открылось вот так - при всех... или для всех.

- Я волновался! - скрипнул он зубами, - или еще хуже... будто куполом накрыло, - дернулся он опять ко мне, - не видел там никого, кроме тебя. Да мне по боку тогда - хоть весь город! Важна только ты. Прошу, просто поверь... пускай это будет аванс, шанс, временно - проверка такая. Чееерт... Ну что ж ты такая упертая, не слышишь ничего? - почти стонал он, - нет, помолчи сейчас, не отвечай, не говори ничего! Я не идиот и отлично понимаю, как это выглядело - крайне паршиво. Прости и за то, каким дураком был год назад. Я все понимаю, Арина... давай тогда на паузу, если сейчас для тебя тяжело. Только одно прошу - зайди сейчас вместе со мной, а то они, как собаки, набросятся.

- Ярослав, я не могу… и все остальное тоже, а это - уже слишком. Слишком много. Отойди, пожалуйста, мы опаздываем, - лепетала я заплетающимся языком.

Срочно нужно было уйти подальше. Он действовал не меня неправильно, притягивая, как магнит. Мозг работал заторможено и в одном направлении – прижаться, обнять, забыть обо всем на свете, кроме него. Я, наверное, влюбилась… и нимфоманка. Да-да, поэтому организм и сторонился мужиков, будто знал, что я с полоборота... и уже не остановишь. Ненормально, дико, позорно! Потому что не уважая, даже почти презирая его… как это возможно? И это не нормальная, здоровая страсть, а просто напасть какая-то! А может он так подходит мне или что там – химия, биополя совпали? Никогда не верила... это бешенство матки какое-то, блииин... невыносимо. Ногти загоняла в ладони, зубы едва не искрошила... но я держала себя в руках, я отошла… сумела. Лечиться нужно... я больная к тому же - на передок. Лизка сдохнет от смеха... а я - от стыда. Господи! Не скажу. Стыдно как! Грязно...

Этот день получился тяжелым. Свист в вестибюле при нашем появлении – это были цветочки. Лизка деловито объясняла на ходу, что это никакое не издевательство, а восхищение тем, как я сегодня выгляжу. Хихиканье и откровенные выпады я встречала спокойным безразличным взглядом - доза валемидина была почти убойной, так что первую пару я благополучно проспала. Подруга стерегла мой сон. Все физо, которое шло второй парой, я опять продрыхла - в раздевалке на лавочке. Лизка сопела рядом, соорудив себе подушку из спортивной формы. Нам поставили прогул.

Возле раздевалки нас встретил хмурый Ярослав и после этого отходил, только сопроводив до двери очередной учебной аудитории. Он молча стоял рядом или шел сзади. Его яростный взгляд поверх моей головы пресекал любые попытки как-то задеть меня. Я с ним не разговаривала.

Я недоумевала. Да нет, офигевала просто - за что? Откуда они все вылезли, где взялись? И как можно вот так... безгранично ненавидеть человека, который, по сути, ничего плохого им не сделал? Я же не отбивала парней, не лезла в глаза, даже помогала с чертежами, когда успевала. А тут такая травля? С радостью, готовностью. За что?! И если бы не Ярик… но все из-за него. Или это возмездие мне за те резкие, даже хамские выпады и пошел откат? Но я просто хотела чтобы оставили в покое, вначале я всегда говорила вежливо... Но вот уж точно - сейчас "отгребала по-полной". Действие валерьянки, пустырника... и что там еще входило в этот волшебный букет? Оно постепенно проходило и навалилась дикая усталость. Такая, будто я вагоны разгружала, а не проспала почти весь учебный день. Постель в общежитии представлялась надежным и желанным убежищем и островком спокойствия, звала к себе и манила, буквально притягивала.

Поэтому когда Лизка зло зашипела, выходя на улицу, и я увидела Сергея и Алекса, шагнувших к нам, то без колебаний села в их машину, затянув туда и её.

- Если можно – домой, в общежитие. Сегодня собеседник из меня никакой – устала зверски.

- Вы еще не обедали, и... Арина, я хочу рассказать вам то, что, возможно, восстановит ваше душевное спокойствие. Перекусим в кафе возле вашего дома, а потом я попрошу вас выслушать меня там же – за отдельным столиком. Всего полчаса, я уложусь в это время. Лиза, прошу вас отобедать с нами, а потом составить компанию за десертом Алексу, – немного нервно говорил Сергей, может быть излишне крепко сжимая руль и даже не глядя на меня. Создавалось впечатление, что он с трудом сдерживается. А я не боялась его сейчас ни грамма, вот совсем ни капельки... Как будто самое страшное уже случилось со мной. Смерть Бэллы? Предательство Ярослава?

ГЛАВА 6

Обещанный транспорт довез нас до нужного здания. Поднявшись на лифте, мы прошли в комнату для переговоров. Практически пустую - только длинный стол и стулья. Ираида недовольно и со значением посмотрела на часы, но вскоре послышались шаги, голоса и в дверь вошли несколько человек… Ярослав в их числе. Дальше я слушала уже не очень внимательно, понимая, что участвовать в этом не буду.

Интересный представительный мужчина рассказывал, что проект, в котором нас хотят задействовать, не типовой, и поэтому проектирование двухстадийное... разжевывал он нам очевидные вещи. Проект уже утвержден и нас подключают на второй стадии, собственно - разработке рабочей документации. И наша задача – доработка и графическая конкретизация проекта под руководством авторов и в составе рабочего коллектива, состоящего из…и т.д. , и т.п.

Понятно, что использовать будут на подхвате, может доверят какие мелкие детали.... Но это было не так важно, раз засчитывалось за курсовую. Останется только оформить её. Да это подарок просто! Дальше говорилось о подписке (на основании чего-то там) о государственной тайне. Тогда как быть с курсовой? Что - прокатит виртуально, просто по факту участия в работе? И еще я не могла понять, при чем здесь Ярослав? Почему он с ними, а не с нами?

Потом все прояснилось. Постепенно ребят разбирали и уводили их будущие руководители и кураторы. Они объяснят вкратце над чем придется работать и при собеседовании выяснят уровень подготовки, а значит и своего доверия к нам. И возможно, прямо сейчас дадут небольшие задания, чтобы наглядно подготовку эту оценить. В конце концов, из всех прибывших студентов в комнате осталась одна я. И молча хмуро смотрела на стол. Ираида сидела рядом со мной.

Директор фирмы встал, поднялась и я, решив, что пора уходить. Но он шагнул ко мне и слегка поклонился с улыбкой.

- Арина? Разрешите представиться – Аркадий Иванович, отец Ярослава, – откровенно и внимательно рассматривал он меня.

- Очень приятно, - промямлила я, - Арина Лескаева.

- Арина, мой сын на конкурсной основе участвовал в разработке проекта подземной парковки под жилым зданием. Эскизный проект утвержден. Я предлагаю вам участвовать в разработке графической части рабочей документации. Парковка уникальна и это не тот схематичный темный бетонный тоннель, к которому мы привыкли. Оригинальная планировка, дизайн, свет и удобный доступ – этот проект является дипломной работой Ярослава. Он автор и будет вашим куратором в этой работе. С вами будут работать еще два человека, сейчас вы с ними познакомитесь. Ярослав, проводи Арину на рабочее место.

- А-а…? - поспешила остановить я его, еще не надумав толком, что и как хочу сказать: - Я-а-а…

- Вы что-то хотите сказать, Арина?

- Я? Да! А я могу, как бы… а нельзя ли…? Что, если я не с ним?

- Что? Опять? – рыкнула рядом Бешеная Ираида, – в чем теперь дело, Лескаева? Что вас в очередной раз не устраивает?

Я выдохнула и решительно ответила: - Подоплёка всего этого.

Оторвать глаза от пола не получалось.

Аркадий Иванович отвечал со всей серьезностью: - На «подоплёку» у вас просто не останется времени, Арина, это я вам торжественно обещаю. Три раза в неделю по два часа... всего-то! Вам голову поднять будет некогда и проверять работу вашего отдела в конце недели изыщу возможность лично я. Не советую вам отказываться на основании одних только домыслов.

- Вы отлично понимаете, что это никакие не домыслы, – упрямо стояла я на своем, – я вынуждена буду… мне придется с Ярославом. А это не способствует... и работе тоже, и поэтому я не на основании своих домыслов, а потому, что точно знаю. А вот если бы я не с ним, а с кем-то…?

- Лескаева! Всё - на выход! Аркадий Иванович, прошу прощения за этот неприятный инцидент, – клокотало у Бешеной Ираиды в горле.

- Ирина Борисовна, это и моя вина... нужно понимать, что мой сын вел себя, как идиот и теперь вызывает стойкую неприязнь у девушки. Я понимаю вас, Арина. И хочу задать вам всего один вопрос - вы что, совсем не боец?

- Почему? - растерялась я, - если с врагами...

- То есть врагом вы Ярослава не ощущаете. От вас не требуется дружить с ним или что-то большее. Сделайте хорошо свою работу и докажите себе и нам, что можете преодолевать трудности любого порядка. Я гарантирую вам корректное обращение моего сына и всего мужского коллектива. Только работа, Арина, исключительно - работа.

Я молчала. Ираида за моей спиной сильно втянула в себя воздух…

- Хорошо, извините, - поспешно вскинулась я, - я…

- Я рад. И если вы чувствуете, что правы – смотрите оппоненту в глаза, Арина. Ярослав, займитесь, наконец, делом. Ирина Борисовна, разрешите вас проводить?

Я вскинула голову и посмотрела на Ярослава. Бумаги, которые он держал в руках, были сжаты и скомканы. Он проследил за моим взглядом и тоже уставился на них. И стал расправлять, но почти сразу бросил это дело и растерянно посмотрел на отца. Тот покачал головой и вышел вместе с Ираидой.

Я проводила их взглядом и уставившись на него, зашипела:

- На фига ты все это, блин, затеял?

На его физиономии расплылась глупая улыбка.

- Пойдем, я покажу макет. Там Павел, он закончил у нас архитектурный дизайн два года назад. Талантище. Ему только намекнуть нужно чего хочешь. Ты выберешь, что тебе интереснее. Смысл в том, что центр подземной части здания – это же технические сооружения: механика, коммуникации, логистика. Главное – оставить удобный доступ к ним в процессе эксплуатации. А по периметру – сама парковка, выходящая под землей за пределы здания. Там мощнейшие сваи, потому что сама понимаешь – площадка частично намыта. Застройка очень плотная и наземных парковок будет не хватать. А если покупатель узнает, что для каждой квартиры предусмотрена почти бесплатная парковка…ты знаешь, что теперь парковочные места продают, как квартиры? А цену? А у нас это пойдет бонусом – только постоянная символическая плата. И там из каждого подъезда спуск в свой сектор, а это…

ГЛАВА 7

Шок! Я поднялась с мягкого дивана и подошла к огромной зеркальной стене – неужели это приговор для меня, неужели так непреодолимо для мужчин влечение вот к этому? Что во мне особенного? Голова, ноги, уши... всё, как у людей. Я видела по телевизору конкурсы красоты, видела моделей на обложках журналов. Меня не взяли бы на тот конкурс - не вышла ростом. С моими метр шестьдесят пять я смотрелась бы там жалко, как гномик. И что теперь со всем этим делать? Конечно, можно пластику, но уродовать себя не хочется, да и в качестве племенного фонда я все равно буду годна. Или бежать, куда глаза глядят? В какую-нибудь Тьмутаракань, потому что то, что советует бабушка - это вообще ни в какие ворота...

Лизка подошла и стала рядом со мной. Светленькая, маленькая, лёгкая и симпатичная, как эльф.

- Любуешься? Дай мужикам нормально пожрать. Шеи уже посворачивали. Сейчас потянутся...

- Лиз, - развернулась я к ней и крепко обняла: - Что тут такого, что им всем так нравится? Скажи честно.

- А фиг знает, Ари. Просто гармонично все как-то - буквально все до мелочи. В одном ключе, что ли? Изысканно, пропорционально, я бы сказала – идеально. Трудно объяснить. Гармония? Ты читала Ефремова? Он объясняет красоту рациональностью. Но это было бы слишком просто – сухо как-то. Я слышала, как Кривцов говорил, что когда ты улыбаешься - крышу сносит. Не потому же, что в тебе все целесообразно? И потом есть еще личное обаяние. Ты очень милая, а не только красивая и это уже, как гипноз. Даже я бывает зависаю. А что там с мужиками творится – вопрос. В общем, объяснила, как могла. А что тебя пробило?

- Лиза, это все хорошо, но вот… если ты узнаешь обо мне что-то нехорошее, но я не буду виновата, как ты поступишь? И вот как раз тут наступает полная задница, Лиза. Я сейчас своих родителей… валемидин твой с собой? Хреново... а аптека тут есть рядом?

- Ты меня пугаешь, мать. Забыла, что мы команда? Да по фигу мне… рассказывай, я вся - одно большое ухо..

- Сначала валемидин... маме дам. Блин, театр какой-то, тупо драматический. Сама во все это не верю...

Мы купили лекарство и почти насильно влили его в маму, напугав ее этим еще до моей исповеди. Сидели, смотрели на неё и ждали, пока подействует. Потом папа не выдержал и рявкнул. И я стала рассказывать с того момента, когда мне предложили работу у Бэллы.

Они слушали молча, а я старалась говорить связно. Некоторые моменты, в частности о поцелуях, озвучивать было неудобно - при папе, но я же боец? И говорила, глядя ему в глаза. Не его я боюсь. Рассказала и про Ярослава, и про первый свой поцелуй, и честно призналась, что он мне понравился. И про то рассказала, что было потом, и все, что знала про Бэллу. А дальше зачитала вслух бабушкино письмо. Теперь они знали все.

Прибалдевшая Лизка затихла, выпучив глаза. Мама смотрела на меня со страхом, очевидно уже прокручивая в мозгу все те ужасы, что предположительно грозили мне.

Папа молча смотрел в окно, только желваки играли на скулах. Они с мамой внешне мало подходили друг другу. Она – милая, нежная, даже изысканная, очень женственная в своих платьях. А он сухощавый и невысокий, в вечных джинсах, с ранней сединой и сильный... очень сильный и не только физически. Эта сила – сила характера, была во взгляде, выражении и жесткой лепке его лица… Вот и сейчас - никакой паники. Он помолчал, обдумывая то, что услышал. Потом сказал:

- Мне бы взглянуть на этого Ярослава, Риша. Хочется составить мнение. В идеале - побеседовать.

- Папа, у нас сейчас вооруженный до зубов нейтралитет.

- Это с твоей стороны, - мягко сказал он.

- И мне не понятно - как ты объяснишь свой интерес? Обозначив мой?

- Почему? По его вине ты попала в неловкую ситуацию и пережила стресс. Не желаешь с ним общаться, но он не принимает это во внимание. Я считаю, что это веский довод, чтобы выяснить, что ему нужно от моей дочери и предупредить, что я не потерплю излишней настойчивости с его стороны. Логично?

- Это что – получится, я тебе нажаловалась?

- Ты пребывала в подавленном состоянии, глаза заплаканные, я настоял на объяснении.

- Ну-у... Не столько он и натворил, чтобы вот так его…

- А это уже неважно. Он у нас, извините, на данный момент единственный кандидат на помощь в дефлорации.

- Виктор! – вскинулась мама.

- Виктория! Я врач между прочим. Нормальный медицинский термин... Все серьезнее некуда и не до политесов. Получена четкая инструкция, хотя да - все чрезвычайно странно. Но я полностью доверяю твоей матери. Она уходила в здравом уме. И странности некоторые я замечал неоднократно. Угроза не иллюзорна, а реальна. За ней уже ходят по пятам. Подождем, когда перестанут церемониться и станут настаивать? А, может, не сочтут и это необходимым и просто умыкнут? Там темперамент, ты помнишь? - завелся папа, - к черту все! Я готов говорить с отцом Ярослава, если его сын настроен серьезно. А он настроен, уж поверьте мне, как представителю мужской половины - все признаки. Где я его могу увидеть, Арина?

- Ты что - хочешь вытолкать меня замуж? - поразилась я, - когда я и целовалась-то всего раз? У него баб было, как грязи... Он спорил на меня... Я его не знаю вообще... И что, что мне понравилось, как он целуется? С его-то опытом! – повторила я Лизкины слова. Она расхохоталась.

- Ой, мать, пип…п-простите меня. Если бы он слышал нас сейчас. Тут сейчас его… без меня меня женили! Да он сам предложит, Ари. Он же втюрился в тебя по уши. Ты вспомни, КАК он говорил. Неужели ничего не дрогнуло? Тетя Вика, там такой экземпляр! Точно породу не испортит. Берем, короче. Не выделывайся, подруга. Ты просто в машине с ним проехала и тебя колотило... не от страха же? Давай без драм и трагедий. Может и без папы прокатит.

Лизка повернулась к моим родителям.

- Сегодня в шесть вечера там конец рабочего дня. Сейчас они пашут и по субботам. И у нее договор, и еще по тайне там что-то подписывать. Сказали подъехать всем буквально на полчаса. Мы думали, что она заскочит, и потом погуляем по набережной. Ветра сегодня нет. Вот зуб даю, что он там будет ждать. Просто пойди на контакт - все дела. А то такие сложности…

ГЛАВА 8

Мы вышли из курилки. В коридоре уже никого не было. Рабочий день закончился и все разошлись по домам. Вдвоем спустились в лифте, и вышли на улицу. Подошли к моим.

- Мама, папа, это Ярослав. Он предложил подвезти нас до гостиницы. Вы как?

- Мы «за» - уже прохладно. Очень приятно, Ярослав. Я Виктор Александрович, Виктория Львовна.

- Прошу вас в машину, – раскланялся парень.

В машине они разговорились. О том, кто есть кто, о планах на неделю, даже о питерской погоде. Я помалкивала... Когда доехали и все вышли из машины, Ярослав предложил отвезти нас с Лизой до общежития. А когда мы отказались по той причине, что еще посидим в ресторане и поужинаем, то он объявил, что тоже еще не ужинал и если мы не возражаем… В общем, в ресторан вошли все вместе. Разошлись вымыть руки, потом сели за столик... Лиза посматривала на меня и тоже молчала. У подошедшего Ярослава на волосах остались капли воды – очевидно, вымыл рот с мылом, а заодно и умылся.

Мы ужинали. Говорили в основном мужчины. Папа рассказывал о нашем городе, о том, что они с мамой пробудут в Питере до моего Дня рождения. Ярослав обещал им пригласительные билеты на бал. Рассказал в свою очередь, чем занимается и упомянул проект, в работе над которым я буду принимать участие. Папа заинтересовался парковкой и они живенько обсудили все ее преимущества.

А я внимательно рассматривала Ярослава. Впервые так внимательно и не спеша. Отмечала его общий приятный вид, физиономию свежевыбритую, дорогой костюм со свежайшей рубашкой и красивым галстуком. Готовился... опять стоял полчаса перед зеркалом? Ждал меня там… Глаза у него такие красивые, губы... – уговаривала я себя и не понимала почему сейчас уже не могу, не раздумывая, согласиться на его предложение? После поцелуя согласилась сразу, да я тогда за ним на Луну бы... Легко! А что же сейчас, когда узнала все про то, как он ко мне относится и как старался сблизиться со мной? И не могу.

Я помнила его тода... еще как помнила. Как можно было не знать кто это - Ярослав Рассохов? По универу ходили легенды о его похождениях, сплетни носились со скоростью лесного пожара - вчера он ушел из клуба с двумя девушками, потом с тремя одновременно... Обсуждая это и комментируя, некоторые девочки мечтательно закатывали глаза - такой парень! Привязать к себе, само собой, не получится, но просто разок замутить с ним, чтобы было что вспомнить потом - на старости. После года затишья от подобных слухов, после его успехов на архитектурном поприще, я как-то... да мне было все равно! Кто он, с кем он... лишь бы помог. Мои планы не включали личной заинтересованности в нем. А сейчас? Я поняла, что он не изменился и для него это нормально - любить одну, а в это время с другой... Разочарование и еще что-то... ужасно неприятный осадок после его рассказа про Яну - вот что я чувствовала. Разве это любовь? Так... абы что.

Мы уже встали и собрались прощаться, когда Ярослав попросил папу уделить ему несколько минут. У меня вырвалось:

- Зачем?

Он медленно кивнул мне и, повернувшись к папе, сказал:

- Виктор Александрович, я люблю вашу дочь и прошу вашего разрешения встречаться с ней, если она ответит мне согласием.

Я зажмурилась. В свете того, как я всё видела, это прозвучало настолько фальшиво! Лучше бы он помолчал. Папа ответил, что он не против, если я все же отвечу согласием. А я открыла глаза и улыбнулась... жалко получилось, наверное. Ярослав смотрел на меня и выражение его лица менялось. Он тоже кривовато улыбнулся и спросил: - Я опять поспешил, Аринка? Прости. Я не буду тебя торопить, зря я это, да?

Он заглядывал мне в глаза... Господи, что он там выискивал?! После всего. А я поняла, что не хочу сейчас вот этого и просто боюсь расплакаться. Вот сейчас, именно в этот момент – не хочу ничего!

- В общежитие? – спросил Ярослав.

- Аринка сегодня у нас поспит, на диване. Мы соскучились, поговорим вечером. Завтра выспимся – выходной же, – сказал папа. Ему сейчас, наверное, было спокойнее, когда я оставалась на виду.

Ребята ушли, а мы поднялись в номер. Я села на диван, пошарила рукой по обивке, зачем-то поскребла ее и печально проговорила:

- Извините, но... я не могу. Он мне тогда очень понравился... очень, и если бы не то "аллилуйа"… Что-то сразу изменилось, хоть он потом и объяснил все очень убедительно. И знаете... он рассказал сегодня, что я уже год ему нравлюсь и это просто фантастика, что он делал, чтобы обратить на себя мое внимание. И бал этот в мой День рождения для меня, а я – королева, и практика – для меня, и проект – чтобы я оценила его. И все это время он спал с этой Яной, настойчивой и удобной – для здоровья. Ему было просто удобно... А меня тянет к нему... Это такая же физиология, что и у него к ней? Мне противно, папа, себя противно от этого. Я чувствую себя животным, скотом... Если он уже любил меня, то как такое возможно - с другой? Это какое-то извращенное мышление. Он что, думал что я пойму это?

Может это у вас нормально - у мужиков, а я просто полная дура и максималистка? Но я так чувствую! А сейчас я смотрю на него и хочу, чтобы всего этого не было – ни поцелуя, ни курсовой, ни ужина сегодняшнего. И мне невыносимо, что придется ему что-то говорить. Он не такой и плохой, наверное, и мне не хочется его расстраивать. Или он не очень расстроится? Он же не мог, и правда - любить меня, а с ней… Он же не просто… для здоровья. Он же целовал ее, обнимал, что-то говорил… Если это не мешало ему раньше, то надо думать... Что вы молчите? Я должна дать ответ ему и Серхиасу. И тянуть нельзя. Я не знаю, что делать. А можно мне уехать куда-нибудь в глухую деревню, в Сибирь, например?

- Похоже, что это будет единственно возможный вариант, Риша, - тяжело вздохнул папа.

- Что ты такое говоришь, Витя? Объясни ты ей, что это просто такая у…

- Я-то понимаю, что не криминал, но звучит и правда не очень… Мать! Я что - должен убеждать свою дочь, что это правильно, что это норма? Нет - не норма. Зачем он вообще тебе это рассказал?

ГЛАВА 9

Он не смог дозвониться до Алекса и я видела, что тревожился по этому поводу. Решено было заехать к ним на работу, а потом уже к моим родителям. Они нас ждали.

Уже подъезжая к городу, мой муж почему-то передумал. И мы поехали в гостиницу. Дело было к обеду, а мы проголодались. Я сама в этот раз выбирала одежду для Мира – тонкий коричневый джемпер под спортивную куртку, темные джинсы, кроссовки. На мой взгляд, такая одежда шла ему больше, сразу сбрасывая пятерку лет. А вторую пятерку убирал задорный блеск в глазах и выражение спокойного тихого вдохновения на лице. И еще я не дала ему пригладить волосы - так было лучше. Пока ехали, держала руку на его колене – существовала острая потребность прикасаться к нему, безо всякого эротического подтекста. Мое колено тоже постоянно поглаживали.

Родители заказали обед на четверых в номер и, расцеловавшись и раскланявшись, мы, наконец, поели. Я сидела вплотную к Миру, касаясь его бедром, а поев, нырнула подмышку. Он опять улыбался, не в состоянии состроить физиономию соответственно предстоящему серьезному разговору.

Мама заговорила о регистрации и он ответил, что это мне решать как все будет. Или пышная свадьба или просто роспись на днях. Я недоверчиво смотрела на него – разве так можно? Оказалось – запросто. Это звучало заманчиво, и я заерзала – нужно идти, а то закончится рабочий день. Но у мамы еще существовали вопросы, которые нужно было прояснить.

- Я уже смирилась с тем, что есть другой мир, что есть вся эта мистика, что уж теперь. Но, Веллимир... что это за вторая сущность? Вы поймите меня правильно, если этот вопрос для вас неудобен…

- Я все понимаю, Виктория Львовна. Вопрос закономерен. И нет – я не оборотень. Мы не обрастаем шерстью и не становимся на четыре лапы. Это внутри и вокруг нас. Просто потому, что мы не рождаемся с этим, а когда обретаем, то можем призывать... вот и ощущаем как что-то самостоятельное, отдельное от нас – вторую сущность. Я остаюсь собой, но в случае необходимости могу призвать свою…способность, если хотите, и тогда становлюсь намного сильнее, даже могущественнее, особенно на земле моих предков. Мой отец может исцелять подданных, решать проблемы природных катаклизмов. Это родовая способность. Есть личные особенности – у всех разные. Когда мы призываем своего... союзника, вокруг нас возникает как будто дымка. Она принимает разные формы, окутывая и защищая... Здесь я без этого, как без рук... или глаз... добровольно. Это очень трудно... для кого-то невыносимо, немыслимо. Мы смогли... хотя даже на время отказаться от своей сущности - мука.

- Я представляю тебя снежным барсом, - мечтательно протянула я, - в них такая же хищная грация и пластика движений. Ты похож на него, – поспешила я отвлечь его от непонятных переживаний.

- Это не связано с нашим вторым «я». Наверное, просто особенности строения тела – более эластичные связки, более подвижные суставы, оптимально устроенные и развитые тренировками с оружием или же танцами мышцы. Ты тоже двигаешься необыкновенно грациозно и мягко, хотя и не познала своей особенности.

- Мир, зачем вы убрали меня из дома Бэллы? - посерьезнела я, вспомнив вдруг её - эту удивительную женщину: - И даже дали за это деньги? Вы знали, что она скоро умрет?

Он задумчиво посмотрел на меня, качая головой.

- Откуда? Откуда мы могли это знать? Деньги? Ты одна из нас, мы решили, что у тебя трудности – работаешь по ночам. Это тяжело. Просто решили помочь.

- Да я спала там всю ночь, ты что? Но Алекс сказал, что меня могут заставить оттуда уйти.

- Тебя могли увидеть и забрать. Нужно было исключить это. Мы уже знали, наследницей какого феода ты являешься. Не хотели тебя отдавать. Там тебя не ждало бы ничего хорошего – король женат.

- Так… наверное, я чего-то не поняла... Если он женат и у него всё, как у нас с тобой, то на кой ему какая-то я? Или вы не исключаете измен? И та королева... как она себя вела?

- Нам дают любовь... Это идеально подходящий нам человек. Но я же говорил, что он не единственный, кто подходит. Редко... но в течении такой длинной жизни, как у нас, вполне реально встретить еще кого-то. Это не привязка и не приговор – это возможность, которую ценит подавляющее большинство, но бывают и исключения, когда сила притяжения совсем слабенькая... А давай я объясню на собственном примере? - невесело улыбнулся он, - я слишком долго ждал тебя. До тебя был всего один поцелуй и она выбрала другого. Я не стал бороться – был еще слишком молод, хотел путешествовать, да много чего... Не готов был заводить семью и теперь только рад этому. Я и не чувствовал тогда так сильно и смог справиться. А кто-то женился слишком рано и потом был соблазн увериться в своем выборе. Вот как если бы я встретил потом тебя…страшно представить. Бывает всякое, вплоть до глупых недоразумений. Но ты можешь не думать об этом – никого прекраснее и желаннее встретить я не смогу. Слишком долго искал, слишком многих видел...

- А я уж думала, что у вас там сказка, идеальные отношения.

- У нас с тобой идеальные отношения, счастье мое, ты разве не чувствуешь? – признавался мне в любви мой мужчина, не стесняясь родителей.

Я подхватилась с дивана: - В ЗАГс?

- Завтра, - спокойно, но твердо ответил Мир, - сейчас увижусь с Алексом и заеду, договорюсь о регистрации. Чтобы гарантированно.

- Я с тобой, – топталась рядом я.

- Нет. Ты остаешься здесь. Я быстро - туда и сразу обратно. Виктор Александрович, на минуту, пожалуйста – организационный вопрос. Дамы, прошу прощения, – он коротко поклонился нам, а потом, шагнув ко мне, прижал к себе и поцеловал. Крепко и жадно. Я тянулась к нему на цыпочках... тоже уже соскучилась.

Потом они с папой вышли в коридор и пошли к лестнице, о чем-то серьезно разговаривая. Я стояла в дверях, провожая их взглядом. Мир оглянулся и послал мне воздушный поцелуй. Мама из-за моего плеча сказала:

- Все равно – лучше бы Ярослав. Там все понятно, просто и естественно – безо всякой мистики. Я беспокоюсь, Арина, так беспокоюсь. Я чуть не поседела за эти дни. Я элементарно – боюсь.

ГЛАВА 10

Уже почти три года мы жили в приморском городе на юге России. Аркадий Иванович разрешил нам пожить в доме своих умерших родителей в пригороде, в частном секторе, а заодно и присмотреть за ним. Папа работал в городской больнице, мама – искусствовед по образованию, устроилась на работу в местный краеведческий музей.

У меня родилась девочка. Странно, но, то ли беременность была неожиданностью, то ли страшное потрясение от гибели Мира повлияло на меня, но материнский инстинкт долго не просыпался. Если бы еще она была хоть немного похожа на него… Но нет - Мирослава была точной копией меня в детстве. И это тоже не прибавляло положительных эмоций - я понимала, что ничего хорошего ей не передала. Я купала ее, пеленала, кормила грудью, вскакивала по ночам менять подгузник, но в душе почти ничего не шелохнулось. Я просто добросовестно выполняла свои обязанности.

Это пришло, когда она впервые заболела в шесть месяцев. Скорее всего, дело было в прикормке или какая-то инфекция проникла в детский кишечник, но она орала и выгибалась от боли в животике, а я сходила с ума от страха за нее, пока не прибежал папа с работы и стал как-то ее лечить. И я почувствовала это – желание защитить от всего и всех. Я смотрела, как она жует мой сосок, вытягивая молоко, и такая нежность переполняла меня и вина за свое безразличие...

Я любовалась крохотным личиком и малюсенькими цепкими ручками и, кроме всего прочего, опять тот страх заползал в душу – недоглядеть, потерять самое дорогое… как его. И пришло отчетливое понимание, что бояться за нее я теперь буду постоянно, пока жива. И я теперь понимала своих родителей, так хорошо понимала, что они тогда пережили из-за меня.

Дом, в котором мы жили, находился во второй линии от моря. До воды идти было от силы минут пять. Мне нравилось здесь. Участок в пятнадцать соток был небольшим, но радовала привычка южных жителей ставить высокие заборы, отгораживаясь от соседей. У нас был свой скрытый от всего света маленький мирок. Старый сад с высокими плодовыми деревьями давал много тени. Я впервые увидела, как вызревают персики, абрикосы и виноград. Он увивал всю длинную подъездную дорожку, ведущую к дому, взбирался по железным прутьям, выгнутым дугой. В конце лета тяжелые фиолетовые, изумрудные и янтарные гроздья висели прямо над головой в доступной близости.

Пока родители были на работе, мы с Мирой почти весь день проводили во дворе. Папа приволок с пляжа две тачки песка, высыпал его в тени, а рядом на солнышке мы поставили пластиковое корыто, в котором она плескалась в теплой водичке и где я предварительно отмывала ее от песка, унося в дом. Переделав домашнюю работу, я устраивалась рядом с ней на шезлонге и наблюдала, как она возилась со своей лопаточкой и ведерком. Выходить на пляж мне было противопоказано – имелся опыт и когда желание искупаться в море становилось особенно сильным, папа отвозил нас всех  на маленький глухой пляжик, где я отрывалась по полной. А так – работа в огороде, шезлонг и покрывало, душ во дворе вполне обеспечивали мне красивый загар. Я отрастила волосы до той самой длины, которую считал необходимой Мир. Они немного выгорели на солнце и приобрели отчетливый каштановый оттенок.

После беременности и родов я почти не поправилась, но тело приобрело какие-то особенно мягкие и рельефные обводы и очертания - грудь немного увеличилась, слегка раздались бедра. В общем, проблем не стало меньше, скорее наоборот. Сложность была еще и в том, что город был южным, климат жарким и скрываться под слоями одежды было невозможно.

Я покупала себе просторные и длинные тонкие балахоны, скручивала волосы на затылке и пряталась под очками и широкополой шляпой. Только так можно было спокойно выходить в курортный город, переполненный отдыхающими мужчинами. Иногда вечером, посадив Миру в колясочку, мы всей семьей выходили погулять на набережную. Но это было редко, потому что папа очень уставал на работе, и таскать его за собой после рабочего дня я жалела.

В общем, жила я почти затворницей, хотя и строила планы на будущую трудовую деятельность. Например, я могла пойти в строительную фирму чертежницей. Здесь была такая, специализирующаяся на постройке коттеджей. И главой ее была женщина, что тоже было важно. Еще можно было пойти учителем рисования в школу. Творить картины я не могла, но рука у меня была твердой, и перерисовать я могла довольно прилично.

Уже и хотелось выползти, наконец, со двора. Мира уже давно ела человеческую пищу, как говорила мама, и подросла. Вполне можно было оставлять ее дома с мамой, если бы я нашла хорошую работу. А то она просиживала в своем музее целые дни за копейки.

Так в один из жарких августовских дней мы сидели с Мирославой в саду. Я вытянула ноги на солнышко, прячась сама в тени, а дочка, одетая в трусики и косыночку, лупила лопаточкой по песочку, политому водой.

За нашим забором зашумел мотор легковой машины, зашуршали шины по раскаленному асфальту, и стало слышно, что она остановилась возле калитки. Папа приехал раньше с работы? Похоже – да. Я с улыбкой смотрела, как мужская рука привычно достает из-за забора задвижку и отодвигает ее в сторону. Калитка открыва-ается и заходит… Ярослав, держа за руку какую-то девушку. Делает пару шагов по дорожке под аркой из винограда, натыкается взглядом на меня и застывает, как и я.

Улыбка медленно сползает и с моего, и с его лица. Мира стучит лопаточкой, и он опускает взгляд на нее. И тут меня отпускает, я выхожу из ступора. Я уже способна ответить на его вопрос:

- Что ты здесь делаешь?

- Живу.

- Почему?

- Позвони, спроси у своего отца. Он все объяснит.

Тут отмирает и девушка, и спрашивает: - Это кто?

Ярослав, не отвлекаясь на ее вопрос, опять обращается ко мне: - Ты здесь одна?

- Почему одна? Количество жильцов прописано в договоре, все официально и законно оформлено.