Тайна вдовьей таверны.

Глава 1.

– Она вообще помирать-то будет или нет? Вот же тварь живучая! – слышу ворчание около себя. В голосе, пропитанном злобой и нетерпением, сквозит какая-то болезненная одержимость. Голос мне не знаком, но, судя по его молодости и надменности, принадлежит молодой девушке или женщине.

Пытаюсь открыть глаза, но веки словно приклеены друг к другу. С каждой новой попыткой к ним возвращается непослушная воля, и я с трудом разлепляю их. На миллиметр, но этого хватает, чтобы понять, что я в каком-то погребе или подвале. Холод пробирает до костей, вокруг грязь, вонь гнилой земли и плесени, и я лежу на жесткой, прогнившей лавке. Тело ноет от боли, а в голове – пустота, словно кто-то вычистил все воспоминания до единого.

– Вопросов не возникнет, что молодая вдовушка так быстро померла? – слышу тот же женский голос, от которого по коже бегут мурашки. В нем нет ни капли сочувствия, лишь холодный расчет.

– Не возникнет. Померла и померла. Сейчас все мрут, – мне не видно обладательницу старческого скрипучего голоса, но представляю себе сморщенное злобное лицо, и сердце уходит в пятки.

– И когда это произойдет? Я думала, она уже того, на тот свет отправилась, – нетерпение так и сквозит в тоне молодой женщины. Ее слова обжигают, как плевок ядом.

– Всему свое время, моя дорогая, всему свое время, – старуха была спокойна, словно говорит о погоде, а не о моей смерти, в отличие от своей собеседницы. Ее хладнокровие пугает еще больше.

– Ненавижу ее! Сперва жениха увела, потом в могилу его свела, а самой хоть бы хны! – бросает в сердцах девушка, и я снова отключаюсь. Слова вонзаются в сознание, как осколки стекла, вызывая вспышки боли и смутные образы.

Прихожу в себя уже в одиночестве. Холод пронизывает насквозь, но внутри разгорается огонь ярости и жажды выжить. С трудом поднимаюсь на локтях, словно после тяжелой болезни. Осматриваю помещение. В полумраке различаю лестницу и ползу к ней. Все на автомате, на одних инстинктах и силе воле. Каждая мышца кричит от боли, но я заставляю себя двигаться вперед. Кое-как удается взобраться по этой лестнице и толкнуть крышку люка. Она с трудом поддается, словно не хочет выпускать меня на свободу, и я выглядываю из-под него. Комната словно в деревенском доме. В очень бедном деревенском доме.

Но одно радует – в комнате никого, и надо этим поскорее воспользоваться. Выползаю из погреба и ползу к двери, как раненый зверь. На мне какое-то странное платье, грубое и чужое. Я вообще вся какая-то странная. Словно тело не мое. Но времени рассматривать, узнавать, что да как, вообще нет. Вот выберусь, а там уже буду рассматривать себя и разбираться, куда я попала и зачем. Выбираюсь на улицу и перевожу дух, глотая морозный воздух. Деревенский двор, как у бабки моей был. Вот даже такой же глухой и слепой Тузик на цепи, лениво помахивающий хвостом. На улице ранняя весна, и пахнет сырой землей и талым снегом. Холодно. На мне лишь тонкая рубашка и юбка. Но возвращаться в этот странный дом, где меня держали то ли в подвале, то ли в погребе, я не буду. Ни за что! Сумерки сгущаются, и я, переведя дух пять минут, обхожу покосившийся домик и вижу тропинку к огороду, а за ним лес. Голоса, что раздались со стороны калитки, и лай собаки, которая радостно приветствует хозяйку, прибавляют мне прыти, и я бегу к лесу, как от огня. Не дай бог, эта хозяюшка, что пыталась меня уморить, первым делом пойдет проверять свою “гостью” в подполе.

Сил хватает, чтобы ноги меня донесли до леса, а потом все. Сдулась. Снега в лесу много, значительно больше, чем во дворе у этой дамочки, и потому от него веет ощутимо холодом. Если остановлюсь где-нибудь, то окоченею. А значит, надо идти.

Прислушиваюсь: нет ли погони. Но вроде позади тишина. Иду по довольно хорошо утоптанной тропинке. То тут, то там закричит птица, а я шарахаюсь от каждого шороха. Страх сковывает движения, но я гоню его прочь, заставляя себя идти дальше. Тропа примкнула к дороге. Довольно широкий тракт, но видно, что пользуются им нечасто. Я уже совсем околела и обнимаю себя озябшими руками. Зубы стучат от холода, а я думаю, что сбегать в неизвестность, когда в голове какая-то каша из образов и воспоминаний, была не лучшая идея. Хотя – если б я осталась, меня б, наверно, и в живых-то не было. Так что, как ни крути, а уносить ноги от столь “гостеприимной” хозяйки нужно было.

Пока думала и анализировала те крохи информации, что у меня были, уже совсем стемнело и стало не только нереально холодно, но и невероятно боязно. Я ускоряла шаг, почти бежала, подгоняемая страхом. Сама не понимала, куда бегу. Но вот лес закончился, и я оказалась на развилке трех дорог. По одной шла я. Другая, видимо, шла вдоль опушки леса. А третья уходила вдаль. Куда именно она вела, я понятия не имела, так как всюду была непроглядная тьма. И куда мне идти? Та, что шла вдоль леса, использовалась чаще, там была явная колея от проезжающего транспорта. Я так бы и стояла на развилке, не понимая, куда мне идти и что делать, если бы луна не озарила одиноко стоящий двухэтажный дом. Света в окнах не было видно, но я пошла к нему. У меня выбор невелик. Или окоченеть где-нибудь на обочине одной из трех дорог, или попроситься на ночлег к обитателям этого дома. По сравнению с тем домом, из которого я сбежала, это был практически особняк по своим габаритам. Чем ближе я к нему подходила, тем четче понимала, что в этом доме живут ну очень бедные люди или он просто заброшен. Окна заколочены – это первое, что бросилось мне в глаза. Ступеньки, что ведут к крыльцу, не мешало бы отремонтировать, а в лучшем случае заменить. Я хотела постучать в дверь, но она с мерзким скрипом открылась, и на меня пахнуло затхлостью и запустением.

Глава 2.

Удивительно, но проснулась я от настойчивого крика петуха. Откуда взялась эта крикливая птица, не знаю. Но орал он громко, надрывно, словно ему заплатили за это. Да при том так настойчиво, словно знал, что мне надо вставать. И ведь прав, зараза пернатая!

Голова болела так, словно в ней всю ночь плясали черти, и отдохнувшей я себя, мягко говоря, не чувствовала. Всю ночь я так и проспала. А если точнее, провалялась на полу в обнимку со шваброй, которой пыталась вчера отпугнуть незваных гостей. От холода старую скатерть использовала и как одеяло, и как простынь. А сейчас накинула на себя, как платок. Все же так теплее будет, хоть и воняет от нее затхлостью. Ощупала голову и наткнулась на шишку. Значит, вчерашнее падение не осталось без последствий. Болит, зараза, как будто мне кирпичом по ней дали.

И так, что я помню? Я шла домой, и мне на голову упал кирпич. А все почему? Потому что я хотела срезать путь. Пошла через стройку. История достойна анекдотов. Надеюсь, человека, по чьей вине этот кирпич свалился, не накажут, потому что там как бы нет его вины, сама виновата. Для таких, как я, там даже ограждение было. Но нет же, мне срочно надо было домой, и вот итог. Ладно, кирпич упал, но здесь-то я как оказалась? Да и здесь – это где? И я – это кто? Просто я всю жизнь была сто пятьдесят пять сантиметров росту и весила, сидя на диете, около семидесяти. Ой, ладно, перед самой собой-то я могу быть честной: семьдесят пять триста я весила на последнем контрольном взвешивании в понедельник. А сейчас я ростом точно около метра семидесяти и вешу от силы шестьдесят кило. Да и если верить отражению в подносе, что я нашла на полу, то я сейчас шикарная блондинка, а не жгучая брюнетка, как когда-то. В общем, я попала куда-то “сюда”. Уточню потом, куда это “сюда”. Я попала в тело молодой девушки-блондинки, за которой охотится какая-то старуха и дама помоложе. Я ничего не упустила? Ах да, и спугнуло их нечто, из-за чего я получила шишку на лбу. Вот теперь ничего не упустила. Голова идет кругом от всего этого сумбура, хочется заорать от бессилия, но я беру себя в руки. Надо как-то выживать!

Так, я не знаю, кто я и где я. И кто на меня охотится – тоже не знаю. Идти мне некуда, и чисто логически не мешало бы остаться там, где я сейчас. Не скажу, что мне нравится этот полуразвалившийся общепит, но выбор не велик, и если я правильно помню вопли ужаса, эти две дамы сюда больше не явятся. Хотя… кто знает, что у них на уме?

Если я решила, что остаюсь, значит, надо осмотреть всю таверну и найти себе более пригодное место для ночлега, а то пол был слишком жестким. Да и попробовать найти еду тоже не мешало. Живот предал меня, издав громкое урчание, которое эхом разнеслось по таверне. Я начала осмотр здания с первого этажа. Каменное строение изнутри не было оштукатурено и имело такой же вид, что и снаружи. Одно радовало – все выглядело довольно добротным. Да и столы и стулья, на первый взгляд показавшиеся мне убогими, при дневном свете выглядели значительно лучше. Я насчитала больше дюжины целых табуретов и пять совершенно целых крепких столов. Конечно, на всем был слой пыли и грязи, но если отмыть и может даже покрыть их лаком, то будет выглядеть очень даже ничего. Целые столы и стулья я оттащила в один угол, а обломки остальной мебели сложила в кучу. Если не найду нормальные дрова, чтобы растопить очаг, расположенный сбоку от барной стойки, то придется сжигать эти обломки. Надеюсь, дымоход в порядке и я не задохнусь от угарного газа, если решусь протопить помещение. Но если я разведу огонь, то дым увидят. А если придут эти две? Нет, пока, наверно, придется ночевать в холоде. Может, удастся найти какое-нибудь одеяло, иначе мне грозит воспаление легких. Мысль о возможной болезни меня совсем не радует.

В животе заурчало, напоминая мне, что я забыла о немаловажной детали: огонь нужен не только для обогрева, но и приготовления пищи. “Ха, найти бы для начала эту пищу, которую можно приготовить”, – усмехнулась я сама себе. Но с другой стороны, на улице явно был петух, который так напрашивался своим противным утренним криком на то, чтобы оказаться в супе. Ладно, петух, это будут уже самые крайние меры. Для начала надо осмотреть кухню и второй этаж. Пернатый крикун, конечно, вариант, но лучше уж обойтись без кровопролития.

Кухня была словно с гравюры средневековой таверны и выглядела получше, чем зал. Словно здесь кто-то не так давно пытался прибраться. С очага и печи смахнули пыль и паутину, а в добротных деревянных шкафах стояли кастрюли, сковородки и пара жаровен. В шкафчиках даже была посуда, но удивило меня больше не это. Когда я открыла дверь кладовки, то поняла, что здесь точно кто-то был не так давно. Я бы даже сказала, недавно. В кладовке ровными рядами стояли заколоченные ящики с продуктами. С силой потянула и оторвала одну досточку и попыталась заглянуть. Мне даже удалось выудить из него кусочек сыра и копченую курицу. Хотя нет. Если это курица, то она погибла во цвете лет и не успела дорасти до взрослой особи. В общем, это была или куропатка, или перепелка, но что-то очень вкусное, так как я тут же села есть. Оказывается, я была нереально голодной. Настолько, что не подумала об элементарных нормах гигиены и даже не потрудилась поискать, где бы помыть руки. О том, сколько эта птичка пролежала в данном ящике, старалась не думать. Пахла она аппетитно, так что я попыталась отогнать мысли о том, что могу отравиться несвежим. Уничтожив кусок сыра и птичку, все же решила закончить осмотр. Надеюсь, владелец этого всего добра не будет держать на меня зла, что я тут похозяйничала и немного уменьшила его запасы. Кухня была полуобжитой, и у меня появилось стойкое ощущение, что кто-то тут собрался ею пользоваться. Кто бы ты ни был, хозяин, прости меня.

Из кухни имелась дверь на задний двор таверны. Там были какие-то хозяйственные постройки. И там же и обнаружился тот самый петух, что разбудил меня утром. Он расхаживал по двору в компании трех курочек, которые не отходили от него ни на шаг. Нагло расхаживал, будто это он тут хозяин. Также на заднем дворе я заметила колодец и что-то вроде огорода. Правда, сейчас сложно понять, так как снег не давал рассмотреть все до конца. За кухней были хозяйские комнаты, которые тоже имели обжитый вид. Вернее, там так же были сложены ящики и тюки с вещами. И судя по всему, это были довольно новые или просто в хорошем состоянии вещи. Я залезла в один из тюков и нашла что-то вроде полушубка женского и, не раздумывая, натянула на себя, скинув с плеч убогую скатерть, в которую куталась от холода. Тепло! Кто-то привез сюда свои вещи, продукты, и, вероятно, этот “кто-то” скоро явится сюда сам. Стало не по себе. А вдруг он придет сегодня, а тут я сижу в его полушубке и вообще веду себя как хозяйка? Задумалась: а правильным ли было мое решение остаться в таверне. Но мне по-прежнему некуда идти. Что ж, если явится этот таинственный “кто-то”, то извинюсь. Скажу, что забыла, кто я и что со мной произошло. Еще раз извинюсь и попрошусь на работу сюда, в таверну. Судя по тому, в каком состоянии она находится, ему помощник-работник лишним не будет. Приняв такое решение, я отправилась на второй этаж, который был пока что еще не исследованным. На втором этаже оказались комнаты, очень похожие на гостиничные номера. Их было немного, но все типовые, одинаковые и одинаково убогие. В них нужно было убирать и облагораживать практически все. Тоска зеленая! Но лучше так, чем лежать в подвале и ждать, пока тебя прикончат

Глава 3.

Утро встретило меня настойчивым кукареканьем петуха. "На суп его, что ли, пустить? - промелькнула раздраженная мысль. - Хотя нет. Будильника-то у меня нет, а значит, пока еще сгодится, горластый!" От вчерашних непосильных трудов тело ломило, но, как говорил кот Матроскин: "приятная усталость". Утешала себя, как могла. Итак, я решила первым делом таверну в более-менее божеский вид привести, а затем уже пытаться найти концы в этом запутанном клубке тайн и секретов.

Завтрак оказался на удивление сытным, так как вчера, пока я металась в поисках мыла, наткнулась на припасы сыра и колбасы.

– Агнес, а почему продукты не портятся? – внезапно осенило меня. Холодильника-то нет, а все выглядит так, словно только сегодня с рынка принесли.

– На них стазис, – лениво ответил призрак из-под потолка кухни.

– Ста… что? – я чуть сыром не подавилась от неожиданности.

– Заклинание такое, чтобы продукты не портились. Но имей в виду, те ящики, что ты вскрыла, с них заклинание снято при распаковке, – добавила Агнес. Ее голос звучал так, будто она говорила о чем-то само собой разумеющемся.

– Здесь есть магия?! – я таращила глаза от удивления. Хотя, о чем это я? Я разговариваю с призраком, и он мне отвечает. Почему бы не быть магии? Глупые вопросы, право слово!

– Конечно, – и на меня бросили презрительный взгляд, будто я только что спросила, бывает ли солнце на небе.

– А почему нельзя сделать "вжух-х-х-х", и все убрано, приготовлено и вообще… – я сделала какой-то нелепый пространный жест ложкой, даже сама не понимая, что там "вообще" я хотела при помощи магии сотворить.

– Потому что магов мало. Их услуги стоят дорого, и на такое, как ты описала, "вжух-х-х-х", у тебя денег точно не хватит, – усмехнулась Агнес, подплывая поближе. – Вкусно? – и призрак с явной завистью посмотрела на сыр. В ее потусторонних глазах читалась тоска по земным радостям.

– Да, – и я великодушно пододвинула к ней поближе разделочную доску, которую использовала как тарелку.

– Я не могу, – и на лице привидения отразилась вселенская грусть. – А так хочется… – Агнес описала тоскливый круг под потолком и, вернувшись ко мне, смотрела, как я убирала за собой после завтрака.

– Что делать будешь? – она, вроде бы, отвлеклась от тоски по еде, и в вопросе сквозило явное любопытство.

– Воду натаскать, найти лестницу и помыть стены и полы. Потом надо до темноты оценить внешний фасад дома и понять, что нужно, чтобы он перестал навевать такое уныние, – сейчас таверна выглядела скорее как дом с привидениями, что, впрочем, было недалеко от истины. Сердце сжалось от одной мысли о предстоящей работе.

И начались мои трудовые будни. Натаскала воды, с огнем я уже довольно ловко научилась обращаться. Вернее, с местной зажигалкой. Затем нашла старые тряпки, скатерти и, намотав их на швабры, постаралась отдраить стены, которые были покрыты вековой копотью от свечей. Агнес подсказала, какое средство добавить в воду, и грязь отходила просто великолепно. Затем я проверила уже вскрытые ящики с продуктами. Не хотелось бы, чтобы они испортились. И тут я поняла, что мне срочно нужно что-то готовить, и желательно впрок, так как этот процесс в местных реалиях крайне трудоемкий. А с условием, что мне предстоит много работы, не мешало бы на готовку много времени не тратить. В одном из вскрытых ящиков были крупы, и, выдраив шкафчики и полки на кухне, я пересыпала всю крупу в жестяные банки. Вот, стало как-то аккуратнее и понятнее, где что лежит. В том же ящике была мука, а вот молока не было. А еще был открыт ящик с сыром и колбасками. И что же мне приготовить? На ум пришел элементарный рецепт бездрожжевого теста, и я замесила его за пару минут на воде. Ну, а что? Вода, мука, яйца и масло – все у меня есть. И тесто готово! Поставила его в тепло, чтобы настоялось с полчаса, а сама пока нарезала разных сортов колбасы и сыра. К сожалению, свежих томатов не было, но что поделаешь – орудуем тем, что есть под рукой. Зато нашла кадку с солеными огурцами и капустой. Убрала их в небольшой предбанник, ведущий на задний двор. Чтобы не таскать тяжелые бочонки по сто раз, пришлось сперва там убрать и помыть. Раскатала тесто и выложила сверху сыр, колбасы, огурчики… Этакая пицца по-средневековому.

– Ты что готовишь? – Агнес была тут как тут. Хотя до этого где-то под крышей носилась, я только заунывный вой слышала.

– Пирог такой открытый, – я с удовольствием смотрела на то, что получилось. Правда, чуть не поседела от страха, что все подгорит. Печью я еще толком пользоваться не научилась. Испекла три огромных пирога и отставила их в сторону остывать. А сама отправилась домывать полы в зале. Таверна за сегодня преобразилась до неузнаваемости и стала больше похожа на место, где можно перекусить. А так как восхитительный аромат от пирогов витал по залу, то и вовсе стало уютно. Душа немного согрелась.

Я устала за день невероятно, а еще у меня вода грелась для вечернего омовения. Да и до организации себе приличного места для сна руки так и не дошли. Что ж все так медленно-то?! Агнес права, мне без помощницы не справиться. А где ее искать? Только в поселке, а идти туда ох, как не хочется. Что обманывать себя? Я просто боюсь туда идти. Встретить дочку старосты или эту злобную старуху, что ей помогает. Я совершенно не знаю своих врагов, как, впрочем, и друзей. Хотя с последними, думаю, проблем нет – потому что друзей просто нет! Я не помню ничего из жизни хозяйки этого тела. А это не просто плохо, это довольно-таки опасно.

Глава 4.

Утро ворвалось в мою каморку рано и нагло, разбудив ледяным прикосновением. Весна, похоже, передумала вступать в свои права, и ночь щедро присыпала землю морозцем, отчего в моей комнатушке стало совсем зябко. Ёжась и кутаясь в старенький платок, я на ощупь развела огонь в очаге, а потом, уже согревшись немного, выглянула на улицу. Курочки и петушок, словно маленькие желтые комочки, сбились в кучку поближе к кухне, и я, как обычно, высыпала им горсть зерна. Этот ежеутренний ритуал, простой и незамысловатый, почему-то грел душу. Мне ужасно не хватало ароматного, бодрящего кофе, но я заварила травяной чай и с грустью доела вчерашнюю пиццу. Заметила, что встаю с каждым утром все раньше и раньше, и скоро, боюсь, превращусь в свою бабушку, которая поднималась за час до рассвета. Но зато она столько всего успевала сделать за день, что оставалось только диву даваться.

После завтрака я решительно взялась за тряпку и ведро. Отмыла окна до скрипа и всё, до чего могла дотянуться в общем зале. Стойку отдраила так, что на ней, кажется, можно было есть без тарелок – настолько она сияла чистотой. Вспомнила вдруг, что на чердаке видела сложенные в одном из сундуков старые занавески, и тут же побежала за ними. Погладить их, конечно, было негде, да и я, честно говоря, не уверена, что в этой богом забытой таверне вообще когда-либо существовал утюг. "Повешу так, что уж тут", – решила я, махнув рукой. Но когда подошла с первой занавеской к окну, то с досадой поняла, что вешать-то и не на что. Полный провал.

– И что ты пригорюнилась, словно осенний лист? – ехидно поинтересовалась Агнес, зависнув надо мной, пока я сидела на табурете и в отчаянии гипнотизировала злосчастное окно.

– На что вешать занавески-то? – буркнула я, кивнув на окно, и тут же меня словно током прошило. В голове всплыло воспоминание о том, как висели занавески на окнах у бабушки в деревне. "Вот оно!" Если можно, конечно, так назвать болезненные воспоминания о детстве.

– Я вижу, ты и сама уже поняла, как их вешать, – рассмеялось привидение, глядя, как я вдруг засуетилась и забегала по комнате, пытаясь вспомнить, где я видела моток шпагата. Как там говорится, ларчик просто открывался? Я просто нашла ржавые гвозди, старый молоток и моток грубого шпагата. Благо в занавесочках уже были обработанные петли, и я ловко продела в них шпагат. Ловкость рук, немного житейской находчивости и вот уже мой общий зал приобретает хоть какой-то обжитой вид. Да, до идеала еще далеко, но начало положено!

После занавесок я принялась за скатерти, а затем нашла сваленные в ящике подсвечники. Они были ужасно закопченные и все в застывшем воске. А вот что с этим делать, я понятия не имела. У бабушки в деревне было электричество, и лишь зимой, на пару месяцев, начиналось это "веерное" отключение света. Почему оно было веерным, я понятия не имею до сих пор. А тогда просто так говорила бабуля и доставала парафиновую свечку, которая стояла в старой консервной банке. А чтобы она не заваливалась в сторону, в банке было насыпано зерно. Когда свеча догорала, мы просто втыкали новую, а зерно так и оставалось. Никаких подсвечников у бабули не было, так что я решилась на экспромт. Набрала горячую воду в таз и опустила туда это все добро. Вода моментально стала жирной и грязной. И так я меняла ее несколько раз, а затем и вовсе поставила таз на огонь. Так сказать, прокипятила подсвечники. Агнес лишь неодобрительно что-то фыркала, но не комментировала мои действия. И правильно. Так как, чуть не обварив себе ноги, я совершенно не была настроена на конструктивный диалог.

– Ты думаешь, похлебка из недоваренных подсвечников привлечет посетителей в таверну? – Агнес не утерпела и все же отпустила ядовитую "шпильку" в мой адрес.

– Почему недоваренных? – усмехнулась я шутке привидения. А с чувством юмора у тетки, видать, при жизни все было в полном порядке.

– Ну, я что-то не почувствовала наваристого аромата, – снова шуткануло привидение и, залившись громким хохотом, скрылось под крышей. – А вообще, пошла бы за сараем песка взяла и почистила бы все. Тут куча утвари, нуждающейся в чистке, – раздалось откуда-то сверху, а я чертыхнулась про себя.

– А что раньше-то не сказала? – я демонстративно погрозила кулаком в сторону потолка, а она снова заливисто рассмеялась.

– Ну так я тебе не мешала. Мы же об этом с тобой договаривались, – ехидно заметила Агнес и была, вообще-то, права. Пройдоха, а не привидение мне досталось!

Я принесла песок и принялась яростно все чистить и драить. И Агнес оказалась, как всегда, права. На кухне была куча подносов, кастрюль, котелков и всякой разной утвари, которая попала под мою руку с пригоршней песка. К вечеру я устала, словно на мне не то что пахали, а еще и сеяли, и убирали урожай. Я лишь вечером поняла, что совсем пропустила обед. Но была настолько измотана, что просто не осилила готовку. Но зато теперь общий зал таверны выглядел очень даже неплохо. Впервые за все время, что я здесь нахожусь, у меня появилось ощущение какого-то уюта и тепла.

Единственное, что мне не нравилось, – это пустой стеллаж за стойкой. Туда бы шикарно встали бутылки с горячительным, как в современных барах. Но я решила сделать иначе. Вспомнив, что видела на чердаке целый ящик с новой посудой, в три захода притащила его вниз. Перемыла все тарелки, вытерла насухо и аккуратно расставила на стеллаже. Тарелки были самые обычные, глиняные, без рисунков, но и это выглядело намного лучше, чем просто голые полки. По крайней мере, теперь здесь чувствовалась чья-то заботливая рука.

Уже смеркалось, и я вместо ужина просто доела свою холодную пиццу, запивая травяным отваром, который уже начал горчить. От одного вида тарелки с остатками еды меня начинало подташнивать, но я заставила себя проглотить еще пару кусков. Нужно было подкрепиться перед тем, как браться за второй этаж.