Тайная беременность. Девочка Громова

Глава 1

Глава 1

— Ты мне что-то в коктейль подмешал? — с ужасом смотрю на свой стакан и на осадок в нём. — Артём!

— Яр, да ты такая напряжённая сегодня. — Его гадская рука опускается мне на копчик. Серьёзно?! — Я решил тебя расслабить.

Подлетаю со стула. И, отпрянув от своего знакомого, выливаю мохито с какой-то дрянью ему в лицо. А я ведь несколько глотков сделать успела…

Подонок! Воспользовался моим подавленным состоянием!

— Ты придурок, — выплёвываю, не скрывая своей злости. — И моё состояние заботить тебя не должно!

Сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него. Он в своём уме?

Что там в стакане? Слабительное? Снотворное? Или наркотики? Явно они! Артём же придурок!

— Да знаешь, как задрало на протяжении месяца видеть твою кислую мину из-за сдохших родителей?

Сдохших…

Что?..

Дар речи теряю на мгновение.

Какой-то левый парень, с которым мы познакомились в общей компании, липнувший ко мне с самой первой встречи, говорит мне такие слова?

Моя ладонь следом за мохито несётся к его лицу. Врезаюсь ногтями в щёки, скулы, нос и желаю разорвать его в клочья.

Не нравится ему моя вялая физиономия! И плевать, что я потеряла родителей и до сих пор не могу оправиться от этого!

Ещё и адвокат семьи заявился днём и сказал, что какой-то незнакомый мне мужик станет моим опекуном!

Я уже совершеннолетняя!

И что, я должна светиться как лампочка и радоваться от счастья?

Прыгать по танцполу? Вешаться на мужиков?

Трахаться как не в себя?

— Дура дикая! Отвянь от меня!

Меня с трудом оттаскивают от этого парня. Впервые выкидывает из клуба охрана. Причём с боем и криками. И с боевыми ранениями. Конечно же, не моими.

— Проветрись, истеричка, — кидает один из охранников, поставив меня на асфальт. — Не ожидал. Ты по типу — в тихом омуте черти водятся? Ещё одна такая выходка — в клуб больше не пущу, Яра.

Как же надо жить, чтобы подружиться с вышибалой в клубе?!

Просто потеряйте родителей. Погрузитесь в жёсткую депрессию. Начните плевать на всё и на всех. Наденьте маску и перестаньте быть собой.

Выполнили все пункты? Добро пожаловать! Вы потеряли себя!

Я никогда такой не была. Дикой истеричкой, как сказал охранник. Наоборот, моя суть — прилежная девочка Ярослава. В школе училась на одни пятёрки, поступила в самый престижный университет страны.

И приехала сегодня сюда, чтобы напиться. Отвлечься.

А по итогу… Как и всегда, сидела у бара, попивая воду и пытаясь не разрыдаться, пока мои друзья отжигали на танцполе.

И продолжила бы сидеть, если бы не Артём!

Кстати, а это не его ли машина?

Огромный чёрный внедорожник сложно не заметить.

В другой ситуации я прошла бы мимо.

Но не сейчас.

Не после того, что он сделал.

Меня теперь трясёт от страха. Что было в том стакане? Ещё не поздно сделать два пальца в рот?

Плевать.

Будь что будет.

Он упомянул моих родителей.

А я такое не прощаю.

Подхожу к его машине, достаю ключи от квартиры и прямо на капоте пишу ёмкое слово «гей». Хотелось кое-что покрасочнее, но я девочка приличная.

Пусть этот мажорчик потратится на ремонт! А пока поездит так. Может, найдёт себе кого!

— Сука, ты что творишь с машиной босса?!

Острая боль пронзает запястье, и ключи выпадают из пальцев на капот. Меня дёргают, поворачивая на пятках лицом к клубу.

Взвизгиваю от боли. Огромный лысый амбал, стоящий рядом, крепко держит за руку.

Думать толком не могу.

Глаза щиплет, как и запястье.

Стойте, какой босс? Это же машина Артёма!

Да?

А почему тогда этот двухметровый мужик у входа сейчас смотрит на меня свысока и молча убивает разрушительным взглядом?

Будто… Эта тачка… Его…

— Шеф, что с ней делать? — Лысый задирает мою руку. Асфальт под ногами пропадает. И меня трясут над землёй, как котёнка.

Вскрикиваю от пронзительной острой боли в плече.

— В салон закинь, — чеканит сквозь зубы, не моргая, тот самый босс. Злой оскал и уничтожающий блеск в глазах не говорят ни о чём хорошем.

Мамочка…

Лучше бы я сидела дома и плакала, когда узнала, что скоро у меня появится надзиратель.

Глава 2

Глава 2

Два часа назад

— Какой опекун? Мне девятнадцать, и я не желаю жить с каким-то незнакомым мужиком, который в итоге может оказаться извращенцем!

Все с ума сошли! В особенности адвокат моей семьи, который заявился ко мне в квартиру и теперь говорит, что завтра вечером я должна познакомиться со своим опекуном! Наставником. Мэтром. Со вторым папочкой. Он будет целый год наступать мне на хвост и наседать, чтобы я прилежно училась.

И всё это ради компании, оставшейся мне после погибших родителей.

Но все почему-то забывают, что у меня, чёрт возьми, горе!

Их не стало сорок дней назад. Приличный срок, чтобы прийти в себя. Успокоиться. Смириться. Научиться жить без родителей…

Но не для меня. Нет. Моя любимая мамочка ушла…

И папочка. Сдержанный, холодный, но искренне любивший меня.

Мы должны провожать их в прекрасный мир, а вместо этого… Все вокруг думают о бабках, бизнесе. О компании, которую выкачивают, как скважину с нефтью.

Не хочу её. Ни руководить, ни знать о ней.

— Так пожелала ваша покойная мать. Господин Громов уважаемый человек, он не…

— Мне плевать, — цежу сквозь зубы. Слёзы на глаза наворачиваются. — Наследство сейчас полностью оформлено на какого-то мужика, которого я знать не знаю. Пусть у него и остаётся. Мне эти деньги не нужны.

— Ярослава Максимовна…

Он вздыхает!

Да это я должна сидеть и потирать виски от этого дурдома!

Срываюсь с места, не дослушав.

Делят этот тупой бизнес! А я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое и вернули мне моих родителей! — Да пошли вы, — выплёвываю. Выбегаю из комнаты, несусь в свою спальню. Одеваюсь со слезами на глазах. И пытаюсь не разрыдаться. Я уже устала ронять слёзы. Но ничего не могу с собой поделать. Опекун… Где он был все эти дни? Почему я его ни разу не видела? Незнакома с ним? Даже имени не знаю! И на этом человеке сейчас дело моих родителей. А через год он должен передать его мне.

Но он-то мне не нужен!

Я мечтала о другом… Хотела и дальше идти к своей цели, как только оправлюсь. Но всё равно все решают за меня. Пошло всё к чёрту! Быстро добираюсь до бара, в котором меня ждут друзья. Мне нужно проветриться, забыться. Или хотя бы находиться с кем-то рядом, чтобы не плакать. На глазах у других я этого точно не стану делать. Всегда так было. Слишком гордая для слёз.

И всё было отлично…

Пока ко мне не подсел Артём, придвинув стакан мохито…

Настоящее время

— Она меня укусила!

Взвизгнув, оказываюсь на заднем сиденье авто. Тут же лечу к противоположной двери. Дёргаю за ручку, но дверь не открывается. Сломалась, что ли? А вроде дорогая машина!

— Закрыто? Досадно.

Говнюк.

Не гей, как написано теперь на его капоте, но, судя по поступку, полный пидо…

Чёрт! Не время!

Ты ещё не понимаешь, Яра, насколько влипла?

Мужик. Злой. Сердитый. Опасный.

Рядом с ним такой же — водитель. Лысый, в костюме.

Они затащили меня в тачку и теперь везут… Куда?

Хрен знает.

На органы?

Если бы мне испортили такую машинку… Я бы прибила на месте.

Но он пока спокоен. Если так можно сказать.

Хищным, тяжёлым движением достаёт пачку сигарет. Я в угол забиваюсь неосознанно. Рука у него массивная. Ударит — на пол-лица синяк обеспечен.

Вставляет сигарету в зубы.

— Извините, — выдавливаю из себя.

Надеюсь, что у такого человека ко мне претензий не будет.

Какие претензии? Те царапинки? Судя по брендовой одежде из дорогого материала, фирменным часам и ботинкам без единой пылинки, он не из простых. И внедорожник этот с водителем…

Боже, чью машину я расцарапала?

Депутата? Бандита? Или… маньяка-насильника? Торговца трупами?

— Отпустите меня...

Сердце громко в горле бьётся. Не понимаю, почему так жарко в салоне становится. Наверное, потому что много сопротивлялась и отбивалась за последние пять минут.

— Как отрабатывать будешь? — грубый громовой голос дрожь вызывает. Сглатываю от нервов. Во рту сухо. Пить хочется.

Глава 3

Глава 3

Ёрзаю в кресле и пытаюсь прийти в себя.

А он красивый. Даже очень. Темноволосый, стрижка полубокс. Ко всему этому брутальная щетина, очерченные скулы. Брови тёмные, густые… Глаза только не вижу. Не смотрит на меня, но это и хорошо. Мне того взгляда, убивающего, хватило.

Не замечаю, как осматриваю его натренированное тело в чёрной рубашке с закатанными рукавами.

Последнее — моя маленькая слабость.

Свожу коленки вместе и совершенно не понимаю, почему мне нравится незнакомый мужчина.

Блять, что подсыпал мне этот придурок в стакан?

— Я денег дам.

У меня их нет. Все деньги у моего многоуважаемого опекуна. А кто он? Где он? Только адвокат знает. Но на мой вопрос он не ответил. Сказал, что Громов жутко занятой человек.

Щёлкает зажигалка. Кончик сигареты загорается.

И мужчина бросает быстрый взгляд на мои ноги, короткое платье.

— Забирать последнее у проститутки — не для меня, — выплёвывает с пренебрежением.

Мне послышалось?

— Я не проститутка!

— Заметно, — летит саркастичное. Затягивается и наконец переключает всё внимание на меня. — Ремонт на четыреста штук. Выбирай, где будешь отрабатывать. Стриптизёршей в зале или танцевать приваты? Второе дороже. Клиенты дают много чаевых. Тельце у тебя отменное.

Четыреста штук!

Да мне столько даже родители не давали!

— Я заплачу. — Что ты говоришь, Яра, совсем из ума выжила?

— У тебя денег нет. — Делает глубокую затяжку.

Вместо того чтобы паниковать дальше, сглатываю от вида красивых пальцев.

Мысли невольно рисуют их между моих ног.

Нет-нет-нет!

Откуда это дерьмо в голове? Тяга в груди? И пожар внизу живота?

Я возбуждена и не понимаю, какого хрена.

— И как вы это поняли? — жутко хочется съязвить.

Да, одеваюсь я сейчас не лучшим образом. Я продала часть одежды и накупила себе всякого дерьма. Неожиданная смена имиджа. В клубах в скромном сарафане я смотрелась чужеродно. А вот в проститутском платье слилась с толпой. И перестала привлекать к себе внимание идиотов, которые любили шутить про скромных девочек.

— Вижу, — звучит опасно. — Ок. Отработаешь по-другому.

И опять жалящий взгляд проходит по моему телу.

Прикрываюсь руками.

И опять не от тревоги или страха. А чтобы скрыть грёбаные соски, таранящие ткань платья.

— У меня был крайне тяжёлый день, — всматривается в моё лицо. — Расслабишь меня.

Окурок отправляется в пепельницу в двери. Через секунду мужчина тянется ко мне своей ручищей.

И только сейчас опасность сигнализирует в мозг.

Приказывает бежать, отбиваться, выпрыгнуть в окно!

Ватная ладонь взмывает в воздух. И тут же перехватывается огромной лапищей. Как и вторая рука.

Крепкий мужчина со стальной хваткой задирает руки над моей головой, держа и не отпуская.

Вырываюсь — и сама себе больно делаю.

— Я не буду с тобой спать, тварь! — кричу и извиваюсь на чёрной коже от обиды, страха и пламени во всём теле. — Маньяк! Насильник! Извращенец!

— За базаром следи, — до дрожи грубо бросает.

Чёрные угольные глаза смотрят, не мигая. Не карие, а реально чёрные, заволакивающиеся странной… одержимостью? Помешательством? Он под чем-то, что ли?

Не знаю насчёт него. А вот за себя сказать могу.

Горит всё. Зудит. Особенно между ног. У меня такое было уже. Во время поцелуя с парнем. Хоть и девственница, прекрасно знаю, что возбуждена.

Этот Артём… Подсыпал мне грёбаного возбуждающего.

И вместо того чтобы воспротивиться этому колену между моих ног, хочется об него потереться.

Дьявол!

Не пойму, от чего плакать: то ли от страха, то ли от жжения.

— Я деньги принципиально не беру. Надо учить таких, как ты, как надо вести себя в обществе, раз родители воспитать не смогли по-человечески.

Красный!

Опасность!

Стрелка доходит до красной и опасной отметки.

Моего терпения и адекватности.

И всё из-за одного слова.

Родители.

Для меня они — как красная тряпка для быка.

Он не имеет права о них говорить!

Сжимаю ладони, пытаюсь сдержаться. А не могу!

Собираю во рту слюну и выплёвываю её прямо в лицо ублюдка.

Глава 4

Глава 4

— Я передал Ярославе, что завтра у вас встреча.

— Ладно.

Плевать. Уж чего-чего, а желания париться с соплячками у меня нет никакого. Но только вот другу я обещал, что, если что-то случится, присмотрю за ней. И передам ей то, над чем работали её родители долгие годы.

Обещал.

Как и ей. Лиде.

Сжимаю кулаки и еле сдерживаюсь, чтобы не запульнуть телефон в стену.

Пиздец.

В один день потерять лучшего друга и её… Паскудно.

Но девчонке наверняка ещё жёстче.

Жива там вообще?

Ни разу со мной не связалась. Я был в отъезде, открывал новый стриптиз-клуб в другом городе. Денег не попросила, истерику не закатила. Ничего из этого. На что вообще жила? А может, в депрессняк ударилась? Или с собой покончила?

Максим всегда за дочь свою боялся, что у той крыша поедет. Поэтому и попросил за ней присмотреть. Я согласился. Мало ли что я под сорок градусов скажу?

И ведь, блять, не знал, что это так быстро наступит.

— Но она вряд ли придёт…

— Придёт, — уверенно заявляю. А если нет — мои ребята притащат силой.

Отключаюсь и встаю с кресла, посматриваю в окно кабинета. Внизу, у чёрного входа, почти нет людей. Там иногда собираются покурить. Или отбросы, которым дали пинка под зад.

Одну девицу вон выкинули. Топает, злится.

Ожидаемо. Ничего интересного.

Явно опять не заплатила.

Скучно. Поеду домой.

Только собираюсь отойти от окна, как эта сучка заставляет остановиться. Выпасть в осадок и сжать телефон в руках.

Соплячка в коротком платье подходит к капоту моей машины. Резво начинает царапать. Мою тачку.

МОЮ, БЛЯТЬ!

Оцепенение как рукой снимает.

Срываюсь с места, быстро спускаюсь вниз. По пути звоню охране, чтобы убили эту сучку.

Вылетаю на улицу, когда Рома уже хватает её за руку.

— Шеф, что с ней делать?

Трясёт над асфальтом, а та взвизгивает.

Застреваю как вкопанный. Болезненная гримаса на моське кажется мне знакомой. Это выражение лица, всё-всё…

Лиду напоминает.

Или я с ума сошёл и уже вижу во всех бабах именно её, или… Или просто похожи.

От этого немного расслабляюсь. Гнев чуть утихает, и я останавливаю себя, чтобы не свернуть тонкую и хрупкую шею, хруст которой представил пару секунд назад.

— В салон закинь, — цежу сквозь зубы.

Ей повезло, что она напоминает мне недавно погибшую девушку, так чётко отпечатавшуюся у меня в душе.

И от этого я успокаиваюсь.

Рома кивает, заталкивает девицу в машину. А та сопротивляется.

Боец.

— Она меня укусила!

С характером.

Не люблю таких. Проблем много.

Говорят, эмоций много получаешь. Мне эмоций хватает. А вот спокойствия в жизни — нет.

Следом за девчонкой сажусь в салон. Мельком поглядываю на длинные худые ножки. Если сопоставить с её лицом… Блять, с ума сойти можно.

На мгновение мне кажется, что я уже это сделал.

Надо выдохнуть. Успокоиться.

Это не Лида. Просто галлюцинации её посылают.

Летит к двери, дёргает за ручку.

— Закрыто? Досадно. — Забавлять начинает. Сбежать удумала? Да после того, что она мне на тачке сделала… Кстати, что? Я не успел прочитать, всё внимание на ней было. Какое-нибудь стандартное «козёл»?

Мне не привыкать.

Но злит. Мою собственность портить не позволю.

Достаю пачку сигарет. Сопля в угол забивается, будто я об неё сейчас окурки тушить начну. Вставляю сигарету в зубы и тянусь за зажигалкой.

— Извините, — вдруг выдаёт.

Надо раньше было думать. На хрена было портить мне машину?

— Отпустите меня...

Наивная душа.

— Как отрабатывать будешь? — на полном серьёзе. Не думала же, что я отпущу её просто так? Нет. Она совершила опрометчивый поступок, за который должна ответить.

Глава 5

Глава 5

Осматривает меня и молчит. На сиденье задницей елозит.

Головой тронулась?

— Я денег дам.

Щёлкаю зажигалкой. Кончик сигареты загорается.

Оцениваю её ножки. Опять.

Неплохие.

Но…

— Забирать последнее у проститутки — не для меня. — Я их вообще ненавижу. Грязь. Грязь под ногтями. Недостойные и низкие женщины, неспособные работать на нормальной работе. Только ноги раздвигать и умеют.

Брезгую.

— Я не проститутка!

— Заметно, — саркастически выпаливаю.

Затягиваюсь и подсчитываю в голове стоимость ремонта. Нехило выходит.

— Ремонт на четыреста штук. Выбирай, где будешь отрабатывать. Стриптизёршей в зале или танцевать приваты? Второе дороже. Клиенты дают много чаевых. Тельце у тебя отменное.

Сам бы трахнул.

— Я заплачу.

— У тебя денег нет. — Выдыхаю сизый дым и снова делаю затяжку.

— И как вы это поняли? — Дрожит от страха. От страха ли? Щёки красные вон. Давление? Настолько испугалась? Не хватает ещё, чтобы она тут в обморок грохнулась.

— Вижу. — Дешёвое платье, такая же косметика. Да что у такой есть? Кроме ножек? Которые бы я раздвинул. — Ок. Отработаешь по-другому.

От моего взгляда руками прикрывается.

— У меня был крайне тяжёлый день. — Очень. И мне нужно куда-то спустить пар. Представляю свою сперму на этих бёдрах. Прекрасно! — Расслабишь меня.

Окурок отправляется в пепельницу. Тянусь к проститутке. Отбивается. Перехватываю её запястья руками, фиксирую над её головой.

— Я не буду с тобой спать, тварь! — кричит и извивается. — Маньяк! Насильник! Извращенец!

Зря она это.

Очень.

— За базаром следи, — гортанным рыком вырывается. Ненавижу соплячек, которые так разговаривают с большими дядьками, которые запросто могут превратить их в лепёшку.

И я бы уничтожил её, сомкнул пальцы на этой шее. Если бы мне не мерещилась темноволосая девушка, въевшаяся в мозг.

Лида…

— Я деньги принципиально не беру. Надо учить таких, как ты, как надо вести себя в обществе, раз родители воспитать не смогли по-человечески.

Взгляд её меняется. Ярость в медовых глазах плещется.

Красивые глаза. Цвет необычный.

Неожиданно лицо меняется. Что она делает?

Вовремя успеваю повернуть голову. Плевок прилетает в щёку.

— Только попробуй ещё раз что-нибудь сказать про моих родителей, ты, тварь!

Я хотел по-хорошему. Не насильник же.

Очень хотел.

Но и у меня есть точка кипения.

Свободной рукой убираю её плевок с щеки. Достаю салфетку из кармашка на сиденье, протираю. Девчонка подо мной молчит, не шелохнётся. Поняла, что сделала.

Разозлила меня.

Задираю её платье, хватаюсь за резинку трусов. Резко дёргаю за них, разрывая качественную ткань. Именно что качественную. Жутко разнится с этим дешёвым нарядом и мейком. Хотя проститутка же. Им бельё красивое надо, дизайнерское.

По хуй!

Раздвигаю бёдра и накрываю ладонью гладкий, бритый лобок девчонки.

Ахает, распахивая рот.

Глаза как блюдца.

И чёрт… Это выражение лица заводит по щелчку. Член в штанах становится колом.

От того, как она вырваться пытается. В таком состоянии. Щёки красные, глаза похотью затуманены. Дотрагиваюсь пальцем до ложбинки. Влажная.

Да она течёт!

Заводит грубость? Или когда её толкают в тачку и угрожают?

Грязная. Грязная, мерзкая девчонка.

— У тебя, у проститутки, план такой? На адреналине трахаться хочешь?

Не слышу ответа.

На груди зацикливаюсь.

Девчонка тяжело дышит, из-за чего грудная клетка вздымается. Соски очерчиваются под неплотной тканью.

Блять, да что с ней не так? Дыхание прерывистое, и хочет ведь меня! Но всё равно пытается выбраться.

— Не хочу. С таким животным, как ты. Не надо! Не хочу!

Я — животное?

Палец молниеносно скользит внутрь. Как наказание. Тугие стенки, сжимающие его, заводят не на шутку.

У шлюх не так узко. У них всё разработано так, что ладонь засунь — она ничего не почувствует. А эта сжимается вся и ноги вместе сводит. Одно колено я прижимаю, а второе с трудом сдерживаю.

Мямлит, сопротивляется. А сама течёт, как водопад.

Делаю несколько упрямых движений.

И чуть не рычу.

Это у неё стиль такой? Играет неумелую девственницу? Не могу объяснить, почему меня это так заводит. Особенно когда облизывает пухлую нижнюю губу и закусывает её, мыча.

И я подаюсь вперёд. Целую её, захватывая блядский рот в плен. Сминаю эти губы, наслаждаясь.

Безумие какое-то.

Мне нравится рот и тело этой шлюхи. Настолько, что сам не замечаю, как мои движения становятся быстрее, напористее. Второй палец присоединяется. Всего несколько секунд, и девчонка кончает подо мной, постанывая в мой рот. Сжимает меня своими тугими стенками.

Я, взрослый мужик, чуть не кончаю в штаны.

Мешает мне это сделать одно — острые зубы, впивающиеся в мою губу. И металлический привкус во рту.

Глава 6

Глава 6

Отрываюсь от девчонки. Провожу пальцем по нижней губе, стирая кровь.

— Ты, я смотрю, ртом своим пользоваться не научилась, да? — еле-еле спокойно проговариваю. А злостное рычание рвётся наружу. Немного сдерживаю своего зверя. И стоит это делать и дальше. Иначе я её убью.

— А тебя мама не учила, что не хрен вставлять свои пальцы куда не надо?! Лучше бы в розетку сунул!

Я ей мыло в рот вставлю!

Хватаю сучку за плечо, тяну на себя.

— О’кей, научу тебя сам.

Ненавижу таких характерных, своевольных. Аж до боли в зубах.

Дёргаю вниз, останавливая голову у своего паха. Не мыло, но тоже сойдёт.

Сомневаться начинаю. Не укусит ли его эта дура?

— Да пошёл ты, — шипит и вдруг набрасывается как разъярённая кошка. — Изнасиловать себя не дам!

Царапает мне бровь, скулу, губу. И всё это ногтями!

Перехватываю её за запястья, сжимаю до вскрика. Мелодичный такой, сказка для ушей. Но всё же ослабляю хватку, чтобы не визжала.

Блять, ну её на хрен! Мало того, что шлюха поломанная, так ещё и секса не хочет. Но при этом сама словила оргазм, а теперь бьётся так, будто я тут реально её насилую.

А сама хочет! По лицу вижу! Щёки раскраснелись, глаза пеленой затуманены. Про тяжёлое дыхание, вздымающуюся грудь вообще молчу. А что уж говорить про то, что у неё между ног…

Нет, такими темпами я её точно изнасилую.

— Ром, — обращаюсь к водителю, — остановись. И дверь открой с её стороны.

От моих слов на личике девчонки отражается растерянность.

— Вы что со мной сделать хотите?

Много чего, девочка. Очень много чего. Но я трахаться люблю и взаимность, а не игру в одни ворота. А ещё таких, как ты, ненавижу. Шалав.

Рома открывает дверь, и я отпускаю её запястье.

— Свали отсюда, пока Рома сам тебя не выкинул, — угрожающе шепчу. Взбесила она меня. И буду лжецом, если скажу, что меня не возбудила. Ещё как. При виде задравшегося платья, светлой кожи и идеально бритого, влажного треугольника между ног всё кипит.

Смотрит на меня как оленёнок Бэмби. Ничего не понимает. Сидит и не двигается.

— Пошла отсюда! — гаркаю на неё, давая мысленный пинок под зад.

Она быстро летит на выход, оказываясь на улице. Демонстрирует свой зад. Задерживаю на нём взгляд, замечая родимое пятно на ягодице. Отчего-то хочется дотронуться до него пальцем и обвести по контуру.

Фу, блять.

Быстро одёргивает одежду. Рома возвращается обратно в салон, за руль. И мы стартуем с места, наградив девчонку пылью из-под колёс.

Отворачиваюсь от окна, хватаю салфетку и выплёвываю всю кровь, собравшуюся во рту, в неё.

Волна животного гнева накатывает.

— Вот дрянь!

Не стоило её так просто отпускать!

— Найти её, шеф?

Безобидный и обычный вопрос. Хочу ответить «да». Но… Нет. Такие, как она, меня не интересуют. Мне нравятся чистые, покорные девушки, о которых не замараешься.

А эта — полная противоположность моему вкусу.

Но могу сказать одно: фигурка у неё что надо. И лицо. Ох, это личико…

— Нет, — выпаливаю. Именно из-за её физиономии, напоминающей мне Лиду. Я обещал себе забыть эту чёртову одержимость. И забыл. Не хочу снова к ней возвращаться. — Домой вези. И свяжись с Ярославой. Скажи, что завтра к семи за ней приедет машина.

Забавно всё это.

Я должен буду присматривать за девчонкой и учить её бизнесу, который оставили ей родители.

Но проблем быть не должно. Если со вторым я помогу, то с первым… Зачем она мне сдалась? Моё дело одно — передать ей компанию и отправить в далёкое пешее.

Ухмылка на лице появляется.

— Знакомиться будем.

Глава 7

Глава 7

Телефон звонит совсем рядом. Всего лишь телефон. Обычный рингтон. Но я дёргаюсь так, будто рядом со мной раздаётся канонада выстрелов. После вчерашнего я так реагирую на каждый звонок.

В душе понимаю, что вряд ли у того мужика есть мой номер телефона, но подсознание играет со мной, каждый час подкидывая новую фантазию с тем, что он сделает со мной, когда найдёт.

Пытаюсь утешить себя, убеждая, что я на фиг ему не сдалась.

Подумаешь, капот ему приукрасила.

Подумаешь, плюнула в лицо.

Подумаешь, укусила за губу до крови.

Дура… Пыл поутих, я вернулась в стабильное состояние и понимаю, что натворила. Радует одно — он не знает, кто я, где живу.

Осталось уговорить саму себя поверить в это.

Беру телефон в руки и шумно сглатываю, увидев неизвестный номер. Тело тяжелеет от одной мысли, что звонит кто-то страшный. Подо мной даже пружинит матрас. Я инстинктивно дёргаю халат, прикрывая обнажённые бёдра.

Прислоняю телефон к уху.

— Да?

— Ярослава Максимовна, мы ждём вас у подъезда.

А… Это же свита моего опекуна, да?

Одно слово — и хочется заржать вслух.

Опекун!

Почти в двадцать лет!

Идиотизм!

Прислали сегодня с утра сообщение о том, чтобы я была готова к семи. За мной приедет личный водитель и отвезёт в ресторан, в котором я и познакомлюсь со своим надзирателем.

Но! Я тысячу раз сказала. Клала я на этого мужика! Деньги его мне не нужны, ничего мне от него не надо!

— Ждите. Завтра, может, выйду, — язвлю в трубку. Что они мне сделают? Выбьют дверь? Пф! Они же всего лишь охранники, а не бандиты. — Надоедать будете — через балкон. Думаю, не нужно объяснять вам, что случится со мной, если я выйду с четвёртого этажа, да?

Я не самоубийца и, конечно, не собираюсь этого делать.

— Ярослава, это можно расценивать как отказ?

— Дядь, это он и есть.

— Хорошо, я передам господину Громову.

Громов, Громов.

Задрала меня уже эта фамилия!

— Передайте, — поддакиваю. — И скажите, что я не желаю с ним знакомиться. Могу фотографию отослать. Пишите, если надо. До свидания.

Отключаюсь и отбрасываю телефон на кровать. Что-то мне всё это не нравится.

Подпрыгиваю с постели, снимая халат. Быстро переодеваюсь, намереваясь смыться по-тихому.

А эти дураки не сдаются. Опять звонят.

Я отвечаю уже на рефлексах, будничным тоном проговаривая:

— Да-да? — мои слова вылетают игриво. — Вы замёрзли? Сделать горячего чая? Или кофе? Пара капель виски прилагается в комплекте.

— Шеф дал последнее предупреждение.

Говорит серьёзно. Я будто даже вижу его напряжённое лицо.

— А что будет, если я его проигнорирую? — Не хочется мне испытывать судьбу, но…

Я. Не. Собираюсь. Играть. В. Их. Тупые. Игры.

— Вам лучше не знать.

Отключаюсь первой, бросаю телефон в сумочку.

Перед тем как уйти из дома, смотрю на себя в зеркало. Джинсовые шорты, белая футболка с котиком и фразой «бесите», которая полностью отображает мой внутренний мир. Сверху длинный кардиган на случай, если будет холодно. Вчера вот я замёрзла… Зубы стучали до самого дома. Или это было от животного страха? Я мало что помню.

Только то, как было страшно и горячо одновременно. Безумно злилась на себя, кроя матом за то, что словила первый в жизни оргазм от мужчины. Ни один меня там не трогал!

А тут… какой-то ублюдок!

Ярость одолевает с каждой секундой всё больше. Перехватив ремешок сумки, вылетаю из квартиры и закрываю её на ключ. Спускаюсь вниз по лестнице, проигнорировав лифт. Выхожу на улицу через чёрный вход. У парадного стоял какой-то джип. Уверена — моего нового опекуна.

Он богатенький, судя по всему.

Но мне плевать.

Заказываю такси, звоню Инге. У неё сегодня смена в клубе — именно поэтому еду туда.

Эмин

Раздражённо барабаню пальцами по деревянному столу, чувствуя, как достигаю предела. Я нетерпеливый. Но сам виноват: приехал раньше, освободившись от дел.

И, вместо того чтобы ехать домой, сразу помчался в ресторан.

Гриша уже оповестил, что приехал за Ярославой. И про её игры «выйду, не выйду» тоже.

Не скажу, что мне это нравится.

Маленький, надоедливый ребёнок.

Хотя сколько ей? Лет двадцать? А ведёт себя так ужасно. Макс и Лида её разбаловали. А надо было быть жёстче.

Думает, мне нужно это опекунство? Ни хрена подобного.

Телефонный звонок заставляет прекратить избивать стол и ответить.

— Скажи, что вы уже едете, — чеканю, рассматривая официанток, снующих по гостям. Вон та тёмненькая — ничего такая. Формы аппетитные, юбка классическая зад обтягивает.

— Э, нет…

Зло выдыхаю, сжимая телефон.

— Причина?

— Отказалась выходить. Как вы и сказали, поднялись в её квартиру, открыли дверь ключами.

— И? Ты не умеешь убеждать девушек поехать с тобой?

— Да я попробовал бы, — смеётся. И гнев точным ударом грудь пробивает навылет. Гриша чувствует через телефон напряжение. Быстро меняет настрой и уже строже выдаёт отчёт: — Но её в квартире нет. Ушла.

— Найди! — гаркаю на него, на эмоциях подаваясь вперёд. Как же меня задрали эти девицы!

Одна включает ребёнка, отказываясь ехать на знакомство. И другая покоя не даёт. Которой бы шейку свернул в два счёта, а потом хорошенько трахнул её, проучив. Я, как слово, нацарапанное на капоте, увидел, в бешенство пришёл. Чуть не приказал найти эту шалаву, чтобы отрабатывала своим языком. Сдержался. У меня всё же знакомство с дочерью погибших друзей.

— Чтобы через полчаса она была здесь. Я ясно выражаюсь?

— Ясно, шеф.

Отключаюсь, сдерживаясь. Телефон чуть не отлетает в стену. Осматриваю гостей ресторана и успокаиваюсь.

Терпение, Громов.

Глава 8

Глава 8

Я залетаю в клуб, осматриваясь по сторонам. Чувствую себя преступницей после того, как сбежала от этих дураков. И клуб – лучшее место, чтобы затеряться, здесь найти меня невозможно. Тут же темно! Свет только от диско-шара и неоновых ламп.

Подхожу под громкие басы и музыку к барной стойке. Сразу облокачиваюсь на неё, заглядываю под стол. Рыжеволосая Инга сидит внизу, дымит и ничуть не стесняется. Запивает всё вискариком.

И как её ещё не выгнали?

— Доброе утро, страна! — зову её в надежде, что услышит через не жалеющую уши клубную музыку. А мне нравится здесь! Неосознанно притоптываю ногой и пританцовываю. Настроение у меня дерьмовое! Тянет выпить, оторваться, забыть об этом инциденте.

Или хотя бы скрасить завтрашнюю встречу с опекуном похмельем.

С чего я взяла, что мы встретимся именно завтра?

Уверена.

Мужиков это раздражает. Когда действуешь не по их правилам. А если сильно взбесится — я увижу его уже сегодня ночью, когда вернусь в квартиру пьяненькая. Покажу ему, какая я плохая. Сразу получу в свою сторону пренебрежительной взгляд. Почувствую омерзение. Увидев мою «настоящую» натуру, перестанет считать за человека.

Всё продумано!

— Налей мне… — задумываюсь, после чего завтра будет не так плохо. А не плевать ли? — Только не мохито!

У меня после него противоречивые чувства.

Теперь у меня с ним чёткая ассоциация моего оргазма у того мужика в салоне. Невольно сжимаю бёдра и прикрываю лицо руками. Стыдоба. Я кончила от пальцев незнакомца. Жутко жгучего и страшного.

Причём страшный он не внешне.

Нет, с этим ему как раз-таки повезло. Не так обидно было. Первый мужчина, побывавший внутри меня, хотя бы красивый, да. Но мудак редкостный. Я без трусов до дома с трудом доехала. Ещё и с этой влажностью между ног.

Ёрзала на сиденье, кусала губу и желала подтереться салфетками.

Таксист постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, за что получил от меня несколько «ласковых» фраз.

— Пф! — Инга подпрыгивает с места. Достаёт стакан, какую-то синюю жижу. — Сейчас всё будет.

— Стаканчик только. — Всё же решаю пожалеть свою печень. Она у меня неподготовленная.

Инга усмехается, продолжает делать коктейль, а я заворожённо смотрю на синюю жидкость, представляя, что будет дальше.

***

— Давай-давай, залезай! — Инга протягивает мне руку, приглашая потанцевать на барной стойке. А я после одного шота не такая уж и пьяная! Нет, что-то дало в голову, но разум-то незатуманенный!

А хотя… Не по хер ли?

Завтра мы уже не встретимся ни с кем из них!

Залезаю на стойку, и вместе с барменшей этого клуба отжигаем. Без раздеваний, просто приплясывая, веселясь. Пара человек даже кидают нам деньги, требуя жаркого продолжения!

Инга, которой точно не влетит за этот трюк (она делает нехилую выручку, иногда устраивая такие концерты), начинает снимать кофточку.

Вот это она даёт!

Замираю и через секунду чувствую хватку на запястье. Молниеносно, ничего не понимая и затаив дыхание от страха, лечу вниз. Попадаю в грубую хватку какого-то мужика. Выбраться не могу.

Как закинул на плечо, так и несёт через протестующую толпу, кричащую и требующую вернуть меня на место.

А этому плевать!

— Эй ты! А ну, отпусти меня! — Брыкаюсь, чувствуя прилив крови к голове. Ой, мамочки… У меня сейчас этот один-единственный шот вылезет наружу… От этого выворачиваюсь, кусаю мужика за спину. Он кряхтит, отпускает меня прямо возле «хаммера» и замахивается на меня рукой.

Жмурюсь, боясь, что ударит.

Меня никогда не били.

Но, видимо, пришло время. Только за что? Кто эти люди?

Удара не следует.

— Блять, почему именно я должен носиться с тобой? — Открываю глаза, отмечая, что мужчину этого я уже где-то видела.

Озарение и хорошая память дают о себе знать.

Он караулил у подъезда. Значит, это… Человек моего надзирателя.

Хах…

Какая у меня проницательность. Всё же не дождался утра, решил не спускать всё так просто с рук ночью…

Плохо дело. Значит, там сидит жутко злой мужик.

Дёргаюсь в сторону, и тут же меня останавливает рука, перекрывающая путь.

— Ещё раз дёрнешься — поедешь в багажнике.

Сглатываю, останавливаясь. Я жутко боюсь тёмных и замкнутых мест. От одного представления лёгкие жжёт и дыхание спирает. Покорно останавливаюсь, чувствуя недостаток кислорода.

Часто дышу, глядя на действия брюнета. Достаёт телефон.

— Шеф, нашёл, — обозлённо выплёвывает. — Сейчас привезу. Она у вас дикая какая-то.

Даже через отключённый динамик слышу тихие, но чётко отбивающие слова:

— Вези. Выбью из неё всю дурь.

Глава 9

Глава 9

И так мизерное терпение на исходе. Ресторан пустеет, а я, как лох, продолжаю сидеть и ждать эту несносную девчонку. Уговариваю себя не доставать ремень. Сейчас бы малолеток пороть. На глазах у людей…

Надо бы. Чтобы знала, что последует, если не идти со мной на контакт.

Вскинув руку, гипнотизирую стрелку фирменных наручных часов. Если не лгут — они должны вот-вот подъехать.

Помещение становится безлюдным на глазах. Остаются несколько гостей, и входная дверь наконец открывается. Девчонка на входе мило щебечет:

— Добро пожаловать в наш ресторан!

Достаю сигарету, прикуриваю. Успокоиться надо. Для её же блага.

Вдыхаю никотин и поднимаю испепеляющий взгляд на молчащую девчонку. Блять, хотел добреньким побыть, не получится.

Но радует одно — она замолкла.

Стоп.

Какого хрена?

Почему вместо дочки друзей передо мной стоит проститутка, расцарапавшая мою машину?

От одного воспоминания крепко сжимаю челюсти до скрипа. Она испортила мою малышку. Теперь несколько дней я её не увижу из-за этой, мать его, придурошной истерички с проститутским биполярным расстройством. То отбивается как дикая кошка, не желая приручаться, то кончает от пальцев.

Сука!

На хрена они её привели? Чтобы я злился?

Тупорылые! — Вы кого мне притащили? Я сказал им привезти девчонку, за которой должен присматривать после смерти родителей, а не ту, что расцарапала мне тачку, возбудила меня одним только видом и ушла еле живая.

Клянусь: знал бы тогда, что именно она нацарапала на моей машине, заставил бы её сомневаться в том, что я гей. И показал бы, как женщин люблю. Так бы отлюбил, что потом встать бы не могла. Чёрт. Я хотел её забыть. Хотя порывался найти. Получить своё. Всё же мне немного, но понравилось. Но характер блядский.

Смотрю в медового цвета беснующиеся глаза и начинаю раздражаться.

Что-то они мне напоминают.

Чёрт.

Лицо Лиды. Глаза светло-карие.

— Ярослава? — цежу сквозь зубы, надеясь, что мои догадки неверны.

Хотя вряд ли.

Девчонка обескураженная стоит. Пыл угас. Не сопротивляется, пялится на меня своими огромными глазами.

Плохо. Плохо дело. Только не говорите мне, что эта девчонка — Державина. Дочь друга, за которой я должен присматривать после его смерти. — Я тебе ничего не скажу, — лепечет тихо безжизненным голосом. Следующее слово выплёвывает с неприязнью и ненавистью: — Маньяк и насильник!

Что?

Я маньяк и насильник?

А не эта ли куколка вчера тряслась в оргазмах, м?

Раздражает.

— Садись, — цежу сквозь зубы.

Терпение, Громов, терпение.

Ярослава, если это она, конечно, даже не шевелится. Но Гриша ей помогает. Надавливает на плечи, сажает за стол. Та руку вырвать пытается, а он крепко держит, не давая снова встать. — Отпусти меня, скотина, я кричать начну! — Ого, в ход пошли угрозы!

— Кричи, — усмехаюсь, вспоминая вчерашние мычания и один протяжный стон. Член в штанах от одного воспоминания дёргается и вызывает ещё одну волну гнева.

Чёрт, пусть мои люди ошиблись. И всё-таки притащили мне проститутку, а не дочь друзей.

— Вряд ли тебе кто поможет.

Конечно, крики нежелательны. В ресторане есть ещё люди. Но, несмотря на то что девица отбитая на голову, кричать не станет. Если хоть немного мозгов есть, то поймёт: что бы она ни делала — я всё равно впереди и потом найду её.

— Если ты тот опекун... Мне уже девятнадцать, и ничья помощь мне не нужна!

Думал, она старше.

Чёрт. Имя не говорит, но если знает о такой детали, как «опекунство», значит…

Твою мать!

Это что, получается, я вчера чуть не трахнул…

Твою мать дважды!

Подаюсь вперёд через небольшой столик. Пытаюсь рассмотреть тщательнее. Может, я свихнулся? Поэтому вижу в ней свою первую любовь, которую уступил другу?

Или, точнее сказать, она выбрала его, а не меня.

— Перестань глазеть на меня, озабоченный.

— Следи за языком, соплячка. — Пальцами касаюсь подбородка. Чёрт, как она похожа на свою мать… — Иначе мне придётся найти ему более правильное занятие, чем твой галдёж.

Распахивает ресницы.

Прекрасно помнит, что вчера было.

И самое, твою мать, поганое в этой ситуации — я хочу повторить.

— Что, потухла? — язвлю.

— Но ты же не будешь этого делать. — На её очаровательном лице расплывается победная улыбка. — Или совести нет? Плевать, кого нагибать, даже дочку… М-м-м, а кем тебе были мои родители? Друзьями?

Тихо выдыхаю. Горячий воздух выходит изо рта. Сдерживаюсь.

— Неужели ты так низок? Или тебе вообще плевать, кого трахать? Могу позвать одного своего дружка. Игорем звать. После вчерашнего ты стал самым натуральным пидо…

Осекается, услышав мой тихий выдох через нос. Клянусь, стул подо мной горит и вот-вот сломается от моего напряжённого тела.

— Гриша, отведи госпожу Державину в машину.

На слове «госпожа» ехидно улыбаюсь.

Если раньше она такой и была — при живых родителях, богатстве, то сейчас… Обычная балованная девчонка, которую я перевоспитаю. И начну с её поганого рта.

— Покажу своей подопечной, где её место, и как нельзя говорить с человеком, от которого зависит её дальнейшая жизнь.

Глава 10

Глава 10

Ярослава

Оцепенение не проходит до сих пор. Тот мужчина и мой опекун — один человек. И я не представляю, как дальше взаимодействовать с ним, почувствовав фейерверк из эмоций.

Не могу.

Сильно закусываю губу, едва не до крови, ощущая скребущее чувство под ложечкой. Не смогу сидеть с ним в одной машине. Особенно с его характером. И… желанием постоянно наказать меня.

Я могу только гадать, что он может сделать. Опять залезет ко мне в трусы? А, судя по тому, как он серьёзно настроен меня перевоспитать, дело может дойти и до этого.

Но клала я на него то, чего у меня нет.

По пути к машине, направляясь по коридору ресторана, поднимаю голову на своего охранника и сипло шепчу:

— А мы можем зайти в туалет? — строю из себя недотрогу. — Писать хочу.

— От страха? — Конечно! Как же без язвительной шутки! Какой хозяин, такие и подчинённые! — Потерпишь, пошли к машине.

Резко останавливаюсь. И не отрывая взгляда:

— Я. Хочу. В. Туалет, — повышаю голос, привлекая к себе внимание гостей ресторана. Плевать. Кто-то улыбается, кто-то пугается. Завидев это, мужик поворачивается к моему надзирателю.

— Босс? — окликает его. — Дамская комната.

Чуть не смеюсь.

Громов поднимает сердитый взгляд. Переводит его на меня. А мне улыбнуться хочется. Не доверяет мне, размышляя. Чуть хмурит брови. И коротко кивает, возвращая всё внимание оплате своего заказа.

Что он там ел, кстати? На столике только пустые стаканы для бухла.

Ясно.

Отворачиваюсь, теряя интерес.

Мужик ведёт меня в туалет.

— У тебя две минуты. — Запускает в кабинку.

— Я не в тюрьме, чтобы писать по времени ходить, — фыркаю и захожу внутрь. Но двери закрывать не спешу. — Эй, иди на выход. Я не собираюсь писать при тебе. Знаешь ли, девочки не такие животные, как вы, мужики, и нам важно…

— Что? Мужик в женском туалете? — рядом через стенку слышится женский голос. Хвала всевышним! Я тут не одна! — Я сейчас же пожалуюсь администратору!

Да-да, добивай его, подруга!

— Блять, — шипит говнюк. Разворачивается, чуть не сшибая дверцу своими широкими плечами, и идёт к прочь. — Ушёл я.

Но не выходит из комнаты. Только спиной ко мне поворачивается, останавливаясь у выхода.

— Время пошло, пошевеливайся.

Фыркаю, закрываюсь на замок. Осматриваюсь по сторонам и делаю вид, что всё нормально.

— Вот мужики пошли, да? — обращаюсь к девушке в кабинке по соседству. — Такие ревнивцы, по пятам ходят.

Взглядом цепляюсь за маленькое окошко. Оно чуть приоткрыто для проветривания помещения. То что нужно!

Аккуратно, чтобы не шуметь, забираюсь на толчок.

— Да пиздец, — чересчур красноречиво выдаёт. — Я б валила от такого.

А я и собираюсь сделать это. Открываю тихонько окошко, поглядывая на дверь. Не смотрит.

— Я два года была в абьюзивных отношениях, — вздыхает моя собеседница. — Ничем хорошим это не кончится. До сих пор преследует меня.

Жалко. Очень её жалко, но…

Встаю на бачок, руками цепляюсь за раму. И, пока этот валенок не очухался, пролезаю в окошко.

— У тебя там туалетки нет, случайно? — раздаётся глухо.

Получается!

Уже на полпути, когда зад проходит через окно, а кроссовок с развязанными шнурками падает прямо на пол, слышу:

— А ну, стоять!

Да сейчас!

Плюхаюсь прямёхонько на набитые мусорные мешки. И быстро вылезаю из бака, пока охранник не нагнал. Забегаю за угол дома и натыкаюсь на машину Громова. Сам он стоит ко мне спиной, переговариваясь с тем вчерашним амбалом.

Вот чёрт!

Резко разворачиваюсь и бегу как угорелая в сторону остановки.

Зачем я бегу? А это уже дело принципа!

Заявился в мою жизнь, решая за меня, что буду слушаться его и играть по правилам. Но чёрта с два! Я — свободная и независимая. И всё это делаю ему назло. Прибавлю ему головной боли. Чтобы скучно не жилось.

— Босс! Она убегает! — слышится за спиной. Я не оборачиваюсь, вылетаю на проспект и осматриваюсь по сторонам. Без понятия, где нахожусь. И куда бежать, тем более не понимаю.

— О, чикуля! — Я оборачиваюсь на оклик и едва сдерживаю крики радости. Передо мной останавливается пикап. Грузовой отсек заполнен толпой знакомых Инги. Мы как-то познакомились в клубе. Они — алкаши да наркоши. Но ребята хорошие. — Мы тусоваться едем на дачку. Поедешь с нами?

Смотрю назад через плечо и вижу за собой самого Громова.

Надвигается на меня волна в океане во время шторма. Я не думала, что такие мужики вообще умеют бегать! А он припустил так, будто ему не… А сколько ему лет?

Короче, будто он не старик, а как минимум только взял кубок по спринту!

Поэтому без раздумий, пока меня не настигла ужасная участь, залезаю в пикап. И плевать, что ездить так нельзя. Но эти — отбитые. Думают, что, раз ночь, останутся безнаказанными.

Оказываюсь в машине. Мы трогаемся с места, и я поворачиваюсь в сторону Громова. Шкодливая улыбка всё же появляется на моём лице, и я игриво машу ему ладошкой, видя свирепый взгляд безумных карих глаз:

— Пока-пока! Увидимся завтра! Не волнуйся, я поужинаю и лягу спать ровно в десять!

Посылаю ему воздушный поцелуй.

— Люблю! До встречи, дядь!

Глава 11

Глава 11

Ярослава

— Чикуля, а что за мужички за тобой бежали? Мусора?

Хех. Не мусор, но они мне тоже не понравились. Особенно Громов.

— Тайный поклонник, — щебечу, улыбаясь. Откидываюсь на спинку сиденья. И сползаю вниз: если вдруг нас увидят, спрячусь потом под лавочкой. Мне проблемы не нужны. — А что за дача, куда вы едете?

— Да тут недалеко, — хохочет один из них. — Полчаса езды.

Нормально. Переночую там, а утром поеду домой в объятия своего опекуна. А там мы поговорим. Я посмотрю в его разъярённые глаза, порадуюсь за свой успех и пошлю его на небо за звёздочкой, как однажды спела Лолита.

Укутываюсь в кардиган и на пару секунд прикрываю глаза.

Не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от гогота и от пинка по ноге.

— Ой, чикуль, прости. Вставай, мы приехали.

Разлепив глаза, поднимаюсь со своего места и изучаю местность. Какая-то дача. Не обманули. Толпа народа в доме, громкая музыка. В надувном бассейне сидят человек девять, еле помещаясь в него.

Мне бы тоже искупаться. Особенно после мусорного бака.

Обнюхав себя, кривлюсь.

Я бы давно выкинула себя из машины. Но эти ребята добрые.

Перехватив сумочку, иду в дом. Он большой, двухэтажный, наверняка найдётся место. Нет — я могу поспать и на полу, не гордая.

Оказавшись в гостиной, тут же слышу поток приветствий. Угашенные все. Они так же радостно встретят и полицейского, который заберёт их и увезёт в участок.

Помахав дружелюбно рукой, замечаю одну смазливую рожу — в хлам бухого Артёма. Этот ублюдок подсыпал мне возбуждающего в стакан, из-за чего тогда произошёл тот конфуз с Громовым…

Чёрт.

До сих пор трясёт.

Быстро отворачиваюсь, пока этот гадёныш меня не спалил. Поднимаюсь на второй этаж, ищу свободную комнату. Первая занята трахающимися студентами, во второй воняет так, будто там жили сорок кошек одновременно. Выбрав скромную, а главное — пустующую комнату, захожу внутрь.

Хватаюсь за щеколду, чтобы закрыться, но не успеваю. Дверь слишком резко открывается снова, и на пороге появляется Артём.

Чёрт, заметил!

— Тебе чего на…

Он наваливается на меня, прижимает к себе и дышит перегаром.

— Ярочка, солнышко, ты пришла-а-а. Ко мне? Ты меня простила?

Не понимаю, что этот придурок там себе надумал. Но не сопротивляюсь, когда он тащит меня к кровати. Нет, не из-за того, что мне нравится. Просто… Такое уже было.

Артём любит сопротивление. Обожает, когда девушка отбивается, принуждение в сексе для него как наркотик. Не может без этого. Пока он доминирует, а ты вырываешься, он получает наибольший кайф.

В таком состоянии так вообще… непонятно, что будет.

Нет, я знаю. Поэтому позволяю ему слишком много.

Мы оба заваливаемся на кровать.

— Я так хочу трахнуть тебя, малыш, — опять из его горла вырываются мерзкие слова. Стояк упирается в бедро. Но не больше. Парень придавливает меня своим спортивным, но никакущим из-за спиртного телом. — Так хочу…

Голос всё тише, а руки слабеют.

Всё. Свалился. Даже пристать не успел. Только на кровать упал — вырубился уже.

М-да, точно перепил.

Такое уже было. Он приставал ко мне по пьяни в моём подавленном состоянии. Это был первый раз, когда хорошенькая девочка Яра пошла в клуб гасить себя алкоголем после утраты родителей. В белом сарафане, с наивными взглядами на жизнь. А Артём… Чуть не изнасиловал меня. Сначала я вырывалась, а когда поняла, что это его лишь заводит, уже бревном лежала. Потом он потерял интерес, просто ушёл. Сказал, что со мной скучно.

Он говнюк, каких поискать.

Я даже думала накатать на него заяву в полицию. Но на тот момент мне было так хреново, что я желала умереть.

При следующей встрече он извинился. Чувствовал свою вину. Сказал, что я ему понравилась. Но всё равно получил от меня хлёсткую пощёчину.

И только потом Инга рассказала мне о его вкусах.

После того раза мне и пришлось наращивать панцирь, менять имидж, чтобы больше никто не обращал внимания на паиньку. Таких там любили портить.

Целый месяц Артём был хороший. Не приставал, был заботлив. Видела, что ему искренне жаль. А тут этот коктейль.

И сейчас…

Всё повторилось. Только мои решительные, пусть не особо умные, но рискованные действия привели меня к этому. Скидываю с себя безжизненное тело. Пьяный, отрубился быстро.

Хмыкнув, беру полотенце, иду в душ. Быстро купаюсь, заматываюсь в это самое полотенце и не знаю, что делать дальше. Одеваться в вонючие шмотки? Или есть что-то в шкафу? Я забыла глянуть и сразу помчалась в душ.

На всякий случай хватаю валяющуюся на стиральной машинке трубу. Я не знаю, что она тут делает, но дом не новый, в ванной потрескались потолки, а голубая плитка, превратившаяся возле швов в жёлтую, говорит об отсутствии ремонта. Да и уборки тоже.

Собравшись с мыслями, выхожу из комнаты.

И не зря взяла эту трубу!

Артём хватается за дверь и снова летит на меня.

— Сучка, а ну иди сюда. Я ж тебя всё равно трахну!

Я никогда такого не делала. Но сейчас, в панике и страхе, замахиваюсь трубой. Думала, что он уже не проснётся, но нет.

Попадаю ему прямо в лоб. И он тут же падает мешком на пол у моих ног.

Сильнее стискиваю трубу в руках.

С ним же всё в порядке, да?

Он очухается?

И эта красная жидкость, вытекающая из-под его головы, — всего лишь краска?

Боже, я же его не убила?

Смотрю на грудь. Вроде дышит.

Чёрт, надо валить. Вряд ли кто-то поймёт, что это я с ним сделала.

Только хочу кинуть трубу в сторону, как дверь открывается и в комнату заваливаются девушка и парень. Весёлые до одури, пьяные. Но быстро замечают меня, улыбаясь.

— Третьей не хочешь? — двусмысленно играет бровями пацан.

Взгляд их скользит вниз.

И дикий крик девчонки мигом распространяется по всей комнате, заставляя от страха выронить орудие из рук…

Глава 12

Глава 12

Громов

— Пикап, правильно?

— Да.

Называет уже знакомый для меня госномер. Успел увидеть, пока пикап отъезжал.

— Он?

— Он.

В ответ слышу, где этот мусорный бак едет. Смотрю в навигатор, высматривая наилучший путь, как догнать эту сучку. Уже самостоятельно. Мои дебилы справиться не могут с тем, чтобы найти и удержать девчонку.

Какую-то малолетку!

Да она их делает в два счёта! Постоянно убегает!

Но теперь окончательно поймаю её. Раздражает до одури. Какая-то соплячка играется со мной, как со своим другом.

Как же хочется преподать ей урок! Но терплю. Выезжаю на главную дорогу и еду по прямой, посматривая на карту.

Вася, работающий в правоохранительных органах, направляет меня следом за пикапом. Правда, после въезда в дачный посёлок приходится искать свою подопечную соплячку вслепую.

Но мне везёт. Я нахожу консервную банку быстро. И мне не нравится, что я вижу. Народ столпился у дома, ахая, крича. Атмосферка хуёвая.

Как и ситуация.

Мент какой-то рядом ходит, опрашивает молодёжь вокруг.

Останавливаюсь на противоположной стороне от дома, вылетаю из машины и матерюсь на долбаные дороги. Асфальта нет, только тупой грунт. Чёрные ботинки становятся коричневыми, твою мать, раздражая меня ещё сильнее.

Ненавижу грязь на одежде.

Ладно, сейчас не время.

Дохожу до испуганной и зарёванной девчонки, стоящей вдалеке от всех.

— Что случилось? — засунув руки в карманы брюк, пытаюсь не поморщиться. Тут и дерьмом несёт, и алкашкой. Чего здесь только нет.

Девица поднимает голову, зависает на несколько секунд. И развязная улыбка появляется на её лице. Слёз нет, зато озорной огонь появляется. И похоть.

Шалава.

Уже рассчитывает на что-то.

— А что мне взамен за информацию будет?

Вздыхаю.

Хватаю тупую блядь за затылок и с силой сжимаю, слыша тихий писк.

Ненавижу так дела вести. Но есть одна маленькая дрянь, которая вывела меня из равновесия. Лопнула шар моего терпения, разливая ярость по всему телу.

Смотрю в зрачки девицы. Наркоша, блять.

— Пойдёшь домой, а не в ментовку. За употребление наркоты. А может, и за её распространение.

Пугается. Правильно, в тюрьму не хочется.

— Тут… девушка одна парня трубой ударила. До крови. Я испугалась, вызвала мусоров, «скорую». Они приехали, парень очухался, но заяву решил на неё накатать. Их увезли минут двадцать назад в участок.

Очередной поток мата, от которого у меня вянут уши, хотя я ещё не начинал материться вслух, желает вырваться наружу.

Что. Наделала. Эта. Соплячка?

То, что это моя Державина, — без сомнения.

Она ж дурная. Психичка. И больная, раз бегает от меня.

— Участок где? — гортанный рык вырывается.

По виду, девчонка вроде местная. Кто будет вызывать под наркотой ментов? Только та, что тут живёт и контачит с ними.

— В двух километрах отсюда по главной дороге, — сглатывает. И слёзы на глаза наворачиваются. — Отпустите?

Расслабляю пальцы, полностью убираю их от её тела. Стараюсь больше себя не трогать. Не поправлять часы, рубашку, не желая марать ещё что-либо, кроме рук. Возвращаюсь в машину, вытираю ладони от этой грязи. Завожу тачку и срываюсь с места, не щадя её на этих колдоёбинах.

Злюсь. Жесть как.

И пытаюсь уговорить себя сначала поговорить с ней, а не надрать зад.

Не замечаю, как быстро добираюсь до места назначения. Как залетаю в участок. Подхожу к дежурному. Тот окошко открывает и недовольно:

— По какому поводу?

— Недавно к вам доставили пацана и девчонку. Хочу забрать девчонку. Зовут Державина Ярослава Максимовна.

Раздражённо постукиваю ключами от машины по узкому столику.

— О! — восклицает. — Так вот как её зовут. А она не признавалась. Только имя знали, а тут… Папик её же и спалил.

Папик?

От злости разрабатываю костяшки пальцев. Те убаюкивающе хрустят. Жаль, что вмазать ему нельзя. Много внимания привлечёт в полицейском участке. А вот за ним — с радостью всё дерьмо из него выбью.

— Слышь, — хватаю его за ворот формы и притягиваю к себе. Его рожа бьётся прямо о стекло, которое защищает его от травм.

Ох, что я творю ради этой шала… Дочери друга, блять.

— Ты о-охренел?

Нет, сейчас он охренеет, когда услышит мою фамилию. Что он и делает, вытягиваясь струночкой и прося извинения.

— Я не знал, извините. Разрешите провести к следователю.

Отпускаю паникующего мужика. Он тут же поправляет форму, вылетает из своей каморки, открывает мне железную дверь и пропускает внутрь.

Попробуй тут не подчиниться. У меня связи есть везде. И тут тоже. Серьёзная, надёжная. Генерал-майор полиции тоже бабок хочет. А я ему в этом помогаю, зарегистрировав бизнес на себя. Мы давние друзья, а с некоторых пор и коллеги. Мне плевать, одним стриптиз-клубом меньше, одним больше.

Мне денег хватает.

А такие связи всегда хорошо.

Вот сейчас эта местная мелкая сошка, стоило мне сказать свою фамилию, которая у каждого приравнивается к начальникам, ведёт меня по коридору. Открывает потрёпанную дверь, запускает меня внутрь.

Чуть не застреваю на пороге.

В одной стороне кабинета сидит пацан. Прислоняет лёд к башке. Бровь рассечена, пол-лица опухло.

— Тварь, я тебя посажу.

Это он говорит Ярославе. Та бледная сидит на стуле. В наручниках. С мокрыми волосами и в одном, мать его, полотенце, которое вот-вот сорвётся. Держится, блять, на соплях. А тут ещё и кондёр работает.

Ублюдки.

Глава 13

Глава 13

Никакой чести.

Мужиков здесь явно нет.

Какой бы дрянью она ни была, девчонку приодеть стоило.

— Сань, — обращается мой дрожащий дежурный к следаку. — Тут за девушкой… Пришли…

С опаской посматривает на меня.

— Очень надо отдать.

Следак в недоумении, но кивает, завидев лицо своего коллеги.

Соплячка в таком же состоянии. В никакущем. Будто её не допрашивали, а пытали несколько часов подряд.

— Понял, девчонка свободна.

Подхожу к Державиной, становясь перед её лицом. Интересно заглянуть в её медовые глаза, но взгляда на меня не поднимает. Первым делом рывком сдёргиваю её со стула, край полотенца не выдерживает и падает, обнажая светлую грудь с большим коричневым соском. Вовремя перехватываю.

— Какого хрена она свободна?! Она мне по башке трубой дала! Да я чуть не сдох!

Блять.

Быстро прикрываю её, заправляя угол за ткань. Хорошо, что это никто другой не видел — загородил её от взглядов остальных.

Захожу ей за спину и протягиваю ладонь следаку, рассматривая наручники.

— Ключи, — чеканю.

Мужик подпрыгивает, следует указаниям.

Освобождаю дебоширку, звякая браслетами.

А сам мысленно произношу три слова.

Капец. Трубой. Пацана.

Наручники оставляю у себя, убирая за пазуху. Пригодятся. И ключи тоже.

— У нас так нельзя, нам отчитываться, там штраф и… — видит мои движения, и начинается.

— Можно, — уверенно заявляю. Это уже не мои проблемы с их обязанностями и отчётами. — Сделаем вид, что никакой Ярославы у вас сегодня не числилось. Пацан шёл, упал, ударился о трубу.

— Мужик, ты охренел?

Чувствую на своём плече дерзкую ладонь. Когда заходил, видел, что она была в крови. И сейчас он касается моей белой рубашки своими грязными пальцами.

С разворота замахиваюсь кулаком, заезжая пацану по лицу. Хруст челюсти не входил в мои планы, но…

Вот не хотел я этого делать!

Сам нарвался!

И теперь лежит на полу, плюя кровью.

— А бедный мальчик упал на пол в ванной. Ударился о трубу башкой. Правда ведь? Её ведь не слабая девушка оторвала? Как он мог получить от неё ранения?

Все активно кивают, а мне смешно становится. Следак вообще до сих пор ничего не понимает.

Плевать.

Хватаю девчонку за руку, веду за собой. Не сопротивляется и слова не сказала. Только короткое полотенце, обнажающее её бёдра, держит.

Оказываемся на улице через минуту. Соплячка не успевает за темпом, тяжело дыша возле машины. Обхватывает себя за плечи и не может посмотреть мне в глаза. И молчит. Как воды в рот набрала.

Снимаю с себя рубашку и буквально одеваю Яру, как ребёнка, просовывая руки в рукава.

Надо сделать это молча, но…

— Набегалась? — едко выпаливаю.

Не могу. Зудит всё. Виновата она. И сама это понимает, раз глаза в землю уткнула. Но и спасибо не скажет, для неё зазорно. Жалеет, что убежала. Признаёт. Но вслух никогда не скажет.

Продолжает хранить молчание.

Одев её и застегнув несколько пуговиц (как заботливо, блять!), хватаю её за подбородок. Дёргаю за него, поднимая склонившуюся голову. И карего цвета глаза в свете фонарей смотрят на меня без энтузиазма.

А там испуг. Страх.

Сопротивление.

— Молчать будешь? — Сдерживаю порыв убить её. — Ты понимаешь, что натворила и во что встряла из-за своего глупого побега?

— А нечего было меня прессова…

— Замолкла, — грубо бросаю, прерывая её. — Неправильный ответ. Как только приедем домой, научу, как теперь правильно отвечать на вопросы. Поняла? Я больше своевольность твою не потерплю. Один косяк — один удар по заду, ремнём. Унизительно, грубо, но эффективно. В девятнадцать лет заслужить порку — надо быть дурой. Или мазохисткой. Я склоняюсь к третьему: ты просто балованная девица, которую надо перевоспитать.

Молчу о её родителях. У неё мать нормальная была, ребёнка всегда любила. Отец… Хер с ним. Но Лида не могла вырастить ТАКУЮ безобразную дочь.

Яра приоткрывает от возмущения рот. Быстро захлопываю его, ударив легонько по подбородку.

— Урок первый. Ты говоришь своему спасителю «спасибо», — откровенно глумлюсь над ней.

Опять упёрто молчит.

— Говоришь «спасибо», — надавливаю тоном сильнее.

— Спасибо, — цедит сквозь зубы. Может, она мне и благодарна, но никогда в жизни не признает этого.

— Молодец, — хлопаю её по макушке, как собачонку. Она тут же хватает меня за запястье, отталкивает его.

Не нравится, как с ней обращаюсь? А надо вести себя нормально.

— Не думай, что если спас меня, то я разрешу тебе…

— Второй урок, — перебиваю её. — Ты сейчас разворачиваешься и идёшь в машину. Без лишних разговоров и выкрутасов. Иначе я верну тебя обратно в полицейский участок, где получишь срок. Он, конечно, не сдох, но пацан настырный, судя по часам — богатенький. Влёгкую подкупит нашу доблестную полицию.

Что уж говорить… Понятное дело, что он её домогался и это была самооборона. Она ж в полотенце одном была. А этим придуркам лишь бы девчонку загасить.

— И ты сядешь за решётку. И поверь, я тебе помогать не стану.

Вижу, как пухлые красные и искусанные губы сжимаются в тонкую полоску.

— Второй урок уяснила?

— Уяснила, — кидает. И, обхватив себя руками, сама обходит тачку и садится в салон моей крошки.

Глава 14

Глава 14

Ярослава

Молчу, поджимая губы и смотря в окно. Пытаюсь даже не дышать, чтобы не выдать своего присутствия в машине Громова. Бесит он меня. Всем. Если раньше он просто меня раздражал, то теперь — безумно.

Не могу принять тот факт, что он помог мне.

Но!

Если бы не он, я бы и не попала в такую ситуацию. Не стала бы убегать, а сидела дома. А сейчас, в полночь, когда мы мчимся по улицам города, вообще спала бы.

Радует одно: он меня не донимает. Не говорит, какая я тупая. Предпочитает молчать. Думаю, сдерживается специально. А то сболтнёт лишнего и точно моего доверия не получит.

А нам теперь долго куковать вместе.

И это бесит ещё сильнее!

Лучше бы он был просто незнакомцем, который чуть не трахнул меня на заднем сиденье своей тачки. Кстати, едем мы в другой. Та наверняка в ремонте после правдивого «гея».

Мы останавливаемся на какой-то слишком шикарной улице. Везде чисто, машин мало, но те, что есть, — огромные махины, просто кричащие о богатстве их владельцев. Рядом небоскрёбы, при виде которых кружится голова. Красиво. Я их только издалека видела.

Значит, это центр. Закрытая территория, судя по железным заборам, поверх которых растянута «Егоза». Попробуй перелезть — колючая проволока принесет тебе немало травм.

Мне не нравится.

Высматриваю двери в этой железной клетке. Мне бегать не привыкать. Особенно от этого человека. Надо быть начеку и сразу найти пути отхода.

И тут меня настигает разочарование.

Двери все на замках.

Можно попробовать спереть ключи, но, скорее всего, он заметит.

Боже… Ещё ничего плохого не случилось, а я думаю о побеге.

— Выходи, — кидает холодно мужчина, выходя из салона. Следую за ним, одёргивая недлинную рубашку, слегка прикрывающую попу и бёдра. Полотенце пришлось снять — оно было мокрым, и под кондиционером машины было холодно. Ещё и волосы мокрые. Бр-р-р.

А теперь ёжусь от дуновения ветра, переминаясь босыми ногами на чистой каменной дорожке.

— Куда ты меня привёз? Это не мой дом.

Мои родители жили в частном секторе, предпочитая спокойствие. А я — в квартире недалеко от университета.

— Это мой дом, — чеканит каждое слово. От его настроя уже предчувствую нечто плохое.

— Тогда я пойду, — не понимаю, что говорю. Наверняка разозлю его ещё больше. И делаю это. Громов подходит ко мне, хватает за локоть и тащит к парадной.

— Пойдёшь. Со мной. Без лишних слов и истерик. Ярослава, я предупредил. Мне надоела твоя беготня и детские выходки.

Я не спорю. Но жутко хочу. А ещё желаю послать его от всей души на хрен. Жаль, Лолита не сделала этого за меня. Сейчас бы врубить эту песню и свалить восвояси.

Но решаю, что с ним молчание — золото.

Не сопротивляюсь, прохожу мимо консьержки, залетаю в лифт. Только там он отпускает меня, делая шаг в сторону. От меня. Обидно на мгновение становится.

— Я не прокажённая, — вкидываю своё едкое слово.

— Это для твоей безопасности. Боюсь, язык оторву и засуну тебе его в задницу.

— Ого, — искренне удивляюсь. Ладони сами тянутся к пятой точке, прикрывая стратегически опасную зону. — У тебя такие вкусы, значит. Прости, нам не по пути. Я не заднеприводная.

Вижу через отражение в металлической двери лифта, как он замахивается, но останавливается, сжимая ладонь в кулак. И тут же хреначит им по стенке лифта.

Ясно. Говорить с ним не стоит. Мужик на взводе.

Лифт останавливается на девятнадцатом этаже. Выхожу первой. С опаской, прикрывая попу. А второй он меня и не пустил бы — я могла спокойно уехать обратно вниз.

Через несколько мгновений он заводит меня в свою квартиру.

Ого…

Он живёт в самом настоящем двухэтажном пентхаусе. Первый этаж просторный, с минимумом мебели. Всё стильное, светлое, глянцевое, лаконичное. Ни единой рамки на стене. Куча коридоров, дверей. И роскошная лестница на второй этаж.

Квартира Кристиана Грея нервно курит в сторонке.

О, мини-бар!

К нему-то Громов и идёт. Хватает бутылку, один стакан.

Всего один?

Наливает виски почти до краёв. Обычно его плещут на донышко, а тут…

Делает несколько глотков. Возвращает стакан обратно на барную стойку. И даже не морщится!

Охренеть, он… мощь…

— Села, — указывает на стул.

— Я тебе не…

— Села! — От властного крика ноги сами несут меня к стулу. Плюхаюсь попой, на которую сегодня хватит приключений, на неудобное сиденье. Тут рядом кресло стоит, но я решаю побыть послушной. Пока он бдительность не потеряет.

Я хоть его и ненавижу по двум причинам, но всё же он мне сегодня жизнь спас.

— Села, — в подтверждение киваю. Но даже это сделала по-своему. Развернув стул, прислонилась грудью к спинке. И упёрлась в неё подбородком. За короткую рубашку не волнуюсь. Стратегически важную зону я прикрыла подушкой.

И теперь наблюдаю за каждым хищным шагом.

Он подходит ко мне, наклоняется. И одной рукой дёргает за спинку стула вперёд, отчего я лечу вниз, видя белую глянцевую плитку, чёрные тапочки и зауженные брюки.

Знаю, что не уронит, но сердце подпрыгивает к горлу, застревая где-то там.

Впиваюсь ногтями в спинку от страха, но падения не следует. Он просто держит меня в воздухе, на грани нервного срыва.

— Можно меня поставить? — глухо выдаю. Шевельнуться боюсь.

— Можно, — как-то довольно отвечает. Состояние невесомости тут же проходит, всё быстро возвращается на свои места. Дёргаю руками и не понимаю, откуда на запястьях берётся холодная сталь. Опускаю взгляд вниз, а он… наручники на меня надел. На обе руки. И прицепил к спинке.

— Теперь… — Он берёт соседний стул. Поворачивает его ко мне спинкой, прямо так же, как я сижу сейчас. И садится, широко расставив ноги.

Мыслей ноль, но почему-то взгляд сосредоточен на рассматривании его паха. Просто так. Даже без причины.

Вот я дура. Зачем смотрю туда?

Это просто из-за того случая в машине.

Глава 15

Глава 15

Громов

— Сними с меня наручники, — требует.

— Диких зверьков надо держать под контролем, — довольно усмехаюсь. Прикованная к стулу девчонка — лучшее, что я видел за последние дни. — Надо же мне как-то вести с тобой диалог.

— Мне не нужен опекун, — опять заводит ту же шарманку. — Мне не нужен ты. Я уже взрослая девочка, способная сама…

Да-да, конечно.

Я видел, как она это всё делала.

Справилась сама, молодец.

И чуть не загремела за решётку.

Умничка!

— Мне хватило этого «способна сама», — цежу сквозь зубы. Ещё бегать за ней. Пошла к чёрту. — С этого дня я присматриваю за тобой. За каждым шагом. Тебе придётся жить со мной, играть по моим правилам. Но хочешь ты этого или нет, девочка, я — Громов — теперь твой опекун. И лучше тебе слушаться меня, сопля, если не хочешь получить по своему очаровательному заду. Жить с девчонкой, что позавчера возбудила тебя, а сегодня оказалась дочкой погибшего друга, под одной крышей — худшее, что могло со мной произойти.

Она ещё и так похожа на неё…

На ту, что я любил все эти годы. Лиду.

Но чувства к ней остыли. Слава богу. Хоть и некая привязанность осталась. Но удивительно, как они похожи. Как две капли воды.

Когда увидел девчонку в первый раз в машине, думал, что сошёл с ума. Потерять первую любовь и для меня было большим шоком. Когда она была рядом, бегала ко мне за помощью, я чувствовал себя спокойнее, чем сейчас, осознавая её нынешнее местоположение.

В сырой земле, в гробу.

А передо мной сидит её чадо, из-за которого я Лиды и лишился.

Мы были друзьями. Я был безумно влюблён в рассудительную и мудрую Лиду, которая в очередной раз тогда поступила слишком правильно. Выбрала отца ребёнка — Макса, а не меня.

С выбором я смирился. И она. Хоть и всю жизнь после этого проблемы преследовали её по пятам… И каждый раз она летела ко мне, плакаться в жилетку. Из-за детской привязанности помогал ей, заботился. Даже когда Макс бил её. Успокаивал, но не вмешивался, зная, что этот выбор — её.

А теперь передо мной сидит юная красотка, на которую, мягко скажем, член-то шевелится. Особенно при виде аппетитных ножек.

— Я не хочу. — Приходится вернуться к её разгневанному лицу и плотно сжатым губам. — Мне не нужен родительский бизнес. Оставь себе. Я всё равно в этом ничего не смыслю и потоплю его.

— Нет, — обрубаю. Её родители долго к этому шли. Ради своей малявки. — Я подготовлю тебя за полгода к управлению компанией. И потом мы разбежимся.

— Полгода? — распахивает глаза.

А она что думала? Неделю потерпим друг друга, и всё?

— Это маленький срок. С твоим отцом я договаривался на год. Но мне не нравится бегать за соплячкой. Я уже не молодой, кости хрустят.

— И сколько тебе? — бросает с вызовом.

— Тридцать пять.

— Ты младше моих родителей, — морщится. — Но я всё равно не согласна. У меня есть своя жизнь. Я учусь. Живу. Развлекаюсь. И ты мне не указ.

Тихий вздох сам вырывается изо рта. Маленькая, несносная девчонка…

— Оставь её себе.

— Мне своего хватает, — хмыкаю. Потираю задумчиво подбородок и резко выдаю: — Ладно.

Глаза её округляются от удивления.

Не ожидала, что я так быстро соглашусь?

— Выбирай.

Тщательно продумываю все варианты.

— Либо ты играешь по моим правилам, выполняешь последнюю волю матери, живёшь здесь…

Блять, Громов, тебе мало проблем?

С ней их станет ещё больше!

Начнём с того, что у тебя на неё стоит.

Трахнуть её хочешь, вдолбиться в этот дерзкий рот. Она уже взрослая, и ты таких на завтрак ешь. А теперь хочешь, чтобы она была под боком?

Да. Хочу.

Иначе проблем будет не просто больше, их будет немерено.

— Послушно делаешь всё то, что я велю, или… — Усмехаясь, хочу жёстко проверить её. — Или я продаю бизнес твоих родителей и все деньги спускаю на благотворительность. Есть там фонд один…

Знаю, что возлюбленная брата занимается фондами. Помощь детям, все дела. Но нет, слишком просто. Благородно. Яра точно скажет «да».

— Лечат психов, наркоманов.

Ей такой расклад не нравится.

— Это дело всей жизни моих родителей. Ты серьёзно спустишь его на наркоманов, которым ничего не поможет в этой жизни, кроме очередной дозы? — возмущённо выпаливает.

Как быстро она меняется!

— Да, — уверенно проговариваю. — Мне не жалко. Вдруг кто-то вылечится.

Слышу скрип этих белоснежных зубов, силу которых я недавно испытал.

Вот блять.

Опять злиться начинаю.

Но медовые глаза, в которых плещется ярость, немного смягчают мой пыл.

— Не об этом мечтали твои родители. Так ведь?

— Ты всё равно не отстанешь, так? — гневно выкрикивает.

— Не-а, — довольно улыбаюсь. — К тому же, если бы ты не согласилась, я бы тебя заставил.

Хоть она и не согласилась, вижу, как ей обидно оттого, куда я готов спустить бабки. Знает, что наркоманов лечить бесполезно.

— А смог бы? — дерзко бросает.

— Ты не поверишь, что я могу сделать с тобой, Яра.

Сокращение её имени теплом отдаётся где-то на языке. Мне нравится. Яра. Маленькая крошка, но дерзкая на язык. Яра.

Встаю со стула, останавливаюсь перед ней. Её лицо на уровне моего пупка. Надавлю чуть на плечи, и придётся ей уткнуться не только в спинку стула, но и в кое-что ещё, чем её рот я заткну.

— Хочешь проверить?

Глава 16

Глава 16

Ярослава

Как бы сильно я ни любила своих родителей, у меня к ним огромный вопрос. Как они вообще пришли к выводу, что ЭТОТ человек может помочь мне справиться с их утратой? Научить бизнесу?

Тот, у кого в любом действии пошлый подтекст. Озабоченный мужик, вечно намекающий на свой член.

— А я смотрю, тебе похвастаться больше нечем? — усмехаясь, стараюсь не смотреть в область его паха. Пусть демонстрирует, у него есть что, но… не передо мной.

Да, раз у меня была ошибка. Но я была под препаратом, и он был незнакомцем. А не моим опекуном.

— Ничему тебя жизнь не учит, — слова — просто лёд — вылетают из его горла, проносясь по коже, задевая и вызывая мурашки. Отворачивается, и я еле сдерживаю тихий облегчённый выдох.

Было опасно.

Очень.

И меня радует, что эта скала с широченной спиной отдаляется от меня к мини-бару. Снова делает глоток виски и красиво ведёт пальцем по губам.

Мне сейчас тоже не помешало бы выпить.

Особенно после всего, что я натерпелась.

Вся эта беготня, Артём, ментовка знатно высосали силы. А ещё этот тиран, от которого хрен знает, чего ожидать.

Берёт стакан и отходит от меня всё дальше.

— Эй, ты куда? — Беспокойство в один миг достигает предела. Он же не оставит меня так на стуле, прикованную к спинке? Мне жутко неудобно. Подушка давно упала на пол, а рубашка еле прикрывает опасную зону. Шелохнусь — и всё. Стыдно будет до скончания веков. — Отстегнуть меня не хочешь?

— Точно. — Усмехаясь, останавливается прямо перед лестницей на второй этаж. Хоромы у него, конечно… Немного пустовато. Но оно и понятно — мужик всё же. Минимализм, все дела.

Неторопливо достаёт ключи из кармана. Делает шаг ко мне.

А может, он нормальный? Относительно.

Если закрыть глаза на все произошедшие с его участием ситуации…

— Надо же тебя освободить.

— Надо, — киваю, делая умный вид. Как только расстегнёт, поеду домой. Не думает же он, что я реально с ним жить буду? Ладно, компанию унаследую, но… жить с ним? Ни за что.

— Надо, — повторяет за мной, кивая. И отчего-то делает шаг в сторону, подходя к книжному стеллажу. Не ко мне. А к какому-то стеллажу. Он большой, широкий, стоящий у стены.

Книг, кстати, много.

По бизнесу, по психологии, экономике и даже классическая литература есть. Это что там? Булгаков? «Мастер и Маргарита»? Заезжено. Явно стоит для пафоса. Многие на вопрос «какая у тебя любимая книга?» отвечают, что это «Мастер». Просто больше ничего не знают.

А то, что Громов вообще читает… сомнительно.

— Дочитал до момента, где Аннушка рассыпала семечки? — Он читать умеет, или книги для красоты тут стоят? Чего он вообще там завис? У меня уже руки болят, и ветерок от кондиционера задувает не туда, куда нужно…

— Смешно, — без намёка на улыбку очень даже серьёзно отвечает. — Но похвально. Я думал, твой максимум — цитаты в пабликах. А тут начало прочитала?

— Да пошёл ты, — выплёвываю.

За кого он меня принимает? За тупую и ограниченную девчонку, которой нужны только салоны красоты, пабы и выпивка?

О чём ты, Яра?.. Он считает тебя проституткой.

Ладно, в нынешнем виде я не похожа на отличницу Державину с безупречным аттестатом и медалью. Мозгами тоже не особо, но…

Да пошёл он!

— Ты меня освободишь или нет?

Лучше бы я этого не спрашивала.

Громов кладёт ключ на стеллаж. На самый вверх. Не напрягаясь, не вставая на носочки, прячет мою свободу наверху. Я даже не вижу ключика отсюда…

— Нет, — отвечает на полном серьёзе, вновь оборачиваясь ко мне и делая глоток вискаря. Пытается скрыть улыбку за этим действием, но я всё равно вижу её. И эти хитрые глаза.

Сука.

Настоящая.

— Первый урок воспитания. Дерзить подружкам своим будешь, — мажет по мне раздражённым взглядом и вновь идёт к лестнице. Подпрыгиваю со стула, благо могу это сделать, и дёргаю запястьями, стараясь вырвать их из оков, оставив наручники на металлических прутьях. Ну или вырвать сами прутья.

— Как я тебе их достану?!

Да я даже нормально не могу встать! У меня руки болят от одного положения! И от стали, врезающейся в кожу.

— Встань на стул, — пожимает плечами. — Он у тебя есть.

— Да как я тебе на него встану?!

Сгорбившись в три погибели?! Допустим! А как я до полки-то дотянусь?!

— А это уже не мои проблемы, — вдруг оглашает и ступает одной ногой на лестницу. Теряет ко мне интерес, и каждый его шаг оглушает, как удар молотка по металлу возле уха. Пока тишину не разрезает насмешливый голос: — Кстати. Я бы на твоём месте без трусов так не резвился.

Краснею до кончиков ушей. Молниеносно.

И непроизвольно падаю опять на стул.

Он же ничего не видел, да?

Не видел бы — промолчал!

Чёрт!

Ненавижу его!

И оставаться здесь не собираюсь!

Когда слышу хлопок двери, означающий, что я осталась одна, уверенно встаю со стула, перекидываю одну ногу к другой и нормально выпрямляюсь, не боясь, что «душа» моя будет нараспашку.

Запястья ноют, но перехватываю стул поудобнее. Это нереально. Невозможно. Как ни пытаюсь, ничего путного не выходит.

И от злости хватаю как попало. Накипело.

Поднимаю стул и со всего маха бью по стеллажу, рассчитывая свалить его вместе с книгами. Простите, Булгаков, простите, Давид Хейне… Простите, я даже не могу прочитать вашу фамилию!

Перед всеми жутко извиняюсь, но не пошёл бы этот опекун в жопу!

Глава 17

Глава 17

Громов

Быстро вытираю волосы полотенцем, выходя из душа. И не могу сдержать улыбки от грохота и криков на первом этаже. Слышно даже здесь. А у меня изоляция. И дверь закрыта. Представляю, как она там голосовые связки рвёт, ругаясь.

Ничего, ей полезно.

Как хорошо искупаться и быть чистым после того захолустья, в котором я побывал! Везде грязь, пыль. Ощущение, что она осела даже под одеждой.

Но теперь хорошо.

Настроение отменное, особенно оттого, что звуки воды заглушали все крики Ярославы.

По-любому решила опрокинуть книжный стеллаж. Не получится. Прикручен он к стене накрепко. Теперь очень интересно, что она там натворила за столько времени.

А сколько прошло?

Двадцать минут в душе был.

Нет, за это время она ничего не поймёт.

Обматываю полотенцем бёдра. Падаю на кровать и достаю телефон. Коротаю время за работой, иногда прислушиваясь к несильному грохоту.

Крики и удары со временем прекращаются.

Чуть не засыпаю, но вовремя вспоминаю, что у меня там девица с трудным характером. Откидываю телефон, напоследок посмотрев время.

Два часа ей дал.

Хватило?

Встаю, поправляю полотенце и веду пятернёй уже по сухим волосам. С предвкушением медленно выхожу из комнаты. Так же медленно спускаюсь по лестнице, но нарочно шумно, чтобы знала, что иду.

Не теряю бдительности. Вдруг она на меня сейчас со стулом накинется?

Возвращаюсь в гостиную и первым делом замечаю всё ещё прибитый к стене стеллаж. Все книги до единой лежат на полу. Отлично, потом заставлю все перебрать и разложить по темам.

Стена пострадала, видимо от ножек стула, и теперь на ней красуются боевые раны.

А сама девчонка…

Лежит на полу.

М-да. Думал, она догадается взять второй стул, встать на него и попытаться достать ключ. Но нет. Сдалась.

Зато за полотенцем в ванную комнату на первом этаже сгоняла. Раз задница прикрыта. Улеглась на бок, руки над её головой всё ещё прикованы к металлической спинке.

Подхожу тихо, проверяю. Жива, но вдруг лукавит?

Хм.

Спит правдоподобно.

Ладно, повоспитывали, и хватит.

Подхожу к стеллажу, не напрягаясь достаю ключ и возвращаюсь к спящей девчонке. Присаживаюсь на корточки, рассматривая тонкие покрасневшие запястья.

Блять, не подумал, что у неё могут остаться какие-то следы.

Чёрт, Громов, перед тобой ребёнок. И девушка. Не надо об этом забывать.

Но она сама напросилась!

Блин, так-то оно так… Но и я немного заигрался. Был одержим мыслью проучить.

Освобождаю её от наручников.

Тут оставить?

Чтобы она потом заболела?

Кондёр работает на славу.

Бля, ну и дура. Легла на пол, ещё и под сплит-систему.

Не больная? Сумасшедшая.

Подхватываю её на руки. Только собираюсь поднять, как девчонка неожиданно переворачивается. С открытыми глазами! Подаётся ко мне, наваливаясь и рассчитывая опрокинуть на пол.

Серьёзно?

Она решила повалить меня, и… Дальше что?

Поддаюсь ей, соприкасаюсь спиной с прохладной поверхностью.

А Ярослава сбежать хочет.

Думает, всё?

Хватаю её за запястья, сажаю на себя и не даю свалить. А она дёргается. Но так мило и вместе с тем эротично седлает меня, что теперь с места двинуться не может.

Перехватываю оба запястья в одну руку и дёргаю на себя. Резко, быстро, пока опомниться не успела.

Валится вперёд, касается своей грудью моей, и бьёмся лбами.

Сука.

Ладно. Сам виноват.

Главное, чтобы она последние мозги свои не растрясла.

— Ай! — пищит мне прямо в лицо. Улавливаю приятный аромат, въедающийся в ноздри. Пробивается даже через запах моей рубашки.

Так вот чем у меня салон провонял. Ею.

— Ты чего творишь, ушлё…

Она замолкает, не решаясь сказать дальше. Замирает.

Я оттягиваю её руки и фиксирую над нашими головами, чтобы не мешали. А сам второй ладонью обвиваю её за талию.

Не убежит теперь.

Но, твою мать, опасно.

Я, блять, голый.

А она сидит на мне без трусов, касаясь всеми местами обнажённого торса. Если взглянуть вниз — увижу её грудь, которой она пытается не касаться меня. А прямо перед моими глазами её карие воспламеняющиеся медового цвета радужки. Одно движение, один сантиметр, и я дотронусь до её губ.

В зоне риска, блять, оба.

Но она сама виновата, дрянная девчонка.

— Как ты меня назвать хотела?

— Никак, — быстро выпаливает. Судорожно взглядом бегает по моему лицу. Понимает, как мы близко. Сама виновата. Обмануть меня решила, убежать. — Зачем мне тебя обзывать? На минутку, я в невыгодном положении. У меня болит всё тело, и я хочу спать.

— Ты только что пыталась убежать, — припоминаю ей. Теряется, но всего на мгновение.

— Конечно, я же обижена.

— Мозги мне не пудри, — огрызаюсь. Тельце в моих руках вздрагивает.

— Отпусти меня, озабоченный извращенец.

Она вырывается, елозит по мне и останавливается, округляя глаза.

Явно из-за моего напряжения. Тело становится каменным, когда эта дура без трусов делает несколько неловких движений.

Нет. Всё. На хрен.

Опрокидываю дурочку на пол. Сажусь сверху, не боясь, что полотенце спадёт. Есть на чём держаться. Если и упадёт — зацепится на стояке.

Да твою мать.

Быстро наклоняюсь к ней, чтобы ничего не увидела. И на полном серьёзе грожу ей пальцем.

— Видишь, к чему приводит твоё своеволие? Сейчас могла бы спать в кровати, отдыхать. А вместо этого лежишь на полу и опять без рук.

Не могу не улыбнуться.

— Отпущу тебя и дам пойти спать, если скажешь, что урок уяснила и больше не будешь доставлять мне проблем.

В карих глазах искристый огонь играет. Вот-вот сожжёт меня взглядом, но я с лёгкостью сделаю это в ответ. Поглощу и покажу, где её место.

— Я… — начинает со злостью, — искренне сожалею.

Неожиданно.

Даже очень.

Неужели поняла, в какую задницу попала?

Глава 18

Глава 18

— Пей. При мне.

Зажав сигарету между губ, прикуриваю и глубоко затягиваюсь, выдыхая сизый дым через нос.

— Параноик. — Самонадеянно усмехаясь, блондинка закидывает в рот таблетку. Проглатывает, запивая водой. Красные губы с остатками помады, что десять минут назад побывали на моём члене, изгибаются в ехидной улыбке. — Доволен?

— Доволен, — чётко и сухо. — Пора уже привыкнуть. Если хочешь по-прежнему трахаться.

— Ради тебя стоит потерпеть твои заскоки. — Эта шкодница стирает оставшуюся помаду с губ и словно обольстительница, виляя бёдрами, направляется ко мне. Залезает на кровать, хищно, как пантера, подбирается ко мне и оказывается возле ног. — Презервативы, таблетки… Гинеколог каждый месяц… Ты повёрнутый, но мне с тобой нравится.

Пальцами порхает над бедром.

— Продолжим?

Не даю дойти до цели. Отодвигаюсь, встаю с кровати и скидываю полотенце с бёдер. Всё же хорошо, что мы закончили в ванной и не придётся оставаться у Любы, пока принимаю душ.

Домой ехать надо.

Делаю ещё одну затяжку, поднимаю брюки с пола.

— Ты чего так? — обиженно, наверняка надув губы, спрашивает блондинка за спиной. — Хватило сегодня? Ты обычно раза три-четыре за ночь, а сегодня всего два… И всего на час заехал…

— Не твоё дело, — грубо отрезаю. А сам думаю о черноволосой девице с родинкой над губой, наверняка устроившей хаос в моей квартире. Расслабился — и хватит. Пора опять вступать в бой, сняв напряжение.

Теперь у меня нет риска и желания трахнуть девчонку, жутко похожую на мою первую юношескую любовь. Выстою. И смогу нормально поговорить.

Натягиваю брюки, накидываю майку и, хватая ключи от машины и телефон, подзываю девушку рукой. Та покладисто, как послушная кошечка, подпрыгивает с кровати и летит ко мне. Обхватываю её шею пальцами, притягиваю к себе под её замершее дыхание.

Выдыхаю ей в лицо вредный, но успокаивающий никотин. И привычно целую в щёку.

— Молодец, отработала. Пришлю бабки, как приеду.

— Обижаешь, Громов! — Бьёт меня в плечо. И тут же ведёт ноготками, словно залечивая. — Я сама могу себя содержать. У меня, помимо красивого тела, есть мозги.

Что есть, то есть. Эта тридцатилетняя мегера уже имеет несколько салонов красоты и пару бутиков. Старательная, идёт к своей цели. Независима от мужиков в плане денег. И покладистая до жути. Чем меня и привлекла.

— Подарок себе купишь.

Отпускаю её, убираю сигарету от губ и тушу в пепельнице.

— Я была бы рада, если бы ты купил его самостоятельно.

— Делать мне больше нечего, как подарки выбирать, — фыркаю, сую телефон в карман штанов. — Всё. Поехал.

— Пока-пока.

После хорошей ночи и расслабления со спокойной душой направляюсь домой. Обыденно паркуюсь на своём излюбленном месте, поднимаюсь в лифте на свой этаж. Захожу в квартиру, рассчитывая увидеть армагеддон, но… его нет.

Осматриваюсь по сторонам. Где эта гиена? Набросится ведь — моргнуть не успею.

Скидываю обувь, прохожусь по гостиной придирчивым и внимательным взглядом.

Никого.

Поднимаюсь на второй этаж, нахожу закрытую дверь, которая до этого была приоткрыта. Значит, там спит.

Ладно, отлично, можно выдохнуть. С остальным разберёмся с утра.

Зеваю, попутно раздеваясь. И падаю в постель без задних ног. Завтра тяжёлый день. И тяжёлое утро. Снова придётся говорить с соплячкой, упёрто стоящей на своём.

Всё завтра.

Касаюсь головой подушки и мгновенно засыпаю.

***

— Т-ты! Старый извращенец!

Мигом распахиваю глаза, подрываясь с кровати. Какого хрена? Что за сигнализация с утра пораньше?

Поворачиваю голову в сторону обычно пустующей половины кровати. А в этот день она ни хрена не пустует. Замечаю заспанную девчонку. Но уже бодрую. Вцепилась в одеяло, спряталась за ним. Хотя, судя по плечам в белой футболке, одетая. И чего прячется?

Стоп.

Ничего не понял.

— Я старый извращенец? — недоумеваю. — Ты чего несёшь? Не проснулась ещё?

— Ты какого чёрта залез в кровать, пока я сплю?! — орёт во всё горло. — Ты что-то со мной делал? Трогал? Обещаю, я подам на тебя в суд, и плевать, что ты с моими родителями был знаком…

Выслушиваю весь этот фарс.

— Эй, неправильная девчонка-проститутка.

— Я не проститутка!

— Я вижу, аферистка, — осматриваю её критическим взглядом. — Ты то ломаешься, то сама ко мне прыгаешь в постельку. Ничего не напоминает? Нарываешься, царапаешь мою тачку. Отбиваешься, а потом кончаешь от моих пальцев…

Зачем я вспоминаю об этом?

Почему воспроизвожу в голове те ощущения? Как внутри неё было хорошо, узко и мокро…

Блять, Люба, ты мне срочно нужна.

— И сейчас. Кричишь. Но сама прыгнула ко мне в кровать. Юная аферистка. Мне что, тебя ещё и подлечивать придётся от твоих наклонностей?

— Я запрыгнула? — таращит глаза, теряя одеяло из белых пальцев. Всё же одетая. В моей футболке. Не из шкафа, а из моей ванной. — Ты сказал мне выбрать любую комнату. Я выбрала. Просыпаюсь, а тут ты, старый извращенец.

Старый.

Ну, для неё — может быть.

— Ты выбрала мою спальню. Если не заметила, тут мои вещи.

Странно, когда я заходил сюда ночью, никого не было. А! Она, наверное, была в ванной.

Чёрт.

А я-то думал, что ночью грудь в моей ладони и голая попка, утыкающаяся мне в пах, были всего лишь сном… Нет. Ни черта не сон.

Блять.

Надеюсь, я насаживал её во сне, а не в реальности.

Ярослава смотрит по сторонам, пытаясь убедиться в моих словах. Подпрыгивает с кровати, несётся к большому шкафу на всю стену. Заглядывает в первое отделение, где висят в ряд белые и чёрные рубашки. Мои.

— Блять, — выплёвывает.

— Рот с мылом вымою.

Такая мелкая — и такая дерзкая.

— Хочу и буду материться, — цедит сквозь зубы.

Бесится, что не права.

А я так просто это не оставлю.

— Кто здесь извращенец теперь? Пришла на запах моего тела? — Не могу не ущипнуть её. Жалко, что словами. Поднимаюсь с постели, и как раз эта девчонка оборачивается ко мне, скрещивая руки на груди.

Глава 19

Глава 19

Ярослава

Почему я вообще делаю ему завтрак? Себе-то ладно. Я до жути голодная, не ела со вчерашнего вечера. И готова наброситься на эту яичницу с помидорами и съесть её прямо из сковородки.

Но выкладываю на тарелку, делаю нам кофе. Не дожидаясь, пока этот Колыван* накупается, приступаю к трапезе. И надеюсь, что он хотя бы оденется, когда спустится.

А то этот эксгибиционист достал.

И мне везёт.

Переступает порог кухни в серых штанах. Без майки, давая оценить размер его бицепсов и сосчитать кубики на прессе. И на что он рассчитывает? Что я буду отводить взгляд, смущаться? Ни фига. Делаю вид, что не замечаю. Хотя постоянно цепляюсь за рельеф и даже проявляю желание дотронуться.

Да пошёл он.

— Похвально, — сурово произносит. С утра не с той ноги встал? Вчера был каким-то игривым, а теперь… не знаю. Слишком серьёзный. И это, мягко говоря, мне не нравится. Пугает немного. Я же помню те угрожающие моей жизни моменты в машине. И тогда, на дачах, когда он вытащил меня из полицейского участка.

Чёрт.

— Думал, снова покажешь, какая ты характерная, и не послушаешься.

Я не послушалась бы. Если бы стыдно не было.

– Это извинения. За то, что я забралась в вашу спальню и обвинила вас в домогательствах.

— Вашу? — выгибает вопросительно бровь и садится напротив меня. Хватает вилку, дотрагивается до яичницы и будто проверяет, не сыпанула ли я туда чего. — Не плюнула?

— Не плюнула. — Не догадалась просто. Еду портить не хотелось. — Ешьте, не волнуйтесь.

— Мы перешли на вы?

— Я решила соблюдать правила хорошего тона, учитывая нашу разницу в возрасте и наше положение, господин опекун.

И это правда. Но я лишь очерчиваю грань дозволенного между ним и мной.

«Опекун» — всего лишь фарс. Но это единственная моя защита, чтобы он меня не трахнул. Не уверена, что он попытается это сделать, но мне хватило кончить у него в машине на заднем сиденье. Повторения… я не хочу.

Нет, это приятно, но…

Мне с этим мужчиной ещё бизнес вести. Правда, я не представляю как. И буду ли делать это вообще. Я же ничего не смыслю. И попросту убью всё, что создали мои родители.

Но попробовать стоит.

Ради мамы, папы…

Вчера я была на эмоциях, возможно, сболтнула лишнего. Но, проснувшись, немного поубавила свой пыл.

— Вот ка-ак, — задумчиво тянет.

— Да. И прошу не обращаться к своей подопечной как к «проститутке». — Мне неприятно. Очень. Я сама понимаю, как выглядела в те минуты, но… Тогда простительно, но не сейчас! — В первую нашу встречу мы друг друга недопоняли.

— Недопоняли? — Вижу, как хочет саркастически улыбнуться, но держится. Всё ещё суровый вид и нахмуренные брови. Накалывает кусочек яичницы и помидора на вилку и с опаской отправляет в рот.

— Меня опоили возбудительным. Поэтому моё поведение могло показаться некорректным.

Его взгляд поднимается с тарелки на меня. И я сразу напрягаюсь, ловя маленькие, но изменения в его поведении. Пережёвывает пищу медленно, сжимая в руках вилку. Плавно отрывается от стола и откидывается на спинку стула.

— Кто? — бросает грубо.

— Это неважно.

Не хочу посвящать его в подробности. Потому что это моя жизнь. Мои проблемы.

— Важно. Я за тебя в ответе.

— Не стоит, — говорю уже настойчивее. — Не лезь… Не лезьте в мою жизнь. Я сама о себе позабочусь.

— Ярослава.

— Господин Громов, — язвительно произношу, подаваясь вперёд. — Давайте уясним несколько правил…

— Правила устанавливаю здесь я, — резко, жёстко. Холодок скользит от затылка по спине, поднимая крохотные волоски. — Я спрашиваю — ты отвечаешь. Кто?

Поджимаю губы. Совершенно не знаю, как себя вести.

Быть собой? Вернуться к неформальному «ты», огрызаться, действовать против его правил? Злить сильнее? Не хочется. Мне хватило первого раза тогда, в машине, когда он напугал меня до усрачки.

Опять вспоминаю ту встречу и сглатываю.

Нехорошо постоянно думать об этом. Особенно после того, как узнала, что он мой опекун и друг родителей.

И самое, блять, поганое: я смотрю на него не так.

По-другому.

В голове постоянно всплывает образ мужчины-маньяка-извращенца. Грубый и властный незнакомец, будоражащий голосом и движениями.

И пугающе притягательный.

Конечно, после этого я ещё немного играла с ним в догонялки… Но это было в состоянии аффекта. А сейчас проснулась.

И не знаю, какую позицию выбрать.

Покладистость? Не для меня.

Скажу имя? И что? Он разберётся с ним? Хм… Не хочу стучать.

В голове каша. Ощущение, что мы торопимся. Ещё не во всём разобрались.

— Артём, — нехотя проговариваю.

— Вчерашний парень?

— Он самый. — Отворачиваюсь и хватаю кружку с кофе. Делаю несколько глотков. — Но это в прошлом. Я не хочу вспоминать тот случай.

— Ты права, — отчего-то задумчиво тянет. — В прошлом. По клубам и по тем местам, откуда я тебя вчера забрал, ты больше не ходишь.

Фыркаю.

Да сейчас.

Клуб — это то место, где голова не варит. Я там ни о чём не думаю. Ни о родителях, ни о том, что осталась одна. Как существовать дальше, куда двигаться. Мозг забивают биты, музыка, гогот остальных. Даже пить для этого не надо. Хотя я иногда балуюсь. Отгораживаюсь от этого мира. И мне нравится.

А ещё там моя подруга Инга. Мы вместе с первого года обучения в универе. И, поскольку в клубе она чаще, чем в университете, мы можем видеться только там.

И я не собираюсь прощаться с тем, что помогало мне справиться эти сорок дней без них.

Точнее… Тридцать семь.

Впереди те нещадные сорок дней, когда сестра папы, полностью забывшая о моём существовании, устроит поминальный обед. И на него идти я абсолютно не хочу. Не выдержу. Опять разревусь, забьюсь в истерике и не выйду из комнаты дня три.

Игнорирую слова Громова. Смысла спорить нет.

— Доедай. Я отвезу тебя домой, соберёшь вещи. Приеду за тобой вечером, погрузимся, вернёмся. Со следующей недели ты будешь стажироваться в компании, которую потом я отдам тебе.

Глава 20

Глава 20

Ярослава

— Мне одежда нужна, — не хочу с ним говорить, но приходится. Захожу в его спальню, где до сих пор на кровати красуются смятые простыни. Отвожу от них взгляд, всматриваясь в огромное зеркало, перед которым друг родителей застёгивает пуговицы на рубашке.

Мой опекун.

Встряла же…

Смотрит на меня через зеркало, обводя взглядом с головы до ног. Вообще плевать, что я стою в его футболке. Нашла вчера в ванной комнате. Не в одном же полотенце щеголять? Он ещё не знает, что я стырила у него трусы.

Я не брезгливая. Да и бельё было в упаковке, новое. Дорогущее, Кляйновское. Не сдержалась, надела. Зато чувствую себя защищённой под этим взглядом.

— Штаны есть?

— Так езжай. Никто тебя не увидит в машине.

Так-то он прав, но… Я не для окружающих их надеть хочу. А из-за него. С голыми коленями с ним ехать… Ну, не знаю. Я начинаю параноить.

— Ладно, — выплёвываю. — Тогда я готова.

Поднимаю руки вверх, показывая полную боеготовность. У меня ни телефона, ни кошелька, ни карт. Я сомневаюсь, что у меня вообще теперь что-то осталось из денег. Сумка моя осталась на даче. Вроде бы. Я точно не помню. Всё было как в тумане. Я жутко испугалась, когда меня нашли рядом с тем телом.

Хорошо, что документы хотя бы дома оставила… Только…

— А как мы в мою квартиру попадём? У меня ключей нет.

— Так же, как попал туда Гриша.

Гриша-Гриша… А кто это?

В голове всплывают насмешливые слова Громова:

«Гриша, отведи госпожу Державину в машину».

Ясно, тот охранник, от которого я тогда убежала из ресторана.

— У него были ключи.

— Ты в курсе, что это незаконно? Я могу подать на вас в суд за проникновение.

— Мы снова на ты?

Я не заметила, как вновь начала это делать.

Кажется, быть с ним тактичной не получится.

— Это не имеет значения. Ты ворвался в мою квартиру…

Он оборачивается, лезет в карман штанов. Направляется в мою сторону и кидает мне металлическую связку, которую ловлю в последний момент. Он проходит мимо, а я рассматриваю три ключа. Жутко похожие на мои.

— После смерти твоих родителей вся собственность перешла ко мне. Как и та квартира. Ещё вопросы?

— Никаких, — проговариваю сквозь зубы. Нет. Нужно срочно забирать всё обратно. И не быть от него зависимой. В чём-то он прав. Бизнес родителей должен принадлежать мне. Как и всё имущество.

Поэтому быстро разворачиваюсь и направляюсь за ним. Придётся немного потерпеть его, Яра. Если хочешь потом навсегда избавиться.

***

— Стоять. — Я не успеваю открыть дверь, только дотрагиваюсь до ручки. Вздыхаю. Ну что опять? Вот дом, подъезд. Сейчас я войду в него, спрячусь от Громова и на несколько часов останусь одна. Всё хорошенько обдумаю. — Телефон возьми. Чтобы на связи была.

Протягивает мне мою сумку.

Ого. А я думала, что забыла её…

Отбираю её у него и прижимаю к себе свою прелесть. Её содержимое мне очень дорого.

— И ещё.

Он передает мне ещё одну связку ключей. Там их всего три. Один из них — магнитный ключ от подъезда.

— Это от моего дома. На будущее. Я не тиран и держать тебя в четырёх стенах не намерен. Только если ты мне повода не дашь.

На всякий случай беру их. Кидаю в сумку. От этого нельзя отказываться. Теперь я могу спокойно выйти из его квартиры, если мне что-то не понравится.

— Но ты приедешь за мной? Я одна те сумки не утащу.

На самом деле собираюсь взять совсем немного. У меня почти ничего нет. Я всё продала, и лежит у меня только всё самое необходимое. Но надо же немного попользоваться своим опекуном.

— Приеду, — кивает, сжимая руль. — Как только разберусь с делами.

Уж не знаю, чем он будет там заниматься, но…

— Всё? Закончили? Я могу идти? Или будут какие-то наставления, о мой мэтр?

— Не ёрничай, — холодно бросает. — Вали уже.

Открываю дверцу и вылетаю на улицу. Благо тепло. Вдыхаю свежего воздуха после салона, пропитанного запахом моего опекуна. И сразу легче становится. Жить хочется!

Настроение стремительно летит вверх. И даже вечно пьяный мужик-сосед его не испортит. А он умеет. Бухающий импотент, бьющий свою жену и ребёнка.

— Понарожают шалав… — слышится, когда прохожу мимо него. — Ни стыда, ни совести — в таком виде по улицам разгуливать. А завтра что, в трусах придёшь? Всех насильников приманишь. А когда изнасилуют, скажешь, что мужики виноваты!

Закатываю глаза. Он так говорит, даже когда я в глухих джинсах и куртке домой возвращаюсь. Другими словами, конечно. Но смысл один: потаскуха, мразь. И всё из-за одежды…

— Как тебя вообще родители воспитали?

Резко останавливаюсь, не доходя до подъезда.

Что он сказал?

Разворачиваюсь, делаю шаг вперёд, стискивая в руках сумку. Пелена злости глаза застилает из-за одних только слов.

— Эй, тварь, — вырывается само, — либо ты сейчас замолкаешь, либо…

Я проломлю ему черепушку этой бутылкой водки, что стоит возле него.

— Ярослава.

Моё имя останавливает меня на полпути к пьянице. Откликаюсь, поворачиваясь к Громову, вышедшему из машины. Стоит у водительской двери, смотрит на меня.

— У тебя три часа, — сухо проговаривает. — Не трать время на всякую срань.

Стискиваю пальцами сумку сильнее. Пытаюсь не взорваться. Хотя очень хочется. Громову ещё повезло, что я не накинулась на него в первые же секунды. Или не плюнула ему в лицо.

Я гнев свой никогда не контролировала. А со смерти родителей… Так вообще. С катушек слетела. Сама это признаю. Но ничего не могу с этим поделать. У меня вся жизнь рухнула. В одночасье. Но забрала перед этим самое дорогое, что у меня было.

— Хорошо, — едва не рычу.

Быстро отворачиваюсь от него и бегу к подъезду. Нужно успокоиться. Иначе я точно сделаю то, что так хочу. А потом окажусь за решёткой. Нет, я туда не хочу. Мне хватило разговора со следователем вчера.

Уже в лифте шумно выдыхаю и успокаиваюсь.

Глава 21

Глава 21

Ярослава

Складываю последнюю кофточку в чемодан. Он один, небольшой, и туда свободно помещаются все мои немногочисленные вещи. Остаётся даже место для самого главного. Касаюсь чёрной рамочки и веду по стеклу, за которым хранится семейная фотография.

На ней все мои самые любимые и родные люди.

Папочка, от которого мне так не хватало внимания всю жизнь. Его заботы, любви, поддержки… Я знала, что он любил меня. Просто не показывал этого. Он даже к маме был немного холоден, но в некоторые моменты показывал своё безмерное обожание к ней. Я тоже так хотела, но…

Ладно, не буду вспоминать плохое.

Веду пальцем по изображению мамочки, не сдерживая слёз. Первая прозрачная капля падает на её тёмные волосы. Неосознанно трогаю свои. Я вся в неё пошла. Цветом волос, комплекцией и даже родимым пятном на заднице. Лицо… Как в зеркало смотришь. Только её — с морщинками, ничуть её не портящими. Нас часто называли сестричками.

Невольно улыбаюсь, но тут же уголки губ летят вниз.

Её больше нет.

Быстро прикрываю фотографию тканью, бережно пакуя в чемодан. Делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие, и дышу. Гимнастика, твою мать.

Успокоившись, собираю родительские подарки. Украшения, золото, которое не ношу. Но оставить здесь не могу.

Раздумываю над тетрадями, учебными материалами. У меня их много. Но стоит ли? Я даже не знаю, что там с университетом. И стоит ли мне брать этот белый халат и чепчик? Не появляться в медицинском университете месяц… чревато последствиями. И вряд ли я смогу сейчас нагнать программу. А конец учёбы через два месяца. Может, взять академический? Потом вернусь, уже серьёзно сев за это дело. Но торопиться и отлынивать нельзя.

Ну почему всё так, а?

Все планы коту под хвост. Родителей нет, учёбы теперь тоже.

И опять рыдать хочется. А ещё больше — напиться. Заглушить боль алкоголем, потеряться и не возвращаться в реальность как минимум сутки.

Сдерживаю слёзы, упаковываю всё в чемодан. Посматриваю на время. Скоро опекун должен приехать. Но вот только… Не хочу.

Громов

— Родители у него мелкие предприниматели. Ничего серьёзного из себя не представляют. Поэтому с Артёмом этим проблем быть не должно.

Радует, что не придётся заморачиваться.

— Разберись с ним, — скучающе взмахиваю ладонью. Думал, будет чего повеселее. Но хорошо, что хлопот никаких. У меня всю энергию Ярослава забирает. — Притяни какие-нибудь статьи. Даже за уши. Домогательство, отравление.

— А там и не надо. — Лёша протягивает мне бумажку, которую даже не читаю. — С шестнадцати лет был задержан два раза за сбыт наркотиков. Каждый раз его вытягивал, я так понял, крёстный. Работает в ментовке.

Всего-то.

— Сделай так, чтобы в третий раз просто так не отвертелся.

Проблем от него много.

— Будет сделано, — Лёша кивает, собирает все бумаги. — Позвоню, как будет новая информация.

— О’кей, — выжидающе смотрю на часы. За Ярославой ехать через полчаса. Думаю, уже можно выдвигаться. Ещё и пробки. А она забралась в жопу мира и живёт там. Но я понял почему. Университет рядом.

На хрен ей этот дефектолог нужен? С детьми работать. Зарплата у них тысяч пятнадцать. Ласты склеить можно. Перспективы никакой. А эта, видимо, на желании вытягивает.

С родительскими бабками можно себе позволить. Но теперь, когда их нет, придётся ей брать бразды правления. Не представляю как. Макс, как и я, специализировался на стриптиз-клубах. У него всё скромнее, чем у меня, но полуголых девиц в зале тоже до хуя.

Как это воспримет Ярослава — хрен знает.

Последний раз проверяю время. Взглядом цепляюсь за уведомление о сообщении. Совсем свежее, прислано пять минут назад. От Ярославы. Успел вбить сегодня утром её номер в контакты.

Открываю и первым делом натыкаюсь на видео. Под ним короткое сообщение:

«Дядь, присоединяйся».

Блять. Что там опять?

На заставке видео люди. И неоновый синий цвет.

Воспроизвожу его, слышу шумную музыку. И вижу людей, танцующих возле неё.

Она поехала в клуб.

Хотя я ей запретил.

Решила ослушаться. Позлить меня.

Хорошо, у неё это получилось.

Я в бешенстве! И готов задушить её голыми руками! Или отхлестать ремнём без эротического подтекста!

Подрываюсь со стула, кидаю купюру за кофе и вылетаю из ресторана.

Эта мелкая дрянь решила поиграть со мной. Хорошо, Ярослава, поиграем. Только мои игры уже не будут такими безобидными. Раз Макс её не порол, сделаю это сам. Эта блудница меня изрядно заебала.

Я ей что, мальчик на побегушках? Уехала, а я за ней побегу? И так всю жизнь?

Не тут-то было, Державина.

Я хотел по-хорошему.

Но хуй тебе теперь, а не добрый дядя Громов.

Набираю номер Гриши. И, не дожидаясь привычного приветствия подчинённого, цежу сквозь зубы:

— Найди эту сучку. Быстро.

Спустя два часа Куда эта малолетка подевалась? Два часа ищут. Все клубы перешерстили. Абсолютно. Даже самые древние, разбитые и старые. В первую очередь проверил тот, где работает её подружка.

Да везде мои ребята посмотрели! Абсолютно!

Либо она уже ушла, либо… её утащили.

Она же любит искать на свою задницу приключения. Может нагрубить. С её характером — раз плюнуть. А люди у нас отморозки. Увидели девчонку, оценили язычок, схватили за руку. В машину затолкали, изнасиловали. Прям как я чуть не сделал.

Блять.

Два часа — большой срок.

Злюсь ещё сильнее, раздражаясь и чувствуя волнение.

Мне вот вообще плевать, что я там родителям её обещал. Но она ж ещё юная, глупая. Да и мне двух суток хватило, чтобы она уже перестала быть мимолётной девчонкой с улицы. Ничего большего, просто переживаю за свою подопечную. А эта маленькая сучка…

Тяжело дышу, вылетаю из лифта, подхожу к двери её квартиры, из которой должен был её забрать. Знаю, что там её нет. Но вдруг поможет?

Залетаю внутрь, просматриваю всё. Пусто. Шкафы открыты, вещей нет. Только её проститутское платье, в котором я чуть не трахнул её. Это намёк? Или что?