Тайная дочь от магната. Рождественская история

Глава 1.

Глава 1.

Юля.

— Мерзавец! Мерзавец! — я задыхаюсь обидой. — Мерзавец! — толкаю мужа руками. Упираюсь в его напряженную грудь, но он стоит как скала. Не шелохнется. Легкие сводит судорога от всхлипов. — Как ты мог?! Как ты мог?! — и тише, почти шепотом, повторяю: — Мерзавец...

Никите это не нравится. Хмурый взгляд в сторону. На меня глаз не поднимет. Продолжает молчать.

— Что же мне...., что же мне теперь делать? — спрашиваю с полной растерянностью. Я и правда не знаю. В груди образовалась огромная зияющая дыра.

В один миг, в один чертов миг рухнуло все! Вся моя жизнь!

— Юль, прекрати эту истерику. Ты же знаешь, я соплей терпеть не могу, — осекает он меня сухо.

Слова как пощечины. От них мое лицо начинают гореть.

Я совсем не ожидала предательства. А еще меньше ожидала подобной реакции. Мне казалось, что он непременно должен броситься мне все объяснять. Прощения просить. И я, конечно, очень сильно обиделась бы. Может быть, даже собрала б чемодан, и в отель уехала. А потом, конечно, простила бы. Обязательно. У нас ведь никого нет, кроме друг друга. Как мы можем расстаться?

Или это... у меня? Только у меня никого нет?

— Да ничего. Жить, как и дальше, — безразлично пожимает плечами.

Почему-то именно сейчас я осознаю, что на самом носу Рождество. Меньше часа осталось. Мне придется справлять праздник одной? От этого становится еще горше.

Закрываю руками лицо. Верить не хочется. Мозг ищет ему оправдания. Лихорадочно, будто это мой последний шанс вернуть жизнь в прежнее, нужное русло.

— Ты просто устал, да? Никит? Оступился? Поговори со мной! Расскажи! Объясни! Чего ты молчишь?!

Он багровеет и хватает меня за плечи. Начинает трясти, с яростью заглядывая в глаза.

— Да очнись же ты наконец! — рявкает ненавистно. — Ты как котенок слепой, ничего не видишь вокруг себя, Юль! Ничего! Я вообще не удивлен, что ты этого не замечала так долго! Я уже два месяца с ней! Слышишь?! Два месяца!

Слова острым ударом ломают меня пополам.

— К-как...?

— Ну вот так! А-а, к чертям! Все равно все к этому шло! — психует муж еще больше. И наконец-то решается на откровение. А мне кажется, что хочет добить. — Она не первая, кто был у меня. Поняла? Да у меня постоянно был кто-то! Все время! Я же не могу! Я же не могу просто домой по вечерам возвращаться! Я же поговорить с тобой ни о чем не могу! Ты либо на работе, либо измотанная, либо о детях поболтать хочешь! Ты не понимаешь?! У меня сил больше нет! Я про все остальное просто молчу! Молчу, Юль! Молчу!

Делаю шаг назад, оступаюсь, оседаю на пуфик в прихожей.

— Но я ведь... ради тебя. Ради нас. И работала столько, чтоб все получилось..., что бы мы смогли оплатить...

А потом вдруг замолкаю. Мне резко перестает хотеться говорить вообще что-то. Выяснять. Искать ему оправдания.

Мой мир действительно рухнул. И пора прекратить пытаться слепить из праха привычную розовую картину.

— В общем, так больше продолжаться не может, — говорит он сердито. Мнется немного. — Мне как? Самому сегодня уйти? Или ты найдешь где переночевать?

Роняю голову на руки. Ощущаю, как плечи трясутся. Но я нет, не плачу. Смеюсь. Хохочу! Беззвучно, безостановочно!

Пять проклятых лет я потратила на этот брак! Пять! Чтобы что? Чтобы все закончилось этим?!

— Да ну не реви же ты, хватит, — касается он меня, не видя лица. Грубо отмахиваюсь от таких родных рук.

Не о чем поговорить? Много работаю? Правда?!

Я прошла две неудачные попытки ЭКО. Я пахала как лошадь, чтобы иметь средства все это оплатить. Я хотела, чтобы наша семья была полноценной. Я пачками глотала и колола гормоны несколько месяцев к ряду. А он не смог потерпеть немного без близости?! Не смог ради нашего будущего малыша?!

— К черту, — смахивая слезы, но только от смеха, заключаю я безнадежно. — К черту тебя и всех твоих баб.

Встаю. Дрожащими пальцами застегиваю пуговицы пальто. Мотаю длинный шарф вокруг шеи. Шапку натягиваю.

— И куда ты пойдешь?

— Думаешь некуда? — с вызовом заявляю.

— Ты в зеркало посмотри для начала. Вон – все поплыло.

Театрально утираю щеки от потекшей косметики.

— Лучше?!

До боли знакомые губы поджимаются с недовольством.

— Оставайся здесь лучше. Я сам уеду. Завтра найдешь квартиру себе.

— Уедешь? — улыбаюсь я истерично. — К ней, да? — черт, я что, мазохистка?!

Вздыхает. А в глазах по-прежнему ни капли вины.

Не веря покачав головой, я не могу больше и слова произнести. Бросаю порицающий взгляд на прощание, и скрываюсь за дверью нашей квартиры.

Нашей. Нет. Его. Это его квартира. А я в ней, значит, была просто временным жителем.

Дура, думала, что у нас с ним семья. Крепкая. Нерушимая. Что мы до последнего будем друг за друга бороться. За малыша нашего будем бороться.

А ему, выходит, и не надо ничего этого? Так получается?!

И ведь это все еще не самое страшное. Через два дня у меня должна быть третья подсадка. Последняя. Если эмбрион и на этот раз не приживется – на ближайшее время все будет кончено. Выходит – вся подготовка опять была зря? От процедуры придется отказываться?!

Там, где было мое сердце недавно, заныло. Фантомные боли? Разве пустота умеет болеть?

Я верила. Я надеялась. Я так сильно ждала. А теперь? Что мне делать теперь?

На улице валит снег хлопьями. Красные фонари красят его в розовый цвет.

Останавливаюсь возле автобусной остановки и задираю голову к темному небу.

— Как так-то, а?! Ну как так-то?!

В пальто зябко. Снежинки падают на ресницы и даже за шиворот. Пропускаю один автобус. Второй. Просто не знаю я куда ехать.

Нужно погуглить ближайшие хостелы или отели, но я все продолжаю стоять.

Пятый по счету автобус уезжает без ценного пассажира в виде меня. А сразу за ним паркуется большой внедорожник.

Глава 2.

Юля.

— Ты очень красивая, Юль, — признался Вадим чуть позднее. Когда мы уютно устроились на мягком диване, расставив на небольшой столик тонны еды и напитков.

Пытаясь чуть-чуть скреативить, я взяла фужер для вина и воткнула туда хвойные веточки. На зубочистки насадила дольки от мандаринов, заменив ими шишечки в необычном букете. Получилось волшебно. Я осталась довольна, а Вадим даже слега восхищен.

От искреннего комплимента немного смутилась. Невольно опустила глаза, но тут же подняла вновь.

Мне просто так нравится наблюдать как в его темных, теплых глазах отражается мерцание елки.

Вздохнула. Как давно Никита говорил мне что-то подобное? Очень давно...

— Нет, даже не так, — Вадим задумчиво встряхнул головой.

— Все-таки не красивая? — засмеялась неловко.

— Естественно-красивая, — выдохнул, продолжая разглядывать. — Я, оказывается, отвык от такого...

О чем это он? Да ясно о чем. Наверное, в его окружении сплошь модели да победительницы конкурсов красоты. Не удивительно. Вадим и сам вообще- то не промах. Высокий. Темноволосый. С правильными чертами лица, прямым выдающимся носом, и утонченным деловым стилем в одежде.

Я на таких мужчин никогда и не смотрела вообще-то... Понимала, что не их уровень...

— Спасибо, — выдавила, заливаясь всеми оттенками красного.
— Твой муж, по всей видимости, идиот. Раз позволил тебе сбежать от него. Прикусила язык.
— Он мне изменил, — вдруг откровенно призналась.
Мужчина немного помедлил. А потом аккуратно взял меня за руку. Дыхание сбилось.
Прерывисто выдохнула.

В груди начало разливаться тепло. Какое-то давно забытое чувство внизу живота затрепыхалось.

Мы еще долго болтали о пустяках. Вадим не упустил шанса накормить меня до отвала (словно я и правда бездомная). Но еда была слишком вкусной, чтобы отказываться, поэтому я согласилась устроить себе праздник желудка.

Смеялись, шутили. Рассказывали друг другу истории жизни. За всеми этими пустяками я упустила из виду информацию о том, чем Вадим занимается, или в какой сфере работает. Я знала о нем слишком многое, и ничего одновременно.

Ближе к трем часам ночи, вдоволь насытившись праздничным настроением и придя к выводу, что это оказалась одна из самых душевных ночей в моей жизни, я с растерянностью обнаружила свою голову у него на плече.

Было уютно. Без доли стеснения или неловкости.

Мы просто наблюдали за огоньками в камине, молчали, о своем каждый. И наслаждались моментом.

— Мне хорошо с тобой, — признался Вадим низким тоном.

Ощутила, как атмосфера меняется. Становится слишком интимной. Как может быть только между двумя...

С губ растерянный вдох. В груди вдруг разгорелся костер.

— И мне с тобой..., — призналась, нервно облизав пересохшие губы. Это чистая правда – мне казалось, что я знаю Вадима уже тысячу лет.

Мы молча глядели друг другу в глаза. Едва дышали. Глубоко. Рвано. Надрывно.

У меня была лишь пара секунд, чтобы принять правильное решение.

Понимала, если Вадим сейчас поцелует меня – вечер закончится тем, о чем я пока и думать смущаюсь, безуспешно втолковывая себе, что мы только что познакомились.

Он для меня незнакомец. Но такой притягательный и обольстительный. И мне бы хотелось! Мне бы очень хотелось этого поцелуя! И даже того, что будет следом за ним.

А еще мне безумно хотелось вновь почувствовать желанной себя. И я знала, что Вадим может вдохнуть в мои застывшие губы то самое ощущение.

Проблема заключалась в одном – перед следующей процедурой искусственного оплодотворения, интимная близость строго запрещена.

И если я сейчас соглашусь на то, что транслирует Вадим одним своим взглядом – можно попрощаться с мечами о ребенке в ближайшее будущее.

Но, разве я уже не сделала это?
Разве я не отрицала саму мысль существования ребенка без мужа? Раздрай в душе вылился в щиплющий нос и влагу в глазах.

— Не нужно, — Вадим ласково прикоснулся к моей щеке большим пальцем, смахивая горошину слез. — Не плачь, пожалуйста...

— Не буду, — на тихом выдохе отозвалась.

И мысленно пообещала себе, что в эту ночь не буду думать о завтрашнем дне. Отпущу все, что произошло и просто буду наслаждаться моментом.

Как только мысль пронеслась в моей голове, Вадим склонился чуть ниже. Будто считал мой настрой.

Прикрыла глаза.

Я никогда не целовала никого кроме мужа. Он был первым и единственным мужчиной во всей моей жизни.

Каково это? Ощутить на своих губах вкус другого? Я даже и не задумывалась никогда... Такие мысли просто не появлялись в моей голове!

На губах осело теплое ментоловое дыхание.

По венам разнесся жаркий адреналин.

Сухие горячие губы накрыли мои.

Сначала осторожно и ласково. Но с каждым мигом все напористее и даже грубее. Влажный язык с жадностью исследовал меня настойчивой лаской.

Крепкие руки гуляли по талии, по спине. Пробрались в волосы, а потом спустились чуть ниже, сжимая бедра.

Выдохнула сладкий стон ему в губы.

Ощутила голод всем телом. И поразилась открытию.

С мужем у нас всегда было все в порядке в постели. Ну, по крайней мере, я так считала. Однако никогда ему не удавалось так сильно меня зажигать одним только прикосновением.

Дрожь родилась где-то в затылке и хлесткой волной прошлась по каждому сантиметру на коже.

Мужские губы продолжали ласкать меня, спустились чуть ниже, на шею. Запрокинула голову, открывая себя для его поцелуев.

— Останься сегодня со мной...? — не отрываясь, глухо спросил. — Останься, хорошо...? Я этого очень хочу...

Я молчала, забывая дышать.

— Останься сегодня со мной..., — повторил Вадим снова, запуская руку под свитер. Голую кожу спины опалило прикосновением.

— Д-да..., и я... Я хочу... Я останусь..., — откровенно призналась, понимая, что ни капельки не соврала.

Глава 3.

Юля.

— Ну-у и говню-ю-юк, — с нескрываемым возмущением тянет подруга, усаживая меня за стол в маленькой кухне. — Сейчас, погоди Юлька, чаю с лимончиком сварганю по-быстрому.

Чайник засвистел на плите спустя пару минут, а я все говорила и говорила. Никак не могла остановиться. Казалось, что с каждым словом мне становится легче. Боль уходит. Обиды стираются. Душа обретает необходимое безразличие.

А может, разговор вовсе здесь ни при чем. А при чем ночь, что я провела в объятиях сказочного мужчины. В голове вновь возникли полутемные образы. Его руки на моем теле. Такие нежные страстные поцелуи. Вадим был на высоте и точно знал, что он делает. Вздохнула. Там явно огромный багаж опыта за спиной.

Попыталась прогнать воспоминания, пока Маша все возмущалась:

— А я знала! Я так и знала, что этот мракобес тебе изменяет! Да у него же на лице все написано! У-у! Ган*он штопанный!

Я ухмыльнулась.

— Сказал, что два года у него были другие, — подливала я масла в огонь. То, как Машка ругала Никиту мне даже нравилось. Получалось отвести душу. — Самое противное, что, если бы я как дура не заявилась в офис к нему, ничего бы и не узнала.

— Ублюдок..., — цокнула Машка.

— Сюрприз сделать хотела. Думала, он, как всегда, засиделся с делами, а он...

— Сволочь какая.

— А эта секретарша его. Ноги раздвинула будто с детства только этому и училась. Гимнастка что ли она?!

— От ведь дрянь-то какая.
— А с виду скромница такая. Я и подумать ведь не могла... — Ну, знаешь. У некоторых юбка в пол, а трусы кожаные!

— Мхм. А у меня завтра подсадка должна была быть... Теперь, конечно же, и думать об этом нет толку...

— Почему?! — Машка поднялась на ноги, и принялась вокруг меня круги наворачивать. — Почему это думать не стоит?! Ты же и процедуру уже оплатила! Стоит, Юль! Стоит! Рожай для себя!

— Как... для себя? — я растерянно распахнула глаза, будто такого понятия в природе не существует вообще.

— Ну так! Для себя! Ты прости, что на больное давлю, но ты ведь так перед своим этим подлюгой на задних лапках носилась, потому что он принял тебя вот такую. Бесплодную...

— Маш! Ну не бесплодная я. У нас просто с ним совместимость почти нулевая. А у меня еще и гормональный фон для беременности максимально неподходящий...

— Но он же к этой подсадке никакого отношения не должен иметь был?

— Ну не должен был, да, — с огорчением признаюсь. — Мы донора выбрали, с которым у меня были бы самые высокие шансы.

— Ну вот и все! — Машка всплеснула руками. — Вот и все, Юль! Бейбик только твой будет! Ты ведь хотела!

Пожимаю плечами.

— Как я одна то с ним буду...?

— Понимаешь, — Машка двигает табуретку и присаживается поближе. — Ты понимаешь к чему я веду? Ты когда другого мужчину встретишь, уже не будешь под него так стелиться, как под этого своего. Тебе незачем будет. У тебя малыш уже будет. Мужчину будешь сама выбирать. Захочешь, нос поворотишь. Захочешь, включишь зеленый. Но точно любого, кто тебя такую к рукам приберет, не захочешь уже. Не захочешь. Выбирать еще будешь из поклонников, понимаешь?

Я задумчиво пялюсь в окно.

А ведь правда. Есть доля здравого смысла в Машкиной речи. И отчасти она, конечно, права. Я Никите так благодарна была за то, что он проходит все это со мной. Ведь мог бы найти себе нормальную, подходящую. Ну он и нашел, вероятно!

— Ты права, — горячо заверила Машку. — Ты абсолютно права! — я наконец поняла, что за заноза сидела под сердцем.

Мысль, что от ребенка отказаться придется – так сильно болела. А теперь я ее будто вытащила. И ранка затянулась в момент. Освободилась от неправильного решения.

— Я сделаю процедуру. А дальше... Дальше пусть рассудит судьба.

Рассказать подруге о том, что провела эту ночь в объятиях другого мужчины, я не решилась. Так же, как и ему, Вадиму, этой ночью я не решилась признаться, что соврала.

— Ты же не...? — спросил он сегодня, продолжая отрывисто и торопливо покрывать меня поцелуями.

— На таблетках! Я на таблетках! — выпалила сердечно, совершенно не осознавая, что говорю. Сама мысль о том, что, воспользовавшись защитой – я могу упустить возможно единственный шанс – холодила мне душу. Поэтому да, соврала.

Разве Вадим от этого пострадает? Да он не увидит меня никогда даже больше!

И сама вероятность, что от него у меня получится забеременеть естественным способом - очень мала. Да почти нулевая!

А на следующий день я даже врачу не призналась, что незащищенная близость была. На процедуру шла с безнадегой в глазах. Понимала ведь, что после такого - ничего скорее всего не получится.

И когда уже перестала ждать и надеяться, когда уже саму мысль о ребенке почти отпустила — Чудо случилось.

Через пару недель я держала в руках положительный тест на беременность.

От донора этот малыш, или же от Вадима – мне было неважно. И знать я уже не особо хотела.

Важно было только одно – внутри меня теперь живет свое, личное, персональное Чудо. И ему суждено явиться на свет.

Девять месяцев спустя.

Роды были тяжелыми. Схватки мучили меня десять часов. Изнурили физически и морально так сильно, что в конце концов я уже была готова на все. Ну или почти что на все...

— Милая, ну никак тут без кесарева, будем резать тебя, — забалтывала мне зубы акушерка, укладывая на койку.

Стиснула зубы, застонала от очередного сильного спазма. — Нет-нет-нет-нет. Я сама. Я сама.
— Риск травмы высокий, — спорила она до последнего. — Я САМА! — закричала, теряя контроль над сознанием.

Дело вовсе не в шраме, или боязни хирургического ножа. Дело в том, что я хочу каждую крупицу боли прочувствовать. ОТ и ДО. Каждый миг. Любую секунду. Даже если в эту секунду мне больно и плохо.

У беременных свои причуды, но я была просто уверена, что вся эта боль родит самое чистое и светлое чувство на свете.

Глава 4.

Юля.

— Что делаешь здесь? — кутаясь в старенькое пальто, спросила бывшего мужа. На дворе сентябрь. Двадцать шестое число. Бабье лето в разгаре. А мне зябко при виде Никиты.

— Поздравить, Юль. Поздравить пришел, — шары мне всучил. Не взяла. Отмахнулась.

Строго на него посмотрела. Исхудал и осунулся. Под глазами круги залегли. От лощеного Никитки не осталось и тени.

— Да хватит уже мучить то меня, ну?! Скучаю я без тебя! Умираю я без тебя! Ни спать, ни есть не могу! Работать не могу – все из рук валится.

— Ну уж секретаршу то ты как-нибудь в своих руках удержать постарайся. Расшибется ведь, бедная.

— Юль. Юля, ну. Прекрати, моя девочка, — хватает за плечи. — Ну нет никого. Уже полгода как смотреть не могу ни на одну. Приворожила ты меня что ли?!

Я язвительно ухмыляюсь.

— Да нет, Никита. Просто любила, — отмахиваюсь от когда-то таких родных рук и отхожу дальше на шаг. — Одна, наверное, такая дура была, среди всех твоих пассий.

— И я тебя любил, Юль. И сейчас продолжаю любить! Веришь мне?! — пылко признался. — Возвращайся. Давай все сначала начнем. А? Семью крепкую создадим. Снова распишемся. Ты ведь так и хотела? Все будет! Все будет, любимая.

Я устало растираю щеки ладошками. Достаю из кармана мобильник и бросаю взгляд на часы.

— Мне дочку скоро кормить надо, Никит. А ты..., ты, пожалуйста, больше не приходи. Устала я тебе каждый раз повторять, что ничего больше не будет.

— Нет, — муж отрицательно затряс головой. — Нет, я тебя не отпущу. Я жить без тебя не могу, понимаешь?

— Да что ты заладил?! — вскипела. — Жить не могу! Жить не могу! Дурью маяться хватит. Разбежались и разбежались. Не конец света ведь! Делом займись. И думать забудешь об этой любви!

— Не забуду! О тебе только и думаю! Ни о чем другом не могу!

— Так думаешь обо мне, что даже не спросил ни единого раза, есть ли нам жить где? Есть ли есть что?!

— Не́чего? — всполошился. Обшарил карманы пальто. — Сейчас, сейчас, — достал пару купюр, — мало тут. Но вот, карту тоже возьми.

— Да иди ты, Никит! — ударила его по руке. Карта выпала на асфальт. — Совсем дурак что ли? Ничего я у тебя не возьму! Ты ничего нам не должен.

— Я ведь отец... — раздувая ноздри, принялся заверять. А я уже готова была броситься ему глаза выцарапывать.

— Никакой ты ей не отец, ясно тебе?! Ты к моей дочери отношения не имеешь! Навсегда это запомни! И не смей себя больше ее отцом называть!

— Юль, я ведь люблю тебя. Вас.

Я ничего не ответила. Смерила бывшего мужа порицающим взглядом и поспешила убраться обратно в больничные стены.

Хватит с меня.

Каждый раз колотит от таких разговоров. За последние месяцы он меня чуть до седых волос не довел своими признаниями.

Каждый раз заявляется неожиданно. И каждый раз так запальчиво и настойчиво заверяет, что не сможет без меня жить. Однажды даже угрожал руки на себя наложить. Идиот.

Поселилась я временно у Машки. Не напрашивалась, она сама предложила и рада была. Помогала мне по возможности, когда пузо уже было слишком большое. А я гладила животик и приговаривала, что нашего папаньку Машулей зовут.

— Ты погоди, погоди, — смеялась подруга, — я еще и правда лучше любого папаши о тебе позабочусь.

Деньги за аренду квартиры она брать у меня категорически отказалась. Поэтому я каждый день затаривала наш холодильник, чтобы хоть таким образом отплатить.

А потом наткнулась на объявление, что по соседству сдается небольшая квартирка. Даже в том же подъезде, этажом ниже только. С Машкой мне жить очень нравилось. Но наглеть не хотелось. Я знала, что, когда родится ребенок – нужно будет что-то придумать. Хоть подруга и настаивала совсем на другом.

— Ну как же так?! — расстроилась она неделю назад, когда я сообщила ей, что квартирку все-таки арендовала. — Я-то думала мы все вместе с малышкой жить будем! Как же ты там одна-то будешь?

Притянула ее за плечи к себе и тепло обняла.

— Да какая же я одна, если ты у нас вот, прямо над потолком будешь? — засмеялась тихонько. — Я какую-нибудь палку подлиннее найду, и в случае чего, стучать тебе буду. Вот тут. Прям возле люстры. Услышишь?

— Услышу..., — всхлипывая, согласилась подруга.

— Ну не реви ты, дурында, — чмокнула ее в нос. — Не хочется мне с малышкой обузами тебе быть.

— Обузами! — возмутилась она. — С ума сошла что ли?! Да мне только в радость!

Мы еще долго так припирались, пока не сошлись на том, что Машка будет каждый вечер к нам прибегать. Я-то знала, что прибегать она будет и каждый вечер, и день, и вообще, когда только захочет.

Все выходило отлично. Не заладилось только с работой. Большая рекламная компания, в которой я так долго трудилась, без проблем в декрет отпустила. Зарплата у меня была белая, довольно хорошая. Так что и декретные вышли весомые. Нам с дочкой хватит.

Но вот вредная молодая начальница сразу дала ясно понять, что из декрета я могу выходить и сразу писать заявление на увольнение. Не приветствуется у них там семейные и с детьми. Полную отдачу хотят. А я когда только собеседование проходила – клятвенно заверяла, что рожать не планирую. По крайней мере в ближайшее время.

Ближайшее время прошло. Все, конечно же, изменилось.

Я вышла замуж, и уже развелась. Наконец забеременела. И естественно не стала отказываться от этого ради работы.

Пока можно не напрягаться, живя на те деньги, что будут капать со старой работы. А вот потом придется искать что-то новое.

Но ведь Анечка уже подрастет. Я отдам ее в сад. А сама найду подходящий для нас обоих график работы.

Справимся как-нибудь уж. Где наша не пропадала.

Остановилась возле окна в коридоре больницы и посмотрела на бывшего мужа. Он все так же стоял. Шарики уже отпустил. Те летали, кружась сейчас в небе.

Нет. Ну уж нет. Как бы тяжело мне ни пришлось в будущем – к Никите я не вернусь. И помощи от него не приму.

Глава 5.

Вадим.

— Ты..., — выдохнул, плохо веря глазам. Первый раз в жизни мне захотелось их протереть, чтобы убедится в отсутствии галлюцинаций. — Снегурка...

— Что? — хлопнула глазами моя галлюцинация. Хлопнула живо так, довольно естественно.

Мы как ошалелые смотрели друг другу в глаза пару секунд. Проморгался. Откашлялся.

— Привет, — прохрипел, жадно разглядывая. Помедлила, и тоже кивнула.
— Здравствуйте.

Она будто какой-то призрак из прошлого. Не изменилась ни капли. Это же невозможно. Черты лица не приобрели ни одного признака более зрелого возраста. Три года прошло. Люди стареют. А Снегурку, кажется, кто-то заморозил лет в восемнадцать, потому что ни тогда, ни сейчас, она на свой возраст не тянет.

Та же длина волос. Тот же взгляд, непосредственный, детский немного. Да на ней даже пальто то же самое! Я очень хорошо его помню! Светлое, в мелкую клетку.

Где-то в кармане или сумочке, которою она сейчас стискивает смущенно, сто процентов спрятана белая шапка и длинный вязаный шарф. Ну вылитая Снегурка.

Подросток, сбежавший из дома — подумал я в нашу первую встречу.

Галлюцинация исчезать никак не хотела, и, отмерев, бросилась собирать раскиданные по полу бумаги. И я встрепенулся. Начал ей помогать.

Глупо, конечно, мы выглядели.

Два совершенно дезориентированных человека в центре огромного многолюдного холла крупной компании на корточках собирают бумажки по полу. Кажется, мы оба целенаправленно делали это медленнее, чем было надо.

Краем глаза заметил, как на меня начали косо смотреть подчиненные. С бумагами разобрались наконец.
— Вот еще, — тихо проблеяла, всучивая мне последний листок.

Неловко все как-то. Хочется что-то спросить. Что-то сказать. Но мысли в слова трансформироваться никак не желают. Да глупо будет звучать сейчас все. Как дела? Как жизнь? Почему сбежала тогда, черт побери?!

Сбежала и сбежала. Сам же накануне девчонку разговорами загрузил, предупреждая, чтоб не надеялась, и планов на счастливое дальнейшее будущее строить не думала.

— Что ты здесь делаешь? — все же спросил.
Неопределенно махнула рукой себе за спину.
— Собеседование проходила. А-а... Вы?
У нее язык не поворачивается даже вновь на «ты» ко мне обращаться. Проигнорировав вопрос, уцепился за информацию:

— На какую должность? Засмущалась сильнее:

— У меня опыт в рекламе и маркетинге есть. А здесь как раз требуются. Вот, подумала, что... В общем, неважно, — натянуто улыбнулась.

Ясно. Значит, не взяли. А признавать это передо мной ей не хочется.

Рекламщик нам действительно нужен. Но знаю я прекрасно по каким принципам кадровик там работает. Собеседование с кандидатами чисто для вида, а на вакантное место запихать кого-нибудь из своих при первой возможности.

— А как... Как ты вообще?

— Все нормально, — отозвалась она сдержанно, когда к нам стремительно приблизилась моя секретарша.

Самое время! — раздраженно подумал. Но эту фурию, подсунутую мне все тем же кадровиком, уже было не остановить.

— Вадим Сергеевич, — сахарным голосом, — Вас в приемной уже ожидают. Собрание перенести? Сказать, что задержитесь? — затараторила, ограждая меня от Снегурки. Будто ее тут в принципе не было. Не зря я еще вчера решил, что девица долго на этом месте не задержится точно. Слишком уж наглая и назойливая.

— Я, пожалуй, пойду, — быстро оповестила Снегурка и заторопилась на выход.

Обернулся. Остановить захотел. Да, захотел. Но не стал.

— Вадим Сергеевич? — хлопала глазами моя секретарша, привлекая внимание.

— Марина, — снисходительно. Другим тоном с ней разговаривать не получается. — Сейчас Вы свободны. А завтра обратитесь в отдел кадров за расчетными. Я распоряжусь, чтобы их подготовили.

— Н-но..., — девушка растерялась. Однако, продолжать пререкаться не стала. Подчиненные знают, что свои решения я объясняю кому-то нечасто.

— Я поняла Вас, — понурив голову, отозвалась.

Что ж, возможно она и сама догадается, что мне нужна была секретарша, а не эскортница, двадцать четыре на семь не бросающая попыток соблазнить босса.

Быстрым шагом направился в отдел кадров.

— Вадим Сергеевич! — подорвалась со стула Марья Андреевна.

— Девушка у Вас была только что. Блондинка. Юлей зовут.

— Была, — затрясла головой. Глаза выкатила. — Натворила чего?!

— Анкету, — нетерпеливо протянул руку.

Женщина тут же принялась перерывать содержимое на столе, косясь на меня с осторожностью.

— Марья Андреевна, побыстрее, пожалуйста. Я тороплюсь.

— Сейчас, сейчас... Может, я Вам потом занесу? Сама. Лично.

— Сейчас.

Женщина выдохнула. Покраснела сильнее, и пряча глаза склонилась над урной.

Извлекла скомканный лист. Расправила. Подула на него для чего-то. И так же виновато мне протянула.

Ничего не ответил. По моему взгляду и так все было предельно понятно. Забрал анкету и удалился из кабинета кадровика.
Уже в лифте, чуть позже, вцепился глазами в ровные буквы.
«Морозова Юлия» — ну точно Снегурка. Даже фамилия соответствует.

Не замужем, детей нет — бегал я взглядом по информации. Поймал свое отражение в зеркале лифта. Выгляжу странно. Словно маньяк, дорвавшийся наконец до добычи.

Одернул свои грешные мысли.

Никакая она не добыча. А я не маньяк.

Морозова Юля, в целом, мне вообще безразлична.

Просто жалко ее стало вдруг. Девчонка себе за три года даже новое пальто не купила. Определенно, человеку эта работа нужна.

Такие мысли я катал в голове, когда в кармане пиджака зазвонил телефон. Бегло кинул взгляд на экран:

«Жена».

Юля.

— Какжехорошокакхорошокакжепрекраснокакжеудачно...

— Что ты там бормочешь себе? — ткнула меня Маруська в плечо и прислушалась.

Захлопнула рот, продолжая судорожно засовывать Анечку в зимний комбинезон.

Глава 6.

Юля.

Лихорадочно ношусь по квартире, пытаясь поспеть за конвульсивными мыслями.

То за стирку хватаюсь, то за уборку. Зря Анюту в сад отвела. Суббота – можно было бы и вместе выходной провести.

Теперь не знаю куда себя деть. Марья Андреевна вчера сообщила, что ждет меня в понедельник. ПОНЕДЛЬНИК! До него еще целых два дня, включая сегодняшний!

Интересно, она правда возьмет меня на работу? По телефону от ответов женщина старательно уворачивалась, а напирать я не решилась. Вдруг сочтет слишком навязчивой и передумает?

Верится в это, конечно, с трудом. Меня! На работу в «ИнтелТехТрейд»! Да это же просто мечта!

Или же нет? Если Вадим работает там – мы постоянно будем пересекаться. А, если Маруська права, и это он мой Тайный Санта? Смеюсь, вспоминая Машкин напор:

— Да он как только увидел тебя, так и понял, какое золото упустил! — вещала подруга на полном серьезе, как только я закончила беседу с Марьей Андреевной. — Поди, сразу так и решил, что надо к рукам тебя скорее прибрать! Ну что ты хохочешь? Вот увидишь, я, как всегда, права окажусь!

Ну куда же ты сегодня запропастилась, Манюня? — бормотала я себе под нос, в который раз набирая номер подруги. С самого утра недоступен. А ведь полдень уже.

Не-е-т. Если я прямо сейчас с кем-нибудь не поболтаю – да просто лопну!

Быстро накинув легкую вязанку, сую ноги в тапки, и вылетаю на лестничную площадку.

Колочу в дверь подруги нашим особенным «тройным» стуком. Так мы условились, чтобы точно знать, кто пришел.

— Марусь, это я! Открывай же! — стучу еще и еще. Но никто по ту сторону и не думает отзываться. Проверяю соцсети – не была со вчерашнего вечера. На работу тоже уйти не должна – ее график я знаю отлично.

Под ребрами что-то тревожно зашевелилось.
— Машуль? — я беспомощно огляделась. МЧС уже пора вызывать?

Но как только беспокойство достигло своего пика, внутри квартиры кто-то зашебуршал.

— Ма-аша! Маню-юнь! Это я! — с легкими подвываниями оповестила, уже готовясь вбежать и отругать нерадивую за то, что заставила меня так волноваться.

Мысли пропали, как только подруга открыла мне дверь. — Ох... — выдохнула. Да почти что осела по стенке!
— Проходи, — сухо прохрипела она.
— Маш...

На ней лица не было. То есть... БУКВАЛЬНО! Под правым глазом большой фиолетовый синяк. Сам глаз опух, и почти что не открывался! Алая ссадина на скуле пятном лежала поверх бледной кожи.

— Ну не смотри ты на меня так, пожалуйста... — всхлипнула девушка, и зарыдав, закрыла руками лицо.

Я отмерла. Подорвалась. В один миг подбежала. Ухватила за плечи. Обняла крепко - крепко. Прижала к себе, принимаясь гладить по голове.

— Ч-ч-ч...Манюнечка, милая ты моя. Любимая. Самая лучшая. Не плачь, моя девочка. Все хорошо. Я тут. Рядышком. Я с тобой.

Ощутила, как мое тело пробивает крупная дрожь.
Кто?! Кто мог сделать такое?! У нее ведь даже врага то ни единого нет!

Утешала подругу я долго. Лишь спустя час, после двух кружек чая с ромашкой, и горсти валерьянки, она смогла говорить.

— Отец опять проигрался... — голос как несмазанное колесо. Ножом по моему сердцу.

Сдвинула брови, боясь отпустить ее трясущуюся ладонь.

— Это он сделал? Хотел, чтоб ты денег дала?

Помотала головой отрицательно.

— Хуже, Юль. Хуже... Долг на этот раз крупный. У меня отродясь таких денег и не было.

Не понимаю совсем ничего! Но Маруська продолжила, и все встало на место:

— Играл с какими-то людьми очень серьезными. Не те собутыльники, которые обычно его нагревают. В этот раз все гораздо опаснее. Долг отдавать ему нечем. А эти люди на тормозах все не спустят. Давили, давили, а потом про меня от кого-то прознали. И про квартиру... Вот, в общем.

Пришли сегодня. Рано. Часа в четыре утра. Я и понять ничего со сна не успела...

Внутри меня все похолодело. Совсем не удивлюсь, если сам Машкин папаша дружкам про нее и сказал. Дочка с квартиркой. Ведь то, что жилье в ипотеку, честно тащимую Машкой, его не волнует.

Даже предоставлять, какой ужас она только что пережила было страшно до жути. Плакать очень хотелось. Но я старалась держаться. Мои слезы Маруське сейчас не помогут.

— И они...? — заругалась сама на себя из-за дрожащего голоса.

— Ничего не сделали так-то... — безразлично пожала Машка плечами. — Вон, по роже пару раз съездили. Сказали, если через несколько дней долг за отца не отдам – снова придут. Уже не отделаюсь так просто, конечно.

— А сумма...? Сумма большая.
— Четыреста тысяч, — апатично отозвалась Маша.
Я подскочила с дивана и принялась метаться по комнате.
— Ну нет! Ну уж нет! Как он мог так с тобой поступить?! Вот ведь мерзавец!

Отец Машки тот еще элемент. Да и не общаются они толком уже несколько лет. Машка все детство росла как беспризорница. В этом мы с ней похожи. Обе из неблагополучных семей.

Только у ее отца хотя бы оправдание было. Мама Маруськи умерла, когда та еще малышкой была. Вот он и не смог с этим справиться. Как запил однажды, так больше ни разу и не просыхал.

А моим родителям на меня в принципе было плевать. У них лишь от горючего глаз загорался. Поэтому в шестнадцать я сбежала из дома и поступила в универ на бюджет. В двадцать познакомилась с Ником, тут же выскочив за него. А они за все это время мне даже ни разу не позвонили.

Но хоть в проблемы свои не вплетают, в отличие от Машкиного отца!

— Да не нервничай ты, — подруге стало меня, наверное, жаль. Носилась по комнате как угорелая. — Сядь, — приказала. — Я обдумала уже все. Квартиру продам. Так быстро только задешево выйдет. Да и в ипотеке, значит с обременением. Но продать все же можно. Я узнавала. Возможно, даже комнату потом купить хватит. Только ты меня пожить к себе пустишь на первое время? — посмотрела тоскливо так, исподлобья.

— Манечка! Нет! — взбунтовалось внутри меня справедливость. — Так нельзя! Ты ничего не должна ни ему, ни этим людям! Мы... Мы в полицию пойдем! Собирайся! Прямо сейчас!

Глава 7.

Юля.

Бровь мужчины немного удивленно поползла вверх. Однако, он быстро спрятал эту эмоцию, вновь становясь абсолютно непроницаемым.

— Слушаю, — отозвался по-деловому.

Спрашивать страшно. С другой стороны – что я теряю? Ну, вышвырнут меня за наглость из этого офиса/здания — переживу. На чаше весов благополучие Машки ведь все-таки.

Вчера мы обе пробовали оформить кредит или займ. Никому не одобрили. Мне – потому что мама в декрете. А ей – потому что висит ипотека.

Отчаявшись, я даже бывшему мужу звонила. Но тот, очевидно решив, что сможет купить утраченное расположение, жирненько намекнул - денег обязательно даст. И даже наскребет необходимую сумму. При условии, что я к нему вернусь в тот же день. Еще раз убедилась в правильности собственного решения, и повестила трубку.

— Вадим Сергеевич, — никогда в долг ни у кого не приходилось простить. Это оказывается до жути неловко. — Мне деньги нужны. Очень нужны. И, если бы Вы согласились выдать аванс... Я потом, конечно, все отработаю! Понимаю, что это нагло с моей стороны...

Он прервал поток моих слов поднятой вверх рукой.

— Юлия, мы своих сотрудников не бросаем. Если нужен аванс, значит будет.

Взял какой-то бланк из своего ящика, ручку, и вопросительно посмотрел:

— Сколько? Впишу и сегодня же получите в бухгалтерии. После того как оформитесь.

— Четыреста... — прошептала. Ну все. Теперь он рассмеется мне прямо в лицо и укажет пальцем на дверь.

Мужчина немного нахмурился.
— Долларов?
— Тысяч... — выстонала я это слово. — Тысяч рублей.

Бланк так и остался нетронутым. Вадим аккуратно его отодвинул, пристально вглядываясь в меня.

Стиснула сумочку на коленях сильнее. Ну ничего. Это минутный позор. Просто спокойно выслушай, как он укажет на дверь. Вежливо попрощайся и уходи.

— Юля, — пытаясь выглядеть не потрясённым, произнес несостоявшийся босс, — у тебя проблемы?

И опять эта его участливость... — медленно пронеслось в голове.

— Не у меня. У подруги, — решив быть полностью откровенной, призналась. — Но я понимаю, что просьба выглядит крайне нахальной и безосновательной. Ничего страшного, если Вы мне откажете. Я все понимаю. Я на Вашем месте поступила бы так же.

Внимательно выслушав мой монолог, мужчина задумался. Встал. К окну подошел. Руки в брюки сложил.

А через минуту обернулся достаточно резко и даже слегка улыбнулся:

— Давай сделаем так, — начал неспешно. — Через бухгалтерию фирмы я такую сумму проводить не намерен. Это будет выглядеть... странно. По компании поползут слухи. Ни тебе, ни мне они не нужны. Но деньги ты все же получишь. Лично я дам их тебе. В долг, разумеется. Отдавать будешь частями с зарплаты.

А меня-я-я будто к стулу пришибло в этот момент.

Вот так просто? Возьмет и даст мне почти что полмиллиона? Для кого-то это, может, копейки, но для меня – сумма космическая.

— А... под какие проценты? — неуверенно уточнила.
Вадим не смог скрыть улыбки.
— Юля, я что, похож на старуху-процентщицу?
— Нет, — проблеяла жалобно. — То есть, без процентов? Совсем?

— Да. Это не сложно. Но я не хотел бы, чтобы в компании знали. Я с нуля ее создал. И своей репутацией дорожу. Вскоре ты в этом сама убедишься, — он посмотрел на меня так искренне и открыто, что не поверить было попросту невозможно.

— Спасибо, — только и смогла вытеснить из груди.

— Пока не за что. И, если честно, сегодня у меня такой суммы при себе нет. Но я могу привезти ее завтра. Прямо сюда. А ты заберешь после того, как отработаешь свой первый день.

Кивала головой, как болванчик внимая словам и распоряжениям.

Где-то в голове уже транслировалось радостное лицо Маруськи, которой теперь не придется продавать единственное жилье.

Обсудив незначительные детали, я заторопилась на выход.

Вадим проводил, останавливаясь в приемной.

— И еще, Юля, — предостерег он меня. — Я буду надеяться, произошедшее несколько лет назад, сейчас никак не помешает выстроить сугубо деловые отношения между нами?

Потупила взгляд.

Намек вовсе не тонок и ясен предельно.

Я надеюсь, о последствиях произошедшего между нами когда-то, Вы никогда не узнаете, господин генеральный директор. Но, вслух, я, конечно же, сказала другое:

— Разумеется, Вадим Сергеевич. Я Вас услышала и поняла.

***

— Ну. Ни пуха, ни пера, — Маруська с волнением меня осматривает, сжимая Анюткину ладонь. На этом перекрестке мы с ними расходимся. Я иду в офис, отбывать свой первый день на работе. А девочки - в сад.

— Но ты заберешь ее вечером, да? Тебе точно не сложно? — уточняю примерно в тысячный раз. И вновь скольжу взглядом по ссадине на лице девушки. Сердце царапает что-то острое и болючее. Маша постаралась замаскировать ее кремом, а синяк под глазом скрыть солнечными очками, но все равно заметно, что она не в лучшем своем состоянии.

Манька лишь отмахивается рукой:

— Да дай ты мне хоть как-то помочь, — брезжит недовольно. — На работу все равно в ближайшее время с таким фейсом не пустят. Так что Нюрка на мне. Буду ее отводить и забирать. А ты обустраивайся, давай, в новом офисе. Не переживай ни о чем.

Конечно, я ей уже рассказала, что нашла деньги. И без утайки передала разговор с новым боссом. Подруга, естественно, отпиралась, отказывалась. Но деваться ей некуда. Тем более мои аргументы были гораздо весомее.

Для Маньки теперь Вадим - личный божок. Не удивительно. Я тоже восхищена, что мужчина вот так, без раздумий, согласился помочь. Я ведь для него почти посторонняя.

И, все-таки, я беспокоюсь за Машу.

— Не лучше ли тебе посидеть дома в ближайшие дни? Я могу нанять няню, чтобы Анюту забирала и отводила. А ты... Ну, пока деньги им не отдашь. Маш, мало ли что...

— Нет, — та отрицательно затрясла головой. — Деньги ведь уже найдены. Да и неделя не вышла пока. Не придут раньше времени! Знают же, что с потолка я такую сумму не соберу. Юль, в общем, нормально все будет. Не хочу я прятаться дома. Что я, преступница?

Глава 8.

Юля.

— Юля, молодец, что не опоздала, — кинул босс вместо «доброго утра». Спешил в свой кабинет, когда я подскочила со стула.

— Кофе, да? Черный, без сахара? — залепетала. — Я сейчас сделаю! — не его появление так сильно меня взволновало, а то, что я узнала двумя минутами ранее.

Ох, лучше бы не открывала эту чертову памятку. Теперь мысли о том, что Вадим отец Нюрки целый день будут безостановочно крутиться в моей голове. А я от них только отделалась, убедив себя, что стопроцентно все равно никогда не узнаю. А значит и париться нечего.

— Верно, но сейчас не до кофе, — энергично бросил он находу. — Расписание на сегодня уже изучила? Оно поменялось. Сейчас едем на встречу.

— На встречу? — на автомате переспросила.

Услышав мой растерянный тон, начальник затормозил.

— Юля, что с тобой? — немного прищурился.

— Что? Ничего. Ничего. Все в полном порядке! — поправила волосы, совсем не убедительно бегая взглядом.

— Так, — смягчился Вадим. — Не стоит так нервничать. Это обычная встреча с одним из поставщиков.

Медленно выдохнула, благодаря Всевышнего за то, что мое волнение босс списал на нервы первого рабочего дня.

— Да, поняла. А что мне делать потребуется?

— С собой рабочий планшет и блокнот. Там просто будешь записывать всю информацию. Цифры. Даты. Сметы. Все, что мы будем с ним обсуждать. Выезжаем через пару минут.

На этих словах он скрылся в своем кабинете, а я, быстро сунув в сумку планшет и блокнот, включила кофемашину. Ураганом метнулась до кухни, нашла там новый бумажный стаканчик с крышкой, и вернувшись, наполнила его вкусным кофе.

— Буду ждать на парковке! — оповестила начальника.

Долго томиться ожиданием не пришлось. Босс спустился ровно через минуту, по дороге преследуемый двумя сотрудниками компании. Мужики в деловых костюмах и галстуках бежали за ним, о чем-то расспрашивая и подсовывая на подпись бумаги.

Вот бедолага. Ему, наверное, от своих замов и сотрудников вообще спасу нет. Не дают спокойно вздохнуть.

Отбившись от подчиненных, Вадим поравнялся со мной, изучая какие-то документы.

Рабочая жизнь кипит полным ходом — пронеслось у меня в голове. Неужто каждый день теперь будет так? Встречи, поездки, графики, цифры...

Дверь большого черного внедорожника босс открывать мне не стал. Я особо и не рассчитывала. Да и неловко было бы как-то. Все же, это я работаю на него, а не наоборот.

Молчаливый водитель тронулся с места, как только мы разместились на задних сиденьях.

— Ваш кофе, Вадим Сергеевич, — коротко оповестила, протягивая стаканчик.

Посмотрел на него удивленно.
— Юля, спасибо. Но я не пью растворимый. Запомните это, пожалуйста.

— Да, — совершенно спокойно отозвалась. — Я это знаю. Кофе приготовлен лично мною в офисе пару минут назад. Стаканчик лишь для удобства.

Босс вскинул на меня полный удивления взгляд. Одобрения в глазах скрыть не смог. Кофе забрал.

Я отвернулась, и тайком торжественно улыбнулась. Это совсем маленькая, но все же победа. Приятно осознавать, что я все делаю правильно.

Встреча была в ресторане, с одним из крупных поставщиков и его заместителем. Неприятные личности, если уж честно. Но меня сюда не оценивать их пригласили. Поэтому усердно кропала в блокнот все, что они говорили.

У Вадима зазвонил телефон, и как только он отлучился, чтобы ответить на важный звонок, эти двое засуетились:

— Виктор Палыч, — ушлый зам в строгих очках обратился к своему боссу, — Кажется, что мы оказываемся на невыгодной стороне с такими условиями.

Говорили эти двое так, будто я вообще не сидела напротив. Пришлось старательно разглядывать интерьер заведения и делать вид, что меня и вправду тут нет.

Сам босс оказался предусмотрительнее своего подчиненного. Подхватил того под локоток и заставил отойти в сторону.

Оба они полагали, что достаточно удалились для сохранения конфиденциальности своего разговора. Не учли только моего супергеройского слуха, натренированного годами. Попробуй, расслабься за приготовлением еды, например, когда в спальне мелкая егоза одиноко шкодит в очередной раз. Да я по звукам уже определять научилась, что она затеяла в этот раз.

— Давайте примем условия пока только устно, — вверял шипящим шёпотом зам, доставая из кармана платочек и промокая им лоб. Какой же тип неприятный. — Договор заберем с собой, якобы для подписания и предварительно следующую встречу назначим.

Я с распахнутыми глазами тупила в планшет. А сама слушала..., слушала... Эти двое затевают что-то против моего босса? Мне ведь не кажется?

— Непробиваемый какой-то этот Везерский. Если пункт с неустойкой за некачественную поставку оставит, нас это потопит, — вторил заму начальник, озираясь мелкими глазками по сторонам.

Некачественная поставка? Так они уже заранее осознают, что собираются затарить фирму Вадима второсортным снабжением? Дальше расслышать я не успела. За соседний столик подсела шумная пара.

Но, сделав вид как ни в чем небывало, дождалась возвращения босса и окончания встречи. А как только мы сели в машину – передала весь разговор.

Тот внимательно на меня посмотрел:
— Уверена в том, что услышала? — сомневаясь, спросил. — Дословно передала, — кивнула в ответ.

Оказалось, что поставщики на рынке новые, хоть и крупные. Босс с ними еще не сотрудничал. Но справки навел и в махинациях те замечены не были. Тем не менее известная схема завоза китайских подделок под видом качественных германских микросхем для производства современного высокотехнологичного оборудования, слишком сильно напоминала их разговор.

— Контейнеры проходят первичную проверку еще в порту, при приемке, — рассказывал босс. — Но там определить качество поставки почти невозможно. Товар кладут вперемешку, и верхние слои в таре всегда оригинальные.

Я внимала каждому слову, стараясь поскорее разобраться в каждой из тонкостей.