Тайны Браголина

Глава 1. Пожары

Плачь, мой милый мальчик, сегодня плачь.
Наступит скоро время неудач.
Матушка твоя не придёт домой.
Пойдем, хороший мой, пойдём со мной.

Главный инспектор отделения по борьбе с серьёзной и организованной преступностью службы столичной полиции Оливер Эллингтон мучился бессонницей. Уже давно, несколько лет, она периодически пробиралась в его спальню и как невидимый страж стояла у изголовья, пока он крутился и вертелся в кровати. Этой ночью он был благодарен этой нежеланной гостье.

Ровно в три часа ночи в его квартире раздался телефонный звонок. В телефонной трубке сначала послышался шум и крики, и только после Эллингтон расслышал знакомый голос:

— Шеф! Шеф! — голос Пола Конелли звучал виновато и в то же время взволнованно. — Пожар. Сгорел дом. Дома. Необходимо ваше присутствие.

— Я похож на пожарного, Конелли? — наигранно-раздражённо пробурчал Эллингтон, поднимаясь с кровати.

На самом деле он был благодарен внезапно свалившейся на его голову возможности покинуть эти четыре стены. И пусть это будет посреди ночи — сверлить взглядом потолок с обсыпавшейся краской было уже невозможно.

— Нет, шеф, но… — Конелли замялся.

— Поджог? — высказал самое логичное, что пришло в голову, Эллингтон.

— Приезжайте скорей. Адрес запишите, — Конелли протараторил в трубку название улицы и номер дома, и тут же послышались гудки.

Эллингтон выругался себе под нос: как бы ни радовала возможность проветриться по пустым улицам Лондона, скрытничанье Пола раздражало. С сержантом у них и без того были странные отношения: тот постоянно заглядывал в рот старшему товарищу по цеху, ходил за ним хвостиком повсюду, где только было возможно, приносил по утрам кофе в бюро — благо хоть перестал добавлять туда сахар и молоко. Поначалу Оливер радовался такому работнику: толковый, сообразительный, энергичный, очень начитанный — с ним не нужно было заглядывать в справочник, чтобы добыть нужную информацию. Но со временем такая привязанность стала настораживать.

Уже не раз Эллингтон давал себе слово перевести привязчивого сержанта в другой отдел, но, как только такое решение было принято, Конелли в очередной раз каким-то чудесным способом спасал расследование, и переводить его казалось самым нелепым, что могло прийти в голову.

Так, один раз Конелли спас от внутреннего расследования целый отдел, когда были утеряны важные документы. Оказалось, кто-то из сотрудников забыл их на столе в комнате отдыха, а старательная уборщица подняла их на полки с кофейными чашками. И только Конелли пришла в голову идея проверять полки сверху, где уже годами даже пыль не вытирали толком.

В другой раз Конелли показал себя со стороны наблюдателя: на месте преступления — двойного убийства с явными личными мотивами — он увидел подозрительного человека, одетого не по погоде легко. И, когда его мнение по поводу этой личности было проигнорировано, он сам последовал за подозреваемым и стал свидетелем, как тот выкидывал завёрнутый в тряпку нож в реку. Позже водолазы нашли нож, а с ним и доказательства причастности мужчины к убийству.

А совсем недавно Конелли перечитывал уже закрытые дела о вымогательствах в малом бизнесе и провёл незаметные на первый взгляд параллели с делом об убийстве домохозяйки в пригороде Лондона, которое даже не относилось к их участку. Убийцу поймали, а заодно и пересмотрели старые дела, в которых были допущены следственные ошибки.

В общем, несмотря на всю свою навязчивость, Пол был отличным полицейским, и Эллингтону оставалось только не принимать привязанность подчинённого слишком близко к сердцу.

Ещё издалека Эллингтон заметил пожарные машины: их было сразу три, а это был плохой знак. Тут же вспомнилось, что Пол говорил не об одном сгоревшем доме… На улице толпились зеваки: кто-то плакал, кто-то успокаивал погорельцев, кто-то просто любопытно рассматривал пожарище. Такое Эллингтон не любил: сборища людей раздражали его как таковые, а когда приходилось ещё успокаивать пострадавших, он и вовсе терялся. Чтобы не выглядеть нелепо, он вёл себя нарочито строго и безучастно.

Как и в этот раз. Конелли, заметив начальника, тут же перестал успокаивать плачущую женщину в пижаме — по всей видимости, жительница одного из сгоревших домов — и направился к Эллингтону.

— Сгорело три дома, — начал докладывать он, не тратя времени на приветствия. — Два — полностью. Один, возможно, пригоден к ремонту. Человеческих жертв нет.

— Поджог? — также не растрачиваясь на пустую болтовню, поинтересовался Эллингтон причиной присутствия на пожаре работников отделения по борьбе с преступностью.

Конелли нахмурил лоб и сжал губы в тонкую ниточку, отчего стал похожим на провинившегося школьника.

— Если не поджог, то какого чёрта…

— Посмотрите сами, — перебил Конелли, совсем не по статусу схватив начальника за потёртый рукав плаща. — Я не знаю, как это объяснить. Просто посмотрите сами.

Пришлось протискиваться сквозь толпу. Люди молча глазели на то, что осталось от некогда — если судить по соседним однотипным домам — трёхэтажек. Женщина в пижаме всё еще всхлипывала, то и дело вытирая нос платком. Рядом с ней стоял плотного телосложения мужчина, прижимая к себе перепуганную болонку. Ещё чуть ближе к пожаркам стояли трое: старик в домашнем халате и двое подростков — парнишка лет четырнадцати и девчушка чуть помладше. По всей видимости, внуки — приехали погостить у деда. А вот его супруга общалась с пожарным. То, что это супруга старика, определить было несложно: на ней был такой же безвкусный стёганый халат.

Эллингтон намётанным глазом рассматривал зевак и погорельцев. Всё это могло пригодиться позже. Он ещё не знал, как именно, но профессиональная привычка делала своё дело.

Инспектор заметил и третью семью пострадавших: молодые родители и трое детей — один, мальчик лет семи, беззаботно скакал по тротуару, ещё один, лет четырёх, жался к ноге отца, который держал на руках младенца, мирно посапывающего и улыбающегося во сне. Запоздало Эллингтон заметил ещё одного ребёнка — мальчика лет пяти, стоящего чуть поодаль. Он был одет в нижнюю майку и короткие шорты. И, скорее всего, мёрз. Однако мальчишка смотрел на инспектора, словно увидел привидение, широко распахнув глаза и не моргая. Эллингтон нахмурился, успокоил себя тем, что заботиться о ребёнке — дело родителей, и направился в центральный из трёх пострадавших от пожара домов.

Глава 2. Озарение

Эллингтон всегда был скептиком и в мистическую сущность вещей не верил, пока не было доказано обратное. Но до сих пор для любого «мистического» происшествия рано или поздно находилось вполне рациональное объяснение. В том, что так будет и в этот раз, Оливер не сомневался. Как бы ни сомневался Конелли, инспектора вполне устраивало объяснение с обработанными холстами и металлическими креплениями. И, хотя это не отменяло вероятность поджогов, по крайней мере сверхъестественным их происхождением заниматься не было больше причин.

Несколько недель ушло на проверку фирмы, которая занималась установкой газовой проводки в доме семейства Поммерой. Безрезультатно. Конелли занимался этим лично — по указанию Эллингтона. Сержант настолько серьёзно отнёсся к этому делу, что Оливер не представлял, как поручить эту работу кому-то другому. Хотя ему куда больше нужна была помощь в другом деле, да и пожары не имели большой важности: обошлось без человеческих жертв, которых было достаточно в других случаях.

Одно из таких дел Оливер изучал уже несколько дней, подробно вчитываясь в описание места преступления снова и снова. Он пытался найти что-то новое, хотя, казалось, изучил уже все детали и мог рассказать всё наизусть.

Сидя в потёртом матерчатом кресле-качалке на балконе собственной квартиры, Эллингтон думал о том, что именно сейчас ему не помешала бы помощь Конелли. Он-то бы наверняка заметил то, чего не видел сам инспектор, какую-нибудь мелочь, незаметную большинству людей деталь, которая помогла бы поймать убийцу. Но… Оливер глянул на стену и нахмурился ещё прежде, чем понял, что именно ему не нравится. Часы показывали половину третьего ночи, а ползунок отмечал цифры шестнадцать на календаре.

Эллингтон передвинул ползунок на следующий квадрат и вздохнул: Конелли заставил его, пусть и ненадолго, но поверить в мистические совпадения. Подумать же! Взрослый человек, инспектор полиции, а ведь на самом деле на какую-то долю секунду задумался о том, что такое возможно!

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть… Оливер смотрел на аппарат, как на привидение, боялся даже моргнуть. Он знал, чей голос сейчас услышит. Не верил, но знал. Дрожащей рукой он всё же поднял трубку.

— Конелли?

В трубке было тихо, лишь после короткой паузы раздался голос.

— Сэр? Откуда вы…

— Семнадцатое число, Пол. Почти три часа ночи, — сухо произнёс Эллингтон, уже раздумывая, куда закинул ключи от машины.

— Адрес запишите, — так же сухо ответил Конелли.

И снова Эллингтон приехал, когда пожар уже был потушен. Даже не ожидая объяснений, он сам прошёл в сгоревший дом, игнорируя попытку пожарного остановить его — дом сгорел настолько, что грозился завалиться в любой момент. Как он и предполагал, на стене в гостиной висела совершенно неповреждённая картина…

Конелли нашёл инспектора в тёмной комнате стоящим перед картиной с изображением плачущего мальчика. Эллингтон не шевелился, казалось, даже не дышал, вглядываясь в картину и пытаясь понять, что всё это значит. Даже если все объяснения были логичными и картины действительно не горели благодаря обработке, несомненными оставались два факта: во-первых, пожары случались в один и тот же день месяца, в одно и то же время суток, во-вторых, во всех домах по какой-то причине находились картины одного и того же в меру известного художника.

Было ещё что-то. Что-то странное, что-то неуловимое. Эллингтон вглядывался в картину и пытался понять, что ускользало от его внимания. То, что было что-то ещё, он не сомневался. Годами наработанный инстинкт не давал отмахнуться от навязчивой мысли.

Снова и снова прокручивая все три случая пожара, Оливер обдумывал все возможности: картины, хозяев домов, газовые проводки, время, свидетелей… Осознание пришло резко. Так резко, что загудело в висках.

— Конелли! — позвал он громче нужного. — Конелли, иди сюда. Немедленно!

— С-сэр? — Пол стоял за спиной инспектора так близко, что от громкого обращения непроизвольно дёрнулся и сжался, словно ожидая чего-то страшного.

— Один вопрос, Конелли, — уже более спокойно произнёс Эллингтон, — и мне нужно правдоподобное объяснение. Пол, почему ты оказываешься первым из всех полицейских на месте пожара?

Конелли пошатнулся, словно от удара, сделал шаг назад, и Оливеру даже показалось, что тот сейчас упадет, так неуверенно он стоял на ногах. Пол побледнел, замер, открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов получился какой-то невнятный звук, похожий на шипение. Он был напуган. Так, словно сам только что осознал то, о чём говорил инспектор.

— Пол? — Эллингтон положил руку на плечо Конелли, отчего тот вздрогнул. — Пол, просто ответь на вопрос. Я знаю, что ты не станешь придумывать причин.

Конелли помотал головой, тяжело сглотнул и выдавил едва слышно: — Я не знаю.

Послышались шаги, и ещё прежде, чем Конелли смог дать хоть какое-то объяснение, в дверях показался пожарный, а за ним — Лестер, помощник Эллингтона, которому тот позвонил ещё из дома.

— Конелли, жди меня в машине. Твоя работа здесь окончена, — протягивая ключи от морриса, потребовал Эллингтон.

Коротко и по делу объяснив Лестеру, что здесь произошло и почему требуется присутствие полиции, Эллингтон сделал указания по поводу сбора улик и опросу свидетелей и вышел из дома. На улице накрапывал тёплый майский дождь, и Оливер вдохнул полной грудью. После неприятного смрада в доме запах озона был приятной альтернативой. Оглядев толпу зевак, Оливер уже было направился к машине с твёрдым намерением устроить Конелли как минимум допрос с пристрастием, когда заметил в толпе знакомое лицо. На этот раз он не сомневался.

Мальчишка, заметив, что инспектор направляется к нему, юркнул в толпу. Эллингтон ускорил шаг, переходя на бег — люди разошлись, уступая ему дорогу и глядя удивлённо на инспектора: тот рыскал глазами в поисках мальчишки. Но ребёнок словно сквозь землю провалился: только был здесь и теперь пропал.