Тайны и ложь

Глава 1. Наташа

- Наташа?

Я подняла глаза на секретаря, которая вошла в мой кабинет очень тихо. Без предупреждения, без стука.

Возможно, я слишком глубоко погрузилась в мысли, раз не услышала даже её шагов.

- Как вы, Кристина Дмитриевна? Не думала, что вы сразу выйдете на работу.

Ее тон был лишен всякого участия. Мне показалась, она была напряжена, даже зла.

Я потерла лоб, моргнула.

Наташа улыбнулась мне, как обычно.

Черт, я совсем схожу с ума.

- А что мне остаётся? - сказала я, пожав плечами. - Дела сами собой не рассосутся. Ты что-то хотела?

Наташа переступила с ноги на ногу и вздернула нос.

- Хотела сказать, что скоро вам не придётся столько работать, Кристина Дмитриевна.

Я усмехнулась.

- Вряд ли. Я не найду замену Степану.

Наташа прищурилась, и теперь я была уверена, что она злится. Только на кого?

- Замену Степану нельзя найти, но я с удовольствием заменю вас.

Я замерла не веря своим ушам.

- Что ты такое говоришь, Наташа?

- Что слышала, - смелее и громче продолжила Наташа, переходя на «ты». - Нужно было пройти через ад, чтобы сказать тебе все в лицо.

- Что сказать?

- Это все теперь мое, Кристиночка.

Наташа развела руками, как злодей из фильма. Она вряд ли имела в виду завоевание мира. Скорее всего - галерею.

- Вернее, наше, - поправилась Наташа. - Галерея перейдёт по наследству мне и моим сыновьям.

Я чуть не рассмеялась ей в лицо. Сдержалась только, чтобы не провоцировать. Мало ли какие шарики заехали за ролики у секретаря моего покойного мужа. Он с ней работал, а не я. Черт знает, что она за человек.

Зато Наташа не постеснялась перейти к оскорблениям.

- Очнись, курица. Ты до сих пор не поняла? Степа жил со мной. У нас двое детей. Он не разводился с тобой из жалости. Держал тебя тут как наемного работника. Но по завещанию все достанется его настоящей семье. И дом, и галерея, и деньги, и картины. Поняла меня, дура?

- Наташ, ты здорова?

Я не верила ни одному её слову. Какая семья? Какие дети? Что за бред?

- Я здорова, а ты подумай, где будешь работать. Я тебя тут терпеть не собираюсь за такие деньги. Я не Степа. У меня не такое большое и доброе сердце.

Наташа бросила мне на стол листок.

- Вот, по собственному. Увидимся на оглашении завещания. Хотя, - она скривила губы, - может, тебя туда и не позовут. Не удивлюсь, если он тебе ни копейки не оставил.

Я схватила её заявление, как утопающий соломинку. Но ничего спасительного не нашла. От шока я смогла только крикнуть в спину бывшей секретарши:

- Наташа, как ты можешь? Я только вчера похоронила мужа.

Она развернулась и широкими шагами пересекла кабинет до моего стола.

- Как я могу? - Наташа хлопнула ладонями по столешнице. - А вот так и могу, Кристиночка Дмитриевна. Включи голову и прими уже: не ты, а я вчера мужа хоронила. Меня он любил, а тебя терпел. Я ради Степы не стала тебе говорить до похорон. Он бы не хотел скандала. Наши дети с ним даже не попрощались. Так что не смей мне ничего говорить.

Наташа орала на меня через стол, брызгая слюнями.

- Это моего мужчину вчера закопали, а я не могла даже коснуться его на прощание. Все сраные соболезнования получила ты! Ты, сука, которая его не любила! Которая и слезинки не проронила!

Я думала, она вцепится мне в горло. Наташа скалилась и рычала, как хищница. Я инстинктивно закрыла шею ладонью и приготовилась защищаться от её слепой ярости и отчаяния.

Но она так же внезапно расплакалась, как взбесилась.

- Ты и сейчас холодная, невозмутимая, - всхлипнула Наташа. - Он изменял тебе. Я собиралась сделать аборт, но Степа запретил. Он хотел от меня детей. Обоих. Хотел, Кристина, слышишь?

Я молчала, запрещая себе кусать губы. Мне казалось, что любую мою слабость Наташа воспримет как сигнал к убийству.

- Ты слышала, что я сказала? - заорала она. - Я спала со Стёпой. Я жила с ним. У нас дети, Кристина! Ничего не скажешь на это?

Я не сказала.

- Он врал тебе. Когда ты уезжала, он был со мной. Ты понимаешь?

Я едва заметно кивнула.

- И после этого не заплачешь? - она окончательно разрыдалась сама.

Я встала и дотянулась до коробки с бумажными салфетками, подтолкнула ей. Наташа выдрала платки, шумно высморкалась, продолжая на меня орать.

- Каменная стерва. Ненавижу тебя. Ненавижу, слышишь? Я все сделаю, чтобы ты пожалела…

Она вытерла слезы, хотела что-то ещё мне сказать, но передумала. Наташа убежала, и на этот раз я её не окликнула.

Я села обратно в кресло и уставилась в монитор. Сетка расходов за этот месяц сразу перестала меня интересовать. Я свернула все окна, оставила браузер, открыла соцсети и быстро нашла личную страничку Наташи. Она вела ее очень активно, что странно для тайной любовницы.

Глава 2. Друг в беде не бросит

С Катей мы дружили сто лет, еще со школы. Мою творческую натуру она всегда уравновешивала железобетонной логикой. Мы с ней были как Инь и Ян. Степа даже шутил, что я зря вышла за него. Надо было стать женой Кати.

Эта мысль показалась извращенно привлекательной в сегодняшнем контексте. Катя не стала бы спать с Наташей и физически не смогла бы иметь от нее детей. А еще Катя юрист и обязана меня спасти от лишних наследников.

- Ну как ты, Крис? - спросила Катя, присаживаясь за стол.

Она сняла берет и растрепала дикие кудри. У меня всегда были прямые волосы, и я отчаянно завидовала Катькиным пружинкам. Она те же эмоции испытывала к моим волосам.

- Все так же я, но с новостями.

- И новости, кажется, паршивые, раз срочные, - догадалась Катя.

- Из разряда мифологии, - согласилась я. - Пожалуйста, посмотри и скажи, что я сошла с ума.

Я показала ей фото Степы с мальчиками, которое заново нашла, пока ждала подругу.

- Ой, - Катя подпрыгнула на стуле, задела коленкой стол.

Мой кофе выпрыгнул из чашки и наплевал на стол каплями.

- Черт, извини. Я не ожидала.

Я взяла пару салфеток и сказала:

- Да бог с ним. Скажи про детей мне…

- Что сказать, Крис? Это племянники какие-то? Так похожи на Степку пацаны.

Нет, я не сошла с ума, к сожалению.

- Кажется, это его дети.

Я показала ей фото с Наташей.

- Его секретарша? Серьезно? - Катя качала головой и морщила нос, как будто здесь плохо пахло. - Откуда ты все это взяла?

- Наташа пришла ко мне сегодня с заявлением на увольнение. Наговорила всякого про меня, про него, про детей. И…

- Мало ли что она наговорила, - выступила в роли адвоката Катя.

- Да, я тоже так подумала, но потом ко мне пришла бухгалтер и сказала, что Наташе положено шесть окладов при увольнении.

- При увольнении по собственному? - переспросила подруга. Кажется, в это ей верилось даже меньше, чем в измены Степы. - Что это за бред?

- Распоряжение Степы.

- Твою ж…

Катя прикусила губу.

- Шесть месяцев, Кать. До вступления в наследство, понимаешь? - продолжила я набрасывать дерьмовые новости на вентилятор.

- Необязательно, - опять обнадежила меня Катерина.

- Наташа сказала, что он оставит все ей и детям.

- Так и сказала?

- Дословно. Это цитата. Дом, галерея, деньги и картины. А еще она не будет меня терпеть и выгонит на улицу.

Катины глаза вращались, как у хамелеона. Она схватила бутыль с водой, налила себе и выпила залпом.

- Слушай, это бред какой-то, Крис. Степка не мог. Ты бы знала! Он ведь - рубаха парень… был. Душа на улице, вода в жопе не держится. Худший шпион на свете.

- Знаю, но куда пришить детей, Наташу и распоряжения Степана?

Катя пожала плечами. Впервые в жизни я озадачила подругу настолько сильно. Обычно на все мои самые сложные вопросы она умела накидать несколько смелых вариантов. А теперь Катя не знает.

Что, нахрен, происходит? Куда катится мир?

И тут меня осенило!

- Каширка, Кать, - вскрикнула я.

На меня обернулись люди за соседним столом. Я робко им улыбнулась, извиняясь.

- Каширка, понимаешь? - повторила я тише.

- Не очень, - тоже тоном заговорщика откликнулась Катя.

- Ему нечего было там делать. Степа должен был улететь из Шереметьево.

- Да, Каширское шоссе совсем в другой стороне, - согласилась подруга.

- А если он никуда и не собирался ехать? В смысле в аэропорт… Если он поехал к ней?

Я снова полезла в телефон, и Катя спросила:

- Что ты ищешь?

- Ее адрес. Пална не должна была удалить файл сотрудника. У меня есть доступ.

Я быстро нашла информацию о Наташе, скопировала ее адрес и вбила в поиск, открыла карту.

Сомнений не осталось.

- Он ехал к ней, - поняла и Катя, глядя вместе со мной на экран. - Ну и пистон.

Она взяла меня за руку и крепко сжала.

Я качала головой, не веря в реальность происходящего. Как будто кто-то вернулся в прошлое и поломал принципиально важный момент.

Но еще больше меня пугало будущее, которое вытекало из моей сломанной реальности.

- Катя, а если она угрожала не впустую? Что я могу сейчас сделать? Я все-таки жена. Мне покажут завещание?

Катя покачала головой.

- Боюсь, что нет, дорогая. Его огласят в стандартном порядке. Ты сможешь оспорить. Будем упираться, а что если дети не его.

Глава 3. Завещание

Мы с Катей, конечно, придумали много разных уловок. Она предлагала быстренько продать часть картин. Можно попробовать пристроить несколько в хорошие щедрые руки. Но все работы мастеров были для меня, как родные дети. Почти все я покупала за бесценок без посредников, прямо у мастеров. Они тогда еще не знали сами, насколько талантливы. У меня нюх на это дело. Я могу найти жемчужину в дерьме и как следует ее распиарить в узких искусствоведческих кругах.

У меня были сложные отношения с современным искусством. Я сама любила более академичные работы, но и гениальную мазню ценила. Не скажу, что мне это нравилось, но я уважала новаторство в живописи и графике.

Каждая выставка, каждая картина в хранилище галереи были частью меня. Нет, к черту лицемерие. Ничего я бы не смогла продать по-быстрому. Я совершенно не хотела продавать. Да и не было в этом смысла. Если закидывать удочку коллекционерам, они будут сбивать цену. А на аукцион не было сил и времени. К тому же нельзя потом исключать скандала. Я все-таки исполняла обязанности хозяйки до оглашения завещания.

Унизительно.

Моя галерея всегда по факту принадлежала Степе. Мы решили, что в консервативном мужском мире так проще. Я и подумать не могла, что придется хоронить мужа и доказывать свои права на бизнес.

К тому же у меня просто не было сил что-то решить. Я продолжала заниматься выставками, отсиживать новых талантливых художников, следила за аукционами, даже наняла пару новых сотрудников.

Зачем?

Сама не знаю. Мне казалось, что, продолжая жить обычную жизнь, я обману судьбу.

Такую стратегию я выработала давным-давно. Когда мое сердце растоптал Мирон Бероев. Я не хотела жить, так больно мне было от его предательства. И только Степа смог вытащить меня из ада отчаяния. Я всю жизнь цеплялась за него, чтобы не утонуть.

Человек, подлое животное, ко всему привыкает. Вот и мне стало казаться, что спасательный круг - почти корабль.

А теперь у меня и круга не было. Слава богу, я и сама научилась держаться на плаву. Правда, от одной мысли, что придется оставить галерею, меня тошнило. Я знала себе цену, знала, что без проблем найду работу.

Но мне нравилось работать в своей галерее, на себя. И мой дом мне нравился. Его тоже можно было продать без лишнего шума, но я не хотела.

В этом доме жили родители Степы. Землю получил его отец в лохматые времена. И Мирон любил этот дом.

Я пыталась так и эдак сделать свою жизнь спокойнее. Но ни одно решение не приносило мне уверенности. Намного лучше я чувствовала себя, занимаясь любимым делом. Вытаскивать голову из песка мне не хотелось.

В конце концов, стало казаться, что Наташа драматизирует на пустом месте. Даже если Степа оставит что-то ей и детям, то это будет не галерея. У него есть счета, имущество. Он же не дурак, в конце концов. Если дурак, то я подам в суд и обязательно выиграю.

В день оглашения завещания я была спокойна как удав. Нотариус пригласил нас на утреннюю встречу. Я взяла с собой Катерину. Мне даже кофе утренний удалось выпить и не блевануть.

В кабинете я сразу увидела Наташу. Она была одета в строгий брючный костюм. Ее волосы зачесаны в гладкий идеальный пучок. Такой я ее видела почти каждый день до смерти Степы. Интересно, она распускает волосы дома? Зачем теперь поддерживать этот строгий образ?

Глупые вопросы самой себе успокаивали.

Я спокойно села в кресло, а Наташа, наоборот, вскочила как ошпаренная.

- Она тоже тут? Ее здесь быть не должно.

- При оглашении обязаны присутствовать все, кто упомянут в завещании, Наталья Петровна, - спокойно ответил ей нотариус. - Вы присядьте.

Наташа вернулась на свое место и недовольно поинтересовалась:

- Надо было и мальчиков привести?

- Несовершеннолетних наследователей представляют родители или опекун. То есть вы.

- Ну и прекрасно. Непонятно, почему вообще мы так долго ждали оглашения. Могли узнать все сразу.

- Не могли, - продолжал терпеливо просвещать Наташу стряпчий. - Степан Борисович настаивал на присутствии всех наследников. Совершеннолетних наследников. С этим была проблема. Отсюда и задержка по времени.

- Мы ждем кого-то еще? - догадалась Наташа.

Мое сердце сжалось до размера изюминки. Кровь остановилась. Если у Степы не было еще любовниц с детьми, то ждать мы могли только одного человека.

- Всем привет. Я не опоздал? - задорно прозвучал голос Мирона.

А через мгновение он появился сам. Я вцепилась в подлокотники. Брат моего покойного мужа прошел в кабинет. Он остановился у моего кресла, приветливо улыбнулся и сказал:

- Давно не виделись, Тина.

В глазах потемнело. Я медленно поднялась с кресла, встала напротив него, моргнула. Моя рука взлетела в воздух. Я размахнулась как следует и звонко ударила Мирона по наглой роже.

Он дёрнулся и тряхнул головой. Надеюсь, ему было больно.

- Да уж, давно, сволочь! - выкрикнула я и замахнулась еще раз.

Мирон не попытался уклониться.

Глава 4. Слабость и скорбь

У меня не было шанса отказать. Мирон ведь не знал, где похоронен Степа. Я могла дать ему инструкции и удрать, но не стала этого делать. В конце концов, он его брат.

Я кивнула и забрала у Кати свою руку.

- Созвонимся попозже? - спросила подруга.

Ей я тоже кивнула и поцеловала в щеку.

- Да, пока.

Мирон подставил мне локоть, но я игнорировала клоунскую галантность.

- Просто поехали, - буркнула я и пошла к машине.

Мирон топал за мной. Я не видела его, не слышала шагов из-за шума города, но чувствовала спиной. Всегда его чувствовала. Как дышит, как думает, как смотрит. Я ненавидела эту незримую связь, но убрать ее не могла.

В очередной раз стало себя жалко.

Если бы Степа не умер, то и не пришлось бы сейчас трястись из-за Мирона.

Я была согласна жить во лжи, но в покое. Однако никто мне не предложил такой сделки.

Мирон молчал, пока я выезжала с парковки. Не спешил он поболтать и по дороге.

Зато у меня накопились вопросы, и я решила их озвучить.

Если он думает, что я все та же глупая девочка с восхищением в глазах и открытым ртом, то нет. Сюрприз, Мир. Я повзрослела и поумнела.

- Когда ты вернулся? - спросила я первым делом.

Мирон вздрогнул, снова кривляясь.

- Ух, ты заговорила со мной без острой необходимости.

Я решила не злиться. Думаю, Мир, как и Наташа, хотели от меня эмоций. Но свою слабость я не хотела им демонстрировать. Поэтому просто ответила:

- Я любопытна, как все нормальные женщины.

- Ты и рядом не стоишь с нормальными женщинами, дорогая. Уж я знаю.

Я сжала губы. Знает он.

- Когда приехал, Мир? - повторила я вопрос и взглянула на него мельком.

Мирон усмехнулся довольно, услышав свое короткое имя.

- Рано утром, - ответил он.

- Где твои вещи?

- В отеле, конечно. Я бы очень хотел домой, но решил, что ты меня не пустишь.

- Через мой труп, - отрезала я.

Мирон вздохнул.

- Зря ты так.

- Хотя бы дом он мне оставил. Я могу решать, кому там жить, а кому нет.

Что-то промычав, Мирон отвернулся к окну.

Я специально давила на его больное место. Он ненавидел отели и обожал родной дом. У них со Стёпкой было счастливое детство. Муж часто рассказывал, что в родном доме они с братом чувствуют прилив силы и вдохновения. Даже странно, что особняк достался целиком мне, а не Мирону. Совсем нелогично.

Хотя какую логику можно ожидать после варварской дележки моей галереи между Мироном и Наташей?

Мир продолжал смотреть в окно, игнорируя меня. После попыток изобразить эффектное возвращение блудного родственника его отстранённость выглядела чудно.

Но опять же… Нет смысла искать адекватность в поведении Мирона Бероева.

Зато я печенкой чувствовала, что он знает про завещание и мотивы Степы больше меня.

- Тебе агент сказал про Степу? - спросила я через несколько минут молчания и торга с самой собой.

- Нет. Меня нашел Степкин адвокат. Он был сегодня на оглашении. Полный коротышка с залысинами.

Я припомнила его с трудом. Думала, это один из свидетелей.

Наличие юриста у Степы, которого я не знала, было очередным потрясением.

- Ясно, - сказала я, хотя мне ничего не было ясно. - Почему Степин юрист знает, где тебя искать, а агент - нет?

- Потому что Степа знает… - Мирон прокашлялся и поправил сам себя. - Он знал моего наставника. Через него связался.

- Понятно, - буркнула я, продолжая ничего не понимать.

Мирон неожиданно признался.

- Мы виделись две недели назад. В Мехико.

Еще одно неожиданное открытие.

- Две недели назад Степа был в Майями. Хотя я уже ни в чем не уверена, - сказала я.

- Он берег твои нервы, не упоминая о встречах со мной.

Я сжала губы и буркнула себе под нос:

- О любовнице и детях не говорил по той же причине, видимо. Заботушка.

Мирон услышал, конечно. Я заметила, как дернулся уголок его губ, но он не разрешил себе улыбнуться.

Мирон еще хуже Степы. Если у мужа вода в жопе не держалась, как выразилась Катя, то Мир вообще не затыкался. А тут - молчит почти всю дорогу. Подоставал меня для порядка при встрече - и все.

- Ты знал о завещании? - спросила я, не в силах сама больше терпеть.

Мирон молчал.

- И про Наташу знал? - продолжала я. - И про детей?

Тишина была красноречивее любых оправданий или признаний. Я саданула руками по рулю и закричала.

Глава 5. Подарки судьбы

Нужно было слать Мирона к черту, но он был удивительно серьезен. Я решила не рубить с плеча и сняла блокировку ворот через телефон.

Мир склонил голову и едва заметно улыбнулся. Я очень сильно старалась не злиться на него за эту улыбочку и за все остальные, когда я ему уступала.

Он загнал машину в гараж, даже успел открыть мою дверь и подать руку. Я проигнорировала помощь.

Сидеть в машине из вредности было бы глупо.

- Не надо паясничать, Мир. Ты давным-давно произвел на меня впечатление, - отрезала я и самостоятельно вышла из авто.

- Знаю, помню и, видимо, никогда не искуплю, - пробормотал он мне в спину.

Я не ответила и пошла в дом.

На ходу снимая пальто, я пыталась успокоить нервы. Слишком много воспоминаний тащились за мной вместе с Мироном. Я бы очень хотела забыть или хотя бы не реагировать так остро на свое прошлое.

Мечты-мечты.

Я приставила палец, чтобы открыть замок на двери. Правила приличия требовали пропустить Мира вперед, но я даже дверь не стала придерживать. Ему пришлось поймать ее и проскочить скорее в холл.

Пока он возился с верхней одеждой, я уже прошла в гостиную и включила везде свет. Мне нравилось опережать его на два шага. Хоть какое-то превосходство после тотального унижения у нотариуса и на кладбище.

- Говори, что хотел, и уходи, - сказала я жестко.

Но Мирон не спешил приступить к делу. Он прогулялся по гостиной, продолжая улыбаться. Остановился у полки с фотографиями и долго смотрел на фото родителей.

Мое оттаявшее сердце предательски сжалось в очередной раз. Каким бы гадом ни был Мирон, он не заслужил потерять всю семью. Сначала родители, теперь Степа. Сложно представить, что он чувствовал сейчас. Странно, что он проживает потерю здесь со мной, а не в вонючем баре в обнимку с третьесортной шалавой.

Я ждала, не смея прервать его.

Мир отвел глаза от фото, осмотрел гостиную. Его взгляд задержался на моем портрете.

- Ты почти ничего не переделывала здесь, - сказал он. - Все осталось таким, как при маме.

- Мы с ней всегда сходились во вкусах, - ответила я и уколола, не сдержавшись, - поэтому Степа и женился на мне.

Мир скривил губы и закатил глаза.

- Мы оба прекрасно знаем причину, по которой вы поженились. И это не наша мать.

Я прищурилась, но не стал отвечать на это. В любой перепалке с Мироном я проиграю. При всей своей тяге к маргинальному образу жизни Мирон Бероев истинный сын своей прекрасной красноречивой и меткой мамы.

- Если ты собрался говорить об этом, то лучше сразу проваливай.

- Я хотел сделать комплимент, - Мир поднял руки вверх, сдаваясь. - Поговорить нам нужно о Степке и завещании.

Мирон сел без приглашения и нагло поинтересовался:

- Может, выпьем вина?

- Вряд ли это хорошая идея. И не смей здесь устраивать ничего… - я пыталась подобрать слова, но ничего подходящего не приходило в голову. - Ничего того… Мерзкого.

Мир покачал головой.

- Думала, я разомлею и начну рассыпать дороги белого на журнальном столике?

Я поджала губы и сложила руки на груди. Стояла молча, глядя на него сверху вниз.

- Нет, Крис. Я чист уже три года как. Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу.

Было похоже на правду, но я не спешила верить.

- А вино?

- Вино - это не кокс.

- Но ты пьешь.

- Бокал или два. Не до поросячьего визга.

- Неужели?

- Ты ведь жила со Стёпой. У него в подвале сто пудов бутылок двести элитного дерьма из лучших виноградников мира. Он и бомжа научил бы пить культурно.

Снова звучало очень знакомо и правдоподобно. Но я еще колебалась.

- Боюсь, многие бомжи ведут себя приличнее, чем ты.

Мир скривил лицо и не стал спорить.

- Можешь думать, что хочешь.

- Я точно не стану наливать тебе здесь и сейчас, Мирон.

- Понимаю. Больше не прошу.

- Лучше говори по делу. Ты знал про галерею? Про Наташу? Почему вообще Степа составил завещание?

Мирон указал пальцем на диван, и я присела на краешек, подальше от него. Но даже на самом длинном диване мы с Мироном были слишком близко. Я выпрямила спину и напряглась. Как травоядная косуля, которая пытается слиться с ландшафтом и не дышать при хищнике.

- Я знаю, почему он в принципе думал о смерти. Мы хайкали в районе Рейнира…

- Рейнир! - воскликнула я. - Это в Америке, что ли?

- Да, штат Вашингтон.

- Какого хрена вы там делали?

- Я же говорю, Крис. Хайкинг.

- Это опасно, Мир! На Рейнире регулярно погибают люди.

- Мы не таскались высоко. Гуляли по парку, можно сказать.

- Можно сказать, ты врешь, - пригвоздила я Мирона.

Знаю я его виноватую морду и попытки приукрасить дерьмо безобидными словами типа парк и хайкинг.

- Что ты за человек, Тина? - простонал Мирон.

- Хороший, в отличие от некоторых, - ответила я и потребовала: - Что случилось в вашем проклятом парке?

- Аппендицит случился у Степы. Он потел, блевал и выл, как раненый бизон, от боли. Я почти тащил его на себе сто миллионов миль, потом встретили ребят, они помогли.

- А телефон? У вас были телефоны? Скорую можно вызвать.

- Сначала не ловила сеть, потом скорая велела нам приезжать в больницу самим.

- Как это? - возмутилась я.

- Вот так. Ты фильмов пересмотрела, что ли? Спасательный вертолет на гору в Штатах будет стоить как ракета Илона Маска. Должна толпа людей разбиться, чтобы вызвали авиацию. Ну и не было у нас все так плохо. Степка чувствовал себя паршиво, висел на мне, но шел ногами.

Я зажмурилась и… рассмеялась от нервного напряжения. Моя поломанная психика сегодня выдавала полный арсенал странных реакций.

- Я бы убила вас обоих за это дерьмо, но ты контуженый и так, а Степа уже умер.

Мирон тоже хмыкнул. Заметив, что я опять балансирую на краю истерики, он взял меня за локоть и повел к ванной.

- Умойся прохладной водичкой, Кристин. Работает как перезагрузка. А я чай поставлю, лады?

Прошлое

- Какой красивый дом, Степан Борисович!

Я задрала голову и с восхищением смотрела на особняк в английском стиле.

- Мне тоже нравится, Кристина, - весело проговорил Бероев. - На фоне уродливых башен соседей мы тут выделяемся.

Пока я любовалась лаконичным строгим фасадом и безупречной лужайкой, он добавил.

- Зови меня по имени, пожалуйста. Я не твой препод. Сам недавно был студентом.

Я взглянула на него с опаской. Степан Борисович улыбнулся мне тепло, и все страхи улетучились. Не чувствовала я от него угрозы.

- Степа, - смешно представился он и протянул руку.

Засмеявшись, я пожала его ладонь и сказала:

- А я опять Кристина.

- Вот и отлично. Пойдем.

Степа легонько подтолкнул меня к крыльцу. Я снова занервничала.

Мне ужасно интересно было попасть в их дом, но и страшно одновременно. Я всего лишь девочка из Хабаровска, которая вырвалась в Москву и пытается хорошо учиться. Они - Бероевы. Отец Степана - известный архитектор. Мама - бывшая балерина. Сам Степан недавно вернулся из Италии, где изучал историю искусств. Он стал агентом своего брата Мирона.

А Мирон Бероев стал темой моей курсовой. Я увидела его работы и буквально влюбилась в дерзкие цвета и бесконечные поиски формы. Мой куратор, долгих лет ему жизни и безумных богатств, помог связаться со Степаном. Как круто быть ботаником и любимицей завкафедрой. Москва - город возможностей. Я сразу поняла, что знакомство со Степаном Бероевым - это тот самый шанс. Вопреки всем своим комплексам я не собиралась его упускать.

Спустя неделю переговоров я здесь, на крыльце дома Бероевых, и готова познакомиться с молодым гением.

Дверь нам открыла мама Степана и Мирона.

- Что же вы стоите у порога? - проговорила она.

Я думала, что Светлана Бероева будет холодной, злой, худой и неприветливой. Но на меня смотрела обычная женщина. Разве что одежда была небрежно шикарной. Широкие брюки и длинная восточная туника сидели на ней идеально. Ее спина была не менее идеальной, плечи расправленными.

- Кристине понравился дом, - ответил за меня Степан, снова подталкивая вперед.

- О, расскажи об этом Борису, доченька. Может, тогда он прекратит думать о реставрации и пристрое. Меня Света зовут.

- Кристина, - пискнула я.

Как и Степан, Светлана протянула руку, ласково обхватила мою ладонь и завела в холл.

В доме уютно пахло выпечкой, было очень тепло. Степан помог мне снять куртку, а Светлана сразу устроила экскурсию.

- Ты должна выпить чаю в гостиной, милая. Это лучшее место в доме. Степа, отведи девочку на диванчик. Я достану сервиз.

Степа кивнул матери и предложил мне локоть в лучших традициях рыцаря без страха и упрека. Я краснела и бледнела от смущения. Никогда еще не была в гостях у таких людей, в таком доме.

Я переживала о знакомстве с Мироном, но в комплекте получила еще и чаепитие с коренными москвичами.

- Я хотела только с Мироном поговорить, - сказала я тихонько по дороге в гостиную. - Это так неудобно.

- Сопротивляться бесполезно, - шепнул мне Степан в ответ. - Придется выпить чашку чая и попробовать пирог. Мама без него не допустит тебя к Миру. Это ритуал. Важный. Понимаешь?

- Не очень.

- В любом случае советую не сопротивляться. В этом доме все происходит исключительно через капустный пирог.

Я нервно хихикала и осматривала гостиную. Она была светлой, просторной, очень уютной. Огромное окно в пол - не самое английское решение, но наша система отопления допускала такое новаторство.

Степан отпустил мою руку, позволил пройти к окну. Я заметила в углу этюдник и свежий холст.

- Мирон? - уточнила я, обернувшись.

Степан покачал головой.

- Нет, это мое рабочее место.

- Ты тоже пишешь?

- Немного и для души. Без особой ценности для искусства. Мне нравится свет в гостиной. Я люблю видеть краски яркими, настоящими.

Я улыбнулась ему и сказала:

- Я тоже.

Светлана принесла чай и пирог. Мое скромное воспитание сработало вопреки наставлению Степана.

- Знаете, я совсем не голодна.

- Ох, брось меня обманывать, детка, - возмутилась Светлана. - Я эту мантру повторяла двадцать лет, пока танцевала. Мы все в балете были не голодны, иначе…

Она махнула рукой, и я вжала голову в плечи.

- Я тебя не заставляю есть первое, второе и компот. Пирог вообще диетический. Так что не сопротивляйся.

- Не сопротивляйся, - повторил Степа одними губами и кивнул на место рядом с ним.

- Кто тут сказал про пирог? - услышала я другой мужской голос, очень похожий на Степин, но громче.

Я вздрогнула, подумав, что это Мирон. Но в гостиную вошел Борис Бероев. Я видела его на фото в газетах и в новостной хронике. В жизни он был таким же: статный, высокий, очень приятный и радушный.

- Вот этот человек никогда меня не подведет, - радостно сказала Светлана.

Она подставила мужу щеку, и он поцеловал ее.

- Степка привез подружку? Очень симпатичная юная леди. Не слишком юная, сын? Мне нужно позвонить адвокату?

Борис, как и Светлана, протянул мне руку и пожал, накрыв мою ладошку второй рукой.

Мои уши горели. И сама я пылала как алый сигнал светофора.

- Она не моя девушка, - пришел на помощь Степан. - Это студентка Юрия Сергеевича. Она совершеннолетняя и пишет о новаторстве в живописи. Хотела познакомиться с Мироном и его творчеством.

- Ох, ну и дела, - Борис скривил лицо и неожиданно обнял меня. - Сочувствую, девочка. Ты храбрая. Глупенькая, но храбрая.

- Перестань, Боря. Ты совсем ее перепугал. Мирон - твой сын, а не исчадье ада. Он талантливый, а не сумасшедший.

- Знаю, Светик. Я шучу, конечно. Простите меня, милочка.

- Кристина, - подсказала я.

- Кристиночка, извини, - повторил Борис. - Я человек простой, приземленный. Мне бывает нелегко в этой творческой семейке.

Простого в нем не было ничего. Разве что фасад его дома. Но эта обманчивая простота стоила дороже башенок и выдавала тонкий вкус архитектора.

Глава 6. Прием

- Понятия не имею, что делать, - говорила я по громкой связи с Катей, одновременно примеряя платья.

- А что Сережа тебе сказал? Он возьмётся?

Я вздохнула. Разговор с Сергеем мне не понравился. Я не стала сразу звонить Кате, потому что ее друг-юрист был неприятно солидарен с Мироном. Мне были не по вкусу перспективы, но пришлось открыть карты.

- Он возьмётся, но придется доказывать, что Степа мошенник или что он был не в себе. Мне не нравятся оба варианта.

- Да, паршивая стратегия. Понимаю тебя, - подтвердила Катя.

- К тому же я не уверена, что Наташа не подаст встречный иск, чтобы распилить дом или отменить некоторые решения Степы по галерее. Он столько всего подписывал. Как быть с этими договорами, если я подчеркиваю его недееспособность или обвиняю в мошенничестве? Все так сложно, Кать.

- Очень сложно. Сочувствую тебе, Крис. Мало что Стёпку похоронила, теперь еще это все на тебя свалилось.

- Мгм, - промычала я, вылезая из очередного неудобного платья. - Ты бы знала, как хочется все бросить. И пусть сама Наташа с Мироном разбирается. Но мне нужно продолжать дела в галерее. Не могу игнорировать текучку.

- А что Мирон? - зацепилась Катя. - Вы не общались после кладбища.

Я вздохнула еще раз. Подруга задавала очень неудобные вопросы. Я не рассказывала, что мы поехали домой после кладбища. Не упоминала и о предложении Мира. Но и врать мне Кате не хотелось. Может, стоило посоветоваться с ней? Я ведь до сих пор ничего не решила.

Я попыталась начать издалека.

- На кладбище мне стало нехорошо, и Мир отвез меня домой.

- Господи. Что случилось?

- Нервный срыв.

- Милая, что же ты не позвонила. Я бы…

- Ничего особенного, Кать, - успокоила я ее. - Это мое нормальное состояние рядом с Мироном. Но еще сильнее раздражает проклятое платье.

- Какое платье? - удивилась Катя.

- Для благотворительного приема. Вечернее. Мне сегодня нужно блистать и лицемерить. А, еще речь толкать придется.

Она засмеялась:

- Твое любимое занятие.

- Стерва, - ругнулась я беззлобно.

Катя прекрасно знала, что я ненавижу публичные появления, тем более - выступления. У Степы намного лучше получалось участие в светских вечеринках и красивые бездушные речи на публику.

- Ты одна идешь? Первый раз? - поняла Катя.

- Да, первый раз без Степы. Там будет несколько лотов молодых дарований от живописи. Я заодно посмотрю на них.

- Одна? - повторила Катя. - Почему меня не позвала?

- Я устала быть слабой, дорогая. Надо продолжать жить.

- Две недели прошло, Кристин. Ты в трауре. Почему они позвали тебя вообще?

- Они позвали давным-давно. Я подтвердила специально. Меня не надо списывать со счетов.

- Милая, ты имеешь право быть слабой и грустной.

- Расскажи это Наташе, которая только и ждёт, чтобы пнуть меня побольнее и загрести еще что-нибудь, - огрызнулась я. - К тому же, Кать, это сбор средств для детей с онкологией. Я не могу забить на такое событие.

- Тебе всегда там тяжело. Добьешь себя, Крис, - не унималась Катя.

- Нет. Ради такого и нужно продолжать жить. Степа точно не пропустил бы.

- Эх, ты умница.

- Все еще хочешь со мной? - запоздало предложила я по большей части ради приличия. Сегодня мне ни с кем не хотелось делить «праздник-обязанность».

Катя отказалась, слава богу.

- У меня поздняя встреча. Не смогу, Крис. Прости. Если бы заранее сказала…

- Все нормально. Я справлюсь, - пообещала я ей, чувствуя легкие угрызения совести за все, что я не договорила.

- Удачи, - пожелала мне Катя и отключилась.

Я пыталась сказать ей о предложении Мирона, но язык не поворачивался. Не хотелось обсуждать это, хотя раньше я делилась с Катей всем.

Очередная грязная тайна, связанная с Миром. Как будто мало мне было грязи с ним.

Зато Катин приятель Сергей, с которым я встретилась накануне, очень позитивно отнесся к идее Мирона.

Сережа не обнадежил меня по части суда. У него было несколько таких процессов. Мои шансы вернуть галерею стремились к нулю по его версии. Если Мирон вступит в наследство и отдаст мне свою часть - я должна радоваться.

Радости я не испытывала. Сергею я тоже не рассказала подробностей о предложении Мирона жить со мной в доме. Мне казалось, что каждый сразу начнет меня убеждать позволить ему.

Хотя только я в полной мере знала, насколько важен Мирону дом и студия в подвале.

Между нами было всякое, но сейчас я стояла между мастером и вдохновением. Меня ранило, что он не пишет, не в состоянии писать. Это преступление какое-то - просто жить, как обычный человек. Имеет ли гений право на банальное существование?

Имею ли я право отказать ему в попытках вернуть себя в искусство?

Я задавала себе этот вопрос уже миллион раз. У меня был ответ, но я тянула. Знала, что потом начнется ад.

Выбрав платье, которое надевала на прием в Лондоне, я спустилась вниз. Цвета графит, простое, в пол, закрытое, но с эффектной драпировкой на груди.

Машина ждала меня у дома. Водитель молча вел авто в центр. Я смотрела в окна и представляла, как буду звонить Мирону. Вряд ли стоит подбирать слова. Он наговорит сам с три короба.

Мне стоило подумать о приеме и подготовиться к речи. Я достала телефон и пробежала глазами бездушный текст.

Разозлилась. У Степы действительно всегда получалось лучше. Он умел быть очень человечным и убедительным.

- Приехали, Кристина Дмитриевна, - сказал мне водитель.

- Спасибо. Я позвоню, когда закончим.

- Конечно.

Водитель вышел и открыл мне дверь, подал руку. Я поблагодарила его улыбкой.

Передо мной мигал огнями один из лучших отелей города.

Войти внутрь - уже победа. Но мои ноги вросли в землю. Я с трудом сделала первый шаг.

- Позволь составить тебе компанию, - проговорил Мирон, пугая меня до чертиков.

Я вздрогнула. Он словно из-под земли вырос.

Глава 7. Выступление

Я вышла из ступора и собиралась задать Татьяне тысячу вопросов, но она властно взяла Дениску под руку и растянула губы в улыбке.

- Извините, мы должны найти помощника министра культуры. Говорят, он здесь и в хорошем настроении.

Не дождавшись от нас с Миром реакции, Татьяна увела Дениску.

- Кто все эти люди? - набросилась я на Мирона.

- Таня и Денис, - сказал он невозмутимо.

- Откуда ты его знаешь?

- Ты же была тут, Крис, - разозлился и он, - в Аргентине познакомился на перфомансе.

- Как?

- Я не помню. Видимо, это было до… Вернее, во время…

Мир вздохнул и опустил голову. Он ерошил рукой волосы и не смотрел на меня. Про любого другого человека я бы подумала, что ему стыдно. Но Мирона Бероева господь совестью не одарил.

- Ты был вмазанный, да? - не постеснялась я уточнить.

- Скорее всего. Дениса я не помню совсем.

- Значит, ты не знаешь, чем он сам занимается? Что пишет?

- Понятия не имею. Ты можешь погуглить.

- Прямо здесь, да? - накинулась я на него. - Мне делать нечего?

- А чего тут делать? Вечеринка - дерьмо.

К нам опять подошла Женя, и мне пришлось убавить звук.

- Болтали сейчас с нашим юным гением? - спросила она. - Вы знакомы?

Мирон изобразил нечто неопределённое лицом, и я объяснила:

- Мирон его знает. Они встречались в Аргентине.

- Встречались на выставке, - уточнил Мир усмехнувшись. - А не как бойфренды.

Женя тоже похихикала и набросала подробностей.

- Татьяна Зотова прибрала парня к рукам. Очень деловая тетка. Я думала, усыновит, но у Дэна возраст уже не тот. Я чудом у нее выскулила одну из его последних работ. Обещала много пиара.

- Ей нужен пиар?

- Да, она крута в маркетинге. Продаст даже дрисню своего мопса за миллион.

Мирон заржал.

- Несколько галерей сделали им предложение, но Таня никому не ответила.

- Видимо, моя галерея была в этом списке, - проговорила я.

- В каком смысле? - не поняла Женя.

Я махнула рукой в воздухе, давая понять, что это неважно. Она не стала расспрашивать дальше. Ее позвал кто-то из персонала, и Женя оставила нас вдвоем.

Я зацепила у официанта еще один бокал и сделала большой глоток.

- Крис, не части, - предупредил меня Мир.

- Разберусь сама, мамочка. Мне есть восемнадцать. Давно.

- Ты косеешь на втором бокале, малыш. А на третьем…

- Что на третьем? - выпалила я с вызовом. - Ты понятия не имеешь. Я никогда не напиваюсь.

Я врала Мирону. Никогда я не напивалась при нем, но у меня всякое бывало. Не только мой гениальный бывший бойфренд умел чудить с горя. С тех пор прошло несколько лет. Я научилась пить и знаю, что шампанское выветривается моментально. Пузыри хоть немного веселили меня в этом аду.

Мирон не стал выдирать у меня бокал. Думаю, он понимал, что покалечу его в таком случае.

Я решила не пренебрегать его советом до своей речи. Мне махнул знакомый, но я сделала вид, что не заметила. Говорить ни с кем не хотелось. Они будут либо скорбеть и вытирать мне слезы, либо говорить о делах. Понятия не имею, что бесило меня сейчас сильнее.

Я зацепилась за Мирона и потащила его к лотам. Прикрывалась им, как щитом. Хоть на что-то сгодится.

- Пошли посмотрим мазню твоего друга, - пояснила я по дороге.

- Что угодно, только бы не общаться с гостями? - понял мою уловку Мир. - Ты до сих пор припадочный социопат?

- Сказал человек, который мечтает жить в подвале, - не осталась я в долгу.

Мир засмеялся.

- Обожаю тебя, заноза.

- Ненавижу тебя, придурок.

Продолжать ругаться с Мироном было бы очень весело. Но я увидела аукционную картину Дениса и вздрогнула.

Первое впечатление шокировало. Я не ожидала, что это будет так мощно. Бестолковый, хоть и обаятельный парень совсем не сочетался у меня в голове с очень мощной и трендовой работой. Ее хотелось рассматривать, изучать, примерять на себя, на Дениса, на группу людей. Откуда в его бестолковой голове столько идейного бунта?

- Вау, - сдержанно, но емко озвучил Мирон мои мысли. - Пацан дал просраться.

- Мне нужно увидеть все остальное, - зачем-то сообщила я Мирону. - Это потрясающе. Хочу его работы в своей галерее.

Я закусила губу. В своей галерее. Ага… Держи карман шире.

- Позвони Наташе. Кажется, она тоже в восторге от Дэнчика.

- Я лучше сдохну, - рявкнула я шепотом.

- Вот она обрадуется. Но очень разозлится, когда узнает, что галерея опять твоя. Хоть и наполовину.

- Отвали, Мирон. Твои попытки манипулировать смешны.

- Возможно, - не стал он спорить. - К тебе идет какой-то мужик. Явно будет соболезновать или выяснять, кто я такой. Он смотрел на нас самого начала. У меня есть три секунды, пока он дожевывает креветку.

- Как он выглядит?

- Две… Одна.

Решив не рисковать, я позволила Мирону увести меня к бару на другом конце зала.

- Потерял нас в толпе, - сообщил Мир. - Воды, пожалуйста.

Последнее он сказал бармену, который был готов смешать любой коктейль.

Я допила свое шампанское и попросила еще. Мирон вздохнул, но не сказал ничего.

Мне ужасно хотелось напиться. Идея пойти на аукцион теперь казалась мне ужасной, провальной и мучительной. Я очень сочувствовала детям, но как же сложно делать добро среди всех этих людей.

- Почему ты пришла, если мучишься? - спросил меня Мирон, явно читая мысли.

Ладно. Не читал он моих мыслей. Просто на лице все написано, и мои закидоны Мир знал очень хорошо.

Можно было проигнорировать вопрос, но я действительно выпила больше своей нормы и не смогла промолчать.

- Я пришла, потому что некоторые вещи нужно делать. Это ты живешь, как хочешь, делаешь, что хочешь. Я не гений, Мирон. Мою репутацию нужно постоянно поддерживать. Поэтому приходится читать речи по бумажке, улыбаться неприятным типам, набиваться в друзья агентам-сутенёрам, торговаться, как на турецком базаре. Я женщина, Мирон. Успешная женщина в России. В Москве. Меня уважают здесь.

Глава 8. Встречные условия

Я проснулась утром в своей постели одна, зато голая. Оба нюанса ощутила сразу, но не успела расстроиться. Все эмоции затмила головная боль. Хорошо хоть, Мирон догадался уехать ночью. Просыпаться рядом с ним после…

После чего, интересно?

Я смутно помнила, как он нес меня в спальню. Вряд ли Мир постеснялся воспользоваться моим состоянием. У него стоял еще в машине. Он никогда не отказывал себе в удовольствии кончить.

В душе я размышляла, что меня больше бесит: сам секс с Бероевым или то, что я его вообще не помню. Как будто удовольствие вчера было лимитировано. Хватит с меня и одного оргазма.

Я простонала и встала под струи душа, чтобы смыть с себя пену.

Угрызений совести я точно не испытывала. У меня всегда отказывали тормоза после третьего бокала. Я была готова к глупостям. Секс с Мироном - не самое ужасное. Я хотя бы доехала до дома и сделала все на своей территории. Уже победа.

Голова немного утихла после душа. Я выпила воды и стала чувствовать себя почти нормально.

Закутавшись в мягкий халат, я пошла вниз, чтобы выпить сока и кофе. Еда пока вряд ли полезет, но витамин С и кофеин должны сделать из меня человека.

Тормоша руками влажные волосы, я спускалась по лестнице и замерла на последней ступеньке.

Мирон никуда не уехал. Он спал в гостиной. Я могла ненавидеть его, но невозможно было не умилиться картине. Мир с трудом помещался на диване. Одну ногу он вытянул и свесил на пол, а вторую согнул в колене. Руки тоже были разбросаны в стороны. На груди небрежно валялся плед. Вряд ли он согревал как следует.

Скользнув взглядом вокруг, я заметила листки из блокнота. Много листков. Они валялись на полу, на журнальном столике, на подлокотнике дивана. Я взяла один, вздрогнула.

Это был рисунок Мирона. Я сразу узнала яркую штриховку и фирменное небрежное отношение к пропорциям. А еще я узнала себя в образе королевы.

Мантия с горностаем, тиара на голове и бокал-флейта в руке, пустой. Лица королевы не было видно, но зато отлично был прорисован раб на коленях перед ней и ее длинная стройная нога на его плече.

Кровь ударила в голову. Я чувствовала, как горят щеки от… возбуждения. Мирон остался и рисовал меня. Нас.

Черт, не нас, конечно. Просто по мотивам. Он нашел вдохновение. Я снова его вдохновение. Или я себе льщу? Совпадение?

Он называл меня королевой вчера. Кажется.

Стараясь не шуметь, я собрала все листки и внимательно изучила каждый набросок. Это были разные позы и формы, разные детали и мотивы. Но везде шампанское, королевские атрибуты, покорность и секс. Оральный секс.

Мир никогда не был фанатом куннилингуса. Никогда он не делал со мной ничего подобного.

- Это мое, - проговорил Мирон неожиданно громко и перепугал меня до чертиков.

Я выронила несколько листков, а остальные просто бросила на стол. Словно это были ядовитые змеи.

Черт, я все-таки его разбудила.

Или он прикидывался с самого начала?

Мирон сел на диване, потянулся, потер лицо.

- Понравилось? - спросил он.

- Ч-что именно? - прозаикалась я, чувствуя себя снова наивной студенткой.

- Шпионить.

Мир хитро смотрел на меня заспанными глазами снизу вверх. Я сглотнула, вспоминая, как вчера мы были в такой же позиции. Вернее, на тех же уровнях. Позиция точно была другая. Вчера у меня хватало смелости наблюдать за ним, а сегодня так и тянет спрятать глаза. Мои щеки горели.

Я не придумала ничего умнее, как пойти на кухню, говоря:

- Это ты остался в моем доме, как шпион какой-то. Так что нечего валить с больной головы на здоровую.

Я заняла взрослую и зрелую позицию. Решила все отрицать и скорее избавиться от Мирона.

- Я тебя в гости не приглашала. Выход найдёшь. Всего хорошего.

Разумеется, он игнорировал мои пожелания. Кто бы сомневался.

Мирон прошел за мной на кухню и сел за стол. Только сейчас я заметила, что он сменил смокинг и рубашку на свободные домашние брюки и футболку.

- Шарился по вещам, пока я спала? - продолжала я нападать.

- Это мои вещи, - невозмутимо ответил Мир. - Спасибо, что сохранили все в моей комнате.

Я фыркнула и стала возиться с кофеваркой.

- Как будто у нас был выбор.

- Был. Могли все выкинуть и устроить там спортзал. Вы же сделали погреб из моей студии. А Степа, кажется, продал вещи родителей.

- Он отдал все на благотворительность. Они ведь умерли, Мир, - напомнила я.

- Разве я не умер для тебя тоже?

Боль кольнула острой иглой в сердце.

- Не для Степы, - сказала я.

Мирон вздохнул и уронил голову на руки. Я наблюдала за ним краем глаза, пока заправляла зерна в кофемашину. Он потянул себя за волосы и как будто взбодрился от этого странного ритуала.

Его боль было несложно понять и почувствовать. Он держал себя в руках, но я прекрасно знала, как ему плохо. Мир чуть не умер сам, когда потерял родителей. Теперь он потерял всех, кого любил. Я ужасно хотела его обнять, но гордость не позволяла быть милосердной.

К тому же я знала, что тогда и мне будет хорошо. А это очень большая роскошь. Чувствовать себя хорошо непозволительно рядом с Мироном.

- Можно мне тоже кофе? - спросил он бодро.

На этот жест доброй воли я была согласна. Но не смогла побороть язвительность и сказала:

- Нельзя, Мирон. Но ты все равно не оставишь меня в покое. Так что какая разница…

Я достала вторую чашку.

- Ты почти милая, - усмехнулся он.

Я снова тайком посмотрела на него. Мирон сидел теперь, опершись щекой на кулак, и следил за мной во все глаза. Он уж точно не стеснялся пялиться. Наглый засранец.

- А что на завтрак? - спросил Мир.

- Ничего. Я хочу кофе и сок.

- Ты посадишь себе желудок, Крис. Так нельзя.

- Я тебя спросить забыла. Мне ничего не полезет в рот, а взбодриться хочется.

- Похмелье? - догадался гребаный Пуаро.

Я промычала вроде бы утвердительно и нырнула в холодильник за соком.

Прошлое

- Я беременна, - сказала я мужу ровно через пять секунд после появления двух полосок.

Степа резко повернул голову, порезался, зашипел, уронил станок.

- Черт, что?

Кровь перемешалась с пеной для бритья. Не паникуя, я достала из корзинки ватный диск и протянула ему. Степа брызнул на лицо водой.

- Спасибо, - сказал он, прижимая диск к подбородку.

Я чувствовала себя ужасно, пока он стирал кровь и заканчивал бриться, не говоря мне ни слова.

Мы не планировали детей сейчас, но Степа никогда и не выступал резко против. Мне казалось, он обрадуется. Я ведь обрадовалась, хотя тоже ничего не планировала и не задумывалась.

За пару минут, что Степа переваривал мою новость, мир перевернулся с ног на голову. Все это время я стояла около него, переминаясь с ноги на ногу. Губы пересохли, язык прилип к небу от волнения.

- Ты беременна? Это точно? - спросил Степа, закончив у раковины.

- Задержка буквально пару дней, но на тесте проявилась полоска.

- Офигеть.

Степа присел на ванну. Его лицо скривилось.

- Ты хотела ребенка? - спросил он неожиданно резко.

Я совсем растерялась. Как будто я вчера вошла в этот дом гостьей, а сегодня уже залетела от него и начинаю выдвигать требования.

- Я… Я не знаю. Наверное, хотела. Ты ведь тоже хотел. Мы говорили об этом до свадьбы.

Степа выдохнул и снова встал. Он сжал мои плечи, прижал к себе спиной и уткнулся губами в мою шею.

- Блин, Крис! Мы не планировали, - сказал он, глядя на наше отражение в зеркале.

Теплые губы мужа на моей коже не доставляли удовольствия. Я любила поцелуи Степы. Он всегда был нежным. Но сейчас мне казалось, что он царапает меня, как наждачная бумага.

- Не планировали, - прошептала я эхом, стараясь не дребезжать. - Некоторые вещи просто случаются, Степ.

Он обнял меня сильнее. Я тоже смотрела на нас в зеркало, не отрываясь. Эмоции раздирали меня, но я оставалась спокойной, трезвой, холодной. Степа насмотрелся моих истерик. Я не хочу больше устраивать сцен.

- Не представляю, что будет с галерей, Крис. У нас плотное расписание на год вперед. Перелеты, переговоры, контракты, выставки. Ты хочешь отменить это все?

- Нет, конечно. Я беременна, а не больна. Не придется отменять. Мы только начали. Я не брошу галерею.

Степа вздохнул и печально проговорил:

- Даже если беременность будет простой, ты точно сойдешь с дистанции после родов. Ребенок заберет все твое время.

Я уже все поняла, но продолжала пытаться убедить его.

- Брось, Степ. Столько мамочек работают, делают карьеру. Я точно смогу выйти на работу или совмещать. В конце концов, можно нанять няню.

- Родить, чтобы сдать ребенка чужой женщине? Нет, Крис, это очень дерьмовое решение. Моя мама с ума бы сошла от такого. Неужели ты не понимаешь? Дети требуют максимум любви и внимания. Иначе… Ты понимаешь…

- Не понимаю, - сказала я, выбравшись из объятий мужа. - Скажи это прямо, чтобы я точно знала.

Степа смотрел на меня из-под бровей. Ничего он не собирался мне говорить. Вся ответственность снова будет на мне. Я принимала все решения в бизнесе. Похоже, и тут придется решать мне самой.

После долгого молчания Степа все-таки сказал:

- Сама знаешь, я не вытащу галерею один. Ты не сможешь включаться на сто процентов, как сейчас. Ребенок не вписывается в наш график, Крис. Слишком рано. Я не против стать отцом, но…

Он погладил меня по щеке. Я старалась не заплакать.

- Если ты поймала это дело так рано, то и потери будут минимальные. Вроде есть таблетки… В общем, ты у меня умница. Сама знаешь, что делать.

Степа чмокнул меня в лоб и вышел из ванной.

Я присела на бортик и уронила голову на руки.

Мы были женаты чуть меньше года. После ада, в котором я варилась с Мироном, брак с его братом стал моим спасением. Мне нравилось проводить все свое время со Стёпой. Мы занимались галереей, постоянно открывали что-то новое, путешествовали, встречались с потрясающими интересными людьми по всему миру.

Весьма скромное дело Степана очень быстро разрослось до галереи. После первой же выставки, которую я организовала, нас завалили предложениями.

Степа был прав. Мы только начали. Впереди столько возможностей. Он не против детей. Просто не сейчас.

Я очень хочу быть мамой и точно знаю, какую маму Степан хочет своим детям. Такую же, как Татьяна. Именно поэтому он не верит в няню и совмещение материнства с работой. Мне сложно его осуждать.

Не переодеваясь, я спустилась вниз. Муж уже сварил кофе и налил в чашки. Он стоял у стола в идеальном костюме, с идеально уложенными волосами, с идеальной улыбкой.

- Возьми выходной, Крис, - сказал он, протягивая мне кофе. - Я понимаю твое состояние. Тебя сегодня никто не будет беспокоить. Проводишь?

Он выпил кофе в два глотка и вышел в холл. Я буквально ползла за ним следом.

Впервые за годы знакомства я не могла понять, он играет или действительно так легко ко всему относится.

- Люблю тебя, - сказал Степа.

Он притянул меня к себе, поцеловал в губы.

Я закрыла за ним дверь и стояла у окна, пока машина не уехала за ворота.

Утро прошло как в тумане.

В полдень я села за руль и уехала в город тоже.

Вечером почти ничего не чувствовала.

Как будто ничего во мне не изменилось.

Я ехала домой по МКАДу. Знакомая до боли дорога.

Степа уже был дома, когда я вернулась. Он готовил ужин и встретил меня с улыбкой.

- Твоя любимая рыба, Крис, - сообщил муж, заглядывая мне в глаза.

Я отдала ему пальто и прошла в гостиную. Врать и давиться едой, пусть и вкусной, я не собиралась.

- Не хочется есть, извини.

- Может, тогда кино посмотрим? Я открою вино. Или просто поговорим?

Он, видимо, чувствовал себя виноватым и хотел поддержать меня. Но Степа не позвонил мне сегодня ни разу, не написал. Я была совсем одна и теперь злилась на него. Мы обязательно поссоримся, если он еще хоть слово скажет про кино-вино. Это ведь не праздник. Нечего тут отмечать.