Те же и Дракон

И понесЛось…

Уважаемым Профессору и Режиссеру посвящается…

Снаружи Одинокой Горы раздался дикий грохот.

– Кого еще там принесло? – раздраженно прорычал Смауг. Они с Торином вот уже четыре часа кряду резались в кости. Дракон успел просадить одну тысячную сокровищницы, пока разбирался в премудростях игры и гномьих хитростях. Он уже был близок к тому, чтобы отыграться, но Одинокая Гора, похоже, перестала быть одинокой.

– Там пришли эльфы. И люди, – сообщил Бильбо, поглубже засовывая Аркенстон в карман. Он-то прекрасно помнил, чем оборачиваются визиты многочисленных гостей: то ложек не досчитаешься, то носовые платки пропадут, то запасы еды в кладовой испарятся. Видимо, у Смауга и Торина был похожий опыт, поскольку оба, не сговариваясь, заорали:

– Да какого тролля им надо?!

– Тролля им не надо, – пожал плечами Бильбо. – Эльфийский король кричит что-то о нелегальном игорном притоне, а этот чокнутый лучник, Бард, требует зарегистрировать предприятие и уплатить подоходный налог.

Гномий король и дракон растерянно посмотрели друг на друга.

– Что-то у меня руки зачесались, – мрачно проворчал Торин, нашаривая рукоять Оркриста.

– А я есть хочу. – Смауг потер лапой алмазное брюхо. – Может, сделаем перерыв? Но, чур, потом ты дашь мне возможность отыграться, а то... а то...

– А то что? – прищурился Торин.

– А то я так не играю! – обиженно заявил Смауг.

– Ладно, – царственным жестом отмахнулся Торин. – Так и быть, я сегодня добрый.

– Э-э-э... Торин, ты же только что был разозлен, – осторожно напомнил Бильбо, прикидывая, куда бы спрятать еще парочку крупных камней, уже не влезавших в карманы.

– Одно другому не мешает, – хмыкнул Король-под-Горой. – Пошли, дракон, разберемся с этим... комитетом по надзору за азартными играми.

Смауг с уважением покосился на короля. Выговорить такую сложную фразу после пары литров гномьей настойки на барад-дурских яблоках ему было не под силу.

* * *

Когда Торин и Смауг вышли из сокровищницы, Бильбо грустно посмотрел им вслед:

– Они, значит, развлекаются, а я тут работай за всех... Ох, Балрог подери! Только вас двоих тут не хватало!

Фили и Кили, подкравшиеся к нему сзади с арфами в руках, обиженно переглянулись:

– Чего-о-о?

– Сдается мне, Фили, друг Бильбо хотел нас обидеть. – Кили провел рукой по струнам. Бильбо сморщился, как от зубной боли. И угораздило же Гэндальфа затащить их в гости к Элронду! После эльфийской дискотеки и обильных возлияний в мозгах у молодых гномов что-то перемкнуло, и они вообразили себя крутыми музыкантами. Торин уже неоднократно обещал племянникам украсить их шеи многострунными воротниками; племянники не очень-то боялись дядюшкиных обещаний, но старались при нем не бренчать. Зато страдали все остальные.

– Э-э-э... Нет, Кили, что ты! – испуганно затараторил хоббит. – Я просто удивился тому, что вы не репетируете. Вы все время в это время репетируете.

– О, как это мило с твоей стороны – заботиться о творческих личностях! – восторженно произнес Кили.

– За это мы сыграем тебе свою новую песню! – просиял Фили.

– Не-е-ет! – завопил Бильбо. И торопливо добавил: – Слушайте, шли бы вы… к Торину. Они со Смаугом отправились к вратам Эребора... э-э-э... встречать гостей. И сожалели, что не хватает музыкального сопровождения...

Молодых гномов как ветром сдуло.

– ...ибо, ...ужище! – донеслось из-за поворота.

Бильбо в ответ только хмыкнул и попытался впихнуть в карманы еще несколько блестящих камешков.

* * *

– То-о-о-о-ори-и-ин!!! Подожди на-а-а-а-ас!!!

Услышав дикие вопли сзади, Смауг опасливо обернулся, но потом сообразил, что это эхо, и успокоился. Но едва он осознал, чьим голосам это эхо принадлежит, тут же занервничал снова.

– Может, ускоримся? – предложил он Торину, предпочитая разбираться с комиссией по маг-знает-чему, чем общаться с одержимыми племянничками короля. Торин прислушался к гулу побиваемой руками, ногами, рогами и таранами двери и отмахнулся:

– Погоди. Кажется, в пещере что-то случилось...

– Или сейчас случится, – пробормотал дракон, наблюдая как меняется выражение лица Торина при виде Фили и Кили, обвешанных арфами, лютнями, флейтами и еще какой-то музыкальной аппаратурой. На всякий случай Смауг прикрыл голову крыльями – крепкие гномьи выражения он переносил очень плохо, после них у него всегда начиналась депрессия, посещали мысли о бренности бытия и возникало желание покаяться первому встречному эльфу во всех совершенных грехах. И тут его осенило:

– Постой! Они нам пригодятся!

– Тролль подери, как?!

Дракон выпрямился и снисходительно посмотрел на короля:

– Элементарно, дорогой Торин! Пусть они выступят перед широкой аудиторией! – Он мотнул головой в сторону гудящих дверей.

Если бы те, кто побивал врата Эребора, увидели, какой радостью осветилось лицо Торина, то бросились бы врассыпную. Но, к своему несчастью, они ничего не видели и не подозревали, что их ждет.

Фили и Кили были выставлены за дверь, после чего дракон и гном некоторое время с интересом прислушивались к тому, что делается снаружи.

– Дорогой Смауг, – с чувством произнес Торин, – ты гениальный дракон!

– Дорогой Торин, а я всегда тебе об этом говорил! – Смауг повернул было назад, но тут же озабоченно заметил: – А благодарные слушатели не разбегутся раньше времени?

– Не разбегутся, – махнул рукой Торин. – Здесь полно тайных механизмов. Собственно, я поднял главный мост, так что...

– А говорят, что мы, драконы, жестокие, – довольно усмехнулся Смауг, с упоением слушая вопли и проклятия с той стороны ворот.

– Ну что, по паре бутербродов и продолжим? – поинтересовался Торин, убирая меч в ножны.

– Угу, – согласился Смауг. – Если только твой толстяк снова не опустошил кладовую.

– Я тогда из него гномбургер сделаю, – рассмеялся Торин.

Все эльфы делают это

– Эльфы?!

– Ну, да. Они самые.

– Ночью, в полумраке, при свете свечей?!

– Именно так.

– Не поодиночке, не парами, а именно группой?!!

– Честное слово! Я сам видел.

– Хм… Но, надеюсь, не участвовал?

– Нет, конечно! Ты же знаешь, я принципиально не участвую во всяких сомнительных ритуалах!

...

Смауг недоверчиво покосился на Гэндальфа. Но глаза серого мага по-прежнему оставались честными и невинными. Не подкопаешься.

– Значит, раз в году, зимой, – задумчиво проговорил Торин Дубощит, – эльфы собираются в большом зале, наряжают елку, и когда наступает полночь…

– …водят вокруг нее хоровод, поют веселые песни и дарят друг другу подарки, – подсказал Бильбо, который как всегда внимательно слушал рассказ мага. Он-то на своей шкуре убедился: если слушать Гэндальфа невнимательно или игнорировать его намеки, может случиться все, что угодно – от пришествия гномов до внепланового Апокалипсиса.

– Это называется «традиция», – попыхивая трубкой, проговорил Гэндальф. – Было бы неплохо и вам, дорогой мой Король-Под-Горой, обзавестись парочкой.

– В каком это смысле? – испуганно спросил Торин и почему-то покраснел.

– Парочкой традиций, – спешно исправился Гэндальф. – Скоро Новый год по Эсгаротскому календарю. Давайте добудем елочку, зажжем в пещере фонарики, откроем бочку пива и немного расслабимся.

...

Проще было сказать, чем сделать.

– Нет-нет, даже не просите! – сразу пошел в отказ Гэндальф. – Если я срублю в лесу елку, Радагаст мне потом мозг выкорчует! Мы же в некотором роде коллеги… земляки… неудобно как-то. Пусть Торин идет за елкой – гномам, как существам диким и невоспитанным, такое надругательство над природой простительно…

Торин сердито глянул на мага, но огрызнуться не посмел. Тролль знает, каких заклинаний поднахватался тот во время последнего семинара в Хогвартсе! В прошлый раз от его Круциатуса орки визжали как поросята и умоляли прикончить их, чтобы мучения прекратились.

Идти в лес Королю тоже не хотелось. Радагаст Бурый семинары прогуливал, но иногда выпрашивал у Сарумана конспекты...

Внезапно его посетила здравая мысль о том, что лучший способ решения проблемы – это переложить ее с больной головы на здоровую.

– А чего сразу Торин? – возмутился он. – Не королевское это дело – елки рубить! Вор у нас Бильбо, пусть он идет и выполняет свою работу. Которая, к слову, оплачена на семьдесят лет вперед, судя по набитым хоббичьим карманам!

Бильбо хотел было возразить, но не успел.

...

Хоббит вернулся в пещеру только спустя двое суток. В мешке у него топорщилось что-то продолговатое, а сам Бильбо выглядел так, будто его лет сорок таскали по бесплодной пустыне, причем исключительно волоком.

– Эт-ти… росгоб-бельские… кролики, – слегка заикаясь, проговорил он, – на самом деле ник-какие не кролики… Это волки поз-зорные!.. Хорошо, что им на пути п-подвернулся какой-то варг… так они его зал-лягали до смерти…

Гэндальф сменил мерзкую ухмылку на полную сочувствия улыбку доброго волшебника и протянул хоббиту стакан молока. Тем временем Торин вытряхнул трофейную елку из мешка и уставился на нее в глубокой задумчивости.

Елка, а точнее обломанная верхушка оной, в длину была чуть меньше Бильбо. Она имела ствол и ветки, но иголок на ней практически не осталось.

– С таким добытчиком наш праздник рискует превратиться в поминки, – фыркнул Смауг, расправляя крылья. – Выбросьте этот облезлый трупик в камин – я лично добуду вам елку! Тысячу раз правы были древние: хочешь все сделать хорошо – сделай сам!

...

Дракон вернулся быстрее, чем хоббит. Правда, вид у него тоже был не шибко радостный, несмотря на то, что принесенная им елка была большой, пушистой и выдранной прямо с корнями.

– Эк же тебя… разукрасило, – тактично заметил Торин, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать в голос. Крылья, спина, голова и даже лапы дракона были обильно усеяны белыми пятнами птичьего помета.

Где-то в стороне за колоннами тихо рыдали от смеха Гэндальф и остальные гномы.

– Этот Радагаст какой-то нервный, – смущенно отряхиваясь, пробормотал Смауг. – Елку ему, видите ли, жалко! А меня не жалко? Я, между прочим, редкое, уже практически вымершее животное! Я… я в «Гринпис» на него пожалуюсь, пусть принимают меры!

Общими усилиями елку, наконец, установили посреди пещеры. Выкатили бочку свежего пива, развесили по стенам наколдованные Гэндальфом фонарики, настругали целую гору сэндвичей и испекли кексы. Бифур и Бофур отправились звать в гости эльфов, Балин и Двалин – жителей Озерного города. Фили и Кили заикнулись было о том, чтобы пригласить Некроманта из Дол Гулдура, но Торин заявил, что Новый год – это тихий семейный праздник, нечего на него приглашать всякую шушеру, и отправил их начищать до блеска врата Эребора.

Когда почти все было готово, Гэндальф огляделся и удовлетворенно погладил бороду:

– Вот и чудненько! Остается только зажечь елочку…

– Не вопрос! – бодро отозвался Смауг, набрал в грудь побольше воздуха и дыхнул…

...

– Твою ж драконью мать!!! – хрипло возопил старый маг, когда дым немного рассеялся.

От елки осталась жалкая кучка пепла.

А толпы гостей уже приближались.

...

– Блин, что делать-то будем? – заволновался Бильбо. – Как-то нехорошо без елки. Эльфы скажут, что все не по канону, откажутся веселиться и уедут. Подарки с собой заберут…

Мрачный Гэндальф, заложив руки за спину и пыхтя трубкой, мерил шагами пещеру – туда-сюда, туда-сюда, как маятник. Торин наблюдал за ним, чувствуя, что его королевская репутация вот-вот бесславно погибнет.

– Мы придумали! – подали голос самые креативные гномы, Фили и Кили, как раз закончившие драить ворота. – А давайте елкой у нас будет Смауг!

Гэндальф подавился табачным дымом, гномы осели на пол. Дракон остался стоять, но только потому, что окаменел от подобной наглости.

– Но ведь елки зеленые! – пискнул Бильбо.