Те, кто помнят любовь

Глава 1. Тишина в голове.

Небо над Центром было белым. Не голубым, не серым — белым, как пустой лист. В Оренвелле не было облаков, солнце выходило по расписанию, а птицы — лишь голограммы, распознаваемые по номеру модели в левом нижнем углу.

Лия Севрен сидела за партой, выпрямив спину. Стул не скрипел. В комнате было 22° по стандарту. Всё было ровно, как и её дыхание, как и голос преподавателя, читающего лекцию:

— Эмоция — продукт хаотичного ума. Она мешает логике, создаёт ошибочные связи. История человечества доказала: чувства ведут к разрушению. Именно поэтому в 2187 году был создан ЭмоБлок — система нейронного подавления, блокирующая способность чувствовать любовь, тоску, привязанность.

Лия кивнула. Автоматически. Как и остальные 23 ученика, сидевшие с одинаковыми стрижками, в одинаковых серых костюмах, с одинаковыми лицами. Тишина в комнате была не просто звуком — она была нормой.

С детства их учили: чувствовать — значит ошибаться.
Семьи не существовало. Их выращивали в Центрах Вынашивания — в капсулах, под надзором кураторов.
Любовь не нужна, если есть порядок.

Но что-то сегодня было иначе.

Когда прозвенел сигнал окончания лекции — короткий электронный звук без тона — Лия встала последней. На автомате поправила застёжку на воротнике формы, взяла планшет и вышла из класса.

На коридорах не говорили. Общаться разрешалось только по внутреннему каналу связи. Использовать голос считалось неэффективным и неуместным.

Она шла в Архив Поведения, где помогала отцу сортировать отчёты: кто как взглянул, кто как пошевелил рукой, кто допустил улыбку.
Иногда улыбка считалась судорогой. Иногда — признаком сбоя.
Тогда людей забирали на проверку.

В тот день в архиве пахло пылью — странно, потому что здесь всё очищалось каждый час.
Лия присела к терминалу и начала перелистывать старые видео: мужчина в автобусе подал женщине зонт — подозрительно. Девочка обняла собаку — тревожно.

Папка называлась: “Архив Дел. Эмоциональный сбой, 2181 г.”
Она не должна была её открывать. Но пальцы словно сами нажали: «вход».

На экране появилось изображение: старая бумага. Рукописная. Почерк — неразборчивый, но живой. В нём было что-то неправильное. Тёплое. Живое.

«Я люблю тебя. Даже если мир вокруг мёртвый. Даже если никто не разрешает. Даже если я исчезну — ты знаешь: я чувствую это.»

У Лии перехватило дыхание. Она не поняла, что именно случилось.
В голове — шум. Будто тишина вдруг треснула. Что-то странное шевельнулось в груди — ощущение, которое не было прописано в программах.
Чувство.

Она закрыла файл. Стерла из истории. Отвела взгляд.

Но слова остались. Где-то внутри неё.

«Я люблю тебя…»

Она никогда раньше не слышала этих слов. Никто не учил, что они значат.
Но почему они показались такими… знакомыми?

Впервые за всю жизнь Лия не могла уснуть той ночью.
Впервые — она почувствовала, что в ней кто-то просыпается.

Глава 2. Он смотрел прямо.

Лия не могла уснуть.
Ночь прошла без снов. Она просто лежала, глядя в белый потолок, пока в ушах тихо гудела система подавления — напоминание о том, что в её шее встроено устройство, которое должно было блокировать любые проявления чувств.

Но слова из письма… они звучали даже громче, чем голос лектора.
Я люблю тебя.
Эта фраза словно впечатывалась в её разум.

На утро она проснулась раньше сигнала.
Необычно. Странно. Подозрительно — как бы сказал отец.

В школе было всё так же, как всегда: одинаковые лица, одинаковые голоса, одинаковые слова.
Но Лия чувствовала, что что-то сегодня должно случиться.

И это случилось.

Когда дверь класса открылась, вошёл он.

Новый ученик.
Парень на вид её возраста. Но в его лице было что-то живое. Не идеальное. Не выровненное по стандарту. Его волосы были чуть взъерошены. Глаза — тёплого золотисто-карего цвета.
Но самое странное: у него на шее не было ЭмоБлока.

— Это Ареон Кай, — произнёс куратор. — Экспериментальный перевод.
Сектор 8. Не задавать вопросов. Не вступать в контакт без одобрения.

Он встал у свободной парты, прямо перед Лией.
И… посмотрел на неё.

Не просто взглянул — смотрел.
В упор. Прямо в глаза. Словно искал в ней кого-то.

Лия отвела взгляд.
Сердце — этот странный забытый орган — едва ощутимо сжалось.

Всю лекцию она пыталась не смотреть на него.
Но чувствовала: он снова и снова поворачивает голову.
Как будто видел в ней не просто ученицу. Как будто… знал, что внутри неё тоже что-то сбилось.

После урока Лия поднялась слишком быстро и почти выбежала в коридор.
Но он догнал её.

— Привет, — сказал он.

Она остановилась.
Так просто. Так быстро. Голосом. Без канала.

— Ты не должна со мной говорить, — тихо произнесла она.

— Я знаю, — кивнул он. — Но ты ведь уже чувствуешь, да?

Она замерла. Впервые в жизни она не знала, что ответить.

Ареон смотрел на неё, не пугаясь, не прячась, без страха перед системой.

— Если хочешь узнать правду… приходи сегодня вечером на крышу Архива, — сказал он. — Я покажу тебе, как мир чувствует.

Он ушёл. Просто так. Оставив её стоять в коридоре, полной мыслей, на которые никто не давал ей права.

Лия понятия не имела, что этот вечер изменит её жизнь.

Глава 3. Мир чувствует.

Она не должна была идти.
Так говорили инструкции. Так говорил отец. Так говорила система, встроенная в её тело.

Но Лия всё равно пришла.

Когда город уснул, когда в окнах остались только ровные белые огни и сканеры перестали жужжать у каждого поворота, она поднялась по чёрной лестнице Архива.
На крышу. Туда, где не было камер. Где не было правил.

Он уже ждал.

Ареон сидел на самом краю, спиной к ней, ноги свесив за парапет.
Белое небо было над ними — пустое, искусственное. Но в этот момент оно казалось... другим.
Живым.

— Ты пришла, — сказал он, не оборачиваясь.

— Не знаю почему, — ответила она. — Просто… хотела.

— Это и есть чувство, — мягко произнёс он и повернулся.

Он достал из внутреннего кармана записную книжку. Настоящую — не цифровую. Страницы были чуть мятыми, с углами. На них были рисунки — лица, цветы, руки, глаза. И слова.

"Когда я чувствую — я живу. Без этого я просто схема. Клетка. Код."

Лия смотрела на страницу, не дыша.

— Я рисую то, что не должен, — сказал он. — Пишу то, что запрещено. Но это — настоящее. Потому что я чувствую.
И ты чувствуешь. Я вижу.

Она сжала пальцы. Им было холодно, но внутри — как будто всё медленно загорается.

— Я… — прошептала она. — Я не понимаю, почему, когда ты смотришь — мне хочется смотреть в ответ.

— Потому что ты человек, Лия, — сказал он. — Не программа. Не формула.
Ты просто забыла, каково это — быть собой.

Он подошёл ближе. Неопасно. Не нарушая границ. Но достаточно, чтобы она услышала его дыхание.

— Я не такой, как вы, — продолжил он. — Мой ЭмоБлок отключился, когда я был маленьким. Его не заметили сразу. Я видел, как мать улыбалась мне. Я помню, как она плакала, когда я упал.
Потом её забрали. Сказали, что это сбой.
Но чувство… не исчезло.

Лия стояла, не двигаясь. В ней будто боролись два мира:
Один — привычный, строгий, безопасный.
Другой — пугающий… но тёплый.

— Почему ты мне это рассказываешь? — тихо спросила она.

— Потому что ты — первая, кто не испугалась смотреть в ответ.
Ты читаешь между строк. Ты помнишь, даже если не знаешь, что именно.

Он снова сел, пригласил её рядом.
Немного поколебавшись, Лия села рядом. На твёрдую холодную плиту.
Они смотрели вперёд. Ни зданий, ни света. Только небо.

Впервые — без слов.
И в этой тишине не было страха.

Было что-то… настоящее.

Ночь прошла, но она не замёрзла.
Потому что рядом сидел тот, кто был живым.

Глава 4. Внутренний сбой.

На следующий день всё выглядело как обычно.
Свет включился в шесть ноль-ноль. Электронный сигнал прозвучал дважды. На экране появилась привычная фраза:
«Контроль — основа порядка»

Лия поднялась, приняла душ, надела стандартную форму. Волосы убраны в гладкий пучок. ЭмоБлок мигнул зелёным — активен.
Но внутри что-то не включилось.

После той ночи она больше не была такой же.
Каждое движение казалось искусственным.
Каждое слово — чужим.
Каждая мысль — теперь соперничала с памятью о взгляде Ареона.

На лекции она пыталась сосредоточиться.
Но когда куратор говорил о вреде эмоций, ей вспомнился голос Ареона:
«Ты просто забыла, каково это — быть собой».

И она улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Почти незаметно.

Но этого было достаточно.

После урока в коридоре её остановили двое в серых костюмах: сотрудники Внутреннего Наблюдения.
Без лишних слов они сканировали её лицо, проверили пульс, активность ЭмоБлока, расширение зрачков.

— У вас была микрореакция, — холодно сказал один из них. — Отклонение 0.12 от нормы.

— Возможно, усталость, — ответила она тихо.

Он наклонился ближе.

— Усталость — тоже эмоция.
Мы сообщим вашему куратору. Вас пригласят на дополнительную оценку.

Её сердце застучало. Настояще.
Слишком живо. Слишком быстро.

Она шла по коридору, пока шаги не стали тише, пока двери не закрылись.
И только тогда позволила себе сделать вдох глубже, чем положено.

В тот же день она написала на своей панели только одно слово — "Крыша?"

Ответ пришёл через минуту.

"Жду."

Этой ночью она пришла первой.
Сердце всё ещё билось не по расписанию.
И только когда она услышала его шаги, оно наконец успокоилось.

— Они что-то заподозрили, — сказала она, едва он подошёл.

Ареон кивнул. Без страха.

— Я знал, что так будет. Они следят за всеми, кто начинает чувствовать.
Но чем больше мы боимся, тем сильнее их система.
А если мы больше не боимся — они теряют власть.

— Я не хочу, чтобы тебя забрали, — прошептала она.

Он посмотрел на неё. В его взгляде было не только спокойствие — в нём было доверие.

— Они не могут забрать то, что живёт внутри.
И если однажды исчезну я — ты всё равно будешь помнить.
А это значит, что я буду жить.

Лия впервые позволила себе сделать шаг ближе.
Не к нему — к себе.

И в этот вечер она не просто услышала голос Ареона.
Она услышала свой собственный.