Театр одной актрисы

ГЛАВА 1. СЫГРАЙ НАМ НА ДУДУКЕ, СТАРУХА СИРАНУШ!

Двое мужчин, запыхавшись, бежали по небольшому портовому рынку. Бежали, видимо, долго, не давая себе передышки. У самой крайней лавки с хурмой остановились. Один из них, молодой, в дорогом бархатном костюме с золотой вышивкой, явно придворный, переводя дух, хрипло ткнул пальцем в спину второго, постарше и не такого лощеного.

- Это ты, ты все подстроил!

- Ты что, глупец? Бежал бы я сейчас с тобой?

- Ну а кто тогда? Кто слышал весь план, кто знал обо всем? Ты мне скажи! Это ты виноват, что переворот не удался, это ты предупредил короля!

Молодой кричал уже на всю улицу, совершенно позабыв, где он находится.

Лавочники сначала слушали во все уши, а потом замерли, примолкли, начали потихоньку расходиться. Но только от одной нарядно украшенной торговой палатки в полной тишине разносился низкий женский голос.

- Хурму-пахлаву покупай! Траву покупай! Дорого отдам, дешево самой надо!

Тетушка Зильда, вдовая и толстая торговка хурмы и степного базилика, лениво обмахнулась старой газетой и заголосила снова.

Из-за угла показались королевские гвардейцы.

- Хурму покупай, преступников арестовывай! Всех двоих, а троих я тебе потом сдам! – закричала тетушка Зильда, подскочив на стульчике и перевернув свой прилавок с хурмой под ноги преступникам…

Отличная реакция была у тетушки Зильды, по совместительству героини и главы королевской разведки, которая по задумке автора предотвратила государственный переворот. Именно она, нелепая торговка хурмы, простоволосая и глуповатая с виду тетка, по сюжету была центральным персонажем, на котором держалась вся комедийная пьеса.

Постановка вышла отличная, премьера прошла на ура, зрители рукоплескали.

И сейчас торговка хурмой, тетушка Зильда, смывала с лица грим. Через минуту из зеркала вместо страшной бабищи смотрела вполне обаятельная особа. Зильда осталась там, за кулисами, на сцене. Теперь можно немного побыть собой. Девушкой двадцати семи лет с ипотечной однушкой в центре и службой в театре.

Вызов, конечно, был неслабый. В нашей дружной и веселой театральной труппе временный недобор, вот и пришлось мне вживаться в явно не простой образ. Но вроде бы все прошло отлично. Отдача была, а это самое главное.

- Женечка, ты и только ты! Ты прекрасная, чудесная, ты умничка и заечка!

Это наш помреж. Довольный, аж слюни капают. Когда перед крупной премьерой слегла в больничку Тамара Добрович, лицо нашей труппы, грянул гром. Режиссер метал и рвал, проводя кастинги. Добрович известна, ее любят, ее имя в афишах гарантирует хорошую аудиторию. Приглашенные актеры не повелись, да и денег уже лишних не было, чтобы платить медийным личностям с именем. Вот и воткнули меня. Внешность у меня удачная, что угодно нарисовать можно, фигура тоже – на швабру тулуп накинь, и будет вам толстая швабра. А игра… Игрой я дышала и жила. Там, на сцене, не было меня, моей личности. Был только персонаж выдуманных пьес, который в моем лице обретал реальность.

Как же я любила все это... Особый, немного пыльный запах театра, костюмы в гримерной, бесконечное разучивание сценариев, перевоплощения… Иногда мне кажется, что я была бы идеальным шпионом. Когда я играла, у меня менялись сами собой жесты, повадки, голос, взгляд. Я в процессе игры словно дробилась на два человека, жила за них обоих. Один был холодным и логичным, отдавал команды телу, а второй имел тысячи лиц. И я кайфовала. В жизни, конечно, умение тоже полезное.

У меня было замечательное детство, хоть матери и отца я не знала, и воспитал меня дядя, мамин брат. Мужик он, конечно, хороший, но не без прикола. Он работал туристическим инструктором, шатаясь по десяткам самых разных маршрутов, от прогулки по карельским лесам до сложных горных восхождений. Дядя был огромен и бородат, обладал отличным чувством юмора, любил животных, играл на балалайке и барабанах и слушал AC/DC. Уже с трех лет меня таскали в небольшие пешие походы. Ну, как небольшие – два-три дня в палатках и тридцать километров ножками через лес – это так, разминка. Навыки выживания, способность найти общий язык хоть с владельцем нефтевышки, хоть с гадюкой. Выносливость, спокойствие при любых обстоятельствах прививались мне все с тех же пяти лет. Попробуйте запаниковать где-нибудь в дикой сибирской тайге, наткнувшись на маленького кабанчика, или на очередном восхождении, вися на карабине в 700 метрах от земли. Поверьте, ничего хорошего из этого не выйдет. Холодная голова в экстремальных ситуациях – первое правило выжившего. И второе тоже. Третье – беречь ноги, соль и нож. На здоровых ногах можно выбраться откуда угодно, с солью можно съесть что угодно, а нож больше так, для личного спокойствия.

Мы могли уехать на два-три летних месяца в горы, ошиваясь в сторожке егеря у подножия и отпугивая медведей ракетницами, или свалить на самом дешевом чартере на Кавказ на выходные покататься на лыжах с гор… Весело и интересно, ну а что еще нужно ребенку? Мой калейдоскоп впечатлений был более чем внушительным. Все эти картинки больших городов, крошечных деревень, улыбки и разговоры незнакомых и малознакомых людей, краски природы, горячий степной воздух Монголии и прозрачный хвойный – тайги. Разорванные в клочья кроссовки после походов и ноги со здоровенными мозолями, разбитые коленки, волосы, из которых наутро вычесываешь комаров. Шипение раздраженных змей во влажных оврагах и визг от холодных брызг воды во время переправы по ледяной речке. Костры, гитара, шутки, изматывающие переходы, аромат гречки с тушенкой, влажные от ночной росы палатки и постоянно облезший от загара нос. Иногда я казалась себе то ли Маугли, то ли потерявшимся муравьем с вечной ношей походного рюкзака за спиной.

В школу я ходила не то чтобы редко, но пропускала много. Дядя относился к моему образованию спустя рукава, искренне считая, что навыки общения и новые впечатления вкупе с физической активностью полезнее, чем «бубнеж и зубреж» в классе. И я не особо стремилась к знаниям, хотя читать любила. Да и хороший, надёжных друзей у меня в школе не было. Так, приятели.

ВСТУПЛЕНИЕ

Отрывок из священной книги трех королевств  

«… Акатош не знал пощады. Он убил три луны и без числа звезд, превращал в прах все сущее. Пока не вышла из моря разгневанная богиня Хен. Очаровала своей красотой Акатоша, белыми волосами расстелила дорожку от луны до луны, поймала яростного бога в свои волосы, унесла с собой под воду.  

Связала Акатоша путами из нитей верены, приковала водяными плетьми к острым кораллам. И сказала, что покуда Акатош не подарит хоть раз жизнь, останется в плену водных оков.  

Акатош был бессилен. Его огненный клинок остался на прахе земли. Его руки, что сеяли только боль и горе, а пожинали слезы и кровь, были накрепко связаны. Его глаза, что метали молнии, теперь были просолены морем. Его сила ушла в белый песок морского дна.  

Но Акатош не сдавался. Семнадцать долгих веков он тщетно пытался вырваться из оков. Семнадцать веков он надеялся сбежать из морских глубин. Гнев его был велик, но не было ему выхода. И Акатош смирился.  

На восемнадцатом создал он жизнь. Созданное его желанием чудовище погубило неисчислимо много морских созданий Хен. Зубы чудовища разрывали чужую плоть, его кожа сочилась ядом.  

- Я выполнил твое желание, Хен! Освободи! – кричал побежденный Акатош, и его страшное создание вилось вокруг него, царапая своего создателя ядовитым гребнем.  

- Нет, бог ярости. Ты создал смерть. Это мыслящая, голодная, живая смерть. Я просила не об этом.  

И возродила взмахом руки погубленное. И стала приходить к Акатошу, говорить с ним, учить его.  

Раз за разом Акатош пытался создать жизнь, но все его творения были ужасны и смертоносны. Даже водная лилия, которую он создал из морской соли, сочилась ядом.  

Теперь в морских глубинах жил страх, царствовала смерть, лилась кровь, которую так не любила Хен.  

Но в один день Акатош, задумавшись не о гибели и страхе, а о солнечном свете и мире, создал ракушку. Перламутровую, маленькую ракушку с крошечным моллюском внутри. Без жвал, яда, без страшных щупалец и зубов.  

И тут же водные путы опали. А Акатош держал на ладони жалкую ракушку и не мог поверить, что для создания такой маленькой и ничтожной жизни нужно столько сил.  

Акатош преклонился перед Хен и сделал ее своей женой. А Хен научила его не только ценить жизнь, но и создавать ее.  

И они вернулись в мир. Возродили то, что было прахом, обернули боль и кровь радостью и счастьем. Их детьми стали люди – первые короли первых государств. Три короля человеческих стран -Балн, Кьяр, Орен, и Каспада – морская ведьма, королева островов.  

Акатош и Хен подарили всему человеческому роду особое благословение – археи. Духи крови, духи жизни, которые были с благословленным с рождения и разделяли с ним смерть. Королям было даровано по десять десятков, остальным – до сорока десятков. С тех пор археи даровали таланты и умения, метались в крови, давая человеку саму жизнь…».  

ГЛАВА 2. ЗНАКОМСТВО

Ирдан Верден не спал. В трактире немилосердно воняло капустной похлебкой, в скудной комнатке на соломенном тюфяке кусали блохи. Ирдан давно привык к шелку и бархату, к чистоте, к аромату благовоний, и теперь страдал.

В соседней комнатушке крепко спал кряжистый мужик с жутким шрамом, рассекающим правую щеку от глаза до подбородка. Трактирная вонь ему совершенно не мешала. Блохи его тоже не беспокоили – редкий резус с солидным количеством самогона был им не по нраву.

Спал жирный жадный трактирщик, сложив руки под подушкой, где лежал кошель с золотишком.

Спали две служаночки, которые голыми руками могли разделать громадного вепря и соорудить из него приличную закуску на вертеле.

А Ирдан Верден маялся, укутавшись в плащ. Он ждал первого часа до рассвета.

Не дождался.

Видавшую виды дверь придорожного трактира в семи лигах от Старших болот явно открывали с ноги. Затопали окованные железом сапоги, звякнуло сталью оружие.

- Эй, морда трактирная, чарку нам! Да поспеши!

Скрипнула кровать на втором этаже. Босые пятки трактирщика зашлепали над головой Ирдана Вердена.

Не привыкшие к ночным вторжениям служанки лениво загремели грязной посудой. Плеснула вода, потянуло дымком от зажженного очага. Снова немилосердно завоняло капустой.

Ирдан Верден метнулся к окну, в которое и птица не смогла бы залететь. Прижался к стене, попытавшись слиться с обстановкой. Из этого, конечно, ничего не вышло. Ирдан Верден, придворный мастер деликатных поручений при дворе ее величества Мавен Первой Кровавой, сам себя загнал в засаду. Даже не подумал об осторожности. Да и какая осторожность здесь, почти на болотах? Гляди, чтобы мавки в ногу не вцепились да нижины не пожрали. Вот и все предосторожности. Но эти, со сталью, тут неспроста, совсем неспроста.

Ирдан приник к двери, пытаясь разглядеть в щель ночных приблуд. Четверо мужчин, немолоды, вояки. Доспехи неброские, но он отлично знал, сколько стоит одна только невзрачная перевязь из акульей кожи. У одного – двуручник работы Д`агр. Ирдан мысленно присвистнул: вспомнил, что недавно стилет работы этого мастера вручили контуженному генералу за боевые заслуги. Этой великолепной сталью можно перерубить волосок в полете.

Мужики вели себя развязно, покрикивали на трактирщика, отпускали сальные шуточки в сторону сонных служанок, накидывались дешевым пойлом, вели себя, как и положено обычным наемникам. Но Ирдана не покидало ощущение фальши.

Это – не нищие голодные дезертиры с ближайшей границы, не искатели приключений, и даже не наёмники, кочующие в поисках непыльной и не всегда законной работенки. Это высший эшелон, профессионалы. И они могли принадлежать только одному человеку – барону Старшего замка неподаоеку от болот.

И они тут явно ищут то же, что и сам Ирдан. 

***

Несколькими часами ранее…

Мавен, королева срединных земель, радостно и совершенно не по-королевски взвизгнула, глядя на малопонятное переплетение светящихся на географической карте линий. Нетерпеливо взмахнула рукой, отсылая придворного мастера карт. Блеснули драгоценные камни в кольцах, полированные ноготки, упал кубок с вином, задетый поспешно кланяющимся и выходящим мастером.

Но королева этого даже не заметила.

Королева вглядывалась в карту.

Она всего лишь проверяла границы, а тут такой подарок! Яркая голубая точка пульсировала узелком на идеально прямой линии близ Старших болот. Три года тишины, и наконец очередная драгоценность, дарованная богами – чужая душа, которая может служить своей королеве. Драгоценность Короны, седьмая, оказавшая на ее земле. Ее новая молодость, ее новая жизнь, способность и дар. И сила одной этой души не сравнится и с тысячей археев!

Королева зажмурилась в предвкушении. Археи зазвенели, забились в крови, откликаясь на эмоции своего носителя, рвались показать силу.

Без конца орущая в клетке птичка мастера карт замолчала, подчиняясь даже не приказу – мимолетному желанию королевы. Да и как ей не подчиниться? Ведь первый архей, первая драгоценность короны была воистину грандиозной!

Это был человек, знающий животных, властвующий над ними. Он пришел больше десяти лет назад со Старших болот, выехал на тракт из гиблого леса на нижине, жуткой, агрессивной, зубастой и очень быстрой твари, которая разрывала человека на куски без особых усилий. Чем, конечно, создал прецедент. Народ, встреченный по пути, разбегался кто куда, что и неудивительно. Нижин не могли приручить даже придворные с сорока археями, умеющие ладить с дикими зверями. За взбесившейся нижиной отправляли обычно подготовленный отряд воинов, и не всегда охота была успешной, а тут странного вида человек сидел на гладкой кожистой спине вполне послушной твари.

Он, смуглый, со странным разрезом глаз, в непонятной одежде из кусочков меха, понимал язык местных, чему, казалось, сам немало удивлялся. Смотрел по сторонам своими странными глазами, явно недоумевал. Но держался, как аристократ, гордо и свободно, поэтому уже совсем скоро был препровожден во дворец к королеве.

Пришлый был принят Мавен Первой в рекордный срок. Чужак на нижине – это было чем-то из ряда вон. А Мавен славилась болезненной и всепоглощающей любовью к редкостям и странностям.

Мавен на тот момент исполнилось уже семьдесят лет, но она железной рукой правила своим королевством. «Гадюка», «мстительная сволочь», «злопамятная стерва» - это были самые ласковые эпитеты в ее адрес от тех, кому приходилось иметь дело с королевой. К тому же, за плечом королевы стоял ее верный придворный, Ирдан Верден, замечательный уже тем, что быстро и без вопросов исполнял любую ее волю. Выследить, убить тихо, убить шумно, передать, предать – все это входило в список его компетенций. Конечно, при дворе его роль была известна всем и так же всеми порицалась, но Мавен плевать хотела на устоявшиеся при прежних королях порядки и традиции, желая делать только то, что хотелось ей. А всех несогласных или не осталось в этом королевстве, или не осталось нигде. И горе было тому, кто обманывался ее внешним видом очаровательной старушки в кружевах – за безобидным фасадом скрывалось чудовище пострашнее нижины.

ГЛАВА 3. МОРСКАЯ ВЕДЬМА

Горное королевство Иллисип, несколькими днями ранее

Корабль с высокой осадкой медленно плыл по не очень широкой речке в предгорье. Любой другой корабль разбился бы в щепки еще миль пятьдесят назад, а этот идет хоть и медленно, но уверенно. Воистину, у этого корабля был просто невероятно талантливый кормчий с тридцатью пятью археями, и стоил он королевству очень кругленькую сумму. Но сейчас то, что находилось в трюме, стократ окупало все расходы.

Команда корабля была на редкость молчаливой. Каждый, от юнги до капитана, ощущал, что это их последняя вылазка в море. Больше не будет просоленного ветра, ласкающих волн, бесконечной мерцающей сини. Выход в море для каждого члена экипажа будет означать неизбежную смерть. Морские ведьмы будут мстить.

Одна из них, совсем юная, находилась в капитанской каюте. Без сознания, опоенная маковым молочком, связанная, но легче команде от этого не становилось.

Все знают, что морские ведьмы не покидают острова, не имеют посольств на территории своего маленького государства, торгуют с остальными королевствами только при помощи посредников.

Они – загадка, тайна. Они прекрасны, и красота их от матери-богини Хен перешла в полной мере к каждой жительнице этого клочка суши. О них говорят, их желают, но боятся. Как в старой, но очень известной песне о любви морской ведьмы и горного короля.

Песне старинной, тягучей, как густой мед и горькой, как настой степной полыни:

Извилистых путей

Дорог, пересечений,

Как ниточки судьбы, не счесть под ликом звезд,

Покуда камни гор

водой тугих течений

Не смоет всем богам наперекор.

Его судьба огонь – он внук земного бога,

Он доблестный король, он кровь своих земель.

Ее судьба – песок и голубые воды,

Она – богини дочь, владычицы морей.

Он – яростный порыв, она – само смирение,

Он – пламя, а она – как пена быстрых волн.

И вместе им не быть, такое есть поверье:

Не может быть огонь с водою испокон.

Любовь – великий дар, и сложно отказаться:

Король, увы, не смог, и ведьма не смогла.

Отчаялись моря, в штормах начав взвиваться,

И умирал огонь - осталась лишь зола.

Пыл короля угас, с ним сердце угасало.

Взмолилась ведьма Хен, богине всех морей.

«Жемчужина моя, - богиня ей сказала, -

Ты горе навлекла на короля земель.

Он может жизнь свою опять начать сначала,

Но только лишь когда пожертвуешь своей»…

А вот дальше баллада расходилась на множество вариантов. То ли морская ведьма принесла себя в жертву, чтобы спасти любимого короля, то ли сам король, разозлившись, убил ведьму за то горе, что причинила ее стихия… Вариантов масса. Но была, была в этой легенде крупица истины, да и затворничество морских ведьм подливало масла в огонь. И никто не ждал от ведьм ничего хорошего, хотя бы потому, что на любое вмешательство в их жизнь извне море ярилось – из глубин выплывали совершенно невероятные чудовища, твари самого Акатоша, и не подпускали корабли к островам Хен, утягивая их на дно. Почему? Загадка…

Капитану и его команде удалось невероятное – они побывали на священных землях Хен и вернулись живыми.

Но сейчас весь экипаж, ведя корабль к берегу, понимал, что происходит что-то… не то. Что-то не так.

Корабль причалил. Засуетились матросы, забегали с поручениями юнги.

Капитан, желая побыстрее покончить со всем этим, писал записку, сидя в своей каюте. Он знал, что ночью на пришвартованный корабль поднимутся люди в неприметных черных плащах, заберут драгоценный груз – невесту короля, морскую ведьму, которую такого труда стоило похитить. Кинут мешочек с золотом, и на этом все закончится.

Но как же ему хотелось повернуть обратно, высадить беловолосую девчушку у русла реки, выходящего в открытое море, пожертвовать шлюпкой, веслом и парой монет, и забыть обо всем.

Но… с королем не спорят.

Капитан был прав почти во всем. Но кое в чем он просчитался – вместо золота его ужалила под лопатку сталь одного из этих, в неприметных черных плащах. Ужалила смертельно, как и всю его небольшую команду. Даже кормчий с тридцатью пятью археями не избежал расправы. Морские ведьмы были бы довольны.

Если бы только капитан знал, что морской ведьме никогда не стать невестой короля, если бы… Но история не терпит сослагательного наклонения.

***

Юная морская ведьма очнулась в роскошно обставленной комнате только на рассвете. Раскалывалась голова, болели перетянутые веревкой запястья. Девушка привычно послала приветствие морю, но не услышала отклика. Впервые за всю ее жизнь море молчало. Это так испугало и поразило морскую ведьму, что она, не обращая внимания на судороги в ногах, кинулась к забранному решеткой окну. Испуганно вскрикнула, отпрянула. Везде, везде были горы – серые, с белыми шапками на вершинах, неприступные, закрывающие вид к тому, что было ей дороже всего на свете.

Она в ловушке, в которую угодила по собственной глупости.

Из смежной комнаты к ней уже спешил доверенный его величества. Он знал, что ведьма теперь неопасна.

Королевский шут, граф Лод, по совместительству доверенный человек его Величества, молча смотрел на морскую ведьму. Ему не доводилось их видеть вживую, и сейчас граф был просто потрясен. Белые вьющиеся волосы, длинные, запутанные – морская пена, огромные бирюзовые глаза, как само море над перламутровым песком, точеная фигурка, мраморная кожа… Потрясающе красиво. Графу впервые пришло в голову, что, может, они и не правы, что хотят отобрать ведьминский архей для короля. Преступление – губить дочь Хен.

ГЛАВА 4. МУХА В КЛЕЮ

Граф Лод успел отчитаться королю и уже был готов идти к девчонке. Но забегали гвардейцы. К графу подбежал один из доверенных, закричал.

Шут кинулся в комнату, не разбирая дороги. И увидел мокрую мертвую ведьму. В ее волосах запутались розовые водоросли, ценная редкость, которая никак не могла тут оказаться. К щеке прилипла перламутровая маленькая ракушка. А на лице застыла улыбка - счастливая, умиротворенная. Юная ведьма обыграла шута и была этим очень довольна.

Граф в ярости тряс тело ведьмы, жал со всей силы на грудь, тщетно стараясь запустить сердце, вдыхал воздух ей в рот. И отпрянул, ощутив на своих губах вкус морской соли.

Вот сука! Акатошево отродье! Но как? Как она это сделала?!

Знать бы раньше… Все пропало, все!

Граф в отчаянии мерил шагами комнату. Единственная надежда умерла непостижимым его разуму образом. И столько денег, столько ценных кадров, столько сил – и все впустую. И времени почти не осталось – король едва ли протянет пару месяцев. Он просто не успеет снова поймать ведьму, а если и успеет – толку? Они знают о добровольной передаче архея, могут, как оказалось, убить себя в любой момент, а дур, которые пожертвуют жизнью ради его короля, там отродясь не бывало. Король… И что ему сейчас говорить, уже готовому к новой жизни и могущественному архею? Что же делать? Что делать?!

Граф уселся на кровать, глядя пустыми глазами на мертвое тело.

- Ваше сиятельство… Нам… убрать? – доверенный вояка с лицом дуболома и такими же мозгами не понимал полутонов и острых моментов. К тому же руки у него чесались собрать драгоценные водоросли с мертвого лица девчонки – за них могли бы дать неплохую сумму в любой травной.

Шут отмер, растер ладонью лицо.

- Ночью. А завтра мы едем с посольством к ее величеству королеве Мавен. И подготовьте документы на передачу Северного рудника королеве. На всякий случай.

Шут встал. Надо успеть сделать еще кое-что.

В своих покоях он крайне аккуратно, почти не дыша, открыл простенькую деревянную шкатулочку и извлек оттуда пару листков. Облегченно выдохнул, когда механизм шкатулочки щелкнул, закрываясь – милая и безобидная с виду вещица была пропитана ядом, убивающим мгновенно любого, кто к ней прикоснется. Только шут знал, как открывать шкатулку – в его работе подобная предосторожность не помешает.

После стянул с себя дорогую одежду придворного. Накинул грязный старый плащ с криво заштопанными дырками, натянул стертые грязные штиблеты вместо дорогих кожаных сапог. Снял украшения, положенные по статусу, оставив под плащом небольшой кошель на поясе и кинжал.

Неприметной тенью заскользил по бесконечным коридорам дворца. Спустился, поднялся, снова спустился, осторожно пробираясь тайными ходами, вышел, наконец, к длинному подземному туннелю, который вел чуть ли не во все концы королевства. Спустя час блужданий под землей, и шут оказался недалеко от нищего квартала. Еще полчаса быстрым шагом, и почти на месте. Узкие улочки, дома, похожие на землянки, дешевые трактиры, воняющие жуткой похлебкой, которую бедняки едят на завтрак, обед и ужин. Парочка хорошо известных на все королевство публичных домов, подозрительные личности, шастающие тут исключено по темным своим делишкам… Квартал для бедняков, в каждом большом городе есть такой, и никуда от этого не деться. Остается только согнать всю шушеру в одно место и возглавить ее. А если будет задираться, на ядовитых рудниках всегда есть открытые вакансии – появляются естественным образом.

- Эй, монетки не найдется?

Щербатый рябой мужик, сидящий у покосившегося забора, вцепился рукой в край плаща шута, явно намереваясь эту монетку отобрать, ежели прохожий не захочет делиться добровольно.

Шут досадливо дернул плащ, но нищий держал крепко. Пришлось откинуть ткань глубокого капюшона с лица. Нищий поднял глаза.

- …! Простите, не признал!

Нищий выпустил плащ, испуганно дернулся в сторону, осознав, у кого только что рискнул попросить милостыню. Лицо шута было знакомо почти каждому обитателю городского дна.

Но графу сейчас было не до мелких разбирательств.

Шут шел уверенно и вскоре остановился около страшного разваленного дома, в котором, судя по виду, сначала были пыточные, потом пожар и потоп, притом одновременно. Шут тенью скользнул внутрь, с запасом переступив порог. Мало кому хочется задеть растяжку с взведенными арбалетами, вот и шуту тоже не хотелось. Но незамеченным он не остался.

В черной глубине дома, в котором не осталось даже перегородок, лениво вспыхнул огонек.

-Кого там Акатош принес?

Голос был гулким, низким и явно не ласковым.

Шут поспешил успокоить его обладателя.

- Муху в клею.

- Ну залетай, муха, - усмехнулся тот же голос.

Шут незаметно выдохнул. Все могло быть и гораздо хуже. А со стражей сюда соваться, значит, подписать всем смертный приговор.

Шут пошел на голос. В нос бил запах дешевой браги и гари.

Зажглась лампа, подожженная от лучины.

- Че надо, муха? Не срослось у вас с девахой-то? – глумливо ухмыльнулся голос. Титулы он явно не уважал.

Шут смотрел на человека со шрамом на пол-лица, развалившегося на гнилом матрасе и даже не соизволившего встать, и в очередной раз поражался тому, как такой огромный кряжистый мужик с лицом пьяницы может быть таким... Опасным. И как он обо всем узнал, тоже загадка. Оставалось только скрипнуть зубами и подосадовать на исполнителей.

- Не твоего ума дело, чего там у нас не срослось. Помощь нужна.

Мужик поудобнее устроился на чавкнувшем от влаги матрасе. Он почти все знал. Ему было любопытно, с чего это несколько военных кораблей отправились прямо с верфей в открытое море с глубоководными гарпунами и чего ради на одном из них, провонявшем на все королевство, оказался труп акатошевой ядовитой твари. Так уж само получилось, что он ненароком оказался в курсе почти всех событий. Правда, пока не распутал ниточку до конца и не понимал, зачем старому королю вообще нужна морская ведьма. Ну уж явно не жениться… Это не давало острому разуму мужчины покоя. И раз уж королевский шут здесь, значит, случилось что-то совсем уж немыслимое.