Темное желание/ 18+

Глава 1

Дождь лил как из ведра. Омывая улицы Вендфорда, он погружал город в темноту, наполняя свинцовые тучи, а холодные ветер, швырявший все, что попадалось на его пути, пробирал до костей. Я поежилась, стремительно идя к дверям кафе, в котором должна была встретиться с подругами, что ждали меня уже вот три минуты.

Будучи крайне пунктуальным и ответственным человеком, я ненавидела опаздывать и заставлять людей ждать меня, а также не терпела опозданий со стороны других. Время, пожалуй, самая ценная инвестиция в двадцать первом веке, и, к сожалению, находящаяся в крайнем дефиците. Думаю, люди, живущие в больших городах, где каждый день похож на предыдущий, где ритм жизни настолько быстр, что дни сливаются в недели и месяцы, где пять минут наедине с собой – непозволительная роскошь, понимают, о чем я говорю.

Секунда, и меня окружила какофония звуков: принимающиеся заказы, звон посуды, чье-то покашливание, смех компании подростков, что заняли круглый стол на втором этаже, слезы девушки, спрятавшейся в углу со своей подругой, которая ее утешала – на секунду я застыла. Чья-то рука взметнулась вверх, и я увидела Ханну и Дайлин, примостившихся возле окна, за нашим любимым столиком, что слышал так много историй и так часто принимал заказы.

Кивнув им головой, я тут же сделала стандартный заказ (капучино и малиновый чизкейк), а затем подошла к столику, находу снимая промокший до нитки тренч.

- Кучеряшка! – воскликнула Дайлин.

Добрая, излучающая невероятное тепло, солнечная, с невероятно очаровательной улыбкой, красивая донельзя и грациозная, подобно лилии, она заключила меня в свои объятия. Стоит упомянуть, что мне пришлось встать на носочки, потому что Дайлин отличалась высоким ростом, и я с Ханной были коротышками на ее фоне.

- Где ты была, баранья ты голова?! – воскликнула Ханна, широко улыбаясь и мультяшно посмеиваясь.

Мы с ней шутливо сцепились, бодаясь головами, а затем крепко обнялись и похлопали друг друга по плечу. Невероятно смешливая, веселая, харизматичная и красивая, Ханна отличалась глубокой любовью к искусству, талантом вести увлекательную беседу и отличным чувством юмора.

- Что, мелкая, завидуешь? – дразнилась я, качая головой и строя рожицу.

Ханна скривилась, а затем мы все трое рассмеялись, привлекая к нам внимание. Сев за стол, Ханна принялась рассказывать о новом месте работы и поведала нам о том, что в скором времени ей предстоит полететь в Саудовскую Аравию в связи с проводившейся там выставкой. Ханна была учителем английского языка и литературы, но, проработав в школе около двух лет, разочаровалась в системе образования и решила сменить деятельность, направив свое внимание на искусство, которое привлекало ее еще с подростковых времен. Стоит сказать, что мы трое познакомились именно в школе, так как все являлись учителями, и уволились в один день по одной и той же причине. Правда, я проработала в школе чуть больше, чем мои девочки, - шесть лет.

- Эй, слышь, я не мелкая! – она театрально нахмурилась и надула губы, делая вид, что обижена на меня, а я схватила ее за голову и растрепала волосы, с наслаждением слушая, как она кряхтит.

Дайлин смотрела на нас, как на маленьких детей, которые шкодят прямо у нее перед носом и при этом вызывают умиление. Заботливая и чуткая, она всегда проявляла внимание к детям, окружала их нежностью и уютом, слушала их монологи о проблемах и старалась помочь, но, к сожалению, даже она не выдержала той беспощадной, ужасающей системы, в которой нет места человеческому отношению к учителю.

- Метр с кепкой, - пожала плечами я, широко улыбаясь.

Ханна тоже улыбнулась.

- Альба, так что по поводу работы? – спросила Дайлин, заботливо принесшая наши заказы.

- Спасибо, - я кивнула, обхватив стаканчик с кофе и вцепившись в него пальцами. Неприятный осадок, который остался после истории с магазином никуда не пропал, и чувства, что утихли, при каждом упоминании вспыхивали вновь. – Я поговорила с менеджером магазина, и та сказала, что отказ внутренний, со стороны отдела кадров. Что именно им не понравилось – непонятно, но сделать она ничего не может, потому что решение остается за отделом кадров, а она не более, чем посредник, проводящий собеседование и оставляющий комментарий о кандидате.

- То есть тебе все равно отказано в работе? - нахмурилась Ханна. – Ситуация крайне странная. Почему тебя собеседует менеджер, который заявляет о том, что ты принята на работу, а потом из отдела кадров спустя три дня приходит отказ? Это крайне непрофессионально!

Я кивнула головой, уставившись на свои пальцы, когда Дайлин обхватила взяла мою руку и сжала пальцы в успокаивающем жесте. Грустная улыбка тронула мои губы. Мне нравится краситься. Я люблю все, что связано с косметикой, особенно декоративной, менять образы, продумывать их, использовать в макияже новые продукты и оценивать их. Детям в школе нравилось, как я красилась, и часто они любовались моими макияжами, просили порекомендовать какие-то продукты, объяснить им технику нанесения тех или иных продуктов. Они говорили мне о том, что пора начать вести свой блог, выставлять там фото своих работ, набирать подписчиков и сосредоточиться на этом, но мне всегда было страшно проявить себя в публичном пространстве, не скрывая ни лица, ни имени.

Гораздо проще было публиковать свои книги на интернет-площадках, где никто не знал моих лица и имени, где я выпускала всю свою страстную, непослушную натуру, желающей порочности и греха, где создавала острые сюжеты и говорила о проблемах общества, которые волнуют меня, где размышляла о жизни, ценностях, ориентирах - где я пыталась найти себя. Дело в том, что я росла в очень религиозной семье, где о сексе вслух не говорили, где никто не рассказывал, как появляются дети, отмахиваясь фразой «их дает Бог», где непринято говорить о том, что тебе нравится мальчик, что ты влюблена в кого-то и не знаешь, что делать с чувствами, с безответными чувствами. Я была лишена этой поддержки, лишена возможности говорить с родными людьми о том, что важно для меня, что волнует, а потому нашла иной способ высказываться.

Глава 2

Одиночество. Странно характеризовать себя как одинокого человека, когда вокруг тебя столько людей: твоя семья, твои друзья, приятели, но я действительно чувствовала себя одинокой, несмотря на них всех.

Мне двадцать девять. Я до сих пор не замужем. У меня даже толком и отношений-то не было, разве что в классе девятом и то две недели. Детей у меня нет хотя хочется, семьи тоже нет. И от этого так неприятно, так больно. Кто-то скажет, что и хорошо, что у меня нет мужа и детей, что я свободна от всего бытового, изнемождающего, что мне приходится заботиться только о себе, но так хочется, так колется быть в отношениях, просыпаться в постели с человеком, к которому тянется сердце, видеть его улыбки, слушать смех, ощущать его руку в своей.

Я протерла запотевшее зеркало в ванной и взглянула на свое отражение, пытаясь понять, что со мной не так. Как и все я иногда сомневалась в себе, чувствовала себя неуверенной, но в целом мне всегда нравилась моя внешность, меня не обходили вниманием мужчины, пытающиеся познакомиться, часто на улице делали комплименты женщины. Но все не то. Это все совсем не то. Ни в одном из этих мужчин, что пытались познакомиться, я не чувствовала родственную душу, никто из них не пытался проникнуться мной как человеком. Я говорила о возвышенном, а они смотрели на мою внешность. Пока я пыталась понять внутренний мир человека, он раздевал меня глазами и говорил о моей красоте. Пока я пыталась съехать с этой темы, дать человеку шанс, вновь завязать какую-то интересную беседу, каждый из них продолжал говорить о том, какое красивое у меня лицо, какая привлекательная грудь, какой плавный переход в талии. И все терялось. И я терялась среди этих слов, не понимая, как среди них найти того, кто разглядит во мне человека.

И я перестала надеяться, перестала искать, хотя в глубине души все еще ждала, все еще хотела встретить такого человека. Мои мечты постоянно сталкивались с реальностью, где не было места любви душевной, а существовала лишь внешняя привлекательность. И когда мы успели потерять наши сердца в мире тел?

Я вновь протерла зеркало, разглядывая себя, пытаясь отметить изменения в лице, понять себя через эти черты, унаследованные от испанских и мексиканских предков. Темноволосая, кудрявая, среднего роста, я была не полной и не худой, обладала яркой внешностью: кожа смуглая, гладкая, глаза большие, карие, обрамленные длинные ресницами, нос маленький с чуть кривым кончиком, уходящим вправо, скулы ярко выраженные, придающие овалу лица угловатость, губы пухлые, розовые.

Я никогда не чувствовала себя заурядной. Но иногда я ощущала себя непривлекательной.

Бывали дни, когда не хотелось выходить из дома и было желание лишь спрятаться под одеялом, на мгновенье исчезнуть, чтобы никто не донимал, никто не трогал, чтобы мысли об этом одиночестве просто исчезли из головы, перестав сыпать соль на рану. Иногда я казалась себе недостаточно красивой, недостаточно спортивной, недостаточно талантливой, чтобы быть кого-то достойной.

Мне пришлось приложить много усилий, чтобы избавиться от этой установки «меня полюбят, если я буду достойной». И я это сделала, хотя иногда, за редким исключением, эта мысль мелькает в голове, тут же ускользая, исчезая в водовороте других тревожных представлений о себе, жизни, будущем. Поправив левую бровь, волоски которой так и норовили упасть, я мысленно поблагодарила бровиста, что сделала мне более тонкую форму, отчего мой взгляд приобрел изящность и был уже не таким по-детски наивным.

Взяв крем для кудрявых волос, я стала прочесывать волосы, стараясь сосредоточиться на этих движениях, затем пенку, которой закрепляла эффект крема. Мне нужно было совершать эти рутиные дела, чтобы успокоиться, показать своему мозгу, что стресс ушел и сейчас я спокойна, что больше нам не грозит опасность в виде постоянных эмоциональных качелей, нервотрепки, общения с неадекватными родителями и такой же неадекватной администрацией. Я больше не учитель. Я человек. У меня теперь есть права. Я вольна распоряжаться своим временем. Я вольна исполнять свои желания. Теперь у меня есть обед и я могу спокойно сходить в туалет, не думая о том, когда же прозвенит звонок.

Из правого глаза вытекла слеза. Я ошеломленно уставилась на нее, не понимая, что происходит, откуда она появилась, в связи с чем, как вдруг за ней покатилась вторая. Я сжала рот рукой, чувствуя себя такой уязвимой.

Я неудачница. У меня осталось так мало денег. Не могу же я просить их теперь у родителей. Это мне в пору заботиться о них, а не им обо мне. И как же я одинока…как одинока…мне так не хватает любви, так не хватает простых человеческих объятий. Как бы я сейчас хотела, чтобы меня просто по-человечески обняли, чтобы сильные мужские руки прижали меня к такой же сильной груди и дали выплакать все то, что так давно копилось внутри, выместить в слезах всю ту боль, что живет во мне годами, а потом я бы хотела, чтобы меня поцеловали, вкладывая в этот жест всю ту любовь, которую мне так и не довелось почувствовать от мужчины.

Мне так хотелось бы узнать, какого это быть любимой мужчиной, какого это, когда он заботится о тебе, когда ему интересно, как прошел мой день, когда ему весело со мной и хочется поболтать. Я бы хотела знать, какого это, когда тебе смотрят в глаза, видя там все то, что невозможно выразить словами, когда его губы говорят, как сильно он любит меня, когда его голос ласкает уши, шепча какие-нибудь глупости.

Я сжала рот еще сильнее, стараясь сдержать свои всхлипы. Я была не одна, в квартире мама, папа, брат – так не хочется, чтобы кто-то из них знал, что сейчас здесь происходит. Все эти расспросы ни к чему, они приведут лишь к тому, что я разнервничаюсь еще больше. И мама расстроится. А я так не хотела, чтобы она расстраивалась. Ей и так достаточно отца, который постоянно находит поводы для того, чтобы поругаться.

Глава 3

Открыв очередной фанфик по Драмионе, я погрузилась в чтение, забыв о том, что такое время, естественные потребности и жизнь в целом. Книги обладали силой затягивать в омут, из которого в дальнейшем выйти было практически невозможно. Мир фантазий уносил с собой, открывая доступ туда, где человеку никогда не бывать, давая ему силу и мощь бороться с темными эльфами, быть королем или королевой государства, иметь сотни любовников и влюбиться в по-настоящему надежных мужчин. Как человек, который прочел достаточно много книг, я еще никогда в своей жизни не встречала мужчин, что были хоть на пятьдесят процентов похожи на тех, что описаны в книгах. Я молчу про мистера Дарси.

Своего идеала я не встречала никогда. И да, психологи часто, разбирая книгу Джейн Остин, говорят, что мистер Дарси – один сплошной ред флаг, но нет, ред флаги вокруг нас, а мистер Дарси – персонаж, который действительно эволюционировал, потому что захотел этого сам. И на протяжении всей книги мы видим, как он меняется, потому что Элизабет заставляет его усомниться в выбранных приоритетах и понять, что его высокомерие неприемлемо и он ничем не отличается от других людей. В реальной жизни я не встречала мужчин, готовых работать над собой, лишь тех, у которых список требований к женщинам (и это при том, что сами они из себя ничего не представляют).

Выросшая в строгой католической семье, я часто слушала, что мне нужно выйти замуж и родить детей. Родители неустанно предлагали мне различные варианты, которые находились как среди сыновей их друзей, так и приятелей. Мама частенько с кем-то знакомилась, особенно в церкви, и когда люди узнавали о моем существовании, они сразу предлагали своих сыновей, говоря, что те сами попросили найти им жен. Удобно, однако: не приходится напрягать задницу, чтобы узнать человека и просто женишься, потому что мама сказала. М-м-м, перекладывание ответственности в тридцать пять лет звучит так вкусно…

Конечно, у меня было все не так строга, как в некоторых других семьях, но все же запретов хватало и в моей. В детстве я часто слышала, что влюбляться в мальчиков нельзя, что отношения с ними запретны и единственные отношения, которые у меня могут быть, - это отношения с мужем. Девственность – особая тема в религиозных семьях, и этой теме уделялось такое щепетильное внимание, что частенько я рыдала в своей комнате, жалея, что не родилась мужчиной. Мужчине просто, никто не узнает, был ли ты с кем-нибудь или остался невинным, а вот мне нет. Я должна была хранить себя для того самого, для того, кого буду именовать своим мужем, а потому в двадцать девять лет я все еще девственница.

Мужчины – это другое дело. Мужчинам в наших семьях можно гулять ночи напролет, встречаться с девочками, спать с ними, но жениться они обязаны на таких, как я – чистых и невинных. Стоит упоминать, какой дискомфорт я испытывала все это время? Раздражение, ярость и обиду? Как часто рыжала в своей комнате, обращаясь к Богу и не понимая, зачем он сделал меня женщиной, которой постоянно все нельзя. Гулять можно, но до девяти вечера; общаться можно, но только с девочками; в кино с одноклассниками нельзя, ведь там в компании есть мальчики; на ночевку к подругам нельзя – у тебя что, своего дома нет? Одеваться я тоже должна была по канонам: открытого выреза быть не должно, юбка не выше колена, обтягивающие платья – ни в коем случае, коротким рукавам нет места в гардеробе. Зато мужчинам оголяться по пояс можно.

И потому я сбегала. Сбегала туда, где главная героиня делала то, что я сделать не могла, где она была рядом с тем, кто не запрещал, кто заводился от ее непослушания и ценил мнение, где она была личностью, а не приложением к мужчине. Мне одновременно хотелось и не хотелось выйти замуж, потому что сердце жаждало любви, а мозг – свободы, и я не знала, даст ли мне это муж или сделает из меня еще одну женщину, уставшую от жизни в тридцать лет. Благо, родители не заставляли меня выходить замуж, учитывая мое мнение. Им важно, чтобы я была счастлива рядом с человеком, который будет любить меня, заботиться. Да, есть вещи, которые меня раздражали, но я понимала, что мои родители, как и я, в первый раз проживают эту жизнь и они тоже не знают, как правильно. Они выросли так, он видели это, и они хотят видеть это в своих детях.

Но я не такая. Отчасти это их вина. У моей старшей сестры не было столько свободы, как у меня, поэтому она наиболее приближена к ним, а я…я нет. Я ходила на концерты, на ночевки к подругам в подростковые времена, ссорилась с ними, не щадя их чувств и отстаивая свое мнение, свободу, умасливала, когда это было нужно и умело давила, когда мне необходимо было получить разрешение на что-либо. Я гуляла тогда, когда моя сестра сидела дома, пререкалась, когда она молчала, доводила маму до истерики, когда она ее успокаивала, прогуливала уроки и шлялась по городу, пока сестра хорошо училась. Я была сумасбродной. Я ею и осталась.

Моя сестра в этом отношении гораздо более спокойная. Она была с детства не по годам мудрой: знала, где нужно было промолчать, а где вставить свое мнение, знала, в какой обертке нужно преподнести слова, чтобы они не были отвергнуты или не встретили отчуждение. Я же шла напролом. Почему? Потому что я олицетворение своей матери, я использую те же инструменты, что и она. Буйная, яркая, веселая, задорная, позитивная, экспрессивная, импульсивная, вспыльчивая – все эти черты достались мне от нее.

Из моих размышлений меня вырвало уведомление о том, что на почту было прислано письмо. Отложив в сторону планшет с электронной книгой, я встала с кровати и подошла к компьютеру. Воодушевление растеклось по венам, и я села в кресло, открыв письмо и начав читать его. Оно было от архитектурного журнала, и в нем говорилось о том, что они рассмотрели мое резюме, им понравились мои характеристики, а потому готовы прислать мне техническое задание прямо сейчас.

Глава 4

- Тисс приглашает меня туда, да, - сказала я Ханне и Дайлин.

Ханна громко усмехнулась и хлопнула ладонями.

- Ты серьезно сейчас? Ты попадешь в «Падший»?! Это же невероятно!

Всем было известно, что клуб «Падший» - это, пожалуй, один из самых элитных клубов, которые вообще существуют в мире. В него попасть не то, чтобы непросто – это невозможно. Лишь избранные, те, что из числа голубой крови, владеющие несметными богатствами, могли проводить там время. Но так получилось, что моя знакомая, которая закрутила роман с известным ведущим вечернего шоу со звездами, получила два приглашения, одно из которых она решила отдать мне. Мы не так уж и часто общались с Тисс, но в худшие времена во время студенчества я была рядом. Она даже пыталась покончить жизнь самоубийством, но я вовремя оказалась рядом, чтобы вызвать у нее рвоту, а затем 911. Прочищение желудка, длительная психотерапия, антидепрессанты, я, увлечения – это все поспособствовало ее скорейшему выздоровлению.

- Она так и сказала, что хочет отблагодарить меня за то время, - сказала я девочкам.

«Дорогая моя, как только Стив принес эти билеты, которые никогда ни с чем не спутаешь, я сразу подумала о тебе. Ты была рядом, когда было тяжело, и я хочу сделать приятное для тебя, показав место, в которое стекаются сливки общества».

Странный споосб сказать «спасибо» человеку, который никогда не посещал клубы и которому вход туда строго-настрого запрещен, но я не могла упустить такую возможность. Шанс попасть в «Падшего», принадлежащего знаменитому Харви Бэллу, мужчине, который отличался крутым нравом и острым, будто нож, взглядом, выпадает всего раз в жизни. И я обязана сделать все, чтобы попасть туда. Но как обойти родителей? Что им сказать? Они ни за что не разрешат мне отсутствовать ночью дома, потому что хорошие девочки не шляются в такое время по улицам, а спят в своей кроватке, мечтая о таком же хорошем муже.

- Я уже битый час ломаю голову над тем, под каким предлогом мне улизнуть из дома, и понимаю, что таких предлогов нет.

Дайлин сочувственно вздохнула, явно задумавшись, а Ханна стала предлагать различные варианты.

- Нет, понимаешь, нужно что-то такое, что позволит мне отсутствовать всю ночь, а не пару часов. И это что-то должно быть до ужаса правильным, чтобы они не могли отказать мне. Что-то..что-то… - эвкрика! Я вскочила с кровати, измеряя комнату шагами. – Ханна, ты можешь сделать вид, что безнадежно больна?

Я через телефон услышала, как она нахмурилась.

- Зачем?

- Я скажу своим, что у тебя температура, озноб и жуткий кашель. Так как ты живешь одна, тебе жизненно необходимо, чтобы рядом кто-то был, ведь кто знает, что может случиться ночью, и если вдруг тебе станет плохо, я буду рядом, чтобы помочь или вызвать 911.

Дайлин рассмеялась, и мне показалось, будто из динамиков полилась дивная музыка.

- Это очень хорошая идея, Альба! – заключила она. – Осталось только проверить актерские способности Ханны. А ну-ка изобрази кашель.

Ханна закашляла в трубку, а затем просипела:

- Альба, мне так плохо, так плохо…боюсь, если ты не сделаешь мне дыхание рот в рот, я умру от разбитого сердца, что прониклось любовью к тебе.

Все три рассмеялись в голос, а затем я и Дайлин наперебой стали подтверждать таланты нашей подруги.

- Почему мне всегда выпадает самое тяжелое? – смеялась Ханна. – Я боюсь твоих родных, вдруг они из меня сделают чоризо!

Я притихла, боясь, что мой отец мог слышать нас. Да, стоит быть потише, потому что никто из моих родных не должен прознать о том, что мы собирались сделать сегодня ночью. Господи, мне двадцать девять лет, а я все так же вру родителям, будто мне шестнадцать.

- Никто ничего из тебя не сделает! – прошептала я. – Мы сделаем так: я сейчас скажу папе, что тебе плохо и мне нужно приехать к тебе, чтобы поухаживать. Якобы я должна буду вернуться вечером, но вот потом, этак ближе часам к восьми-девяти позвоню им и скажу, что ты ужасно температуришь. Для убедительности ты на фоне будешь кашлять и хрипеть…

- Как заядлый курильщик, - произнесла Ханна, а затем демонстративно захрипела.

- Именно так, - подтвердила я. – И они будут вынуждены согласиться.

Какими бы строгими не были мои родители, они отличались добротой. Бросить человека, когда он уязвим, сродни убийству в их глазах.

- После такого ты должна будешь мне. Кусок торта и стакан кофе в «Старбаксе», - ухмыльнулась Ханна.

Дайлин хмыкнула.

- Что угодно, мелкая, лишь бы только это сработало!

Я прикусила нижнюю губу, задумчиво глядя на себя в зеркало. Так, срочно нужно принять душ, уложить волосы, накраситься…- нет, краситься нельзя ни в коем случае. Я же еду к больной, в конце концов, и зачем мне там нужен макияж? Надо собрать косметичку.

- Девочки, я вас люблю! Еще созвонимся сегодня, хорошо?

- Я надеюсь, ты классно проведешь время! – Дайлин была оптимистично настроена, а вот я нет.

- Спасибо!

Я вышла из группового звонка. Мои родители будут донимать меня звонками, спрашивая, как чувствует себя Ханна и переживая за меня. Уверена, мама позвонит мне перед сном, чтобы точно убедиться, что я у Ханны дома в полной безопасности, а не тусуюсь где-нибудь или не убегаю от потенциального насильника-маньяка.