Тёмный дар

Глава 1. Бунт в семье

Замок Ревенделл. Столица Эклипса. Клан Кровавой луны.

Мужчины сидели в небольшой уютной гостиной, в мягких креслах возле камина и за беседой цедили вино. Слегка потрескивали поленья. Отсвет пламени создавал уютный полумрак. Это был кабинет мастера клана Кровавой луны Эдвина де Тремьера.

Сам мастер выглядел уставшим и задумчиво смотрел на огонь. Он не спешил начинать разговор. Его сын, Виктор де Тремьер, главный наследник правящего клана, тоже не горел желанием вступать в диалог. Но раз тебя вызывает мастер вампиров на личную беседу, не имеет значения, кто он для тебя. Виктора порой бесила эта тонкая грань между сыном главы всех вампирских кланов и просто подчиненным. Да и вызвал его Эдвин не потому, что сентиментально вспомнил о том, что надо воспитывать сына. За столько лет он дал ему достаточно, чтобы его фиул* начал самостоятельную жизнь. И, к слову сказать, начал ее вполне успешно. Виктор сам добился должности помощника лорда Браунда, второго по силе вампира в клане.

Сейчас время было неспокойным. В клане возникли проблемы. Правящий клан Кровавой луны запятнал свою безупречную репутацию. Торговля с кланом Ночи оказалась под угрозой расторжения. Клан Ночи поставлял в столицу кровавый оникс, бесценный камень, который добывали лишь на Туманных землях, а тут такое! Партия камня пропала прямо в землях Эклипса, так и не добравшись до пункта назначения.

Эдвин привлек к расследованию этого вопиющего случая лучших из лучших. Лорд Ксавье Браунд, также занимающий пост начальника стражи, взял это дело под свой контроль. И поручил расследование юным, по меркам вампиров, дарованиям Виктору и Данте, его телохранителю. Зачем прекрасно обученному вампиру телохранитель, да еще дампир, никто не знал. Однако эта парочка всегда была неразлучна.

– Как идет расследование? – Эдвин нарушил молчание, но по-прежнему смотрел на огонь. Он знал, что разговаривать с сыном надо осторожно. В последнее время его ментальная способность иногда выходила из-под контроля. Никто не знал, с чем это может быть связано. Но углубляться в эту проблему он не спешил. Он верил, что сын самостоятельно сможет с этим справиться.

– Мы делаем все возможное. Подвергли допросу всех работников доков. После транспортировки камня, он не доехал до таможенного пункта в наших землях. И мы не уверены, что он покинул порт. Но и сбросить такую партию товара в море – слишком рискованно. Все ангары и склады тщательно обыскали и ничего не нашли. – Виктор будто рассуждал вслух, проговаривая уже известные всех факты. – Кровавый оникс - самый ценный камень Эклипса. Он основа не только камней-порталов, но и многих артефактов, которые как увеличивают нашу силу, так и подавляют. И исчезнувшая целая партия прямо под носом… это похоже на диверсию или мятеж.

– Мятеж? – в тоне мастера послышались удивленные нотки. Давно он не сталкивался с мятежами и не хотел. Когда он садился на трон, воспоминания, связанные с этими событиями, неприятно кольнули в сердце. Тогда, во время мятежа, он едва не потерял свою этту*.

– Кто в здравом уме будет поднимать мятеж сейчас? – вопрос повис в воздухе.

Виктор сделал глоток вина. Он и сам сомневался, но их выводы с Данте неизменно сводились к тому, что против клана что-то затевается. И дампиры играют тут не последнюю роль. Разумеется, все это больше походило на безумные теории, ведь прямых доказательств не было.

– Дампиры. Много недовольных. Они хотят слишком многого. Я слышал пару диалогов. Законы, которые ты принимаешь, не устраивают их. Им нужны особые привилегии. И это чёрное безумие вампиров, которое поражает и вампиров, и дампиров не упрощает нам задачу. От него нет лекарства.

– С тем же успехом я могу сказать, что и люди в большинстве своем недовольны правлением вампиров. И если бы не наша сила, они давно бы уничтожили нас.

– Так, может они и нашли способ? Сейчас я обращаюсь к тебе, как к мастеру клана. Черный порошок - не шутка. Это серьезная проблема. От него не помогает ни одно лекарство. А всех безумных мы можем либо изолировать, либо убить. Третьего не дано.

– Все это лишь теории и домыслы. Мне нужны результаты и доказательства. В нашем мире слова – ничто. Все определяется поступками.

– Какие к черту поступки! Услышь меня! Эти события связаны. А мне просто не хватает людей и времени разобраться с этим. Ты сам поставил меня в такие рамки!

– Хорошо, - Эдвин поставил бокал на стол, - я выделю тебе отряд теней.

– Уже что-то, - буркнул Вик, успокоившись.

– Если ты не справляешься с элементарным заданием, может стоит пересмотреть твое повышение? - Воздух, пропитанным невысказанными упреками, начинал сгущаться, предупреждая о надвигающейся ссоре.

– Не ты назначил меня на эту должность! Я сам добился этого и сам несу ответственность. Это был мой выбор.

– Твой выбор был продиктован юношеским самомнением, а не мудростью. Я – мастер клана. Мое слово – закон. И я говорю, что ты не справляешься.

– Твое слово - закон для тех, кто боится его нарушить. – Виктор впервые посмотрел на отца. На лице вампира застыло суровое выражение. Голубые глаза имели странный оттенок, когда в них отражалось пламя. Было видно, Эдвин что-то хочет высказать сыну, но сдерживается. – Но я не один из них. Я уважаю тебя, мастер, но не буду слепо подчиняться. Я верю в свои методы и в свой путь.

Тишина, повисшая между ними была тяжелее любого крика. Виктор понял, что лучше не развивать эту тему дальше. Напряжение, возникшее между двумя вампирами ощутимо чувствовалось в кабинете. Эдвин решил сменить направление беседы. Ссориться с сыном не хотелось.

Он видел в нем идеального правителя в будущем, готовил Виктора к этому еще с колыбели. Но сын упорно отказывался от того, что было ему уготовано. Он не хотел брать на себя ответственность. Он попросту был не готов к этому, как бы ни хотелось отцу. Ему нравилось вести свободный образ жизни и не обременять себя политикой. Стычки между ними порой приводили к дракам и реставрации замка Ревенделл. Пока не вмешивалась Селена, которую оба они любили безумно.

Глава 2. Первородная

Кровавое озеро. Замок посреди озера.

Невероятной красоты женщина задумчиво стояла перед зеркалом, в котором разворачивался во всей красе конфликт между Эдвином и Виктором. На белоснежном, без единой морщинки, лице отражалась глубокая задумчивость с легким недовольством. В глазах цвета переспевшей вишни отблеск свечей придавал женщине вид загадочный.

– Что скажешь, дорогой? – она посмотрела на пепельноволосого мужчину, который сидел в кресле у камина с книгой в руках. Его темно-рубиновые глаза лениво окинули взглядом отражение.

– Снова наблюдаешь за детьми? – это прозвучало скорее как констатация факта. – Ты знаешь, что я думаю о желании Эдвина. И мнение моё не изменилось. Этот щенок еще слишком юн и неопытен, чтобы сбрасывать на него весь вампирский клан и даже больше.

– Он и не собирается делать это сейчас. Мальчик еще не готов, само собой. Но неужели ты не видишь никаких перспектив в нем? – Лилит скептически приподняла бровь и скрестила руки на груди. Мужчина устало вздохнул и отложил книгу. Он прекрасно знал все повадки своей супруги и верно предположил, что за этим последует сейчас. В глазах вампирши зажегся лукавый огонек интереса.

– Нет. Как и в Эдвине.

– И, тем не менее, - она взяла бокал со столика и, сделав глоток, села на подлокотник к мужчине. – Ты сам отметил Эдвина. Неужели забыл? Что-то с годами твоя память становится все хуже, - легкая полуулыбка украсила лицо женщины. Рука обвила плечи мужчины, подобно змее.

– Я ничего не забываю, - выдохнул мужчина и ловко перехватил бокал из руки супруги. – Ты вмешалась тогда, - он знал уже все ее уловки. И сейчас, видя эту лукавую улыбку, знал, что за этим последует. Спустя столько веков, проведенных вместе, глупо не знать того, с кем живешь. Он сделал глоток вина. Терпкий вкус винограда остался на языке. Пожалуй, вино одно из тех удовольствий, которые еще не наскучили бессмертному вампиру.

– Ну, кто-то же должен был помочь мальчику, - она невинно хлопала ресницами, - к тому же, ты сам поделился с ним силой.

– Я лишь хотел убедиться в полной его несостоятельности как лидера вампирских кланов.

– Но ты ошибся, - снисходительно улыбнулась женщина.

– Можно подумать, что ты не богиня вампиров и жестокая ламия, а добрая фея из древних легенд.

– Но быть богиней так ску-у-у-чно, - капризно протянула женщина. – Я не могла не вмешаться. Все они наши создания, Каин. Мы должны присматривать за ними.

– Вот именно, - он сбросил руку супруги со своего плеча, - присматривать, а не вмешиваться!

– Ты злишься, потому что проиграл мне тогда. Я доказала тебе, что смогла сделать из Эдвина лучшего лидера вампиров. Селена стала прекрасным катализатором к раскрытию его способностей.

– И что он представляет собой без Селены?

– Ну, сейчас-то он стал посильнее. Все же, с нашими артефактами легче удерживать власть. Да и силы в нем прибавилось. Опыт, опять же. Эдвин оправдал мою ставку на него. – Лилит наматывала прядь пепельных волос на свой пальчик. Она явно что-то замыслила. Каин отставил бокал и перехватил руку вампирши.

– Ты ведь уже что-то задумала?

– Ну что ты, милый. Без твоего согласия я и пальцем не пошевелю! – Каин усмехнулся.

Его губы, прохладные и бархатистые, коснулись нежной кожи ее запястья. Легкое, почти невесомое прикосновение, обещающее нечто большее. Она замерла, ее дыхание стало прерывистым, а сердце забилось быстрее в предвкушении.

Он приоткрыл свои острые клыки и мягко, с невероятной нежностью, вонзил их в ее плоть. Не было боли, лишь легкое, щекочущее ощущение, которое быстро сменилось волной глубокого, всепоглощающего наслаждения.

Ее кровь, теплая и сладкая, потекла в его уста. Он пил медленно, смакуя каждый глоток, чувствуя, как жизненная сила возлюбленной наполняет его самого. Это было не просто утоление жажды, это был акт глубочайшей близости, единения душ и тел.

Его глаза, темные и полные обожания, были устремлены на нее. В них отражалось все его существо – страсть, нежность, и безграничная любовь. Он чувствовал ее ответное трепетание, ее податливое тело, прижимающееся к нему.

Каждый глоток был как поцелуй, как клятва, как обещание вечности. Он впитывал в себя ее сущность, становясь еще ближе, еще сильнее связанным с ней. И в этом моменте, когда их кровь смешивалась, они были единым целым, двумя вечными душами, нашедшими друг друга в бесконечной ночи.

Он ощущал ее мысли, ее желания, ее страхи, которые растворялись в его присутствии, уступая место лишь всепоглощающей любви. В этот момент не существовало прошлого или будущего, лишь вечное "сейчас", наполненное их взаимным обожанием и этим священным ритуалом, который был для них дороже всего на свете. Он поднял голову, его губы были влажными от ее крови, а взгляд горел неземным огнем.

Стон супруги, напомнил Каину о том, что он всего лишь хотел подразнить её. Вампир отпустил её руку, но Лилит взяла его лицо в ладони и жадно впилась в губы Каина. Она не просто целовала его, она впитывала его, и в этом поцелуе она ощутила знакомый, но всегда волнующий вкус своей собственной крови, оставшейся на его губах. Это было интимное, почти хищное наслаждение, подтверждающее их природу и их безграничную любовь друг к другу.

Воздух вокруг стал гуще, а страсть пропитала пространство и опьянила вампиров, которые поддались ей. Лилит была жадной женщиной, которая не любила, не хотела и не умела проигрывать, она единственная первородная богиня, которая имела власть над самым всемогущим вампиром. И сейчас умело пользовалась своей властью. Или всё-таки Каин позволял ей это делать? Кто знает…

Лежа на груди вампира, Лилит водила пальчиком по его мышцам, рисуя одной ей известные руны. Каин поглаживал ее обнажённую спину и наслаждался каждым мгновением.

– Ты помнишь наше главное правило? – спросил он, наблюдая за тем, как мирно потрескивают поленья в камине. Вамприр прикидывал, стоит ли позволить ей развлечься или же осадить супругу сейчас. Впрочем, к чему размышления. Он же уже решил.

Глава 3. Чуждый мир

Часы отсчитывали последние пять минут рабочего времени. Эстель разнесла книги по секциям, выключила компьютер, протерла столы. Оставила напоминание коллеге о выданных экземплярах и, сложив все свои вещи в рюкзак, закрыла библиотеку. Девушка отдала ключи задремавшему охраннику и вышла из серого здания.

На улице уже сгущались сумерки. Недавно прошел дождь, и тёмно-серое небо не добавляло оптимизма. Пронизывающий ветер заставил девушку укутаться в вязаный кардиган плотнее. Она пошла к автобусной остановке, старательно обходя лужи.

Весь этот город навевал на нее неизбывную тоску. Вся жизнь складывалась как-то не так. И ощущение неправильности происходящего с ней сейчас не покидало с тех пор, как ей исполнилось двадцать. Словно она перешагнула некий рубеж и до сих пор находилась не там, где должна.

Вся ее жизнь напоминала один сплошной серый и тусклый мир, в который она вынуждена вливаться, чтобы выжить. Рассчитывать Эстель было не на кого.

Девушка часто ловила себя на том, что взгляд ее скользит по отражениям в витринах, по глади воды, по любым поверхностям, где можно увидеть себя. Не из тщеславия, нет. Скорее, из привычки, выработанной годами, – привычки проверять, не изменилось ли что-то в ее лице, не стало ли оно вдруг… приемлемым.

Ее детство прошло в стенах приюта. Место, которое должно было стать домом, для нее обернулось ареной постоянного осуждения. И все из-за глаз. Один – глубокого, как летнее небо, голубого. Другой – теплого, как осенний лист, карего. Два мира, два цвета, которые, казалось, не имели права сосуществовать в одном лице.

– Уродка, – шептали за спиной.

– Страшила пучеглазая, – передразнивали на детской площадке.

Эстель была изгоем. Ее избегали, ее дразнили, ее сторонились. Даже воспитатели, хоть и старались быть справедливыми, иногда ловили себя на том, что взгляд их задерживается на ее глазах дольше обычного, с едва уловимым оттенком жалости или… чего-то еще, чего Эстель не могла понять.

Она помнила, как пряталась в дальнем углу библиотеки, перелистывая старые книги с картинками. Там, в выдуманных мирах, герои были прекрасны, а их недостатки, если и были, то лишь добавляли шарма. Но в ее мире, в мире приюта, ее особенность была клеймом.

Иногда, когда никто не видел, она подходила к зеркалу в тусклой ванной комнате и долго смотрела на себя. Пыталась разглядеть в себе ту самую «уродку», о которой говорили. Но видела лишь испуганную девочку с глазами, в которых отражалась вся ее боль и одиночество. Голубой и карий – они казались ей такими разными, такими чужими друг другу. Как будто два разных художника взяли краски и решили нарисовать одно лицо, но каждый – по-своему.

Она мечтала о том дне, когда сможет уйти. Уйти туда, где никто не будет смотреть на нее так, будто она – ошибка природы. Где ее глаза будут просто глазами, а не поводом для насмешек. Где она сможет, наконец, перестать прятаться и просто быть собой. И, возможно, когда-нибудь, она даже научится видеть в этой радуге в своих глазах не проклятие, а… что-то другое. Что-то, что сделает ее особенной, а не изгоем.

И вот после двадцатого дня рождения ей стал сниться один и тот же сон. Невероятной красоты черноволосый брюнет. Молодой юноша отличался оттенком своих глаз. Его светлые, голубые глаза отдавали сиреневым светом. Каждую ночь она видела его, хотела прикоснуться к нему, поговорить, но он словно не видел и не слышал ее. Хотя она стояла рядом, стоило ему повернуться и протянуть руку.

Она чувствовала необъяснимое влечение к этому парню. Хотела взять его ладонь, заглянуть в глаза и увидеть в них целый новый мир. Даже чувства, которые она испытывала во сне, казались ей реальными. Словно он её половинка.

Тогда Эстель решила нарисовать его. Она хотела верить, что это поможет избавиться от навязчивого сна, от странных чуждых ей чувств и образа этого дьявола-искусителя. Целый месяц она рисовала его портрет и вот-вот должна была закончить. Предвкушение чего-то необычного лишь подстегнуло скорее завершить работу, но вместе с тем рождало тревогу неизвестности. Что случится, когда портрет будет готов?

Внезапный приглушенный «Мяв» заставил её стряхнуть с себя навязчивые и тревожные мысли, в которые она погрузилась. У ног терлась черная кошка. Киса подняла на нее глаза, которые имели специфический цвет, красноватый, и снова мяукнула. Эсти посмотрела по сторонам в поисках хозяев. Кошка смотрела исключительно на Эстель, и никто не обращал на них внимания.

- Киса, ты откуда? – спросила Эстель. Кошка мяукнула в ответ и потерлась о её юбку. Она так забавно встала на лапки и потянулась к девушке мордочкой. Эстель подняла кошку на руку и еще раз посмотрела по сторонам. – Где твои хозяева? Ты вся дрожишь, - она ласково погладила кошку по голове, и та довольно заурчала. Она подняла её перед лицом двумя руками, а кошка лизнула её в нос. – Так, у меня кажется где-то был бутерброд. Сейчас я тебя накормлю.

Эстель опустила кошку, порылась в сумке и успела извлечь помятый бутерброд, завернутый в фольгу. И только она успела кинуть опешившей животинке кусок колбасы, как подъехал ее автобус.

– Ладно, киса, мне пора. Удачи, - шепнула Эсти, погладила кошку и запрыгнула в автобус. Она готова была поклясться, что кошка посмотрела на нее с возмущением и недоумением.

Снова срывался дождь. Редкие капли оставались на стекле. Эстель устало прислонилась лбом к холодному окну и прикрыла глаза. Девушка провалилась в какую-то полудрему.

Вокруг нее летают тени. Клубы серого тумана окутывают ее, мешая ориентироваться в пространстве. Но она усиленно всматривается в туман и он постепенно рассеивается, открывая ей тропинку в каком-то незнакомом лесу. Впереди фигура мужчины. Он стоит к ней спиной. Одет в длинный легкий плащ с капюшоном. Он резко оборачивается и Эстель видит его лицо и эти глаза, которые светятся фиолетовым светом. Парень медленно приближался, его взгляд, полный страсти, не отрывался от ее глаз. Казалось, он хотел прикоснуться, но что-то невидимое удерживало его. Улыбка стала шире, обнажая острые клыки, и в этот самый момент Эстель резко проснулась.

Глава 4. Знакомство с вампирами

Холод пробирал до костей, заставляя тело дрожать. Эстель медленно открыла глаза, и первое, что она увидела, было небо – бледное, осеннее, свинцовое. Она лежала на чем-то мокром и холодном, и этот холод проникал сквозь тонкую ткань пижамы, заставляя кожу покрываться мурашками.

Она попыталась сесть, и мир вокруг нее медленно обрел очертания. Берег. Незнакомый берег. И вода… Вода была странного, нереального розоватого оттенка, словно кто-то разлил здесь кровь. Она плескалась у самых ног, ледяная и тихая.

Где она? Как она сюда попала? В голове был полный сумбур, ни одной связной мысли. Последнее, что она помнила… ничего. Пустота. Только этот пронизывающий холод и странная, пугающая красота озера.

Эстель огляделась. Вокруг – ни души. Только голые деревья, их ветви тянулись к небу, словно костлявые пальцы, и шелест сухих листьев под легким, ледяным ветром. Осень. Определенно осень. И она была здесь, босая, в одной тонкой пижаме, совершенно одна.

Страх начал медленно подниматься из глубины живота, сжимая горло. Это был не просто страх от холода или неизвестности. Это был первобытный, всепоглощающий ужас от того, что она не понимает, где находится, и не знает, как сюда попала. Ее сердце забилось быстрее, отдаваясь гулким стуком в ушах. Она была потеряна. И это было страшно.

От вопросов, на которые не находилось ответа начала болеть голова. Эстель, осторожно ступая по земле, подошла к озеру и зачерпнула воду в ладони, чтобы умыться. Вода имела странный розоватый оттенок, и Эсти решила не пить. Мало ли что. Все-таки реальность осознать очень тяжело. Тем более такую странную. Нужно к людям. Однозначно. И Эстель уже всерьез думала в какую сторону ей идти.

Глухое рычание заставило все внутри оцепенеть от ужаса. Очень медленно девушка повернулась и посмотрела на источник звука.

Перед ней, словно выросший из тени, стоял огромный волк. Его глаза горели диким огнем, а шерсть встала дыбом.

Не успела Эстель осознать опасность, как зверь рванулся вперед. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Она отшатнулась, пытаясь увернуться, но волк был слишком быстр. В отчаянной схватке, когда зубы уже казались совсем близко, ее рука нащупала что-то твердое – камень. С последним усилием, собрав всю свою силу, она отбросила его в сторону хищника.

Волк отшатнулся, давая ей драгоценные секунды. Эстель не раздумывала. Адреналин хлынул в кровь, заставляя ноги нестись вперед. Она бежала, не разбирая дороги, сквозь заросли, перепрыгивая через корни. Лес превратился в размытое пятно, а в ушах стучал собственный пульс. Погоня. Она чувствовала его дыхание за спиной, слышала топот лап.

Но силы иссякали. Внезапно нога зацепилась за корень, и Эстель рухнула на землю. Боль пронзила лодыжку. Она попыталась подняться, но было поздно. Обернувшись, она увидела его. Волк стоял совсем близко, его силуэт вырисовывался на фоне деревьев. Она чувствовала себя загнанной в угол, без единого шанса на спасение.

Волк медленно стал подходить, явно осознавая, что добыча уже никуда не денется. Эстель дрожала. Умирать не хотелось.

Протяжный вой раздался слева. Весь черный еще большего размера волчара резко прыгнул на серого, вгрызаясь в бок и буквально вышвыривая его в сторону. Обернулся и посмотрел на Эстель. На секунду ей показалось, что этот зверь разумен. Взгляд у него был совершенно человеческий. Он клацнул зубами, мол, “беги отсюда, дура!”

Серый отряхнулся и бросился уже на черного. Эстель поняла, что это её шанс. Черный волк давал ей возможность убежать.

Эстель побежала дальше. Лес стал редеть. Впереди показался небольшой замок. Она подумала, что там, наверняка будут люди. Все ж лучше, чем быть съеденной.

Обрадовавшись, Эстель побежала вперед. Ноги уже не держали. Она то и дело спотыкалась. Позади слышался какой-то шорох. Девушка вздрогнула, оступилась и полетела вниз с обрыва. Боль пронзила все тело. В глазах помутилось. Эстель попыталась встать, но кажется сломала ногу. Сквозь туманную дымку она видела как к ней движутся мужские сапоги. С облегчением решила, что это человек и она может быть спасена, девушка выдохнула и счастливо отправилась в забытье.

Когда она открыла глаза, обнаружила себя в теплой и мягкой кровати. Комната в бежевых тонах. Такие обычно бывали в больших поместьях, как гостевые. напротив кровати стоял письменный стол, рядом с ним шкаф, а у окна располагалось кресло. На улице сейчас ночь. Сколько она была без сознания - неизвестно. Эстель обнаружила, что она в старомодной кипельно белой сорочке длинной до пят.

Кто её переодел? Во всяком случае, найдя людей, она сможет все объяснить, чтобы вернуться домой. Открыв шкаф, девушка увидела только белую, кружевную блузку и черную длинную юбку. К блузке прилагался мягкий корсет со шнуровкой спереди. Скинув сорочку, она переоделась.

Пожав плечами, девушка решилась отправиться на поиски спасителя или спасителей. Но едва она распахнула дверь, как буквально впечаталась носом в широкую мужскую грудь. Подняв глаза, Эстель обомлела.

На нее смотрел ее портрет! Тот самый парень! Только живой. Вот он весь во плоти. С такими же смешинками в синих глазах. Лишь изредка они отливали фиолетовым светом. От этого парня исходила невероятная аура. Манящая, притягательная. Жутко хотелось обнять его и вдыхать его аромат. Но вместе с тем она прям чувствовала его силу, властность, самоуверенность.

– Ой, - Эстель сделала шаг назад в комнату, когда он шагнул вперед.

За ним вошел и второй парень. Он даже казался шире в плечах, чем первый парень. Не менее красивый. Эстель мельком взглянула на него. Еще выше предыдущего, с длинными огненно-рыжими волосами, собранными с боков на затылке, янтарно-зелеными глазами. Его левый глаз рассекал приметный шрам. Он казался Эстель более опасным.

Девушка медленно отступала к окну, но запнулась о ковер и рухнула на кровать. Врожденная неуклюжесть, что поделать.

– Кто ты? - задал вопрос “портрет”. Какой же он невероятный! Такой притягательный.