Тени Беркли

Часть 1: НЕБО ИЗ ЗВЕЗД И ЛЖИ Глава 1. НОВЫЙ РАССВЕТ

Саундтрек: "Breathe Me" - Sia

Грузовик резко дернулся и замер, словно выдохнув, у красного кирпичного корпуса общежития. Беркли. Новый рассвет, новое небо, новые имена. Все старое должно было сгореть дотла, но пепел все еще лип к подошвам. Марселина сидела на пассажирском сиденье, пальцами впиваясь в потертую кожу сиденья. В ушах стоял оглушительный гул тишины, прерываемый лишь мерным тиканьем остывающего мотора.

- Czy to już koniec, czy dopiero początek? — тихо, на родном польском, спросила она, не глядя на брата. (Это уже конец или только начало?)

Захария резко дернул ключ зажигания, и тиканье прекратилось.

- Początek końca. Albo koniec początku. Jak wolisz, — его голос был низким и усталым, без характерной для него дерзости. (Начало конца. Или конец начала. Как хочешь.)

Он повернулся к ней, и в его светло-карих глазах, точной копии ее собственных, она прочла то же напряжение, ту же натянутую, как струна, готовность. Они всегда общались так — короткими, отрывистыми фразами на языке, который никто вокруг не понимал. Это был их последний оплот, крошечная крепость посреди враждебного мира.

- Czuję się jak aktor w cudzym przedstawieniu, — пробормотала она, глядя на кирпичный фасад здания, где им предстояло жить. (Я чувствую себя актером в чужом спектакле.)

- Wszyscy jesteśmy aktorami, siostrzyczko. Tylko w naszym spektaklu stawka to życie, — он коснулся ее руки, короткий, ободряющий жест. (Мы все актеры, сестренка. Только в нашем спектакле ставка — жизнь.)

Марселин ничего не ответила, но чувствовала кожей, как Зак разглядывая сестру пару мгновений. Они знали друг друга всю жизнь – учесть любых близнецов. И благодаря этому могли с легкостью читать эмоции друг друга, даже если пытались спрятать их. Но именно сейчас Маре не хотелось, чтобы брат видел ее страх от неизбежных изменений их жизни и за жизнь брата. Поэтому она отвернулось от него к окну. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, наблюдала, как ветер играет листьями на деревьях кампуса Беркли. Все было таким… зеленым. Мирным.

Цокнув языком, она первая вылезла из машины, больше не желая оставаться в машине и мечтая уже как можно быстрее разобраться с формальностями. Мысль о том, чтобы развернуться и заставить Зака уехать как можно дальше отсюда так и вертелась у нее в голове, словно заевшая песня из рекламы. Но вместе с тем, любопытство и дрожь интереса шептали ей на ухо попробовать. Дать шанс. У нее была отличная возможность начать заниматься тем, что ей так нравилось.

Следом за ней из машины выпрыгнул Захария. Его светлые кудри взъерошил прохладный калифорнийский ветер, а глаза, цветом как теплый мед, с насмешливой легкостью скользили по окрестностям. Он потянулся, с непринужденностью большого кота, и его движения были полны скрытой силы перед бурей — будто он был готов в любой момент шутить, даже когда мир рушился.

— No cóż, wygląda… przyzwoicie — произнес он на польском, бросая взгляд на здание. — Przynajmniej nie trzęsie się w posadach. Jak się czujesz, siostrzyczko? (Ну что ж, выглядит… прилично. По крайней мере, не шатается. Как ты, сестренка?)

Она поймала его взгляд, и в ее карих глазах мелькнула тень улыбки, тут же насильно погашенная.

— Jak nowy model psa na wystawie. Wypielęgnowany i gotowy do ataku — тихо ответила она, запахнув тонкую куртку. Ее голос был ровным, но в нем слышалась сталь. (Как новая модель собаки на выставке. Ухоженная и готовая к атаке.)

— Прямо как на открытке. Прямо ждешь, что из-за угла выйдут с оркестром, — бросил он, кивнув в сторону кирпичного здания общежития.

— Оркестр, может, и не выйдет, — тихо ответила Марселин. — А вот кто-нибудь другой — запросто.

Словно поджидая нужный момент, из ниоткуда появился Силли Хэнсон. Высокий мужчина в практичном темном костюме, темные волосы коротко подстриженны, а взгляд серых глаз был прикован к близнецам на парковке. Маршал был воплощением сдержанной силы и уверенности в каждом движении.

Подойдя ближе, он окинул каждого по очереди взглядом и его челюсть непроизвольно сжалась.

- Лельевра. Выезд занял на три минуты дольше расчетного времени, — его голос был ровным, без эмоций, как отчет на бумаге.

- Пробки, маршал, — ответил Зак, опираясь поясницей на капот потрепанной машины. Его осанка мгновенно изменилась — плечи расправились, в позе появилась расслабленная уверленность, так похожая на ту, с которой он встречал любую угрозу — с вызовом и готовностью к бою.

Хэнсон фыркнул, но не стал спорить. Его внимание переключилось на Марселин.

- Вот и все. Ключи от комнат, распечатки с картами кампуса, ваши новые студенческие билеты и все, что нужно на первое время, — его голос был низким и ровным, без единой ноты приветствия. Он протянул два конверта. Его пальцы на мгновение сомкнулись на конверте Марселин, заставляя ее встретиться с ним взглядом. — Правила прежние. Никаких связей. Никаких разговоров о прошлом. Никаких личных данных. Вы — призраки. Тени. Ваша жизнь начинается сегодня, с этого момента. Ради всего святого, будьте благоразумны. Один неверный шаг, одно лишнее слово — и тени могут рассеяться. Навсегда.

Марселин встретила его взгляд без колебаний. В ее теплых карих глазах, обычно таких мягких, теперь плескалась сталь, холодная — та самая, что была в глазах ее матери, когда та понимала, что игра идет насмерть. Она не произнесла ни слова, лишь слегка кивнула. Этого было достаточно.

Зак хлопнул по капоту грузовика.

- Поняли. Призраки. Благоразумие. Есть, сэр!

Хэнсон изучающе посмотрел на него, затем снова на Марселин, и в его взгляде мелькнуло что-то, почти похожее на уважение.

Зак взял конверт с театральным поклоном.

— Nie pierwszy raz gramy duchy, prawda? — бросил он сестре. (Не в первый раз мы играем призраков, правда?)

Марселина лишь усмехнулась словам брата, пряча конверт в карман джинсов. Ее пальцы на мгновение сжались в кулак, и Зак заметил это. Он подошел ближе, притворившись, что поправляет ворот ее куртки.