Тени над Москвой

Глава I. Тени над Москвой

Москва лежала в руинах. Когда-то величественная, она теперь представляла собой серое месиво из бетона, арматуры и пепла. Первые удары, пришедшие со всех сторон, разнесли город в клочья. Больше не было чистых витрин, шумных улиц, светящихся реклам. На месте бывших офисов теперь стояли огневые точки, а на перекрёстках - ржавые останки бронетехники.

Люди прятались. Кто - в подвалах старых хрущёвок, кто - в глубоких тоннелях метро, превращённых в бомбоубежища. Каждый день становился борьбой за выживание: вода, еда, тепло, тишина. В тишине ещё можно было сделать вид, что не идёт война. Но стоило разорваться очередному снаряду - и иллюзии рушились, как стекло.

Причины начала гражданской войны обсуждали только шёпотом. Одни винили генералов, другие - правительство, третьи - предателей из регионов. Курск ударил с запада. Мурманск пал неожиданно, почти без сопротивления. Ростовские отряды, закутавшись в ворованные сибирские тулупы, несли смерть по южному фронту.

На востоке же пока ещё держались. Красноярск и Саянск стояли как бастионы, не давая войне поглотить всю страну. Но и там было неспокойно - над заводами и шахтами уже летали дроны, а в лесах пропадали патрули. Саянск, город шахтёров и химиков, стал узлом снабжения Восточного Альянса - коалиции регионов, не признавших новые «временные администрации» в Москве и Питере.

Тем временем весь мир замер в тревоге. В утренних выпусках CNN и NHK появлялись тревожные сводки: «Угроза применения тактического ядерного оружия возрастает». ООН созывала экстренные совещания. Генсек организации лично обратился ко всем сторонам конфликта: «Человечество не переживёт ещё одной глобальной войны».

Но ракеты уже стояли в шахтах.

Глава II. Восточные бастионы

Красноярск готовился к обороне. На площади перед мэрией копали траншеи. На крышах многоэтажек устанавливали зенитные установки времён холодной войны, приведённые в рабочее состояние местными умельцами. У подножия гор, в глубине тайги, разворачивались склады, госпитали и лаборатории. Город стал штабом сопротивления.

Командующий Восточного Альянса, генерал Корнеев, держал центр управления на территории бывшего металлургического комбината. Он не доверял никаким спутниковым каналам - связи шли только по бронированным проводам, а приказы передавались из уст в уста, как в старину. Над его головой висела карта с флажками - Красноярск, Саянск, Иркутск. Синие точки. За их пределами - всё в огне.

Саянск выполнял функцию артерии. Через него шли эшелоны с продовольствием, оружием и топливом. На химзаводе круглосуточно варили стабилизаторы и катализаторы для бронебойных снарядов и топлива. Город был окружён минными полями и снабжён собственными локаторами. Ни один беспилотник не пролетал незамеченным.

Но даже в этих бастионах чувствовалась тревога. В новостных сводках всё чаще звучали слова «предъядерная фаза» и «необратимые последствия». Разведка донесла, что на западе активизировались не только внутренние силы. Спутники НАТО фиксировали необычную активность у российской границы, в Арктике и на Дальнем Востоке. Американцы заявили, что при пересечении «красной черты» последует ответ.

ООН на экстренной сессии вынесла резолюцию, призывающую обе стороны к немедленному прекращению огня. Но к вечеру в Красноярске перехватили зашифрованную передачу: «Шахты готовы. Координаты получены. Ждём код». Кто именно должен был передать этот код - было неизвестно.

Мир наклонялся к краю. И если бы кто-то толкнул - полетели бы не просто города. Полетели бы цивилизации.

Глава III. Лица расколотой Родины

У каждой стороны в этой войне была своя правда. И своя боль.

На западе - Республиканский фронт, объединивший обиженных, разозлённых и расчётливых. Это был хаос с флагами. Курск, Белгород, Тула - города, в которых местные элиты быстро отреклись от центра, создали собственные штабы, опираясь на наёмников, криминальные кланы и остатки военных гарнизонов. Их пропаганда говорила: «Москва предала провинции, теперь время платить». Но это была война не за справедливость, а за власть. За склады, за дороги, за нефть, за контроль над потоками выживших.

На юге действовали Чистильщики - фанатики нового порядка. Ростов, Ставрополь, части Кавказа. У них была религия, автомат и присяга. Их идеология не знала компромиссов: только огнём можно очистить землю. Они выжигали города, если в них отказывались покориться. Отряд из семи тысяч, вошедший в Воронеж, не оставил там ни одного жилого квартала - только чёрные остовы домов и выжженные дворы.

В Москве держались остовы старой власти. Остатки силовиков, политических элит, и тех, кто ещё верил в возрождение централизованной России. Они прятались в бункерах, вели редкие переговоры с внешним миром, надеясь дотянуть до весны. Они верили, что когда-нибудь снова поднимут триколор. Но голод и хаос выедали и их - изнутри.

А на востоке - Восточный Альянс. Его не связывала одна идеология, только нужда. Иркутск, Красноярск, Саянск, Томск - города, где ещё работали школы, где лечили раненых, где хоронили по именам, а не в безымянных могилах. Там строили не только баррикады, но и радио. Там пытались сохранить культуру, библиотечные фонды, архивы. Они воевали не за власть, а за возможность снова жить как люди. У них не было наёмников - только свои, родные, уставшие.

Но даже у восточных не всё было гладко. В Саянске начались бунты - не все верили в победу. Поговаривали, что из глубин тайги идут «новые сибиряки» - бывшие зэки, анархисты и отморозки, не признающие ни фронтов, ни границ. Они брали города без флагов, только с дымом и огнём.

А в это время за океаном заседали. Совет Безопасности ООН был на грани раскола. Китай требовал нейтралитета. США выдвигали ультиматумы. Европа присылала гуманитарные конвои, которые часто исчезали в дорогах без следа.

На севере - молчание. Но на арктических платформах активизировались радиошумы. Кто-то ждал, кто-то считал минуты. А кто-то настраивал боеголовку.