Тени Ноктюрна

Глава 1: Ночные Тени

В памяти раздавалось эхом - момент, когдя я был лишь ребёнком, и моё сердце бешено колотилось от восторга:

"— Папа, а что ты чувствуешь, когда ты за рулём? — высокий детский голос разрезал тишину, как остро наточенный нож.

Малогабаритный я, с короткими светлыми волосами и широко открытыми глазами полными любопытства, смотрел на своего отца. Мне было всего шесть лет. Мы сидели в гараже, среди шумных моторов и блестящих автомобилей, в то время как мой отец, профессиональный гонщик Формулы-1, улыбался, настраивая одну из своих машин.

— Это как мечта наяву, Итан. Каждая секунда - это танец между скоростью и контролем, - ответил тот, поправляя перчатки на руках.

— Пап, а когда я смогу гонять, как ты? — с восторгом спросил я у него, представляя себя на месте отца.

— Когда научишься управлять, сынок. Гонки требуют не только таланта, но и понимания, умения чувствовать машину. Ты должен стать единым целым с ней, понимаешь? — сказал он, наклоняясь ближе, чтобы я мог рассмотреть его лицо в свете лампы.

Но взгляд отца был полон не только гордостью; в нём прятался и страх, словно он уже знал, что именно сделает людей такими, как они, когда они окажутся на трассе. И он знал.

— Ты когда-нибудь хочешь попробовать себя в роли гонщика?

— Да! Я хочу стать гонщиком, как ты! — просиял я мгновенно.

— Быть гонщиком - это не только скорость. Это также ответственность, и она может стоить жизни, особенно в нашем деле, - сказал отец, на секунду став серьёзным, и затем, заметив обеспокоенно выражение моего лица, добавил. — Но, если ты будешь тщательно готовиться и не будешь рисковать без причины, тогда это может стать твоей мечтой."

Эта обстановка осталась запечатленной в памяти моей, как живопись, выполненная мазками чувств. В моих мыслях всплыло другое место, другое время. Я закрывал глаза и видел его - своего отца, Джеймса Риверса.

"— Почему ты любишь гонки? — спрашивал , запечатлев моменты нашего общения в своей памяти.

— Потому что в гонках нет ничего невозможного, — отвечал мне отец, улыбаясь, наклонившись, чтобы обнять меня. — Каждый раз, когда я выхожу на старт, я чувствую, как будто создаю свой мир. И ты тоже сможешь. Обещай мне, что не будешь бояться. Не позволяй страху остановить тебя. Ни за что."

С каждым годом я становился взрослее, но страх смерти, пришедший от гонки с другим автомобилем, как калёный кнут, всегда оставался рядом. Но он не сломал меня. Когда я узнал о трагическом конце отца, я почувствовал, что лишился части себя. Мама перестала говорить о гонках. В её зелёных глазах я видел лишь страх и печаль. Она старалась затушить в огне мою страсть.

"— Никогда больше, Итан! Я не желаю даже слышать об этом! Я не позволяю тебе гонять! Ты не увидишь ни одной гонки, пока я живу! — её голос звучал так, словно из него вырывались последние крики надежды. На её лице играла не просто печаль, а настоящая паника, сожаление и, возможно, даже ненависть к гонкам, тому, что забрало у неё мужа."

Я всегда смотрел на своего отца с восхищением. Его глаза сверкали, как два огонька на конце длинной дороги. Он был моим героем, и я чувствовал, как ток эмоций бьёт из груди, когда он жонглировал звуками моторов и мчался в звуковую волну, гоняясь в погоне за мечтой.

"— Папа, а ты когда-нибудь выиграешь гонку? — спросил я.

— Конечно! — ответил он, смело закусив губу. — Я сделаю это ради тебя, Итан. Мы сделаем это вместе, ты и я!"

***

Автобус, в котором я ехал, медленно полз по улицам, утыканным выбоинами и трещинами, словно шрамы на теле города. На обочине, словно ожидающие своего часа, стояли ржавые машины, их кузова изрешечены шрамами от столкновений. Я видел, как на их капотах красовались надписи, выведенные грубой краской - названия банд, которые владели этим городом. Город Ноктюрн ударил меня в лицо запахом выхлопных газов и бензина, словно ударил кулаком по лицу. Дым, густой и едкий, окутывал здания, создавая впечатление, будто город тонет в тумане. Звуки рева двигателей, визг тормозов, крики людей - все это сливалось в какофонию, которая била по барабанным перепонкам, заглушая собственные мысли. Я чувствовал, как от этой какофонии у меня начинает болеть голова, словно мозг пытается изо всех сил переварить этот хаос. Автобус остановился на окраине города. Я вышел, глубоко вдохнув запах бензина и пыли, и почувствовал, что этот город, этот хаос, стали моей новой реальностью. Я ощутил это в каждой клеточке своего тела, как ток, проходящий по нервам.

Я ожидал, что Ноктюрн будет ярким городом, где жизнь бьет ключом, где каждый день – гонка, а воздух пропитан запахом свободы. Но реальность оказалась куда мрачнее. Город встретил меня серым туманом, который, казалось, застилал не только улицы, но и мысли. Он пах выхлопными газами, бензином и чем-то еще, чем-то, что пахло, как будто весь город только что пережил болезнь. Солнца не было видно, только тусклые, блеклые огни, которые светили, как будто сами были утомлены. Я ожидал, что все вокруг будет блестеть, как полированные машины в рекламных роликах. Но в реальности вся красота города скрывалась под слоем грязи, ржавчины и пыли.

И вот тут меня впервые накрыла смешная мысль. Я представил себе, как один из местных гонщиков, по имени, скажем, "Громобой" (потому что в Ноктюрне имена должны быть яркими, как и гонки!), приходит в автомойку и говорит с усталым взглядом: "Эй, парень, можешь мой "Громобой" отмыть? Я хочу, чтобы он блестел, как новая монета, но только в том месте, где написано "Громобой". А всё остальное оставь в покое. Я хочу, чтобы он выглядел так, словно его только что извлекли из гроба. Ну, или из заваленного гаража."

Смех сам по себе зазвучал в моей голове, как отголосок от того безумного мира, который открылся передо мной. Смех смехом, но мне нужно было добраться до отеля, в котором я заранее забронил номер. К счастью, машина стояла неподалёку через дорогу. Я быстро перешёл её и назвав адрес отеля таксисту, сел на пассажирское вместе со своими вещами и мы тронулись.

Глава 2: В поисках света.

В номере было прохладно и сыро. Стены покрыты темно-бордовыми обоями с узорами из увядших роз. Воздух был пропитан запахом пыли, плесени и сигарет. Дни в отеле проходили в мрачной однообразности. Каждое утро я просыпался под треск старых половиц и шёпот теней, пробирающихся сквозь тонкие стены. Стены сами по себе как будто дышали, издавая странные звуки, напоминающие о тех, кто когда-то здесь жил. Завтраки состояли из каши с непонятной начинкой и кофе, от которого у меня начинали сводить зубы, а также из поджаренных тостов и багрового сока, который выглядел так, словно его выжали из несуществующего мифического плода, и строго обрушивался на его стол.

Аргус всё же был похож на живого трупа, с застывшей ухмылкой на лице. Дедушка, казалось, наслаждался моим временным жильем и стал непременным спутником каждое утро. Он не мог пройти мимо меня и любил рассказывать различные легенды про отель.

- Ты знаешь, иногда в этих стенах возникают голоса, что-то шепчет о прошлом, - начинал он каждый раз, усаживаясь за стол и подмигивая мне с лёгкой гримасой. - Говорят, что в отеле обитает призрак женщины. Её видят в коридорах по ночам, слышат её тихий шепот и стук каблуков. Легенда гласит, что она была владелицей отеля много лет назад и погибла трагически, защищая свой бизнес от бандитов. Некоторые говорят, что она ищет свою потерянную любовь, другие - что она охраняет отель от злых сил.

Я пытался избегать Аргуса всеми силами. Было неприятно от его неадекватного взгляда, от его шепотов о призраках и тайнах отеля. Я чувствовал себя неловко в его присутствии и старался не встречаться с ним глазами. Я стал вставать рано утром, чтобы застать старика спящим. Молча ел завтрак и поспешно уходил из отеля, стараясь не встретиться с ним в коридорах., а когда старик пытался заговорить со мной, я придумывал отговорки.

- Ну что, сынок, уже знаешь историю о комнате № 13? - спросил Аргус, ухмыляясь.
Я вздрогнул от его голоса, который казался мне холодным и неживым.

- Нет, я не знаю. Но мне нужно идти, дела ждут, - ответил я ему, стараясь не смотреть на него.

- А тебе не интересно, что в подвале отеля хранится сокровище Ноктюрна? - прошептал Аргус, наклоняясь ближе к Итану.

- Мне срочно нужно спешить! - сказал Итан, отступая от дедушки.

- Ты не можешь избежать свой судьбы, сынок, - проскрипел Аргус, улыбаясь с той же непроницаемой ухмылкой.

Я почувствовал мурашки по спине и поспешил уйти из его поля зрения. Какая ещё к черту "судьба"? Если этот старик имел ввиду под судьбой - себя, то я с большим удовольствие спрячусь от такой судьбы подальше. Ради того, чтобы мне не выслушивать его нелепые истории и видеть этого ходячего мертвеца, я стал пользоваться другими лестницами, чтобы не встретиться с Аргусом в коридоре у своего номера. Но он словно чувствует, что я его избегаю и всегда появляется рядом! Однажды, я решил выглянуть из своего номера и убедиться, что он не находиться где-то неподалёку. С облегчением выдохнув, я высунулся из номера полностью и расправил плечи, пошел в сторону выхода, но тут неоткуда появился дед!

Я постоянно задавался вопросом. Почему этот дед не даёт мне покоя? Достаёт меня своими дебильными и выдуманными рассказами, словно других жертв нет поблизости! Я стал думать, что один единственный, которому приходится это терпеть. Из вежливости и чтобы не вылететь из отеля. Причём из единственного отеля в этом городе, а бросить этот город я не могу. У меня есть свои цели в нём, которые я должен достичь. И никакой Аргус не помещает мне в этом! Но к удивлению, жертвой единственной я не оказался. Признать, я даже почувствовал облегчение. В соседнем номере жила молодая семья, которая занималась ремонтом в своей квартире в центре города. Так что вы думаете? Они собрали свои вещи через три дня и выехали из номера, не дожидаясь, когда закончится ремонт. А всё из-за этого мрачного деда! Он успел ко многим уже полезть и напугать маленьких детей. Некоторые клиенты, как только видели его - мгновенно передумывали снимать в этом отеле номера и отменяли бронь.

Так я проводил свои дни в отеле. Кроссворды и записи в моём блокноте стали моими единственными спутниками в этом мрачном месте. В коридорах регулярно раздавались шорохи и уходящие тени, и я часто ощущал, как моё желание стать частью гонщиков сталкивается с ребром страха и уходящей реальности. Каждую ночь я становился жертвой неясных снов, изображая на полотне памятные образы гонок и скорости — адреналин, трепет, победа. Я чувствовал, что город, с его мрачными тайнами, с этими темными улицами и угрюмым дедушкой, был не чем иным, как порталом в то, что ждет меня за пределами этой бездны. Всё это время я искал знаки — мощные машины и гонщиков, которые могли стать моей новой семьей. Каждое утро наблюдал за проезжающими мимо машинами; однако улицы Ноктюрна были пустынны и печальны, как старыи́ залив с уставшим горизонтом. Я вздыхал, теряя надежду.

Ноктюрн встретил меня не огнями неоновых вывесок, не ревом моторов и не ароматом бензина, как я ожидал, а тихим, удушающим молчанием. Я словно попал в беззвучный фильм, где герои ходят, но не говорят. Я бродил по улицам, ища хотя бы намёк на мир гонщиков, на тех, кто делил мою страсть к скорости. Но всё было тихо, как в заброшенном городе. На улицах не было ни одной машины, которая могла бы привлечь моё внимание. Лишь редкие автобусы и грузовики пересекали пустые проспекты, словно призраки, оживлявшие неживой город на несколько секунд.

Я пытался заговорить с местными, но мой английский звучал как шум волн на бесплодном пляже. Они отвечали мне на странном языке, который здесь называли "эстарианским". Я пытался поймать смысл, но это было бесполезно.

- Kao nai krab? - спросил один мужчина у другого, голос его звучал как струны арфы, натянутые до предела. ("Что он говорит?")

В этом вопросе было что-то непонятное, но в то же время притягательное. Я попытался поймать смысл, но в моей голове было только пустое пространство, словно в неё бросили камень, и он утонул в глубине. В ответ на вопрос, второй мужчина лишь покачал ему отрицательно головой. Они неловко на меня посмотрели, что-то снова пробормотали и решили поскорее убраться. И так было постоянно, проживая в этом городе уже неделю. Было трудно найти тех, кто бы разговаривал со мной на моём родном языке.