Тени одержимости

Глава 1. Запах безнаказанности

За кражей — наступает тишина, плотная и давящая. Деньги испарились, оставив после себя лишь немые, неумолимые записи в цепочке блоков — публичные, как площадь, и столь же бесполезные для понимания источника. Следы ведут в никуда, растворяясь в анонимности сети. Эта тишина — не отсутствие звуков, а гулкое эхо беспомощности обманутого.

Тень застывает перед экраном, где ещё вчера пульсировала жизнь счетов, а теперь – лишь неподвижный, обескровленный остаток. Знание о том, что вор где-то здесь, в этих же цифровых переулках, но неуловим, делает тишину невыносимо тяжелой, воздух в ней густой от неозвученных вопросов и бессильного гнева. Это гнетущее ожидание, которое ничего не приносит, кроме осознания совершенной безнаказанности и призрачного намека на раскрытие преступления.

Я стояла в центре кабинета, который еще вчера был сердцем «Корпорации Вектор». Теперь — пустота. Не погром, а ювелирное исчезновение. Сейфы распахнуты и пусты, серверные стойки гудят противным гулом. Мониторы потухли, экраны — сплошная чернота. А бумаги... Их никто не тронул: аккуратные стопки на столах, лежали так, как будто ничего не случилось.

Деньги не пахнут. Старая ложь. Они пахнут властью. И безнаказанностью. Особенно когда речь о миллиардах, испарившихся в сети за одну ночь. Сумма, от которой даже мой, казалось бы, непробиваемый профессионализм дал трещину.

— Соболева, что видишь? — голос Егора, коллеги и, возможно, единственного человека в нашей компании, кто не ждет от меня провала, разорвал гнетущую тишину. Он подошел, его взгляд за стеклами очков: умный, усталый — скользнул по опустевшему пространству. В руке — планшет, наше главное оружие в войне с цифровым криминалом.

— Вижу профессионалов, Егор. Ни шума, ни суеты. Чистая работа. Лабиринт офшоров. Цепочка компаний-призраков. Криптовалютные шлюзы. И финал — уничтожение всех следов. Идеально. Если бы не масштаб. Аппетиты Левиафана. — я кивнула на пустоту.

Егор присвистнул, пальцы забегали по сенсорному экрану.

— Следы обрываются в никуда. Стандартные мертвые зоны. Но есть точка сборки… — он повернул планшет. На экране — гипнотическая паутина транзакций, сплетенная из цифр. В ее центре, словно черная дыра, светилось название холдинга: «Дедал». И чуть ниже — имя. Александр Девлин.

О нем говорили. Много. Молодой. Гениальный. Неприлично богатый. Призрак финансовых сводок. Его империя — эталон успеха в рискованных инвестициях и прорывных технологиях. Но в кулуарах «Феникса», где пахло плохим кофе и безысходностью тупиков, витали иные слухи. Темные связи. Умение растворяться в дыму, оставляя конкурентов в руинах, а следователей — с пустыми папками. Фантом с профилем Аполлона и холодной логикой.

— Девлин. Опять на радаре. И снова ноль доказательств. — Я вернула планшет, следя за неподвижностью пальцев.

Моя слабость — гиперответственность. Каждое дело — личный крестовый поход. Каждая неудача — удар. А это дело обещало мне много проблем.

Егор усмехнулся:

— Ну, ты же знаешь поговорку, Варя: где дым… — он не договорил. — Шеф кипит. Эта ситуация на особом контроле. Но я уверен, в этот раз мы справимся. — Его взгляд, за стеклами очков, держал на мне ту самую немую преданность, которую я замечала, но упорно игнорировала. Не до сантиментов.

— Я сейчас к нему поеду. — Отвернувшись, вдохнула глубже, пытаясь сбить ледяные мурашки, побежавшие по позвоночнику.

Резкий поворот головы. Коридор залит ярким светом: мерцающие индикаторы на панелях, наши техники, сгорбившиеся над разобранными системниками. Всё это — рутина, но сегодня она пугает.

Кабина лифта, обитая матовым металлом, поглотила меня. Плавное движение вниз. Я прижалась лбом к прохладной стенке, закрыв глаза на миг.

В голове всплыл Кирилл. Мой младший брат, рубаха-парень, которого я опекала с детства. Его беззаботный смех, мелкие житейские передряги… Несмотря на его взрослость, во мне все еще жила эта старшая сестринская тревога. Он был тем самым теплым уголком, глотком простой жизни, в моем напряженном мире. Утренний звонок — обычный поток новостей о гитарных подвигах и университетских заботах. Его безоблачный мир не пересекался с моей пропастью. Пять лет разницы — и целая вселенная между нашими реальностями.

Лифт остановился. Двери разъехались. Я шагнула наружу, но пространство вдруг потеряло перспективу. Звуки приглушились.

Замерев, я расправила плечи, подняла подбородок. Огромное зеркало-стена напротив отразило меня: лицо — маска профессиональной холодности, но серые глаза… глаза были шире обычного, и в их глубине читалось какое-то беспокойство. Предвидение бури. Бури по имени Александр Девлин.

Это имя давно перестало быть записью в базе данных или темой для курилки. Оно обрело плотность, вес и резкость, врезаясь в привычный ход мыслей. Искажение реальности вокруг — вот его подпись. Тень, не просто перешагнувшая порог, а растворившаяся в самом воздухе, который я нервно вдыхала. Игра началась. Ставки — моя репутация, мой рассудок, моя неприкосновенность. А возможно, и нечто, о чем я пока не смею думать.

Стеклянные двери офисного центра шикнули, выпуская в объятия промозглого городского ветра. Он рванул навстречу, пробирая сквозь тонкую ткань брюк, пытаясь сорвать сумку с плеча. Я вжала подбородок в воротник пальто.

«Феникс». Название нашего агентства звучало горькой иронией. Мы не возрождались из пепла. Мы копошились в нем, пытаясь разглядеть очертания птиц, которые давно улетели, прихватив чьи-то миллиарды. Мои ноги понесли меня к ближайшей станции метро. Но сегодня каждый шаг отдавался эхом в пустоте под ребрами. Паутина транзакций плясала перед глазами, накладываясь на серые лица прохожих, на рекламные билборды, кричащие о ненужной роскоши.

Глава 2. След Фароса

Офис «Феникса» располагался в реконструированном здании бывшего завода. Я приложила пропуск к турникету, и тяжелая стеклянная дверь пустила меня внутрь.

— О, Соболева! — голос секретарши Лены, вечно жизнерадостный, резанул по нервам, — Шеф уже звонил трижды! Беги к нему, он в своем кабинете, давление, наверное, за двести! — она сделала преувеличенно испуганное лицо.

— Спасибо, Лен, — бросила я, не останавливаясь, и направилась по длинному коридору к тяжелой дубовой двери с табличкой «Директор. Петр Иванович Морозов».

Дверь была приоткрыта. Я постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.

Кабинет Морозова был большим, но неуютным. Массивный стол, заваленный папками, книжные шкафы с юридическими томами, на стене — дипломы и одна мрачная картина с кораблекрушением. Сам Петр Иванович стоял у окна, спиной ко мне, заложив руки за спину. Его плотная фигура в дорогом, но мешковатом костюме излучала напряжение.

— Ну, наконец-то, — он обернулся. Лицо было багровым, мелкие глазки горели холодным гневом. — Соболева. Милости прошу. Садись. — Он махнул рукой в сторону кресла перед столом.

Я села, положив сумку на колени.

— Петр Иванович, я только что с места. Картина…

— Картина мне известна! — он перебил, тяжело опускаясь в свое кресло. Оно жалобно заскрипело. — Пропажа. И все следы — к черту на рога! К «Дедалу компани»! К Девлину! — Он выпалил имя, как ругательство. — И что? Что у тебя есть на него, Соболева? — Он язвительно скорчил гримасу.

Я собралась с духом.

— Пока только схема транзакций, Петр Иванович. Запутанная, многослойная. Офшоры, крипта. Следы упираются в мертвые зоны. Нужно время на глубокий анализ, запросы в…

— Время? — Он ударил кулаком по столу. Папки подпрыгнули. — Времени нет, Соболева! Ты знаешь, кто уже звонил? Люди, перед которыми я — букашка! Они хотят головы! Или результат! И результат им нужен вчера! Понимаешь? Вчера!

Его гнев был физически ощутим. Я чувствовала, как багровеют мои уши.

— Понимаю. Но спешка…

— Спешка — это единственное, что у нас есть! — он снова перебил. — Или ты забыла, чем закончилось дело «Иштерна»? Когда ты решила подождать, копнуть глубже? А в итоге — упущенное время и убытки, которые до сих пор нам аукаются! — он ткнул пальцем в мою сторону. — Тебе дали второй шанс, Соболева. Не дадут третьего. Девлин — не какой-то там «Иштерн». Он — черная дыра. И если мы его не зацепим сейчас, он уничтожит нас всех без остатка. Ты поняла?

Он намеренно ткнул в больное. Комок льда под ребрами вырос до размеров айсберга. Я сглотнула, заставляя голос звучать твердо:

— Поняла, Петр Иванович. Я начну немедленно. К концу дня подготовлю план погружения.

— Не план, Соболева! — рявкнул он. — Намек! Зацепку! Хоть что-то, чем можно тыкнуть этим… шишкам в лицо, чтобы они отстали! Хоть тень от хвоста! Дай мне хоть что-то! Иначе… — Он не договорил, но его взгляд, тяжелый и беспощадный, сказал все за него.

— Хорошо, — я встала, едва не роняя свою сумку. — Я сделаю, что смогу.

— Не смогу, Соболева. Сделаешь! — бросил он мне вслед, уже снова поворачиваясь к окну.

Я вышла из кабинета, плотно прикрыв дверь. В коридоре прохладно, но мне стало жарко. Ладони влажные. В горле пересохло. Давление Морозова, намек на мою ошибку, призрак Девлина и эта чертова машина… Все смешалось в один клубок тревоги и ярости. Я шла к своему кабинету, не видя ничего вокруг. Нужно было нырнуть в цифровые дебри. Искать иголку в стоге сена, которая была специально распылена в космосе.

Мой кабинет был небольшим, аскетичным. Стол, заваленный отчетами, два монитора, стеллаж с аккуратными папками архивных дел, и старенькая кофемашина — мой единственный друг в ночных бдениях. Я бросила сумку на стул, резко дернула шнур ноутбука, подключая его к зарядке. Включила свой рабочий компьютер. Пока система загружалась, подошла к окну. Вид открывался не на небоскребы, а в глухой кирпичный колодец двора, опутанный пожарными лестницами и вентиляционными трубами. Унылый пейзаж, отражавший мое состояние.

— Александр Девлин.

Имя эхом отдавалось в тишине кабинета. Почему именно оно вызывало такой ледяной ком внутри? Не только из-за слухов или масштаба пропажи. Было что-то… методичное. Как будто каждая крупная финансовая тень последних лет, каждый тупиковый след, над которым бился «Феникс», в конечном итоге выводил к стенам его империи. Не напрямую. Всегда — через лабиринт подставных фирм, через цепочки транзитных счетов в банках с сомнительной репутацией, через криптовалютные «миксеры», стирающие цифровые отпечатки. Он был как вирус — невидим до поры, но его разрушительный след очевиден. И эта системность, это качество зла пугали больше, чем откровенная бандитская жестокость.

Компьютер тихо пискнул, мониторы засветились холодным синим светом. Пора. Я потянулась к кружке, чтобы запустить кофемашину, и мой взгляд скользнул в окно еще раз. Внизу, у служебного выхода, где обычно парковались курьеры и убирали мусор, никого не было. Но что-то зацепило внимание. Напротив, через узкий проезд, у глухой стены соседнего здания, стоял человек, рядом с ним была припаркована черная машина, похожая на ту, что я видела ранее.

Ледяная игла прошла по позвоночнику.

Глава 3. Код угрозы

Я пристально посмотрела на запись в блокноте:

«Фарос».

Имя регистрационного агента — Джонатан Уэйнрайт, Verdian Corporate Services Ltd. Пыль, но, Морозов требовал хоть что-то. Вот она. Тончайшая нить.

— Ладно, мистер Уэйнрайт, — прошептала я — Покажи, что ты прячешь.

Первым делом — углубленный поиск по «Фаросу» в открытых и полузакрытых базах. Реестры компаний Островов Зерос, где был зарегистрирован. Компания фигурировала как скромная инвестиционная контора с уставным капиталом, не внушавшим доверия. Основной вид деятельности — «консультационные услуги». Размыто и удобно. Бенефициар — та самая вымышленная фирма-однодневка «Evergreen Cascade Holdings Inc», адрес — почтовый ящик в офисе регистрационного агента. Классика жанра.

— Уэйнрайт — пробормотала я, запуская запросы уже по самому агенту. Кто он? Кого обслуживает? Его след мелькал в нескольких старых делах «Феникса», всегда на периферии, всегда обслуживая фирмы-призраки, которые растворялись после одной-двух подозрительных операций. Никаких прямых улик против него лично.

Но самое интересное ждало в связях этой схемы. Я вернулась к пропавшим деньгам «Вектора». Проследила один из ручейков криптовалюты. Он шел через несколько кошельков на биржах с либеральной KYC-политикой, а потом… уперся в кошелек, зарегистрированный на… «Evergreen Cascade Inc». Ту самую оболочку «Фароса».

Крошечная точка соприкосновения. Не доказательство, но связь. Цифровой мостик между пропавшими деньгами «Вектора» и фирмой, чей регистрационный агент обслуживал подозрительные структуры, косвенно связанные с «Дедалом» в прошлом.

Мое сердце колотилось от азарта, смешанного с леденящим осознанием. Я тронула ниточку. И где-то в огромной, темной сети это движение, возможно, ощутили.

— Нужно больше, — прошептала я себе. — Нужно копнуть глубже в самого Уэйнрайта.

Я запустила специализированное ПО для разведки из открытых источников. Социальные сети? Практически ноль. Джонатан Уэйнрайт существовал как директор Verdian Corporate Services на бумаге и на нескольких скудных профессиональных сайтах. Ни фото, ни личных данных. Призрак. Его компания тоже была эфемерной — сайт-визитка, телефон, который, как я подозревала, вёл на автоответчик. Но был адрес офиса в финансовом центре — городе Люмена. Виртуальный офис? Или реальный?

— Пора постучаться, — решила я, набирая номер международной линии через защищенное приложение. Гудки. Раз. Два. Три… Пять… Десять. Никто не взял трубку. Как и ожидалось. После сигнала я оставила вежливое сообщение: «Вепер Капитал» интересует возможность регистрации офшорной структуры, просьба перезвонить для консультации.

Легенда была тонкой, но лучше, чем светить «Фениксом». Ответа я не ждала, но теперь, если кто-то полезет проверять «Вепер», он найдет его скелет в реестре — пару месяцев назад я создала эту компанию именно для таких звонков.

Время работало против меня. Морозов требовал результат «вчера». Я открыла мессенджер:

Егор, свободен? Нужен совет. Приходи

Ответ пришел почти мгновенно:

Бегу.

Через десять минут в дверь постучали, и вошел Егор с двумя круассанами и стаканчиками кофе.

— Спасательное средство прибыло, — он поставил еду передо мной, сел напротив. Его взгляд сразу упал на схему и на открытый блокнот. — Ого. «Фарос»? Это же тот… из дела с госзакупками три года назад?

— Он самый, смотри — я развернула монитор, показывая цепочку. — Пропавшие крипто-средства «Вектора» уперлись в кошелек, зарегистрированный на «Evergreen Cascade». А «Evergreen» — это бенефициар «Фароса». Регагент которого… — я ткнула пальцем в блокнот, — Джонатан Уэйнрайт, обслуживал в прошлом фирмы, чьи тени витали рядом с «Дедалом».

Егор присвистнул, снял очки, протер линзы.

— Крохотная, но… заманчивая зацепка. Особенно для Морозова. Но Варя… — он надел очки, его взгляд стал серьезным. — Это как тыкать палкой в спящего медведя. Если «Фарос» и правда связан с Девлиным, а мы тронем эту ниточку…

— Они узнают, — закончила я за него.

— Ты уверена, что это оно? — Егор нахмурился. — Уэйнрайта мы знаем как посредника. «Фарос» — пустышка. Связь с «Дедалом» старая и косвенная. Морозову нужно больше.

— Знаю, — вздохнула я. — Пока это только направление, но это больше, чем было вчера.

— Тогда копай дальше, но… — он сделал паузу, — будь готова, что если это его структура, реакция может быть мгновенной. В цифре и… в других плоскостях.

Его слова, сказанные скорее как профессиональная предосторожность, все равно добавили тревоги.

— Спасибо, Егор. Я учту.

— Ладно, — он встал. — Я вернусь к своим фальшивым авам. А ты… копай. — Егор вышел, оставив меня наедине с круасанами и ароматным кофе, который не шёл ни в какое сравнение с моим офисным.

Я снова погрузилась в цифровые дебри. Искала любые упоминания «Фароса» в новостях, судебных базах, международных реестрах тендеров. Нашла пару упоминаний о мелких контрактах, выполненных сомнительными субподрядчиками. Ничего криминального на поверхности. Потом переключилась на крипто-кошелек «Evergreen Cascade». Анализ транзакций показал, что он использовался как временный шлюз. Деньги поступали, задерживались ненадолго и уходили дальше, в основном — на кошельки бирж, известных анонимностью или слабым контролем. Трассировка становилась почти невозможной.

Глава 4. Всему есть цена

— Есть зацепки, — мой голос прозвучал ровнее, чем я ожидала. Подойдя к столу, я положила распечатку перед Морозовым. — Конкретная цифровая связь. Между анонимным крипто-кошельком, фирмой «Evergreen Cascade» и благотворительным фондом «Детские Огни». Фонд, который получал официальную помощь от холдинга «Дедал».

Морозов перестал листать отчет. Его маленькие хмурые глазки резко сфокусировались на бумаге. Он схватил распечатку, почти вырвав у меня из рук. Багровое лицо напряглось в гримасе концентрации. Пробежал глазами по схемам, адресам, суммам. Молчание повисло тяжелым свинцом. Я стояла, чувствуя, как снова влажнеют ладони. В ушах стучал пульс.

— «Детские Огни», — пробормотал он наконец, не поднимая глаз. — Девлин спонсировал их лет пять назад. Громко, пафосно. Потом тихо свернул. И ты считаешь, что перевод с левого кошелька на счет этого фонда перед кражей в «Векторе» — это связь с Девлиным? Это твоя «зацепка»?

— Это не прямая улика, Петр Иванович, — начала я, стараясь сохранять профессиональную твердость. — Но это аномалия. Неуместная транзакция. Точка соприкосновения анонимности с респектабельным фасадом «Дедала». Это основа для официальных запросов в фонд и надзорные органы, для отслеживания источника анонимного кошелька глубже, для…

— Долго, Соболева! — перебил он, ударив ладонью по распечатке. — Этого недостаточно, чтобы прижать Девлина. Даже близко. Но… — он перевел взгляд на меня, оценивающе, — это показывает, что мы копнули. Что не сидим сложа руки. Что у нас есть направление.

Я стиснула зубы, стараясь не выдать раздражения.

— Ладно. Хорошо. Это я им передам. Выбили пару дней отсрочки. — Он сунул бумагу в папку с грифом «Срочно».

— Теперь твоя задача, Соболева, — его взгляд стал жестким, — найти больше. Быстро. Пока они жуют эту крошку, вытащить из этой ниточки целый клубок. Поняла? Фонд «Детские Огни». Анонимный кошелек. «Evergreen». Уэйнрайт. Используй все наши рычаги. Запусти официальный запрос в фонд через юротдел. Инициируй запрос в Росфинмониторинг по цепочке кошельков. Согласуй с ними запросы в реестры Люмены через Минюст. Выжми из этого все соки.

— Поняла, Петр Иванович, — кивнула я, чувствуя горечь от его цинизма и груз новой задачи. Теперь в моем распоряжении были мощные, но медленные бюрократические инструменты. «Согласовать с Росфинмониторингом», «запросы через Минюст» — это означало часы, а то и дни ожидания, пока бумаги пойдут по инстанциям. Время, которого не было.

— И, Соболева… — он остановил меня жестом. — Не распыляйся. Фокус на Девлина. И помни у тебя нет права на ошибку. Никакого.

Я сглотнула, просто кивнула и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Он использовал мою находку как разменную монету, а мне поставил задачу уровня спецназа, связанную по рукам бюрократией. И все это под дамокловым мечом прошлого провала.

Возвращаясь в свой кабинет, попыталась выкинуть из головы Морозова. Нужно было работать. Села за компьютер, запустила поиск.

Фонд все еще существовал, но его активность после завершения программы спонсорства с «Дедалом» резко упала. Сайт обновлялся редко, отчеты были формальными. Директор — Елена Петровна Смирнова. Начала рассматривать её фото: женщина за пятьдесят, строгий костюм, усталые глаза. Выглядела честным бухгалтером, застрявшим в тихой гавани умирающего фонда.

Я сформулировала и отправила в наш юротдел официальный запрос по фонду «Детские Огни», используя шаблон Центра «Феникс» с гербовой печатью и ссылками на полномочия по закону о ПОД/ФТ. Запрос был жестким: детализация всех поступлений за период, включающий дату подозрительной транзакции и месяц до/после нее (включая крипту с указанием отправителей), информация о текущих бенефициарах и основных контрагентах фонда.
Отдельным пунктом — копии документов, подтверждающих характер взаимоотношений с АО «Дедал». Даже с нашим статусом ответ мог занять дни. Фонды, особенно связанные с такими фигурами, как Девлин, умеют тянуть время.

Параллельно я запустила срочный запрос в аналитический отдел Росфинмониторинга. По закону, мы имели право запрашивать у них углубленный анализ подозрительных транзакций и кластеров кошельков. Приложила данные по анонимному кошельку-отправителю и его возможной связи с кластером в Люмене. Отметила грифом «Критически срочно. Связь с делом о хищении средств в особо крупном размере». Но даже «критически срочно» в Росфинмониторинге могло означать часы или сутки ожидания. Их ресурсы ограничены, а запросов — море.

Пока системы работали, я углубилась в Джонатана Уэйнрайта. Через наши закрытые базы данных по офшорным посредникам нашла чуть больше: Verdian фигурировала в нескольких международных расследованиях как агент для фирм, участвовавших в отмывании средств из России и Восточной Европы. Сам Уэйнрайт оставался тенью — ни фото, ни следов в соцсетях, ни реального адреса в Люмене, только виртуальный офис. Профессионально.

Алгоритм трассировки крипто-кошелька выдал предварительный результат. Слабый сигнал. Анонимный кошелек-отправитель имел косвенную связь (через общие сервисы микширования) с кластером других одноразовых кошельков. Один из них, несколькими месяцами ранее, участвовал в небольшой транзакции с крипто-биржей «OlionX», зарегистрированной в Люмене, городе Уэйнрайта. Я добавила данные биржи в отчет.

На экране всплыло уведомление о новом письме от секретариата Морозова. Тема: «Срочно. Инструкция».

Я открыла.

Переданные вами данные рассмотрены. В связи с поступающими запросами руководства вам поручено в срочном порядке подготовить расширенную аналитическую записку по выявленным связям (Фонд «Детские Огни», анонимные кошельки, «Evergreen Cascade», «Verdian Corporate Services») на основе имеющейся информации. Сбор: завтра, 11:00.