Тени под луной

Часть 1

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,

У того исчез навеки безмятежный свет очей,

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дорогам скрипачей.

Николай Гумилев, "Волшебная скрипка".

Ну, вот и закончилась эта зима. Слышишь, Лео, она закончилась, несмотря ни на что. Хотя, казалось, весна, и уж, тем более, лето не наступят никогда. После того, как смерть кружила рядом, так близко, что её мягкие крылья касались плеча и холодили щеки, приход тепла и эти проклюнувшиеся на ветках зеленые веретенца почек кажутся чем-то невероятным.

Но - зима закончилась…

Ксу прикрыла веки и сквозь ресницы глянула на лес. Птицы заходились в щебете, строя гнезда, тонкие травинки пробивались сквозь прошлогоднюю бурую листву и пахло… пахло весной и новой жизнью. И можно было сбросить осточертевшие меха - как старую змеиную кожу. А потом глубоко, со всхлипом вдохнуть пьянящий воздух свободы.

Все осталось позади.

Когда она вернулась в машину, водитель Игорь, не говоря ни слова, вышел и подобрал с земли невесомую шиншилловую пелеринку. Светлый мех был безнадежно испачкан. Он встряхнул его и аккуратно положил на переднее сидение. Можно ехать дальше.

Покачиваясь на обитом светло-серой кожей сидении, Ксу закурила тонкую сигарету и выпустила дым через ноздри. Даже если дом ещё не вполне подготовлен - плевать, она решила, что именно сегодняшний день поставит жирную черту, отделяющую прошлое от свободы.

Три дня назад она вступила в права наследования.

Три дня назад исполнилось ровно полгода с того дня, как она стала вдовой.

Полгода и три дня назад умер Лео.

***

Удивительно, но дом произвел на Ксу ещё более сильное впечатление, чем в первый раз. А она боялась, что очарование если не исчезнет, то поблекнет. Но нет - в прозрачном весеннем воздухе, среди ещё голых деревьев он выглядел все таким же романтично-изысканным. И было странно думать, что выстроен он обычным бизнесменом, хотя и по проекту хорошего архитектора. У нас в стране в ходу совершенно другой стиль - помпезно-кичливый, самодовольный. И большей частью - рыже-кирпичный. Дом же был сложен из двух видов камня - темного и светлого, увенчан высокой кровлей и несколькими трубами. Когда Ксу впервые увидела его фотографию, сразу поняла, что хочет взглянуть на это строение. О том, что она купит дом, речи тогда ещё не было - она просто зашла в агентство по торговле недвижимостью. Алина настояла, повторяя, что ей надо иметь возможность хотя бы на время уезжать куда-то - где бы ничего не напоминало об умершем муже. А она была тогда вялой, апатичной, словно проснувшаяся от зимней спячки бабочка. Вот и решила посмотреть, где можно изредка греть озябшие крылышки.

Агенты суетились вокруг, подсовывая все новые и новые снимки особняков и коттеджей, и взгляд зацепился за один… Эта крыша - коричневая черепица, деревянные поручни широкого балкона, трубы, поднимающиеся вровень с кронами сосен. Было в его силуэте нечто родственное ей самой - отличие от толпы.

На следующий день они с Алиной поехали туда - двести километров на север, не слишком хорошие дороги, зато чистые озера и леса, леса… Очевидно, дом продавали уже давно - минимум полгода, а то и год. Слишком уж неудобное расположение и слишком дорогое удовольствие - мало того, что земля и строения стоили немалых денег, так ещё и содержать такую махину. А до города далеко. Но Ксу точно знала, что через месяц будет богата, очень богата. И почему бы заранее не выбрать для себя подарок? Или утешение - как посмотреть.

Они обошли дом - не выстуженный, но холодный и настороженный. Зиму здесь провели двое из прежней прислуги - пожилой садовник он же конюх и сторож Никитич и Анна Петровна. Женщина сразу сказала, что при новых хозяевах не останется, хватит ей тут куковать, пора возвращаться в Москву. Вот дом приберет-подготовит, сдаст, кому скажут, и тут же уедет.

О бывших владельцах риэлтер сообщил скудно: глава семьи умер, дом вместе с мебелью решила продать его жена, оставаться тут она не хочет. Получалось, что одна вдова покупает дом у другой. Ну что же - такой вариант Ксу вполне устраивал.

Огромный холл-зал понравился обеим, в нем был аристократический размах и шарм - панели светлого дерева, бронзовые светильники, дверные витражи в золотистой гамме. И никакой лепнины и полированного мрамора - на полу синел ковер, элегантно брошенный на итальянский камень. Алина одобрительно кивнула. Столовая и гостиная были в том же стиле - мягкая мебель обита тафтой, пара гобеленов на стенах, европейская сдержанность. И даже легкий налет пыли, с которым не могла справиться одна Анна Петровна, был к месту.

Остальные помещения смотрели бегло, Ксу уже приняла решение, и оставалось договориться о частностях. И одной из частностей был Роланд.

Когда им показали огромного вороного жеребца - в стойле, за деревянным ограждением, первый вопрос был: почему лошадь оставили тут? Почему не продали?

Никитич отвел глаза: «Жалко было. На мясо-то…» «Как на мясо?» «А он никого, кроме покойного Ореста Николаевича и меня не признает. Вот и… думали, может, новые хозяева захотят оставить, конь-то хороший, породистый».

Ксу переглянулась с Алиной и та покачала головой: безумие - оставлять такое животное, да и зачем?

Черный конь вскинул голову и протяжно заржал, а потом грохнул копытом в деревянный пол. Блеснул глаз, бархатная губа приподнялась, обнажая крупные зубы.

Жеребец словно выказывал презрение перед уготованной ему участью.

И тогда Ксу сказала: «Оставляйте. Пока. Потом посмотрим».

А раз оставался Роланд, то и Никитич - невысокого роста, крепкий и загорелый мужик с хитроватым прищуром глаз. Агент сказал, что рекомендации у него прекрасные, в хозяйстве незаменим, да и конь… Коня нужно кормить, чистить денник, выезжать, чтобы не застоялся.

Конюшня была пристроена к гаражу на три машины, и наверху имелись жилые помещения - для Никитича и водителя. Остальная прислуга жила в доме - кухарка, горничные и экономка. Ещё имелась сторожка для охраны. Поразмыслив, Ксу решила, что столько народа ей ни к чему - одной горничной достаточно, часть помещений она просто запрет до лучших времен. Без кухарки не обойтись, а вот охрана не нужна, если с ней будет Майкл.

Часть 2

***

После обеда Ксу пришлось заниматься всевозможными хозяйственными делами - проверять счета, звонить Алине, чтобы уточнить, что где и почем, потом ей звонили адвокат Илларионов и нотариус. А ещё назавтра предстояла поездка в банк. Нинель принесла список необходимых покупок - за продуктами решено было ездить в ближайший городок, но вот деликатесы и кое-что из приправ - это только в Москве.

Верочка доложила, что убрала на втором этаже, как велели. И ещё четыре спальни заперла - займется ими позже. А девочка, вроде бы ничего - трудолюбивая. Только бы воровать не начала.

Ужинать в сумеречной столовой за покрытым жемчужной шелковой скатертью длинным столом при свечах было непривычно. Но люстру она включать не велела. Ксу рассматривала обитые штофом стены, натюрморты, изображающие груды дичи и фрукты. Нет, это бы надо сменить - слишком грубо и нарочито. Решено - завтра после банка заедет посмотреть картины.

За окнами быстро смеркалось, небо затягивали тучи. Пришел Никитич - отчитаться за счета на корма для Роланда и прочие траты. Но она взмахом руки велела ему замолчать и подписала все разом. Потом она рассчиталась с Анной Петровной. Экономка торопилась поскорее покинуть дом, но когда Ксу предложила поехать завтра с ней, раз уж она все равно собралась в Москву, охотно согласилась. Завтра, так завтра - один день погоды не делает, а на электричке трястись почти три часа не хотелось.

Ещё нужно было разобрать собственные бумаги. Это не вещи, которые прислуга может уложить в шкафы - это документы, давшие ей свободу. И часть из них Ксу спрятала в небольшой сейф в кабинете. В пока ещё чужом кабинете. Но ничего, скоро она освоится и тут - просмотрит содержимое секретера и бюро, переставит большой письменный стол так, чтобы из кресла был виден лес за окном. А пока…

Пока она устала. И оттого, что давно ничем подобным не занималась, проводя большую часть времени в расслабленном ожидании, и от дороги сюда - её всегда утомляли поездки. От свежего воздуха, ничего общего не имеющего со столичным смогом, слегка кружилась голова и клонило в сон.

Поэтому Ксения Павловна Волкова, новая хозяйка дома, едва переставляя ноги, добрела до своей новой спальни, рухнула на огромную квадратную постель и почти мгновенно уснула. Как в детстве, когда никакие особые мысли и сомнения её не мучили.

Какое это счастье - тихая спокойная ночь. Когда никто ни одним движением или звуком не нарушит твой сон.

***

Ехать она решила прямо с утра, после завтрака.

Дом словно с сожалением расставался с ней. А сама Ксу вдруг ощутила некоторое облегчение оттого, что уезжает на время, чтобы окунуться в привычную суету Москвы. Быстро меняющаяся погода была тому виной, непрекращающаяся уборка, или тени прежних хозяев - такие, как куклы в детской? Она вернется сюда - но сейчас ей захотелось развеяться. И пусть у Алины нет времени, чтобы ходить с ней по магазинам - можно будет после посещения банка просто погулять. Бесцельно побродить. По Арбату, к примеру. Сколько лет назад она последний раз была на Арбате?

Довольная Анна Петровна уже восседала на переднем сидении хозяйского "Шевроле". Похоже, теперь, когда она навсегда уезжала отсюда, экономка была не прочь и поговорить, но Ксу молчала. Тогда женщина обратилась к Игорю:

- На озере-то, рядом с которым дом построили, раньше имение Брюса стояло.

- Угу, - кивнул Игорь, знавший, что хозяйка не любит болтовни. А потом с неожиданным любопытством поинтересовался: - И что же? Сгорело?

- Не знаю. Там и камней не осталось.

- Быстро, однако, растащили.

Ксу оторвалась от созерцания мелькающих за окном стволов и с удивлением поглядела на водителя. Он-то откуда знает об этом имении? И что имел в виду своей последней репликой?

- А дрался он хорошо, - добавил Игорь, чем поверг хозяйку в окончательное недоумение. - Вы-то его видели?

Экономка обиженно фыркнула и отвернулась в сторону.

- Я, конечно, человек пожилой, но такие оскорбительные намеки...

Ксу тихо рассмеялась, поняв, в чем дело.

- Игорь, это был не Брюс Ли, а алхимик Брюс, соратник Петра Великого. Он жил триста лет назад. Правильно, Анна Петровна?

- Правильно, - согласилась экономка. - Чернокнижник он был.

- И что же, дом построен на месте его усадьбы?

- Нет. Она на другом берегу озера стояла. Поодаль от деревни. Местные туда не ходят. Боятся.

Машина свернула с проселочной дороги на трассу и сразу словно бы полетела. Медленно Игорь не ездил. Ксу приоткрыла окно, закурила. Потом, глядя в затылок Анны Петровны, негромко спросила:

- Скажите, а те куклы в детской... Почему их прежние хозяева не забрали или не продали?

- Бывший хозяин не велел, Орест Николаевич, - ответила экономка. - Он не разрешал, говорил - пусть там всегда будет, как при Наденьке. А уж Александра Ивановна, та и думать о них боялась, так и уехала.

- И что же мне с ними делать прикажете?

- То уж дело ваше. Вы хозяйка.

- И все же, почему их столько? Думаю, сотни две, не меньше.

- Да как вам сказать, - замялась экономка. - Это для дочки его куклы. Она…. умерла. Крошка совсем, шестой годок пошел. А Орест Николаевич все верить в это не хотел, вот кукол ей и продолжал покупать. На каждый праздник, и просто так - как из дому уедет, так с новой куклой и возвращается. Да каждый раз самую дорогую выберет... И в детскую отнесет. Уж как его жена не уговаривала, все равно свое делал. Думаю, от тоски он и повредился.

- С ума, что ли, сошел? - уточнил Игорь.

- Ну, не знаю, сошел, или нет - но здоровый человек себе пулю в лоб не пустит - так я думаю. Ужас-то... Как сейчас помню - захожу я в кабинет - а он в кресле сидит, рука свисает, пистолет на полу - и лужа крови...

Ксу вздрогнула, представив себе светлый и просторный кабинет с двумя стрельчатыми окнами. И в нем - труп хозяина с простреленной головой. Риэлтеры подлецы - хоть бы сказали! Хотя, с другой стороны, каждому хочется есть. И риэлтерам тоже. А кто купит дом, где умерла пятилетняя девочка, сошел с ума и пустил в таком хорошем кабинете пулю в лоб ее отец?