Тени прошлого

Пролог

* * *

Мы любим тех, кто нас не любит,

Мы губим тех, кто в нас влюблён,

Мы ненавидим, но целуем,

Мы не стремимся, но живём,

Мы позволяем, не желая,

Мы проклинаем, но берём,

Мы говорим и… забываем,

О том, что любим вечно — лжём,

Мы безразлично созерцаем,

На искры глаз не отвечаем,

Мы грубо чувствами играем,

И не жалеем ни о чём,

Мечтаем быть с любимым рядом

Но забываем лишь о том,

Что любим тех, кто нас не любит,

Что губим тех, кто в нас влюблён…

А.С. Пушкин

* * *

Я сидел на стуле у больничной койки, подперев ладонями лицо, и медленно сходил с ума. Из оконных пролётов лился мягкий лунный свет, но я отчётливо видел показания приборов. Я не мог отвести от них взгляд, ведь сейчас только они могли сказать, жива она или нет. В этот момент я был готов и молиться Богу, и продать душу Дьяволу. Но первый меня не слышал, а для второго моя разодранная в клочья душа не представляла никакого интереса.

«Какой смысл, какой смысл быть самым могущественным магом в мире, если я не могу спасти её?!»

До моего слуха доносилось мерное гудение и писк приборов, а в голове крутилась всего одна фраза: «Она умрёт. Опять».

Глава 1. Ночное знакомство

Вот уже в который раз я неподвижно стояла на верхней площадке Астрономической башни и смотрела вдаль, погруженная в свои мысли. И вот уже в который раз ледяной ветер, предвестник дождей и туч, дул мне прямо в лицо, а звёзды казались особенно далёкими и холодными.

«Ничего здесь не поменялось, — подумалось мне, когда я наблюдала за равномерным покачиванием тёмных крон деревьев вдалеке. — Запретный лес всё такой же запретный, а Чёрное озеро всё такое же чёрное».

Всё-таки есть в мире места, в которых время течёт особенно медленно, и школа Чародейства и Волшебства отлично подходила под это описание. Место, в котором можно было отдохнуть от бурных потоков жизни и просто подумать.

«Самое то в ситуации, в которую ты себя загнала», — ехидно прозвучало в голове, и я была полностью согласна со своим подсознанием.

Прошло уже почти пять недель, как я начала учёбу в Хогвартсе. Конечно, было бы верхом глупости сразу же потерять кучу баллов за мои ночные прогулки по замку и испортить отношения с сокурсниками, но меня всё время охватывали всё те же приступы то ли ностальгии, то ли меланхолии, а в таком настроении нужно было находиться в одиночестве. И как показала практика, только на самом верху Астрономической башни и только глубокой ночью я могла позволить себе такую роскошь. Во всех остальных укромных уголках были или страстные парочки, или пауки и плесень. А по сравнению и с первым, и со вторым, гипотетическое наказание казалось мне сущим пустяком. Тем более, я была абсолютно уверена, что меня не поймают с поличным. Во-первых, я как свои пять пальцев знала все потайные ходы в этом замке, а во-вторых, мне не составило бы труда прикинуться наивной дурочкой, которая ещё не успела ознакомиться с правилами.

На самом деле, было так странно снова оказаться здесь. Так странно было мне, взрослому человеку, стоять между трясущимися первокурсниками в ожидании распределения. «Так нелепо и глупо! — пронеслось в голове. — Неужели нельзя было обойтись без этой формальности или уж сделать это заранее, мне же не одиннадцать лет, в конце концов?! Ох уж этот затейник Дамблдор!» Так странно было оказаться по другую сторону медали: сидеть за партой, а не за преподавательским столом, готовить домашние задания, штудировать ветхие фолианты в поисках древних секретов. Как же я от всего этого отвыкла… но сейчас у меня просто не было сил на то, чтобы преподавать, как изначально предлагал мой старинный (во всех смыслах этого слова) друг, так что роль ленивой и немного тормозившей ученицы была как раз тем, что мне было очень-очень нужно.

Хотя мне всё казалось таким родным и знакомым, остальные явно чувствовали изменения. А я чувствовала беспокойство остальных. Особенно в отношении той стервы в розовой одёжке, которая разразилась безумно скучнейшей речью в первый же день и так активно закрепляла понравившийся ей результат коллективной ненависти в последующие дни.

«Лично бы придушила её за этот безумный оттенок розового, у меня при виде него уже начала дёргаться бровь! Как маленькая девочка, честное слово! — меня передёрнуло от одного воспоминания того ужасного платья, которое я увидела накануне. — Всё-таки дресс-код нужно вводить не только для учащихся, но и для преподавателей. И думаю, абсолютное большинство находящихся в этом здании меня поддержит».

Стараясь заглушить негативные мысли, потянувшиеся за воспоминанием о профессоре Амбридж, я ещё раз окинула взглядом Чёрное озеро, на котором не было ни малейшей ряби, несмотря на сильный ветер. Но не успела я удивиться этой невероятной находке, как позади меня раздался мягкий бархатный голос:

— Похоже, кто-то не очень тщательно изучил правила поведения в школе, мисс Велль? — незримый яд сочился буквально из каждого слова, а у меня от каждого слова сердце плавно меняло местоположение, перемещаясь из грудной полости ближе к нижним конечностям. — Или вы страдаете лунатизмом? Я уже не первый раз наблюдаю, как вы поднимаетесь сюда. Многие за гораздо меньшие проступки получают весьма суровое наказание…

— Вот как! — наигранно удивлённо воскликнула я, поворачиваясь лицом к появившемуся из ниоткуда собеседнику, изо всех сил пытаясь скрыть своё отчаяние. — То есть вы уже не первый раз видите, как я нарушаю устав школы, но если вы такой рьяный блюститель правил, профессор…

— Снейп, — мужчина передо мной холодно напомнил свою фамилию, поскольку я сделала продолжительную паузу и вопросительно посмотрела на него. — За пять недель вашего пребывания здесь можно было бы и запомнить фамилии преподавателей.

— Разумеется, я прошу прощения. Что ж, раз вы такой рьяный блюститель правил, профессор Снейп, почему же вы тогда не предприняли ни одной попытки до этого вернуть меня на путь истинный? — на этих словах на моём лице расцвела лучезарная улыбка.

«Чёрта с два ты увидишь, что загнал меня в угол!» — с ещё большим отчаянием подумала я, постепенно осознавая, в каком переплёте вдруг оказалась. Сразу вспомнив, что передо мной стоял самый нелюдимый и один из самых строгих преподавателей в школе, и, учитывая то обстоятельство, что поймал он меня непосредственно на месте преступления, так сказать, с поличным, я уже издалека слышала звук щётки, полирующей котлы в сыром подземелье. А чего-чего, но вот ненавистной уборкой заниматься совершенно не хотелось, так что надо было включить всё своё обаяние на максимум. И молиться богам Удачи, которые почему-то всю жизнь меня сторонились.

— К вашему сведению, мисс Велль, в первый раз, когда я заметил, как вы направляетесь сюда, я подумал, что вы заблудились… хотя это было весьма странным, учитывая тот факт, что мои часы показывали без пяти минут час, а отбой был в девять вечера, — от тона, с которым произносилась эта фраза, съёжилась бы даже стальная труба, но я старалась максимально правдоподобно изображать невозмутимость и спокойствие, будто мы были старыми знакомыми и пили чай на летней веранде, а не играли в надзирателя и заключённого. — Во второй и последующие разы я предположил, что вы ходите во сне и не можете контролировать своё поведение, но было так же странно наблюдать, как вы пользуетесь тайными тропами и проходами, о которых не подозревают даже некоторые преподаватели…

Глава 2. «Самый ненавистный преподаватель Хогвартса»

Я внезапно проснулась от звона колокола. Солнечный свет полностью залил нашу спальню и слепил меня, а далёкий звон казался колоколами ада.

«К чёрту завтрак!» — решило подсознание, и я была абсолютно с ним согласна.

Ночные бдения как всегда не прошли для меня бесследно: поспать в эту ночь удалось часа три-четыре от силы, так что выбор между набиванием желудка и сном казался очевидным. Для себя я решила, что если соберусь минут этак за десять, то на сон останется примерно полчаса. И поэтому снова провалилась в царство Морфея.

— Тина, урок Трансфигурации начнётся через пять минут, вставай! — кто-то активно тормошил меня, пока я приходила в себя. — Давай одевайся быстрее, профессор МакГонагалл очень строго относится к опозданиям!

— М-м-м… профессор МакГонагалл?.. Пять минут! — осознав смысл произнесённых кем-то слов, я вскочила с кровати как ошпаренная. — Господи, как же это так?!

И удивлённо уставилась на своего спасителя, а им была девочка явно восточных кровей, и имя у неё было весьма соответствующее. Кажется, её звали Падма.

— Извини, мне нужно бежать. Постарайся всё-таки успеть, ладно? — с сумкой наперевес она быстро выскочила из спальни, оставив растерянную меня наедине с непутёвым сознанием, предложившим проспать завтрак.

Моей скорости в то утро мог позавидовать даже самый быстрый гепард, но я всё равно опоздала. Коридоры-лабиринты и лестницы, живущие по своей прихоти, были явно против, чтобы я успела. К счастью, когда я с разбегу открыла дверь в кабинет и влетела туда, мой вид серьёзно озадачил строгого вида женщину в клетчатой мантии и с пучком на голове. Мне даже страшно представить, какое чудовище предстало перед ней в тот момент: с красной физиономией, вихрем на голове (а волосы у меня довольно длинные), чёрными кругами под глазами и наспех надетой форме я выглядела так, словно минуту назад сражалась со стаей грифонов.

Воспользовавшись замешательством профессора МакГонагалл, я выпрямилась и невозмутимо прошагала к своему месту. А весь вид слизеринцев, пристально следивших за мной, говорил, что они были готовы лопнуть от смеха, но я сохраняла выдержку.

«Спокойствие, только спокойствие, — утешала я себя. — Откуда им знать, что я проспала? Может, на меня действительно напала стая грифонов? В этом замке в последнее время может случиться всё что угодно!»

Поспешив занять своё место, я сразу встретилась взглядом с преподавателем. Она посмотрела на меня с явным укором, но, похоже, решила по моему внешнему виду, что судьба и так меня наказала, и как ни в чём не бывало продолжила читать лекцию, а из моей груди вырвался облегчённый вздох. В такую рань после бессонной ночи мне очень не хотелось отражать едкие комментарии, тем более что мои щёки и так пылали от стыда. Спустя минуту на меня быстро оглянулась Падма, которая так благородно разбудила меня, и в её взгляде мелькнуло сочувствие. Но она снова сосредоточила своё внимание на материале занятия, и я наконец-то могла спокойно подумать.

Итак, день не задался с самого утра. Точнее даже будет сказать «с ночи», когда меня застукал в раздумьях профессор Снейп, имя которого я теперь точно запомню. Хотя, если хорошо подумать, от этой встречи я не понесла никакого урона, и это был большой плюс. Да и от профессора МакГонагалл я не выслушала нравоучений, хотя это тоже было ожидаемо, так что уже два больших плюса. Опозориться перед слизеринцами было довольно-таки неприятно, но давно ли мне было дело до того, что про меня думают эти самые слизеринцы? Честно говоря, мне было как-то всё равно, тем более что это скоро забудется, главное, не зацикливаться. Так что и эта неприятность была не столь существенна.

А вот отсутствие завтрака было проблемой существенной. Через полчаса после начала занятия мой желудок начал издавать такой рёв, что я снова захотела провалиться сквозь землю. Профессор МакГонагалл явно не могла не заметить, что я, мягко говоря, не в курсе темы занятия, но её терпение было колоссальным. А вот пару гневных взглядов по поводу урчания я получила, на что в ответ просто пожала плечами.

В итоге к концу занятия у меня созрел гениальный план, и заключался он в следующем: сразу после конца пары я должна буду добежать до кухни, там эльфы накидают мне что-нибудь, чем можно быстро перекусить, а потом так же быстро, — но в то же время грациозно! — добраться до подземелья, где проходили Зелья. К сожалению, план так и остался всего лишь планом: профессор МакГонагалл сразу после занятия попросила меня остаться в её кабинете и спокойным и ровным тоном объяснила, что она очень не любит, когда студенты опаздывают на занятия. Её доводы были весьма разумны и убедительны, и мне ничего не оставалось, как просто кивнуть и смириться с той мыслью, что еда меня ждёт в лучшем случае в обед.

Если на Трансфигурации мой вид был воинственным и устрашающим, то, войдя в кабинет Зельеварения, я представляла собой жалкое зрелище. Недосып и усталость брали своё: лицо осунулось, круги почернели, а в мешки под глазами можно было спрятать труп. И голод, жуткий голод. Так что исключительно из жалости к себе я не стала даже поднимать взгляд на профессора Снейпа, когда зашла в его холодный класс после беседы с МакГонагалл. Сидела себе тихонечко на последней парте и изображала процесс варения какого-то зелья. Именно «изображала», потому что ни черта у меня не получалось.

Но вдруг в середине занятия мои внутренние завывания прервал полный стеснения голос:

— Тебе помочь? — обратился ко мне мальчик с короткими каштановыми волосами и крупным телосложением, одетый в школьную форму, бордовую с золотым мантию и такой же галстук.

Наверное, мой взгляд выражал такую степень растерянности и недопонимания, что он решил пояснить:

— Я сам не очень разбираюсь в Зельях, если честно, то очень плохо, но у тебя дела, похоже, ещё хуже…

В моём взгляде, видимо, было такое недоумение, что мальчик воспринял его как отрицательный ответ и уже собрался было вернуться к своему вареву, как я быстро выпалила:

Глава 3. Одна из маленьких тайн

* * *

Проходили дни. Дни складывались в недели, а недели сложились в месяц. В ещё один месяц моего пребывания в Хогвартсе.

За этот месяц изменилось довольно многое. Например, я обросла кучей знакомых, приятелей и друзей. Я очень сдружилась с девочкой со своего факультета, но на курс младше, её звали Полумна, но она просила называть её Луна. Она довольно-таки эксцентричная личность, но с ней точно не соскучишься. У Луны был свой взгляд на мир, что, собственно говоря, и зацепило меня, и она так же, как и я, замечала вещи, которые никто другой не замечал (но вот что касается мозгошмыгов, или как их там, я до сих пор не понимаю, кто это такие и где их найти). Но если не обращать внимания на эти странности, то Луна была невероятно доброй и отзывчивой девочкой и очень преданным другом. Она же познакомила меня со своими приятелями с Гриффиндора: Гарри, Роном, Гермионой, Джинни и другими. С Невиллом я и так уже была на короткой ноге, и он очень обрадовался, когда я стала чаще появляться в их компании.

Если честно, то о Гарри Поттере я услышала в самый первый день, и о нём постоянно говорили все кому не лень, причём говорили абсолютно противоположные вещи. Поэтому мне было очень любопытно составить собственное мнение об этом человеке. Первый раз я увидела его в тот момент, когда он в пух и прах разругался с профессором Амбридж на самом первом занятии по Защите от Тёмных искусств. Если говорить откровенно, то эта жаба в рюшах действительно порой перегибала палку, и в душе я была согласна с позицией Гарри по поводу сложившейся обстановки на занятиях, но всё же считала недопустимым кричать на преподавателя, даже разговаривать с ним на повышенных тонах. Поэтому Гарри предстал передо мной как неуравновешенный мальчик в самом расцвете пубертата, экспрессивный и крайне эмоциональный.

Но после того как я стала чаще общаться с Луной и Невиллом, то невольно завязались приятельские отношения и с троицей закадычных друзей. И хотя узнав Гарри получше, я решила, что не такой уж он экспрессивный и эмоциональный, обычный, в общем-то, человек со своими проблемами, но больше мне понравилось общаться с Гермионой.

Гермиона Грейнджер обладала совсем незаурядным умом, с ней можно было поговорить на гораздо большее количество тем, чем с мальчиками, но сошлись мы с ней на теме домашних эльфов. Наконец-то я встретила человека, считавшего, что вся эта ситуация с раболепием бедняг абсолютно бесчеловечна и недопустима. Правда, мы немного разошлись в подходах решения этой проблемы: я считала бесполезным агитацию самих эльфов, так как их упрямство и трудолюбие граничили с безумием, и только безумец мог убедить их сойти с проторённой тропы. Для меня казалось более разумным менять сознание самих волшебников, использующих рабский труд, ведь, как нам всем известно, именно спрос рождает предложение. Но несмотря на эти маленькие разногласия, после жаркой двухчасовой беседы мы расстались чуть ли не лучшими подругами, и я даже вступила в её клуб с самым дурацким названием, что вообще слышала.

И абсолютно точно завоевали моё расположение братья-близнецы Фред и Джордж. Таких весельчаков нужно было ещё поискать! Бесшабашные, бесстрашные и абсолютно без тормозов. Мне нравилось, что им было не страшно идти против системы, особенно против системы, выстроенной этим розовым недоразумением, так что я с удовольствием принимала участие в их маленьких проделках, когда представлялась такая возможность. Также сыграло на руку то, что я была новенькой, а новеньких, приходивших на старшие курсы, до этого практически не было. Поэтому и желающих подружиться было достаточно, и со многими мне удалось найти общий язык.

Где-то в начале ноября у Гарри возникла идея организовать тайный клуб, в котором студенты могли бы практиковаться в Защите от Тёмных искусств, ведь на настоящих занятиях мы только и делали, что пялились в учебники и изучали теорию. Кстати, на этих самых занятиях я стала чуть ли не отличницей, поскольку сидела тихо и прекрасно изображала усиленный умственный процесс. И мне удалось завоевать этим расположение Амбридж, которая включила меня в свой маленький отряд мстителей, гонявшийся за правонарушителями, а именно за Гарри и его приятелями. Поэтому, пока они занимались в Выручай-комнате, заходили и выходили оттуда, моей задачей было водить слизеринцев (а мстителями были в основном они) по ложному следу. И я отлично справлялась с этой задачей. Но кое-что для меня всё-таки оставалось загадкой.

* * *

— Профессор Снейп, а кто всё-таки этот Тот-Кого-Нельзя-Называть? — как бы невзначай спросила я, когда мы в очередной раз сидели на верхней площадке Астрономической башни и беседовали.

К тому времени наши ночные посиделки стали уже маленькой традицией. Мой ночной собеседник удивлённо посмотрел в ответ, а в его взгляде застыл немой вопрос: «Это что, шутка?» — но, увидев мою серьёзность, понял, что я действительно не в курсе.

— Мисс Велль, а откуда вы к нам приехали, если не секрет? — поинтересовался он, пристально на меня посмотрев чёрными, словно ночное небо, глазами.

— Если я скажу, что, допустим, из Австралии, вы мне ответите?

— Вы думаете, я вам поверю? — было трудно не заметить иронии в его словах, но в действительности же ирония была в том, что я сказала ему правду.

— Это ваше дело, верить мне по этому поводу или нет. Но может быть, вы всё-таки проясните для меня этот вопрос? Я в самом деле не имею ни малейшего понятия, кто этот человек, — я попыталась обрисовать сложившуюся ситуацию, и, поскольку мой собеседник всё ещё находился в раздумьях, то, не дожидаясь ответа, продолжила говорить: — С начала года все только и говорят, а точнее, спорят, вернулся ли Тот-Кого-Нельзя-Называть или нет, Гарри Поттера вообще начинает трясти, когда об этом заходит речь. Кто-то называет Гарри «избранным», кто-то — «сумасшедшим» из-за того, что он говорит, что этот самый человек вернулся. Кстати, я даже не понимаю, откуда он вернулся и почему этому событию придают такое значение. Ну так что?

Глава 4. Мифы Древней Греции

* * *

После той ночи я с особым нетерпением ждала субботы. Днём всё было как обычно, я легко играла свою роль общительной студентки, была весела и беззаботна. Но это был только фасад: в душе всё также была тоска и боль. Но я вдруг осознала, что они уходят. Все те чувства, которые душили меня по ночам и не давали спать, заставляя бродить по ночному замку, немного отступили. Было удивительно осознать, что, оказывается, так легко открыть себя другому человеку, сбросить с себя этот тяжкий груз обмана. Хотя, по сути, я же никого не обманывала, просто вводила в лёгкое заблуждение относительно своего возраста и рода деятельности. Но мне стало немного легче.

Профессор Снейп никак не реагировал на меня во время своих занятий. Правда, кое-что всё-таки поменялось: он перестал отпускать едкие комментарии всякий раз, когда наше с Невиллом зелье превращалось в катастрофу. Такое случалось не очень чтобы часто, но бывало. А вот прогресс был заметен на глаз. Без едких замечаний с одной стороны и с поддержкой Гермионы с другой — мы даже однажды умудрились сварить идеальное по своей рецептуре зелье. Правда, наш успех тоже оказался без должного внимания со стороны преподавателя, зато я восхваляла талант Невилла во всех красках ещё недели две минимум.

Осознав, что у меня таки получается поднять самооценку бедняги Невилла, вернуть ему уверенность и придать надежду на светлое будущее, я решила не останавливаться на достигнутом. Раз уж профессор Снейп подрабатывал по ночам моим личным психотерапевтом, и у меня заметно прибавилось сил, то я решила продолжить эту цепочку добра и помогала другим. Помогала Отряду Дамблдора спрятаться от неуравновешенной Амбридж, Луне — в поисках всяких разнообразных зверюшек, близнецам Уизли — с их затеей про аптечку прогульщика (я же всё-таки человек с высшим медицинским образованием). И хотя я мало что понимала в колдовской медицине, но оказать первую помощь при их неудачных испытаниях рвотных батончиков была в состоянии. И даже как бы невзначай подкинула пару идей, как можно уменьшить интоксикацию. В общем, жизнь стала потихоньку налаживаться.

Кстати, Луна тоже уловила моё настроение «помоги другому», сама она по природе своей человек отзывчивый, поэтому мы с ней объединились в маленькую команду добра и даже помогали вязать эти несчастные носки для эльфов Гермионе и подбрасывать их в самые неожиданные места. Не сказать, чтобы кто-то из нас троих умел хорошо вязать, скорее даже наоборот, но было весело. А близнецы Уизли ещё месяц припоминали наши кривые носки, которые они случайно обнаружили в укромном уголке. Наконец-то спустя полгода моей депрессии и периодических запоев я смогла ощутить, что нахожусь в том месте, в котором должна быть, и нужна тем людям, которые меня окружали.

* * *

— Вы не поверите, что случилось! — воскликнула Лайза, вбежав в нашу спальню после ужина, и я и остальные девочки удивлённо посмотрели на неё. — Джастин пригласил меня на свидание!

Услышав эти слова, Мэнди завизжала, а потом бросилась обнимать свою подругу, а мы со Стефани и Падмой улыбались этому нескончаемому потоку радости.

— Боже, как я волнуюсь, — сказала она, когда закончила обниматься с Мэнди и села на кровать, соседнюю со мной. — Хотя он нравился мне с третьего курса… Надо же, мечты всё-таки сбываются!

Я широко улыбнулась тому, что хотя бы у кого-то в этой крайне несправедливой жизни мечты всё-таки сбывались, и моя соседка, заметив это, вдруг спросила:

— Тина, как ты думаешь, у нас… получится что-нибудь?

— Почему нет? — задала я встречный вопрос, продолжая улыбаться беспокойству по поводу первого свидания. — Сама же сказала, он тебе давно нравится, ты ему, похоже, тоже. Вперёд.

— Просто я так волнуюсь, — неуверенно протянула она, посмотрев на свои руки, которые действительно немного дрожали. — А вдруг в субботу мы с ним… поцелуемся?

Я с крайним недоумением посмотрела на Лайзу, абсолютно не понимая, что её так пугало в поцелуях, и она, заметив мой взгляд, выпалила:

— Тина, а ты уже целовалась с кем-нибудь?

От такого вопроса я немного выпала в осадок, а остальные девочки сели на мою кровать и кровать Лайзы и нетерпеливо уставились на меня в ожидании ответа. Немного подумав, как бы… вроде и правду сказать, но не сболтнуть ничего лишнего, я осторожно ответила:

— Да, было пару раз.

— И как? — наперебой спросили девочки, а я снова рассмеялась тому, что они, похоже, о взаимоотношениях с противоположным полом только в книжках читали, а потом более уверенно проговорила:

— Эм… нормально, не знаю, как вам сказать… наверное, всё зависит от того, с кем целуешься, как-то так.

— А у тебя был парень? — поинтересовалась Стефани, и я, усмехнувшись её вопросу, подумала: «Парень… интересно, а четыре моих предыдущих мужа можно считать «парнями», или это отдельная категория?», а вслух дипломатично произнесла:

— Да, был. Но как видите, мне пришлось переехать, так что… наш роман закончился.

— А он был симпатичным? — полюбопытствовала Падма, и я ещё шире улыбнулась от интереса девочек к подобным вопросам, а затем, немного подумав, начала рассказывать о своём… последнем муже, которого вряд ли когда-нибудь забуду:

— Знаете, можно даже сказать, что он чертовски красив. И… очень умён. Самоуверен, правда, не в меру, и очень любит пререкаться и спорить по любому поводу, но… это всё терпимо. Знаете, про него можно сказать: «В мире есть два вида мнения: моё и неправильное». Хотя я такая же, наверное, я имею в виду, что люблю пререкаться, так что мы с ним часто ссорились. Но… как-то так всегда получалось, что все наши ссоры заканчивались… поцелуями, — мне не хотелось говорить девочкам, как же на самом деле заканчивались все наши ссоры, если они так трепетно относились к поцелуям, так что пришлось немного смягчить последнюю фразу.

— Ты его любила? — тихо спросила Лайза, правильно уловив в моём голосе тянущую грусть.

Глава 5. Начало конца

* * *

— Северус, я рад, что ты пришёл, — раздался голос, похожий на шипение, из дальнего угла комнаты, когда я закрыл за собой дверь.

Единственным источником света в маленьком помещении, куда я только что вошёл, были лунные лучи, проникавшие сквозь огромные, по сравнению с комнаткой, окна. Я сделал пару шагов к тяжёлому письменному столу, стоявшему у противоположной стены, а фигура в строгом чёрном классическом костюме, наоборот, поднялась из кресла в дальнем углу и подошла к окну, а затем задумчивым тоном, как бы из вежливости, поинтересовалась, не отрывая взгляда от улицы:

— Ты узнал что-нибудь интересное?

Я рассказал ему всё, что касалось работы Ордена Феникса из того, что разрешил мне рассказывать Дамблдор. И во время моего доклада меня не покидало ощущение, что Тёмный Лорд меня попросту не слышал, пребывая в глубоких раздумьях. В итоге когда я закончил говорить, в воздухе повисла тяжёлая пауза, и лишь спустя несколько минут полной ощутимого напряжения тишины до моего слуха донёсся следующий вопрос:

— А что происходит в Хогвартсе?

— В Хогвартсе, мой лорд? — осторожно переспросил я, старательно вслушиваясь в каждый звук, ведь интонация, порой, могла сообщить гораздо больше информации, нежели само по себе слово.

— Да, Северус, что происходит в школе? — скучающим тоном повторил свой вопрос Волан-де-Морт, не отрывая взгляда от темноты за окном.

— Как вы и предполагали, никто не верит Гарри Поттеру, заявляющему, что вы вернулись, мой лорд. Долорес Амбридж, как и всё Министерство, делает всё возможное, чтобы выставить его умалишённым. Ваш план работает, — я в общих чертах обрисовал ситуацию, аккуратно выбирая слова, чтобы не раскрыть лишнего.

— А что Дамблдор?

— Он избегает мальчика, милорд. Всё так, как вы и планировали, — невозмутимо ответил я, стараясь сохранять хладнокровие.

Тёмный Лорд, наконец, повернулся ко мне, и я смог разглядеть горевшие красным глаза с вертикальными зрачками и бледное, похожее на череп, лицо.

— Я так ценю твою преданность, Северус, — глядя мне в глаза, прошептал он, — к нашему общему делу. Ко мне.

— Мне приятно это слышать, милорд, — тихо ответил я, но, несмотря на произнесённые мной слова, в воздухе витало ощутимое напряжение, как будто перед бурей. И я ждал её начала.

— Северус… — всё так же тихо начал говорить он, подойдя к письменному столу и присев на его край, и мне пришлось развернуться на пол-оборота влево, чтобы по-прежнему смотреть ему в глаза. — До меня дошли слухи, что в Хогвартсе новая ученица на пятом курсе… Это правда?

Услышав эти слова, я напрягся. «Откуда он мог узнать об этом? Неужели мои догадки подтвердились, и она была одной из Пожирателей? Или как-то ещё была с ним связана? Но зачем тогда она пыталась узнать у меня о нём, если она ему помогает?» Но сейчас был не самый подходящий момент для подобного рода рассуждений, поэтому, моментально взяв себя в руки, я небрежным тоном произнёс:

— Да, мой лорд, это действительно так. Мисс Тина Велль, Когтевран. Она может помочь нам в выполнении задуманного?

Я изо всех сил старался сохранять прежнюю невозмутимость, но сердце начало стучать на пять ударов чаще. Ровно на полминуты Тёмный Лорд словно снова оказался в трансе, невидящим взглядом смотря куда-то за моё плечо. Казалось, что последним вопросом я снова ввёл его в непростые раздумья, из которых я его, видимо, вырвал своим приходом. Но вдруг он посмотрел мне прямо в глаза, словно просверливая в черепе дыры, но я, ни разу не мигнув, встретился с ним взглядом и невозмутимо посмотрел в ответ, догадавшись, что тот в очередной раз проверял мою выдержку. Волан-де-Морт усмехнулся и отвёл взгляд, как бы подтверждая, что я прошёл проверку на стойкость.

— Нет, Северус, ничем не может, — растерянно ответил он, отстранившись от стола и снова подойдя к окну, а моё сердце опять стало биться в привычном ритме. Мне пришлось вновь повернуться, уже вправо, чтобы не терять Волан-де-Морта из виду. — Тебе не кажется странным, что она вот так пришла посередине обучения? По-моему, такого ещё не было, если я не ошибаюсь?

Произнеся последние слова, он снова повернулся спиной к окну, и я опять встретился взглядом с багряно-красными глазами.

— Да, милорд, это странно. Такого ещё не было, — невозмутимо подтвердил я, немного удивлённый растерянностью, промелькнувшей в голосе этого хладнокровного убийцы.

Он словно ждал этого ответа, поэтому, едва я закончил предложение, быстро прошептал:

— Покажи мне её.

Это была не просьба. Это был приказ. Мне уже не впервые было показывать воспоминания Тёмному Лорду, но в этот раз я на секунду потерял самообладание. «Какое выбрать? Как не выдать то, что я общаюсь с ней?» Но все раздумья заняли не больше двух секунд, и я снова посмотрел ему в глаза, открывая сознание.

Она не видела, что я наблюдаю за ними. Долгопупс активно добавлял что-то в котёл, параллельно рассказывая про какое-то недоразумение, случившееся с ним на днях. Тина же тихо смеялась после каждой реплики. Она была далеко не красавицей, немного полнее, чем школьницы на пятом курсе, с длинными каштановыми волосами, собранными на макушке в конский хвост, и грубыми, но симметричными чертами лица. Но её улыбка, светлая и искренняя, заставляла сжиматься моё сердце. Она перебивала его и задавала вопросы, а Долгопупс всё больше от этого смущался, но во время каждого приступа смеха он смеялся вместе с ней.

Внезапно воспоминание переменилось. Я попытался закрыть его, но у меня ничего не получилось.

Я стоял на верхней площадке Астрономической башни, скрытый Маскирующими чарами. Было начало октября, перед самым рассветом. Тина сидела полураздетая на холодном полу напротив того места, откуда начинало появляться солнце, и смотрела на горизонт. Казалось, что она была в каком-то трансе, что пребывала в ином мире, ведь она ни разу не шевельнулась, хотя было достаточно холодно. Я тоже перевёл взгляд в ту сторону.

Глава 6. Ужасный план с крысой

* * *

— Северус, ты совсем обнаглел?! — меня переполняли эмоции, и, не дожидаясь, пока тот усядется на своё привычное место на верхней площадке Астрономической башни, я начала возмущаться: — Эссе на двадцать, ДВАДЦАТЬ СТРАНИЦ, и всего лишь из-за какой-то мелочи!

— Тина, может быть, ты дашь мне сначала сесть? — ехидно предложил Северус, но я тут же его перебила:

— Знаешь что, если тебе не нравится Гарри Поттер, и ты так жаждешь его присмирить, то, пожалуйста, пожалуйста! Делай что хочешь! Но от этого не должны страдать другие!

Два долгих дня ждала того момента, когда смогу высказать ему всё, что о нём думаю, и этот момент наконец настал. Но Северус только смеялся в ответ.

— Вот как! 

— Я ничего не буду писать, даже не надейся! — твёрдо заявила я, смотря прямо в глаза этого бессовестного человека.

От подобных слов его брови приподнялись почти на три миллиметра. Видимо, так к нему ещё никто не обращался.

— А что если я, не увидев на следующей неделе именно вашего сочинения, заставлю вас, мисс Велль, целый месяц до самого Рождества чистить котлы в моём подземелье после уроков?

— Профессор Снейп, вы можете наказать меня хоть сразу на весь год вперёд, но я не буду тратить время на написание этой ерунды, — дерзко парировала я.

Мы встретились взглядами, и началась битва. Его холодный — против моего воинственного.

— Тина, а если не секрет, зачем ты вообще приехала сюда и изображаешь из себя ученицу, если не хочешь делать домашние задания? — ехидно поинтересовался Северус, на что я недовольно хмыкнула:

— Эм… чтобы отдохнуть?

— Странный способ отдохнуть, если честно, — насмешливо заметил он.

— А что интересно, по вашему мнению, не странный способ для отдыха, профессор Снейп? — с ответной усмешкой поинтересовалась я, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза.

— Хм… обычно, если мне надо отдохнуть и набраться сил, то я еду на морское побережье, — миролюбиво ответил зельевар, повернув голову немного набок, но всё так же продолжая изучающе смотреть на меня.

— Мда, учитывая, что моя вилла в Австралии находится прямо на побережье океана, то это явно так себе вариант, — язвительно прокомментировала я его ответ, а углы рта моего оппонента как бы против воли немного приподнялись. — Поэтому я ищу… более экзотические способы отдыха. Вас что-то смущает, сэр?

— На самом деле, нет, мисс Велль, — чуть заметнее улыбнувшись, произнёс он. — Но всё же… ты же взрослый человек… вот скажи мне, если на минутку представить, что ты преподаватель, что бы ты сделала, если бы твой ученик отказался делать домашнее задание?

— Северус, мне даже представлять это не надо! — рассмеялась я, и Северус озадаченно на меня посмотрел. — К твоему сведению, последние… пять лет я действительно преподавала на кафедре нейрохирургии Мельбурнского университета. А до этого, в прошлой жизни, почти двенадцать лет преподавала на кафедре нейрохирургии здесь, в Лондоне. Так что можешь не сомневаться, я очень хорошо тебя понимаю. И обычно в ситуациях, озвученных тобой, я делаю так, что студент, отказывающийся выполнять мои задания, просто не сдаёт экзамен по моему предмету и планомерно вылетает из университета за неуспеваемость. Но что-то я не припомню, чтобы нашёлся хотя бы один суицидник, рискнувший меня ослушаться… хотя, знаешь, на самом деле был один, но он был… такой один на миллион, другого такого упрямца найти просто невозможно.

— Тина, но раз ты так строго относишься к студентам, то почему сама не соответствуешь своим же требованиям? — глупо было бы отрицать тот факт, что вопрос Северуса был крайне логичен, но я лишь усмехнулась:

— Да потому что ты даже не представляешь, как это, оказывается, приятно, сказать: «Да пошло оно всё к чёрту!», и ничего не делать. И можешь не пугать тем, что завалишь меня на экзамене в конце года, я не волшебница, и мне его так и так не сдать.

Услышав мои слова, он заливисто рассмеялся.

— Хорошо, можешь не делать мои задания. Хотя перспектива встречаться с тобой в тёплом и уютном подземелье, тем более гораздо чаще, чем мы сейчас с тобой видимся, весьма заманчива…

— Северус, только ты считаешь своё подземелье тёплым и уютным, — перейдя на более дружеский тон, заметила я.

— Там явно теплее, чем здесь!

— А что, кто-то забыл надеть мантию потеплее?

— Это точно не улучшит ситуацию…

— Северус, ты волшебник или как?! Неужели так трудно наложить какие-нибудь чары вокруг, чтобы было не так холодно?

Зельевар ошеломлённо посмотрел на меня, и в этот момент уже я не смогла удержать смеха.

— Вот же!.. — выругался он, достав из кармана мантии палочку и начав что-то бормотать.

И в этот же миг ветер сразу перестал продувать нас насквозь, а воздух вокруг начал постепенно нагреваться.

— Так-то лучше, — заметила я, ощутив тепло вокруг себя, ведь на площадке действительно было довольно холодно.

— А я уж думал, что ты вообще равнодушна к холоду, — весело ответил Северус на моё замечание. — Подожди-ка минутку, ты же вроде говорила, что на тебя не действует магия? Как же ты тогда чувствуешь, что я нагреваю воздух?

— Северус, конкретно на меня магия не действует, а не на окружающие меня предметы, в том числе и воздух.

— То есть если я уберу воздух из этого помещения, то ты…

— То я задохнусь, — я закончила за него предложение, выразительно посмотрев в ответ, — как и ты, впрочем.

— Точно, неудачный пример, — он сразу осознал, какую глупость произнёс.

Вот только одна фраза моего собеседника крайне заинтересовала меня, поэтому я хитро посмотрела на него. Северус сразу заметил этот взгляд и попытался понять, что я хочу сказать этим, но, судя по его недоуменному выражению лица, ничего не вышло.

— То есть ты хочешь чаще меня видеть?.. — намекнула я, таинственно улыбнувшись.

— Знаешь, ты говорила, что тебе становится легче после наших бесед. Так вот, мне тоже. Правда, — просто ответил он. — Я бы хотел видеть тебя чаще… вне занятий.

Глава 7. Фестралы

* * *

Я была разбита.

«Ну почему, почему, когда всё так хорошо, должно что-то случиться такое, чтобы всё перечеркнуть?!» — невольно спрашивала я себя раз за разом, находясь в глубоких раздумьях. А в последнее время я очень часто в них находилась.

На следующий день после того поцелуя в подземелье весь замок был в курсе, что Невилл Долгопупс поцеловал новенькую, а она его отшила. Хотя было очень странно, что всему замку не стало известно, что произошло почти сразу же после этого. Я думаю, эта сенсация просто взорвалась бы как бомба. Видимо, это было дело рук какого-то привидения, очень благоразумного привидения, которое рассказало лишь небольшую часть случившегося. И если честно, я была очень благодарна ему.

Невилл почти сразу же захотел поговорить со мной, видно, ему было очень стыдно за свой крайне импульсивный и необдуманный поступок, но я старалась избегать его компании, как только могла. В таком разбитом настроении я боялась сорваться и наговорить много чего нехорошего, хотя и видела, как плохо ему было: все кому не лень издевались над ним, да и к тому же он ещё был и наказан. Где-то в глубине души мне даже было жаль своего приятеля.

Но мне было явно хуже, чем Невиллу. Мне было намного хуже.

«Знал бы ты, Невилл, что ты натворил, — невольно проносилось в голове, когда я видела его виноватый взгляд в Большом зале во время приёмов пищи. — Если бы ты только знал…»

Избегала я не только гриффиндорца. Северус тоже хотел поговорить со мной, но я не давала ему ни малейшей возможности для этого. Как только заканчивалось занятие, я самая первая покидала кабинет. Как только я видела, что он направлялся ко мне по коридору, я тут же меняла направление и пряталась где-нибудь. Он писал записки, которые с утренней почтой приносила моя сова, и умолял о встрече, но я не отвечала. И я видела из своего укрытия, как он почти каждую ночь поднимался на верхнюю площадку Астрономической башни. Мне было больно на это смотреть, но я не могла подняться за ним. Не могла.

Сначала я хотела и вовсе покинуть замок, ведь это не стоило для меня ровно никаких усилий в плане… административной ответственности, потому как мне не нужно было отчитываться перед родителями или ещё кем-то. Но при мысли, что я буду далеко от человека, который стал мне так близок, становилось ещё хуже. И тем более я понимала, что бежать мне, в общем-то, было некуда. От себя не убежишь, как ни старайся. И именно поэтому я решила просто пустить всё на самотёк в надежде на то, что всё как-нибудь рассосётся… само, без моего непосредственного участия. Возможно, спустя какое-то время, когда все остынут, мы смогли бы поговорить, и я смогла бы объяснить ему, почему так поступила. Но сейчас на такие разговоры я не могла найти в себе сил.

Как только прекратились наши с Северусом ночные беседы, мне стали сниться кошмары. Опять. Прошлое, которое я уже почти забыла, снова напоминало о себе. И я раз за разом в крике вскакивала с кровати. Девочки сочувствовали мне, пытались узнать причину, жалели меня, но я видела, что им бессонные ночи давались тяжело. Поэтому старалась уходить из спальни, как только они засыпали, чтобы не тревожить их. Но укрытие теперь найти было трудно.

Амбридж всё больше и больше подбиралась к власти в школе. Всё больше придумывала дурацких правил и приказов. И всё жёстче были наказания за проступки, а ночью патруль усилился многократно, ведь она боялась, что кто-то будет собираться и строить заговоры против неё и министерства. Слава богу, теперь я знала о существовании Выручай-комнаты, поэтому могла спокойно отсиживаться там до самого утра. Я заходила в неё ровно после того момента, когда в очередной раз убеждалась, что профессор Зельеварения поднялся на башню. И когда я видела это, рана в моей груди становилась только глубже.

* * *

— Тина, пожалуйста, не убегай, дай мне объяснить всё! — неожиданно за моей спиной раздался знакомый голос.

Я сидела в библиотеке и делала вид, что сосредоточенно читаю теорию Трансфигурации, но на деле просто спала с открытыми глазами. И видимо, пропустила тот момент, когда Невилл подсел ко мне. Был уже поздний вечер, так что вокруг почти никого не было, не считая мадам Пинс и пары студентов в противоположном углу.

— Невилл, что ты здесь делаешь?.. — устало начала я возмущаться, посмотрев своему другу в глаза. У меня даже сил не было, чтобы куда-то убегать.

— Ужасно выглядишь… — пробормотал он, вглядевшись в моё лицо.

— Спасибо за комплимент, — съязвила я и попыталась изобразить улыбку, но она получилась настолько вымученной, что я бросила эту попытку.

— Послушай, Тина, мне правда жаль, что так вышло… — шёпотом начал оправдываться Невилл, поскольку при малейшем шуме появлялась строгая библиотекарша. — Тебе сильно тогда попало?

— Да, Невилл, мне сильно попало. Я тоже наказана, — в каком-то смысле я даже не соврала, говоря эти слова.

— Прости, прости меня, если сможешь. Я не знаю, что на меня тогда нашло. И я не знал, что профессор Снейп где-то поблизости. Тина… — он виновато посмотрел на меня, — ты… мы…

— Невилл… нет никаких «нас». И не будет. Пожалуйста, пойми меня правильно, — теперь настала моя очередь чувствовать вину. — Ты правда очень хороший парень. Очень добрый. Я очень ценю твою помощь на уроках, да и не только на них. Но я не могу ответить тебе тем же на твои чувства. Ты понимаешь меня?

Невилл молча кивнул в ответ, и я, сделав глубокий вдох, продолжила говорить:

— Дело не в тебе, правда. И я говорю так не потому, что не хочу тебя обидеть. И не смей принижать себя из-за того, что я тебе не ответила. Поверь, если ты будешь относиться к другим девочкам так же, как ты относишься ко мне, если ты будешь таким же уверенным и смелым, то у тебя точно всё получится.

— Конечно, Тина. Просто ты настолько заставила меня поверить в себя, что я… — он запнулся на мгновение, но затем взял себя в руки и спросил: — Ты уже встречаешься с кем-то?

Глава 8. Обещание

* * *

Через два дня наступило Рождество. В этот день шумный Хогвартс превратился в замок с привидениями, ведь в нём почти никого не осталось из живых — все уехали отмечать праздники с семьёй. Остались только восемь человек, включая меня, видимо, те, у кого семьи не было.

К счастью, Амбридж тоже покинула замок, так что в нём было пусто, но не угрюмо, так как всё живое и даже не очень искренне радовалось её кратковременному отъезду. Хагрид притащил в Большой зал огромную ель, а домовики постарались в этот день особенно, и наш маленький ужин был просто шикарен. Правда, за праздничным столом витало напряжение, поскольку я всё ещё и не поговорила с Северусом, а он был на меня обижен за моё молчание. И как бы Альбус ни пытался разрядить обстановку, у него ничего не вышло.

В итоге минут через сорок после начала ужина профессор Снейп первый вышел из-за стола и покинул нас, не проронив ни слова. Я чувствовала себя просто ужасно, потому что прекрасно знала, почему он так вёл себя, а вот остальные просто объяснили его поведение скверным характером. Наконец, когда ужин закончился и все разошлись, я всё-таки решила выполнить задуманное. Только вот мне всё ещё было немного совестно и даже боязно, поэтому я отпила немного вина для храбрости. Немного — это полбутылки или около того, но я как раз добилась нужного мне эффекта, поэтому могла воплотить свой безумный и крайне сомнительный план в жизнь.

* * *

Опять это Рождество… Если в былые дни я относился к нему равнодушно, то в этот раз мне было противно. Целый месяц я пытался поймать Тину, узнать у неё: почему она меня оттолкнула тогда, почему сказала, что у нас ничего не выйдет. Целый месяц я караулил её на Астрономической башне, писал письма, ведь мне было плохо без неё. Но она словно не замечала меня. И я же видел, что с ней тоже творилось неладное, что ей тоже было плохо. «Почему она так ведёт себя?»

Именно поэтому я со страхом ожидал праздничного ужина, поскольку там будет совсем немного человек. И там будет она. Во время ужина Дамблдор пытался рассказывать забавные истории, пытался сменить всеобщее настроение на праздничное, но я не мог заставить себя даже улыбнуться. Она сидела за столом прямо напротив меня. Она была так прекрасна. Даже в простой блузке и школьной юбке. Я мельком посмотрел на неё пару раз, но больше не смог терпеть это унижение и встал из-за стола буквально через полчаса.

Придя в своё подземелье, в свою обитель холода и сырости, я нашёл у себя в кабинете огневиски, налил целый стакан и залпом его выпил. «С Рождеством тебя, Северус!» — ядовито пронеслось в голове, когда я поставил пустой стакан перед собой и уставился на плотно закрытую дверь.

В итоге я просидел за столом в своём личном кабинете почти что полтора часа и всё это время задумчиво смотрел на бутылку со спиртным. Мне одновременно и хотелось напиться, и нет. Я не мог позволить себе потерять над собой контроль, но мне было необходимо забыться. Забыться хотя бы сегодня. И поэтому я уже хотел продолжить и выпить залпом второй стакан, налитый мной где-то час назад, как вдруг в дверь уверенно постучали.

— О, профессор, я смотрю, вы явно поддержите мою идею! — радостно воскликнула Тина, войдя внутрь и держа в руках бутылку из зелёного стекла с тёмным содержимым.

Я лишь холодно посмотрел на неё в ответ. «Как она могла говорить такое после месяца игнорирования?!»

— Ладно тебе, Северус! Сегодня Рождество, в этот день люди обычно прощают другим старые обиды, — всё так же весело проговорила она, пододвинув стул к моему столу и сев напротив.

— Вас никто не приглашал сюда, мисс Велль.

— Знаешь, если бы сейчас твои слова превратить в реальный лёд, то хватило бы на десять таких бутылок, — невозмутимо заметила Тина на мою колкость. — Не бойся, я пришла не только с вином, но и с извинениями.

— Ты пьяна, Тина. Иди в свою спальню.

— Нет, ты неправ. У меня были попытки напиться, и как я посмотрю, у тебя тоже, но я ещё вполне в трезвом состоянии, уверяю тебя! — её лицо расплылось в широкой улыбке, но я отвёл взгляд в сторону, сохраняя ледяное спокойствие. — Ты даже не выслушаешь меня?

Последние слова зацепили мою душу. Хоть я прекрасно видел, что Тина была совсем не в трезвом состоянии, но послушать её мне было интересно. И мне было приятно потешить своё эго её извинениями, так что я продолжал молчать, смотря прямо ей в глаза.

— Да, я хочу попросить у тебя прощения. Но прежде ты не мог бы открыть для меня бутылку и подать бокал, я хочу выпить за наш скромный праздник, — я в полном молчании взмахнул палочкой, которая лежала рядом со мной, и пробка выскочила из горла, а на столе появился бокал для вина. — Благодарю!

Произнеся последние слова, Тина налила себе целый бокал кроваво-красного вина.

— За Рождество! — приподняла она вино, я тоже взял в руки огневиски и немного пригубил напиток. Сейчас мне нужно было сохранять сознание максимально чистым, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, хотя, впрочем, она меня порядком забавляла.

— Северус, прости меня, я правда была неправа. Мне нужно было объясниться с тобой, а не бегать от тебя. Ты прав. Прости, — эти слова пролились на душу как целительный бальзам, но я не хотел выдавать своей радости и всё так же спокойно и холодно смотрел ей в глаза.

— Скажи мне что-нибудь, Северус, — умоляюще попросила Тина, наклонившись над моим рабочим столом, и в глубоком вырезе её блузки я увидел то, что совсем не полагалось мне видеть.

Я быстро отвёл взгляд в сторону, но Тина, видимо, заметила мою маленькую слабость и в доказательство этому хитро улыбнулась, а мне совсем не понравилась её улыбка.

— Ох, а ты был прав, в твоём подземелье действительно тепло! Я бы даже сказала «жарко»! — с этими словами она начала расстёгивать пуговицы и, закончив с последней, скинула на пол блузку.

На её груди не было белья, и она предстала передо мной во всей красе. Я секунду ошеломлённо смотрел, не в силах отвести взгляд, но потом взял себя в руки. Мне было прекрасно известно, чего хотела этим добиться Тина: ей хотелось задеть меня, подчинить себе, но я не собирался предоставлять ей такую возможность. Усмехнувшись своим рассуждениям, я продолжил невозмутимо смотреть в карие глаза, прилагая титанические усилия, чтобы не спуститься взглядом ниже.

Глава 9. Лестат

* * *

Мы просидели в кресле в гостиной Когтеврана около двух часов, но мало о чём говорили. Всё это время Северус крепко обнимал меня, медленно гладил по волосам, а я наслаждалась его объятиями и прикосновениями. Нам было хорошо вместе, хорошо без слов. В итоге ближе к вечеру, когда мой желудок вдруг предательски заурчал, зельевар первым нарушил молчание:

— Может, раздобудем лёгкий ужин и переберёмся ко мне? — не заметить намёка на продолжение нашей сегодняшней ночи в его бархатном голосе было просто невозможно.

— Может… — улыбнувшись в ответ, задумчиво протянула я. — Я, если честно, больше пить хочу, чем есть. Выпила бы всё Чёрное озеро… ах, сейчас бы минералочки…

Я мечтательно положила голову ему на плечо и закрыла глаза, и в эту же секунду вдруг почувствовала, как Северус резко взмахнул правой рукой. От неожиданности я сразу открыла глаза и увидела перед собой серебряный кубок с водой, стоявший на небольшом столике перед нами.

— О боги! — удивлённо-радостно воскликнула я, быстро взяв сосуд с живительной жидкостью, и моментально его осушила.

Кубок тут же снова наполнился водой. Так продолжалось ещё несколько раз, пока Северус не рассмеялся:

— И как в тебя столько помещается?!

— Ты просто, похоже, не знаком с таким понятием, как похмелье, — улыбнувшись, предположила я, поставив пустой кубок обратно на столик.

— Человек, настолько хорошо владеющий искусством Зельеварения, как я, и не должен быть знаком с ним, — подмигнул Северус.

— Точно, — усмехнулась я, ведь теперь, после того как восстановила водный баланс в организме, моё самочувствие заметно улучшилось.

— Я бы и с тобой поделился, но…

— Это бесполезно, да, — закончила я фразу, легко поцеловав его в щёку. — Но всё равно спасибо. Знаешь, мне сейчас кажется, что я попала в сказку. А ты мой джинн из лампы и исполняешь желания…

— Что ж, одно я выполнил, — посмотрев мне в глаза, добродушно произнёс «джинн». — Сколько ещё желаний осталось?

— Обычно их три. То есть у меня осталось два… и одно я, пожалуй, приберегу, — с хитрецой в голосе пояснила я.

— Так нечестно! — попытался возмущаться Северус, но я сразу перебила его поцелуем.

Он только крепче обнял меня и начал крепко целовать в ответ. Через несколько минут я отстранилась от его мягких губ и снова положила голову ему на плечо, а Северус, легко касаясь моих волос, прошептал:

— И что ты хочешь в качестве второго желания?

Я выразительно посмотрела на своего джинна, а в моих глазах плясали черти.

— Как ты думаешь, у нас получится проникнуть с лёгким ужином и, скажем, бутылочкой отличного вина в ванную для преподавателей? — загадочно поинтересовалась я, проведя кончиками пальцев по его гладко выбритой щеке. — Там вроде как прекрасная просторная ванна, в которой мы можем делать всё, что нам захочется…

— Можно попробовать… — так же загадочно ответил Северус, уловив моё настроение. — Думаю, мисс Велль, что если бы вы пришли туда через полчаса, то нашли бы меня со всем необходимым. Только…

— Что? — затаив дыхание, переспросила я.

— Там строгие правила к внешнему виду, мисс Велль. На вас не должно быть ничего лишнего, — страстно прошептал он, а я прикусила нижнюю губу, уже сгорая от желания, поскольку прекрасно понимала, что лишним будет любой элемент одежды, совсем как накануне ночью.

— Я вас поняла, профессор, — сладко прошептала я в ответ, легко прикоснувшись губами к его щеке.

Северус, взяв меня на руки, поднялся из уютного кресла, и, вернув меня на место, направился к выходу. Когда он обернулся у самой двери, на его лице была дьявольская улыбка, и по ней я догадалась, что ночь обещала быть не менее интересной, чем предыдущая.

— Полчаса, мисс Велль, — строго сказал на прощание Северус и скрылся за входной дверью.

За то время, которое было мне отведено, я судорожно попыталась привести себя в порядок, но, осознав, что идеала мне всё равно не достичь, бросила свои безрезультатные попытки.

«Главное — это быть самой собой, — решила я, надевая скромное чёрное платье до колена, и, прихватив полотенце, направилась к месту встречи. — Да и какая разница, что я сегодня надену, если меня всё равно сразу же разденут?»

К счастью, по дороге мне не встретился ни один человек или призрак. Когда я дошла до ванной и дёрнула за ручку, дверь оказалась закрытой, но, не успев даже расстроиться, я услышала, как что-то щёлкнуло в замке. Я попыталась снова открыть дверь, и на этот раз моя попытка оказалась успешной. Аккуратно проникнув внутрь, я оказалась в маленькой пустынной комнатке, которая непосредственно сообщалась с огромным бассейном. И первое, что мне бросилось в глаза, — это знакомая чёрная мантия и чёрный камзол, висевшие на вешалке вдоль стены. Усмехнувшись про себя, я услышала, как опять что-то щёлкнуло, и дверь оказалась заперта. Скинув с себя платье и всю остальную одежду, я аккуратно повесила её рядом с мантией и обернулась пушистым белоснежным полотенцем.

Выйдя к бассейну, доверху наполненному водой, я увидела, что Северус уже принимал водные процедуры.

— Как водичка? — поинтересовалась я, включив на максимум всё своё женское обаяние.

— Мисс Велль, мы вроде договаривались, что на вас не должно быть ничего лишнего, — многозначительно улыбнувшись, напомнил он, почти полностью скрытый водой и пеной.

— Ах, это… — кокетливо протянула я, скинув на пол полотенце, а затем медленно и грациозно направилась прямо к краю бассейна.

И пока я делала эти четыре шага, Северус буквально пожирал меня взглядом. Осторожно опустившись, я присела и спустила в воду ноги. Северус тут же подошёл ко мне, обхватил за талию и полностью утянул в воду, страстно покрывая моё тело поцелуями. Последняя мысль, которая промелькнула у меня в голове, прежде чем огонь страсти окончательно затуманил мой рассудок, была: «Ночь точно обещает быть интереснее предыдущей».

Глава 10. Дракон из шрамов

* * *

К удивлению, мне действительно понравилась опера, как Тина и обещала. Хоть я и не знал русского, но на руках у меня было адаптированное либретто, так что в целом я понимал, о чём шла речь на сцене. Но мне показалось, что опера — это был именно тот случай, когда совсем даже необязательно понимать, о чём пели на сцене. Здесь достаточно было почувствовать, погрузиться в невероятную атмосферу произведения, и, кажется, у меня это получилось.

После оперы мы вернулись в квартиру Тины глубокой ночью, так как ещё немного прошлись по заснеженным улицам Лондона, обсуждая увиденное и делясь впечатлениями. Сняв с себя полушубок в прихожей, она повернулась ко мне и лукаво попросила:

— Поможешь снять платье и украшения? А то мне помогал Лестат, а сейчас его дома нет.

— Разумеется, — заверил я обворожительную красавицу, приобняв за талию и легко поцеловав в губы. — Трудно представить себе более приятной просьбы.

Тина широко улыбнулась моим словам, а потом опять повела меня вглубь квартиры, на этот раз в свою спальню, которая по общему оформлению мало чем отличалась от остальных комнат, оформленных в оттенках золотого и бирюзового: вокруг было пафосно и шикарно. Присев на стул рядом с туалетным столиком, она взглянула на меня в зеркале и снова улыбнулась. Уверенно подойдя к ней со спины, я нашёл застёжку, аккуратно расстегнул сверкающее колье и положил в чёрный футляр, лежавший рядом. Затем начал осторожно расшнуровывать платье, удивляясь про себя, как же она могла вообще в нём дышать. А когда я наконец закончил и отодвинул края ткани, то увидел голую спину и невольно резко выдохнул.

На всю площадь поверхности спины Тины располагалась огромная татуировка дракона или змея, выполненная яркими чёрными чернилами. Голова его располагалась сразу под шеей, и, изгиб за изгибом, он спускался до самого низу, завершаясь крючковатым хвостом на уровне поясницы. Заметив моё выражение лица в зеркале, Тина сразу встала со своего места, скинула платье на пол и пошла за ширму, расположенную в углу.

— Прости, не надо было тебя просить. Я сама виновата. Забыла, что… — раздался её голос позади меня. Я обернулся и увидел, как Тина вышла из-за ширмы, одетая в лёгкий шёлковый пеньюар чёрного цвета, а на её лице легко читалась боль.

— Зачем ты?.. Откуда?.. — от ошеломления я даже не смог закончить вопросы и лишь потрясённо вглядывался в её растерянное лицо.

— Это я сама сделала. В том плане, что попросила набить мне эту татуировку. Она нужна для того, чтобы закрыть шрамы, — коротко ответила Тина, прикусив нижнюю губу.

— Какие шрамы? — недоумённо переспросил я, поскольку ничего подобного разглядеть не смог.

Она лишь тяжело вздохнула и, сделав два шага навстречу, присела на своё прежнее место у туалетного столика. Я снова подошёл к ней со спины и, мягко проведя руками по её плечам, отодвинул послушный шёлк в стороны. Внимательно приглядевшись, я не смог разглядеть ни одного шрама, и тогда провёл ладонью по нежной коже и почувствовал их. Шрамы в точности повторяли контуры татуировки. Они были огромными. И грубыми. На всю спину.

«Сколько же боли стоило их нанести… — промелькнуло у меня в голове, когда я вглядывался в довольно агрессивную татуировку. — И я же их раньше не замечал. Даже когда касался спины. А спиной она ко мне вообще до этого не поворачивалась».

В этот момент Тина резко встала, снова накинула гладкую ткань на плечи и пристально посмотрела на меня.

— Почему ты ничего не рассказала мне? — с небольшим упрёком в голосе тихо спросил я. — Я почти ничего о тебе не знаю. Я не знал, что у тебя есть эти шрамы. Я не знал, что у тебя есть брат. Я не знал, что ты была замужем. Ты же столько расспрашивала о моей семье, а сама так ничего и не рассказала о себе!

Услышав последние слова, она удивлённо на меня посмотрела, но потом сразу же догадалась, откуда я мог узнать о её замужестве.

— Увидел одно из писем?

— Да, — коротко ответил я, продолжая смотреть прямо в полные боли карие глаза. — Почему?

— Северус… я не рассказала тебе потому, что мне больно это всё вспоминать. Про шрамы. Про мою прошлую жизнь. Мне больно, понимаешь? — она обречённо села на край огромной кровати, располагавшейся в центре комнаты, и закрыла лицо руками.

Даже на расстоянии трёх шагов я чувствовал её боль. Подойдя к кровати, я сел рядом с Тиной и крепко прижал её к себе. Она повернулась ко мне и положила голову мне на плечо, и я почувствовал, как из её глаз медленно потекли слёзы. И мне вдруг стало так стыдно, что я на неё набросился.

— Северус… — прошептала Тина, немного успокоившись и приобняв меня в ответ. — Я понимаю, что доверие — это очень важно. И я понимаю, что ты всё равно узнаешь эту историю, рано или поздно, не от меня, так от кого-нибудь другого. Так что я сама тебе всё расскажу. Честно. Так будет лучше. Только давай не сегодня, хорошо? Давай, завтра? Мне нужно собраться немного с мыслями.

— Конечно, — прошептал я, ещё крепче прижимая её к себе. В это мгновение мне хотелось забрать хоть немного её боли себе. Мне хотелось, чтобы ей стало легче. Внезапно я почувствовал жжение в левом предплечье.

— Что случилось? — встревоженно спросила Тина, сразу заметив перемены в моём лице.

— Он вызывает меня, — коротко ответил я, тяжело вздохнув. — Мне нужно идти.

— Ты вернёшься сюда?

— Если ты этого хочешь…

— Да. Я этого хочу, — тихо подтвердила она, снова крепко меня обняв. — Я без тебя уже не усну. Я буду в кабинете, ладно?

— Хорошо, — прошептал я, поцеловав её в мокрую от слёз щеку. Тина улыбнулась мне, и через секунду я, встав с кровати, исчез.

* * *

Буквально через три минуты я уже стоял в знакомой маленькой комнатке, где Тёмный Лорд принимал только самых приближённых к нему людей. Я смотрел, не мигая, в красные глаза человеку, облачённому как обычно в чёрный строгий классический костюм, так же как и я.

Глава 11. Купание в одежде

* * *

«Надо взять себя в руки. Теперь я знаю, что мальчишка тоже может видеть мои мысли, эмоции, воспоминания. Нужно всё спрятать, всё убрать подальше. Вглубь. Это всё в прошлом. Пусть делает что хочет. Теперь я знаю, что её нельзя подпускать к себе слишком близко. Я не могу позволить ей разбить мою жизнь второй раз. Нет, только не в этот раз. Всё в прошлом. Моя старая рана в груди всё ещё ноет, но это не страшно. Я научился жить с этой болью, — размышлял я, снова и снова меряя шагами свой маленький кабинет. — Нужно действовать, сейчас же. Да, нужно занять себя делом, отвлечь от всего этого. Выполнить задуманное… Нужно переключиться и не думать о ней».

Придя к такому весьма разумному выводу, я вышел из своего убежища и спустился на первый этаж Малфой-Мэнора. В камине догорали угли, и темнота объяла почти всё вокруг меня. Открыв дверь напротив, я проник в другое полутёмное помещение, огромное, пустынное и заполненное холодом. А затем вызвал остальных.

Спустя десять минут последний человек вошёл в зал. Они были в чёрных капюшонах и масках. Мои верные слуги. Мои марионетки. Пешки.

— Друзья мои! Сегодня нам предстоит освободить тех, кто всё это время страдал за наше правое дело! — медленно, полушёпотом обратился я к стоявшим напротив людям, но мой голос эхом отдавался полупустом помещении. — Тех, кто доказал свою преданность не словом, а делом. Каждый из вас знает, что делать. Не подведите меня. Иначе… я буду очень огорчён.

И ровным шагом направился к выходу, а остальные молчаливо пошли следом. Как только мы вышли за ворота поместья Малфоев, чёрные фигуры одна за другой исчезли в морозном воздухе. Поскольку у меня не было необходимости в… дополнительных способах перемещения по воде, ведь я мог свободно парить по воздуху, я решил дать своим помощникам десять минут на подготовку. И в эти десять минут я задумчиво смотрел по сторонам: вокруг меня ровным слоем лежал свежевыпавший снег, небо было без единого облачка, и созвездия на нём были так близко, что казалось, их можно было потрогать руками.

«Да, сегодня отличная ночь, чтобы спасти её», — пронеслось в голове, и я трансгрессировал.

Я пересёк пролив по воздуху и очутился на верхней площадке Азкабана. Вокруг острова бушевал шторм, и солёная вода ледяной моросью била прямо в лицо. Спустившись на уровень ниже по внешней стене, я подлетел к нужному пролёту и взмахнул палочкой. Яркая вспышка ударила в ровный чёрный камень, и огромные куски стены с грохотом полетели вниз в бушующее море. В это мгновение лунный свет ненадолго сумел пробиться из-за туч, и я увидел свою цель: исхудавшую женщину со спутанными чёрными вьющимися волосами, одетую в потрёпанную тюремную одежду. Беллатриса.

— Повелитель! — воскликнула она, и в этот момент прозвучало ещё несколько взрывов. — Я знала! Я знала, что вы вернётесь! Я ждала вас!

На её глазах проступили слёзы счастья. Я опустился на край стены, и Белла медленно, словно не веря своим глазам, подошла ко мне.

— Нам пора уходить отсюда, — тихо обратился я к ней, а на моём лице застыла едва заметная улыбка. Я взял её за руку и, крепко прижав к себе, понёс прочь.

* * *

Трансгрессировав от ворот поместья, я снова оказался в жилище Тины. А если быть точнее, то в тёмном узком коридоре. Вокруг меня было довольно много дверей, и все они были закрыты. И я внезапно осознал, что понятия не имею, за какой именно был её кабинет. Я уже хотел начать подходить к каждой по очереди и пытаться открыть, как вдруг за моей спиной раздался приятный баритон:

— Сэр, следуйте за мной.

Резко обернувшись, я смог разглядеть обладателя голоса, поскольку темноту вокруг немного разгонял свет, лившийся из комнаты в самом конце коридора. Передо мной стоял пожилой мужчина среднего роста в идеально подобранном костюме тёмного цвета, без единого волоса на голове и с невозмутимым видом державший в руках поднос с изящной фарфоровой чашкой, расписанной синими чернилами. Он обошёл меня и повернул за угол, а я поспешил за ним. Открыв дверь, расположенную справа сразу же за углом, джентльмен проник в помещение и исчез из виду.

Я осторожно подошёл ближе и вдруг услышал усталый голос Тины:

— Спасибо, Паттерсон. Можешь идти отдыхать.

— Как вам будет угодно, доктор Велль.

Дворецкий вышел из комнаты и, держа в руках теперь уже пустой поднос, растворился в темноте коридора. Я же, не желая пока сообщать о своём присутствии, прислонился к косяку двери и стал наблюдать за Тиной. Она сидела за большим рабочим столом, все бумаги были аккуратно разложены по стопкам, а книги переложены на маленький стол, на котором тоже был наведён порядок. И мне сразу бросилось в глаза то обстоятельство, что с обоих столов исчезли все письма. Непосредственно вокруг моей «студентки» на полупустом столе лежали какие-то документы, которые она внимательно изучала, а слева от неё с краю лежали уже знакомые мне вскрытые конверты.

— Это всё бесполезно… — сказала Тина вполголоса, откладывая очередную бумажку и, потянувшись к чашке, подняла взгляд на меня. — Северус!

— Что бесполезно? — улыбнувшись, полюбопытствовал я и, войдя в комнату, сел на декорированный позолотой стул рядом с большим столом.

— Неважно… это всё неважно, — собирая документы в стопку, ответила она, а на её усталом лице проступила вымученная улыбка.

— Опять секреты? — невозмутимо задал я ещё один вопрос, повернув голову немного набок.

— Я же обещала тебе, что всё расскажу. Потерпи ещё немного — и ты всё узнаешь, — спокойно произнесла Тина, глядя прямо мне в глаза. — Как всё прошло?

— Не знаю даже, как тебе сказать… — задумчиво протянул я, переведя взгляд в сторону на книжные полки. — Вроде бы, прошло неплохо… По крайней мере, я не выдал себя.

— Почему тогда на тебе лица нет? — обеспокоенно спросила Тина.

— Тина… почему-то Тёмный Лорд уже не первый раз проникает в моё сознание, чтобы увидеть, — я пристально посмотрел ей в глаза и закончил предложение, — тебя.

Глава 12. Дорога сквозь Ад

* * *

— Если ты не хочешь рассказывать… — мягко начал говорить я, присев на кровать, на которой уже лежала Тина, одетая в свой чёрный шёлковый пеньюар.

— Нет. Мне нужно это сделать. Если ты не узнаешь этой истории, ты не сможешь понять, почему я порой делаю так, а не иначе. Это нужно, чтобы избежать… недопонимания, — так же тихо и спокойно ответила она, похлопав ладонью по одеялу рядом с собой. — Иди ко мне. Рассказ будет долгим.

Я послушно снял с себя пиджак и полулёжа-полусидя устроился рядом с ней, подложив под спину подушки. Тина легла спиной мне на грудь, голова же её была на излюбленном ею плече. Моя рубашка тут же промокла от её мокрых волос, но я мало обращал на это внимания.

Тина помолчала немного, словно собираясь с мыслями, а потом начала свой рассказ:

— Знаешь, лучше, наверное, начать вот с чего. Не знаю как, но, достигнув двадцати-тридцати лет, я перестаю меняться внешне. От слова совсем. Меня семь раз сжигали за это на костре, ведь раньше женщины в тридцать-сорок лет, если доживали, конечно, были настолько изнурены тяжёлой работой и постоянными родами, что выглядели больше как старухи, чем как сейчас выглядят женщины в этом возрасте. Только если настоящие ведьмы могли себя обезопасить от огня, то я не могла. Каждый раз сгорала заживо. Я помню это. В этом плане, может, ты и прав, что я какой-то странный вампир. У меня с Лестатом действительно много общего. Кроме того, что я не вскрываю людям сонные артерии по ночам, чтобы выпить их кровь.

— Может быть… — задумчиво согласился я, проведя рукой по скользкому шёлку на её плече.

— Да и вампиром мне тоже не быть. Мы уже пробовали. Ничего. Лестат мне завидует, а я ему, потому что у нас обоих есть то, чего нам не хватает. Я могу жить как человек, а он может умереть, если захочет. Вот такая непростая ситуация. Смерть почему-то избегает меня. Или, может, это просто издевательство такое: меня должны или убить, или я сама должна решиться умереть. Третьего не дано.

Глубоко вздохнув, Тина немного помолчала, а потом продолжила говорить:

— В то лето, когда я познакомилась с Дамблдором, у него в семье случилась страшная беда. Погибла мать. Он тогда собирался в кругосветное путешествие, это было очень модно в начале этого века, со своим школьным другом. Но не смог оставить сестру. Альбус в то время был очень талантливым и многообещающим молодым магом, я узнала о нём случайно, но подумала, может, он сможет узнать, что со мной не так. Мы общались с ним примерно полгода, периодически я приезжала к нему в Годрикову Впадину. Однажды во время такого визита Дамблдор показал мне одно из писем Элфиаса, в котором тот рассказывал, что в Тибете он встретил странных людей: они говорили, что им не одна сотня лет, но молодо выглядели. Это были не вампиры. Они ели, спали, медитировали. И верили в реинкарнацию. Перерождение. И я подумала, что вот она, разгадка. И поехала туда.

— Ты нашла ответ? — поинтересовался я, поскольку она замолчала на некоторое время.

— Нет, Северус, я не нашла ответа. Сейчас я считаю, что это была моя самая большая ошибка за всю мою жизнь — направиться туда. Наша группа заблудилась в горах. Нас было десять человек. К несчастью, именно в том месте, где мы заблудились, жил клан… монахов. Хотя их так на самом деле трудно назвать. Сами они называли себя «Братство дракона». Это было очень жестокое братство. Они выращивали убийц. Наёмников. Похищали детей с определёнными способностями, развивали в них ловкость, реакцию, силу, выносливость. Обучали боевым искусствам. Обучали владению оружием. Любым. Холодным. Огнестрельным, которое тогда только появлялось и активно развивалось. И использовали в своих целях. Фактически благодаря этому у них была власть почти над всей Азией. Они пытались вмешиваться в дела Европы. Даже Америки. И у них были на это свои основания — члены братства не знали пощады, не знали промахов. Если ты перешёл им дорогу — то считай, ты уже на том свете.

— Как у тебя появились эти шрамы на спине?

— Да ты уже понял, наверное. Нас поймали, посадили в тёмную пещеру. Пытали. Просто ради удовольствия. Из десяти человек к концу месяца выжила я одна. Не знаю как. Но я хотела выжить, понимаешь? Именно тогда я поклялась себе, что выберусь оттуда любой ценой. Они присмотрелись ко мне. Усилили пытки. Но я терпела. Терпела и ненавидела. И тогда они пообещали, что дадут мне шанс выжить, увидеть белый свет, если я буду их слушаться. Буду делать, что они скажут. Они стали меня готовить, понимаешь? Стали готовить убийцу. Обучали. Ненависть во мне разгоралась с каждым днём, но мне хотелось жить. Тогда мне ещё хотелось. Я хотела отомстить им за смерть друзей, а они сами давали мне в руки оружие. А я же могла тогда умереть. Но я настолько их ненавидела… Я понимала, что если сейчас умру, то не смогу простить себя за то, что не отомстила. А я бы вспомнила, Северус, я бы всё вспомнила потом.

Через какое-то время, вроде семь или десять лет, я стала лучшей. Мне давали поручения — я их выполняла. За это время я очерствела окончательно. За это время боли и страданий я уже забыла, кто я, почему оказалась здесь. Я просто подчинялась приказам. А стальным стержнем внутри меня была ненависть. Мне вырезали дракона, их символ, прямо на спине ножом в знак верности. У всех членов Братства были такие же отметины. Однажды какая-то деревушка чем-то насолила одному из главных. И нас, меня и ещё одного человека, послали вырезать её. Целиком. Вот тогда-то, в тот момент, когда я увидела лица этих беззащитных людей, бегущих от нас в страхе, я поняла, какие же мы чудовища. Каким чудовищем стала я.

Я не дала тому человеку, второму, совершить то, зачем нас послали. Я убила его. А потом вернулась в монастырь, где были остальные, и убила их. Всех, до последнего человека. Они сами дали мне оружие в руки, Северус, сами, а я была лучшей. Я бежала. Хотела забыть всё это. Пыталась отмыться от крови убитых мной людей. Хотела вернуться домой. Спустя какое-то время мои странствия привели меня в Россию. Тогда она была после Первой мировой. И революции. Разбитая, сломленная, так же как и я. Я бродяжничала из одного города в другой, и в одном из них попала в госпиталь. Мне тогда было плохо, я заболела, пневмония.

Глава 13. Тайные страхи

* * *

— Игорь, неужели ты действительно считал, что сможешь от меня скрыться? — безразлично прошептал я, окинув взглядом лежавшего на грязном полу убогой хижины мужчину со спутанными каштановыми волосами до плеч и седой бородкой, одетого в потрёпанную униформу Дурмстранга. Да, мой бывший подчинённый провёл в бегах довольно долгое время, об этом явно говорил весь его внешний вид, хотя сейчас его внешний вид больше говорил о нестерпимой боли от моих заклинаний.

— Мой лорд… — едва слышно выдавил из себя он, а я, ядовито усмехнувшись, поправил его:

— Мой бывший лорд, Игорь, не так ли? Или ты хочешь сказать, что не отрёкся от меня пятнадцать лет назад? Ну? — очередная вспышка пронзила лежавшее передо мной тело, и Каркаров снова зашёлся в крике.

— Я думал, вы мертвы, милорд… — простонал он, когда я прекратил ненадолго действие Круциатуса.

— Мёртв… — задумчиво повторил я, сделав несколько шагов по полу лачуги, а затем флегматично посмотрел на бушующее море за окном. — Всё даже хуже, чем я думал до этого, Игорь… ты не просто отрёкся от меня, ты считал, что я ни на что не годный волшебник…

— Это не так, мой лорд… — жалобно прошептал Каркаров, ведь ему прекрасно было известно, что ни один предатель ещё не был мной помилован. — Но никто не может противостоять смерти…

— Никто не может противостоять смерти… — отвернувшись от шторма, повторил я, посмотрев на беглеца. — Ты ошибся, мой друг, я могу. И Альбусу Дамблдору, и Смерти, и самому Дьяволу, если потребуется… Игорь, скажи мне, почему же тогда другие не отреклись от меня? Круцио!

Моё сердце настолько очерствело за долгие годы, что полные отчаяния крики моего бывшего подчинённого вызывали во мне разве что раздражение. И как только от подобного шума у меня начала немного болеть голова, потому как тишина мне была как-то привычнее, то я прекратил ненадолго пытки, подумав, что пора бы уже со всем этим заканчивать.

— Отреклись… — выплюнул он, судорожно вдыхая ртом воздух. — Малфои… Снейп… они тоже…

Услышав знакомые фамилии, я широко усмехнулся, поскольку было глупо отрицать правду в его словах. Но правда была лишь отчасти.

— Да, Игорь, наш общий знакомый и весьма скользкий человек отрёкся от меня, — подтвердил я, медленно вышагивая вокруг своей жертвы. — Но на словах. На деле же он лишь спрятал все свои артефакты и ушёл в тень. Люциус не выдавал своих товарищей, как это сделал ты. А что касается Северуса…

На этих словах я остановился по правую руку от Каркарова, и ему пришлось повернуть немного голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Он тоже скользкий тип. Но он все эти годы был под боком у доверчивого старика, который готов поверить во весь этот бред с раскаянием и прощением, любовью… Снейп втёрся в доверие Дамблдору, его даже включили в этот их кружок по интересам, а ещё он пришёл ко мне летом почти сразу после возрождения и сам предложил и дальше помогать мне. И представляешь, его помощь действительно оказалась полезна…

— Он предаст вас, — выдавил Каркаров, не мигая смотря прямо мне в глаза, и в его взгляде был животный ужас. — Он двойной агент…

— Может быть, — флегматично согласился я, с усмешкой подумав про себя, что убивал вот уже которого человека, и ни у кого так и не увидел в глазах, чтобы перед ним мелькала вся прошедшая жизнь. Только страх. — Но, Игорь, ты вот уже второй раз совершаешь одну и ту же ошибку… ты опять не веришь в мои способности… Неужели ты считаешь, что я не вычислю предателя в своих рядах? Неужели ты ещё не понял, насколько сильный я легилимент? Круцио!

— Мой лорд… — застонал он, как только я сделал небольшую передышку, последнюю. — Я тоже могу… пригодиться вам…

— Ты бы мог пригодиться, Игорь, если бы не выдал своего товарища, Барти Крауча-младшего, который очень помог мне вернуться в этот бренный мир. Ты бы мог пригодиться, если бы верно искал меня, как это сделали Лестрейнджи, если бы ты страдал за меня, как они. А сейчас… ты мне не нужен. Авада Кедавра!

Несмотря на то что я прошептал последние слова, зелёная вспышка всё же проникла в тело измученного Каркарова, и тот навсегда умолк. Я растерянно посмотрел на ещё тёплый труп своего бывшего подчинённого, который так недальновидно пустился в бега, и вдруг в моём сознании против моей воли всплыло очередное воспоминание. В последнее время их было всё больше и больше…

 — Профессор Реддл, к завтрашнему утру нужно закончить два отчёта, а ещё проверить журналы по учёту наркотических средств, — со стороны входной двери раздался полный ехидства голос, и я, оторвавшись от непогоды за окном, повернулся в кресле и посмотрел на свою жену, одетую в бледно-голубой хирургический костюм и белый халат сверху. — А ещё в два часа дня вас ждут в ЛОР-отделении для консультации по спорному вопросу. И к тому же вам нужно на общий обход, очередную переэкзаменовку и ординаторы тут ходят без дела…

— И как я всё это успею сделать за такой короткий промежуток времени? — усмехнувшись, поинтересовался я, и Тина, подойдя к своему столу и кинув на него очередную объёмную порцию макулатуры, встала в десяти сантиметрах прямо напротив меня и строго ответила:

— Понятия не имею. Но если у вас, профессор Реддл, возникают со всеми этими делами какие-то трудности, то, думаю, вам пока рано рассиживаться в этом кресле.

От этих слов я ещё шире улыбнулся, ведь мне чертовски понравилось подобное обращение к себе, но моя любимая супруга как всегда смогла найти нужные слова, чтобы спустить меня с небес на землю.

— Прошу прощения, профессор Реддл, я не собирался претендовать на вашу должность, я всего лишь хотел дождаться вас, — вежливо заметил я, и теперь уже на лице Тины заиграла тёплая улыбка.

— То-то же. Кстати, Кёртис с утра сказал, что в одиннадцать он собирается вскрывать Ховард, ты помнишь, мы же так и не поняли, что за аномалия у неё была…