Тень дракона. Княжна

Глава 1. Прогнозы, предсказания… Погнали!

Амира Эльдарова, пока еще даже не попаданка

Курортный поселок Домбай, Карачаево-Черкесская республика

Сколько себя помню, меня всегда со страшной силой тянуло в горы. Наверное, дело было в моих чеченских корнях. Мой папа был родом из тех мест, но, к сожалению, все, что у меня осталось от него, это старое разорванное на две части фото, с которого улыбался потрясающей красоты мужчина, да мое имя — Амира.

— Мира, ты с нами? — От созерцания захватывающего дух горного пейзажа отвлек негромкий мужской голос. — Уверена?

Сказано было спокойно, но меня пробрало до мурашек. Повернулась к говорящему и уставилась прямо в глаза, невидимые сейчас за горнолыжными очками. Шлем и маска скрывали черты лица полностью, но их обладатель был тем идеальным мужчиной, сочетавшим в себе все мои запросы к мужской внешности и характеру.

Темноволосый, синеглазый, гордый и мужественный. Да-да, очередная моя тайная любовь снова чем-то походила на отца… Сердце замерло от воспоминания о вчерашнем случайном поцелуе с Русланом. Коротком, пряно-перечном, и таком горячем, что надолго остался на губах…

— Да! — Решительно кивнула я и снова отвернулась, окидывая взглядом цепь заснеженных горных вершин и склонов, кое-где поросших лесом, а местами размеченных полосками трасс, огороженных оранжевыми сетками.

— Князь, в последний раз тебя прошу, одумайся! — завела набившую оскомину песню Светка. — Вы, придурки, прогноз погоды видели? Сегодня метель будет и понижение температуры. Случись что, к вам ни один вертолет не долетит!

Возомнив меня своей подругой, Светка с самого начала поездки, не отлипала, делясь сплетнями и рассказывая подноготную отношений всех в нашей группе.

— Слушай, Светик-Семицветик, перестань на мозг давить, а? Твой ультразвук лавину вызвать может! — Нарочитой походкой гопника подкатил к ней Степка, в народе Умник, и звонко хлопнул перчаткой по розовому с белыми цветами шлему.

Не знаю, чего у него такое погоняло, но на умного он совершенно не тянул. Как раз напротив. Из всей компании, в которую мы сбились, чтобы снять коттедж, именно Умник был тем парнем, который «портит фотографии». Короче, полный придурок.

— Дебил! — огрызнулась Светка.

— А ночью ты меня иначе называла. Как там? — Картинно задумался он и, наклонившись ближе, выдал интимно: — Жеребец?

Братья-близнецы Карповы дружно заржали. Зло оттолкнув Умника, Светка подхватила меня под локоть и потянула в сторону:

— Князь, я знаю, что ты только из-за Руслана на фрирайд* согласилась, — торопливо затараторила она. — Не отрицай, я видела вас вчера на крыльце, но не надейся ни на что большее. Максимум он ночь с тобой проведет. Я его знаю: весь из себя загадочный, харизма так и прет из всех щелей. Потому на него и ведутся девушки, понимаешь? И ты повелась! — Она с неожиданной обидой посмотрела в сторону Руслана.

Повисла пауза.

Вот это новость! Светку и Руслана что-то связывает?

Или, не новость? Ничего удивительного. Она права, Руслан нравится не только мне. Вчера в клубе, редко какая женская особь голову не поворачивала вслед, когда он проходил мимо.

— Свет, ты же вроде со Степкой, разве нет? — испытав неожиданный приступ ревности, поддела ее я.

— Я с этим придурком?! Да ты чего! Я просто перебрала вчера соджо, вот и переспали. Фу! Даже не напоминай! — Покраснев, она замахала руками. — В общем, слушай: после того, как Рус тебя вчера целовал, он к Неко пошел, понимаешь?

Я невольно покосилась на тихую и отстраненную сегодня Неко, на черном шлеме которой крепились маленькие кошачьи ушки, и радовала глаз красивая аэрография в виде классической «кошкодевочки».

— Ладно, время! — скомандовал Руслан и, подхватив сноуборд, первым потопал в сторону подъемника.

За ним потянулись Умник, Неко и смешливые братья-близнецы Карповы. Меня никто даже не подумал окликнуть.

— Да он же изврат, Мирка! У них с Неко давние отношения, она его рабыня, или как там у извращенцев такое называется? — продолжала тараторить Светка, цепляясь за мой рукав. — Они всю ночь непотребством занимались. У меня комната через стенку, ты же знаешь. Я все их охи-вздохи слышала. Его приказы. Не выспалась толком…

Светка — девушка не злая, но рот у нее, порой, не закрывался.

— Свет, ты это, на учебной трассе пока покатай** часик, — перебила я ее. — Чаю попей потом в кафе и спускайся, пока подъемники не остановили. Если метель начнется, как ты говорила, то могут и остановить. Нас не жди. Встретимся вечером в коттедже, ладно? — Невольно я чувствовала ответственность за начинающую сноубордистку, которая неведомо как оказалась с нами в одной компании.

— Хорошо. Но…

— Смотри, внимательно — на развилке поворачивай налево, — перебила я ее снова. — Если прямо проскочишь, попадешь на лесную трассу. Там тебе тяжело будет, кантовать не сумеешь, пешком идти придется. Это долго. Замерзнешь, — предупредила я ее и бегом поспешила за группой, тяжело топая сноубордическими ботинками.

— Амира не ходи туда! Пожалуйста! Мне сон плохой приснился… — донеслось уже в спину.

Я не стала ни слушать ее, ни оборачиваться. Смотрела только на Руслана и Неко, словно невзначай оказавшуюся рядом с нашим предводителем.

Глава 2. Последний фрирайд, или Нет… Это не лыжа. А, не важно!

— На противоположный склон! Погнали! — Быстро сориентировался Руслан. — Нужно забраться как можно выше на той стороне, тогда будет шанс увернуться.

— Внизу желоб! Расшибемся! — запротестовала Неко.

— Не расшибемся. Вон тот сброс* видите? Нужно попасть на него и перепрыгнуть на ходах дно кулуара. Если разгон взять хороший, все получится!

Предложение Руслана вызвало у меня противоречивые чувства. На дно кулуаров спускаться не рекомендовалось. Слишком опасно, ведь это как раз дорога для лавин и воды, но сейчас ситуация была особенной.

Но успеем ли? А если лавина зацепит второй склон, с него тоже посыплется?

Но поразмыслив, пришлось признать, что предложенный выход и мне казался единственно возможным.

— Если сорвемся, нас там и завалит! — истерила Неко, судорожно мотая головой.

— А если не спустимся, завалит по-любому! — тряхнул ее за плечи Рус и продолжил уже спокойнее, насколько это было возможно в сложившейся ситуации: — Смотри, на той стороне есть перемычка. Видишь? Окажемся там, спасемся!

— Нет! Я не смогу перепрыгнуть! Нет!

— Сможешь! Верь мне! — настаивал Руслан.

Слушая их перепалку, я ощущала противный звон в ушах и собственное учащенное сердцебиение. Именно так когда-то и погиб мой папа. Он работал спасателем в горах, и его погребла лавина, когда он пытался помочь пострадавшим. А мама… Она не смогла ужиться с его родственниками и уехала домой, прихватив меня...

— Приготовьтесь! До прыжка скорость держите на максимуме! Чем сильнее разгон, тем выше и дальше получится заскочить! — командовал Руслан. — После зубами за воздух держитесь, но назад не скатывайтесь. Это ясно? Пошли!

Умник и Карповы тут же сорвались с места. Полетели вниз по склону с такой скоростью, что, казалось, не перекантовываются вовсе, а так и идут вниз по прямой на скользяках**.

— Нет! Нет! — ничего не желала слушать Неко.

А я стояла и смотрела на них. Не знаю почему. Наверное, неосознанно ждала Руслана.

— Пошла! — Рус толкнул визжащую Неко вниз, практически швырнул вслед парням и повернулся ко мне. — Помочь?

— Сама. — Мотнула я головой.

Бросив взгляды на обе лавины, врубила музыку. Она всегда помогала мне абстрагироваться от действительности и сосредоточиться на важном.

Вдох-выдох. По ушам ударили электронные биты, и я ушла с прыжка вперед.

Какое-то время Руслан шел со мной параллельным курсом, но мой вес был несопоставимо меньше, потому, он быстро меня обогнал, настигнув отставшую от парней Неко.

— Жми! Жми! Жми! — кричал его голос из гарнитуры в моем ухе, прорываясь сквозь ритмичную долбежку драмм’н’бэйса.

Все жали. И я тоже жала. Жала, как никогда. Летела со склона, спасая свою жизнь и рискуя ее потерять куда раньше, чем меня завалит снегом. Вот такой непростой выбор.

Руслан взлетел в воздух, поджав ноги и почти коснувшись края борда пальцами. Инстинктивное движение, не для того, чтобы рисоваться. Оглушив всех визгом в гарнитуре, следом взлетела Неко. Оба устояли, и повернувшись боком к склону удачно приземлились, по инерции продолжая двигаться наверх. Рус чуть ниже, а вот Неко ушла наверх по более крутой траектории.

В этот миг и я тоже взмыла в воздух, умирая от ужаса и восторга. Сколько здесь? Метров двадцать или тридцать? Сколько бы ни было, это мой самый безумный прыжок, достойный олимпийского рекорда. По крайней мере, мне сейчас так казалось.

Перелетев через узкое дно кулуара, я сумела чуть докрутить торс и, приземлившись, пойти траверсом*** вдоль склона. Скорость все еще оставалась приличная, достаточная для того, чтобы взлететь почти на седловину. Я шла за Русланом и потому опередила Неко, которая укатила выше и тем самым погасила скорость.

До перемычки, где нас в безопасности уже ждали взмыленные и возбужденные парни, осталось совсем немного. Они тянули к нам руки, готовясь ухватить и втащить наверх, если не получится заскочить на ходах самостоятельно.

Захлебываясь адреналином, я бросила борд вперед, пытаясь запрыгнуть еще выше на остатках инерции, но в этот миг справа чуть выше появилась Неко. Снежный козырек, который ей пришлось преодолевать, вдруг обвалился, после того, как она его проехала. Уходя от столкновения, я инстинктивно бросила тело влево.

— Ааааа! — раздался визг сорвавшейся Неко в гарнитуре.

Неудачно приземлившись, она словила кант и покатилась кубарем вдоль склона. Я устояла, но резко развернувшись, снова понеслась вниз, прямо на дно кулуара, которое с таким трудом удалось преодолеть считаные секунды назад.

— Князь! — заорали в гарнитуре парни.

— Амира! — Руслан прыгнул за мной следом.

А я, почти не управляя доской, заскользила, стремительно удаляясь от спасительного гребня. Меня тащило туда, где две лавины скоро сольются в одну! И все, что я могла, это хоть как-то балансировать, оставаясь на доске.

— Мира, тормози. Тормози! — кричал Руслан. — Падай!

Но я понимала, что остановка будет подобна суициду. Пешком мы уже не успеем подняться. Лавина совсем рядом. Но хуже того, что Руслан тоже остановится и останется здесь вместе со мной!

— Нет! Идем траверсом. Если удержимся, проскочим, — предложила я новый план.

— Да! — согласился Рус.

Я, наконец, смогла собраться и снова управлять сноубордом и собственным телом. Надо сказать, устала я, как собака. Бедра горели от напряжения, но я старалась об этом не думать.

— Если выживем, я на тебе женюсь! — выдал вдруг Рус в эфир.

Он не знал, что эти слова помогли мне отрастить крылья. Мы снова шли рядом наравне, и в этот миг смертельной опасности я была почти счастлива. Свободна и легка как птица…

— Рус, кажется, я тебя люблю… — улыбнулась Руслану, хоть он и не мог этого видеть.

Коварный сброс, попавшийся у меня на пути, я так и не заметила…

Снег забивался в ноздри, щипал щеки, лишал чувствительности конечности, терзал обнаженную кожу. Я не понимала, где верх, а где низ. В панике принялась барахтаться, благо снег был довольно рыхлый. Рука ударилась обо что-то твердое, но я не сразу это поняла. Становилось все холодней и холодней. Кажется, в этот момент я напрочь забыла, кто я и как оказалась в такой ситуации. Я хотела лишь одного — согреться. Мне было важно услышать собственный голос, но кричать я боялась, чтобы не задохнуться.

Глава 3. Чай воспоминаний

То ли потому, что я слишком долго простояла, запрокинув голову, то ли от увиденного, эта самая голова закружилась. Шум в ушах и приступ дурноты усугубили ситуацию. Пошатнувшись, я и не поняла, как земля рванули из-под ног.

Брякнулась я четко на рукоять меча, больно ударившись плечом.

— Ай!

Падать в обморок сразу же расхотелось. Поспешно подскочила, отряхивая с тела налипший снег. Странно, но он растаял быстрее, чем я успела это сделать, а мне по-прежнему холодно не было.

Про гипотермию я наслышана. При замерзании человек сначала съеживается, дрожит. Кровь приливает к внутренним органам, согревая их. Снижается теплоотдача. Но это лишь первая стадия. На второй происходит извращение процессов. Теплоотдача усиливается, сосуды расширяются, и человеку начинает казаться, что он согрелся. Что ему очень жарко. Именно поэтому замерзших людей часто находят раздетыми. Они сами сдирают с себя одежду…

Стоп!

Судя по моему внешнему виду, я уже давненько до второй стадии добралась, вот только… Нет таких признаков, как ослабление пульса и нарушение координации движений. Я не чувствую вялости и слабости в мышцах. Боль от перетренированности есть, а вот слабости нет. И апатии нет, и настроение не скачет. Скорее, оно соответствует ситуации… Я бы охарактеризовала как мрачно-решительное.

Или мне только кажется, что все в порядке?

С другой стороны, невероятные горы и дракон в небе, ненавязчиво намекают, что я все-таки добралась до третьей стадии гипотермии — бреда и комы. Может, у меня открылись скрытые резервы организма? Или это сознание так защищается, выдавая мне приятные виды.

А, не важно!

Не сидеть же мне тут вечно из-за какой-то там комы? Даже если это все мне только кажется, буду поступать так, как подсказывает здравый смысл. А он мне подсказывает, что нужно выйти к людям и попросить о помощи.

Странное все-таки существо — человек. Даже на краю гибели, он способен ценить красоту. Вот и я, прихватив на всякий случай меч, направилась вниз по склону, не переставая восхищаться видами. Теперь, когда снег прекратился, я заметила далеко внизу какое-то поселение. Не то городок, не то деревеньку. Отсюда было непонятно. А еще я обнаружила ленты дорог, обвивающие горы поменьше.

И, конечно же, горы! Повсюду были горы!

Потрясающие, невероятные, самые красивые, что мне доводилось видеть, горы! Такие, ради которых и умереть не жалко, какой там, на фиг, Париж!

Удивительно, но вскоре снег под ногами закончился, и мои босые ступни зашагали по еще мерзлой земле, из которой кое-где уже пробивалась зеленая травка! Воздух был вкусный и чистый. Откровенно пахло весной. И несмотря на пройденное расстояние, а шла я по ощущениям не меньше трех часов, мне все еще не было холодно.

Старую хижину на берегу круглого озера я увидела не сразу. Словно бы ее и не было, а потом моргнула, и вот она стоит!

Поспешила к лачуге, ведь там мог быть кто-то, кто сможет вызвать помощь. Ну а если там никого нет, то я буду рада найти хоть какую-нибудь одежду и возможности заварить чашку горячего чаю…

Чаю мне хотелось особенно…

В хижине никого живого не оказалось, только ветер свистел под крышей, но внутри щелей не наблюдалось. Проконопачено на совесть. Похоже, тут частенько кто-то бывает с ночевкой.

Ветер…

Странно. Когда я шла, никакой ветер меня не беспокоил. Ерунда какая-то…

Решив не придавать значения такому несоответствию, принялась хозяйничать в старинном буфете в поисках съестного. Громоздкий, деревянный, словно сколоченный наспех, он, скрипя ящичками, нехотя открывал мне свои секреты в виде пучков трав, каких-то сомнительного вида сухарей и завернутых почему-то в тряпицу, а не в газету желтых кусков колотого сахара.

Чай я так и не обнаружила, только какую-то незнакомую траву, которую опасалась заваривать. И решила, что сахар с кипятком все же лучше, чем совсем ничего. Все же хоть какие-то углеводы.

Печку топить я умела, да и запас дров в хижине был. И даже вода, набранная в деревянное ведро. Понюхала ее и никакого затхлого запаха не почувствовала. На вкус вода показалась колодезной и, как будто бы, свежей… Может, здесь кто-то был недавно?
Пить хотелось сильно, и я позволила себе утолила жажду. Затем, набрав воды в видавший виды, но вроде бы чистый котелок, поставила на печь и принялась снова перебирать травы, которые были развешаны под потолком на бечевке. Один пучок напомнил мне чабрец по виду и запаху, и я рискнула немного закинуть в воду. Мне жизненно необходимо хоть какое-то подобие чая, чтобы душу согреть.

Кроме печи и буфета, в лачуге был большой сундук в дальнем углу, а остальное пространство занимало грубо сбитое из досок подобие кровати, или даже полка, как в таежных избах. На ней лежал матрас из соломы и несколько лоскутных одеял ручной работы. Интуиция подсказывала, что у меня не так уж много времени. Когда силы разом меня покинут, как это часто бывает с людьми, израсходовавшими все резервы, будет плохо. Глупо замерзнуть в доме, после того как прошла столько по снегу пешком.

Открыв двери, я принялась перетрясать постель, но не обнаружила никакого мышиного помета. Все было стареньким, но не настолько, чтобы от брезгливости я не смогла бы на это прилечь. И все же прежде я заглянула в сундук, где обнаружила совершенно удивительные вещи, точно с исторической реконструкции. Хотя я бы не смогла ответить на вопрос, к какой эпохе они принадлежат. Но спасибо и за грубую рубаху, с виду не ношенную. Ее я натянула первым делом, сразу ощутив себя человеком. Без белья немного некомфортно, но зато теперь можно выходить к людям не с голой попой.

В сундуке были и другие вещи. Какая-то длиннополая жилетка, подбитая мехом, теплые штаны, еще одно одеяло и дурацкий чепчик. Но их я надевать не стала. К тому же в лачуге заметно потеплело, и меня со страшной силой потянуло в сон. Борясь с дремотой, я еле дождалась, пока закипит вода, затем сдвинула котелок на самый краешек печки, где жар был не настолько сильным. Плеснула немного кипятка в помятую железную кружку и, сполоснув ее, только потом уж налила себе чай.

Глава 4. Могу танцевать, могу играть на… бубне

— Ашше, митери, ашше! — раздался совсем рядом скрипучий старческий голос. — Ит маре сина пиното.

От неожиданности я вздрогнула и шуганулась в сторону, инстинктивно схватившись за меч под одеялом. Его я положила рядом еще с вечера. Напротив, на самодельной трехногой табуретке, сидела седая старуха, протягивая мне парующую пиалу.

Я ни слова не поняла из сказанного. Язык, на котором она говорила, не походил ни на один из знакомых.

— Еще бы знать, что ты говоришь… — тихонько пробормотала я себе под нос и поприветствовала женщину: — Здравствуйте, бабушка!

Может, услышав мою речь, она перейдет на русский язык?

— И тебе поздорову, внученька, — улыбнулась та, и на этот раз я поняла каждое слово. Вот только русскими эти слова не были... — Выпей, это поможет. — Всучила она мне в руки чашку, от которой ароматно пахло травами. — А то варево, что ты приготовила, я вылила. Мышеяр, ежели дольше часа простоит, в сущий яд превращается! Его, знамо дело, свежим пьют, да и то только к’ха-тэр, когда прорицать собираются.

— К’ха-тэр? — зацепилась я за незнакомое понятие.

— Ох, беда-то какая! Похоже, ты уже успела отравиться, раз такую глупость спрашиваешь! — Старуха всплеснула руками. — Говорящих со льдом и водой позабыла?

Вспомнив два солнца и дракона в небе, я не стала с ней спорить. Пусть лучше думает, что я отравилась, и с головой у меня не порядок, а то мало ли…

— Ты пей, пей! Лунарник выгонит яд. — Бабка указала на пиалу, которую я сжимала в руках.

— Спасибо, — поблагодарив ее, я осторожно пригубила отвар.

Тот и правда оказался недурственным. Тепло тут же разлилось по телу, наполняя его бодростью и силой куда лучше любого энергетика. Как там эта штука называется? Лунарник? Надо запомнить, вдруг пригодится.

— Да не бойся, ты. Пей! Хочешь, я сперва отхлебну?

Я посмотрела на бабку и, решив, что не хочу, чтобы она из моей чашки отхлебывала, сделала еще один глоток.

— Я Кафиза — известная травница. А тебя как величать, милая? — поинтересовалась старуха.

Кафиза… Вот так просто? Даже без отчества?

— Амира, — представилась, в свою очередь, я.

— Амира? Красивое имя. Благородное! — тут же отреагировала старуха. — Ты кричала во сне, Амира. Звала кого-то… Кого же?

— Не знаю, — неожиданно застеснялась я. — Точнее, не помню.

Все подробности сна уже выветрились из моей головы, но отчего-то мне было очень-очень грустно. Так грустно, что стоило про это подумать, как невольно навернулись слезы.

— Ну-ну, что такое? Что за беда приключилась? — Старушка тут же села рядом и принялась гладить меня по спине. — Обидел тебя кто? Может, снасильничал? Ежели так, то нужно эрлу пожаловаться. Ни один эрл в Кирфаронге такого не спустит, а наш Ньер Шаротт тем более! Драклорд в Кирфаронге больно строгий, весь предел в кулаке держит. Порядок на его землях такой, какого еще поискать. Вон и нирфеаты ничего не смогли с ним сделать. Одна беда, один он, без тени.

Я слушала этот малопонятный бред, пытаясь выхватить из него хоть крупицы смысла.

— Кирфаронг? А это где? — задала я осторожный вопрос.

— Ох, похоже, ты мышеяру-то добре хлебнула… — всполошилась старуха. — От него и от свежего мысли путаются. А ты точно не говорящая со льдом и водой? — бабка прищурилась.

— Не думаю, — не стала спорить я и повторила вопрос: — Бабушка, расскажите мне про Кирфаронг и про Пределы, а то я, кроме имени своего, ничего толком не помню.

— Да как же так? А как ты тут оказалась?

— Не знаю. Помню только, как очнулась голая в сугробе. Насилу выбралась и спряталась здесь, чтобы согреться. Все.

— Да, вчера метель в горах была знатная, даром что весна в разгаре. В наших-то краях лето недолгое, и то, порой, снежное, — старуха зашлась каркающим хохотом.

Я тоже улыбнулась ее незамысловатой шутке.

А потом Кафиза принялась рассказывать, и с ее слов я поняла, что нахожусь в мире, который зовется Драконьими Пределами. Всего этих Пределов пять: Кирфаронг на севере, Солияр на юге, между ними Дракендорт. На западе Торисвен, а за ним Берштон.

Я сейчас находилась в Кирфаронге, который отделен от Дракендорта высокими горами, что зовутся Драконьим Хребтом. Это те самые, которым Эверест по колено. Кафиза утверждала, что даже дракон его с трудом перелетает.

Кстати, правят Пределами драклорды. Видимо, короли местные. Каждый драклорд имеет что-то вроде титула по названию драгоценного дракона. Кирфаронгом руководит уважаемый и мудрый Финбар Фрост с романтичной кличкой сапфировый дракон, которого Кафиза не устает нахваливать.

На западе Кирфаронг граничит с Пределом Торисвен — краем болот и лесов, и относительно недавно там случилась какая-то заваруха. Вроде как власть сменилась раз, потом другой. Сначала мятежники угробили старого драклорда, потом их самих выгнал его бастард и сел на трон. Теперь у Финбара Фроста дружба с ближайшими соседями, и его Предел прикрыт от напастей. Каких именно, я не слишком поняла, но травница Кафиза через слово благодарила за это местных богов: Дракона Прародителя и его Тень.

— А вот что нынче в Солияре, да Берштоне творится, о том нам неведомо. Нет с ними никакой связи. В Берштоне, похоже, нирфеаты правят, а про Солияр ничего не понятно. Даже сам алмазный дракон до ихнего драклорда докричаться не смог. Так и живем, — закончила старуха. — Ну что, теперь вспомнила?

Я лишь помотала головой.

Вспомнить то, о чем она рассказала, я и не могла, потому что в моих учебниках истории и географии ничего подобного не было. Но одно из ее рассказа я усвоила — где бы я ни находилась, я не на Земле. Лавина сделала свое дело, и там меня больше нет...

Почему-то вспомнились разговоры с мамой. Если мы заговаривали об отце, она никогда не произносила «он умер». Только так: «Он теперь в лучшем мире, доченька». Однажды я поинтересовалась, что она имеет в виду под «лучшим миром». И мама ответила: «Там каждый получает по заслугам. Но те, кто прожил жизнь хорошо, непременно счастливы».