Тень среди сосен

Глава 1 Возвращение в лес

Тьма обволакивает тело,
Лес хранит свои секреты.
Каждый шорох словно зов,
Страх и притяжение переплетаются.

Лес встретил меня запахом хвои и тревогой, прячущейся под корнями.
Каждый шорох казался взглядом, каждый порыв ветра — чужим дыханием.
Я ещё не знала, что за мной наблюдают — и что этот взгляд изменит всё.
Машина скользила по узкой грунтовой дороге, ведущей к дому бабушки Лилианы, и с каждой минутой я ощущала, как напряжение в плечах постепенно ослабевает, словно невидимые путы падали одно за другим. Дом стоял на небольшом холме, почти спрятанный между высокими елями и соснами, словно сам лес хотел его сохранить, уберечь от посторонних глаз.

Я выдохнула и открыла дверь, впуская внутрь запах древесины, старых книг и лёгкую нотку жасмина - бабушкин фирменный аромат, который всегда оставался где-то между прошлым и настоящим. Я не смогла сдержать улыбку. Но эта улыбка тут же угасла. Лес вокруг казался спокойным, но в груди поселилось странное, липкое чувство - будто кто-то наблюдает. Я стряхнула это с себя, пытаясь убедить себя, что это просто усталость, и пошла внутрь.

Дом был почти таким, каким я его помнила: скрипучий паркет, полки с пыльными книгами, камин, в котором можно было растопить огонь за считанные минуты. Я поставила сумку на стол и прошла к окну, где виднелись глубокие тени деревьев. На мгновение мне показалось, что кто-то мелькнул между стволами, но, конечно, это был ветер, который колебал ветки.

- Не придумывай, - прошептала я, усаживаясь в кресло с одной из книг на коленях. Дарк-романс. Моё маленькое убежище от реальности, где опасность и любовь сплетались в один тугой узел, и я всегда знала, где находится грань. Я открыла первую страницу, и тёмные слова словно втянули меня в другой мир, где любовь смешивалась с опасностью, а страсть граничила с одержимостью.

Камин трещал, создавая мягкое, пульсирующее мерцание света. Я подняла взгляд, и на секунду почувствовала странное, почти физическое напряжение: казалось, что кто-то стоит за дверью балкона. Сердце застучало быстрее, но когда я подошла ближе - никого. Только тени деревьев танцевали на стенах, и моя собственная тень казалась слишком высокой, слишком чужой.

Я села на край дивана, обхватив колени руками, и прислушалась к лесу. Где-то вдали, между деревьями, прошёл лёгкий шорох - не ветер, не животное. Моё дыхание замерло. Я закрыла глаза, пытаясь найти логику, но сердце твердило одно: я не одна.

Тогда я встала и прошла к старому письменному столу. Пыль осела на полках, но я аккуратно раскрыла тетрадь бабушки и провела пальцем по записям - почерк был знакомым, родным, и вместе с этим пришло странное чувство, будто кто-то наблюдает за мной не впервые. Мой взгляд скользнул к окну снова. На мгновение показалось, что кто-то стоял среди деревьев, но когда я моргнула - пустота.

Я уселась обратно в кресло, закрыла тетрадь и подняла книжку. Слова на страницах светились в мерцающем свете камина, и я почувствовала, как напряжение постепенно уступает место странному возбуждению. Мои мысли сами собой скользнули к историям о темной страсти, которые я так любила читать. И на секунду я поймала себя на мысли: а если кто-то смотрит на меня так же внимательно, как я читаю эти строки?

Ветер за окном усилился, и я ощутила лёгкое дуновение, как будто кто-то прошёл мимо. Сама не заметила, как втянула воздух, прислушиваясь к тишине, в которой слышались только мои собственные биения сердца и шёпот леса. Я снова открыла книгу, но взгляд всё время скользил к темной линии деревьев за окном.

Кажется, лес жил своей собственной жизнью, а я стала частью его игры. И, может быть, впервые за долгое время, я почувствовала, что истории, которые я так любила читать, начинают проявляться в реальности вокруг меня.

Глава 2 Тень среди деревьев

Я увидел её прежде, чем она ступила на порог дома. Прежде чем солнечный свет коснулся её лица, я уже знал — она будет моей, даже не осознавая этого. Она появилась на крыльце, словно тень, сотканная из света и тьмы одновременно. Хрупкая, с волосами цвета тёмного шоколада, она казалась беззащитной, но в этой беззащитности сквозило что-то упрямое, ускользающее. Лилиана… нет, Изабелла. Имя, которое застряло в моих мыслях, как шип в коже. Двадцать лет — возраст, когда большинство женщин только начинают жить, но в её взгляде уже читались тьма и свет, невинность и глубокая, неизъяснимая печаль.

Я стоял в тени старых дубов, чьи ветви были такими же узловатыми, как мои собственные желания. Наблюдал, как она шла по двору, сумка с книгами в руках, плечи слегка опущены. Её движения были грациозны, лёгки, почти бесшумны. Она неслила не тяжесть, а невесомость, и каждый шаг казался частью ритуала, частью её самой.

Я изучал её с болезненной дотошностью. Каждый жест, каждый вдох, каждая мельчайшая деталь — всё становилось для меня информацией, ключом, инструментом. Моя одержимость росла с каждой секундой, с каждым шорохом листвы под её ногами. Я видел, как она растапливает камин каждый вечер, создавая мягкий свет, как она аккуратно расставляет книги, как её руки дрожат, когда она берёт чашку с жасминовым чаем. Её привычки были хрупкими, словно тонкое стекло, и я знал — одно неверное движение, и я могу разбить их, но я не спешил.

Она ещё не знала о моём присутствии. Я растворялся в тени, сливался с ветром, и даже зверь в лесу не ощутил бы меня. Но я чувствовал каждый её шёпот, каждое движение, каждую мысль, которую она ещё не осознала.

— Она почти доверяет… — пробормотал я, шёпот сливался с шелестом листвы. — Её мир маленький, её границы узкие. Но это скоро изменится.

Моя власть над ней — не физическая. Её страх, её тревога, её надежда на безопасное пространство — всё это я могу использовать. Малейший след моего присутствия станет знаком, который она почувствует, но не сможет объяснить. Книга, раскрытая на нужной странице. Лёгкий запах жасмина в комнате, который ощущается даже после того, как чайник остыл. Дерево, слегка поцарапанное — незаметный штрих, но его подсознание заметит.

Я жил в тени тысяч лет. Моя сеть ресторанов, дроны, патрулирующие города и океаны, — всё это лишь фасад. Истинная цель всегда была здесь, в этом доме, в этом лесу, в этой женщине. Она не сможет уйти. Её подсознание будет шептать: «Он рядом». Она будет искать меня, не понимая, что это именно то, что я хочу.

Я шагнул ближе, но не нарушил тень, в которой растворялся. Влажный воздух наполнил лёгкие, запах жасмина стал резче. Я представлял её сидящей в кресле, обхватившей колени, волосы скрывают лицо, глаза следят за игрой пламени. Её сердце бьётся быстрее от страха, от волнения, от чего-то, чего она ещё не понимала. Это предвкушение было сладким ядом, который я растягивал.

Мой план был прост, но изящен. Первый знак появится завтра. Книга, раскрытая на фразе, которая вызовет лёгкую тревогу. Второй — запах, который пробудит ощущение, что кто-то рядом. Третий — маленькая деталь, которая заставит её сомневаться в реальности. Она начнёт искать ответы, и каждый раз, когда она будет сомневаться, я буду рядом.

Я наблюдал, как она проводит вечер. Камин был зажжён, книги раскрыты, чай остыл. Она читала, погружаясь в тьму дарк-романсов, не подозревая, что настоящая тьма уже стоит за её окнами, дышит в унисон с ней. Я видел, как её дыхание становится ровным, спокойным, и в этом спокойствии — скрытая уязвимость, которую я ждал.

Я шагнул к окну, прислонившись к стене. Тепло, исходящее из дома, ощущалось даже сквозь толщу камня. Я видел, как она переворачивает страницу, как её губы слегка шевелятся, словно она шептала слова книги. Я видел её хрупкость и скрытую силу одновременно. Эта сила была тем, что я хотел разбудить, то, что сделает её зависимой от меня.

Моя одержимость не знает жалости. Я могу ждать. Время для меня не имеет значения. Она будет моей по собственной воле. Потому что я дам ей то, чего никто другой не сможет: опасность, которая станет домом, страсть, которая заменяет дыхание, и тьму, в которой рождается свет.

Я отступил обратно в тень. Ночь опустилась на лес, и я чувствовал её дыхание, её мысли, её страхи и желания. Её прошлое, её детство, её мечты — всё это было у меня в руках. Она ещё не знает меня, но я знаю каждую её привычку, каждый шёпот её души.

Моя сила — не в кулаках, а в разуме. В способности быть рядом, когда её сердце ищет меня, хотя она ещё не знает, что ищет. В способности оставлять знаки, которые вызывают тревогу, возбуждение и страх одновременно. Я играю с ней, как кот с мышью, но это игра, в которой она сама захотела участвовать.

Она скоро начнёт просыпаться среди ночи. Будет искать шум. Дышать чаще, когда пойдёт к двери. И тогда я появлюсь — не как враг. Как спасение.

Потому что самое страшное — не тот, кто ломает твою жизнь.
Самое страшное — тот, без кого ты потом не сможешь дышать.

Я наблюдал за ней до рассвета, пока свет медленно не начал размывать тьму. Она была здесь, живая, невинная, и моя одержимость становилась плотью.

Глава 3 Уборка

Проснулась рано. Дождь стучал по панорамному окну, как будто пытался вломиться в комнату. Я медленно села на край кровати, холод пола обжег стопы, и скрипнувшие половицы отозвались эхом, будто дом сам следил за каждым моим движением. Он стоял здесь с XIX века, переходил по наследству, собирая память поколений, и каждый угол хранил что-то, что лучше бы не вспоминать. Бабушка оставила его мне, хотя могла бы продать сразу. Мама бы его продала, не раздумывая. Но дом как будто сопротивлялся - скрип, запах сырости, тени, что шевелились в углах, делали это невозможным. И мне казалось, что я не одна: кто-то наблюдает из-за окон, кто-то прячется за дверью, а дождь лишь подчеркивает мою уязвимость.

Я медленно шла на кухню, кофе - как воздух, без него я не могла. Половицы скрипели под каждым шагом, и каждый звук отдавался эхом в пустых стенах дома. На столе стоял стакан с недопитым вином. Я замерла. Вчера я точно не брала его в руки - дома не было никакого алкоголя, и усталость давила так, что мысли о магазине казались невозможными. Стакан смотрел на меня чужими глазами, холодным и неподвижным, будто кто-то решил оставить знак, который я не понимала. Я машинально протянула руку, пальцы дрожали, а в груди стучало что-то вроде тревоги, которую невозможно было объяснить. Всё в доме казалось чуть иначе: запах, свет, звук - и будто само пространство знало больше, чем я.
Выпив кофе, я решилась на уборку, будто порядок мог удержать хаос в рамках дома. Первым делом зашла в бабушкину спальню. Когда я была ребёнком, эта комната казалась мне порталом в другую эпоху - холодную, тихую, но манящую своей тайной. Стены, окрашенные в глубокий винный оттенок с бархатистой текстурой, почти поглощали свет лампы, который мягко дрожал, играя на узорах и углах. Высокие деревянные стеллажи с резными изгибами навевали странное чувство древности, а книги с потрёпанными переплётами и фарфоровые статуэтки, покрытые лёгкой пылью, будто дожидались, когда кто-то вспомнит о них.

Главным в комнате была массивная кровать с высоким изголовьем из тёмного дуба, украшенным резьбой переплетённых лоз и черепов, тонко намекая на готическую эстетику. Постель, тяжёлое бархатное покрывало и подушки с кружевной вышивкой создавали ощущение роскоши, но одновременно тяжести, как будто комната дышала прошлым, а не настоящим. Медные подсвечники с тусклым пламенем едва освещали углы, где тени сгущались и казались почти живыми.

В углу возвышался высокий шкаф с витиеватыми дверцами, внутри - старинные шёлковые платья и кружевные накидки, пропитанные запахом времени. На полу тёмный ковёр с готическими узорами будто тянул к кровати, приглашая задержаться и вникнуть в тишину. С окна, скрытого тяжёлыми бархатными портьерами, мягко струился приглушённый свет, играя на полупрозрачных кружевах и подчеркивая медленное, почти осязаемое присутствие прошлого.

Наверное, именно здесь я впервые почувствовала тягу к пишным готическим платьям - к вещам, которые могут быть красивыми и страшными одновременно, и которые шептали мне о чужих воспоминаниях, не отпуская.

Спустя два часа томительной уборки в бабушкиной спальне мои руки наткнулись на нечто странное. Коробка, перевязанная лентой цвета запёкшейся крови, лежала глубоко под слоем старых платьев. На крышке были наклеены пионы - бабушка любила эти цветы, с их почти болезненной пышностью и сладковатым ароматом, от которого кружилась голова.

Я не раздумывала ни секунды - пальцы сами развязали ленту, шершавую и холодную на ощупь. Внутри - фотографии, пожелтевшие письма, кулон с серьгами и винная помада. Та самая, без которой бабушка не выходила из дома. «Без неё я как без кожи», - говорила она когда-то, и в этот момент мне показалось, что аромат старой помады до сих пор витает в воздухе, как напоминание о том, что время здесь не движется так, как должно.
Рядом стоял флакон духов, полупустой, но когда я открыла его, воздух наполнился густым, пряным ароматом: бергамот вплетался в ноты горького апельсина, тёплая ваниль переплеталась с лёгким оттенком жасмина. Запах был женственный, но не сладкий - властный, чарующий, оставляющий шлейф, который невозможно спутать с другим.
Дрожащими пальцами я прижала коробку к груди и направилась на кухню - там были большие окна, и свет позволял разложить всё на просторном столе. Телефон я оставила в гостиной, и эта мелочь вдруг показалась странно значимой, как будто вместе с ним я оставила и связь с внешним миром.

В узком коридоре мой взгляд зацепился за что-то белое. Бабушкина фата. Длинная, почти до пола, усыпанная цветами из тончайшего кружева. Я видела её только на старых фотографиях - в реальности никогда. И утром её здесь не было. Холодок пробежал по спине. Логика подсказывала, что этому есть объяснение, но кто вообще сейчас готов слушать голос разума?

Я взяла фату в руки - ткань казалась прохладной, как если бы её только что достали из холодного сундука. С этой тревогой внутри я прошла на кухню и набрала Нику.

- Приедешь? - спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Как только закончу с работой, - ответила она. «Работа» у неё означала его. Её парня.