Тень за твоей спиной

Часть I

— Алка, иди сюда! — громко крикнула я и поймала укоризненный взгляд мамы.

— Сколько раз просила, не называй так сестру, у неё есть нормальное имя.

— А мне оно не нравится! Вот почему вы меня не спросили, когда его придумывали?

— Тебе было всего два года, — со вздохом напомнила мама и поинтересовалась:

— А как бы ты её назвала?

— Я бы выбрала имя Алла. По-моему, оно самое красивое!

Залихватски спрыгнув с самодельных качелей, привязанных к толстой ветке старой яблони, я быстро поправила задравшуюся юбку и подошла к маме. Она срезала отцветшие бутоны с любимой плетистой розы, увившей проржавевшую от времени металлическую арку. У её ног стояло ведро, до краёв наполненное алыми лепестками. Мама улыбнулась мне и поправила кепку, которую я нацепила на мальчишеский манер, козырьком назад.

— А твоё имя разве не самое красивое? Оно тебе нравится?

— Ну так… сойдёт. Дразниться очень легко. Маша — замараша!

— Ты же понимаешь, дразнилки можно придумать на любое имя. И я не слышала, чтобы тебя кто-нибудь здесь дразнил.

— Ещё бы! — я довольно ухмыльнулась, с гордостью вспомнив, что даже местные деревенские мальчишки стараются со мной не ссориться. Мама, к счастью, не догадывалась, что мне пришлось для этого предпринять. Ну а наша дачная компания из четырёх девчонок, включая мою сестру, и пятерых ребят давно признала во мне негласного лидера.

Чтобы скрыть усмешку я схватила ведро с увядшими розами и уткнулась в него носом, вдыхая сладкий запах, такой насыщенный, что начала кружиться голова. Алые лепестки расплылись перед глазами, превращаясь в кровавое пятно. Я упала на колени, больно ударившись ими об асфальт. Рвущийся из груди крик перешёл в отчаянный хрип:

— Неееет!!!

Я с трудом разлепила веки и оказалась в серой мгле — хмурый февральский рассвет плохо справлялся с темнотой в комнате. Ну да, ничего нового — я сижу на кровати вся в поту и с мокрым от слёз лицом. Несколько минут, как обычно, понадобилось, чтобы унять дрожь. Потом я откинула с глаз спутавшиеся волосы и подняла голову. Мой взгляд сразу же упёрся в чудовище.

Сердце успокоилось, вернувшись к обычному ритму. Всё в порядке, всё идёт по плану, по моему плану. Просто я немного расслабилась, конечно, уже целых два месяца не видела этот сон. А ведь было время, когда я просыпалась с криками каждую ночь.

***

Я положила на место телефонную трубку и взглянула на часы. Глухое раздражение шевельнулось внутри — Ольга опять опаздывает, а мне снова приходится выполнять её работу. Совсем скоро приедет Артём Владимирович, и я не стану её выгораживать перед ним, придумывая оправдания, надоело! Вовсе не для того я полгода назад тратила нервы и проходила жёсткий отбор, чтобы теперь брать на себя обязанности секретарши.

И пусть некоторые сотрудники сначала путали должность личного помощника директора с девочкой на побегушках, я постаралась сразу поставить себя так, чтобы те, кто на это рассчитывал, быстро осознали свою ошибку. Продемонстрировать отличные профессиональные навыки было несложно — всё же я окончила университет с красным дипломом. Гораздо труднее проявить характер, ведь, на самом деле, я никогда не отличалась бойцовскими качествами. Не зря родители, узнав, куда я устроилась, озабоченно переглянулись и осторожно уточнили:

— Сашенька, ты уверена, что справишься? Ты такая… спокойная, мягкая, а там, наверное, надо быть акулой. Ты же слышала, что говорят о твоём начальнике?

Конечно, я слышала. В нашем маленьком областном городке не так много поводов для сплетен. А единственное крупное предприятие — как раз типография, которую основал отец моего нового шефа. Пусть столица совсем рядом, всего в часе езды, но атмосфера у нас другая, размеренная, не суетная. Зато посудачить любят, а Артём Владимирович — одна из удобных мишеней.

Сначала о нём вспоминали только как о богатом наследнике, шалопае и бездельнике. А когда после неожиданной смерти отца в двадцать восемь лет он в одночасье забросил все свои предыдущие выкрутасы и возглавил семейный бизнес, люди сменили пластинку. Первое время всё прикидывали, как скоро налаженное и прибыльное дело развалится. Но шли месяцы, бизнес процветал, и тогда нашлись новые поводы для разговоров. У младшего Колесникова оказалась такая же деловая хватка, как у его отца, а с персоналом он был ещё более крут — увольнял за малейшую провинность.

Соблазняясь отличными зарплатами, а скорее, слухами об этих зарплатах, и возможностью не тратить время на долгую и неудобную дорогу в столицу, почти вся местная молодежь в начале своей карьеры устраивалась в типографию. Но, как правило, задерживалась там ненадолго. За прошедшие два года в нашем городе накопилось немало недовольных стилем руководства Артёма Владимировича.

Поэтому мои родители и обеспокоились, вспомнив многочисленные страшилки, пересказанные знакомыми, обиженными за своих «незаслуженно» уволенных чад. Ещё маме с папой не очень нравилась должность, на которую я устроилась. Им казалось, что она не соответствует моим амбициям. Здесь-то я их успокоила, объяснив, какие перспективы мне откроются, если я хорошо себя проявлю. Типография занималась серьёзными заказами, а у моего шефа было большое количество связей в столице, куда в основном и отправлялась наша продукция.

Несмотря на зловещие слухи, работать с Артёмом Колесниковым мне понравилось. Конечно, первые пару месяцев было тяжело и физически, и морально. Новый шеф с первого же дня завалил меня заданиями, не оставляя времени на адаптацию. Что ж, я знала, куда иду, и пощады не просила. Была аккуратна, ответственна и внимательна, ежедневно появлялась на работе до начальника и уходила позже него.

Мне доставляло удовольствие наблюдать слегка удивлённое лицо Артёма Владимировича, когда он утром входил в свой кабинет и неизменно заставал меня за рабочим столом, установленным рядом с его. Если я правильно расшифровала этот взгляд, он, похоже, ждал, что я со дня на день сбегу, и удивлялся, почему до сих пор этого не произошло.

Часть II

Придерживаться придуманного плана оказалось довольно сложно. И Колесников, да и я сама давно привыкли, что в течение дня мы постоянно находимся рядом. Для работы это было действительно очень удобно. Я честно попробовала, получив очередное задание, уходить в другой кабинет. Но каждый раз через несколько минут звонил шеф с дополнениями и уточнениями, снова подзывая меня к себе.

В результате суеты и бестолковой беготни и я сама уставала, и дело страдало. Артём Владимирович всё чаще хмурился и раздражался, не понимая, куда и зачем я постоянно исчезаю. В конце концов пришлось признать бесперспективность моей задумки и со вздохом от неё отказаться. Но зато в остальном всё сложилось так, как я хотела. На работу и обратно я добиралась сама, Колесников больше не караулил меня у дома. А обедать ходила подальше от офиса и всегда с кем-нибудь из сотрудников.

Мне действительно удалось поближе подружиться с Аллой. Радовало, что наше общение получалось лёгким и непринуждённым. А кроме всего прочего обнаружилось, что мы обе окончили наш местный институт, правда, с разницей в два года и разные факультеты. Впрочем, это как раз не такое уж большое совпадение. В нашем городке всего одно высшее учебное заведение, да и то — филиал столичного университета.

В пятницу я сидела за столом и проверяла отчёты, готовя для шефа аналитическую записку. Сам он трудился рядом, молниеносно стуча по клавишам клавиатуры. Наконец барабанная дробь прекратилась, шеф выключил компьютер, потянулся и встал.

— Ладно, на сегодня хватит. Я домой, — прогулялся по кабинету, заглянул в окно и предложил: — На улице дождь. Может, подбросить тебя?

— Спасибо, не надо, — покачала я головой, не отрываясь от экрана монитора. — Я ещё немного поработаю, а потом мы с Аллой в кино пойдём.

— Так поздно?

Уловив в его тоне сомнение, я повернулась к окну. Артём Владимирович изучающе смотрел на меня и хмурил брови.

— А что такого? Завтра выходной, могу поспать подольше.

Вместо ответа шеф подошёл ближе, опустился на стул и уточнил:

— Алла — это из бухгалтерии?

— Ну да, и что? — меня уже стали раздражать его расспросы.

— Да нет, ничего. На самом деле я рад, что у тебя появились друзья. Может я не прав, но раньше мне казалось, что ты с трудом сходишься с людьми. Ты ведь всегда держалась особняком.

Ничего себе! Я даже не подозревала, что Колесников такой наблюдательный.

— Я ошибся? — мягко спросил он, продолжая внимательно изучать моё лицо. А я почувствовала себя неуютно, почему-то очень захотелось ответить резкостью. Едва сдержавшись, пожала плечами:

— Нет, пожалуй так и было. Но теперь я решила восполнить этот пробел и обзавестись друзьями.

— Здорово! А что скажешь насчёт моей кандидатуры?

Я чуть не поперхнулась и почувствовала, как щёки заливает румянец. Разозлилась на себя и выдавила:

— Не думаю, что это хорошая идея…

— Почему? А по-моему — отличная! Давай попробуем?

Я лихорадочно прикидывала, какую правдоподобную причину для отказа озвучить.

— Мне кажется, это будет мешать работе. Давайте лучше оставим всё, как есть.

— Саша, ты что, меня боишься?

— Вот ещё! — от возмущения я вскочила и гневно уставилась на шефа. А он вдруг тихо рассмеялся.

— Ты такая забавная, похожа на милого рассерженного воробья!

Это что, комплимент? Да Колесников просто надо мной издевается! Сжав зубы и кипя, словно чайник, я быстро побросала вещи в сумку, схватила пальто и выскочила из кабинета.

Из-за этого происшествия вечер прошёл не так приятно, как я ожидала. В кино мы с Аллой всё же попали, но весь сеанс вместо того, чтобы следить за захватывающим сюжетом, я вспоминала смех Артёма Владимировича и скрежетала зубами от злости. После фильма в наших планах было ещё кафе. Но в нём мы пробыли недолго, так как моя спутница тоже выглядела уставшей, и наш разговор не клеился. В результате домой я попала за полночь и с головной болью.

Ложась в кровать, очень надеялась, что завтра удастся выспаться. Но не тут-то было — первый звонок в дверь раздался уже в восемь утра. Недоумевая, кто домогается меня в такую рань, я набросила сверху сорочки тонкий халат и прошлёпала в прихожую. Заглянула в глазок и мысленно застонала. С той стороны двери мило улыбалась свежая и бодрая соседка Ленка.

Вообще со своими соседями я познакомилась достаточно быстро. Не прошло и дня после моего переезда сюда, как Ленка заглянула ко мне «за солью». На самом деле я сразу поняла, что привело её банальное, но очень сильное любопытство. Это качество было у неё настолько развито, что она даже не пыталась его скрывать.

Просидев с женщиной минут десять, я с ужасом осознала, что любопытство в сочетании с болтливостью составляют просто гремучую смесь. А поскольку я была почти полностью лишена этих замечательных качеств, через полчаса нашего общения внутренне взвыла и даже начала вспоминать, за сколько месяцев уже внесла предоплату за квартиру.

Впрочем, отказываться из-за соседей от удачного жилья я всё же не стала. А Ленка быстро догадалась, что подходящего собеседника из меня не получится, и отстала. Тем более, в нашем доме у неё было полно знакомых, значительно охотнее, чем я, выслушивающих захватывающие перипетии её семейной жизни.

Так что большую часть времени мы жили вполне мирно. Но примерно раз в месяц, поссорившись из-за вспыльчивого характера с подругами, Ленка звонила в мою дверь. Это были не самые лучшие минуты моей жизни. Иногда, в порыве малодушия, я даже делала вид, что меня нет дома. Может, и сейчас не открывать?

— Сашка, открой! Вопрос жизни и смерти! Я знаю, что ты дома.

Тяжело вздохнув, я повернула замок. Ленка легко отодвинула меня плечом и быстро прошла на кухню. Довольная улыбка на её лице никак не вязалась с вопросом жизни и смерти. Впрочем, я и так догадывалась, что ничем подобным тут не пахнет. Так и оказалось. Ей всего лишь понадобился мой совет, как лучше разделить имущество при разводе. Насколько я помнила, за последние пару месяцев это была у неё уже пятая попытка развода.

Часть III

Я остановилась и внимательно осмотрела окружающее пространство, ища спрятанные камеры. Ничего похожего не обнаружила, но обольщаться не стала. Они могут быть где угодно, и мне обязательно нужно иметь это ввиду. Собственно, поэтому я и использовала маскировку: седой парик, большие тёмные очки, кепку с широким козырьком и мешковатую одежду.

Ладно, пора решаться — я подошла к телефону-автомату и набрала выученный наизусть номер. Сначала зазвучала дурацкая мелодия, а затем мужской голос произнёс:

— Слушаю.

— Здравствуйте. Михаил Иванович?

— Ну я. А ты кто?

— Думаю, это сейчас не главное. Главное — что я могу вам предложить.

— Даже так? И что же? — хмыкнул Трунов, не высказывая особой заинтересованности.

— Типографию Колесникова, — я сразу пошла ва-банк, времени у меня в обрез.

— Что? Деточка, ты так шутишь?

— Никаких шуток. Я знаю, что вы ей интересуетесь, и готова помочь.

— В чём?

— В том, чтобы привести её в такое состояние, когда она сама упадёт вам в руки.

— А ты сможешь? — вот здесь в его голосе уже появился интерес.

— С вашей помощью смогу.

— И что ты за это попросишь?

— Позже договоримся. А сейчас слушайте и запоминайте, что вам нужно сделать, — я быстро продиктовала информацию, а в конце уточнила: — Я же правильно понимаю, это вам по силам?

— Не беспокойся, по силам! А твои сведения верны?

— Думаю, скоро вы в этом убедитесь. В любом случае, вы ничего не теряете. Цифры запомнили, или повторить?

— Не стоит, я всё записал.

— Отлично. Тогда прощаюсь, я ещё позвоню.

Повесив на место трубку, я взглянула на часы и направилась в сторону метро. Наш разговор уложился в две минуты — ровно так, как я и рассчитывала. Мой ход сделан, теперь дело за Труновым.

***

В воскресенье я проснулась рано, быстро собралась и вызвала такси. Я знала, что должна обдумать сложившуюся ситуацию и принять решение, но сделать это здесь не могла — непривычная обстановка мешала мне сосредоточиться. А значит, нужно срочно возвращаться домой, но только не с Артёмом Владимировичем.

Убегать не попрощавшись я, конечно, не собиралась. Поэтому дождалась такси, набрала номер Колесникова и попросила зайти ко мне. Может, это выглядело странно, но не искать же его по всему дому, заглядывая во все комнаты по порядку.

Шеф явился через пять минут в лёгкой футболке и джинсах, но с мокрыми волосами. Похоже, я вытащила его из душа. Он прикрыл дверь и повернулся ко мне с такой обаятельной улыбкой, что у меня защемило сердце. Но улыбка быстро погасла, когда Колесников разглядел, что я держу в руках куртку, а рядом со мной дорожная сумка.

— В чём дело? Ты уже хочешь уехать? Подожди, я ещё не готов.

— И не надо, меня ждёт такси. Я позвала тебя попрощаться.

Он нахмурился, шагнул ко мне, взял за плечи и заглянул в глаза.

— Саш, что случилось?

— Ничего. Просто я должна подумать.

— О чём?

— Обо всём, что произошло.

— А что здесь думать? По-моему, всё ясно. Нас тянет друг к другу, это бесполезно отрицать. Да и зачем? Мы оба свободны и вольны делать, что хотим.

— Не всё так просто. Мне нужно время, поэтому я поеду домой. Одна!

— Не понимаю, но… как хочешь… — Артём Владимирович пожал плечами и добавил: — Может, я всё-таки тебя отвезу? Не беспокойся, постараюсь не давить и не лезть с поцелуями.

— Спасибо, машина уже тут, — ответила я, не обращая внимание на его саркастический тон. — Встретимся завтра. Извинись, пожалуйста, перед твоей мамой. Скажи, что у меня срочные дела, ладно?

— Хорошо. Пойдём, провожу тебя до ворот, — он подхватил мою сумку и пошёл вперёд, не оглядываясь и ничего больше не говоря. У калитки остановился и повернулся ко мне.

— Давай хотя бы попрощаемся.

Колесников наклонился ко мне, а я испуганно отпрянула. Его зрачки расширились от удивления, а потом он насмешливо улыбнулся.

— Ты всё-таки боишься! Только кого? Подумай лучше об этом.

Я не стала отвечать, забрала из его рук сумку и направилась к такси. И уже в машине поняла, что незаметно для себя перешла с ним на «ты».

Весь оставшийся выходной я провела в мучительных раздумьях. С одной стороны, шеф был прав, меня тянуло к нему, и очень сильно. Я хотела быть честной перед собой, а значит, должна была это признать. С другой стороны, я дорожила своей работой. Она меня полностью устраивала, и я не собиралась её менять. И вот эти две правды мне никак не удавалось совместить. Слишком много вокруг печальных примеров того, к чему приводят подобные отношения. Как часто в результате не остаётся ни любимого человека, ни работы. И что же делать мне?

***

В понедельник я отправилась в типографию, так и не приняв никакого решения. Ожидая шефа, нервно ходила по кабинету и постоянно смотрела на часы. Колесников опаздывал. Больше всего беспокоило, что он не предупредил меня о задержке. А звонить и спрашивать, когда он будет, я не хотела, хотя раньше сделала бы это совершенно спокойно. Вот так — отношений ещё нет, а сложностей достаточно!

Я с трудом заставила себя заниматься текущими делами, а потом втянулась в работу и немного отвлеклась. Когда наконец к обеду приехал шеф, я уже была способна смотреть ему в глаза, не испытывая смущения. Артём Владимирович выглядел хмурым и озабоченным. Я даже удивилась: что его расстроило прямо с утра? Вряд ли он так переживает из-за меня.

Колесников уселся за стол, потёр лицо ладонями и задумчиво уставился в пространство.

— Что-то произошло? — я уже начала ощущать беспокойство. Шеф вздохнул, достал свой ноутбук, открыл его и протянул мне.

— Вот, почитай! Что ты об этом думаешь?

Я быстро пробежала глазами письмо от «Этно» в его почте. А потом перечитала ещё раз внимательно и со всё усиливающимся недоумением.