Теория Чародейства

Пролог

“...Привлечённые на нашу сторону чародеи оказали немыслимое влияние на весь ход войны. Никогда прежде мне не приходилось видеть, как на поле боя один за другим обрушиваются катаклизмы самых невообразимых масштабов. Один волшебник как-то сказал мне, что магия это такая же неотъемлемая часть нашего мира, как вода, которую мы пьём, или воздух, которым мы дышим. Возможно, это так. Однако, если ни один человек не в силах прожить без воды или воздуха, то без знаний о колдовстве никто не погибнет. Более того, куда больше людей останется в живых. Верно. Жители моей страны никогда более не прибегнут к безумным разрушительным чарам.”

Из записей Гавриила Альпа, последнего правителя Империи Альп.

Империя Альп - могущественная держава, под управлением которой находится большая часть земель континента Кентрик. Если быть точнее - весь континент, за исключением непроходимых северных лесов и ближайших к берегам континента островов. Самые мелкие из них совершенно необитаемы, крупнейшие же заняты странами-соседями, заключившими с Империей долгосрочный союз. Всему остальному миру Империя Альп известна как воинственное государство, которое стремительно расширяло свои территории на протяжении последних трёх сотен лет, захватывая близлежащие территории. Кроме того, Империя обладает весьма прочной церковной структурой. После издания Императором его последнего указа о полном запрете колдовства на территории государства, только высшие служители Церкви Вечного пламени сохранили за собой право на использование чар.

Прежде любое колдовство в целом активно порицалось как Церковью, так и самим Императором, однако, никто не видел в нём реальной угрозы. Так было до военной кампании в Линде. За королевством Линда было закреплено множество выгодных территорий на западе Кентрика. Богатая ресурсами, плодородными землями и торговыми маршрутами страна, через которую пролегало большинство сухопутных путей к остальным государствам, оказалась лакомым кусочком, от которого Империя никак не могла отказаться. Однако, разница в боевой мощи между Альпом и Линдой оказалась чрезмерно велика из-за вмешательства в войну магов, сражающихся на стороне последней. Значительный перевес на поле боя, шпионаж, стратегические возможности, всё это оказалось на стороне противника. Император не увидел других решений, кроме как привлечь к войне странствующих магов, коих в Империи было немало. Организованному войску, состоящему из различных талантливых колдунов не сложно оказалось перевернуть ход сражения, но результат оказался для Императора весьма шокирующим. Войско насчитывало едва ли сотню человек. И эта сотня, с минимальной поддержкой регулярной армии страны, смогла перевернуть ход войны настолько, что у Линды не осталось шансов на победу. Приграничные города оказались разрушены до основания, столица сдалась, не выдержав и нескольких часов осады.

Линда была захвачена, но Гавриила этот факт уже совсем не радовал. Всего сто человек. В сравнении с регулярной армией Империи Альп, это даже не тысячная её часть. И им хватило нескольких недель, чтобы захватить государство. Если не учитывать время, затраченное на перемещение, что, казалось, лишь замедляло это неудержимое войско, едва выйдет пять дней. Вывод напрашивался сам собой. Какой бы могущественной не была Империя Альп, если против неё выступит организованное войско чародеев, пускай лишь вдвое большее, она не выстоит.

Издание указа о запрете магии не заставило себя долго ждать. Столица Империи - город Акарат, ещё не успела оправиться от шумного празднования победы, когда на центральной площади объявили о полном запрете любого, даже самого безобидного колдовства. Наказанием за неповиновение стала смертная казнь. Конечно, Император не мог не опасаться восстания, но так же не мог просто проигнорировать наличие у него под носом подобной совершенно неконтролируемой силы. В народе ходили слухи о том, что Император сильно напуган, и кто-то должен его переубедить, но многие оказались согласны с подобным решением. И дело не столько в ужасе, сколько в отрицании самой по себе природы магии. Богомерзкой, перечащей всем законам Церкви, отравляющей общество. Такое мнение очень скоро заставило многих чародеев покинуть страну. Тех, кто пытался сопротивляться, нашлось не так уж и много. Их попытки вернуть себе признание и переманить на свою сторону общественность быстро пресекались сформированным Церковью отрядом, который вскоре стали жестоко именовать Инквизицией. И верно. Вслед за статусом “разрушительная сила” магия приобрела ещё и статус “ересь”.

Вслед за изгнанием чародеев Инквизиция взялась за литературу, научную или художественную, где тем или иным образом упоминалось колдовство. Служители Церкви Вечного пламени называли чародеев вероотступниками и пророчили им нескончаемые муки даже после смерти. И всё же, по тем или иным причинам некоторые чародеи и по сей день остаются в стране. Кто-то скрывается, кто-то ведёт спокойную жизнь, кто-то вовсю сотрудничает с государством. Но обо всём по порядку.

***

Огонь – символ разрушения. Не удивительно, когда в огне горят леса, города и целые континенты. Но пламя в том числе друг и товарищ. Способ согреться, приготовить пищу, отфильтровать воду. Большинство сообразительных людей одной из двух вещей, которые они возьмут с собой в поход, выбирают зажигалку, огниво или коробок спичек. Огниво – самое продуктивное. Из этого можно сделать вывод, что огонь опасен лишь в избытке, вне контроля, когда очаг возгорания нельзя мгновенно устранить. Скорее всего в этом кроется причина завораживающего влияния огня на человека, причина, по которой на него действительно можно смотреть бесконечно.

Однако сегодня ни у кого не было и мысли о бесконечном созерцании всепоглощающего огня, пляшущего на стенах и несущих балках одиноко стоящего на отшибе дома. Языки пламени один за другим облизывали крыши и стены дома и перемещались на небольшую пристройку, а затем и на землю, словно всё вокруг было пропитано маслом. Совсем скоро весь участок был охвачен им, и лишь едва заметные пятачки земли оставались нетронутыми. Раздвижные двери с треском разлетелись на мелкие щепки, и вместе с рыжим заревом, подобно пушечному выстрелу, наружу вылетел мужчина. Спиной он избороздил пыльную землю под собой, но не перевернулся. В руках он сжимал двоих десятилетних детей: мальчишку с каштановыми волосами и девочку, волосы которой были несколько светлее, ближе к бурому. Приземлившись, мужчина тут же поднялся на ноги, поставил детей на землю и закрыл своей спиной. Только сейчас можно было заметить крупный изогнутый меч в чёрных ножнах за его плечами. Несколькими движениями он отряхнул от пыли изодранное серое кимоно. Странный жест по отношению к одежде, на которой практически нет живого места. Мальчишка, стоя ближе всех к старику, хотел подойти к нему ближе, но тот остановил его широким жестом руки, приказывающим держаться подальше. Какое-то время ребёнок взволнованно сверлил старика заплаканными глазами, пока его не одёрнула стоящая позади девочка. Она схватила мальчишку за воротник и отбежала от старика вместе с ним. Остановившись в нескольких метрах позади, она закрыла мальчика своим телом и пристально всмотрелась в спину стоящего на прежнем месте старика.

Глава 1

Прозвучал он и сейчас. Тихим отзвуком, далёким эхом, заставившим её выпасть из своих раздумий. Девушка стояла посреди корабельного трюма, заставленного различными коробками, сундуками, ящиками, клетками, из которых то и дело доносилось мирное сопение каких-то животных. Корабль покачивался на волнах, и вместе с ним раскачивалась под потолком одинокая лампа. Огонь в ней подрагивал, освещая большое прямоугольное полотно, которое держал перед ней громила-матрос в изодранной безрукавке, лысый, с квадратной башкой и торчащим зубом, одна рука забита татуировками, о значении которых он сам никогда скорее всего не задумывался.

- Ну, Лиз, как тебе?

- Что? – девушка перевела взгляд сперва на него, затем снова на картину. На полотне был изображён объятый пламенем город.

- Картина, говорю, как?

- Написана круто, - она усмехнулась и отвела взгляд, - Но видок, конечно, так себе.

- Лучше не скажешь, - он снова свернул полотно в трубочку и сложил в открытый сундук к прочим таким же. Крышка сундука захлопнулась, - Этого ваятеля за его творчество отправили на костёр, а смышлёные люди, пока не остыло, обчистили квартирку.

- Оперативно, - хмыкнула девушка, присаживаясь на ящик напротив своего собеседника. Она рассматривала всё, помимо него самого, давая понять, что он ей максимально не интересен.

Обычный матрос, которого она к тому же видела не впервые, не сильно раздражал Элизабет. Иногда он бывал даже приятным, но не сейчас. Больше всего в жизни она ненавидела огонь. Порой, в минуты усталости, ей сложно было примириться даже с тем, что огонь может дать ей свет, тепло и вкусную еду. Радовало только, что такие минуты были крайне редкими. Раздражало её и то, что этот парень никогда не знал и не узнает о том, как сильно ранит её воспоминания всё, что связано с огнём. Он всего лишь хвастался ей уловом, дурацкой картиной, украденной из опустевшего дома, и не подозревал, как много усилий ей приходится предпринимать, чтобы не дать ему в морду. Будь она не такой уставшей, быть может, затеяла бы драку в этом грязном полутёмном трюме.

- А ты думала? Хочешь жить, умей вертеться.

- Ладно, вертлявый, - она зевнула, - Я бы как следует выспалась перед прибытием, если не возражаешь, - пожалуй, спровадить его куда подальше было единственной удачной затеей. Уже поздно, а завтрашний день обещал быть слишком хорошим, чтобы портить его побоями.

- Мне и самому бы вздремнуть, с рассветом заскочу.

- Обойдёшься, - бросила она, спрыгивая с ящика на ноги, - Бывай.

Матрос вышел, а вглубь трюма направилась семнадцатилетняя девушка. За её спиной в такт шагам раскачивалась длинная, до пояса, коса бурого цвета с кисточкой на конце. В темноте, словно у кошки, сверкали её изумрудные глаза. Сапоги из довольно грубой кожи, на вид тяжёлые и весьма прочные, выстукивали ритм шагов по деревянном полу. Хороший пинок таким ботинком на морде живого места не оставит. Слыша удаляющиеся позади неё шаги, она даже пожалела о том, что поленилась наградить энтузиазм её приятеля увесистым пинком по причиндалам. В этом её утешала лишь одна мысль - его несчастная супруга будет ей за это обязана.

В конце трюма между двумя вертикальными балками натянут гамак. В нём, не подозревая даже о том, что только что была спасена чья-то жизнь, раскачивается, посапывая, юноша семнадцати лет. На его лице лежит раскрытая книга, копна волос на голове растрёпана. За исключением причёски, он производит вид вполне себе аккуратно го человека. Даже шнуровка на сапогах выглядит в разы опрятнее, чем у только что подошедшей девушки. Закинутые за голову руки довольно сухие, хорошо различим рельеф мускул. У девушки, кстати, они несколько объёмнее.

- Малой, что читаешь? - бодро произносит она, поднимая книгу настолько, чтобы было видно его лицо, - Все страницы слюной запачкал, так интересно?

- Полож, где взяла, - пробормотал он, не открывая глаз.

- Ладно, - хмыкнула Лиз, роняя на лицо брату раскрытую книгу.

- Твою ж, - вскрикнул он, хватая книгу в руку, - Я спал!

- С пробуждением, Меррик, - она улеглась на расстеленный на полу матрас.

Вид слегка рассерженного лица брата поднимал ей настроение. Не потому, что ей нравилось доставать его, а потому, что иного действенного способа обратить на себя внимание она не знала и знать не стремилась.

- Я уснул две минуты назад, - он положил книгу под гамак и снова закинул руки за голову.

- Двадцать две, - она хихикнула, после чего повернулась на бок.

- Мак уже заходил?

Она ответила не сразу. Вспышками мелькнули снова языки пламени, так хорошо нарисованные художником, имя которого она даже знать не желала. Девушка съёжилась на матрасе и подогнула ноги к груди. Не будь она уверена, что в трюме кроме них двоих никого нет, ни за что бы не приняла это позорное положение, близкое к позе эмбриона. Однако её никто не видел, кроме того, кому видеть было разрешено.

- Да, - сказала она, погодя, с отчётливой злобой в голосе, - Пересчитал тут всё с видом эксперта.

- Может, будь у него возможность, стал бы талантливым художником, - с иронией произнёс он, повернув на сестру голову.

Он её слышал и задавал вопросы не столько ради информации, сколько ради оценки её состояния. Назойливый Мак был противным парнем, который активно ухлёстывал за девушкой на протяжение всего этого плавания и некоторых предыдущих. Элизабет была не из тех, кому льстило мужское внимание. Меррик готов был поклясться, что никогда в жизни не видел сестру такой сдержанной, как во время этого путешествия. Быть может, в иных условиях, когда первостепенной задачей не стояло бы + «не создавать себе проблем», твердолобый Мак усомнился бы в своей твердолобости под натиском этой девчонки.

- Сомневаюсь, - она улыбнулась, - В его здоровой башке тонкое чутьё – капля в море. Решил вдруг показать мне «Пылающий Тербас», - она наконец взяла себя в руки и собралась с мыслями.

- Бьёт, не глядя, собака, - он приподнялся на локте, - И как ты?

Глава 2

Стоило двери открыться, музыка внутри словно ожила. К флейтисту присоединился бодрый лютнист. Мелодия, которую издавали струны, очень гармонично влилась в прежний ритм. Первой в глаза бросилась стоявшая при входе бочка, заполненная различным оружием. Короткие и полуторные мечи, кожаные портупеи, тяжёлые топоры. Над бочкой к стене была приколочена вешалка, также заполненная железками, но уже меньше. Кинжалы, капсюльные револьверы. Близнецы, стараясь не оглядываться, двигались по небольшому коридору между развёрнутыми углом внутрь столами. Прямо напротив двери растянулась высокая барная стойка, слева от которой, за небольшой ширмой из какой-то цветастой тряпки, разрезанной пополам сверху вниз, располагалась кухня. Элизабет сохраняла напускное спокойствие, но на деле была чертовски взволнована. В баре словно никто не заметил вошедших, но девушка явно ощущала, как десятки любопытных взглядов облизывают её спину, лицо и плечи. Странное гнетущее ощущение, от которого хочется только нахмуриться. И она хмурилась. Следующим, что бросилось в её глаза, стала большая деревянная доска за барной стойкой. Она была окружена с двух сторон стройными рядами бутылок с жидкостями самых разных оттенков. Несколько крепко всаженных метательных ножей держали на этой доске бумажные листовки. На каждой был мастерски нарисован анфас человека. Где-то десяток лиц, под каждым из которых были выписаны цифры. Элизабет успела отметить, что среди них всего несколько чисел содержат менее четырёх знаков. Мужчины, женщины. И дети. В самом центре доски висели две потёртых листовки. Видно было, что они не обновлялись уже несколько лет. Судя по стилю, даже художник за это время успел поменяться. Под двумя детскими лицами вместе с шестизначными числами витиеватым почерком были выведены имена. Меррик Риэль. Элизабет Риэль.

«Великолепно» - подумала Элизабет, но виду всё так же не подала. Изображение едва ли похоже на неё нынешнюю, художник не озаботился обозначить цвета. С тех пор, как их видели такими, прошло даже не семь лет, а все десять. Она даже с облегчением улыбнулась, когда приблизилась наконец к высокой деревянной стойке бара. Бармена она рассмотрела лишь тогда, когда волнение совсем отстало от неё, а языки любопытных взглядов снова устремились к своим тарелкам, собеседникам и музыкантам. Это был крепкий высокий мужчина в возрасте лет пятидесяти, если не больше. Его волосы и бороду обильно покрыла седина, на лице виднелись застарелые шрамы. Он был одет в расстёгнутую до груди рубашку с короткими рукавами. Элизабет вдруг подумала, что она была расстёгнута не из-за жары или из соображений комфорта, а по той причине, что была ему велика. Как и любая другая рубашка, скорее всего.

Впрочем, куда больше устроившуюся на высоком барном стуле девушку интересовал не внешний вид почтенного хозяина, а совершенно пустующий правый рукав рубашки. Мужчина медленно протирал стаканы единственной имеющейся левой рукой. Увидев это, девушка уверилась уже наверняка в том, что перед ней был именно хозяин заведения. Элизабет сидела к нему спиной, положив на стойку бара всего одну руку. В другой, опущенной куда-то промеж ног, девушка сжимала бутылку рома. Подушечками пальцев она постукивала по дереву в такт бодрой музыке. Ей нравилось.

Юноше, быстро устроившемуся рядом, сдерживать своё волнение было куда труднее. Он, как и сестра, успел заметить и вывеску с наградами, и пристальные любопытные взгляды. Да, «Одной левой» был баром, в котором собирались охотники за головами. Меррик разволновался, но старался поддаться настроению сестры. Её спокойствие, хотя только внешнее, всё же придавало ему уверенности в их действиях. В уме он поминал недобрым словом беззаботного капитана, которому пришло в голову послать их в подобное место. Где-то в шумном порту из одной капитанской каюты раздался пронзительный чих.

- Налить вам чего-нибудь? – поставив на стойку отполированный до блеска стеклянный бокал, седовласый владелец заведения наконец повернулся к близнецам.

- Ты никак ещё не проснулся, Фредди, - заместо вновь прибывших ответить решил сидящий за столом позади близнецов мужчина, - Раз угощаешь выпивкой всякую шваль с улицы.

С виду он был уже давно нетрезв, от него противно пахло какой-то проспиртованной бадягой и острыми перцами. Девушка даже не обернулась в его сторону, продолжая ритмично постукивать подушечками пальцев по поверхности стойки. Он подошёл ближе и положил сальную ладонь на плечо Элизабет.

- Послушай, девочка, - рукава его рубашки были закатаны до самых локтей, - Тут взрослые дяди обсуждают серьёзные вопросы. Тебе со своим багажом, - он кивнул головой в сторону сидящего рядом Меррика, - Лучше бы здесь не вертеться. Зелёных сосунков тут нет.

- О, - нарочито почтительно произнесла девушка, покосившись на него. Губы разомкнулись в широкой улыбке, показались зубы, - А с виду и не скажешь, - бутылка, которую она прежде лишь слегка держала пальцами, скользнула чуть вниз и выпала бы, если бы девушка крепко не обхватила пальцами горлышко.

Стоящий позади неё мужчина в ответ на её слова крепко стиснул пальцами женское плечо. Он хотел развернуть девушку к себе лицом, но Элизабет с огромным удовольствием сделала это сама. Пьяный незнакомец заметно вздрогнул и отпрянул от девушки, но её рука с крепко зажатой в пальцах бутылкой рома уже метнулась вверх, к его виску. В дребезги разлетелось стекло. Вместе с грохотом упавшего мужского тела послышался всплеск и запах крепкого алкоголя. Осколки стекла упали на пол, а следом за ними из руки девушки свалилось оставшееся от бутылки горлышко.

Если спросить Элизабет прямо сейчас, о чём она думала в этот момент, она бы ответила, что ей просто стало скучно. Впрочем, она ответила бы тоже самое несколькими минутами позже. Сама она вряд ли могла объяснить, зачем, но Меррик знал и понимал. Прямо сейчас их положение здесь крайне невыгодное. Визит этого пьяницы был тому прямым доказательством. Любой алкаш, сидящий за одним из этих столов, мог подойти к ним и высказать своё недовольство, пускай оно и не было вызвано именно их приходом или поведением. В таких местах новичков не жалуют. Близнецы знали об этом, и Элизабет стала первой из них, решившей утвердить свою позицию и показать, что к ним не стоит подходить просто так. Но если спросить Элизабет прямо сейчас, о чём она думала в этот момент, она бы ответила, что ей просто стало скучно.

Глава 3

Когда они спустились, за одним из столов уже сидел Фредерик и, не спеша, нанизывал на зубья вилки аппетитные отбивные и крохотные круглые помидорки. Ребята отодвинули стулья рядом и уселись за те места, где стояли их тарелки. Пахло великолепно. Пропитанное специями мясо дышало паром и истекало соками, которыми плотно залита была вся тарелка. Овощи тоже пропитались соком и от этого выглядели вдвое вкуснее. На корабле подобное Меррик видел не часто.

- Освоились на третьем этаже? Там две комнаты, выберите, кому какая больше нравится.

- По одной занять что ли? – Элизабет улыбнулась, - Правда можно?

- Ну, не могу же я поместить вас обоих в одной тесной грязной комнатушке. Пускай у каждого будет по своей, - он улыбнулся и снова принялся за еду. Близнецы последовали его примеру.

- А София, - Меррик поднял на него глаза, - Она не ужинает с нами?

- Она всегда ужинает одна. Ей неловко в больших компаниях.

- А, та девчонка с громким голосом? – Элизабет оживилась, - Она ведь сильная, да? Я думала, волшебники тут вне закона.

- Да, как и охотники за головами, - Фредерик посмотрел на девушку, - Ну, не сказал бы, что она сильная, но посетители её побаиваются.

- Она мне нравится, - Элизабет рассмеялась, - Хочу с ней поболтать.

- Она не из разговорчивых, - произнёс Меррик, поглядывая в сторону кухни, - Так что вам вряд ли удастся побеседовать. К тому же, у неё чертовски тяжёлая аура. Когда я впервые её увидел, на меня такой страх напал, что я бы и без всяких заклинаний не сразу смог пошевелиться.

- Трусишь девочки-кухарки?

- Лиз, да она же что угодно может тебе приказать…

Почему-то и сейчас Меррик почувствовал страх. Сперва ему казалось, что это фантомное ощущение, исходящее от воспоминаний, всё же они были вполне себе свежими, но вскоре он понял, что это нечто другое. Снова его спина покрылась потом. Меррик думал, что на него кто-то очень сильно давит сверху, будто прямо сейчас на его плечах сидят два или три взрослых мужчины. Он упёрся руками в стол и тяжело выдохнул, глядя распахнутыми глазами куда-то в тарелку или скорее сквозь неё.

- Меррик? – Элизабет не сразу заметила состояние брата, внимание на него она обратила лишь после того, как он наклонился к столу, рискуя свалиться на него всем телом.

В это время за дверью послышались шаги. Почему-то именно их Меррик слышал очень отчётливо. Казалось, что они звучат специально для него. И это жуткое давление исходило именно от того, кому принадлежали эти шаги. Юноша покосился на дверь и приподнял ладонь, пытаясь скрестить средний и указательный пальцы правой руки, но они дрожали и не слушались. Всё его тело и все возможные чувства кричали о том, что сейчас нужно бежать. Секунду спустя дверь приоткрылась, и Элизабет повернула в сторону входа голову, рассматривая вошедшего. На пороге стояла женщина. Она была одета в нечто среднее между доспехом и простой одеждой. Кое-где сверкали металлические пластины, где-то тело вовсе было оголено. Она осмотрела пустой, но уже приведённый в порядок зал заведения яркими янтарными глазами. Меррик замер, сидя на своём стуле и сверля взглядом поверхность стола. Он пытался собраться с мыслями и восстановить дыхание, но куда там. Его будто придавили. Казалось, сама крыша бара сейчас лежит на его плечах, настолько сильным было это чувство. И он едва ли мог понять его природу. Едва мог понять, отчего остальные не находятся под этим жутким давлением.

Элизабет в свою очередь ощущала лишь интерес. Она хотела изучить девушку, но никак не могла оторвать взгляд от её глаз и от пепельно-белых волос, от которых отражался свет подсвечников. Они были собраны в тугой лошадиный хвост, спускавшийся примерно до лопаток. Элизабет новая гостья казалась сильной. Нет. Лиз знала, что она сильная. Она держалась уверенно, её глаза выражали такое глубокое спокойствие, и в то же время кошачью собранность и бдительность. Лиз совсем не волновало состояние брата сейчас. Она даже не замечала его, хотя знала, что Меррик порой чувствует себя странно плохо. И ей также не были известны причины. Она слышала не раз то, как он описывает своё состояние в такие моменты, но даже представить не могла, что это может быть. Какое-то время Элизабет пыталась списать это на страх, но Меррик никогда не был пугливым. Есть вещи, которых он боится, но в те моменты, когда брата одолевали эти странные чувства, ничего из этого, как правило, не происходило.

- До меня тут слух дошёл, - голос женщины звучал с некой издёвкой. Если судить по нему, ей было лет двадцать семь, хотя выглядела она моложе, - Что кто-то устроил здесь погром. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Она обращалась к сидящему за столом с близнецами Фредерику. Тот и бровью не повёл, когда в баре появилась девушка. Он продолжал есть, постукивая вилкой по глиняной тарелке.

- Здесь вечно кто-нибудь дерётся, - отмахнулся он, подняв на девушку глаза.

- Нет, ты не подумай, я знаю, - она сделала пару шагов по залу, - Но в этот раз тут, судя по всему, был жуткий бардак, - беловолосая провела ладонью по одной из колонн, поддерживающих пол второго этажа. Подушечки её пальцев мягко скользнули по трещинам и зазубринам, - Тут и без этого всё трещит по швам, постоянные потасовки, насколько я знаю, прибыли не приносят, - она цокнула языком и снова повернулась к старику, - Если эти бродяги хотят устраивать здесь бои, пускай платят!

Сомнений в том, что они с Фредериком знакомы, не оставалось. Правда теперь появились сомнения в том, что именно он – владелец заведения. Беловолосая девушка явно была раздражена, хотя по началу хорошо это скрывала. Отняв руку от колонны, она прошлась по залу снова, оглядываясь по сторонам и покачивая указательным пальцем так, словно что-то считала.

- Четыре, пять, - бормотала она, а после повернулась к столу снова, - Шесть столов! Четыре лавки и тринадцать стульев. Тринадцать! – она подошла ближе, - Я сколотила эту проклятую мебель своими руками для того, чтобы эти придурки, - обе её руки опустились на головы близнецов, - Отправили её на свалку?! – она ждала какого-то ответа от Фредерика, но тот был невозмутим и продолжал есть, - Ты видимо оглох и ослеп на старости лет.

Глава 4

К слову, о Боге. В центре нового города, неподалёку от здания Совета, расположена Церковь Вечного пламени. Её служители поклоняются огню, как вечному источнику тепла, света и жизни. Империя хоть и развивается в основном в сфере технологий, не забывает о том, что ей необходимо поддерживать положительные настроения граждан. А их легче поддерживать, когда людям есть во что верить. Религия – мощный инструмент, к которому часто прибегают для контроля толпы. Люди в самом деле охотно поддерживают власть, если та в свою очередь охотно поддерживает религию.

В церковной иерархии есть очень важная позиция, которая имеет отношение не только к самой церкви, но и к военному ремеслу. Инквизиция. И каким бы смертоносным не стало оружие за последние несколько лет, все помнят, что за сожжение Тербаса – еретического города – ответственная инквизиция. Карательный отряд, состоящий из магов, повелевающих пламенем. Для страны, которая не позиционирует себя, как религиозная, странно иметь свою инквизицию, однако в Империи она есть. Её учредили для борьбы с ненавистными Совету чародеями и волшебниками, которые какое-то время толпами тянулись в страну из-за её границ. Императорский Совет, высший орган государственной власти, считает магию своим противником. Но пока более эффективного противника для волшебника, кроме другого волшебника, нет. Во всех военных походах борьбой с магами тоже занимается Инквизиция.

Само здание церкви выглядит очень острым. В его передней части две больших башни с острыми, как пики, верхушками. Они вдоль и поперёк покрыты различными скульптурами, шпилями и огромными витражными окнами. Здание целиком выполнено из камня, только его крыша подкреплена деревянными балками и устлана черепицей. Оно величественно возвышается даже над многоэтажными постройками нового города, среди которых здания в пять или шесть этажей. Церковь словно стоит особняком над всеми прочими строениями, за исключением разве что здания Императорского совета. Сперва Совет, затем Церковь, затем народ.

В Акарате живут люди разных культур и сословий. Город очень пёстрый и достаточно свободный, если говорить о самовыражении. На центральных площадях часто проводят ярмарки, по просторным улицам нового города в изобилии катаются дилижансы и телеги с товарами. По краям улиц проложены тротуары для прохожих. Архитектура сильно отличается от старого города. Можно сказать, технология строительства совсем другая. Стены домов гладкие, иногда с резными фигурами и барельефами, с колоннами и высокими окнами. Балконами, покатыми или плоскими крышами. Последние в свою очередь усыпаны растительностью, цветами, деревьями, кустарниками, такими же разнообразными, как и люди, живущие тут. Церковь Вечного пламени принимает всех под своё крыло. Кроме чародеев.

Приняла она однажды и Артура. Беспризорный мальчишка, оставшийся без семьи после Сражения за Линду, на данный момент носит имя Отец Артур и возглавляет Имперскую Инквизицию. Обычно его можно найти в Церкви за своим столом, где он заполняет бумаги или отдыхает от заполнения бумаг. Это высокий и очень крепкий мужчина, на вид лет сорока пяти. У него густые русые волосы, аккуратная бородка того же цвета, светлые серые глаза. Он увлечённо пялится в потолок и страшно скучает. Артур едва ли помнит, когда последний раз выходил из своего кабинета куда-то кроме собственного дома или рынка. Ему тоскливо. Он переводит взгляд с потолка на окно, за которым видно широкую улицу с проезжающими из стороны в сторону каретами, затем на стоящую в углу стойку для брони. На стойке висит латный доспех золотистого оттенка. Он выглядит чертовски тяжёлым, впрочем, как и есть на самом деле. Артур разглядывает пластины, покрывающие грудь, наплечники, крепления для плаща, свисающие латные перчатки. Ему давно не приходилось надевать его. Артур стал главой Инквизиции не так давно, его назначили всего год назад, однако с тех пор он страшно скучает, лишённый возможности выбраться на воздух, на очередное задание, в патруль или куда-нибудь ещё. Теперь он сам посылает на такие задания кого-то из своих подчинённых. Три года назад началась промышленная революция, в пригородах стали возводить заводы, а в Академии – готовить инженеров. Страна ударилась в производство оружия и чертовски в этом преуспела. Ещё недавно Артур не носил при себе даже пистолет, считая, что легко справится сам при помощи меча и прочных доспехов, а теперь его подчинённые обучаются стрельбе из многозарядных винтовок и револьверов нового образца. Всё стремительно меняется, и Артур едва успевает следить за этими переменами.

- Отец Артур, - раздалось за дверью, однако Артур не расслышал, что его кто-то зовёт. Его взгляд вожделенно вылизывал латные доспехи на стойке в углу, пытаясь хотя бы воспоминаниями развеять набежавшую тоску, - Отец Артур, - послышалось снова, и Артур пару раз моргнул. Он выпрямился в кресле, ровно сел за столом и посмотрел на входную дверь.

- Войдите, - произнёс он, а затем прокашлялся, понимая, что у него страшно пересохло в горле.

В комнате, которая прежде была покоями главы Церкви вечного пламени, а теперь была кабинетом Великого Инквизитора, появился юноша в одеждах церковнослужителя.

- Есть донесение, - он подошёл к столу и положил на него конверт, - Я опросил человека, который его отдал. Больше похоже на ничем не подкреплённые слухи, но вы просили сообщать вам обо всём, так что…

- Спасибо, Алексей, - Артур взял со стола конверт, - Не стоит делать выводов прежде, чем мы что-то проверим. Порой из самых неправдоподобных слухов может получиться очень впечатляющая история, - он распечатал конверт, - подожди снаружи.

- Слушаюсь, - Алексей откланялся и вышел за дверь.

Какое-то время Артур читал донесение в беспристрастном молчании, но одна из строк заинтересовала его настолько, что губы Великого Инквизитора исказила азартная улыбка. Скуку сняло, как рукой, заблестели глаза, а ноги тут же понесли его наружу.

- Алексей, - он открыл дверь и тут же вручил конверт стоящему снаружи послушнику, - Срочно передай это донесение господину Норту.