Теория параллельных.

Часть 1. Варисса. Глава 1.

"Ничто так не стесняет потока жизни, как невежество".
Н. И. Лобачевский.

1. Варисса.

Я оглянулась, вдыхая свежий лесной воздух, вбирая взглядом изумрудную зелень вокруг. Когда ещё повезёт попасть в такое живое место?
Мы сели на большой поляне, поросшей высокой сочной травой. Вокруг поляны темнел кедровый лес. Погода стояла, как в середине лета. У нас сейчас осень, холодно, сыровато.
Миссия завершилась, и мы быстро загружались, чтобы лететь домой, на базу. Наш транспорт - космический шаттл класса F, ждал нас, гостеприимно опустив нижний грузовой люк. Сейчас ребята заедут, и я за ними зайду. Подышу ещё немного..
Вскоре показалался вездеход Бирса, он живенько загнал машинку в люк, примагнитился, выскочил легко, как обычно.
Бирс - техник. Не простой технарь, а универсальный, одарённый и лично спроектированный богом технарей, если такой есть. Он водит виртуозно все виды наземного и воздушного транспорта, может их собрать, разобрать и сделать из двух третье, умеет находить нужные детали в любой точке света за полчаса и делает всё это с абсолютно спокойным выражением на своём веснушчатом крупном лице.
Махнув мне рукой, чтоб заходила, Бирс снял мягкий шлем, высвободив рыжую шевелюру и пошёл в капитанский отсек шаттла, готовиться к взлёту. Ему, наверное, не терпелось попасть домой, к своей прекрасной жене, Вишке, максимально использовать время между заданиями, чтобы побыть вместе. Они молодожёны. Вишка была у нас химиком до того, как забеременела. Сейчас она ждёт ребёнка, не работает, потому что это может быть опасно. На её место пришёл Коста.
Я пошла по пологому трапу внутрь, занимать своё место в пассажирском отсеке. Если успею, хотелось бы умыться, сходить в туалет и попить чай.
В пассажирском меня ждали пирожки с творожной начинкой и компот, кто-то уже поел и оставили мою порцию. Здорово!
Оглядела всех привычным внутренним зрением. Фон ровный, все были здесь и сейчас, аура у большинства нормальная, спокойно. Немного фонит агрессией Йоргус. В его позе тоже есть напряжение. Правая нога постукивает по металлическому полу. Рука в перчатке с полупальцами несколько напряжённо сжимает кружку. Корпус чуть наклонен вперёд. Взгляд вниз, пьёт свой горячий травяной чай. Что его тревожит?
Вернувшись, из туалета, пристегнулась к креслу, взяла кружку и пирожок. Бирс только запускал двигатель, еще минут десять есть.
- Как там в медотсеке? Все в порядке? - это Коста рядом разместил своё длинное поджарое тело.
- Да, смотрела пятнадцать минут назад. Все уснули уже. Показатели стабильные, но я подколола матери дозу спинекса, она больше всех вымотана.
- И правильно. Как сама?
- Норм. Даже подышать успела.
- А я тут подобрал ещё одного потерпевшего, не знаю, правда, где он...
- В смысле подобрал? Кого? - такие сюрпризы перед стартом меня встревожили. Что-то не похоже на Косту. Он по характеристикам и моим наблюдениям ровный, надёжный. Что за дела?
Улыбнувшись в ответ на мой встревоженный взгляд, Коста достал ИК и показал мне видео - большой, прямо-таки огромный рыжий кот с длинной шерстью и с выражением ужаса на морде выбегает из ящика и скрывается в глубине грузового отсека.
- Коста, где ты его взял?
- На станции, когда проверял территорию перед финальной обработкой, засек движение на инфракрасном. Так бы не увидел. Хорошо спрятался, зверюга.
- Что будем с ним делать?
- Если никому не нужен, возьму себе. Люблю котов.
- Ну давай. Может, на кота и девушка подтянется.
- Не каркай, - сказал Коста, мечтательно улыбаясь, прикрывая голубые глаза и откидывая на подголовник свою блондинистую голову.
Коста у нас химик, как я уже сказала. Новенький спец по всему, что горит и взрывается, главный дезинфектор и тестировщик воды и продуктов на всевозможные яды и токсины. Ещё он может эти яды синтезировать. Да, ядовитый парень. Теперь, похоже, владелец кота.
Его уровень эмпатии довольно высок, не зря он интересовался спасёнными со станции. Это его четвёртая миссия с нами, уже прижился, встроился, как будто с начала был в команде.
Я доела и допила свой полдник. Теперь, если всё пойдёт по плану, поужинаю на базе.
Ещё раз присмотрелась к Йоргусу. Тот уже пристегнулся, откинулся и прикрыл глаза. Делает вид, что расслабляется. На самом деле напряжён, что-то усиленно обдумывает. Между бровей небольшая складка, веки прижаты к глазным яблокам, мышцы над верхней губой и крылья носа напряжены. Аура немного успокоилась, но гнев, досада и отвращение вспыхивают, создавая тёмные бордово-коричневые сполохи. Что же происходит?
Неожиданно Йоргус приоткрыл свои серо-голубые глаза, обрамлённые длинными черными ресницами и посмотрел прямо на меня. Во взгляде читалась просьба о помощи. Глаза прикрылись, я стала быстро соображать.
Йоргус в команде штурмовик, разведчик и охранник с большим опытом. Он пришёл раньше меня, почти одновременно с Алексом. Я знаю, что они вместе до этого служили под началом нашего Командора.
Йоргус - железный парень. Его эмоции, как спящие кобры. Он никогда не выходит из себя. Но может злиться и любит рукопашку. Грузит себя, но и расслабляться умеет. У меня не было информации о том, что он травмирован. Но сейчас я вижу взгляд человека, который повторно переживает травму. Алекс что-то подчистил в его деле?
Я отстегиваюсь и прошу жестами соседа Йоргуса, второго штурмовика Никоса, поменяться местами. Он кивает, и мы быстро пересаживаемся.
Я фиксируюсь в кресле рядом с Йоргусом, уже началось движение шаттла, скоро старт. Кладу свою ладонь на кисть товарища по команде. Его рука прохладная, жёсткая. Меня накрывает паникой, гневом, отвращением. Слегка сжимаю кисть, прошу мысленно показать мне ситуацию.
Он поворачивается лицом ко мне и беззвучно говорит: «Дома». Спрашиваю: «Продержишься?» Мужчина кивает.
Держу его за руку, посылаю импульс расслабления. Постепенно рука расслабляется, становится теплее. Уже на орбите Йоргус пожимает мою руку благодарно в ответ. Ну, по крайней мере, дотянем до базы.
Почему я всё это делаю?
Конечно, я не сострадательная спасительница всех и вся. Это моя работа. В команде я психотехник, ментальный целитель и стабилизатор, а ещё переговорщик, диагност всяческих пси-полей и воздействий. Все тараканы моей команды у меня под присмотром.
Так я думала до недавнего времени. Видимо, наш коммандер не посчитал нужным меня поставить в известность о тараканах Йоргуса. А это значит, что ещё кто-то может быть с сюрпризом.
Нехорошо, шеф! Я с Вас спрошу по приезду.

2.

Через полчаса мы сели на площадку, построенную среди скальных каменюк в тайге. Отсюда до базы мы добираемся на вездеходе. Сама база также расположена в тайге, глухой и непроходимой, неподалёку от небольшой горной цепи, поблизости от быстрой речки, спускающейся с горы. Здесь живут две группы по семь человек, наш руководитель и командер Алекс Бронский и некоторые члены семей, которые захотели жить со своими в этой глухомани и нашли себе занятие, ибо без занятия тут тоска смертная, никакие психотехники не помогут.
База - это несколько зданий и подземный комплекс, а также обширный двор, гаражи, тренировочное поле и огород с теплицей (да, за овощами и травками не наездишься в посёлок). Две команды поделили между собой правое и левое крыло здания. У каждой - отдельная столовая, тренажерка, лаборатория и несколько палат госпиталя.

Коста всё ещё ловит кота в грузовом отсеке. Половина команды осталась поржать над ним.
После того, как мы с доком и помощниками с базы перевозим наших семерых выживших (из двадцати семи людей на станции! ) в госпитальное отделение, мы с Йоргусом идём в мой кабинет. В этот раз всё было совсем плохо. На станции испытывали штаммы бактерий и вирусы в условиях аномалии. Один из людей, похоже, заболел психическим расстройством. Непонятно пока, как и почему. Но он решил устроить судный день и выпустил особо-опасный штамм в общем зале. Через три дня большая часть людей на станции заболела, у них развился психоз, и они перебили друг друга. То, что мы увидели ещё долго будет стоять перед глазами. Я чувствую себя вымотанной.
Мой кабинет на втором этаже, большие окна выходят на кедровую рощу (мало кто знает, но стекла бронированы), в нём несколько удобных мягких кресел, диван, гамак, два столика и камин. Камины здесь повсюду. Мы любим греться и дров вокруг полно, как и любителей помахать топором, поиграть мышцами.
Я заливаю кипятком взвар с сухими ягодами таёжной малины и травами себе и Йоргусу. Эту малину я собирала, не подозревая, что в десяти метрах от меня спит сытый медведь. Ох и напугалась я тогда!
Мужчина прошёлся по кабинету, посмотрел в окно и сел в кресло.
Я села напротив. Эх, помыться бы!
Йоргус красивый. Высокий, как почти все здесь (включая меня), умеренно атлетический брюнет с правильными тонкими чертами лица, густыми тёмными бровями и серо-голубыми, а иногда - синими глазами. Несмотря на свою привлекательность, он одинок. Это обстоятельство меня уже заставляло задуматься, но ничего в его обширном деле не было про семью. Родители живы, ездил к ним в прошлом году в Тирин, есть сестра, живёт с семьёй в Сиберине.
- Да, Алекс подчистил дело. Я не прокалывался ни разу за все эти годы, - наклонив корпус и уперевшись локтями в бёдра, мужчина крутил белую чашку с ромашками в длинных пальцах. Выглядело хрупко.
- Но ты же понимал, что рано или поздно столкнешься с повторной травмой? При нашей-то работе?
Ясный взгляд из под чёрных бровей, сжатые губы.
- Мы все надеемся, что справимся, Вари. Здесь много травматиков.
- И поэтому мы работаем с прошлым, чтобы оно не накрыло в самый неподходящий момент. Блин, Йорг, мне ли тебе объяснять? Ты же помнишь Светлого?
- Да. Я сам его отвозил.
Светлый был очень крутым профессиональным парнем, ровным и ответственным. Мы думали, он скала. Но однажды, на миссии на большом гражданском лайнере в океане, куда нас спустили с вертушки, его накрыл травматический шок. Оказалось, что до службы в отделе он был капитаном судна, того самого, где психотехник перестрелял половину команды. И вот, когда мы увидели кровавую баню на палубе, оставленную пиратами, Светлого накрыло. Он потерялся во времени, зашёл в прошлое, и мы его с большим трудом зафиксировали, ибо он был невероятно крепкий мужчина и отправили в лазарет, накачанного препаратами.
- Ох, Йорг, ну хорошо. Я готова слушать.
Я злюсь, но, одновременно, я благодарна ему за то, что он не обрушил на меня свои воспоминания там, в шаттле. Сейчас он сначала расскажет, если сможет. Потом мы будем создавать более комфортный режим работы с воспоминаниями. И для него и для меня. Я ведь тоже немного включаюсь, несмотря на защиты, особенно после больших нагрузок.
- Здесь я работаю семь лет, мне было двадцать восемь, когда Алекс сюда перевёлся и начал собирать группы. До этого мы с ним базировались в районе столицы. У меня была жена, Марина. И дочка - Ладушка. И я был командером группы. Не знаю, помнишь ли ты дело о модификаторах счастья?
- Да, помню, подробно изучала эту мерзостную историю.
Я помнила материалы, меня тогда только год, как взяли на работу в первую команду. История была связана с распространением вещества, содержащего нано-боты, которые, по кровеносным сосудам, попадая в головной мозг, а именно в лимбическую систему, начинали генерировать импульсы счастья и эйфории. Управление работой ботов осуществлялось снаружи. По сигналу модифицировалась эйфория, по сигналу выключались рецепторы, всё становилось серым, носитель был безразличен к обычным раздражителям. Ещё одной функцией этих мелких поганцев была провокация состояния такого уровня безысходности, что единственным выходом казался суицид. Что и делал носитель. Эта технология использовалась террористами и преступными синдикатами. Появившиеся случаи в нескольких крупных городах Росского государства стали целями групп особого назначения. Сеть была раскрыта и уничтожена, но заняло это не один месяц и были жертвы со стороны личного состава. В том числе один психотехник погиб, будучи инфицированным.
- Ну вот, - продолжил Йорг, - я как раз и руководил группой, которая базу в столице накрыла. Уничтожили тогда руководителя группировки, взяли всех членов, кто выжил. Почистили мозги всем "рабам", - Йоргус откинулся в кресле, опустил голову, разглядывая свои руки, - Через месяц моя жена покончила с собой, ...предварительно убив дочь. Изменения в мозге показали, что это работа модификаторов... То есть, ей их ввели минимум за неделю до этого. И она была в этом состоянии, испытывая эйфорию и жёсткие откаты. А я был на работе.
Кулаки несколько раз сжались и разжались. Мужчина пытался контролировать эмоцию, выдыхая и расслабляя мышцы. Я пока смотрела только со стороны.
- А потом выяснилось, что руководитель - подставной. Настоящий волк ушёл и прихватил пару ящиков с собой. И начал плести новую сеть. Но жажда мести его погубила. Я его нашёл.
Пауза.
- Потом я ушёл в долгий отпуск, но не смог там. Алекс меня позвал сюда. Я попросил его убрать материалы из архива.
Я сидела, молча. Теперь можно немного подстроиться и помочь ему расслабиться. Мужчина прикрыл глаза, плечи опустились, кисти рук расслабились, дыхание стало глубже, аура успокаивалась.
Посидев так ещё несколько минут, я встала и заварила себе ещё чашку.
- Йорг, ты как сейчас?
Я знала о его состоянии, но важно, чтобы он отметил, что ему легче.
- Ничего, Вари. Думал, хуже будет. Немного отпустило.
- Надо будет посмотреть твои триггеры, с сегодняшней операции. Дезактуализировать их, насколько получится. Вечером, часов в восемь подходи.
- Да, хорошо, спасибо.
Йорг поднялся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Потом вернулся и с порога попросил:
- Ты там не сильно Алекса гноби, пожалуйста, если можно?
- Не тревожься за него. Он переживёт. Отдыхай, поспи.
- Ладно, пока.
Я допила свой взвар и пошла к себе. Мыться, отдохнуть, а потом идти гнобить Алекса. Ещё в госпиталь зайти перед этим.

3.

В госпитале все семеро выживших ещё спали. Корней, наш док их обследовал на предмет разных аномалий и инфекций, ничего не нашёл и ушёл в морг, работать с телами погибших, которые мы тоже взяли для исследования. Надо бы ему про режим отдыха напомнить, небось, опять стимулятор выпил.
За пациентами приглядывала Милава, помощница дока - молодая, живая блондинка с яркими синими глазами и очень аппетитными формами. Она была носителем оптимизма и жизнелюбия здесь. Корней отличался некоторой флегматичностью и был абсолютно невозмутим. А Милава - это лучик света. Она работала у нас уже год, и я не могла нарадоваться на такую помощницу. Девушка помогала с реабилитацией. Насколько я знала, она была одинока. Никто пока к ней не посватался. Где глаза у мужиков?
Я решила позже зайти сюда, после Йоргуса.
А пока надо навестить начальника. Хватит тянуть.
Мне было неприятно высказывать Алексу свои эмоции в связи с ситуацией. Он ведь знает всё, понимает. Сам всегда топил за чёткое соблюдение правил. И о последствиях сокрытия информации в команде не раз говорено. В-общем, всё ясно. Не знаю, как ему предъявить. По идее, надо рапорт на него отправлять. И я теперь на себя беру замалчивание, потому что знаю уже, что никакой рапорт посылать не стану. Отработаю с Йоргусом всё, что возможно. Это займёт много времени. Но теперь есть шанс, что он потихоньку выйдет из своей травматической шахты. Но факт оставался фактом - он мог сорваться, и его могло накрыть прямо во время операции.
- Семь лет на бомбе! Умник! Много на себя берёшь! Что, сверхчеловеком себя чувствовать начал? Контроль везде мерещится?
Вот так примерно, надо было сказать ему, прямо в лицо. Я топала, ноздри раздувались...
Но, войдя в кабинет, вежливо поздоровалась. Я видела, что он в напряжении и по слегка поджатыми губам и нижней челюсти, по стальному цвету радужки, и по ауре. Он даже не вопил, как обычно, чтобы я не включала своё видение. Скорее всего, Йоргус ему уже сказал.
Я присела напротив и сложила пальцы в замок на верхнем колене. Чай не предложил, значит, предполагает, что я его буду пытать паузами. Ну я и без чая могу.
Наши отношения с командером иногда были похожи на игру «У кого крепче нервы», но были в моём архиве памяти и близкие, эмоционально-открытые эпизоды общения, когда я слышала искренний смех, и он молодел на глазах, и цвет глаз тогда был небесно-голубым, а сами глаза наполнялись светом. Скорее всего, это я включала видение тогда и воспринимала его свет.
Его последовательность и мудрость меня восхищали. Я не видела импульсивных или не слишком хорошо обдуманных действий за эти годы. До сегодняшнего дня...
Он заботился о нашей безопасности, но и мы были осторожны и самостоятельны. Он был с нами на самых сложных миссиях, но и отпускал нас без контроля, спокойно уезжая в столицу по делам или просто работая на базе. Если он воспринимался в качестве родителя, то мы были уже взрослые дети.
Я сидела напротив, наблюдая за тем, как он пролистывает на экране и заносит в базу отчёты команды по завершённой сегодня операции.
Наконец, он закончил и, привычно расчистив пространство стола, сложил руки перед собой и посмотрел на меня.
- Я готов тебя выслушать.
- Йоргус тебя поставил в известность?
- Да.
- Что предлагаешь с этим делать?
- То, что должно. Ты же знаешь правила, Вари.
- Я уже начала работу с ним.
- Есть шанс, что станет лучше? - в голосе впервые появились живые эмоции, я услышала надежду. Чего вы ждали семь лет, придурки!
- Конечно, есть шанс. Сейчас уже есть. А вчера был шанс, что его накроет...
- Я пойму, если ты напишешь рапорт. Я, возможно, ошибся.
- Возможно?
- Скорее всего.
- Если на тебя стукнут, ты слетишь отсюда розы разводить в Антарктиде, а я вместе с тобой. Ты же понимаешь это? Тебе нравится такая ответственность?
- А я, на самом деле, не против розы разводить, - слегка оттаял он, но вот зараза!
- Возможно, я напишу рапорт в ближайшие дни. Когда немного приведу в порядок Йоргуса. А то вышлют сразу, - сказала я, вставая.
- Хорошо, я буду ждать, - Алекс посмотрел снизу вверх, явно, пытаясь пробить на сострадание. Кто мне будет сострадать когда я попаду под взыскание с увольнением?
- Алекс, скажи мне, как на духу, пожалуйста! Ещё есть такой сюрприз у нас?
- Вари, - он встал, глядя прямо мне в глаза, - Йорг единственный, кого я прикрывал.
Я шла по коридору, выпуская пар из ноздрей. Надо было расслабиться и переключиться на работу. Но, сначала помыться!
Позднее вечером Йорг пришёл показывать свой триггер. Мне удалось подремать часок. Я была готова. Я уже видела всё, что там произошло, в маленьком поселении - станции, видела, умея отстраняться и защищать свою психику. А вот Йорг влетел в зону, тщательно скрываемую. Он не хотел смотреть туда много лет. Настроил вокруг неё непроходимый лес защит. Это напоминает сказочный замок со спящими людьми, вокруг которого разросся колючий кустарник.
А когда он зашёл в домик на станции и увидел мать, которая совершила суицид и захватила с собой свою девочку, его охраняемая зона проснулась, защиты отказали. Он погрузился в свой законсервированный кошмар. Все эмоции, которые он тогда не прожил, перенаправил на поиск врага и месть, не отгоревал, всё это захватило его сердце.
Мне оставалось взять его за руку и пойти туда вместе с ним, гневаться, прощаться и оплакивать, принимать потихоньку реальность, которую он не контролирует. Я могла видеть всё, что видит он. Но я не чувствовала так же, как он, потому что я - проводник, помощник. Мне нужно было, чтобы он почувствовал, что он не один.
Это было тяжело, но Йоргус справился. Ещё много было работы, но мы начали разгребать.
Он уснул у меня в кабинете на кушетке, под пледом. Я себе выбрала уютный гамак рядом с окном.
Хорошо смотреть на кедры снаружи. Сейчас стемнело и двор освещён оранжевым. Рядом с кедрами стоянка для вездеходов. Можно увидеть рыжего кота, который крадётся. Интересно, Коста поймал его? Когда придёт зима, появится много белого цвета, это будет уютное место.

4.

Мне приснился странноватый сон.
Большая поляна, высокая тёмно-зелёная трава волнами переливается, солнце светит, деревья вдали. Я стою неподалёку от широкого трапа, как в больших самолетах и дышу полной грудью, вдыхаю этот тёплый воздух. Наша миссия завершена, ребята возвращаются, я хорошо знаю и чувствую свою команду, мне легко считывать их состояние, я могу влиять на сознание людей. Я чувствую себя устойчиво и уверенно. Где-то внутри есть информация, что я здесь работаю в связи со своими способностями, и они ещё развивались, усиливались. Также есть понимание, что все в нашей команде наделены способностями, у каждого свои. Я знаю, что наши задания опасные и, зачастую, неприятные, нагрузочные в психологическом плане, но я умею быстро переключаться и сохранять своё равновесие. На периферии сознания мелькали тени воспоминаний о многих совместных миссиях, о мужчине, который был мне дорог. Но я не могла их ухватить. Это были не мои воспоминания.
С этим ощущением уверенности и спокойствия я проснулась. И ещё долго была под впечатлением.
За окном стоит осень, но пока ещё тепло. Моя однокомнатная квартира находится на первом этаже большого пятнадцатиэтажного дома. Из окон балкона и кухни я вижу наши начинающие желтеть питерские клён, липу и куст боярышника с красными гроздьями, густую зелёную траву и невольно вспоминаю траву на поляне из моего сна. На крышей дома опять летают и кричат два журавля, они очень громкие, и мне нравится их слушать.
Сегодня утром я более организованная и легко делаю несколько дел, завтракаю и собираюсь на работу. Сегодня мне хочется заплести волосы немного более свободно.
Ах да, я, наконец-то заказываю у той замечательной женщины, которая шьёт авторскую одежду, джинсовую куртку с вышивкой. Я долго сомневалась, могу ли себе её позволить, а сегодня почему-то уверена, что надо это сделать.
Когда я иду до метро через дворы, потом сквер и мост, я чувствую, как моё тело наполнено, оно легко двигается и мне комфортно в нём. Я часто игнорирую свои ощущения. Много живу головой, а в ней всегда есть место сомнениям и переживаниям.
В метро я сегодня вижу много молодых и приятных лиц, умные глаза, улыбки.
Я уже давно заметила, что метро показывает мне моё внутренне состояние. Может, потому что оно идёт внутри земли? Если я воодушевлена и радостна, или расслаблена и довольна собой, я вижу много приятных, красивых лиц. Их близкое соседство принимается, я чувствую себя комфортно даже в толпе. А когда я в тупике, усталая, пессимистичная, то люди в метро кажутся мне серыми, выжатыми, с тусклыми, пустыми глазами, непривлекательными. Близость людей тогда неприятна, я терплю.
Моя работа тоже по-разному воспринимается, в зависимости от моего состояния. Я работаю психологом в частном детском садике с уклоном на раннее развитие и самостоятельность. Эта профессия - мой выбор. Я с детства хотела понимать, как устроена голова, и откуда берутся мысли и чувства. Мне хотелось понять, ухватить процесс возникновения мысли. Я была уверена, что сначала я знаю, а потом это знание оформляю в слова. И вот это изначальное "я знаю" долго не давало мне покоя. Собственно, и сейчас мне не вполне понятно, откуда берутся мысли.
Я работаю с детьми, потому что они мне нравятся. Они - фантастические создания! На самом деле они очень умные и мне нравится их "неотформатированность". Зажимы, комплексы, защиты, фасад возникнут позже. А пока - самое чудесное время. Наши дети стараются, играют, отдавая себя процессу целиком. Родители тоже часто молодые и думающие, они спрашивают вечером обо всём, что было, с удовольствием разглядывают фигурки, карточки, игрушки, места для сна, которые дети сами себе каждый раз устраивают, разглядывают нашу кухню, где мы вместе можем что-то приготовить, смотрят, как дети моют чашки, убирают за собой. Некоторые изумляются:
- Как? Мой ребёнок не может такие вещи сам делать!
Кажется, они немного завидуют и тоже бы хотели, чтобы у них в детстве был такой садик.
Правда, иногда общение с кем-то из родителей напрягает. Вот как сегодня.
Молодая, чуть моложе меня, мамочка Кати подошла ко мне побеседовать.
- Что Вы можете сказать о моей дочери? - Она окидывает меня сверху вниз оценивающим взглядом из-под длинных пушистых ресниц. Её длинные, сложно и дорого мелированные и тонированные волосы лежат идеально ровно, выверенные линии чуть пухловатых губ с приподнятыми уголками слегка презрительно кривятся. Я не думаю, что это ко мне такое особенное отношение, просто гримаска становится для неё постепенно привычной. Ногти на тонких длинных пальчиках - это отдельное произведение искусства. Я почему-то уверена, что на эпиляцию и массаж мама Кати тратит прилично времени. И вот, если всё это время на ногти, ресницы, губы, кожу, уход за ростом волос и удаление волос посчитать, да ещё предположить, что мама Кати работает, то становится совершенно очевидно, что для общения с дочкой времени катастрофически не хватает! Катя умная девочка, но чувствуется дефицит эмоций. Она старается выполнять все задания и не так много смеётся пока. Но здесь и сейчас мама спросила про моторику, и я рассказываю ей об успехах Кати, которая уже складывает примеры и буквы, и даже английский алфавит учит а сегодня лепила замечательных кошек. Услышав про кошек, мама Кати, почему-то недовольно кривится и, не дослушав, разворачивается и уходит. Чувствую себя пустым местом. Что ж так сложно с некоторыми женщинами общаться?
Иногда я чувствую себя неуверенно. Вроде, понимаю, почему люди так себя ведут, а злюсь.
Вечером энергия сновидения попритихла, я больше стала самой собой - появились сомнения, тревожность. Вдруг захотелось грызть себя за недостаточную экономность, попечалиться на тему одиночества. Я почувствовала этот переход и захотела вернуться туда, в то состояние из сна. Оно было где-то внутри. Захотелось сохранить его, как якорь.
Ночью мне ничего интересного больше не снилось.

5.

Сегодня четверок, наша команда по традиции базы ужинает вместе в общем зале.
Неделя прошла спокойно, я планово работала. Йоргус стал полегче, ещё пара недель работы с ним и можно отпускать контакт, будет сам восстанавливаться. Наши спасённые со станции почти все выписались, их увезли по домам. Кого-то для дальнейшей реабилитации, кого-то на новую станцию. С тех пор, как у нас стали возникать все эти аномальные зоны, станции строятся и растут непрерывно. Аномалии дают много материала для исследований, оказывают различные воздействия на людей, иногда - очень благоприятное, например, на Антарктиде, куда мы планируем в понедельник отправиться. Там сейчас большое поселение и в зоне аномалии довольно комфортный климат, но, самое интересное там - пробуждение у людей сверхспособностей и спонтанные излечения. Вот и мы по плану полетим туда тренироваться. У каждого члена команды может быть новый опыт во взаимодействии с полем аномалии, как-то могут реагировать способности. Есть несколько задач и вопросов, которые мы за неделю постараемся решить.
Итак, мы ужинаем всей командой, включая жену Бирса с округлившимся животиком. Здесь работают прекрасные повара Илим и Ганна. Они, наверное, самые почитаемые люди на базе. После Алекса. Иногда у них возникают конфликты на соперничестве. Они пытаются решить, кто круче на кухне. Сегодня у нас утиные грудки с каким-то соусом с трюфелями, несколько видов запечнных овощей, слоёные пирожки с яблоками и фруктовым кремом и чудесные печенюхи с орехами. Видимо, у поваров перемирие. Хех..
Я сижу рядом с Корнеем, нашим доктором, огромным парнем с ясными круглыми голубыми глазами, большой бородой и длинными пушистыми светло-русыми волосами, собранными в узел на затылке. Он говорит мало, как всегда, невозмутимо ест за троих. Я только что урвала из-под его локтя вазочку с печенюхами.
По другую руку от меня сидит Милава. Она сделала красивую прическу, собрав свои светлые волосы в несколько живописных косичек. Пара волнистых прядок красиво подчёркивает нежный овал лица и стройную шею. Треугольный вырез синей блузки привлекает внимание к высокой пышной груди. Длинные ресницы слегка опущены, но иногда она кидает быстрые взгляды. Так! На кого же она охотится? Оюшки! На Алекса! И свет от её ауры такой розоваатый...
Как-то мне стало грустно вдруг. Я поймала себя на жевании третьей или четвёртой печенюхи. Надо тормознуть. Ведь нравится же мне Милава, приятная, милая. Ай, а вдруг и ему нравится?
Незаметно зашла вниманием с другой стороны.
Рядом с Алексом сидит Йоргус, я могу его спокойно рассматривать с профессиональным интересом, он мой пациент сейчас. Йогрус стал мягче, глаза ярче, улыбка более расслабленная и говорит больше. Красивый он, все-таки. Я тоже улыбаюсь, глядя на его динамику. Уже забыла, что хотела отследить командера. И тут ловлю его изучающий стальной взгляд. Холодный такой... Губы поджал. Допивает свой взвар и вытирается салфеткой.
- Вари, зайди ко мне после ужина, пожалуйста!
- Да, хорошо, - чем я его на этот раз прогневила, интересно? Рапорт не написала, друга почти исцелила, на глаза старалась не попадаться. Идеальная, откуда ни глянь!
Допиваю свой травяной чай уже без энтузиазма.
- Вари, колись, что ты натворила? - подмигивает мне Никос - наш второй штурмовик. Тоже рыжий, но более утонченный, чем Бирс. Этакий средневековый красавчик. Нрав у него лёгкий, он всегда всё подмечает и делает жизнь проще.
- Вари не могла ничего натворить, кроме чудес, она у нас волшебница, - улыбается Йоргус. Белые зубы, ямочка. Что-то он очень ласково на меня смотрит. Не стоит. Надо отворот внедрить в сознание. Я научилась, когда только начинала с мужчинами работать. Маленькая такая, незаметная правка восприятия, и он начинает меня видеть по-дружески. Это нормально, романтические фантазии о психотехнике, который с тобой работает. Она ж тебя как голого видит, уровень открытости высокий. Многие это за интимность принимают. А Йорг мужчина в самом расцвете, да так долго был без женщины.
- Вари, а меня когда возьмёшь на сеанс? Мозг требует оздоровительных мероприятий! Если завтра улетаем, то по приезде запиши? - это Янус, наш программист, утончённый, худощавый брюнет с изящной бородкой. Он тоже мой пациент. История его потяжелее многих. Но по нему не скажешь, лёгок и обтекаем.
- Да, конечно, Янус, пока побереги свой мозг, он нам всем нужен.
Ну, я пойду, нельзя заставлять командера ждать. Ещё больше разозлится.
Дверь в кабинет Алекса приоткрыта. Но я тихонько стучу. Сама предупредительность.
- Алекс, можно?
- Заходи, - он сидит, лицом к камину, - Садись, - кивает на соседнее кресло, - налить кедровой водки со льдом?
- Нет, спасибо, - я протягиваю руки в сторону огня. Смотрю на горящие небольшие поленья, сквозь пальцы.
- Как у Йорга дела?
- Получше, надеюсь, по нему заметно.
- Да, в том то и дело, что по нему заметно, - и паузу сделал.
- Ты о чем?
- Я о том, что он только о тебе и говорит. Какая ты восхитительная.
- Да? А кому говорит?
- Мне, мне говорит Вари!
- Ну так это, чтобы ты знал, какой ценный у тебя в команде психотехник!
- Вари, тебе не кажется, что это непрофессионально?
- Что? Уточни, пожалуйста?
- Как ты его сегодня разглядывала за столом. Он же твой пациент!
Я развернулась к нему и внимательно вгляделась в ауру. Гнев, обида?
- Вари, прекрати.
- Алекс, скажи прямо, почему я не должна смотреть на своего пациента, да ещё с такой хорошей динамикой?
- Ты с ним флиртуешь?
- Как тебе такое в голову пришло?
- Он на тебя запал.
- Отпадёт. Я подчищу, это издержки плотного контакта.
- А ты? - взгляд больших серо-голубых глаз меня сканировал. Может, он тоже видящий? Мы не знали обо всех его способностях.
- А почему тебя это волнует? Я свободна. Он - красивый мужчина.
- Вари, ты ведь не воспользуешься его открытостью? Он мой друг.
- А что, я не та, кто подойдёт твоему другу?
Алекс откинулся на спинку кресла и замолчал.
- Ты лучший вариант, какой он может найти, - после паузы выдал он.
- Тогда что тебя волнует?
Ну, давай, скажи, что я тебе самому нравлюсь!
- Только этический аспект. Просьба завершить работу с ним, как положено и продолжать неформальные отношения после паузы.
- Да, конечно. Я не собиралась использовать пациента.
- Я рад, что мы друг друга поняли.
- Я могу идти?
- Да, после миссии приди лично доложить о наблюдениях за жителями в зоне А1?
- Принято. Спокойной ночи, командер!
- Спокойной ночи, Вари!
Я пришла в свою комнату опять немного злясь на Алекса. Почему он решил, что я воспылала к Йоргу? Да ещё, что я себя поведу, как дура, наброшусь на пациента?
Что за придирки? И почему он так эмоционально реагирует? Всё же я ему нравлюсь?
Свой собственный интерес к нему я признала давно. Зачем сопротивляться очевидным вещам? Честно говоря, я обдумывала вопрос, как обозначить свои чувства? И чтот делать, если он тоже? Надо ли уходить из команды? Мне было здесь комфортно, нравились люди.
А вот о варианте, когда он дает мне от ворот поворот думать не хотелось...

6.

Ну что? Мы в Антарктике! До берега осталось совсем немного, мы идем на двух небольших суднах на воздушных подушках, пару раз подплывают касатки, потом, уже ближе к берегу, появляются тюлени. Я вижу первые поселения станции, несколько людей выходят на берег. Вокруг много льда, но воздух уже тёплый, солнечно, мы приехали в конце ноября, здесь весна. Климат в зоне действия аномалии комфортен для проживания, но ледники не тают. Многочисленные страшные бури, которые так досаждали учёным и покорителям полюса, здесь не свирепствуют. Я чувствую, как плотность среды немного увеличивается, кое-где возникает преломление света и радужные пятна.
В центре станции многолюдно, уже настроили одноэтажные домики плотно друг к другу. Много семей. Люди потянулись сюда, когда прошёл слух, что зона развивает способности, особенно у детей. Одна из наших задач - найти сердцевину аномалии и снять полный отпечаток, чтобы сравнить с другими.
За пятьдесят лет после их появления мы столкнулись с тремя ловушками. До сих пор происхождение аномалий остаётся, по большей части, тайной. Те ловушки также усиливали способности, оздоравливали, создавали максимально благоприятную среду, растения в них давали по три урожая в год, но в один момент схлопнулись, унеся людей, оставив только дома. Не осталось ни одного живого нормального свидетеля этих событий. Только один ребёнок, который ослеп и ничего, кроме яркого света не помнил и женщина, которая потеряла память обо всех событиях.
Выдвигались предложения по закрытию всех зон для свободных поселений. Но, думаю, Его Величеству, Александру VI, очень хочется побольше одарённых в государстве. И он издал указ о двухлетнем карантине в каждой новой зоне, когда там могут проживать не более тридцати исследователей. А потом территория заселяется всеми желающими.
Этой зоне три года. Она возникла в непосредственной близости от русской станции и по соглашению находится под нашей юрисдикцией. В связи с чем нас именно сейчас сюда прислали? Научный сотрудник местной станции, регулярно фиксирующий все показатели активности, зафиксировал три всплеска за последний месяц в области предполагаемой точки развёртывания аномалии. Вот туда мы и полезем.
Выгрузились, пообщались с местными исследователями, передали гостинцы из Тайги начальству, пообедали вкуснейшими свежими морскими дарами.
Невероятная картина шельфового барьера вдалеке впечатляла.
Центр зоны аномалии находился вдали от поселения, в пещере на высоте 2000м. Частично скалы были покрыты ледником, но имелась тропа, металлические ступеньки, и местами подъем был даже пологим. Мы решили идти наверх завтра с утра, а сегодня побродить среди местных, присмотреться.
Правило - ходить в двойках. Алекс поставил меня в это задание в пару с
Никосом. Мне, приятно думать, что он хочет меня оградить от внимания Йорга, а не наоборот.
Никос - выходец с Крита. Он не просто штурмовик, а ещё и спец по всем видам техники, транспорту, измерительной аппаратуре. Он может заменить Бирса на шаттле и, как-то так вышло, что оба они высокие рыжие парни с зелёными глазами, хотя Бирс имеет ирландские корни. Теперь у нас тройка рыжиков - Бирс, Никос и кот Косты, которого он назвал Биркосом, чтобы подчеркнуть их родство. Кое-кто считает, что с котом у нас случился перебор рыжих. Но я думаю - это к удаче.
Итого у нас трое рыжиков, считая кота, два блондина - док и химик, два брюнета Йорг и Янус и я, причисляющая себя к шатенкам, плюс Алекс, тоже шатен. Полный, гармоничный набор мастей.
Мы с Никосом гуляем между домиками, где люди уже успели развести розарий. Я присматриваюсь к аурам местных, он делает замеры фона разных видов излучений. Наступили сумерки, быстро сменяющиеся ночью. Мы дошли до окраины поселения, полюбовались на ледяные скульптуры и городок для детей, вырубленный в цельной глыбе, подсвеченный фонарями. Дети ещё играли и скатывались с горок.
Ничего особенного я не вижу, кроме того, что за полчаса мы встретили порядка двенадцати людей, из которых половина - дети, с пси-способностями. То есть они - потенциальные телепаты, целители, сенсоры. Но это нормально для такого поселения.

Я немного попозировала для фото Никосу на фоне ледника.
Никос тоже не отметил никаких значимых отклонений по излучениям, кроме ровно убывающего поля аномалии. Я его чувствую, как более плотное поле, в котором тело слегка вибрирует и становится как будто легче.
Побегав в догонялки в ледяном лабиринте (иногда мне казалось, что Никос исчезает в ледяном тоннеле, но это, наверное, из-за плотности поля) и вдоволь наскользившись, мы повернули к гостевому дому, где встретили остальных членов группы. Мужчины ещё немного потренировались, желающие нырнули в ледяную купель, а потом погрелись в сауне. Спалось хорошо, но снов снилось очень много, как яркий калейдоскоп всю ночь.
Утром мы начали подъём. Дорога уже нахоженная, в участки крутого скального подъема вмонтированы металлические ступени и скобы-поручни, соединённые тяжёлыми отрезками цепей. На длинных пролётах можно прицепиться карабином и отдохнуть. Никос идёт снизу, выше метров на двести пара Йоргуса и Косты. Первыми идут пара работников станции.
Добираемся до пещеры, которая выглядит, скорее, как небольшая площадка в расщелине, прикрытая скальным выступом. Последние пару часов мне дискомфортно в связи с сильной вибрацией всего тела, особенно в костях. Меня немного знобит. Когда встречаю вперёд пришедших ребят, вижу, что Коста тоже бледный, пытается расслабиться, пьёт горячий чай. Я попробовала, но лучше не стало. Йорг и Никос достают свою аппаратуру, начинают замеры полей и излучения. Коста собирает образцы для химического анализа, я пытаюсь настроиться на точку развёртывания. Ребята со станции - Ив и Настасия тоже делают свои замеры.
В конце концов я её определяю, эту точку - эпицентр. Её плотность неоднородна, как будто она содержит внутри себя менее плотную структуру. И ещё я воспринимаю медленные волны пульсации. Мне становится хуже. Изначально мы планировали заночевать здесь, сделав несколько серий измерений. Я тут находиться не хочу, чувствую, что надо валить. Все, кроме нас с Костой чувствуют себя вполне нормально.
Предлагаю ему спуститься на тысячу метров к площадке, где было ещё комфортно и там заночевать. Он соглашается. Обсудили с командой и двинулись вниз.
К началу сумерек мы спустились, чувствую, как отпускает. Поужинали и развернули спальники. Я вымотана, Коста тоже чувствует слабость. Но вибрация уменьшилась до терпимой, мы согрелись. Немного поболтали перед сном. Коста рассказал о своём опыте в аномалии на Северном Полюсе. Он туда ездил на последнем курсе университета, писал работу по данным поездки. Сказал, что там у него не было настолько неприятных ощущений, наоборот, было хорошо, даже эйфория небольшая была.
Раздумывая о том, что же это за штука в эпицентре, я засыпаю.
Просыпаюсь, словно медленно выниривая откуда-то. Коста меня зовёт и растирает руки. Я вся покрыта холодным потом, меня трясёт. Вокруг разливается свечение, с радужными всполохами. Слышу нарастающий гул. Я не могу сидеть, валюсь на бок и вытягиваюсь, раскрывая руки и ноги, как морская звезда, в глазах темнеет, я теряю сознание.

7.

Я просыпаюсь, или прихожу в сознание.
Вокруг всё та же площадка, на мне сверху спальник, как одеяло, под головой рюкзак. Утро, начинается рассвет. Осматриваясь, вижу Косту, он сидит, прислонившись к скале спиной, глаза закрыты. Под носом струйка подсохшей крови. Я, испугавшись, смотрю на его ауру, но ничего не вижу! Восприятие пропало. Я присматриваюсь к его дыханию, вижу еле заметные вдохи-выдохи.
Потихоньку сажусь, чувствую боль в мышцах, во рту сухость. Воспоминания о жутком пробуждении накануне возвращаются.
Я нахожу в рюкзаке воду и пью. Потом ползу к Косте и сажусь рядом, прикасаясь к руке, пытаюсь продиагностировать. Он открывает глаза, несколько секунд смотрит вокруг, видимо, приходя в себя. Его состояние можно назвать потрепанным, но серьёзных повреждений нет.
- Коста! Пить будешь? - протягиваю ему воду. Он смотрит на меня сначала с удивлением, потом, читаю облегчение. Берёт бутылку и жадно пьёт.
- Вари, неужели обошлось? Поверить не могу.
- Что было? С остальными что, знаешь?
- Нет, надо по ИК вызвать. Сейчас, - он шарит в кармане куртки и достаёт свой ИК, и тут я вспоминаю, что у меня он тоже есть!
- Я Никосу, а ты Йоргу?
- Угу, сейчас.
Вызываем своих, Никос долго не отзывается, наконец, слышу его озабоченный голос в микрофон:
- Вари? Ты жива?! Где вы?
В это же время слышу с облегчением, как Йорг отзывается Косте.
Мы договариваемся, что будем спускаться потихоньку, они делают пару замеров и тоже идут вниз.
Через четыре часа, сидя внизу видим спускающихся наших.
Йорг с тревогой меня осматривает, хорошо не ощупывает, потом обнимает. Никос глядит на него исподлобья, сам меня обнимает после. Да, мы напарники в этот раз! Они оба немного потрепаны, у Никоса ссадина на скуле, у Йорга шишка на лбу. Ив и Настасия тоже помяты, Ив прихрамывает.
Садимся на привал перед вездеходом, обмениваемся информацией.
Картина складывается такая:
Ночью команда около пещеры проснулась от гула и яркого света, у всех заложило уши. Быстро ринулись к приборам, увидели сильнейшую волну, все показатели сошли с ума, точка стала расширяться и тянуть их к себе. Они прикрепились к парапету, но было почти невозможно терпеть сердцебиение, панику, страх, тело рвалось к точке. Настасия открепилась и чуть не прыгнула туда, Йорг её зацепил и не пускал, за что и получил по голове. Пошли искривления пространства, радужные блики, мелкие камни всплыли вверх, но через несколько минут всё закончилось. Они вырубились там, где сидели, прикреплённые к парапету.
Коста увидел свет и почувствовал сильнейшую вибрацию, увидел, что я впала в беспамятство, растянулась на спине и застыла в позе звезды, без дыхания. Поле вокруг моего тела вспыхивало и шло волнами, меня развернуло какой-то силой головой к центру скалы, потом подняло над землёй на высоту ладони и держало несколько минут. Коста боялся трогать, чтобы не повредить. Но прикрепил меня к себе. Самого его раскатало по земле, потом потянуло вверх, он пристегнулся к скобе и держался за неё сидя, так и выключился.
Интересная история...
Я помнила меньше всех.
По данным аппаратов сейчас источник стабилен.
Мы решили сформировать совместный отчёт, соединить с данными со станции и начать эвакуацию населения. Такие полномочия у нас были.
На станции все были живы, но тоже почувствовали сильный дискомфорт ночью, особенно дети с пси-способностями. Их влекло выйти из домов и тянуло в сторону источника, как сомнамбул. Несколько ребятишек пробовали выйти на улицу. Родители удержали их.
Мы отправили отчёты на Базу, Алекс дал добро начинать эвакуацию. План и порядок вывоза людей уже был, они готовились, как и во всех аномалиях. Но всё же было тяжело покидать обжитые места, многие плакали.
К концу дня всех вывезли. На станции остались дежурить десять сотрудников-добровольцев. Они могли бы уехать, но не захотели. Очень заманчиво было увидеть динамику источника и понять, что с ним происходит.
Мы вылетали на шаттле с острова уже глубокой ночью. Я чувствовала тошноту, пустоту в голове и лёгкое головокружение. Стимуляторы дают такое немного пустое, воздушное состояние.
Приехали на Базу утром. Отрапортовали Алексу, поползли спать.
Вечером, когда я проснулась, помылась (я залегла прямо в комбезе, сверху на одеяло) и попила взвар с травками общеукрепляющего действия, пришло сообщение от Алекса:
"Варисса, зайди, как отдохнешь."
По дороге в кабинет командера я зашла к Доку, он сказал, что вся команда в норме, взял у меня кровь, сделал сканирование, удивился, сделал ещё два, и даже пошутил, что меня чуть не повергло в шок, что я теперь источник аномалии. Когда он мне показал сканы и волнограмму мозга, я поняла, что док по-прежнему не шутит. Он, как всегда, серьёзно невозмутим. И добровольно легла в лазарет, так и не дойдя до шефа.
Алекс пришёл сам. Я уже собиралась уснуть, пригруженная седатиками, как он тихонько вошёл, присел рядом, взяв меня за руку. Потом поправил (или погладил?) волосы, подоткнул одеяло, вздохнул и вышел. Мне показалось, что он поцеловал мою ладонь. Я чувствовала его мягкие суховатые губы и лёгкую небритость щеки. Или это было уже снотворное?
А в ближайшие две недели я стала объектом изучения разных суперов и одаренных из столицы, меня они порядком утомили, хотелось уже сбежать в тайгу. За общим столом начались шуточные стычки, кому сидеть рядом, ещё и подержаться пытались, чтобы способности усилить. Никос сообщил, что рядом со мной у него открываются способности к любовной магии. Милава подтвердила, глядя на него горящим взглядом. Только беременная жена Бирса, Вишка, побаивалась ко мне подходить. В конце концов, Алекс всех разогнал и сел рядом со мной сам. Я выдохнула, оказывается, мне не очень нравится быть постоянно в центре внимания.
Алекс приходил ещё несколько раз, принёс рабочую версию, что я стала точкой фиксации, каким-то образом скрепив или заякорив своим телом или полем сразу два измерения - наше и аномальное. Благодаря чему, всплеск не привёл к потере людей. Но была, предположительно, ещё одна точка фиксации, иначе меня бы размазало. Как я это делала, и где та третья точка - оставалось загадкой.
Получалось, я бессознательно совершила благое деяние. Но встревожило желание учёных понаблюдать за мной в условиях близости к источнику. Этак, они меня там рядом с пещерой посадять в камеру и будут изучать.
К счастью, моя аномальная мозговая активность и клеточные колебания постепенно приходили в норму, я перестала так часто принимать посетителей. К концу месяца я была уже самой собой по всем показателям и меня отпустили. Но предложили добровольно поехать, побыть рядом с точкой на случай, если вдруг опять меня так заякорит. Радовало слово добровольно. Но нет. Не хочу.
Я вернулась к работе.
Антарктическая аномалия оставалась стабильной ещё несколько месяцев, потом люди получили разрешение вернуться и снова начали заселять зону.
Алекс стал прежним собой в отношении меня. Хотя и остался сидеть за столом рядом. Я чувствовала его близость, иногда попадала в зону тепла и плотности его ауры, мне было невероятно приятно. Я мысленно продолжала рассуждать на тему возможных последствий нарушения субординации. Но время шло, ничего не говорило о его особом отношении, и я решила, что мне показался тот поцелуй.

8.

Мне снова снился сон про другую меня. Я сидела в быстро и мягко скользящей лодке, я знала, что она на воздушной подушке. Мы ехали вдоль берега, состоящего изо льда, водная гладь была как зеркало, повсюду из воды виднелись кусочки льда. Солнце светило ярко. Было неожиданно тепло. Показались вырезанные изо льда стены, арки, позже потянулась линия земли, домики, на берег выходили люди, махали нашим лодкам, приветствуя. Я знала, что нас здесь ждут. Было как-то плотно вокруг, как будто воздух концентрированный, местами с небольшими радужными всполохами.
Потом я лезла на скалу, вокруг были большие расщелины, куски нагретой солнцем, отколовшиеся от скал, породы. Чувство тревоги, как будто внутренности становились легкими. Какое-то затмение, словно я упала и долго находилась без сознания.
Проснувшись, я могла вспомнить лишь яркие отрывки сна, не было целостной картины. Я немного тревожилась за неё, как мне казалось - за другую меня. Всё ли нормально? Выжила ли она?
С ночи, когда мне приснился сон про зелёную поляну, прошло несколько месяцев.
В моей жизни ничего не изменилось.
Я также работала, гуляла по зимним скверам и дворам, выискивая нетронутые снежные поля, читала вечерами, звонила маме перед сном, экономила деньги. Несколько раз ходила на свидания. Но все они были мимо. Вроде, приятные, умные молодые мужчины. Нормально общались. Я не страдаю излишней стеснительностью, могу общаться довольно открыто. У меня нет зацикленности на внешности мужчины, я могу скорее отреагировать на живость, харизму. Пару раз доходило до второго свидания и даже поцеловались на прощание.
Но продолжать не хотелось.
Я напоминала себе про быстро тикающие часики, про подруг, у которых уже и ребёнок и муж. Мама робко спрашивала меня, как там на личном. Я говорила, что работаю над этим вопросом.
Моё сердце не отвечало. Я начинала думать, что проживаю в иллюзии о существовании любви, что не понимаю чего-то главного, что понимают многие другие женщины. Например, что любовь - это что-то более реальное и прозаичное, чем я думаю, что сердце отвечать и не должно, что мне надо пересмотреть свои ожидания.
Я решила в следующий раз на свидании идти дальше в отношения, даже если отклика от моего сердца не будет. Попробую разбудить своё ленивое ретивое в процессе.
Я уже написала одному парню в ответ и договорилась о встрече в четверг вечером.
И вот, идя в четверг с работы мимо небольшого сквера, уже поворачивая к подъезду, размышляла, что мне одеть на встречу. Наступали сумерки.
На лавочке за снежными кустами боярышника, сидел мужчина. Его корпус был наклонен вперёд, рука прижаты к животу. Мне стало тревожно. Сначала я ускорилась, но поравнявшись с лавочкой, я почувствовала, как сердце подпрыгнуло, как будто ухнуло в груди. Я остановилась и потихоньку подошла. Мужчина был в расстегнутой светлой спортивной куртке, вязаной шапке, серых спортивных брюках, кроссовках. Одежда чистая. Он прикрыл глаза и медленно выдыхал, с небольшим свистом. Одна ладонь была прижата слева к животу, второй рукой он пытался достать телефон из под снега под лавочкой. Я поняла, что ему очень больно.
Я присела на корточки, подняла телефон, очистила шарфом от снега.
- Здравствуйте, вот телефон, - я вложила ему плоский айфон в руку, серые глаза приоткрылись и резко, внимательно заглянули в мои. Сердце снова сделало кувырок, голова немного закружилась. Появилось чувство дежавю.
- Может, набрать номер? Вам плохо? Скорую вызвать?
- Нет, спасибо. Скорую не надо. Разблокируйте, пожалуйста, - он назвал цифры, - там в звонках есть Костя. Наберите, пожалуйста, и адрес скажите.
Я увидела, как из под длинных белых пальцев левой руки побежала кровь. Стало страшно. Я быстро, как смогла, набрала Костю, сказала, что Алекс его срочно ждёт по адресу. И назвала свой адрес. Мы же рядом с подъездом, а у меня есть повязка, и лечь, наверное, ему лучше. Костя, без лишних вопросов, сказал, что будет через полчаса.
А потом помогла мужчине встать и опереться на меня. Он оказался немного выше, я обняла его за талию, и мы медленно пошли к подъезду.
Дома я аккуратно опустила его на гостевой диван, сняла шарф и, быстро раздевшись, вымыла руки. Аптечка "на всякий пожарный" была у меня уже давно, после перелома лодыжки, когда я испугалась, что помочь некому и купила всё, что может пригодиться. Я вскрыла пакет с повязкой, открыла его расстегнутую куртку. Рука уже вся была в крови и онемела от напряжения. Я прижала повязку к его кисти и, удерживая, убрала его руку. Прикрепив края повязки к поджарому боку, я продолжала удерживать и приложила ещё пакет со горошком из морозилки сверху.
Мои руки немного дрожали. Я присела рядом, придерживая пакет.
Алекс открыл глаза и рассматривал моё лицо. Мне стало немного жарко. Вот так бы на свидании реагировала, подумалось мне. И тут я вспомнила, что свидание скоро. Надо бы предупредить, думала я, глядя в стальные глаза, опушённые длинными тёмными ресницами.
Звонок в домофон вывел меня из оцепенения.
Я открыла дверь молодому высокому блондину в чёрной куртке, обтягивавшей широкие плечи.
- Здравствуйте! Александр здесь?
- Да, проходите.
Он быстро присел рядом с моим потерпевшим и тихо что-то спросил. Мои догадки сменяли одна другую - оперативники, потому что спортивные и не выказывают особых эмоций из-за ранения, криминальные парни, но не похожи на бандитов, ощущения от них другие, какие-то они правильные. Костя помог Александру встать и застегнул молнию.
Придерживая его вывел за дверь, кивнув мне коротко:
- Спасибо.
Александр был уже почти без сознания.
Я осталась в крайне взволнованном состоянии. Немного позже до меня дошло, что я не узнаю, жив ли он. Никаких контактов у меня не было.
На свидание я не пошла. Не хотелось. Меня тревожили воспоминания о чувстве узнавания при взгляде на Алекса. Я пыталась вспомнить, где мы могли видеться. Но не получалось. Замыв диван и приняв душ, я сделала себе чай, немного почитала, плохо концентрируясь на содержании и уснула.

9.

Февраль в этом году был тёплый и мокрый. Я пробиралась домой через густую кашу талого снега, рискуя попасть на кусок льда и растянуться. Уже темнело, я немного задержалась в ТЦ, подыскивая себе весеннюю обувь, а потом посидела в кафе, потому что проголодалась.
У подъезда мне навстречу шагнул парень, он остановился напротив, сказав:
- Привет, Варвара!
Разглядев знакомый внимательный серый взгляд и лёгкую улыбку красиво очерченных губ сквозь сумерки, я внезапно сильно обрадовалась. Он жив!
- Здравствуй, Александр! Я рада тебя видеть здоровым! Как ты?
- Уже хорошо, спасибо твоей помощи. Вот, пришёл, поблагодарить.
- Да, в-общем, не за что. Я ничего такого не сделала.
- Да нет, док сказал, что меня вовремя перевязали и привезли. Так что, ты меня спасла. Не отпирайся... - он улыбнулся, - Могу ли я пригласить тебя на ужин для начала?
- Для начала?
- Ну, я понимаю, что ужин - это маленькая часть благодарности. Но надо же с чего-то начинать?
- Хм.. А благодарственный ужин можно устроить не сегодня, а в ближайшие дни? Я уже поела только что, - мне хотелось пойти с ним, я немного обеспокоилась, что он обидится.
- Да, конечно, в любое удобное для тебя время. Можно твой телефон записать?
Я продиктовала телефон и мы договорились на послезавтра, на четверг. Я пришла домой в состоянии лёгкой эйфории. Надо придумать, что одеть! Я была намерена попробовать очаровать его. Моё сердце однозначно отвечало.
В четверг после работы я была на подъеме! Я любовалась собой в зеркале, мои длинные каштановые волнистые волосы хорошо лежали в сложной косе, мне нравился свежий цвет лица и блеск в глазах, наверное, в крови было чуть-чуть адреналина. Я вылетела из метро в центре, с удовольствием вдохнув влажный, прохладный воздух. Ресторан я выбрала сама, мне здесь нравился интерьер - уютно, тепло. Вообще, в нашем городе была масса мест, где можно поесть, ещё больше мест, где можно выпить кофе с какой-нибудь свежей выпечкой. Наверное, потому что сырости многовато, солнца немного не хватает, люди тянутся к кофе и сладкому.
Мне сложно найти для себя то, что я хочу съесть в кафе и ресторане. Я каким-то образом чувствую, если продукты не очень свежие, или готовят не в настроении, или без души. Нет удовлетворения у меня от ресторанной еды. Ну, с голодухи могу. Но для удовольствия сложно. Я вот люблю есть то, что готовлю сама. Или в гостях, если меня принимают и ждут.
Интересно, что сегодня получится у нас с ужином?
Я захожу в зал и вижу Александра, который машет мне. Он хорошо выглядит, стильно и просто. Кажется, его рубашка дорогая, от него очень легко пахнет смолисто-древесными нотами парфюма, хочется вдохнуть поглубже, каштановые густые волосы лежат красиво, серые глаза тоже блестят. Он окидывает меня взглядом, когда я сажусь напротив, рассматривая мои косы, ненадолго останавливается на лице, мягко, с интересом.
Я заказываю один приятный супчик с имбирем, чтобы согреться и лёгкую овощную закуску. И чай на травах.
Александр выбирает салат и перепелку. И тоже просит чай принести.
- Можно ли мне называть тебя Варя?
- Да, можно. А как мне можно тебя называть?
- А как тебе комфортно?
- Александр как-то официально. А Саша с тобой не вяжется.
- На работе меня называют Алексом.
- Да, почему-то это лучше всего подходит. А кем ты работаешь?
- Я в таком спецотделе, в органах. Всякие происшествия, преступления.
Здесь мне показалось, что между нами как небольшой туман или плотность появилась. Вроде как отводит от темы.
- Я не собираюсь расспрашивать с пристрастием, Алекс. Просто интересно. Да и обстоятельства нашей встречи наводят на размышления.
- Да? А ты, я смотрю, с курса не так легко сворачиваешь.
- Если ты хочешь, чтобы я не спрашивала, я не буду.
Мужчина прищурился.
- А как ты оказалась в детском садике?
- Мама привела, - фыркнула я, - свернул ты директивно. Но ладно, я в детский садик пришла за подругой, которая эту методику изучила и решила организовать детсад. Действительно, это очень крутая методика для развития, я вижу подтверждение каждый день.
- Я могу тебе что-нибудь про себя рассказать, не связанное с работой, если тебе интересно.
- Да, расскажи, что у тебя есть, кроме работы?
- Ох, ты зубастая девушка, - рассмеялся Алекс, - прямо в яблочко! Мне сложно сейчас рассказать о чём-то, что не связано с работой. На хобби как-то времени нет уже лет семь. Раньше любил археологию. Ездил на раскопки. История. Математика с физикой. Не знаю, как о такой скукоте девушке рассказывать.
- А личная жизнь?
- А можно мне тоже спросить?
- Я вообще тоже скучная. Читаю вот. Гуляю. Экономлю.
- У-у-у, кошмар! Тоска...
- Да. Так и есть.
- А у меня нет личной жизни. Уже давно. Потому что, опять же, работа.
- Похоже, мы с тобой скучнейшие люди!
- Да, как-то даже неловко. Может, я могу хоть отчасти реабилитироваться и пригласить тебя на экскурсию по нескольким моим любимым ночным пейзажам?
- О! Я с удовольствием! Смотреть я люблю!
- Ну вот и договорились!
И после ужина он повёз меня через центр города, останавливаясь в определенных, ему известных точках и показывая действительно необычные пейзажи, созданные ночным светом и тенью, мостами и водой, деревьями, подсвеченными фонарями и фасадами, привычные места, выглядевшие фэнтезийными и сказочными. Я впечатлилась. Надо же так видеть!
Мы катались часа два, а потом Алекс отвёз меня домой и вышел из машины, проводить до двери.
- Благодарю тебя, прекрасная Варвара, за этот вечер, он стал возможен только потому, что ты решила меня спасти, - без тени улыбки, сказал он и подошёл чуть ближе, глядя мне в глаза.
- Я очень рада, что у меня получилось тебя спасти, - ответила я, теряясь в его мягком взгляде. Кажется, я видела свет в его глазах. Моя рука как-то оказалась у него на груди, а его - поддержала и приобняла меня. Поцелуй получился очень нежным, похожим на слияние двух измерений, когда границы незаметно пропадают, и остаётся лишь ощущение единения.
Я зашла в свою квартиру в опьяняющей эйфории. Села на кухне, не включая свет и наслаждалась состоянием. Моё сердце знало, чего хочет.

10.

Весна в тайге наступает поздно. В моём родном городе люди уже ходят в лёгких платьях и брюках с тонкими рубашками, а здесь надо на себя всё одеть, ботинки потеплее и то замерзаешь в тренировочном походе. Но кое-где уже травка зелёная показалась из-под серой листвы, почки видно, запах другой, чувствуется движение соков и сила жизненная, весенняя.
На коротких привалах я сижу, прислонившись спиной к дереву, вдыхаю холодный, но уже ароматный воздух и слушаю птиц. Они точно знают, что весна пришла!
В этот раз я иду без компаса. Мне нужно найти правильное направление и выйти к конечному пункту, ориентируясь на чувствительность, услышать свою группу на большем, чем обычно радиусе. Поэтому расслабляться и сохранять равновесие необходимо в течение всего марша. А то потеряюсь.
Мой вектор показывает на северо-восток. Иду туда, направляющая расширяется, видно, что несколько человек идут параллельно. Пробую понять, кто впереди.
Правее, кажется, Йорг. А слева, кто-то, кто прячет от меня свою ауру. И я знаю, кто умеет это делать!
Иду по левому следу "невидимки". О, он меня засек. Обрезал. Вот лис...
Возвращаюсь к Йоргу. Его след - плотный, почти сине-фиолетовый, с дымком. Всё же его сердце холодно, его не греет любовь. Он ещё горчит потерей.
А-а! Ещё один, справа от Йорга! Коста, яркий чистый огонёк. Весенний парень. Его сердце живое, но он умеет себя скрывать. Умеет прятаться.
Я иду за ними, на расстоянии вполне отчетливого следа. Лис-Алекс наверняка идёт туда же. Вот и пусть.
Вдруг сзади со свистом прилетает тросик и опутывает мои ноги. Я падаю на руки и колени. Налетевшее сверху тело сшибает на бок, прижимает мою спину к земле, а руки за голову. Ужас. Так подставиться!
Может, укусить его? Или боднуть в кадык? Но калечить не хочется, да и верткий он, вряд ли попаду... И я поняла уже свою ошибку, чего ерепениться?
- Я осознала!
- Что ты осознала? - горячий шёпот около уха вызывает уже другие ощущения.
- Я поняла свою ошибку.
- Ты подставилась и, в лучшем случае, в плену, - он вдыхает запах моей кожи. Ох, как хочется продолжения...
- Я в плену, - я расслабляю тело, руки, ноги. Мужчина на мне тоже расслабляется, ещё несколько секунд дышит за моим ухом, потом медленно скатывается с меня на землю рядом.
Я посылаю субординацию в тайгу и... ничего не делаю, в смысле, не набрасываюсь на него. Только сажусь и распутываю тросик, злобно пялясь на улыбающегося, довольного собой Алекса. На красиво очерченные губы, на взгляд серых глаз из-под ресниц.
Сколько можно меня мучить!
- А ещё - ты потеряла группу!
Я пытаюсь определить направление, но смятение, которое он вызвал в моём теле и эмоциях, не даёт мне сосредоточиться. Он ещё и видит это, наверняка. Они ушли дальше, чем я могу их засечь. Я злюсь ещё немного, но потом надо переключаться. Определяю направление, куда шла до того, как он меня свалил. Встаю и продолжаю двигаться. Держу его в поле восприятия и слушаю звуки. Он исчезает так же внезапно, как и появляется. Через полчаса засекаю Косту. И к сумеркам выхожу на поляну. Алекс уже сидит на подстилке из лапника и зажигает костерок. Как он это делает? Как перемещается так быстро?
Я смущена и немного не в духе. Никос садится рядом и вынимает из моего хвоста на макушке кусочек кедровой ветки. А потом протягивает бутерброд и чай:
- Нашла нас, по запаху, наша Рысь! Не зря я два дня не мылся.
Эх, классный он! Жаль, я дура. Вижу взгляд Алекса с другой стороны костра. Он мне кажется горячим. Наверное, кажется. Пробую прочесть его ауру, он ухмыляется и закрывается.
Мы идем до вездехода, и Бирс отвозит нас на Базу.
Будем отдыхать до завтра. Я планирую сходить в баню, попариться. Может, дурь из головы выйдет?
Холод выходит, кожа пропотевает, тело расслабляется. Нет, дурь не выходит. Крепко сидит. Может, напиться кедрача?
Не люблю я алкоголь. Толку мне от него никакого. Как-то раньше несколько раз пробовала достигнуть опьянения, но приятно бывает только в первые минуты. Потом всё как рукой снимает. Метаболизм у меня особый.
Иду по тёмному коридору из бани, мрачная. Отчего я в другого кого-нибудь не влюбилась? Вот хоть бы в Никоса? Два метра тепла и обаяния! Солнце ходячее! Греческий бог! Или не греческий?
Так нет же! Самого хитровывернутого мне подавай, самого недоступного, скрытного самого! Наверное, своей скрытностью и сложностью он бросал вызов мне, как профессионалу - попробуй, мол, раскуси! И я попадала на крючок, как глупый пескарь.
Вижу его, идущего мне навстречу, в баню. Окидываю неприязненным взглядом. Ишь ты! Туда же! Помыться, попариться. Ну иди, глядишь, расслабит тебя баня... Забудешь про свою субординацию дурацкую...
Но, видимо, таких баня не расслабляет. Хоть и теплилась во мне искорка надежды, всё зря. Наутро Алекс был тем же официально-формальным. Сообщил, что нас посылают в далёкий тихий городок. Всей группой, вместе с ним. Значит, серьёзные дела. Уже в шаттле сбрасывают на ИК подробности операции.
Нано-ботный вирус, который пару лет назад создали на оба полушария больные биотехники. Он был в реестре ООНТ. И совершенно непонятно, как его выпустили из хранилища.
- И это не наше дело, - Алекс пристегивается в кресле напротив, - Нам надо прибыть в городок, где всё это безобразие твориться, изучить, доложить о масштабах, создать пункт в местной школе, дождаться, когда военные выстроят полноценный карантин, подвезут вакцины, если они есть и развернут госпиталь.
Я тоже уже пристегнулась, открыла документ на ИК и начала изучать.
Вирус попадает со слюной или кровью заражённого. Реплицируется в течение десяти минут. За пятнадцать минут максимум кора головного мозга почти отключается, разумная деятельность прекращается.
Читаю отчёты по экспериментам. Вакцина создана, но испытаний было ничтожное количество. На мышах. В-общем, мрачно всё. У нас в группе вакцин пока тоже нет.
- Когда началась эпидемия? - Йоргус сел рядом со мной.
- Вторые сутки пошли.
- А когда вакцину подвозить начнут? - спрашиваю командера.
- Не раньше завтрашнего дня.
Считаю. Если резко нарушено сознание, то люди, скорее всего, не пьют. Плохо.
- Как слюна-то попадает от заражённого? - это Никос, он немного позже зашёл, проверял вездеходы, - Кусают его, что-ли?
- По данным экспериментов на мышах, животные быстро тупеют, становятся апатичными. Но чувствуют как-то здоровых особей. По запаху или скорости передвижения. В отношении здорового животного проявляют агрессию - могут укусить, поцарапать. Предположительно, больного раздражают здоровые, - зачитал док.
- Интересно, сколько там здоровых осталось? - Йоргус задумчиво и мрачно смотрел в стену. Он ещё не полностью выправился в эмоциональном плане, а тут опять нано-вир. Но я пока вижу его стабильным, спокойным.
- Ах-ха! Я бы иногда тоже покусал тех, кто меня раздражает! - Никос пытается разрядить.
- А усыпить их, распылить седатики?
- Предполагаю, что без сложных корковых функций седатики им будут, как жмурику афродиагра, - констатировал док.
- Максимально избегаем близости к населению. Выход только в защитных костюмах. Сейчас спланируем всё, что можно, для начала, - Алекс выпрямился, осмотрел нас внимательно и мы начали разработку.
У меня было несколько задач: поиск здоровых, изучение изменений в психополе и ауре в процессе заражения и у реконвалесцентов (если выздоровевшие будут вообще!), налаживание реабилитации после лечения, и особая задача, данная мне Алексом суровым тоном - не увлекаться и не попадаться. Ладно, я поняла ещё вчера, я недостаточно осторожна.