Термос, Пельмени и Тайна Тестоленда

Пролог

«В котором стиральная машина решает судьбу вместо того, чтобы просто постирать носки».

Вася вообще-то не планировал становиться Избранным. Он планировал пятницу.

А конкретно: прийти домой после работы, скинуть туфли (уже начавшие подозрительно скрипеть, как будто планировали побег), закинуть пельмени в морозилку, а термос – на стол, и заварить себе такой чай, чтобы было с перчинкой, но уютно. Ну и посмотреть записи «Что? Где? Когда?», конечно. Вася обожал моменты, когда знатоки с умным видом путали Латвию с Лесото или искренне полагали, что «дефиниция» – это болезнь суставов.

Но все пошло наперекосяк, как только Вася получил сообщение от соседки по лестничной клетке:

«Срочно! У бабки из 42-ой опять хлещет. Нужен ты, твоя отвертка и терпение святого!»

Вася, конечно, не сантехник, не плотник, и даже не электрик. Но у него была отвертка, совесть и способность терпеливо слушать фразу: «А в наше время все было по-другому…»

Так что, когда из 42-й снова прилетело, он не удивился. Только вздохнул, надел тапки и пошел по лестнице наверх, планируя вернуться через десять минут. Максимум пятнадцать, если бабка опять попытается напоить его компотом с петрушкой.

Здесь следует заметить: у бабки из 42-й всегда что-то происходило. Она вообще как локальный апокалипсис на минималках.

То дверца у шкафа слетала – та самая, что держалась на трех древних шурупах и вере в добро. Вася, как маг домашнего ремонта, чудом приделывал ее обратно, шепча заклинание: «ну держись, родимая».

То в ванной отваливалась полка – он находил раскрошенные дюбели, поднимал с пола саморезы эпохи Брежнева, и час убеждал полку, что она – снова часть стены, а не свободная и независимая личность.

То электроплитка отказывалась включаться – Вася разбирал вилку, подкручивал что-то внутри, втыкал обратно. Плитка шипела, бабка сияла, вселенная снова обретала равновесие.

А сегодня вот – кран.

Кран, который «просто немного капал», но теперь «фонтанировал, как Ниагара, только горячая!»

Вася уже знал: это надолго.

Где-то на пятнадцатой минуте беседы о том, как «раньше краны делали из настоящего металла, а не из этой вашей пластмассы китайской», Вася внезапно вспомнил про рюкзак.

Тот самый – с термосом, замороженными пельменями, пакетом семечек и записной книжкой «Мысли Васи». Он остался стоять на стиралке, аккуратно пристроенный рядом с мечтами о спокойной пятнице.

– Черт, – выругался Вася. – Если пельмени растают, я сам себя не прощу…

Но отступать было поздно – кран атаковал.

Вася встал лицом к кипятку, как храбрый рыцарь перед драконом. Горячая вода струилась из основания смесителя, лупила в раковину, отскакивала на стену, заливала половину ванной и медленно наступала на тапки Васи.

Бабка при этом размахивала полотенцем и причитала:

– Он всегда так делает, когда я вспоминаю покойного Бориса! Прямо как по заказу!

Вася, скрипя сердцем полез под раковину. Там его ждало:

– один разводной ключ, давно забытый в эпохе советских сериалов,

– шланг, обмотанный изолентой цвета «пусть пока держится»,

– и ощущение, что эта конструкция непременно взорвется, если не подойти к ней с должной почтительностью и подношением. Подношений у Васи, увы, не водилось – зато уважительный поклон он изобразил сразу.

Он перекрыл воду (ну, точнее, частично перекосил вентиль так, что фонтан стал просто бодро пульсирующим гейзером), подложил старую тряпку и начал действовать. Рядом бабка рассказывала, как в 1963-м они с Борисом в походе чай кипятили прямо на фонарике.

Где-то на сороковой минуте этого водно-временного кошмара кран сдался. Вася подтянул, закрутил, подкрутил, посопел, вытер лоб мокрой грязной тряпкой (нечаянно), и когда все наконец замерло – вода, бабка, вселенная – он тихо сказал:

– Готово. Теперь бы домой…

И вот только тогда он вспомни про свой рюкзак.

Вежливо отказавшись от компота, он рванул вниз. Прыгнул через две ступени. Открыл дверь.

В тот самый момент, когда Вася схватил свой рюкзак со стиралки, машина негромко пиликнула, как будто сообщая: «Миссия выполнена».

Вот только Вася не помнил, чтобы он ее запускал.

Он нахмурился, покосился на кнопку «Пуск», на табло, которое мигнуло загадочным «00:00», и, немного поколебавшись, поставил рюкзак обратно, словно отдавая его в залог реальности.

Аккуратно открыл дверцу и достал один носок, прилипший к барабану стиральной машины.

Новый. Синий. В горошек.

У Васи таких никогда не было.

– Ну и где второй? – пробормотал Вася, заглянув в бездну вращающегося чудовища. – Опять пожрало, зараза…

Он подтянулся на носках, залез рукой поглубже – и услышал щелк. Потом вж-ж-жих. А потом шлеп – и пол в ванной исчез. Вместе с ним исчез Вася. Вместе с Васей исчез и носок, о чем, кстати, он потом сильно жалел – не из-за привязанности, а из-за того, что пара была новая.

Глава: 1

День 1.

Меня засосало в стиралку. Вышел в лес. Первое, что увидел – два полуголых дракона с голосами, как у дикторов времён, когда телевизор ещё воспитывал уважение и лёгкий страх. Хотели сжечь меня за то, что «не преклонился». Я предложил чай. Теперь один дышит через раз, второй ушел смотреть на воду. Начало многообещающее.

Вася очнулся, сидя на мягкой, подозрительно удобной кочке. Лоб его упирался во что-то теплое и металлическое – стиральную машину.

– Эээ… – осмысленно выдал Вася, приоткрывая один глаз.

В правой руке он сжимал одинокий носок – тот самый, с синим фоном и горошками, которых у него никогда не было, и теперь уж точно не будет, так как носок остался без пары.

– Пельмени! – вспомнил Вася, и с силой, с какой обычно вспоминают, что забыли выключить утюг за шестьсот километров от дома, резко подскочил и открыл рюкзак.

– Живы… – выдохнул Вася с таким облегчением, будто вытащил младенца из горящего дома, а не пакет замороженных пельменей из рюкзака.

Пельмени были холодные, слегка покрытые инеем и тоже, кажется, испытывали облегчение, что не растаяли и не стали жертвами липкой бесформенной массы.

Воодушевленный, Вася развернулся, намереваясь торжественно вернуть пельмени на их законное место в морозильной камере, в которую он, как правило, нырял с четкой целью и легким ругательством.

Но…

Вместо кухни, привычного холодильника с магнитиком «Геленджик 2013» и пачки забытых блинчиков с мясом, перед ним раскрылся другой мир.

Широкий, эпический, совершенно не кухонный.

Небо – насыщенно-синее, как будто кто-то закрасил его гуашью и забыл растушевать. Горы тянулись вверх, величественные и вечно дымящиеся, словно каждый второй склон подрабатывал вулканом в свободное от скучного стояния время.

Деревья — высокие, мрачные, стояли с видом, будто что-то знают. Трава – зеленая, но с характером: местами выжженная, местами оплавленная.

По всей округе были разбросаны обугленные доспехи, ржавые мечи, застрявшие в деревьях.

Один шлем с красными перьями аккуратно висел на ветке, словно странный плод войны, видимо, чтобы лишний раз напомнить о бренности бытия.

Из-за холма с воодушевленным: «ААААААА!» выкатился рыцарь на лошади. Он гордо проскакал мимо Васи, потрясая копьем, сверкая шлемом и, по всей видимости, свято веря в свое светлое будущее.

Через пару мгновений та же лошадь вернулась обратно. Без рыцаря, и с выражением «я тут вообще ни при чем» в глазах.

А на фоне всей этой картины – Вася, с носком в одной руке и пакетом пельменей в другой. На лице – легкий аут, а в голове – единственная мысль, которую он, почему-то решил озвучить вслух:

– Не понял, а где холодильник?

Как вдруг…

РААААААААРРРР!!!

Раздался рев. Тот самый, после которого даже горная гряда решила слегка отъехать в сторону. Рев был с таким напором, что у Васи тапки слегка задрожали, а стиралка выплюнула старую пуговицу, видимо, как дань богам хаоса.

Он медленно обернулся.

И… ноги его подвели. В прямом смысле. Потому что в небе, над скалами, аккурат на границе облаков и здравого смысла, дрались два дракона.

Настоящие. Один – ярко-алый, как кетчуп на чистой рубашке. Второй – чернильно-черный, похожий на смесь боинга, ящерицы и неотложной грозы.

Их крылья затмевали небо, а каждый удар был как грохот сотен штормов. Они ревели так, как Вася слышал лишь однажды – когда его двоюродный брат Миша на даче сказал тете Гале, что соленые огурцы у соседки вкуснее.

Тогда, по слухам, три теплицы лопнули от вибрации, собака зарылась обратно в будку, а атмосферное давление в радиусе километра упало из чистого уважения.

Алый первым рванул вниз. Его фаербол, пылающий и злобный, как долгожданная месть, с оглушительным шипением врезался в склон горы, разметав булыжники, а вместе с ними и стадо заблудившихся коз.

Черный развернулся в воздухе, тяжело, устрашающе и с полным презрением к аэродинамике. Он изрыгнул огонь, густой и яростный, и пламя пролилось по небу так, что даже тучи предпочли отойти в сторону и подумать о вечном.

Они врезались друг в друга, как два живых метеорита, когти скрежетали по чешуе, удары гремели. Птицы, оказавшиеся рядом, вспыхивали с характерным «пшшш» и исчезали из пищевой цепочки.

Каждое их оскорбление звучало как проклятие в шести древних диалектах, от которых в шлеме, висящем на дереве, запотело забрало.

Вася попытался подняться, дрожащей рукой нащупал опору и – не найдя ничего более надежного в этом безумном мире – облокотился на стиралку.

Стиралка ответила ехидным «тилиньк» и включила режим «Полоскание».

И тут…

В небе, посреди адского замеса, где два дракона поливали друг друга огнем, бились грудь в грудь и цитировали друг другу древние оскорбления, оба внезапно замерли. Их пылающие зрачки с гипнотическим блеском, уставились прямо на Васю.

Глава: 2

В тот самый момент, когда Вася всерьез задумался о том, что ему суждено стать куском угля с начинкой из пельменей, оба дракона закрутились в спираль и стремительно спикировали вниз. Земля содрогнулась. Воздух над склоном заискрился.

И вот перед Васей стоят два… человека.

Ну, почти человека.

Один – высокий, под два метра ростом, широкоплечий, с телом, выточенным из камня, словно тот сжал кулаки и ожил. Кожа – загорелая, словно обожжённая в вулканическом жаре. Каждый мускул словно выточен из магмы и гордости. Волосы – огненно-рыжие, короткие, растрепанные, как пламя в ночи, а глаза – раскаленные янтарные угли.

На нем были только темные штаны, облегающие, как вторая кожа. Верхнюю часть одежды он, по непонятной для Васи причине, не надел. На торсе – идеальные кубики пресса, такие четкие, что на них можно было не просто стирать белье, а запускать целую прачечную.

Второй – сама тьма, принявшая человеческий облик. Он двигался с грациозной хищностью, свойственной лишь диким кошкам. Его кожа – светлая, почти прозрачная, как отблеск молнии в полночь. На этом контрасте – волосы цвета густой вороньей тьмы, длинные, тяжелые, падали на плечи, будто сами тянулись к земле.

Глаза – стальные, с серебристым отливом и холодом, способным остудить вулкан. Зрачки слегка вытянуты, по-драконьи. Взгляд, как вечная зима: спокоен, красив… и смертельно ясен.

Одет он был так же, как и первый: черные штаны. Торс — словно статуя, высеченная из теней и стали.

Они стояли перед Васей, как две иллюстрации из романа, который кто-то писал под хмелем, в порыве страсти и под эпический саундтрек.

Первый сделал шаг вперед – спокойно, с весомостью стихии, которую невозможно остановить. Его взгляд полыхнул древним огнем. Голос прозвучал так, что сам воздух, казалось, выпрямился.

Он был густым, глубоким, с той самой хрипотцой, как у дикторов времён, когда телевизоры щёлкали кнопками, а каждая речь звучала так, будто объявляют нечто вселенского масштаба.

– Я есть Хаарак’Торр, сын Огненного Перворожденного, наследник Великого Круга Пламени, щит Пылающих Земель, несущий свет сквозь Пепел Битв. Мой клинок горит именами павших, и моя клятва – вечна, как дыхание вулкана.

Вася кивнул, медленно, как человек, который услышал что-то очень важное, но понял только «я есть».

Следом выступил второй. Его голос был холодным эхом зимней бездны, звучал медленно, с глубиной, в которой терялись эхо павших миров.

– Я – Вайрэнн Мор из Дома Теней, потомок линии Черных крыльев и Заката. Владыка Беззвездной тьмы, страж Молчаливых врат, несущий бремя Забытого Дыхания. Мое имя – шепот в ледяном ветре, моя воля – граница между хаосом и вечной ночью.

Они синхронно посмотрели на Васю. И Вася почувствовал, как где-то глубоко внутри что-то хрустнуло – возможно самооценка, возможно, позвоночник.

Он сглотнул, выпрямился на полсантиметра и, не найдя в себе ни пафоса, ни древнего рода, ни даже пресловутых кубиков, выдал:

– Вася.

Молчание затянулось.

Воздух потрескивал. Где-то на фоне гудела стиралка.

Огненно-рыжий нахмурился, слегка склонив голову:

– Вася?

– Коротко как-то, – добавил второй, тот, чьи черные волосы спадали на плечи, как ночная буря. – И совсем не звучит… как пророчество. Или как приговор.

– Что ты за герой, Ва-сии-я, – протянул огненно-рыжий, будто пытаясь вложить вес в слово, которое весит, как сушеный мотылек.

Вася поежился, сделал шаг назад, но понял, что отступать уже особо некуда – за спиной только стиралка и моральная усталость. Он глубоко вдохнул, прижал к груди пакет с пельменями и выдал честно, без лишнего пафоса:

– О нет! Я точно не герой.

– Не герой, говоришь… – усмехнулся огненно-рыжий, прищурившись. – А особые способности есть?

Вася замолчал, посмотрел на носок в руке, потом аккуратно убрал его в карман. Задумался. Серьезно. Даже бровью повел, как человек, который сейчас вспомнит что-то выдающееся.

– Ну… Я могу найти пульт в подушках за 30 секунд. С закрытыми глазами.

Драконы переглянулись.

Огненный медленно приподнял бровь.

Черный слегка нахмурился – будто не сразу понял, о чем речь.

Повисла тишина, плотная, как туман перед разгромом.

– Это что… – начал рыжий, – магия ориентации в хаосе?..

Ответить Вася не успел. Черный шагнул ближе, нависая над ним.

– Дышать огнем умеешь?

– Нет. Только чесноком после «Оливье».

– Армию скелетов поднимал?

– Только на Новый год, когда все родичи собрались.

– А борщ взглядом варить?

– Я… максимум в микроволновке разогреть могу…

Алый отшатнулся, потрясенный.

– Хочешь сказать… ты вовсе не герой?

– Герой? Да нет. Это не про меня, – честно признался Вася, поправляя пакет с пельменями.

Глава: 3

Они стояли на поляне.

Вокруг – лес, тишина, тепло земли и гудение стиралки, как напоминание о том, что реальность не всегда подчиняется логике.

– Мы… отказываемся, – сказал Алый.

– Почему? – спросил Вася, подвигая рюкзак ближе.

– Как-то не эпично это. Пить чай на поляне, посреди леса. В компании смертного.

Вася пожал плечами.

– Я никому не скажу.

И с тем самым будничным движением, каким достают сменные носки в поезде или бутерброд у остановки, достал термос – поцарапанный, старенький, но проверенный.

Пельмени аккуратно убрал обратно – всему свое время.

Присел рядом с драконами. Но сел с умом – так, чтобы солнце светило драконам в спины. Потому что в противном случае, от их торсов, будто высеченных из огня и тени, отскакивали светящиеся блики, способные ослепить кого угодно, даже если он предусмотрительно закрыл глаза.

Вася открутил крышку термоса, осторожно поставил ее в центр поляны, затем неспешно налил туда чай.

Пар поднялся легким облачком – пахнуло лимоном, медом и немного имбирем.

Драконы переглянулись. В этом взгляде было столько, что обычный человек бы побледнел, постарел и написал три тома философских трактатов. Но Вася просто посмотрел на них, как смотрят на друзей, которые делают глупость, но в меру очаровательную.

Алый первым сел и вытянул руку. Пальцы чуть повели воздух – тот дрогнул, заструился, сложился в форму, и в его ладони возникла точно такая же крышка-чашка. Следом, с почти ленивым изяществом, Черный повторил жест. Его чашка словно соткалась из инея, клубящейся тени и холодного серебра.

Вася не удивился. Даже бровью не повел. Просто кивнул.

– Как вы говорите вас зовут? – спросил он, глядя на Алого и наливая ему чай.

– Я – Хаарак’Торр, сын Огненного Перворожденного, наследник Великого Круга Пламени, щит Пылающих Земель, несущий свет сквозь Пепел Битв. Мой клинок горит именами павших, и моя клятва – вечна, как дыхание вулкана.

За этим внушительным потоком регалий Вася снова не запомнил имя. Он моргнул, покивал из вежливости, и спокойно предложил:

– Можно я буду звать тебя… Алекс?

Дракон опешил. Несколько секунд смотрел на Васю. Затем кивнул. Медленно. С достоинством.

Вася перевел взгляд на Черного.

– Я – Вайрэнн Мор из Дома Теней, потомок линии Черных кр…

– Борисом будешь, – осмелел Вася, наливая и ему чаю.

Черный прищурился, испытывая странные, доселе незнакомые ему чувства. Но все же кивнул – впервые за сотни лет его восприняли не как воплощение древнего ужаса, а просто как… Бориса.

Каково это – быть просто нормальным?

Алекс поднес чашку к лицу и всмотрелся в янтарную поверхность чая, как в пророчество. Осторожно поднес к губам, сделал глоток. Закрыл глаза. И на миг его лицо, вечно напряженное, словно вырезанное из лавы и воинского долга, стало мягче. Он глубоко выдохнул – почти с наслаждением.

– Мед, – сказал он негромко, как будто сам себе. – Из необычных цветущих лугов.

Скорее из «Пятерочки», подумал Вася, но промолчал – пусть будут луга.

– Горечи в нем – капля, и только для равновесия, – заметил Борис, внимательно глядя в чашку. – Никогда не пил ничего подобного.

Вася кивнул, как истинный мастер чайного искусства, будто заваривал не одноразовые пакетики, а собственноручно собранный сбор на рассвете, босиком и под ветром с Гималаев.

– Слушайте, – сказал Вася, словно невзначай, – а что это вообще за место?

– Добро пожаловать в Тестоленд, Вася, – произнес Борис, с тем торжественным пафосом, который обычно сопровождает закаты эпох и восходы богов.

– Тестоленд, – повторил Вася буднично, как будто услышал название новой станции метро.

– Тестоленд, – медленно кивнул Борис, – мир, где каждый мужчина – альфа. Причем не просто альфа, а СверхАльфа3000™.

Вася задумался СверхАльфа3000™… звучало как гибрид новой мультиварки и финальной формы босса из РПГ. Что-то вроде восьмирукого дракона-некроманта с шестью кубиками пресса и интеллектом, как у профессора математики в отпуске?!

Похоже, именно так.

– Тестоленд, – подхватил Алекс, – мир, где каждый мужчина рождается завершенным. Здесь никто не стремится стать – ты уже есть. Альфа по праву рождения. Сила – в крови. Мудрость – в дыхании. Превосходство – в самой сути.

– Здесь мужчины умеют все. Управлять стихиями, останавливать время, вызывать дождь одним словом. Поднять армию из праха… – пояснил Борис с той ровной торжественностью, за которой чувствовалась не гордыня, а усталость от необходимости быть великим.

А еще сварить идеальный борщ взглядом… и все это – не отвлекаясь от селфи с единорогом, – мысленно закончил Вася, вспоминая недавний допрос в стиле «ты точно не герой?»

Он тихо вздохнул и молча подлил чаю своим новым знакомым.

– Я понял… – медленно сказал он. – Ты просто существуешь – и уже представляешь собой вершину.

Глава: 4

Официально: Земли Серого Полумесяца. Столица – Бицепсград.

Арена силы, духа и брутальности. Магазины аренды оружия, массаж для великих альф со скидкой в 50%.

Вася: «Если у тебя не бронеплита вместо пресса, ты не рычишь и не носишь клыки, тебя тут игнорируют. Но в местной пекарне «Звериная честность в тесте» дают вкуснейший пирог с черникой. Продавщица зовет меня «милый человечек». Думаю, это любовь…

Допивали чай в полной тишине – как будто поминали павшего.

Черный, явно чувствуя вину, кашлянул, выпрямился и с надменной торжественностью произнес:

– Я – Вайрэнн Мор. Второе имя – Борис – древний дракон из Дома Теней, потомок линии Черных крыльев и Заката. Владыка Беззвездной тьмы, страж Молчаливых врат, несущий бремя Забытого Дыхания. Мое имя – шепот в ледяном ветре, моя воля – граница между хаосом и вечной ночью. И я могу помочь тебе, смертный!

Вася заслушался и за всеми этими регалиями едва не упустил суть.

Но тут же спохватился:

– Стиралку оживить сможешь?

Борис замер. Помедлил. Потом тихо сказал:

– Нет.

– А путь на Землю, в 21 век, знаешь?

Снова пауза.

– Нет.

Энтузиазм Васи мгновенно погас. Он вздохнул, но все же, больше из вежливости, спросил:

– А что ты вообще умеешь?

Борис воодушевился. Голос его стал увереннее. И понеслось. Он рассказывал про управление погодой, трансформации, левитацию предметов, гипнотический взгляд и бархатный голос, от которого у женщин в животе просыпаются бабочки, путаются мысли и подкашиваются ноги. Еще – про способность говорить на всех языках, включая язык камней, шепот звезд, даже может подслушать внутренний диалог особо тревожных летучих мышей. Находить потерянные вещи и еще десятки навыков, названия которых Вася даже не пытался запомнить. Он слушал… если не соврать – минут пятнадцать.

К моменту, когда Борис упомянул, что умеет покрывать предметы инеем, который не тает, Вася уже начинал жалеть, что вообще открыл рот. Но тут его словно переключило:

– Подожди… ты можешь покрыть пельмени волшебным инеем, чтобы не растаяли?

– Могу.

Вася задумался на пару секунд, потом кивнул.

– А давай.

Он полез в рюкзак, достал килограммовую пачку пельменей и протянул ее дракону.

Борис сделал легкий жест рукой – и по упаковке сразу пополз тонкий, ровный иней. Красиво и, главное, практично: теперь они не превратятся в одну гигантскую залипуху.

– А где тут ближайший город? – спросил Вася, убирая пачку пельменей и пустой термос обратно в рюкзак и машинально потирая окоченевшие пальцы.

Драконы указали направление. Вася кивнул им на прощание, закинул рюкзак за спину и, не оглядываясь, направился туда, куда показывали Борис и Алекс.

Тропинка вела сквозь лес, петляя между деревьями и мягко пружиня под ногами. Сначала она была укрыта мхом и опавшими листьями, словно приглушенный ковер, по которому шагать было приятно и почти бесшумно. Постепенно зеленая подстилка начала исчезать, уступая место плотной, утрамбованной земле с редкими вкраплениями мелких камешков. Чем дальше шел Вася, тем суше и жестче становилась дорога.

Неуловимо, почти исподволь, тропа изменилась – из лесной превратилась в горную. Под ногами уже звякали галька и острые камешки, хрустел песок. А потом начались первые плоские камни, кое-где сбитые в подобие грубой мостовой.

И вот уже булыжная дорога, крутая, неровная, но надежная, вела вверх между склонами.

Вася остановился, чтобы перевести дух. В горле пересохло, но термос был пуст. Вася лишь тяжело выдохнул, облокотился на огромный валун у края дороги и закрыл глаза – всего на пару минут.

Когда открыл, какое-то время просто смотрел вверх, не веря своим глазам.

Небо было насыщенно-синим. По нему медленно плыли облака, большие, белоснежные… и, – Вася прищурился, – с формами, подозрительно напоминающими бицепсы.

– Ну, конечно… даже небо тут качается, – пробормотал он.

С усилием отлепился от валуна, удобнее перехватил лямки рюкзака и направился по булыжной дороге – туда, где, как ему казалось, его ждал город.

Ну или хотя бы маленькая темная комнатка на окраине, где можно было бы наконец принять горизонтальное положение. Потому что Вася не ходил так много с тех пор, как в девятом классе пропустил последний автобус и прошел пешком восемь остановок. Кажется, тогда была весна, и он ел мороженое.

Однако очень быстро Вася понял: город его вовсе не ждал. Более того – город его и не знал и, судя по всему, знать не хотел.

Это было место, где все – от вывесок до архитектуры – кричало: «Здесь живут только альфы!»

Вывески вроде «Мечта Берсерка» и «Сила по подписке» чередовались с магазинчиками наподобие «Лавка Боевых Украшений» и «Брутальный Стиль: кольчуги и мангалы». Повсюду сновали внушительные фигуры оборотней – мускулистые, с густой шерстью на груди, рельефным прессом и выражением лица: «я даже во сне опасен».

Глава: 5

Вася подождал, пока перед ним пронесут поднос с таким количеством мяса, что у любого диетолога бы сердце остановилось, и подошел к прилавку с видом человека, который точно знает: голодный живот – не союзник в незнакомом мире.

Женщина за стойкой перевела на него взгляд – спокойный, оценивающий, с едва заметной улыбкой в уголках губ.

– Добрый день, – сказал Вася, выпрямившись, словно хотел компенсировать отсутствующий кошелек осанкой. – Я бы не отказался от чего-нибудь горячего. Только, скажу честно… – он слегка понизил голос, – местной валюты у меня нет.

Он выдержал небольшую паузу.

– Но я не из тех, кто ест на халяву. Могу помочь – чем угодно. Поднести, помыть, прибрать. Дров нарубить…

В ее глазах что-то весело сверкнуло.

– Дров нарубить?! – усмехнулась она, опираясь локтями на прилавок. – Да у нас тут мужчины одним ударом трехсотлетние дубы валят…

Вася всерьез задумался: ну да, с дровами он, пожалуй, погорячился… Чтобы поднять тот топор – размером с мопса, но по весу больше напоминающий турбированный холодильник – ему придется не один год питаться протеином, бегать в гору с рюкзаком и, возможно, тренироваться под присмотром одного из тех оборотней, что ломают столетние дубы взглядом.

Он прикинул: если начать прямо сейчас, к пенсии, может, и осилит замах. Срубит хотя бы одно дерево. Но даже с этой перспективой мысль о тренировках не казалась такой уж пугающей – куда страшнее было остаться голодным в городе, где мясо ели на завтрак, обед и между боями.

Без труда прочитав на лице Васи все его внутренние подсчеты, сомнения и муки, женщина усмехнулась – низко, приятно, как будто щелкнула каблуком по бетонному полу.

– Ладно, – сказал он, понизив голос. – Тогда, может… у вас кипяточек найдется? Я бы пельмени сварил.

Она прищурилась, снова с интересом посмотрела на него и подала ему деревянную тарелку, на которую с грохотом опустила сочную отбивную, пару ломтей хлеба и что-то вроде рагу, где встречались грибы, мясо и… возможно, хвостики какой-то крайне недружелюбной лесной твари.

Вася вздохнул с облегчением, взял тарелку – и уже собирался поблагодарить, но тут вдруг спохватился.

– Простите, а как тут вообще принято обращаться к женщинам? Ну, чтобы… уважительно.

Она чуть прищурилась, подалась вперед, и уголки губ снова дрогнули.

– Говори: «Богиня». Не ошибешься.

Вася моргнул – медленно, неуверенно. Мозг, получив красивую, но совершенно непредусмотренную команду завис на слове «Богиня». Он явно не понял, всерьез это было сказано или в шутку, но все же собрался, перезагрузился внутренне и выдал:

– Спасибо, Богиня.

– Пожалуйста, милый человечек, – ответила она с усмешкой.

Кажется, внутренняя операционная система Васи снова немного подвисла. Пытаясь как можно скорее переварить происходящее, он крепко зажмурился, а затем с усилием распахнул глаза.

Сбоку тут же донесся чей-то приглушенный голос – таким обычно говорят о ком-то в транспорте или очереди, глядя исподтишка, но с такой выразительной интонацией, что внимание собеседников приковывается сразу:

– О Мохнатые Боги, вы это видели?.. Он моргнул не как герой!

Вася почти физически почувствовал, как кто-то ткнул соседа локтем: мол, смотри-смотри, какой-не-альфа!

– Он такой… обычный.

– Бедненький… – добавил кто-то с фальшивым сочувствием.

– Эх… не повезло парню, – подвел итог последний, будто озвучил медицинское заключение.

Вася скользнул взглядом по группе альфа-подростков – все как на подбор: мускулистые, самоуверенные, с таким видом, будто уже дважды спасали мир – и пошел дальше, искать, где бы присесть, чувствуя себя… тупым карандашом в коробке с армейскими ножами.

Мясо, приготовленное местной Богиней, было… легендарное. Не просто прожаренное – выстраданное, вырубленное в бою, вылежанное на углях и политое чем-то таким, от чего даже запах казался мужественным. Сочная корочка, под которой скрывалась плоть – мягкая, волокнистая, будто само мясо знало, что его будут есть настоящие альфы, и потому приготовилось быть идеальным.

Для голодного Васи, который еще немного – и всерьез начал бы рассматривать кору деревьев как источник клетчатки, это было как видение. Он не ел, он впитывал.

Первый укус прошел по организму, как команда: «всем системам – работать!»

Второй – напомнил, что жизнь, оказывается, не так уж и плоха.

А на третьем Вася уже почти прослезился. От счастья.

С ночлегом, к счастью, тоже не возникло проблем. Все номера для супер-альф – с дубовыми кроватями, шкурами неизвестных зверей и окнами, выходящими прямо на арену для утренней разминки – были давно заняты. Но вот на маленькую коморку под лестницей никто даже не взглянул.

А зря. Коморка оказалась больше Васиной двухкомнатной квартиры. Там была широкая кровать, плед с узором «волк в закате», уютный светильник в виде светящегося боевого топора и даже пара боевых сапог в углу. Запах правда стоял не для слабонервных – настоящий, мужской, с примесью победы и пота великана.

Глава: 6

Мир, где живут альфы был по-своему прекрасен: каждый вечер – битва за статус, каждый завтрак – сырой кабан.

В городе, где альфы встают с рассветом, чтобы метнуть топор в солнце, Вася… просто открыл глаза. Без раскатов грома. Без зова древних духов. Без волнующего трека на фоне. Он просто взял и проснулся. Сработала старая привычка: подниматься рано, чтобы успеть на маршрутку, где пахнет чужим перегаром и мечтами об отпуске.

– А, блин… – пробормотал он себе под нос, моргая в потолок – деревянный, массивный, с перекладиной, на которой, похоже, кто-то явно сушил доспехи или добычу.

Он лежал на широкой кровати и пытался вспомнить, где он вообще.

Коморка. Под лестницей.

Город Бицепсград, раскинувшийся в землях Серого Полумесяца.

Мир Тестоленд – с драконами, альфами и невероятно вкусным мясом, от запаха которого можно проснуться даже из комы.

И посреди всего этого – он. Вася. Не герой.

Скорее – чудом выживший офисный планктон.

– Ну ладно, главное – живой, – философски заключил Вася и сел, хрустнув спиной, как древний свиток, случайно развернутый ранним утром.

Проморгавшись и кое-как вернув свое лицо обратно в человеческий режим, Вася влез в тапки, натянул рюкзак и направился в общий зал.

За стойкой – она. Та самая. Вчерашняя… Богиня с ароматом свежей выпечки и взглядом, которым можно было одновременно замесить тесто и расплавить броню.

Желудок завел марш, слюна встала по стойке смирно, но Вася… героически устоял.

Он набрал полную грудь воздуха, чтобы поблагодарить.

И тут…

Бах!

На грубый дубовый стол в центре пекарни, с хрустом и глухим «бум» шлепнули только что убитого кабана. Сразу – целиком.

– Надо бы слегка подогреть, – пробасил один из альф, хватая нож размером с весло.

– Жри, пока не убежал! – крикнул второй, вонзаясь зубами в кабанью ляжку.

Вася застыл с открытым ртом. Он хотел сказать:

«Спасибо, Богиня, за крышу и хлеб».

Но получилось:

– Э… ыы… кхм…

Она подняла взгляд, и в глазах у нее вспыхнуло озорство.

– А-а-а! Это ты, милый человечек, – радостно произнесла она. – Ну что, как спалось?

– Прекрасно… да… – пробормотал Вася, кивая и одновременно пятясь к выходу.

Он уже почти забыл, зачем пришел. Благодарность улетучилась, как пар над пирожками – осталось только одно желание: свалить по-тихому, пока кто-нибудь из альф не решил использовать его в качестве гарнира.

Но не тут-то было.

– Уже уходишь? – удивленно спросила Богиня. – Без завтрака?

Вася замер.

По ее взгляду было понятно: в ее голове только что рухнула картина мира, где любой уважающий себя мужчина начинал день с жирной кабаньей ляжки.

Он бросил взгляд на кабана.

У того, кажется, тоже приподнялась бровь. В недоумении.

Вася моргнул.

Может, показалось?

Он сглотнул и, с самым мирным выражением лица, пролепетал:

– Просто… эм… завтрак в… эм… сыром виде – это немного не по мне. Ну, желудок у меня… интроверт.

Она взглянула на него, как на милую зверушку, и улыбнулась, как будто и правда его поняла.

– Тогда, – она повернулась, чуть пригнувшись к прилавку, и через секунду перед Васей появилось блюдо, от которого по телу побежали мурашки, а желудок выдал радостный, почти музыкальный звук, – тебе точно стоит попробовать мой пирог с черникой.

Теплый, с чуть подрумяненной корочкой и капелькой начинки, сбежавшей сбоку, как эмоции с лица Васи.

Вася посмотрел на пирог.

Потом на Богиню.

И снова на пирог.

Руки сами потянулись к блюду.

– Молочка налить? – с улыбкой спросила она.

Вася кивнул, не отрывая взгляда от пирога.

Дожевывая кусок черничного пирога, Вася вдруг поймал себя на мысли, что мир Тестоленд – несмотря на кабанов на столе и альф, рвущих мясо зубами, по-своему хорош.

Как вдруг… Альфы, жующие кабана, замерли с обглоданной ляжкой в руках.

Повисла мертвая тишина. Будто кто-то выключил звук во всем помещении.

И тогда вошел он.

Его поступь была тяжелой. Каждый шаг – как удар молота по крышке чье-то гроба: медленно, с хрустом, от которого у Васи заныли зубы.

Он выглядел так, будто его лепили из горных пород, потом забросили на фронт, он выжил, и теперь вернулся, чтобы забрать свое. На нем была куртка, сшитая явно вручную: местами обгоревшая, местами в пятнах засохшей крови.

Шея – как у моста. Руки – такие, что ими можно сражаться, даже если оружие потеряно. Лицо – в шрамах, каждый из которых мог бы рассказать историю… если бы умел говорить.

Глава: 7

Стая оборотней двигалась единой стеной. Вася плыл в этой волне, как застрявшая в мясорубке курага: не сопротивляясь, просто надеясь выжить.

Они прошли мимо Главного памятника – «Альфа в раздумье». Тридцатиметровый мускулистый исполин сидел на корточках, словно погруженный в тяжелые мысли. В одной лапе он держал меч, в другой – выбитые зубы врага.

Толпа пронесла Васю через мрачные ворота и, подкинув его, словно мешок с картошкой, усадила прямо на трибуны. Так Вася оказался на Арене Славы – огромной, как футбольный стадион, вырубленной в кратере вулкана. Он едва успел перевести дух, как перед ним развернулось зрелище, от которого у него отвисла челюсть.

В центре Арены шел бой. И не просто бой, а стенка на стенку. Настоящее месиво. Что-то среднее между «Битвой за трон» и «Семейной ссорой на свадьбе в Челябинске».

Без правил, без ограничений.

Вася уставился на происходящее с тем восторгом, с каким человек, всю жизнь смотревший в черно-белый телевизор, впервые видит IMAX. Ему никогда не доводилось бывать на турнирах или шоу – ни гладиаторских боев, ни даже хоккея. Его зарплаты едва хватало на маршрутку, коммуналку и на пельмени по акции. А тут… такое. Да еще и в первых рядах!

На Земле билет на такое шоу с полным погружением стоил бы как новенькая велосипед!

Поэтому Вася болел горячо и от души, с такой искренностью, будто от его поддержки реально зависел исход боя. Он даже размахивал руками, словно мог передать силу удара или увернуться за того, за кого болел. А болел Вася за Синих – потому что за них болели альфы, с которыми он сидел. Идти против толпы он не рискнул.

На Арене творилось нечто, что трудно описать человеческими словами. Молоты гремели, как колокола Апокалипсиса. Клинки пели, как горластые валькирии под градусом. Клыки сверкали, как ножи в мясном цеху. Когти свистели, тела сталкивались с глухим звуком, будто кто-то ронял холодильники с третьего этажа.

Кровь летела в воздух, рисуя узоры, достойные экспозиции в музее ужасов. Куски брони разлетались в стороны. Один особенно увесистый фрагмент наплечника с зазубринами угодил Васе прямо в грудь – не сильно, но с таким неожиданным грохотом, что он подскочил и заорал:

– Бей их! Давай, всех сразу! Я в вас верю, волосатые вы мои!

Это был чистый, необузданный мачизм, настолько концентрированный, что у Васи пельмени начали вариться прямо в упаковке.

Один из бойцов с мордой, раскрашенной в желтый цвет, в прыжке вмял нашего, Синего, в землю, и каменная плита треснула, словно пытаясь скрыть этот позор. Но его соратник, Синий – двухметровый шкаф с телом, покрытым шрамами – разбежался и снес пятерых желтых сразу.

Трибуны взорвались ревом.

Вася тоже заорал:

– Давай, жми их! Вали на лопатки!

Он настолько втянулся, что будто сам держал меч. Чувствовал, как стучит в ушах от адреналина, как броня уже натирает плечо.

И тут один из Желтых, ловкий как уличный вор, проскользнул сбоку и с хрустом вонзил нож в спину Синему шкафу. Лезвие ушло по самую рукоять. Великан пошатнулся и рухнул на одно колено. Васе показалось, все – конец.

Но Синий медленно поднялся. И снова ринулся в бой.

– Вот это… да, – прошептал Вася и вставил единственное ругательство по-испански, которое знал:

– ¡Puta máquina!

(*Puta – дословно «сука». Máquina – «машина», в сленге это означает: зверь, монстр, машина для убийства).

У Васи в запасе было еще одно – по-английски, короткое универсальное, на все случаи жизни. Но сейчас, чувствовал Вася, было не время для простого «fack». Сейчас требовалось что-то по-настоящему выразительное.

Бой продолжался.

Вася хлопал, свистел, размахивал руками, уворачивался от мнимых ударов – как болельщик, переживающий одновременно финал чемпионата и второе пришествие.

Но внезапно все стихло.

Толпа начала рассеиваться. Бой закончился.

Вася моргал, пытаясь понять, кто победил. Желтые с Синими хлопали друг друга по плечу и расходились по своим местам – будто только что не пытались выдрать друг другу позвоночник.

Кто-то из Желтых услужливо выдернул нож из спины того самого Синего шкафа и торжественно протянул клинок хозяину, как боевой трофей. Тот хмыкнул, принял подарок и спрятал за пояс.

И тут Вася заметил, как напротив поднялся сектор с Красными альфа. Его собственные трибуны, окрашенные в насыщенно-черный цвет, ответили тем же – дружным, почти синхронным подъемом.

Вася похолодел.

До него медленно, с жутким скрежетом осознания, начало доходить: теперь их очередь махаться с Красными.

Красные и Черные начали спускаться вниз, в круг в центре Арены. Два отряда приближались друг к другу, как два грозовых фронта – мускул на мускуле, шрамы поверх шрамов, металл, звенящий от напряжения.

А Вася… Вася вжался в скамейку так глубоко, что, казалось, еще немного – и уйдет в породу трибуны. Он начал молиться всем мохнатым богам, кого не знал, и кого только что выдумал – лишь бы его не заметили. Лишь бы пронесло.

Глава: 8

Наступила всепоглощающая, безмолвная, великая тишина. Даже ветер замер. Даже пыль в воздухе застыла. Даже адреналин в венах, кажется, встал на паузу.

Сотни глаз уставились на Васю. Желтые, красные, черные, синие – яркие, злые, мерцающие, нечеловеческие. Они светились, горели, буравили. Казалось, если бы взглядом можно было жарить мясо – от Васи осталась бы аппетитная корочка.

А Вася… Вася стоял.

В самом центре.

Маленький человек с дрожащими коленями, с ножом в руке и пельменями в рюкзаке.

Он почувствовал, как его голос, немного севший от крика – но он все-таки есть, и это уже само по себе достижение, – звучит в этом вакууме.

– Слушайте, мужики… если вы такие великие, зачем вам это доказывать?

На минуту показалось, что он только что толкнул бульдозер в пропасть – и теперь слушает, как он летит вниз.

Где-то на дальних трибунах кто-то не то фыркнул, не то подавился. Один из Красных, тот с лезвием у клыка, слегка наклонил голову – как лис, услышавший странный звук.

Черный альфа Рой медленно опустил топоры. Секира Ярости в руках Красного слегка качнулась. Оборотни переглянулись.

У Васи задрожала рука. Меч – точнее, эта металлическая махина, которую кто-то зачем-то назвал ножом, тяжелела с каждой секундой. Он поморщился, с усилием опустил клинок на землю и облокотился на него, как на трость.

Со стороны выглядело почти достойно, как будто он специально так встал. Но внутри у него дрожало все: и руки, и колени, и даже те мышцы, о которых он не знал до этого дня.

Красный альфа шагнул к Васе, становился в шаге от него, возвышаясь над ним, как утес над рыбаком. Его глаза сверкали первобытным светом.

– Кто ты, двуногое существо без запаха победы и крика крови? – прогремел он, низким, гулким голосом, будто волна обрушилась на прибрежные скалы.

Вася едва не присел от ужаса, но выдавил:

– Я… Вася… Турист. Вчера приехал в Бицепсград… ну, посмотреть, как тут у вас все устроено… А сегодня вот решил ознакомиться с местными достопримечательностями.

Он развел руками, глядя на Секиру и ряды зверей с горящими глазами:

– А ты? Тебя как звать?

Альфа расправил плечи и поднял секиру – не угрожающе, а с величием воина.

– Я – Скар. Лисий альфа из братства Красной луны, что скрыто в сердце Огненного леса, – сказал он с гордостью за свою «звериную» часть.

– Ну так, что… Скар? Если ты такой крутой… – голос Васи прозвучал уважительно и почти спокойно. Он вообще долго работал на начальника, и если в чем и преуспел, так это в умении подмасливать, не пересаливая.

– …то зачем крутому что-то доказывать? Это ведь уже и не круто получается, если подумать.

В воздухе повисло задумчивое «мм».

– Ты задаешь странные вопросы, турист Вася, – наконец, ответил лисий альфа.

– Но не глупые, – вставил Вася.

– Не глупые, – согласился Скар.

Он посмотрел на Васю долгим, прищуренным взглядом, будто взвешивая не только его слова, но и самого говорящего.

– Говоришь, сильный не должен доказывать силу. Но сильный, что молчит слишком долго, становится удобной мишенью. Нужно рычать, бить, крушить, ломать кости, чтобы не забыли, кто ты.

Рой угрожающе размял лапы:

– Мы – альфы! Мы воем на луну, рвем глотки друг другу, красим землю кровью… Потому что так велит кровь. Потому что воюем веками. Потому что… так было всегда.

Вася нахмурился:

– А если «всегда» – это не причина, а просто привычка?

Скар медленно перевел на него взгляд, в котором будто искра сомнения вспыхнула среди углей ярости.

– Привычка… – пробормотал он, будто впервые попробовал это слово на вкус.

– Привычка, – подтвердил Вася. – А привычки… можно и поменять. Если, конечно, хватит сил…

– Привычки – это как клыки, вросшие в плоть. Их не вырвать без боли, – вдруг сказал Рой. Глухо, но с явным одобрением. Он провел лапой по шраму на груди, будто вспоминая что-то.

Скар посмотрел на своих альф и вдруг понял: эта мысль зацепила их, как хорошо заточенный крюк. Каждый был готов принять этот вызов. Вызов, в котором придется ломать не чужие кости, а свои старые привычки.

Он снова взглянул на Васю – уже не как на случайную мишень, а как на лишенного шерсти пророка, чьи слова оставляют след глубже, чем когти.

– Звучит круто, – сказал он, усмехаясь по-лисьи, с прищуром. – И да… это что-то новенькое.

В следующее мгновение воздух завибрировал. Альфы завыли, зарычали, кто-то впечатался лбом в лоб соседа – видимо от переизбытка чувств. По Арене прокатился дикий, живой гул одобрения – будто сам вулкан вторил оборотням.

– По древнему кодексу братства Красной Луны, – начал Скар, перекрывая шум, – того, кто подал мысль, что «смогла укусить», – следует отблагодарить!

Отблагодарить?! Васю?!

Глава: 9

Рой сделал шаг вперед. Его тень накрыла Васю, как гробовая крышка – аккуратно и с уважением к традициям.

Вася отступил. Сначала на шаг. Потом – еще на полшага. Потом – вбок. И тут наткнулся на кого-то, кто глухо зарычал в ответ.

– Погоди! – вскрикнул Вася неожиданно громко. Сам удивился, что издал такой звук – что-то среднее между криком чайки и тревожным гудком электропоезда.

Рой замер, приподняв бровь. Все взгляды вновь обратились к Васе.

Он вытянул руки вперед.

– Послушайте! Я, конечно, все понимаю. Кодекс, традиции, вся эта… трогательная жесть. И ребра – ну, дело хорошее, говорят, срастаются, да?

Он нервно рассмеялся. Смех повис в воздухе, одинокий и неуместный, как школьный звонок на кладбище.

Ему не ответили. Альфы смотрели молча и с тем выражением, каким смотрят на курицу, которая вдруг решила прочесть лекцию о гастрономии.

И тут Вася понял. Ему не сбежать. Не отвертеться. И уж точно не проснуться в своей кровати.

Вася уронил меч. Опустил плечи. Медленно вдохнул. Выдохнул.

– Ладно, – сказал он убитым голосом. – Если уж так… если я и правда должен получить эту вашу… благодарность…

Он тяжело сглотнул.

– …то… может, дадите мне хотя бы… ну, хотя бы самому выбрать того, кто меня будет ломать?

Над Ареной повисла пауза.

Альфы переглянулись. Кто-то усмехнулся. Кто-то хмыкнул. Один даже кивнул – с уважением.

Рой прищурился, а затем, к удивлению Васи, сказал:

– Твое право. Выбирай.

Оборотни встали вокруг Васи в широкий, дышащий звериной мощью круг.

Вася встал напротив Скара и пошел.

Медленно. Так медленно, как никогда в жизни не ходил.

Скар, перебирая когтями по лезвию своей секиры, выдохнул сквозь клыки:

– У тебя две минуты.

– Ваше… терпение достойно восхищения, – пробормотал Вася и сделал шаг в сторону.

Каждый, мимо кого он проходил, выпрямлялся, выпячивал грудь, сверкал клыками. И каждый – каждый! – смотрел на него с выражением: «Выбери меня. Я достоин. Я не просто сломаю – я вложу в это душу».

Среди этой массы клыков и мускулов Вася заметил пару оборотниц. Внешне они мало чем отличались – все те же шрамы, все та же сталь в глазах. Но броня… броня у них была иной. Выточена по фигуре.

– Ну уж нет, – пробормотал Вася, бросив взгляд на их кулаки, которые, казалось, молчаливо обещали: «Ты запомнишь этот хруст навсегда». Вжав голову в плечи, он торопливо прошел мимо.

И вот круг почти замкнулся. Время почти вышло.

Позади была цепь оборотней, ждущих, кто получит его косточки.

Впереди – тот самый Скар с оскалом.

А над всем этим, словно траурный марш, гремела одна единственная мысль:

«Что бы я не выбрал, это изменит мою жизнь навсегда».

И тут…

Вася резко остановился.

Слишком резко.

Он увидел его. Затерявшегося среди гигантов щуплого подростка, облаченного в броню и меха.

Нагрудник был выгнут с хищной элегантностью и покрыт глубокими резными линиями. Поверх брони – густые, серо-черные меха, свисающие с плеч. Один из кусков меха был наброшен на голову, скрывая волосы и придавая облику дикость, почти звериную. Кожаные ремни опоясывали торс и талию, удерживая потертые, но крепкие ножны. За спиной – две рукояти мечей, перекрещенные, словно крылья. Обе – обмотаны кожей, с металлическими навершиями.

Вначале Вася решил, это один из младших. Подросток, которому не терпится доказать взрослым альфам, что он тоже достоин. Тоже герой.

«Вот ведь, лезет…» – подумал Вася и скользнул по мальчишке взглядом – снисходительно, почти с сочувствием.

Лицо было скрыто под слоем сажи, но глаза… Ясные, как рассвет над замерзшим озером. Глубокие. Небесно-синие. Такие… красивые.

И тогда Вася вгляделся внимательнее.

И понял – ошибся.

Сильно ошибся.

Эти глаза не могли принадлежать мальчишке.

Ресницы – длинные, как мазки кисти по стеклу. Брови – четкие, выразительные.

Взгляд скользнул ниже, к губам – но мех, пушистый и теплый, скрывал нижнюю часть лица, словно оберегая от ненужных взглядов.

Она – девушка.

Сердце у Васи дрогнуло, будто на секунду забыло, как биться. Он закрыл глаза и мысленно прошептал:

«Вот она. Та, за которую в книгах сражаются короли. А я… я просто хочу, чтобы она сломала мне ребра».