The curse of Dracula - 2: the incident in London...

Prologue: Like a bolt from the blue...

Человеческая память довольно своеобразная штука. Какие-то события она запоминает во всех мельчайших подробностях, хотя и случились они черт знает когда и оттого кажутся абсолютно невероятными, а что-то, только пару дней назад казавшееся безумно важным, вдруг начисто стирается, как будто кто-то прошелся по ней незримым ластиком. Временами воспоминания похожи на размытые картинки или, скорее, на фильм, проносящийся перед мысленным взором на бешеной скорости. Иногда же память становится едва уловимыми отголосками чего-то, например, тенью навязчивой мелодии, которую однажды насвистывал один из знакомых. Но в большинстве своем эта дама бывает слишком жестокой, возвращая нас именно к тому, что давным-давно превратилось в пепел…

Воспоминания подступили неожиданно, ворвавшись в сознание Гвендолин подобно цунами. Стоило ей на короткое мгновение замешкаться, как дверь ее памяти открылась настежь, снова унося с собой в круговорот всего пережитого и подбрасывая измученному сознанию осколки воспоминаний, которые ранили девушку не меньше того серебряного ножа, что одним нехитрым движением разделил ее жизнь на до и после встречи с Дракулой.

Полтора месяца, что Гвендолин Оллфорд прожила в огромном роскошном особняке почти в самом сердце древнего Тырговиште, пролетели для нее словно один день, бесконечно долгий и невероятно тяжелый. Девушка как ни пыталась, все никак не могла свыкнуться с мыслью, что привычный мир в одночасье рухнул, а судьба-злодейка отдала ее на милость коварного и расчетливого князя ночи, который, руководствуясь лишь одному ему ведомыми причинами, заточил Гвен в мрачный склеп своего многовекового существования. Сейчас богатой наследнице британских аристократов, в венах которых текла королевская кровь, вообще казалось, что она всегда находилась здесь, в этом старом, окутанном множеством жутких тайн доме, а вся ее прежняя жизнь не более чем просто вымысел, игра воображения. Ведь подобного не могло случиться на самом деле…

Зверские убийства несчастных девушек, заставившие содрогнуться даже самое твердое сердце. Хитроумная ловушка Дракулы, в которую они с такой легкостью угодили. Казнь Бенджамина. Хоть Влад так и не рассказал Гвен, что случилось в подземелье, но она видела газеты, что не одну неделю активно обсуждали жуткую кару, настигшую «тырговиштского вампира». Смерть Ван Хельсинга и ее участие во всем этом… Пусть и не по собственной воле, но именно она послужила одной из причин гибели отважного охотника и последующего его пленения. Не отвлекись он тогда на нее, кто знает, чем бы все закончилось. И за это девушка не могла себя простить. Она искренне не понимала, как не почувствовала подвоха до тех самых пор, пока не стала послушной игрушкой в руках беспощадного кукловода. Гвендолин не раз за это время просила прощения у Гэбриэла, стоя перед шкатулкой, где была заключена его душа. Да что там просила, она дважды пыталась ее открыть, чтобы освободить дух своего бывшего профессора, но вполне ожидаемо потерпела сокрушительное фиаско. Еще и имела счастье при этом попасться. Правда, лишь во второй раз, хотя и подозревала, что Влад был прекрасно осведомлен о ее первой вылазке. Вспоминать то, что произошло в тот злосчастный день не хотелось, но нечеткие обрывки сами собой всплывали в памяти: вот она снова пробралась в кабинет вампира; вот шкатулка, где был навеки заточен бессмертный дух Ван Хельсинга, оказалась в ее руках; вот она пытается снять восковую печать, так надежно удерживающую несчастную душу; а вот посреди комнаты появляется Влад…

Гвендолин едва не выронила деревянную резную шкатулку, крышка которой была усыпана множеством драгоценных камней, смотря на бледное, отдающее каким-то потусторонним светом лицо Дракулы. Грозный, наводящий ужас, холодный. Тот, кто является в ночных кошмарах по вашу душу, сейчас стоял напротив и прожигал насквозь ее тяжелым взглядом черных, мертвых, не сулящих ничего хорошего глаз. Испуг, который спазмом сдавил ее сердце и заставил трястись, словно осиновый лист, Гвендолин даже не пыталась скрыть, отчетливо понимая, что вечно эта игра продолжаться не будет. Рука Дракулы очень медленно поднялась, словно для удара, но к немалому удивлению Гвен его не последовало. Вместо этого вампир резко опустил ее перед лицом растерянной девушки. В следующее мгновение Гвендолин перестала чувствовать свое тело, оно будто оцепенело, став непослушным и ватным. Руки и ноги совершенно не слушались, хотя она все еще оставалась в сознании. «Снова!» — мысленно застонала Гвен. В это время Дракула сделал едва различимый для человеческого восприятия жест, и Гвен против своей воли послушно поплелась за ним в сторону своих комнат. Она с трудом поспевала за широким стремительным шагом Дракулы, казалось, что тот вовсе не касается пола, буквально летя по коридору, но стоило ей хоть на короткий миг притормозить, чтобы перевести сбившееся дыхание, как она сразу ощущала на шее невидимую удавку, что в ту же секунду безжалостно сжимала ее горло, заставляя продолжать путь.

— Несчастная душа, — услышала она тихий голос кого-то из домочадцев, безмолвной тенью спеша за грозным князем.

Гвен с ужасом ждала, когда же Владу наскучит все это и он отправит ее следом за Ван Хельсингом. Но Дракула и в этот раз преподнес ей сюрприз.

— Te lupti cu morile de vant!* — процедил вампир, в порыве гнева даже не заметив, что перешел с английского на румынский. После чего не дав Гвен сказать и слова, просто покинул ее апартаменты, оставив девушку на растерзание собственному страху и ставшей уже привычной неизвестности.

Хоть и произошло это более недели назад, события того вечера все еще отчетливо стояли перед мысленным взором девушки. Тактика Влада, без сомнения, давала свои плоды. Гвен уже настолько себя накрутила, что едва ли по потолку не бегала, снедаемая недобрыми предчувствиями. Ореховые глаза, еще несколько месяцев назад лучившиеся спокойствием и теплом, сейчас потухли, а под ними залегли тяжелые темные тени. Аристократичное лицо побледнело, черты его заострились, и Гвендолин стала похожа на призрак, неприкаянно скитающийся по огромному дому, только что цепями не гремела. Хотя она не раз ловила себя на том, что связана какими-то незримыми путами, надежно удерживающими ее в мрачном особняке, где господствовал древний вампир. Или это была лишь игра ее измученного воображения? Ответа Гвен не знала, а догадками и предположениями она уже была сыта по горло, как и страхом перед неизвестностью. Стоило ей на секунду прикрыть глаза, как в душу тут же проникал ужас: неотвязный, мучительный, липкий. Он струился ночами из темных углов, шевелил тяжелые портьеры, играл бликами лунного света и причудливыми тенями, падающими на пол, шелестел отголосками чьих-то шагов за дверью…

Chapter one: Tomorrow never comes...

Сон… Что может быть естественней?.. Просто закрываешь глаза и потом — бац, уже утро. Так происходит всегда, за исключением моментов, когда вместо того, чтобы дать Морфею перенести нас в свои владения, дарующие спокойствие и отдых, мы начинаем думать… Например, о том, как докатились до такой жизни? Почему из всех людей, населяющих земной шар, в пасти этого безумия оказались именно вы?..

Гвендолин не представляла который уже час подряд металась на огромной кровати, комкая простыни и путаясь в их прохладном шелке, безуспешно пытаясь уснуть. Сейчас она была готова покинуть собственное тело, вырваться за эту сковывающую оболочку, только бы иметь возможность хоть на короткое мгновение отключиться от тягостных и назойливо-раздражающих, как стая мух, мыслей, которые, похоже, поставили себе целью напрочь лишить ее такого желанного покоя. Разговор с Дракулой в мельчайших подробностях крутился в сознании Гвен, раз за разом заставляя переживать обрушившуюся на нее информацию. Мерзкий газетный заголовок немым укором стоял перед мысленным взором, требуя безотлагательного решения проблемы. Но что делать Гвендолин совершенно не представляла. Пребывая в пограничном состоянии, напоминающем скорее болезненное забытье, нежели нормальный сон, она лихорадочно обдумывала ситуацию, в которой оказалась ее семья, искала выход, но, как и сразу после того как Влад сообщил ей эти ужасающие новости, не находила ни одного адекватного объяснения произошедшему и уж тем более вразумительного ответа на мучившие ее вопросы, то и дело натыкаясь на глухую стену полного абсурда и неправдоподобности. Это сводило девушку с ума.

Мужественно предприняв еще несколько попыток уснуть и сосчитав при этом овец, слонов, зайцев и даже летучих мышей, Гвен, печально взглянув вслед Морфею, который отчаявшись увлечь девушку в свое царство безмятежных сновидений, покинул ее, встала с кровати и, взяв лэптоп, погрузилась в чтение, надеясь хоть таким образом скоротать время до утра. Но и эта хитрость не привела ни к чему, кроме очередного провала. Время, будто издеваясь над несчастной и ощущая слежку за собой, тянулось медленно, словно густой мед за ложкой, едва ли не силой вынуждая стрелки на старинных настенных часах отсчитывать секунды, минуты, часы этой поистине бесконечной ночи… Оптимизма не добавляло и то, что читала Гвендолин в сети — одна новостная лента за другой равнодушно трепали доброе имя ее семьи, обнажая самые жуткие и кровавые подробности случившегося, навеки втаптывая в грязь и разрушая репутацию, которой так дорожил ее отец. Поняв, что совершила еще одну ошибку, девушка оттолкнула лэптоп и, сложив руки на столе, уронила на них голову, проклиная про себя тот день, когда согласилась приехать в эту чертову страну. К уже изводившим ее сожалениям, злости, непониманию происходящего добавился еще и банальный страх перед будущим, который вплелся в ее сознание, как цветок в венок, и, соединившись с остальными эмоциями, превратился в колючий терновник, что тут же с остервенением впился острыми шипами, казалось, в самую душу. Вопросы и мрачные думы сыпались на мисс Оллфорд словно из рога изобилия, который кто-то на Небесах по неосторожности опрокинул ей на голову, щедро делясь с Гвен его «дарами».

Какая-то зловещая темнота завладела комнатой и лишь красноватые отблески прогоревшего угля в небольшом камине справа от стола, за которым сейчас сидела девушка, вычерчивали причудливые узоры на мебели и стенах. Измученная тягостными мыслями, Гвен уставилась в окно, отрешено всматриваясь в траурный палантин ночи. Затянутое плотными грозовыми тучами небо поглотило надтреснутое блюдце луны, оставив лишь парочку ее осколков, безразлично сияющих холодным голубым светом высоко над миром. Все это Гвен отмечала лишь краешком сознания — перед мысленным взором все еще продолжали мелькать обрывочные картинки ее невеселых размышлений. Поэтому неудивительно, что легкий стук, раздавшийся снаружи, заставил подскочить девушку на месте, в одночасье вернув в реальность.

— Почудилось или нет? — пролепетала Гвен еле слышно, направляясь к приоткрытому окну. Стук повторился уже настойчивей, бесцеремонно нарушая тишину безлунной ночи. — Князь?! — удивленно промолвила девушка, заметив темный силуэт, парящий в воздухе. Она раскрыла окно шире, впуская в спальню бледно-серебристое пятно света, пролитое только что нашедшей небольшой просвет между косматыми тучами владычицей ночи, а за ним и самого вампира.

— Позвольте полюбопытствовать, — мрачно поинтересовался Влад, — сколько еще вы намерены изводить себя и меня заодно своими мыслями?

От подобного вопроса мисс Оллфорд на какое-то мгновение потеряла дар речи. Нет, она привыкла ко многому, находясь рядом с вампиром, но ему все же с завидной регулярностью удавалось ставить ее в тупик как своим поведением, так и словами. И этот раз не стал исключением.

— Я не понимаю, — наконец-то выдавила она из себя, растерянно взирая на стоящего перед ней князя, напоминающего сейчас призрак: весь в черном, Влад казался сотканным из ночного тумана. Только его обсидиановые глаза светились в темноте каким-то мистическим блеском, затягивая в свои бездонные омуты.

— Почему вы, смертные, никогда не живете настоящим? Все только предвкушаете будущее и торопите его, словно оно опаздывает, или призываете прошлое и стараетесь его вернуть, словно оно ушло слишком рано. Вы так неразумны, что блуждаете во времени, вам не принадлежащем, пренебрегая тем единственным, которое вам дано, — задумчиво произнес Дракула, словно разговаривая с самим собой.

— И чтобы это выяснить вы вломились ко мне среди ночи? — окончательно сбитая с толку, Гвен устало опустилась в кресло, ей и без подобных философских бесед было достаточно паршиво.

— Заметьте, что я дважды постучал, — небрежно бросил Влад в ответ. — Накиньте, а то замерзнете, — он протянул ошарашенной и совершенно ничего непонимающей Гвендолин лежащий на краю ее кровати плед и не дав ей прийти в себя, подхватил на руки и вылетел в распахнутое настежь окно.

Chapter two: It never rains but it pours...

Огромная, почти пустая комната была погружена в полумрак. Лишь одинокий фонарь светил прямо в окно, выхватывая из черноты небольшой участок помещения и старый продавленный в нескольких местах диван, на котором в неестественной позе лежал мужчина лет пятидесяти. Все вокруг него было залито кровью: стена, пол, даже на потолке алели брызги, создавая замысловатый и зловещий узор. Гвендолин медленно, дрожа всем телом, как огонек свечи на сквозняке, приближалась к злополучному предмету мебели, почему-то зная, кого на нем увидит. Предчувствия не обманули — крик отчаяния и боли сорвался с ее уст, когда она увидела бездыханное тело своего отца. Но настоящий ужас девушка испытала, поняв, что в комнате не одна, что здесь все еще притаился убийца, не желающий оставлять свидетелей. Мгновение, и из густой и вязкой, как смола, темноты появился человек, держащий в руке окровавленный нож. Увидев Гвен, мужчина остановился, затравленно на нее взглянул и рухнул на колени, заливаясь слезами:

— Я не понимаю, что происходит, — прошептал он. Рука его задрожала и нож упал к ногам застывшей Гвен. — Помоги мне!

Полностью перестав владеть собой, девушка бросилась к стоящему перед ней мужчине, но чем ближе она приближалась, тем дальше оказывался он.

— Отец! — закричала Гвен, и резко проснулась...

— Гвендолин, все в порядке, дорогая, — произнес тихий приятный голос, а затем чья-то рука ласково провела по мокрому лбу девушки, убирая с него прилипшие прядки. — Тебе просто приснился кошмар. Ты дома, в безопасности.

Гвен все еще находясь на границе между мирами, никак не могла унять сумасшедший пляс сердца, который гулким эхом отдавался у нее в ушах, заставляя кровь стыть в жилах от только что виденного ужаса. Тело уже пробудилось, но разум все еще продолжал блуждать в лабиринтах царства Морфея. С трудом переведя дыхание, девушка открыла глаза и…

— Мама, — выдавила Гвен, смотря в упор на улыбающуюся женщину средних лет, по щекам которой тоненькими ручейками текли слезы. — Мама? — повторила она, пытаясь поверить собственным глазам. Как такое могло случиться? Ведь лететь в Лондон они должны были только вечером или же… — Мама! — ошарашенно произнесла Гвен, наконец-то сбросив с себя удушающие объятия сновидений и приходя в себя.

Девушка очень медленно села на кровати, затем осмотрелась вокруг. Сомнений не было — она действительно была дома. Эта комната разительно отличалась от мрачного, вечно погруженного в кромешный, даже могильный мрак, особняка Дракулы в Тырговиште. Здесь буквально каждый дюйм помещения был пронизан светом, несмотря даже на то, что за окнами был пресловутый английский туман. Светлые пастельные стены, пол из древесины зебрано, резная макассаровая мебель семнадцатого века, на окнах легкие портьеры. После давящей мощи эбенового дерева и кемпаса, все в родных стенах казалось Гвендолин воздушным и легким. На какой-то момент она вновь ощутила себя маленькой девочкой, принцессой, и только теперь поняла, как скучала по дому и родителям. Ореховые глаза Гвен тут же застлали слезы.

— Как же я рада, что ты жива, — обняв дочь, миссис Оллфорд наконец-то дала волю чувствам. Всегда спокойная, временами даже слишком холодная и высокомерная женщина, предпочитающая держать сердце на замке, сейчас забыла обо всем на свете.

— Прости меня, — пролепетала Гвендолин, пытаясь остановить всхлипы, которые грозились перейти в самые настоящие рыдания. — Я так сожалею, что поругалась с вами.

— Когда с нами связалась румынская полиция мы думали, что потеряли тебя навсегда. Нам сказали, что ты пропала без вести, и скорее всего… погибла от рук того маньяка, — дрожащим голосом закончила леди Элизабет. Затем она немного отстранилась от дочери, как и она, не веря в реальность происходящего. — И вот случилось чудо — ты вернулась домой. Живая и невредимая. Мне кажется, если я тебя отпущу хоть на секунду, ты снова исчезнешь.

— Никуда я теперь не денусь. Все будет хорошо, — девушка все-таки смогла немного успокоиться и взять себя в руки. Мысли, также очнувшись ото сна, закружились в сознании, пытаясь занять свои места. — Я скучала… Я, правда, очень сожалею.

— Знаю, Гвен. Мы все тогда погорячились и были неправы, — миссис Оллфорд вновь обняла дочь и, прикрыв глаза, прошептала: — Отец ждет не дождется встречи с тобой. Он очень надеется, что ты на него не сердишься, — она многозначительно посмотрела на дочь, словно боясь говорить вслух о пережитом той ужасе.

— Да черт с ним, — отмахнулась Гвендолин. Конечно, она не могла не злиться на отца за то, что тот отказался от собственного сына, и чисто по-человечески девушке было жаль парня, у него вся жизнь была впереди, но, как говорил Дракула, каждый сам себе судья и только сам решает оставаться на этом свете или покинуть его. К тому же Бен столько натворил, что несмотря на смягчающие обстоятельства его вина была чудовищна, а план мести их общему родителю циничен и коварен. Другое дело, что Влад не имел права самолично решать судьбу Мюррея, но и тут Гвен была абсолютно бессильна. Князь всегда жил по своим собственным законам и что-то доказывать ему, тем более, когда кто-то вмешался в его планы, нарушил их и подверг опасности того, кого вампир считал своим, было совершенно бесполезно. Своих решений Влад не менял и горе тому, кто по неосторожности или по глупости оказывался на его пути. — Никто из нас не в силах что-то изменить или исправить. Мне жаль Бена, но я его почти не знала, и он убил… — Гвен замолчала, понимая, что давно простила родителя. — Сейчас главное разобраться, что произошло с отцом, помочь ему, а потом, возможно, будем сожалеть о грехах прошлого.

Леди Элизабет с удивлением смотрела на дочь, машинально отмечая изменения, произошедшие с ней за то время, что они не виделись.

— Это вообще не поддается никакому объяснению, — задумчиво сказала женщина, и ее глаза, еще мгновение назад лучившиеся счастьем, вновь потухли. — Самое ужасное, что в Скотланд-Ярде уверены, что те ужасные убийства совершил Гарольд.

Chapter three: A journey of a thousand miles begins with a single step...

Когда на следующее утро Гвендолин спустилась на первый этаж и вошла в приоткрытую дверь библиотеки, импровизированный военный совет был, что называется, в самом разгаре. Сэр Рэймонд Эддингтон, королевский адвокат и друг детства герцога Графтона, явно не выспавшийся и пребывающий в прескверном расположении духа, восседал за огромным письменным столом, полностью погрузившись в какие-то бумаги, двумя аккуратными стопками лежащие перед ним. Драган Дракулешти, врач, сопровождающий Влада и Гвен из Тырговиште, и по совместительству потомок грозного князя, задумчиво просматривал отчеты судмедэкспертизы, медленно прохаживаясь вдоль стеллажей с книгами. Арнольд Кроуфорд, коллега сэра Рэймонда, но представляющий целиком и полностью интересы Дракулы, который давно вел дела в Великобритании, а посему имел довольно обширные связи в самых разных кругах британского общества, о чем-то тихо спорил с незнакомым Гвен мужчиной и был явно раздражен.

— Ты болван, Бабкок! — все-таки не выдержав, констатировал Кроуфорд, наступая на высокого коренастого мужчину, с пышной копной рыжих волос. — Прошло более двенадцати часов, а это все, что вы можете предоставить по поводу смерти герцога?! Ты даже не потрудился снабдить нас полной информацией о проведенном расследовании!

— Я старший инспектор Скотланд-Ярда! — прогремел в ответ тот. — А не мальчик на побегушках! И никому ничего не должен! Расследование проводит полиция…

— Ты ним и останешься, можешь даже не мечтать получить звание суперинтенданта, — на мгновение оторвавшись от своего занятия, вклинился в разговор сэр Рэймонд. — В этих бумагах тоже полный хаос. Твои ребята хорошо постарались, проводя обыски. Ничего найти невозможно.

— Отчет еще не готов, это только предварительные данные. У меня людей не хватает, — сбавив обороты, попытался оправдаться Генри Бабкок. Он грезил наяву новым назначением, но прекрасно понимал, что если сейчас опростоволосится, то с должностью точно попрощается навсегда. К тому же иметь в недругах двух ведущих королевских адвокатов ему тоже очень не хотелось.

— Это можешь рассказывать налогоплательщикам, я-то прекрасно знаю, что твой отдел укомплектован по полной, — устало произнес Кроуфорд. Старший инспектор хотел возразить, но адвокат продолжил: — Я понимаю, что на тебя давят со всех сторон. Честно, не хотел бы оказаться на твоем месте, но как ты не поймешь, что мы не палки тебе в колеса вставляем, а пытаемся помочь в этом деле. В конечном итоге, именно ты окажешься в выигрыше.

— И не ты, а комиссар полиции будет выглядеть полным дураком перед королевской семьей, — как бы между прочим заметил сэр Рэймонд. — И не мне тебе рассказывать, что он после этого с тобой сделает, — на минуту библиотека погрузилась в тишину, а потом Рэймонд Эддингтон задумчиво произнес: — Это дело замять не получится, как бы тебе не хотелось. Слишком большой резонанс оно вызвало в обществе, да и интерес, чего уж скрывать. Подобного не было со времен Джека Потрошителя.

— Но здесь же все ясно, — возмутился Бабкок. — Все улики налицо, свидетели. Да если бы все дела раскрывались так легко.

— А вы не видите в этом ничего странного? — к разговору присоединился молчавший до этого времени Драган.

— В каком смысле? — не понял старший инспектор.

— Что все настолько ясно и не вызывает сомнений. Создается впечатление, что вам все преподнесли на блюдечке, — пояснил свое замечание Дракулешти.

— А вы, простите, вообще кто? — гневно поинтересовался полицейский, вперив злобный взгляд в Драгана.

— Я врач, — спокойно ответил мужчина с ярко выраженным восточноевропейским акцентом.

— И это делает вас экспертом? — саркастично бросил Бабкок.

— Поверьте мне на слово, моих знаний вполне достаточно, чтобы понять, что такая доза цианида не могла убить человека так быстро. А это может означать только одно…

— Что травили его медленно на протяжении какого-то времени, — ошарашенно произнесла Гвендолин, обнаруживая свое присутствие в библиотеке.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Драган. — Как вы себя чувствуете? — спросил он у все еще очень бледной девушки, которая, сейчас могла составить конкуренцию самому Владу.

— Доброе утро, — кивнул сэр Рэймонд. — Простите, Гвен, мы за своими спорами вас не заметили.

— Не страшно, — сказала девушка, усаживаясь в глубокое кожаное кресло, где так любил сидеть ее отец. — Вполне сносно, не беспокойтесь, — повернувшись к Драгану, добавила она.

— Но я все-таки бы настоял на вашем отдыхе.

— Прошу, я хочу участвовать в расследовании. Безделье сводит меня с ума, — в ореховых глазах застыла немая мольба. — Возможно, я могу чем-то помочь.

— Так действительно будет лучше, — из-за стеллажа раздался бархатный голос Дракулы, а затем появился и он сам, держа в руках довольно увесистый том, оказавшийся справочником по ядам. — Леди Элизабет занята организацией похорон, а Гвендолин может рассказать нам об отце, его привычках, — безапелляционным тоном произнес Влад. — Кстати, ты прав, — князь подошел к своему потомку и что-то показал ему в книге.

— Что там такое? — возмутился полицейский.

— Всего лишь подтверждение слов доктора, — задумчиво отозвался Дракула. — Единственное, чего я не понимаю, кто и как отравил герцога Графтона в тюрьме.

— А до этого? — спросила Гвен.

— До его заключения вариантов масса, — выбирая самый темный угол в комнате и слегка поморщившись от ярких слепящих лучей солнца, которые проникали в библиотеку через раскрытые ставни, сказал Влад. — Начиная с вашей матери и заканчивая прислугой.

— Но вы же не можете серьезно думать, что моя мать отравила отца? — возмутилась Гвендолин. — Это еще больший бред, чем то, что отец вампир и убийца!

— Конечно, не думаю. Я просто констатирую факт, — заметил князь. — Подумайте сами, это должен быть кто-то, кто имел возможность каждый день использовать яд и при этом не вызывать ни малейших подозрений ни у кого из домашних и вашего отца, в частности.