The dashing night. Охота на вампира

Пролог

Иногда жизнь ставит перед трудным выбором: уйти или остаться, струсить или дать бой.

Выбрать между тем, что хорошо, и тем, что правильно.

Последний выбор – самый тяжелый.

Я стояла, глядя в глаза тому, кого ненавидела больше всех на свете, и видела на его лице торжествующую ухмылку.

Он точно знал, каким будет мой выбор.

Я тоже это знала.

И все, чем жила в последние месяцы: отчаяние и боль, страсть и жажда мести – сейчас не имело никакого значения.

Правильный выбор не приносит счастья, но дает абсолютный покой.

До конца жизни.

Я медленно положила пистолет на землю и подняла руки над головой.

Глава 1

Всю дорогу до аэропорта лил дождь. Я смотрела в боковое стекло, расчерченное причудливым узором из капель воды, и усиленно старалась сохранять непроницаемое выражение лица.

Причина моего внутреннего беспокойства сидела рядом: муж внезапно вызвался проводить меня в очередную археологическую экспедицию, и эта несвойственная ему забота сразу показалась мне подозрительной. За восемь лет супружества он ни разу не отвозил меня в аэропорт или на вокзал, ограничиваясь лишь дежурным поцелуем у двери, и тут же сдавал меня в надежные руки водителя и охранников. Впрочем, и поцелуй уже давно исчез из наших отношений, заменившись неопределенно-сухим кивком.

Сегодня же Виктор перехватил меня у самых дверей и тоном, не терпящим возражений, сказал, что поедет в Шереметьево вместе со мной. Я лишь пожала плечами, но ощутила, как в живот словно кольнула острая льдинка. Иногда мне хотелось, чтобы интуиция чаще помалкивала: обычно она предупреждала о грядущих неприятностях, когда уже ничего нельзя было изменить или сделать… но и отмахнуться от неё никак не получалось при всем желании.

В полном молчании мы вышли из дома. Я искоса поглядывала на мужа, пытаясь угадать причину, побудившую его провести со мной это утро, но по его замкнутому лицу было невозможно что-нибудь прочесть.

Раздался звонок. Виктор вынул смартфон из кармана и на мгновение чуть сжал губы, выдавая мгновенно вспыхнувшее недовольство.

Я давно научилась разбираться в тонкостях его переменчивых настроений: когда много лет живешь с человеком властным и богатым, то быстро осваиваешь науку обходить его болевые точки и избегать конфликтов. В противном случае такой брак быстро заканчивается. За восемь лет я изучила все невербальные сигналы, какие только могла получить, а потому сейчас внутренне напряглась, ожидая худшего.

Едва мы сели в машину, напряжение между нами сгустилось еще сильнее, став почти невыносимым. Виктор закончил телефонный разговор и повернулся ко мне. Ничего хорошего я от него ждать не могла в принципе, да и плохое предчувствие из острой льдинки превратилось в болевой спазм в животе. Я вжалась в спинку сиденья, остро сожалея о том, что не смогла улизнуть из дома незаметно и отложить этот разговор до моего возвращения. Я избегала этого момента с тех пор, как получила неутешительный вердикт врачей и глупо надеялась, что смогу собраться с силами в поездке, чтобы встретить новый вызов… но не сложилось.

Очередная трель заставила его выругаться и снова достать смартфон из кармана.

Я смогла выдохнуть и отвернуться.

Всю дорогу Виктору без перерыва названивали его заместители, секретарша, деловые партнеры и прочие важные личности, и с каждым собеседником его нетерпение и злость лишь нарастали, а я тихо молилась про себя всем известным богам, чтобы мы не успели поговорить до приезда в Шереметьево. Виктор точно бы не опустился до того, чтобы вести важный разговор в общественном месте, тем более таком плебейском, как общий зал ожидания.

Когда машина остановилась и открылась дверца, я была уже почти спокойна.

Еще немного – и наступит долгожданная свобода.

Эта экспедиция была нужна мне как воздух – в прямом смысле. Большинство людей, если уж им повезло любить свою работу, любят ее за то удовлетворение и удовольствие, которое она им приносит. Я же любила профессию археолога за экспедиции, в которых могла отдохнуть душой и ощутить ветер свободы. Другой причины работать у меня не было.

Я с радостью покинула роскошный салон автомобиля, пахнущий большими деньгами, и привычным движением закинула на плечо тяжелый походный рюкзак. Несмотря на присутствие трех мужчин рядом, мне не приходилось ждать помощи: Виктор бы точно не захотел пачкать своё любимое пальто, сшитое на заказ, ну а два телохранителя как всегда проигнорировали тот факт, что я тащу двадцатикилограммовый баул, ибо им: «Не положено занимать руки, а то вдруг опасность, уж не обессудьте, Валерия Александровна». Так что мы представляли собой довольно-таки живописную группу: два амбала, двигающие слаженно, как танцоры, выписывающие вокруг нас только им понятные траектории, холеный вальяжный мужчина и женщина в джинсах и рубашке, сгибающаяся под тяжестью походного рюкзака.

До зала ожидания мы дошли без всяких приключений и расположились на жестких неудобных креслах – непременном атрибуте любого аэропорта. Муж страдальчески поморщился: он не понимал мою игру в демократию, когда я отказывалась летать в экспедиции бизнес-классом и пользоваться вип-залом ожидания. Сам он терпеть не мог находиться в плебейской толпе и на его лице застыло брезгливое выражение небожителя, спустившегося с Олимпа на землю.

Я понимала его логику, но мое упрямство в выборе способа путешествий было продиктовано вполне естественным желанием остаться нормальным человеком, а не превратиться в избалованную куклу, которая шагу ступить не может без охраны, а слово «очередь» ей и вовсе незнакомо. Я знала слишком много подобных женщин – таких же жен богатых и очень богатых мужчин – и когда-то поклялась себе не превратиться в оранжерейное изнеженное растение. Поэтому и не летала в экспедиции бизнес-джетом, хотя вполне могла себе это позволить.

Я с нетерпением ждала начала регистрации, но время тянулось крайне медленно, будто назло. Вздохнув, бросила беглый взгляд на мужа, который набирал сообщение на экране смартфона. Лицо Виктора было сосредоточенным, между бровей залегла складка, а я в очередной раз удивилась, насколько богатство и власть облагораживают вполне тривиальную внешность. В свои сорок девять лет он был в отличной форме, а виски, обильно тронутые сединой даже придавали ему дополнительный шарм. Блеклые серые глаза, тонкие губы, крупный нос картошкой – это смотрелось бы по-другому, если бы не одежда индивидуального пошива, идеальная стрижка и все те мелочи, что составляют ауру благополучия и роскоши. Справедливости ради надо было отметить, что я и сама вполне соответствовала ему в плане холености, и лишь в экспедиции лоск сходил с меня, как ненужная шелуха: руки грубели, лицо обветривалось, а волосы не знали иной прически, нежели коса или конский хвост.

Глава 2

Когда я принимала решение уехать в родной город, мной двигало инстинктивное желание раненого зверя уползти в берлогу и зализать раны.

И почему-то показалось, что маленькая тихая квартира, где прошло детство, станет идеальным убежищем.

Я снова ошиблась.

После возвращения домой мне не раз пришлось с тоской вспомнить московскую жизнь: в ней остался не только неудачный брак, но и научная карьера плюс преподавание. И если раньше я относилась к этим занятиям как к отдушине и глотку свободы, то теперь с горечью осознала, какое место они на самом деле занимали в моей жизни. Я постоянно была окружена коллегами и студентами, и, несмотря на отсутствие среди них друзей или даже приятелей, постоянно общалась с самыми разными людьми, а потому не знала, что такое настоящее одиночество.

Именно общения так не хватало в новой жизни: единственной компанией была двоюродная тетка, так как почти все одноклассники разъехались по другим городам после окончания школы. Я наконец-то зарегистрировалась в соцсетях (Виктор был против этого по соображениям безопасности), и первое время увлеченно разыскивала всех, с кем когда-то училась или дружила. Спустя некоторое время выяснилось, что ничего общего у меня с этими людьми не осталось, не считая номера школы. Они были заняты работой, детьми и бытом, я же выбивалась из этого ряда как белая ворона, так как не имела ни первого, ни второго, ни даже толком третьего.

Тетушка Наталья Петровна как могла старалась развлечь меня, но, к несчастью, наше общение сводилось к пересказу сплетен, обсуждению сериалов и прочим милым глупостям. Я не раз пробовала разговорить ее о тех вещах, которые по-настоящему интересовали, но каждый раз она уходила от беседы. Это ужасно злило, ведь я хотела узнать больше о родителях, особенно о маме, но тетя словно дала обет не упоминать ее ни единым словом. Все детство она обещала рассказать эту историю «когда ты вырастешь», а теперь старательно увиливала от разговора.

Сам родной город едва ли заметил мой приезд и продолжал жить своей жизнью. После Москвы с её смогом даже на самых оживленных улицах было легко дышать. Я уходила из дома утром куда глаза глядят: бродила по улицам и закоулкам, временами напоминавшими негритянское гетто, ездила по маршрутам автобусов, заново вспоминая их, долго гуляла по берегу бухты, слушая шепот волн… и в каждой прогулке меня не отпускало одиночество. Я стала много времени проводить в толпе людей на рынках и в магазинах, сделала кучу импульсивных и оттого вдвойне бесполезных покупок, и на какое-то время они заполняли пустоту внутри… пока я не возвращалась домой. Почему-то именно в этот момент, когда я шла по улице, и целью была старая пустая квартира, а мир вокруг жил своей жизнью, и ему не было до меня никакого дела, я ощущала себя растением, оторванным от привычной почвы и заброшенным куда-то в голые скалы. Мне не было места ни здесь, ни где-либо еще.

Лето было в самом начале: робкое тепло сменялось дождями, а ночи были холодными и туманными. Тетушка уверяла, что после первой же зимы я вспомню все недостатки местной погоды и захочу переехать в более мягкий климат. Я же в этом сомневалась: где-то на этих улицах, покрытых разбитым за долгую зиму асфальтом, прятался ответ на главный вопрос: кто я? Я искала на него ответ во время долгих блужданий и каждый раз чувствовала, что он ускользает.

В таком настроении я и оказалась на могиле отца.

Мы с тетей долго стояли, глядя на памятник. На портрете отец был изображен таким, каким я его никогда в жизни не видела: радостным и... беззаботным. Фотография явно была откуда-то со времен его далекой юности, и на ней не было и следа угрюмости и морщин горя, которые запомнились мне с самого раннего детства. Вдруг стало так больно в груди, что на глаза навернулись слезы.

– Не грусти, что не попрощалась с ним. – Тетя мягко коснулась моей руки.

– Я так и не поняла, почему он запретил приезжать к нему, почему скрыл свою болезнь… – ответила я сдавленным голосом.

– Думаю, он не хотел, чтобы ты запомнила его больным… или мертвым.

– Зато я запомнила его холодным и отчужденным. На всю жизнь.

– Он так никогда до конца и не оправился от смерти твоей мамы. Неудивительно, что его сердце отказало так рано. – Наталья Петровна вытерла глаза краешком носового платка.

– А где… а где мамина могила? – задала я вопрос, который мучил меня не один десяток лет.

– Не знаю, – ответила тетя, и я услышала в ее голосе растерянность.

Еще одна долбаная загадка. Секреты нашего семейства осточертели мне еще в детстве, ну а теперь я была готова раскрыть их любой ценой… чтобы наконец-то понять, почему все сложилось именно так, а не иначе. Если бы у меня был психоаналитик, он точно бы меня одобрил.

Я медленно вдохнула и выдохнула, прежде чем продолжить:

– Тетя Наташа, вы ведь расскажете мне о маме?

Она долго не отвечала, глядя в пространство перед собой, и я уже начала переминаться с ноги на ногу, когда услышала:

– Расскажу… Но давай не сегодня – я и так расстроена.

Я согласно кивнула: это уже была победа, а приз можно и немного подождать.

Глава 3

Проснулась я поздно и совершенно измученной: сны были пугающей помесью сюрреалистичного кошмара и горячечного бреда, так что, открыв глаза, сперва долго не могла понять, кто я и где нахожусь. Наконец сонный мозг начал соображать, и я узнала собственную спальню, в которой из-за плотно задернутых штор царил густой сумрак.

Во рту была ужасная сухость, а на языке ощущался мерзкий металлический привкус, от которого захотелось поскорее избавиться. Все тело болело, ну а голова – та и вовсе была как чумная.

Я кое-как сползла с кровати, ощущая себя столетней старухой, и, отчаянно зевая, прошлепала к окну, но едва стоило мне отдернуть шторы, как глаза обжег солнечный свет.

– Черт!!! – Я отскочила от окна, закрывая лицо руками, и бросилась прочь из комнаты в спасительный полумрак коридора.

Боль в глазах разлилась, заполняя всю голову, приступ тошноты накатил так резко, что я едва успела добежать до туалета и упасть на колени перед белым фарфоровым другом. Выворачивало меня долго и мучительно, и когда спазмы чуть стихли, я еще долго не могла подняться на ноги и просто сидела на полу. Головная боль усилилась: она пульсировала резкими, рваными приступами, а жжение в глазах так и не проходило.

С трудом встав, я заползла в ванную, не включая свет. Кое-как в темноте прополоскала рот, умылась, а потом и вовсе облила голову холодной водой, и мне чуть полегчало. Замотав волосы полотенцем, я прикрыла краем лицо и боком прошла в комнату, чтобы задернуть шторы. Когда снова воцарился сумрак, я легла на кровать и закрыла глаза.

Боль чуть стихла, она словно ушла на задний план, притаилась где-то в глубине вместе с тошнотой, чтобы вернуться обратно в любой момент.

У меня раньше никогда не было сотрясения мозга, но сейчас я была уверена, что именно это и произошло. Полицейский вчера сказал, что был удар по голове, вот и результат.

И как назло, я дала слово сегодня сидеть дома и ни с кем не общаться, так что пришлось сжать зубы и потерпеть до завтра. Пообещав себе первым делом обратиться к врачу, я незаметно задремала и проснулась лишь поздно вечером.

Солнце уже село, и в комнате было темно. Сразу включить верхний свет я не рискнула, а проверила реакцию глаз на настенном бра. Электрический свет не вызвал никаких неприятных ощущений.

Часы показывали 22.23. У меня было время, чтобы привести себя в порядок перед дачей показаний. Я умылась и кое-как расчесала спутанные волосы, потом оценила свой бледный и помятый вид в зеркале и со вздохом намазала лицо тональным кремом. Сильно лучше от этого выглядеть я, увы, не стала, но уже не была похожа на зомби недельной свежести.

Когда раздался звонок домофона, я допивала зеленый чай и пыталась уговорить себя съесть хотя бы кусочек хлеба, но желудок категорически отвергал твердую пищу. Даже мысль о еде вызывала тошноту и головокружение, так что приходилось обходиться несладким чаем.

Когда я открыла дверь, Андрей скользнул по мне цепким, все подмечающим взглядом, но по его лицу невозможно было прочесть, к каким выводам он пришел. Впрочем, это не очень-то интересовало. Я хотела дать показания и тем самым поставить точку в этой малоприятной истории.

            – Как вы? – спросил он, как показалось, больше из вежливости, чем из настоящего интереса.

– Судя по симптомам, на прощание ваш маньяк наградил меня сотрясением мозга.

Андрей ничего не ответил, но на мгновение в его непроницаемых черных глазах что-то мелькнуло.

Мы прошли в гостиную, где он опустился в кресло, а я села на диван.

Повисло молчание.

Он смотрел на меня изучающим взглядом, под которым я чувствовала себя редкой бабочкой, на которую с булавкой в руках нацелился энтомолог. Тряхнув головой, чтобы отогнать глупые мысли, хотела заговорить первой, но Андрей опередил:

– Вы готовы дать показания? – Он достал из принесенной папки листы бумаги и ручку.

– Да.

На самом деле я не то что была готова – я жаждала этого больше всего на свете.

Я начала рассказ, а он записывал, переспрашивая некоторые детали. Особенно его интересовали мои воспоминания о самом моменте нападения. Правда, тут вспоминать было особо и нечего: странный туман в голове и слабость, вот и все, что я помнила.

Когда мы закончили, и я написала под показаниями: «С моих слов записано верно и мною прочитано», то почувствовала облегчение. Наверное, это отразилось на лице, потому что полицейский вдруг вперил в меня тяжелый взгляд, от которого головная боль вспыхнула с новой силой, а потом в один момент так же внезапно и прекратилась.

– Вам кажется, что на этом все закончится?

Я кивнула.

Он вдруг усмехнулся, а потом прикрыл глаза, и, казалось, впал в глубокую задумчивость.

Я потерла виски пальцами, разгоняя остатки боли, а потом увидела, как он выпрямляется в кресле и снова смотрит мне в глаза.

– У нас проблема. Точнее, у тебя проблема, – сказал он, внезапно переходя на «ты». – Наш маньяк не отступится. Сегодня мы нашли одну из его неудавшихся жертв. Он выследил ее и убил. На этот раз ей не повезло. Думаю, что на тебя у него такие же планы.

Глава 4

Утро следующего дня я встретила в новом качестве, а именно – вампирской приспешницей.

Возможно, я зря дала согласие на эту авантюру и потом пожалею… если выживу после охоты на живца, но отступать было поздно.

Потянувшись, я отбросила одеяло и бодро соскочила с кровати. Хоть и поспать получилось всего четыре часа, в моем теле была легкость, а энергия переполняла и мотивировала сотворить что-нибудь эдакое сегодня.

Шторы я открывать не стала – глаза еще плохо реагировали на солнечный свет. Вчера Андрей обрадовал, что никакого сотрясения мозга нет, так как: а) по голове меня никто не бил б) тошнота, головокружение и светочувствительность стали лишь подобным эффектом от лечения его кровью. Я поинтересовалась, не превращусь ли ненароком в вампира, на что он от души рассмеялся и сказал, что процесс обращения выглядит совсем по-другому. Мне было интересно как именно, но задавать вопросы я поостереглась. Меньше знаешь – крепче спишь.

Правда, все же пришлось подвергнуться другому ритуалу. После того, как я дала согласие поработать приманкой, Андрей сказал:

– Мне придется укусить тебя, но без гипноза это больно, так что потерпи.

Я протянула ему руку не без внутренней дрожи. Андрей наклонился, словно собирался поцеловать запястье, и тут в меня вонзились клыки. Я не удержалась и ахнула от острой боли. Пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться и не отдернуть руку, которая словно горела огнем.

К счастью, страдать пришлось недолго: и минуты не прошло, как вампир отпустил меня, и, прокусив себе подушечку пальца, мазнул выступившей кровью по двум точечным ранкам на внутренней стороне запястья, которые тут же закрылись и перестали болеть.

– И что теперь? – Я с трудом удержалась от того, чтобы не потереть пострадавшую руку, но не хотелось лишний раз демонстрировать слабость.

– Теперь я почувствую тебя на расстоянии, если понадобится. Взаимное распитие крови дает особую связь между человеком и вампиром. Мою кровь ты уже пила, теперь была очередь за твоей.

– Понятно.

– Скажи-ка, как у тебя дела с вождением автомобиля?

– Права есть. Бывший муж купил.

– Ясно. А опыта никакого нет. Это плохо.

– Мне бы никто не позволил сесть за руль в Москве.

– Охотно верю. Но здесь – придется.

Так я получила в довесок обязанность ежедневно кататься по городу с инструктором. На мой вопрос о количестве занятий Андрей ответил, что я буду заниматься до тех пор, пока не смогу сдать ему персональный экзамен на водительские умения. Я немного приуныла от таких перспектив, но деваться было некуда. Да и по большому счету, машина бы точно пригодилась: общественный транспорт уже успел надоесть до чертиков.

Ну а следующий вопрос и вовсе поверг в шок:

– Оружие в руках когда-нибудь держала?

– Нет.

– Ясно. Скоро займемся и этим.

– Зачем?!

– Ты должна уметь защитить себя. Возможно, честь упокоить нашего плохого вампира достанется именно тебе.

Я кивнула, но без всякого энтузиазма: от такой большой чести я бы с превеликим удовольствием отказалась.

– Испугалась?

– Да.

– Понравилось быть беспомощной жертвой?

– Нет!

– Тогда придется научиться защищать себя. Или ты – или он. Выбирай.

А выбора-то никакого и не было. Точнее, он закончился в тот момент, как на меня напали и едва не убили. Так что ради того, чтобы спокойно спать по ночам, и чтобы никто больше не лежал ночью на асфальте, истекая кровью, я была готова еще и не на такое.

Перед уходом Андрей нагрузил меня еще одной задачей:

– Мне нужно запасное убежище, и я хочу организовать его в твоей квартире.

– Здесь есть кладовая. Мой папа поэтически называл её «тещина комната». Думаю, она вполне подойдет.

– Покажи.

Кладовка была завалена вещами моего покойного отца и старым хламом, так что зрелище нам предстало неутешительное. Я откладывала ее разбор на потом, тем более, что дверь надежно закрывали этот бедлам от моих глаз. Но теперь…

– Тут нужно навести порядок, и поставить что-нибудь, на чем можно лежать, – вынес свой вердикт Андрей после беглого осмотра.

Для себя я сделала заметку в памяти заказать самые плотные шторы на все окна, раз уж в квартире будет вампирское логово.

– А как мне с тобой можно будет связаться? – задала я еще один насущный вопрос.

– Вопрос со связью будем решать потом. У меня твой номер есть, если что, позвоню. Я приду послезавтра.

Андрей кивнул на прощание и ушел.

Я отправилась спать, поздравив себя с началом новой карьеры.

Глава 5

Через час после заката я вышла из дома. Андрей уже ждал меня в трехдверном черном джипе.  

– Привет. Твоя машина? – спросила я, закидывая пакет на заднее сиденье, усаживаясь и пристегивая ремень безопасности.

– Нет. Позаимствовал на эту ночь.

– А не проще иметь свою?

– Чем больше собственности – тем проще тебя вычислить. Чем меньше ты оставляешь следов, тем дольше проживешь.

– Хм. – Я осталась под впечатлением от этой вампирской мудрости.

– Нам ехать больше часа. Можешь пока подремать.

– Хорошо.

Я откинулась на спинку сиденья и попыталась расслабиться. Андрей вел машину быстро и уверенно, и я даже ему позавидовала.

– Как у тебя идут дела с вождением? – спросил он, заметив, что я искоса за ним наблюдаю.

– Ну, до тебя мне еще далеко, – честно ответила я. – У меня уже было два занятия. Инструктор меня даже иногда хвалит… когда не ругает.

– Понятно.

Мы быстро выехали за город и прибавили скорость. Я все-таки умудрилась задремать и проснулась, лишь когда машина остановилась.

– Приехали.

– И куда ты меня завез?

– В глухой угол леса, где никто не помешает нам потренироваться в стрельбе. Посиди здесь, я пока осмотрюсь.

– Ладно.

Он вышел из машины и растворился в ночи. Мне стало неуютно: в одиночестве я почувствовала себя беззащитной и уязвимой.

Через несколько очень долгих минут Андрей вернулся.

– Порядок. Ни людей, ни зверей поблизости. Можешь выходить.

Мы устроились на небольшой поляне: на краю было кострище и рядом лежало поваленное дерево, на котором можно было удобно посидеть. Где-то невдалеке тихо плескалась и журчала река, от которой тянуло холодной сыростью.

Андрей позаботился обо всем: в багажнике у него были не только мишени, но и растопка для костра, так что скоро поляну освещало пламя.

Он разместил пять мишеней полукругом на разном от меня расстоянии.

– Ну а теперь настало время для проверки домашней работы, – он подошел и встал рядом со мной. – Приступай!

Я начала набивать магазин. Патроны шли туго и скользили в руках, так и норовя выскочить из пальцев. Кое-как справившись с этим делом, я вставила магазин в пистолет до щелчка, и это у меня тоже получилось лишь со второй попытки. Поймав взгляд Андрея, сказала:

– Осмотр оружия был произведен дома!

– Очень хорошо. Начинай.

Я приняла стойку и сконцентрировалась на ближайшей мишени. Палец мой коснулся спускового крючка. Я задержала дыхание и произвела выстрел.

Бах.

После домашних тренировок было непривычно видеть вылетающее из дула пламя. Руки мои заметно подкидывало вверх. Сам пистолет так и норовил вырваться из ладоней.

Я опустила пистолет и посмотрела на мишень. Попасть-то  попала, но не в силуэт, а в самый край.

– Неплохо, – сказал Андрей, но в голосе его слышался едва сдерживаемый смех.

Мне стало обидно.

Сжав зубы, я снова приняла стойку и прицелилась.

Бах.

Бах.

Бах.

– Так, глаз не прищуривай, дыхание не задерживай, – Андрей снова стал серьезным. – Давай еще.

Я расстреляла весь магазин по разным мишеням, убрала пистолет в кобуру, и мы отправились оценивать результаты.

– Не блестяще, – сказал вампир, – но для первого раза сойдет.

Во мне проснулся перфекционизм. Я снова набила магазин десятью патронами и поклялась себе, что не уеду отсюда, пока не расстреляю все эти мишени к чертовой бабушке.

После третьего отстрелянного магазина звенело в ушах, и тряслись руки.

– Хорошо, на сегодня закончим, но я хочу провести напоследок эксперимент, – сказал Андрей.

– Какой?

– Попробуй пострелять… с допингом.

Вампир поднес запястье к лицу и проткнул кожу клыком. Выступила капля крови.

– Выпей это и еще постреляй. Посмотрим, что получится.

Наверное, лишь любопытство ученого, явно унаследованное от отца-вулканолога, подвигло меня на то, что я совершила в следующий момент. Я знала, что могу отказаться, но так же знала, что не сделаю этого. Так что шагнула к Андрею и слизнула каплю крови с его запястья.

Во рту заполыхал незабываемый вкус обжигающей горечи, в котором на этот раз ощущалось что-то металлическое… а потом началось то, к чему я не была готова: огонь разлился по телу, согревая и прогоняя холод, разгоняя тоску лучше любого алкоголя, и я поняла, что хочу еще.

Глава 6

Проснулась я во второй половине дня, что уже понемногу становилось нормой жизни. Плотные двойные шторы не пропускали в комнату ни единого лучика света, так что источником сведений об окружающем мире стал смартфон, который показал, что уже почти три часа дня, на улице идет дождь, а температура воздуха плюс пятнадцать градусов. В спальне было холодно, так что я какое-то время валялась, не желая вылезать из теплой постели, но естественные надобности напомнили о себе чувством пустоты в желудке и переполнения кое-где еще. Так что пришлось покидать уютное гнездышко и отправляться в ванную. После долгого горячего душа я переместилась на кухню и позавтракала парой бутербродов с сыром.

По давней привычке мое утро включало в себя неторопливое чтение новостей в интернете. Так что я вполне комфортно устроилась на диване с ноутбуком, чашкой горячего кофе с молоком и включенным обогревателем, но не успела перейти к рутинному чтению местных форумов в поисках новых происшествий и слухов, как раздался звонок. Я глянула на экран смартфона: звонила тетушка, и притом не первый раз за последние полчаса.

– Алло.

– Лера!!! – вопль Натальи Петровны заставил меня поморщиться.  – Почему ты не отвечаешь на звонки?!

– Я не слышала, была в ванной.

– С тобой все в порядке, я теперь хоть успокоюсь.

– А что случилось? – осторожно поинтересовалась я, делая большой глоток кофе.

– Рядом с твоим домом нашли труп девушки в мусорном баке!

Я поперхнулась и закашлялась.

– Моя приятельница живет как раз в том доме, она была рядом, когда эту несчастную обнаружили. Я боялась, что это ты!

– Это почему же?

– Ты любишь шарахаться одна по ночам!

Заявление было спорным, но сейчас было не до установления истины.

– На этот раз мне повезло и я вполне себе жива. А что ваша глазастая приятельница еще рассказала?

– Зарезали бедняжку! Горло перерезали!

– Ясно.

Тетя пустилась в рассуждения о безмозглости и безответственности современной молодежи, которые я слушала больше из вежливости, а параллельно мозг лихорадочно пытался состыковать обнаруженный труп и то, что этой ночью мой несостоявшийся убийца бродил поблизости. Как ни крути, картина получалась паршивая.

С тетей мы проговорили еще с четверть часа. Я клятвенно пообещала не ходить в темноте одна, вести себя осторожно, вовремя отвечать на звонки и вообще быть пай-девочкой. Когда Наталья Петровна попрощалась, я испытала огромное облегчение. В первую очередь оно касалось моих ушей.

До заката бродила по квартире как неприкаянная, пытаясь заниматься полезными делами, но все валилось из рук. Я уже собрала максимум доступной мне информации о ночном убийстве из открытых источников и теперь оставалось лишь ждать наступления темноты.

Я стояла у окна и наблюдала, как неотвратимо гаснут последние отблески заката, когда ощутила, что мой постоялец пробудился. Это было странное, доселе незнакомое чувство: словно легкая щекотка на краю сознания. Именно в тот момент я по-настоящему поверила, что между нами действительно есть некая метафизическая связь.

Через минуту я услышала, как открывается дверь, и обернулась. Андрей стоял на пороге комнаты и пристально смотрел на меня.

– Доброго вечера, – сказала я, не придумав ничего лучше.

– Доброго, – согласился он и неспешно двинулся ко мне, потягиваясь, словно большой кот. – Что случилось?

– Любопытные новости прилетели.

– Вот как?

– Труп девушки с перерезанным горлом. Нашли мусорном баке у соседнего дома.

Я увидела, как его губы сжались, словно он не хотел выпускать на волю ругательство, а в черных глазах появилось и тут же исчезло что-то настолько страшное, что я даже поежилась. Через несколько секунд Андрей взял себя в руки, и если бы я меньше верила своим глазам, то сказала бы, что мне все это померещилось.

– Хреново. – Вердикт его был неоспорим.

– Что будем делать?

– Я сейчас планирую оккупировать твою ванную, если ты не возражаешь. А там посмотрим.

Я лишь кивнула, и вампир отправился принимать душ. Ну а мне же пришлось стоять столбом и пытаться понять его логику. Возможно, после двухсот лет существования в качестве кровососа чья-то смерть воспринимается как нечто обыденное, но я была человеком, который еще только приближался к своему тридцатилетию, а потому не могла реагировать настолько буднично. В конце концов, на месте этой несчастной могла бы оказаться я сама, если бы не Андрей. Так что душа жаждала мщения, как бы банально это ни звучало.

Вампир плескался в душе добрых полчаса, и даже послышалось, что он что-то напевал. Я лишь недоверчиво приподнимала брови, но была вынуждена признать, что мои сведения о ночных охотниках крайне скудны, так что я вряд ли могу составить верное мнение о том, естественно ли для них проявлять такие человеческие манеры как пение в душе? Я представила, как начинаю скрупулезно собирать информацию о повадках вампиров и заполняю картотеку заметками типа «Поет в душе русский шансон». Было бы настроение получше, я бы рассмеялась.

Глава 7

Прошло целых три дня, прежде чем Андрей смог получить нужную нам информацию. Он пришел через два часа после заката, предварительно позвонив, и я ждала его с плохо скрытым нетерпением.

– Ну что?

– Наша догадка оказалась верной: та девушка стала жертвой вампира. Горло было перерезано, чтобы замести следы.

– Что вообще творится в этом городе? – Я вскочила с дивана и забегала кругами по комнате.

Андрей наблюдал за моими метаниями с воистину олимпийским спокойствием.

– Я сам хочу это выяснить. Слишком много неправильного происходит здесь…

– И все эти сплетни и слухи, что я собираю – это ведь все о том же?

– Да, именно. Сарафанное радио – самое надежное СМИ в такой ситуации.

– Его надо остановить!

– Этим мы и займемся, пока Охотники не заинтересовались, что за хрень тут творится, и не поджарили нас.

– Но мы же…

– Для них нет понятий «хороший» и «плохой» вампир. Если ты вампир – то хорошим становишься, лишь когда тебя убьют, пусть даже ты за всю жизнь не причинил никому вреда.

– А… я?

– А ты, моя дорогая, – Андрей явно забавлялся, – приспешница вампира, то есть предательница рода людского, поэтому ты еще хуже. Вряд ли тебя пощадят, даже за красивые глаза.

Я вздрогнула.

– Что-то мне не хочется встречаться с этими ребятами.

– Поверь, мне тоже. Так что собирайся, у нас состоится очередной выезд на природу.

Мои сборы были недолгими, и через пятнадцать минут мы уже мчались по пустой ночной дороге в очередной «одолженной» машине.

В этот раз Андрей снова привез меня на уже знакомую лесную поляну возле реки.

– Продолжай практиковаться в стрельбе. Сегодня всего лишь третий раз. Этого мало, но время не ждёт.

– А чем займешься ты? – полюбопытствовала я.

– Для меня тоже дело найдется, – Андрей усмехнулся и отправился разводить костер.

Я выполняла свои упражнения, которые давались мне уже чуть лучше, а в перерывах украдкой посматривала на вампира. Он расположился на поваленном дереве возле огня и стал вынимать из принесенной сумки какие-то бруски. Через минуту до меня донеслись противные скрежещущие звуки, от которых я поморщилась, и, приглядевшись, увидела, что он точит нож.

Я подошла ближе и как завороженная уставилась на узкий клинок, на серебристой поверхности которого вспыхивали огненные блики от костра. А потом заметила, что руки Андрея были в перчатках.

– Это серебро? – спросила я, наблюдая за его размеренными, плавными и почти медитативными движениями, которыми он водил кинжалом по бруску.

– Посеребренная сталь.

– И зачем тебе этот ножичек?

– Это специальный вампирский «ножичек». Мы исторически питаем отвращение ко всем видам огнестрельного оружия и предпочитаем старые добрые стилеты, когда вступаем в схватку с себе подобными.

– Вот как… А почему тогда ты постоянно таскаешь с собой Taurus? – В голосе моем явственно прозвучала ирония.

– А я большой оригинал, – ответил он в том же духе.

Я отошла от него в глубокой задумчивости. Почему-то вдруг стало отчетливо ясно, что завтра будет настоящая охота… к которой я совершенно не готова ни морально, ни физически. Моих навыков обращения с оружием было явно недостаточно, я слишком мало тренировалась, чтобы обращаться с пистолетом свободно и не задумываясь, действуя на автомате. И пусть даже у меня будет полный магазин серебряных пуль – какой от них толк, если я не смогу ими воспользоваться?

Настроение упало ниже плинтуса. С мрачной решимостью вернулась к упражнениям, чтобы хотя бы не ударить завтрашней ночью в грязь лицом. Помирать – так с музыкой… и запахом пороховых газов.

Когда я расстреляла все сто патронов, то вернулась к костру. Андрей уже закончил заточку своего стилета.

– Мне страшно, – тихо сказала я, усаживаясь на бревно и вытягивая ноги к огню.

– Наконец-то тебе стало страшно. Долго я этого ждал.

– Не думай, что я отступлюсь!

– Я и не думаю. Ты для этого слишком упрямая. Но здоровый страх – это хорошо. Он не даст наделать глупостей, которые могут привести к смерти.

– А тебе не все ли равно, умру я или нет?

– Нет, мне не все равно, – ответил он после небольшой паузы. – Я слишком много времени потратил на твою подготовку.

– «Кадры решают все», – съязвила я.

– Именно.