Тихоня и Хулиган. Его запрет

1

Полина

Можно сказать, что моя жизнь — классическая история Золушки,
только вот у той была крестная фея, а у меня ее нет…

Первая встреча...

— Совсем долбанутая? Жить надоело?

Мужской голос слышу, как в тумане. А когда смотрю себе под ноги, понимаю, что машина, из которой доносится этот ор, остановилась буквально в паре сантиметров от моих коленей. Еще чуть-чуть, и он бы просто раскатал меня по университетской парковке. Вздрагиваю от такой незаманчивой перспективы, покрываясь колючими мурашками. Хочется сжаться в комочек и стать невидимкой. Но куда уж тут…

Понятия не имею, как так произошло. Я просто шла в учебный корпус.

Как он тут так быстро и бесшумно появился, остается загадкой.

— Идиотка безмозглая! — парень вылезает из своего огромного черного внедорожника, продолжая на меня кричать.

Крепче прижимаю к груди сумку и нерешительно приподнимаю голову. Голос тут же приобретает визуальные очертания. Это старшекурсник.

Велий Кудяков. Вэл — так его в основном называют. И понимание этого нагоняет еще больше страха. Каких только историй про него не ходит в стенах университета. Говорят, он совсем безбашенный…

— Так и будешь пялиться? — подходит ближе. — Немая, что ли? — проводит ладонью прямо у меня перед лицом, а я замечаю, что вокруг нас собралось уже немало зевак.

Все с интересом наблюдают за происходящим, кто-то даже снимает на телефон. Смеются. Этот урод меня чуть не убил, а они смеются. Им весело.

Качаю головой от бессилия и злости, которая копится в груди, но дать ей высвободиться наружу у меня не получается. Слишком часто в жизни мне приходилось молчать. Вот так же смотреть, чувствовать себя беспомощной и молчать.

— Это парковка, разрешенная скорость здесь… — мямлю так тихо, что сама себя не слышу.

— Чего ты там бормочешь? — склоняется надо мной, а я понимаю, что опустила голову. Стою перед ним как провинившаяся школьница, несмотря на то, что не прав здесь он.

— Здесь нельзя так гонять, — сжимаю пальцы в кулаки, прибавляя громкость.

— Да что ты? — ухмыляется, а голос все равно отдает металлом. — Камеры убрали, придурки! — орет кому-то у меня за спиной. — Закопаю, если это в сеть попадет.

Пока он отвлекается, я предпринимаю попытку уйти. Доказать свою правоту я все равно не смогу, поэтому испариться будет наилучшим вариантом, правда, Кудякову, кажется, такой исход событий не приходится по вкусу.

Не успеваю сделать шаг в сторону, как он хватает меня за руку.

— Извиниться не хочешь, конопатая? — выдает с какой-то запредельной злостью.

Прикрываю глаза. Боже, меня с начальной школы никто так не называл. Внутри все переворачивается. Я рыжая от природы, поэтому веснушки на моем лице естественны, но такие, как он, видят в этом только лишний повод посмеяться над внешностью, что отличается от других.

— Мне не за что извиняться, — все-таки набираюсь смелости и смотрю ему в глаза. — Это ты меня чуть не сбил. Я… Я сообщу в ректорат.

Произношу, прежде чем прикусить язык. Ребята, что стоят ближе всего к нам и все слышат, издают воющие звуки. Мол, совсем дура? Кому ты это говоришь вообще, понимаешь?

Кудяков тем временем резко тянет меня на себя, словно на радость публике.

— Чего ты сказала? Повтори? — встряхивает, как куклу. — Куда ты пожалуешься? — продолжает веселиться с гадкой улыбкой на губах, а толпа его поддерживает. — Откроешь рот, и вылетишь отсюда, как пробка. Поняла? — произносит все с той же злостью, почти касаясь губами мочки моего уха. — Убогая.

Студенты начинают громко ржать.

— Точно, она же убогая! — орет кто-то из студентов, и все вокруг снова взрываются хохотом.

Сжимаюсь. Чувствую, как по позвоночнику ползет холодок. Им-то я что сделала? Растерянно обшариваю взглядом толпу, замечая своих девчонок с курса. Они тоже смеются. Конкретно с этими двумя мы не поладили прямо с первого сентября.

Снова смотрю на свои туфли и понимаю, что он не шутит.

— На, — сует мне деньги, — шмотки себе хоть нормальные купишь. Считай, моральная компенсация за причиненные неудобства, — смеется и смотрит на меня, как на грязь.

— Мне не нужны твои деньги, — встряхиваю рукой, и купюры, которые он сунул мне поверх сумки, что прижата к груди, летят на асфальт.

— Вау, да ты у нас гордая. И насколько хватит твоей гордости? — шипит мне в лицо, а потом подбрасывает в воздух еще больше купюр.

Стою как вкопанная. Молчу. Смотрю в пол.

Кудяков хмыкает и, обогнув меня стороной, направляется к учебному корпусу. Деньги, естественно, не подбирает. Ну да, ему они даются без всякого труда.

— Только попробуй открыть рот, — произносит на ходу. — А лучше забирай документы и проваливай отсюда. Хотя, — останавливается и, круто развернувшись, вновь оказывается у меня перед лицом, — можешь извиниться, — скалится. — При всех. Так и быть, — разводит руки в стороны, — я тебя прощу.

2

Он стоит не один. Парней двое. Оба высокие, темноволосые. Даже взгляды одинаково наглые.

Оккупировали арку по обе стороны. И чтобы попасть в коридор, мне необходимо пройти как раз между ними.

— То есть с Майей все? — интересуется кудрявый. Он, кстати, явно будет посимпатичнее этого Вэла.

— Ага. Три дня как все, — подтверждает Кудяков и поворачивает голову.

Замираю. Хочется развернуться и уйти, но он меня уже видел.

Ежусь под взглядами двух пар глаз, нервно сцепляя пальцы замком в районе пупка.

— Чего встала?

Слышу его голос и невольно вздрагиваю.

— Ничего, — поджимаю губы и решительно направляюсь в их сторону. Я просто пройду мимо, и все. Пара началась уже как пятнадцать минут. Я прилично опаздываю. Наверное, это и подталкивает меня забыть про страх и сделать два уверенных шага вперед. Будет ужасно, если я начну прогуливать занятия, не проучившись тут и месяца.

Замечаю их косые взгляды, дурацкие улыбочки и, практически зажмурившись, проползаю в арку. Как только оказываюсь в коридоре, убыстряю шаг.

— Беги-беги, а то отчислят, — летит мне вдогонку ненавистным голосом.

— Это та, что с парковки, что ли?

— Ага. С утра пораньше дуры всякие под колеса бросаются, — отвечает так громко, чтобы я слышала.

Дергаю ручку двери и без стука влетаю в аудиторию, чем, конечно, привожу профессора в бешенство.

— Вас стучать не учили, девушка?

— А она у нас немая! — выкрикивает кто-то с дальних рядов.

— А чего ты от этой убогой ждал? — доносится уже ближе.

— Извините, — бормочу и, ускорив шаг, занимаю первое свободное место. К сожалению, оно оказывается рядом с Мариной и Наташей.

— Да уж, Лялина, чтобы тебя отсюда вышвырнуть, Вэлу и делать ничего не придется. Ты сама прекрасно справляешься, — хихикает Наташка своим смехом как у гиены.

Вытаскиваю тетрадь, ручку и пытаюсь сосредоточиться на словах преподавателя. Правда, получается плохо, всю лекцию я чувствую на себе насмешливые взгляды одногруппников, а когда звенит звонок и пара заканчивается, кто-то из парней ставит подножку, и я растягиваюсь пластом прямо у доски.

— Ее еще и ноги не держат!

Толпа снова разражается смехом, а на глаза наворачиваются слезы. В голове в этот момент проносятся флэшбеки из школы. Там я не была особо популярной, даже наоборот. Одноклассникам я не нравилась. Ни я сама. Ни мой внешний вид. Я была слишком бедной, и это отражалось на том, как я выгляжу. И когда я это говорю, я ни капли не преувеличиваю.

Старые, застиранные вещи, иногда даже не по размеру. Убитый жизнью кнопочный телефон. Отсутствие карманных денег. Я не ездила ни в какие поездки с классом, не ходила ни к кому на дни рождения или школьные дискотеки, боже, да, я даже в столовую нормально сходить не могла. Это же так смешно, когда у тебя оформлены бесплатные обеды по талончикам из-за финансовой ситуации в семье…

Одноклассники меня дразнили, им доставляло это удовольствие. А я, я просто старалась делать вид, что мне все равно. Классу к восьмому эта тактика сработала и от меня все отстали. А теперь, теперь, кажется, все началось заново.

ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ >>>>

2.2

Упираюсь ладонями в пол, поднимаюсь на ноги. Поправляю одежду, волосы, подбираю сумку и выхожу из аудитории. Коридор уже кишит людьми, и я не сразу замечаю Варю. Мы с ней учимся в одной группе и живем в одной комнате. Сегодня она должна была прийти ко второй паре, потому что ее вызвали в деканат из-за каких-то проблем с документами.

— Ой, я тебя еле нашла. Все выяснили. Там, в общем, такая история…

Пока Варя тараторит о том, что приключилось с ее документами, я просто иду вперед и, если честно, забываю ее слушать.

— Эй, Поль, ты чего такая грустная?

— А? — смотрю на свои туфли. Они у меня с десятого класса. Потертые немного, но вполне приличные. Мне крупно повезло, что ни роста, ни веса, ни сантиметров в ноге с того времени во мне не прибавилось.

— Я говорю, все нормально?

— Наверное.

— Это как?

— Ты еще не знаешь?

— Нет. А что-то случилось? — Варя переходит на шепот и утягивает меня в сторону. Так мы с ней оказываемся в туалете, где никого кроме нас нет.

Не знаю, в какой момент я перестаю молчать и все ей рассказываю. Про парковку, студентов, наших одногруппников, в общем, Варя остается в шоке.

— Так разве бывает? — спрашивает совсем тихо.

— Видимо, бывает.

— Средневековье какое-то. Он прямо вот так открыто угрожал, да? А наши ржали? Придурки. Не расстраивайся. Завтра все всё забудут.

— Надеюсь, — опускаю голову. Идти против толпы — это ведь практически бороться с ветряными мельницами. Вряд ли победишь. Что я могу сделать? Пожаловаться в ректорат? А что, если он не шутил и меня правда отчислят?

Я сама поступила на бюджет. Мне нужно держаться за свое место, иначе придется вернуться в нашу деревню. А я не хочу.

Меня воспитывала тетка. Мамина сестра. Меня и еще четверых своих детей.

Я была тем самым пятым колесом, которое всем мешает. Меня там никто не любил. Не уважал. Только попрекал. Я должна была радоваться тому, что меня оставили, а не сдали в детдом после смерти дедушки десять лет назад. Я и радовалась как могла. Все пыталась заслужить любовь. Помогала по дому, возилась с младшими детьми, летом всегда работала, но все равно всегда была «приживалкой». Отрепьем, которое непонятно от кого родила моя мама. Мама, которую я видела только на фотографиях, потому что она умерла при родах…

— Ты плачешь? — беспокоится Варя.

— Нет, — качаю головой и зажмуриваюсь. Я и правда не плачу. Просто адски болит голова. Невыносимо. — Все нормально, Варь. Я просто не понимаю, что такого ужасного я ему сделала? А им всем? Какое им всем до меня дело?

— Они придурки, вот и все. Тупое стадо!

— А знаешь, что самое мерзкое, Варь? — отворачиваюсь. — Я стояла там и ничего не могла сказать, прямо как в школе. Противно от себя.

Вот теперь хочется плакать. Выть. Варя это видит и крепко меня обнимает. Она в курсе моей жизненной ситуации. Мы с ней как-то так сразу сдружились еще в августе, когда заехали в общагу. Болтали ночами вдвоем, пока к нам не подселили Иру.

Выдыхаю.

— Пойдем отсюда, Поль. На диванчиках посидим. Успокоишься.

— Пойдем, — часто киваю.

Правда, как только мы возвращаемся в коридор, на втором этаже снова напарываемся на этих двух. Они меня теперь преследуют, что ли?

Затишье оказалось недолгим) Ну что, как вам герои?

Пы.сы. надоедливо напоминаю, что на старте истории очень важны ваши лайки и комментарии))))

3

Вэл

«Извини меня. Давай поговорим спокойно. Все еще можно вернуть».

Пишу и стираю.

«Слушай, я не прав был, и мне не следовало тебе всего этого говорить. Прости».

Снова стираю. Мозг плавится. Хочется раздолбать телефон о стену. Настроение с утра паршивое, а эта девка на парковке только подкинула дровишек в топку.

Прикрываю глаза, поудобнее устраивая ногу на подоконнике в университетском коридоре. Зачем я вообще сегодня сюда приехал, не имею понятия. Нужно было остаться дома.

Выдыхаю. Открываю глаза и снова пялюсь в экран смартфона на чистое поле для ввода сообщений.

«Майя, я…»

Тру. Опять.

«Счастья вам с Мейхером! Не по…»

Опять стираю.

Запрокидываю голову, вжимая затылок в стену. За окном вовсю хлещет дождь. Кайф. Мне не хватает слез, пледа и чашки кофе.

Три гребаных дня как в аду. Три гребаных года в пустоту. Два из них — дружба. Один — отношения. Отношения без отношений. Отношения без любви. Отношения, которые нужны были только мне.

Пунктик какой-то. Больная привязанность. Не знаю, что это было. Но это было. Это есть. Меня ломает. Меня же ломает, а значит, не просто так. Что-то было!

А толку?

В итоге все скатилось к банальному вранью. Она просто назвала меня именем того, кого по-настоящему любит.

Сжимаю кулаки, они так и чешутся, чтобы размазать Мейхера. Превратить его морду в кровавое месиво. Но это только в мыслях, в реальности я ни за что не буду пачкать руки. Сам так точно.

Я вышел из ее квартиры три дня назад, но по ощущениям не прошло и десяти минут с тех пор. Я все еще варюсь в этом бреду.

Закрываю глаза и вижу ее перед собой. Она плачет и говорит. Говорит и не затыкается. Она не затыкается, а мне хочется, чтобы она замолчала.

Короткий флэшбек. Три дня назад

— Я не хочу, не хочу, чтобы все заканчивалось вот так. Ты хороший. Очень хороший. Дело во мне. Это все я. Только я.

Майя плачет. Ревет, и поэтому ее речь получается быстрой и сбивчивой.

— Дело не во мне, дело в тебе?! — ухмыляюсь. Беру ее за руку. В башке цунами. Миллионы катаклизмов. Апокалипсис. Пора завязывать. Я уже не удел. Я уже лишний. Тяну носом воздух, чтобы собраться с мыслями, чтобы не зассать произнести то, что я должен произнести:— Это все. Как ты и хотела, я заканчиваю все это сам. Сам начал, сам и закончу. Иди домой.

— Прости, я не хотела, чтобы все получилось так. Если бы я только могла, я бы…

— Иди домой! — произношу на остатках выдержки, чтобы не заорать.

— Вэл, — она тянет ко мне руку, и меня перетряхивает.

Позволяю ей к себе прикоснуться и упираюсь ладонью в крышу машины. Терпение лопается. Тормоза больше не работают. Злость вырывается наружу, и я говорю то, что говорю:

— Ты хочешь мне что-то предложить? Прощальный секс, может быть? Прости, но я откажусь. Не хочется, чтобы, когда тебя тр*** я, в своих влажных фантазиях ты представляла его.

Добиваю словами. Майя плачет, а я больше, кажется,ничего не чувствую. Три года за ней как собака бегал, и вот результат.

Думал, что, если бывшего друга больше в стране нет, у меня есть шанс. Идиот. С самого же начала знал, что нет у меня никакого шанса. Он вернулся, и она исчезла. Была со мной еще какое-то время, но просто физически. Ее сердце и душа были с ним. Всегда были с ним.

— Прости…

— Иди домой, Майя, — повышаю голос. — Просто уйди. Если тебе хочется кому-то сочувствовать, то пусть это будет Мейхер. Не надо меня унижать больше, чем ты это могла сделать. Хотя я сам… — не договариваю, отмахиваюсь и сажусь в тачку.

Настоящее

С того разговора прошло три дня. Три дня душевной комы.

Я тупо сидел в квартире. Заперся в этой башне, как гребаная принцесса. Не бухал, не тусовался, ни с кем не общался. Просто сидел на диване, иногда спал и втыкал в ТВ.

Нервы до сих пор расшатаны. Я на пределе. Срываюсь по поводу и без. Воспламеняюсь как спичка. И так же быстро догораю.

Только поэтому устроил сегодня на парковке это идиотское представление. Было просто необходимо причинить кому-то боль. Любую. Хотя бы чуть-чуть. Тупо. По-детски. Нерационально. Веду себя как капризная девка.

Снова закрываю глаза.

Эта рыжая девчонка просто подвернулась под руку. Не она, так другая. Если бы был парень, я бы точно разбил ему морду. Просто так, ни за что. Просто потому, что самому сдохнуть хочется. От злости. От своей тупости. От обманчивой надежды.

О, как мне нравилось обманываться весь этот год!

Выдыхаю. Слышу звонок и спрыгиваю с подоконника.

Пора сваливать отсюда на фиг. На пролете второго этажа пересекаюсь с Яриком.

— О, ты куда? — спрашивает Леднев, упираясь ладонью в перила.

4

Полина

— Девки-девки, кофеек будете? — смеется кудрявый, обращаясь явно к нам.

Кудяков бросает на него раздраженный взгляд, будто прямо сейчас отвесит ему подзатыльник.

Мы с Варей стоим, делая вид, что не слышим.

— Ну ладно, как хотите, — наигранно печально вздыхает парень и прикладывает карту к пин-пойнту.

Замечаю, как Варя не без интереса наблюдает за этим клоуном, и закатываю глаза. Ладно, если быть объективной, то он симпатичный, и на него, скорее всего, многие вот так смотрят. Дергаю подругу за руку, и она отмирает. Моргает и медленно поворачивает голову в мою сторону.

— Ой, я залипла, — шепчет, — симпатичный.

— Ага, — поддакиваю, незаметно поглядывая на Кудякова. Судя по всему, он потерял ко мне интерес, и никакого представления-унижения больше не будет.

Правда, полноценно выдыхаю лишь тогда, когда они уходят. Просто идут мимо, будто бы нас знать не знают. Хотя чисто фактически они нас и не знают…

Остаток дня, к счастью, мы больше не сталкиваемся. Иногда на парах кто-нибудь выдает какую-нибудь дичь в мой адрес, но я игнорирую. Варя права, пара дней — и все всё забудут.

К вечеру, сидя в комнате, я и сама немного забываю о случившемся. Делаю пометки в конспекте, отвлекаюсь на разговоры с девчонками. По итогу мы сцепляемся с ними языками и болтаем практически до часу ночи, а утром в мыле собираемся на пары.

По дороге в универ Варя звонит маме. Рассказывает, как у нее дела, делится впечатлениями, улыбается. От этой картинки во мне появляется желание тоже позвонить домой, что я делаю очень редко.

Да и сейчас не стоит, но я все же притормаживаю у крыльца, пропуская Варю вперед, и звоню тете.

— Привет, — начинаю с улыбкой, но она сразу гаснет.

— Ты чего звонишь? Денег у меня нет! — сразу же кричит Нина. — Я тебе сразу сказала, что содержать тебя в твоей Москве не смогу. На работу устраивайся.

— Да я… Я просто позвонила. Узнать, как дела.

— Нормально у нас дела. Минус один рот, слава богу! — верещит, а потом начинает орать на кого-то из своих детей.

Крепко сжимаю в пальцах телефон и сбрасываю вызов. Да уж. Позвонила. Знала же, что никаких приятных слов не будет…

Нина ведь была так рада, что я поступила в Москву и скоро съеду.

Я и съехала. Одна. В поезде. С тремя огромными сумками, которые еле-еле дотащила до общаги от вокзала. Меня никто не проводил. Никто не пожелал даже хорошего пути. Меня просто вычеркнули.

Если бы я не подрабатывала все лето, мне бы пришлось жить на тысячу рублей, которую она дала мне с собой на первый месяц в общагу.

Такому, как этот Кудяков, этого не понять. Никогда. Да даже моим девчонкам, с которыми мы живем в комнате, не понять. Их любят. У них нет миллионов, но их любят.

А меня никто не любит. Единственным человеком, заботу которого я помню, был дедушка. Жаль, что он не дожил до этих времен.

На секунды прикрываю глаза, чтобы избавиться от всех этих мыслей, и только потом иду сдавать куртку в гардероб. Забираю номерок, засовываю его в сумку и, расположившись у окна на первом этаже, открываю свой конспект.

Кудякова я замечаю сразу, и не потому, что его как-то отслеживаю. Нет. Просто этот его вездесущий Леднев ржет как конь, находясь метрах в десяти от меня. Как назло, еще и Варя куда-то запропастилась. Вытягиваю шею в ее поисках и чувствую, что рядом со мной кто-то появился.

— Что, Лялина, влюбилась? — прыскает от смеха Марина, стараясь заглянуть мне в глаза.

— Губу закатай, Полинка, Кудяков тебе не по зубам, — деловито заявляет Наташа, складывая руки на груди.

— Что? — хмурюсь, не понимая, к чему они это все.

— Что-что? Стоишь тут, пялишься на него и думаешь, никто не видит?

Подружки поочередно закатывают глаза, продолжая по-дурацки улыбаться.

— Я не…

— Марин, — Наташа толкает подруг в бок, — видела, как он на нее посмотрел? — шепчет. — Ой, он сюда идет!

Поднимаю голову и вижу, что и правда идет.

— Кажется, он тебя все-таки заметил, Лялина. Не завидую я тебе. Уверена, что ему вряд ли понравилось, как ты тут на него слюни пускаешь, — шепчет Наташка со смешками.

— Я не пускала, — зачем-то оправдываюсь, чем только больше смешу этих двух.

— Готовься умирать. Ты вообще в курсе, что Вэл и компания раньше игры делали? Там такой треш творился. На людей играли.

После этих слов мне становится окончательно не по себе, а к горлу подступает тошнота. По инерции обхватываю свои плечи ладонями и вжимаюсь в стеклопакет.

— Как это? — в ужасе кошусь на Наташку.

— Так. Просто в один момент человек раз и пропадал.

Вздрагиваю. Они же несерьезно сейчас? Растерянно смотрю на приближающегося Вэла и начинаю дрожать от какого-то дурацкого липкого страха. Я в принципе впечатлительная, а на такие темы так и подавно.

Визуалы

Вэл

Поля

Вы можете представлять героев, как вам угодно)

Это просто то, как их вижу я ;)
Совпало ?)))

5

Вэл

Нормально так поговорили. Извинился, блин.

— Ты че ей такое сказал? — спрашивает подошедший Леднев.

Оба наблюдаем за тем, как девчонка пулей взбегает по лестнице.

— Ничего.

— Уверен? — ржет Ярик.

— Уже не очень, — бросаю недобрый взгляд на двух куриц, которые минуту назад терлись рядом с рыжей, почему-то подсознательно связываю факт ее побега с ними, а не с собой.

— Точно долбанутая, — констатирует Яр, как только рыжая скрывается из вида. — Я на пару, короче, двинул.

— Давай.

В легком замешательстве упираюсь ладонями в подоконник, на котором минуту назад сидела эта беглянка. Может, у нее с нервами проблемы? Дерганая какая-то.

Слышу, как Ярик по пути на второй этаж докапывается до каких-то девок, и они хором смеются. Уверен, что строят глазки этому идиоту.

Мы с Яром вместе выросли. Жили по соседству, пока его отец, гениальный ученый, не эмигрировал в Японию и не забрал Ярика с собой. Вернулся Леднев три года назад. Просто по приколу. Захотелось пожить в Москве.

Отталкиваюсь от подоконника и не спеша иду в аудиторию. Естественно, опаздываю, но препод не придает этому никакого значения. Так и проходит весь день внутри универа. Лениво. Правда, в голову все равно то и дело лезут мысли о Майе. Мы плохо расстались. Странно начали встречаться. Тупо из-за обстоятельств. Много времени проводили вместе. Она со мной дружила, я ее любил. Любил ли?

Не уверен до конца просто потому, что сорваться к ней прямо сейчас, игнорируя злость, мне не хочется. В какой-то момент даже ловлю себя на мысли, что хочется мне какого-то трэша, как раньше. Тусовок. Возможно, даже веселья в виде игр. Наблюдать со стороны, как люди борются со своими страхами, а потом подсаживаются на адреналин в любом его проявлении, приятно. Наверное, в эту самую секунду все мои обещания перед отцом на миг блекнут. Знаю, что у нас договор, знаю, что я обещал больше не страдать всей этой фигней, но меня так крутит от скуки и какой-то тупой незавершенности событий, что я готов на все забить и оттянуться по полной.

— Огонь — девочка, — встревает в мой внутренний монолог Леднев, сидя на пассажирском сиденье моей «Альпины» сразу после пар. — Ну я тебе уже говорил. Кстати, телефончик не надо? Могу подкинуть. Тебе сейчас самое то будет расслабиться. Секс без обязательств, все дела.

— Как-нибудь потом.

— Чувак, так вся жизнь пройдет!

— Че ты там по поводу выходных говорил? — перестраиваюсь в соседний ряд.

— О, у рестика притормози через улицу! Че по выходным? А, мы за город. Ты с нами?

— С вами, — киваю и притормаживаю у тротуара.

— Ну супер, — Ярик с довольной рожей хлопает меня по плечу и вылезает из тачки.

Отпускаю педаль тормоза, а на телефон падает сообщение.

«Привет, это Полина. Ты чуть не сбил меня на парковке».

Палец зависает над этим посланием. Бросаю взгляд на дорогу и сворачиваю влево.

Полина, значит. Занимательно. И что этой Полине понадобилась? Причем настолько, что ей было не влом искать мои контакты. Не она ли сегодня бежала от меня сломя голову?!

«Днем ты была менее приветлива».

Печатаю, набирая скорость. Ответ приходит молниеносно.

«Я подумала и решила, что хочу денег за свое молчание. Иначе мне и правда придется сходить в ректорат. Не думаю, что твоему дедушке понравится эта история».

Естественно, не понравится, но не настолько, чтобы он устроил мне головомойку. Так, выскажет недовольство парой слов и на этом закончит.

Но вот факт того, что в универе завелся кто-то настолько борзый, чтобы напрямую писать мне такие вещи, удивляет. Занимательная выходит картина.

«Твое бабло успешно разлетелось по парковке».

Отправляю и жду ответа уже с неподдельным интересом.

«Ты же понимаешь, я не могла взять их при толпе».

Несколько раз перечитываю текст и всматриваюсь в дурацкий смайлик на конце. Почему-то он кажется мне высокомерным.

Барабаню пальцами по бамперу телефона, прежде чем собрать мысли в кучу и ответить.

Ладно, допустим, я согласен поиграть по твоим правилам. Пишу:

«Тогда где?»

«Сегодня в семь. В старом парке универа».

Старый парк рядом с универом уже давно территория гопоты. Там даже фонари через один светят. Интересное место, конечно.

«Договорились».

Печатаю. Отправляю.

5.2

Как назло, еще и мама звонит. У нас с ней условная договоренность с момента, как я стал жить отдельно. Созвон раз в два дня.

— Привет. Как твои дела?

— Все нормально, — отзываюсь флегматично.

— Точно нормально? Голос странный какой-то. С Майей поругались?

— Мы расстались.

— Помиритесь еще, — подбадривает мама.

— Это вряд ли, — крепко сжимаю смартфон. — Слушай, я уже на паркинг заехал, связь сейчас пропадет.

— Вэл…

— Не слышу, — отвожу руку в сторону и сбрасываю звонок.

Обсуждать Майю я не хочу. Не сегодня точно. Да и разговаривать в целом — тоже.

Как только поднимаюсь к себе в аппарты, падаю на кровать мордой в подушку.

Фигня же какая-то. Когда я — и страдал из-за бабы? Не было такого никогда. Не-бы-ло!

Сам поставил точку и сам теперь обтекаю. Апатия еще не трансформировалась в злость, но, когда это случится, меньшее, чего я хочу, это встревать в месть, а сделать гадость хочется. И Панкратовой, чтоб ее, и Мейхеру.

Месть — удел слабых, а я не слабак. Проще забить на все и жить дальше. Уже несколько суток пытаюсь навязать себе эту установку, но получается плохо.

Наверное, даже хорошо, что эта дура назначила мне встречу. Будет на ком сорвать эту самую злость. Она ведь, кажется, абсолютно не догоняет, с кем вообще связалась. Именно с этой мыслью я захожу в этот убогий парк в семь вечера.

Мадам вижу сразу. Стоит под фонарем у лавочки. Вся такая скромница, ни дать ни взять.

— Пришла все-таки, — убираю руки в карманы, останавливаясь у нее за спиной.

Девчонка вздрагивает и резко разворачивается ко мне лицом.

— Смелая, значит?

Внимание привлекают ее бабушкины серьги. С зелеными камнями. Безвкусное старье.

— Или дура просто? — склоняю голову вбок. — Ставлю на второе, — щелкаю пальцами, надвигаясь на эту идиотку.

Рыжая пятится и бросает на меня запуганный взгляд, который вообще не вяжется с тем, что она мне полдня написывала.

— Я просто жду здесь человека, — бормочет и отворачивается.

— Меня, полагаю, — хватаю ее за руку и подтаскиваю обратно. — В переписке ты будешь посмелее.

Полина хмурится, явно не понимая, о чем речь. Она либо реально не в курсе, либо хорошо играет. Испугалась и пошла на попятную?

— Я не понимаю, — снова бормочет, пытаясь высвободить руку из моего захвата. — Пусти. Я буду кричать.

— Кричи, — улыбаюсь. — Тут нет никого, если ты не заметила. Хорошее выбрала место, безлюдное.

— Пожалуйста, — скулит. — Мне больно.

— Потерпишь.

— Чего ты от меня хочешь? Извинений? Ладно. Я была не права. Не знаю в чем, но, наверное, не права, — тараторит, захлебываясь волнением. — Извини. Извини и отпусти, пожалуйста, — снова дергается. — Я могу извиниться при всех, если хочешь. Только не нужно никуда меня везти. И играть на меня тоже не нужно, — таращится на меня в ужасе, будто вот-вот разревется.

Тут же разжимаю пальцы, анализируя услышанное. Все становится еще интересней.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю, глядя ей в глаза. — Полина же, да? — стараюсь, чтобы голос звучал максимально спокойно. Обманчиво, конечно, но спокойно.

— Полина, — часто кивает. — Я телефон потеряла. Договорились о возврате. Здесь. Сегодня в семь вечера.

— С кем?

— Я не знаю. Варе позвонили, сказали, что нашли мой телефон, он после пар пропал.

Врет, как дышит.

Осознала, во что вляпалась?

Или не врет?

Хмурюсь. Что бы она мне там сегодня ни писала, вот этот образ затюканной тихони никак не вяжется в моей башке с тем вымогательством, ради которого я сюда приехал.

— Сумку дай, — дергаю за потертый кожаный ремешок.

— За… зачем? — таращится на меня, широко распахнув глаза, и мне приходится заметить, что радужки у нее зеленые. Рыжая с зелеными глазами, отлично. Ведьма.

— Просто дай, — цежу сквозь зубы.

Полина подчиняется и с опаской протягивает мне свою сумку. Перетряхиваю ее по-быстрому на наличие телефона. И правда, нет. Хотя могла оставить дома, чтобы не палиться, и при желании отмотать все назад, навешав мне на уши лапши.

— То есть ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты приперлась сюда одна за телефоном?

— Можешь не верить, я не должна тебе ничего доказывать, — бормочет со злостью.

И вот этот ее тон, он не просто раздражает, он лишает эмпатии, которую я тут пытаюсь изо всех сил из себя выдавить.

— Вау, у кого-то снова прорезался голос? — ухмыляюсь. — Ну-ка пошли-ка со мной, — дергаю ее за руку и тащу к тачке. — Я сегодня злой, поэтому, если хочешь бабла, придется отработать.

6

Полина

Я заметила, что телефон пропал, примерно на середине четвертой пары. Перерыла всю сумку, заглянула в туалет, прошерстила все подоконники на этажах, где сидела, и все аудитории, в которых у нас были пары, но ничего так и не нашла. Поэтому, когда Варе позвонили и сказали, что мой телефон нашелся и его готовы мне отдать без всяких там вознаграждений, сразу согласилась.

Мы с Варей планировали пойти в парк вместе, но к ней неожиданно проездом нагрянули родители, поэтому я пошла одна.

Лучше бы не ходила.

Как так вышло, что он тоже был в парке, загадка. Или же хорошо продуманный план. Неужели пропажа моего телефона — его рук дело? Может быть, эта та самая месть или игра, о которой трепалась Наташа?

Чувствую, как крепко его пальцы обхватывают мое запястье, и впадаю в панику. Я уже такого о нем себе насочиняла после дурацких рассказов девчонок, что остановить полет своей фантазии уже просто не могу. Меня кидает сначала в жар, потом в холод, а в голове проносятся жуткие картинки того, что он может со мной сделать. Почему-то я представляю какой-то подвал, в котором меня держат.

Зажмуриваюсь. Крепко-крепко. Это же бред. Ну зачем я ему нужна? Он же не психопат. По крайней мере, я на это надеюсь…

Тишина и темнота этого места только добавляют антуража. Кричи — никто не услышит. Я даже вырваться не смогу, потому что силы неравны. А если и получится, он меня точно догонит.

Дышу через рот, слышу стук своего сердца, а когда вижу тот самый его черный внедорожник, картинка блекнет. Становится нечеткой. Пульс бьет по вискам с такой силой, что я забываю, как дышать. Паника нарастает с каждым шагом. Я упираюсь изо всех сил, но он так тянет, что все мое сопротивление кажется бесполезным.

— Мы пришли.

Слышу его голос, словно через толщу воды, и понимаю, что земля медленно уходит из-под ног. Картинка меркнет, пока не превращается в огромную, черную пустоту без звуков и запахов.

Реальность возвращается ко мне не сразу, по крайней мере, по ощущениям проходит несколько часов. Открываю глаза от резкого запаха, раздражающего слизистую носа. Картинка вокруг немного плывет. Огоньки режут сетчатку и двоятся в глазах.

Первое, что осознаю, — я сижу. Мне тепло.

Упираюсь ладонями в сидушку под собой, нерасторопно шарю пальцами по плотному, гладкому покрытию, плавно осознавая, что я здесь не одна.

Понимание этого снова вгоняет в панику.

Очень медленно поворачиваю голову, сталкиваясь с Кудяковым практически лицом к лицу.

Теперь все встает на свои места. Я в его машине. Отшатываюсь уже на автомате, но максимум, что у меня выходит, это увеличить расстояние между нами на несколько сантиметров. В пределах салона авто и этого достаточно.

— Ты как? — спрашивает Вэл и снова сует мне под нос какой-то маленький флакон.

Тут же начинаю кашлять от этого запаха. Он сдавливает горло, а на глазах выступают слезы. Всхлипываю, отталкивая его руку небрежным жестом.

— Понял. Нормально, если дерешься, — констатирует со смешком. — Болеешь? — интересуется с прискорбным видом.

Что? Болею? Он меня запугал до икоты, а теперь еще и больной называет?!

Разлепляю губы, чтобы ответить, но вместо этого зачем-то всматриваюсь в его радужки. У него темные глаза. Карие, наверное.

— Не вырубишься больше? — спрашивает и убирает руку из-под моей шеи, причиняя этим движением дискомфорт. В висках тут же начинают долбить маленькие молоточки.

6.2

Я ведь даже не чувствовала, что моя голова все это время лежала на его предплечье.

— Эй, ты скажи хоть что-нибудь, — всматривается в мое лицо все с той же гадкой улыбкой.

Ему… ему весело?

— Что сказать? — шевелю губами, убирая волосы со лба.

— Не знаю. Как зовут тебя?

— Полина, — хмурюсь и подтягиваюсь в кресле до момента, пока затылок не начинает упираться в подголовник.

— Супер, Полина. Тебе круто повезло, что я не отъехал вместе с тобой, — ухмыляется. — от страха. Валялись бы, пока какая-нибудь гопота нас не нашла.

— Что? — хмурюсь, совершенно не понимая, зачем он все это сейчас говорит.

— Да так. Где ты живешь?

Зачем ему мой адрес? Вжимаюсь в спинку кресла, поглядывая на него как на исчадье ада. Он что-то снова задумал?

— Эй, не трясись так. Я просто закину тебя домой.

— Зачем?

— Хочу помочь.

— Мне не нужна помощь, — отталкиваюсь, чтобы встать, но голова тут же идет кругом и меня прибивает обратно к сиденью.

— Оно и видно. Поехали, короче, по дороге расскажешь куда.

Кудяков хлопает дверью и огибает машину со стороны капота. Как только садится за руль, просит меня пристегнуться. Просьбу я, конечно, игнорирую.

— Не пристегнешься сама, это сделаю я, — играет бровями, и я тут же набрасываю на себя ремень.

— Вот и хорошо, — почти напевает. — Так что там с адресом?

— Я в студенческом городке живу, — кошусь на него, пребывая в немалом шоке. И теперь не от страха, а от этих странных любезностей.

— Значит, ты не местная?

— Нет, — качаю головой, глядя в лобовое стекло. На улице уже стемнело. Зажглись фонари. Скоро ночь, а я до сих пор торчу на улице.

— Из Питера?

Хмурюсь и все же отрываю взгляд от проносящихся мимо улиц. Поворачиваю голову, рассматривая Кудякова.

— Почему из Питера?

— Не знаю. Просто подумал.

— Нет. Я из деревни, — произношу и жду в ответ издевки, которой, к моему удивлению, не следует.

— Понятно, — Вэл кивает и выкручивает руль, заходя в достаточно резкий поворот максимально плавно.

Нервно тереблю ногти, понимая, что чего-то не хватает. Сумки! У меня в руках ее нет. Кручу головой, чувствуя на себе его взгляд.

— Что-то потеряла?

— Моя сумка…

— Там, на заднем сиденье, — кивает за свое плечо.

Оглядываюсь. И правда там, лежит себе спокойно.

Потираю запястье кончиками пальцев, испытывая какие-то странные эмоции. Никак не могу понять, притворяется он сейчас или нет. Кажется достаточно адекватным, хотя еще полчаса назад снова мне угрожал.

— Что ты там делал? В парке, — все же решаю спросить.

Вэл бросает на меня пристальный взгляд, и я тут же тушуюсь. Зря спросила.

— Ты просила у меня денег, — улыбается. — Назначила встречу.

— Я ничего такого не делала, — произношу очень тихо.

— Да понял уже. Твой телефон гуляет где-то в универе, судя по всему. Кому ты успела так насолить, м, Полина?

7

— Мой телефон?

— Мне писали с твоего номера.

— С моего?

— Точно с твоего. Я пробил.

— А мне сказали, что вернут его здесь… Позвонили Варе и сказали.

Качнув головой, отворачиваюсь. Дурочка, повелась. Не нужно было идти. Хотя, а что мне оставалось делать? На новый денег пока нет. А ходить вообще без телефона вот совсем не вариант.

— Кстати. — Вэл притормаживает у общежития. Корпус не мой. Но идти тут две минуты. — Ты днем так быстро убежала, что я даже не успел извиниться.

— Что? — спрашиваю, резко разворачиваясь к нему всем корпусом.

Что он сейчас сказал? Расслабляю пальцы, которыми уже вцепилась в ручку двери, чтобы выйти.

— Извиниться? — переспрашиваю, округляя глаза.

— За все, что произошло на парковке. Паршивое было настроение. Виноват, признаю, — упирается подбородком в ладони, лежащие на руле в самой его высшей точке.

— Спасибо, — тяну носом воздух, а потом говорю то, о чем, возможно, могу пожалеть: — Только вот унижал ты меня при всех, а извиняешься один на один.

— М-м-м. Справедливость, все дела, да? — Кудяков растягивает губы в совсем не доброй улыбке.

— Было бы неплохо, — тереблю ремешок сумки, прижимая ее к животу.

Вэл молчит, продолжая меня рассматривать. Ежусь под его взглядом, отмечая для себя, что внешне он бы мне никогда не понравился. Может, только улыбка, но улыбается он нечасто, да и неискренне совсем. Больше с издевкой.

— Ну, я подумаю, — кивает, бросая взгляд на мои колени.

Я в джинсах, но все равно становится не по себе. Крепко свожу ноги вместе. Кудякова это явно забавляет.

— Не трясись так, ты не в моем вкусе. Хотя, если честно, — улыбается, — меня пугают твои реакции. Страшно подумать, что вообще творится у тебя в голове.

— Вот и не нужно проверять, — произношу воинственно.

— Согласен. Есть вероятность, что второй обморок ты не переживешь. Топай давай.

Сконфуженно толкаю дверь и, оказавшись на улице, все же произношу:

— Спасибо, что подвез.

— Пока, Полина!

— Пока, — бормочу и, хлопнув дверью, которая, на удивление, не хлопает, а аккуратно закрывается без всякого шума, иду в свой корпус.

По дороге несколько раз оглядываюсь, сама не знаю, для чего. Вряд ли он за мной пойдет, да и я прекрасно слышала шум мотора.

Он сразу уехал. Глупо думать, что он будет ждать, пока я дойду до корпуса, или начнет вдруг преследовать. Глупо, но я, со своими взвинченными нервами, именно так и думаю.

Успокаиваюсь лишь тогда, когда попадаю в комнату. Успеваю даже отдышаться, прежде чем девчонки заваливают меня вопросами.

— Ты чего так долго?

— Телефон вернули?

— Полин? Слышишь вообще?

— Полина!

Варя с Ирой обступают меня по обе стороны, впиваясь взглядами в мое растерянное и, наверное, измученное этим вечером лицо. Расстегиваю куртку на выдохе, роняя сумку себе под ноги.

— Эй, ты чего?! — дергает за руку Ира.

— Нормально, — произношу, захлебываясь воздухом. — Это был странный вечер…

— Телефон-то вернули? — снова зудит Варя.

— Не-а.

— Как так?

— Сейчас все расскажу. По порядку, — вешаю куртку на крючок, наконец-то придя в чувство.

— Я тогда чай налью пока, — суетится Варя.

— Спасибо, — киваю и подбираю свою сумку с пола.

Как только усаживаемся за стол, вижу в глазах девчонок неподдельный интерес и медленно начинаю свой рассказ.

— Извинился? Сам? — вдруг спрашивает Ира.

Мы уже пару минут сидим молча. Перевариваем.

— Ага, — киваю, обхватывая ладонями горячую кружку чая.

— Может, правда испугался, что ты в ректорат сходишь? — предполагает Варя. — Или его твой обморок напугал…

— Я тебя умоляю, — Ира закатывает глаза. — Может, это какая-то игра? Спор? — накидывает вариантов, вынуждая призадуматься.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Зачем эму это?

— Ты не извинилась там, на парковке. Проигнорировала при всех его, кхм, просьбу. Вот он и мстит.

— Тогда зачем подвез домой? — встревает Варя.

— Втирается в доверие, — раздражается Ира. — Усыпляет бдительность, а потом…

— Что потом? — спрашиваю, затаив дыхание.

— Не знаю. Да все что угодно. У этих мажоров чего только на уме нет, — взбивает свои темные кудрявые волосы ладонью. — Я бы ему не доверяла.

— Я и не собиралась.

7.2

— И хорошо. А вообще, я слышала, что у него девушка есть и у них там любовь до гроба. Так что, Поль, без обид, тебе ничего не светит, — вздыхает Ира.

— Ты о чем? При чем тут его девушка?

Чувствую, как закипаю. Почему все вокруг в итоге начинают думать, что он мне нравится? Что за дурацкие стереотипы?

— Ну, он явно тебе понравился.

— С чего ты так решила?

— Ты согласилась, чтобы он тебя подвез, несмотря на страх. А значит…

— Это значит только то, что я не сразу пришла в себя, — отрезаю недружелюбно.

— Поль, ну ладно тебе, не дуйся. Я шучу.

— Я спать, — задергиваю покрывало, как штору, и забираюсь на первый ярус кровати, полностью отделяя себя от внешнего мира.

Укладываюсь на бок лицом к стене и подтягиваю колени к груди. Сердце, кажется, до сих пор бьется неровно. Ужасный день. Нет, ужасная неделя. Все же с самого начала пошло наперекосяк.

Я до недавнего времени вообще понятия не имела, кто такой этот Вэл, а теперь это имя меня преследует. Везде и все вокруг, как назло, о нем говорят, ко мне пристают. Зажмуриваюсь.

Извинился он. Будто мне от этого стало легче. Как его кулуарные извинения помогут мне отбиваться от придурков, которые решили, что могут надо мной теперь издеваться? С легкой руки этого Кудякова, между прочим.

Убогая…

Всхлипываю.

Никакая я не убогая. Сами они такие.

Облизываю пересохшие губы. Зажмуриваюсь.

Телефон мне так и не вернули. Кто-то даже решил меня подставить.

Боже мой, Полина, его только для этого у тебя и взяли. Это старье и даром никому не нужно.

А мне-то что теперь делать без телефона? Придется урезать продукты на неделю и прошерстить сайты перепродажи. Возможно, найду для себя какой-то подходящий вариант. Завтра с утра этим и займусь, все равно ко второй паре.

Согретая мыслью о скорейшем разрешении проблем, я засыпаю.

Открываю глаза только утром. Ира уже убежала на пары, а Варя с улыбкой на лице залипает в планшет.

— Что пишут? — выглядываю из своего укрытия.

— Ты проснулась? С Ванькой переписываюсь. Из триста седьмой. Знаешь?

— Не-а, — зеваю и вылезаю из-под одеяла.

— Слушай, ему тоже ко второй, он предлагает вместе пройти, ты не против, если я с ним…

— Нет, конечно. — Беру пасту и щетку. — Я отлично дойду сама.

— Не обижайся только.

— Постараюсь, — улыбаюсь и иду на кухню чистить зубы. Нет, можно, конечно, и в умывальники, но тащиться в конец коридора лень, а на кухне все равно никого нет.

Когда возвращаюсь в комнату, Варя уже стоит при параде.

— Еще сорок минут, — напоминаю между делом.

— Ну, мы пойдем медленно, — хихикает, заливаясь краской.

— Ясно. Тогда хорошей дороги. Я планшетом попользуюсь?

— Конечно, бери.

— Спасибо. Совет да любовь?

Варя закатывает глаза и, прихватив куртку, закрывает за собой дверь, оставляя меня одну.

Завтракаю в тишине. Крашусь — тоже. А вот одеваюсь уже под музыку, орущую из соседней комнаты. Напяливаю черные джинсы, рубашку, шнурую ботинки, вжикаю молнией на куртке, успевая посмотреть на себя в зеркало и поправить волосы, прежде чем закрыть дверь на ключ.

На улицу выхожу в приподнятом настроении. Телефон я нашла, и даже не один. Вариантов на мой бюджет, оказалось, масса. Договорились встретиться с продавцом завтра.

— Полина.

Слышу его голос, и улыбка сразу же меркнет. Зачем он приехал?

Останавливаюсь и смотрю на черную машину, которую до этого в упор не замечала. Кудяков стоит на улице, присев на капот, и на нем нет куртки. Джинсы и футболка, при том что на улице от силы градусов двенадцать.

Эта картинка заставляет съежиться от холода.

Поправляю лямку сумки на плече и, немного помедлив, иду к нему. Останавливаюсь на расстоянии шага и вижу, что он держит в руках мой телефон.

8

Вэл

— То есть тебя кто-то развести пытался? — ржет Ярик.

Мы сидим в кальянной нашего общего знакомого. Тут хороший бар и вид на ночную Москву.

— Ага.

— Самоубийцы. И? Нашел?

— Естественно, — улыбаюсь.

— Кто?

— Первачка.

— Серьезно?

— Поехали прокатимся.

— Сейчас?

— Завтра, блин. Поехали.

— Чувак, такая девочка, — подмигивает блондинке за соседним столиком.

— Поехали-поехали.

— Ну поехали, — поднимается следом.

Двигаем на выход. Леднев продолжает лыбиться блондинке.

— Пять сек подожди, — тормозит у соседнего стола.

— В тачке буду.

Пока жду Яра, вбиваю в навигатор адрес, который пробил по геолокации телефона Полины. По адресу выяснил, кто там живет. Сюрприз — одногруппница рыжей. Все встало на свои места. Мгновенно.

Леднев подваливает минут через десять, еще минут через тридцать паркуемся у девятиэтажки.

— Звони, — показываю номер.

— Че говорить?

— Пусть выйдет.

— Ок. Как зовут?

— Наташа.

— Понял.

Ярик набирает номер, просит эту самую Наташу спуститься. Между делом добавляет, что ее контактом поделился знакомый, потому что она пипец как понравилась Яру.

Девка, естественно, даже не думает, что ей могут врать. Выгребает минуты через две.

— Привет, — выдает робкую улыбку.

— Привет, красота, — с широкой улыбкой трындит Яр и выходит из тачки. — Садись, — открывает заднюю дверь. — Слушай, нас Вэл щас ко мне закинет, я машину заберу, покатаемся с тобой.

— Хорошо. Привет, Вэл, — машет рукой, забираясь в тачку.

— Ну привет, — смотрю на нее в упор, сдерживая внутри себя порыв свернуть этой дуре шею.

Выезжаю со двора и закидываю Леднева в центр, Яр типа идет за тачкой. Назад он, конечно, не вернется.

— Прокатимся? — предлагаю, заранее зная ответ, бросая взгляд в зеркало.

Теперь понимаю, что можно было не мудрить и приехать к этой идиотке самому. Она бы с радостью выбежала из дома, абсолютно не сопоставляя свои проделки с моим появлением. Судя по тупому выражению лица, аналитика не для нее.

Натали смотрит в ту сторону, куда ушел Ярик, закусывает губу.

— А Ярик?

— Он поймет, — улыбаюсь. Считаю про себя до трех.

— Ну… ладно, — растягивает губы в тупой улыбке. — А куда?

— Имеет значение? — спрашиваю и хлопаю по соседней сидушке ладонью.

Эта курица схватывает мгновенно. Забирается вперед и вертит башкой, мол, нет. Естественно, для нее такие вещи значения не имеют.

— Ну и супер, — киваю и давлю на газ. Тачка срывается с места с громким воем.

Наташка накидывает на себя ремень, улыбается своими пельменями и делает селфи, как только мы выезжаем на проспект.

— Если я на эту фотку попаду, башку оторву, — предупреждаю монотонно.

Натали тушуется и прячет телефон обратно в сумку.

— Я тебя не фоткала, — оправдывается. — Только себя. У тебя классная тачка. Если честно, я не ожидала, что ты позовешь меня гулять.

Гулять? Хочется заржать в голос. Беспросветная дура.

— Говорили, что у тебя девушка есть.

Бросаю на нее раздраженный взгляд. Разговоры о Майе меня напрягают.

— Ой, ты не подумай, мне все равно, даже если есть. Я нормально к этому отношусь. Универ гудит, что Ярик на выходных устраивает вечеринку за городом. Ты там тоже будешь?

— Еще не решил.

— Я могу пойти с тобой, составить компанию и …

Она трындит без остановки. Бесит этим дико, но мы уже выехали за город, поэтому терпеть этот тупой треп мне осталось недолго. Съезжаю с дороги в какое-то поле и вырубаю все габариты.

— Значит, — шепчет томно, — я тебе понравилась?

Облизывает губы. Смотрит на мой пах. Ее глаза блестят в свете приборной панели. В теории я, конечно, допускаю мысль, чтобы в нее слить, но эти мерзкие губы-пельмени отбивают все желание.

— Погоди, — хватаю ее за волосы, оттягивая от своей ширинки, — есть вопросик.

— Какой? — хлопает глазами, сексуально, как ей кажется, облизывая губы.

— Телефон давай.

— Какой телефон? — приоткрывает свой рабочий рот буквой «о».

— Телефон Полины.

— Полины? Откуда у меня ее телефон? — хихикает, а у самой глазки бегают. Актриса из нее никакая. — Я не понимаю, о чем ты, Вэл. Правда…

9

***

Рыжую копну волос вижу издалека. А вот она, судя по всему, меня в упор не замечает. Идет, улыбается сама себе. Точно долбанутая.

— Полина, — не то чтобы кричу, но голос явно повышаю.

Забавно наблюдать, как меркнет эта ее улыбка при взгляде на меня. Судя по выражению лица, видеть меня здесь не рады. Ухмыляюсь, прокручивая в пальцах ее повидавший жизнь смартфон.

— Привет, — отталкиваюсь ладонью от капота, на котором сижу. Ветер задувает под футболку, но холода особо не чувствуется. — Твой? — протягиваю ей телефон, замечая, как она отступает. Ровно настолько, насколько я к ней приблизился. Полшага.

— Мой. Откуда он у тебя? — аккуратно берет свой телефон, чтобы вдруг не коснуться моих пальцев.

— Места знать надо, — убираю руки в карманы. Рассматриваю ее ближе, раз есть такая возможность. Симпатичная, как я уже отмечал. Зашуганная только. Это состояние легло на ее лицо отпечатком. Вот этот страх. Я его чувствую.

Ветер усиливается, и вот теперь становится прохладно. Ежусь.

— Ты его сам… По твоей просьбе у меня украли, да? — прячет смартфон в сумку. В глаза мне не смотрит. Куда угодно, только не на меня.

— Какие гениальные причинно-следственные связи, — ржу. — Почему по моей?

Это даже забавно. То есть у нее в голове я проворачиваю вот какие-то такие тупые и примитивные схемы?

— Больше некому, — жмет плечами на выдохе.

Обидно даже. Зря в такую рань вставал, чтобы вернуть ей этот гребаный телефон в качестве извинений. Не то чтобы меня как-то мучала совесть. Просто девчонка адекватная. Жалко ее стало. Судя по всему, с деньгами у нее туго, и потеря телефона вряд ли вписывается в расходы, поэтому банально ее жалко.

— Естественно, — соглашаюсь. — Садись в тачку, девочка одуван, все расскажу. Особенно, с кем стоит общаться, а от кого лучше держаться подальше, — подмигиваю и открываю для нее дверь.

Полина мешкает. Переступает с ноги на ногу, сцепляет пальцы в замок перед собой. Радости у нее на лице мало. Ощущение, что я ей не в тачку сесть предлагаю, а голову на плаху положить.

— У меня пара. Я не могу, — все-таки цепляет глазами мой подбородок. Выше взгляд не поднимается.

— Через пятнадцать минут, ага, я в курсе. Успеешь. Садись давай, обещаю, что все будет прилично. Подкину в корпус заодно.

— Я могу дойти пешком.

— Можешь, — соглашаюсь, — но не пойдешь. Садись уже. Холодно.

Полина крутит головой по сторонам, замечает парочку студенток. Они не без интереса на нас пялятся.

Ухмыляюсь, а рыжая реагирует максимально нетипично для девки. Обреченно вздыхает и, поджав губы, усаживается на пассажирское сиденье. Хлопаю дверью и, обогнув капот, сажусь за руль.

— Пароль поменяй, кстати, — выезжаю за ворота. — Четыре нуля, Полина. Серьезно?

— Ты рылся в моем телефоне? — спрашивает отрешенно, правда, ее выдают руки. Пальцы так сильно впиваются в сумку, что становятся белыми.

— Должен был удостовериться, что он твой, — выкручиваю руль, перестраиваюсь и притормаживаю на перекрестке.

— Понятно, — кивает.

— У кого я его забрал, спросить не хочешь?

— У кого?

— У твоей одногруппницы.

Полина резко поворачивает голову. Вот теперь сталкиваемся взглядами. Не могу не усмехнуться. Выглядит она забавно. Если таким образом на ее лице проступает злость, то это больше мило, чем страшно.

— Наташа, Марина, — перечисляю.

— Ясно, — снова кивает, скатываясь, судя по всему, в какую-то безнадегу.

— И это вся реакция?

— А что я могу сделать? — спрашивает все так же печально. — Лучшая тактика — не реагировать. Сами успокоятся и отстанут.

— Это не тактика, а избегание проблем.

— Что такой, как ты, вообще может знать о проблемах? — цедит сквозь зубы. Они у нее все-таки есть. Значит, не так безнадежна.

— Такой — это какой? М?

— Наглый, хамоватый, — хмурит лоб и замолкает.

— Наглый, хамоватый кто? — улыбаюсь. Это даже интересно. — Поделишься?

— Прожигатель жизни. Как ты меня тогда назвал? Убогая? Это вы все убогие. Ты и твои друзья, — отворачивается, кусая губы.

Злит ли меня такой выпад? Вполне. Собираюсь ли я реагировать? Нет.

— Понял, — киваю. До универа еще минут пять ехать. Прибавляю громкость радио.

Полина шевелится. Улавливаю боковым зрением, как отворачивается к окошку.

— Приехали, — сообщаю, притормаживая на университетской парковке.

Полина пару раз дергает ручку, которая не поддается. Удивительно, конечно. Роняет сумку на пол. Подбирает. Торопится. Слышу, как всхлипывает.

Серьезно? Слезы? Значит, я как идиот встал в девять утра, чтобы привезти ей этот телефон, и вместо спасибо должен слушать сначала претензии, а потом слезливый вой?

10

Полина

Захожу в здание университета, до сих пор чувствуя легкую дрожь в конечностях. Плакать я перестала, к счастью. Не знаю, отчего именно так переволновалась, просто в голове так много мыслей насчет этого Вэла…

Не могу определиться, как к нему относиться. Не могу понять, хороший он или плохой. С чего вдруг столько заботы? Он ведет себя так, словно всех тех унижений на парковке не было, и это, честно говоря, ненормально.

Телефон вернул, да. Запускаю руку в сумку и вытягиваю оттуда смартфон.

Вернул. Правда, полазил в нем. Хотя сам же честно в этом признался. А может, специально хотел меня смутить?

Отдаю куртку в гардероб и поднимаюсь на третий этаж.

Убираю волосы за уши. Занимаю свободное место в аудитории. Вари, кстати, еще нет. Она на сорок минут раньше меня вышла и до сих пор не дошла. Кажется, этот Иван из триста седьмой неплохо так ее заболтал. Улыбаюсь. Искренне радуюсь, что хоть у кого-то все хорошо.

У меня же все стабильно через задницу.

Насколько глупо я выглядела, когда расплакалась у него в машине? Сама хотела высказаться. Высказалась, но легче не стало. Наоборот, почувствовала себя неблагодарной дрянью.

Это такое паршивое состояние. Я вроде как имею право злиться на него за те обзывательства на парковке, а вроде как он помог мне вернуть телефон. Он помог, а я ему нахамила, получается.

Прикрываю глаза. Трудно барахтаться во всех этих противоречивых эмоциях.

Всю мою жизнь я была в чем-то перед кем-то виновата. Даже тогда, когда не сделал ничего плохого, поэтому адекватно рассудить все, что сейчас со мной происходит, не могу.

Я испытываю горький стыд за свою собственную злость, потому что мне внушали, что я не имею права злиться. Я должна быть благодарной. За все, за все благодарной.

А если, Ира права и у него есть какой-то коварный план? Возможно, он действительно суперзлопамятный, а я тут сижу и стыжусь своего поведения? Честно говоря, думать, что он плохой, проще, чем допустить мысль, что он может оказаться хорошим.

Так я хотя бы могу оправдать свой гнев.

Задерживаю дыхание на несколько секунд и слышу голос преподавателя. Распахиваю веки, наблюдая за тем, как профессор садится за стол, а потом пристально сканирует аудиторию взглядом.

Варя забегает как раз в этот момент, долго извиняется перед преподавателем и усаживается рядом со мной.

— Капец, попили с Ваней кофе, — тихонечко хихикает.

Улыбаюсь. Спрашивать у Вари, что и как, смысла не вижу. Она сейчас отдышится и все расскажет сама. По глазам вижу, а они у нее горят восторгом.

— Он такой классный, Поль, — шепчет, пригнувшись к крышке стола. — Мы договорились вечером погулять еще.

— Здорово, — тоже пригибаюсь.

— У меня такое ощущение было, будто мы всю жизнь знакомы. Настоящая химия, — тараторит Варя воодушевленно. — У тебя такое бывало?

— Пока нет.

— О, я очень хочу, чтобы ты это испытала. Ты, кстати, нормально дошла?

— Нормально.

— Прости еще раз, что убежала. Просто мы с ним несколько дней переписывались, он предложил вместе пойти, и я… я не смогла отказаться.

— Да я все понимаю, — улыбаюсь. — Рада за тебя.

— Спасибо.

Варя светится, как солнышко, и крепко сжимает мою ладонь.

К концу пары я знаю все про этого Ивана. Сколько лет, где родился, учился, в какие секции ходил, что любит, слушает, смотрит и еще кучу по факту абсолютно не нужной мне информации.

Следующая пара проходит спокойнее. Варя немного снижает обороты, но то и дело все равно что-то рассказывает. Иногда рассуждает, какой красивой они могут быть парой и прочая милота.

— Как ты думаешь, может, юбку вечером надеть?

— А вы просто погулять идете?

— Ну вроде да.

— Холодно. Долго не нагуляешься в капронках.

— Блин, тоже верно. А хотелось бы подольше вместе побыть. Блин, а можно я твои ботинки возьму? Те, что на массивной подошве? Они так классно с джинсами смотрятся.

— Можно, — киваю.

Осенние ботинки я купила еще летом по большой скидке. Это, наверное, единственная новая вещь в моем гардеробе. Сама их сегодня впервые надела, потому что на улице сильно похолодало.

— Спасибо, Поль. Очень выручила. У Ирки еще шарф возьму, ну тот, серый, и вообще супер будет.

Отвлекаюсь от Вариных рассуждений и смотрю на доску. Пожалуй, стоит что-нибудь записать, потому что лекция в самом разгаре, но половина уже и так прошла мимо моих ушей. И дело не в Вариной болтовне. Дело во мне. Я никак не могу сегодня сконцентрироваться. Рой мыслей в голове не дает покоя. Я снова и снова прокручиваю свое поведение сегодняшним утром в машине и с каждым новым оборотом понимаю, что нужно было просто поблагодарить за телефон и уйти. Не садиться в автомобиль, не предъявлять претензий, а лишь уйти. Минимизировать общение, которого за последние дни стало как-то слишком много.

11

Аккуратно смотрю на Варю. Она вроде этих гляделок не заметила.

— Блин, Ярик все-таки классный, — вздыхает.

— А как же Иван? — спрашиваю с интересом.

— Ваня мне нравится, — улыбается, — а Леднев, ну это что-то вроде звезды с постера. Красивый, но для реальной жизни не годится, — посмеивается. — Кстати, я со своей болтовней совсем забыла у тебя спросить, что с телефоном-то будешь делать?

Позади снова что-то орет Леднев. Также слышу громкий голос Кудякова. Они смеются и спорят. Вряд ли таким способом привлекают к себе дополнительное внимание, просто привыкли, что каких-то границ для них не существует и орать на всю столовую, словно они здесь одни, для них норма. Зажмуриваюсь, понимая, что они сидят на расстоянии трех-четырех столов от нас. Этот факт напрягает.

— С телефоном? — возвращаю свое внимание на подругу. — Да ничего, — поджав губы, вытаскиваю смартфон из сумки.

— Откуда?

— Вэл вернул. Утром сегодня.

— Да? Где? Вы виделись?

— Он к общежитию приехал. Отдал. До корпуса довез даже.

— Ничего себе, — Варя перестает есть.

— Сказал, что это Наташкины проделки. Они с Маринкой свистнули, — вздыхаю. — Ну и сказал, что вернул мне его в качестве извинений за то, что было на парковке.

— А ты?

— А я разнервничалась, гадостей ему наговорила, — тру запястье. — Чувствую теперь себя не очень. Хотя он же обзывал меня при всех тогда, а извинился один на один, вот я и высказалась.

— И правильно сделала. Ничего с ним не случится. Тоже мне божок, — недовольничает Варя.

— Думаешь?

— Да. Но молодец все равно, что запарился, нашел, вернул.

— Тут согласна, — вздыхаю и морщусь от нового взрыва мужского хохота.

Варя оглядывается, недолго смотрит в их сторону, а потом, закусив губы, спрашивает у меня шепотом:

— Слушай, а может, ты ему просто понравилась?

— С чего ты взяла? — замираю. Варя меня смутила своим вопросом.

— А почему нет? Ты такая хорошая, добрая, красивая, почему ты просто не можешь понравиться ему как девушка?

— Не думаю, что я ему могла понравиться, — густо покраснев, смотрю на свой чай. — Да у него вроде и так уже есть. Девушка.

— А я слышала, что они расстались. Говорят, поэтому он такой бешеный и ходит.

— Ну вот видишь, — обхватываю теплую кружку ладонями. — Он страдает, а значит, до сих пор ее любит.

— Не знаю, мне, Поль, кажется, ты себя недооцениваешь.

Молчу. Что я могу ей на это ответить? Прочитать лекцию на тему, что такие, как Кудяков, вряд ли посмотрят на кого-то вроде нас? Мы из разных кругов общения. У нас разный социальный статус, это только в сказке принц влюбился в Золушку…

Допиваю свой чай и, пока жду, когда Варя дожует свой салат, замечаю лучик солнца, красиво падающий на кадку с цветком. Достаю телефон, делаю кадр и захожу в галерею, чтобы его посмотреть. Случайно смахиваю фото влево и вижу размытое селфи Кудякова в темном салоне машины. Скорее всего, это случайный кадр. Нажимаю «удалить» и понимаю, что сердце застучало громче.

— Поль, идем?

Варя уже успела отнести наши подносы, а я даже не заметила.

— Идем.

На социологию приходим одними из первых. Аудитория полупустая. Занимаем места примерно в середине второго ряда. За оставшиеся от большого перерыва десять минут группа оккупирует всю аудиторию. Приходят даже наши отстающие. Два парня, которых я видела буквально три раза за всю половину сентября. Они учатся на платном и, видимо, считают, что посещать им ничего не нужно.

С их появлением становится шумно. Особенно если учесть, что сидят они прямо за нами с Варей.

— Эй, рыжая, ты у нас звезда теперь?! — летит мне в спину. — Кудяков ее нормально так опустил.

Напрягаюсь, но голову не поворачиваю. Никак вообще не реагирую.

— Я со стенкой, что ли, разговариваю? Эй! На меня посмотри, коза!

Молчу. Не поворачиваюсь.

Они еще что-то говорят, обзываются, но я зажмуриваюсь и просто отключаюсь от ситуации.

— Да прикольно будет! — смеются. — Видео включи. Включай. Поржем. Лицо снимай, главное. Вэлу потом покажем, ему понравится.

Варя сжимает под столом мою ладонь. Поддерживает. Улыбаюсь ей.

Слышу щелчок, а потом чувствую запах гари. Запах горящей кожи или волос…

Слышу смех со всех сторон и вижу перекошенное ужасом Варино лицо, именно в этот момент осознавая, что обугливаются кончики моих волос.

Впадаю в немую панику. Первые секунды даже пошевелиться не могу. Они подпалили мне волосы? Это просто в голове не укладывается.

Варя реагирует быстрее, вскакивает на ноги, хватает меня за руку и уводит из аудитории.

Останавливаемся только тогда, когда оказываемся на лестничном пролете между первым и вторым этажом. Запах уже въелся в легкие. Все вокруг пахнет палеными волосами.

12

Вэл

— Тебе смешно? — прилетает откуда-то сбоку.

Медленно поворачиваю голову, пока не понимая, откуда идет звук. Мы с Ледневым стоим на парковке. Яр курит, я уже собираюсь уезжать.

— Че? — ловлю глазами приближающуюся к нам девку.

— Ей из-за тебя волосы подожги, — агрится, замирая от меня на расстоянии шага, — а ты тут стоишь и смеешься. Разве после такого вообще можно называться мужчиной?

— Че. Ты. Несешь.

Вообще ничего не понимаю, а радиоактивная мелочь только сильнее краснеет. Глаза вот-вот из орбит вылетят.

— Ты просто придурок! — выпаливает дрожащим голосом, который не скрыть даже под тонной гнева.

— Э! Охренела! — торможу сразу, пресекая любую попытку уйти, схватив ее за шиворот куртки. Подтягиваю назад.

Ярик подходит с другой стороны. Упирается ладонью в крышу машины слева от головы этой наглой малявки.

— Эу, киса, давай-ка поподробней, — ухмыляется Леднев. — А то как-то некрасиво получается. Прибежала, обвинила, убежала.

— Согласен, — смотрю на нее сверху вниз. — И лучше по фактам.

— Ага. Что за голимые предъявы, мелочь? — подключается Яр.

Девчонка переступает с ноги на ногу, нервно убирая волосы за уши. Пялится на нас с неподдельной злостью.

— Ты кто? — спрашиваю, вызывая на ее лице еще больше шока. Я ни разу в жизни ее не видел.

— Я Варя.

— Класс, — ржет Яр. — Это прям о многом нам говорит, да?

— Слушай, Варя, — понижаю голос, — обороты сбавь.

— Вы… вы оба, — захлебывается возмущением, вжимаясь спиной в мою тачку.

— Кто? — улыбаюсь.

Че, блин, в последние дни вообще происходит?

Убираю руки в карманы, рассматривая эту малявку пристальней. Нет, все-таки лицо знакомое, только вспомнить, где я мог ее видеть, нереально, как бы я ни напрягал память.

— Придурки! Самые настоящие! Полине из-за тебя волосы подожгли. Из-за твоего концерта на парковке! Это ты виноват. Из-за тебя…

— Стоп, — не церемонясь зажимаю ее рот ладонью. Хмурюсь.

Леднев наблюдает за происходящим с интересом.

— Полина — это рыжая? — спрашивает, переводя взгляд с малявки на меня.

— Рыжая. Рыжая. Так, — убираю руку, — давай четко и по порядку рассказывай, Варя.

Девчонка совершает два глубоких вдоха и отлепляется от машины.

— На паре. Сегодня. Полине подпалили волосы зажигалкой и сняли все это на камеру, чтобы ты посмотрел и поржал, — впивается в меня своими злющими глазами.

— Оу, — выдает Яр, явно офигевая.

— Интересно. Прям вот мне показать? — сам слегка отлетаю от местной борзоты.

— Они так сказали.

— Кто они?

— Суриков и Назаров.

— Мне это о чем-то говорить должно? — вздыхаю, осознавая, что легко отделаться от этой рыжей теперь совсем не получится. Вот какого хрена я вообще докопался до нее на этой парковке-то, а?

Тру переносицу, соображая, что, по-хорошему, нужно найти этих идиотов.

— Слушай. — Леднев достает еще одну сигарету. — Давай по-быстрому их прессанем, да и все. У меня сегодня настроение как раз кому-нибудь в табло зарядить. Показывай, мелочь, где твои злодеи, — смотрит на Варю.

— Вон, — оглядывается и тычет пальцем в компанию из четырех парней, спускающуюся по ступеням крыльца универа.

— Шикарно, — Ярик разминает кулаки и передергивает плечами.

— Тебе заняться нечем? — торможу его голосом. — Поговорим просто. Пачкать руки об этот мусор я не буду.

Закрываю тачку и выдвигаюсь навстречу этому квартету.

— А жаль, я бы размялся, — сокрушается идущий рядом Яр. Мелочь бежит за нами следом, как чихуахуа за ротвейлером.

— Если тебе скучно, пожалуйста, — перевожу взгляд на Варю. — Кто именно поджег?

— Тот, что в красной куртке. А который в капюшоне, снимал на камеру.

— Понял.

— Пацаны! — Яр с ухмылкой на лице разводит руки в стороны. — Разговор есть.

Собственно, как-то словесно отреагировать на оклик Ярика никто из четверки не успевает, потому что, как только Леднев оказывается рядом, без предупреждения заряжает по морде тому, который в капюшоне.

— Эй, вы чего? Парни. Вы чего? — верещит чувак в красной куртке. Он-то мне и нужен.

Хватаю его за шиворот и тащу к тачке, пользуясь замешательством остальных и понимая, что Ледневу все равно ничего не угрожает. Он профессионально занимается боксом последние лет десять.

— Вэл, че происходит? — бормочет «куртка».

— Со мной прокатишься. А завтра заберешь свое барахло и свалишь отсюда, — заталкиваю в тачку.

13

— Какой человек? — смотрит на меня как на поехавшего.

— Му… плохой человек. Надевай боты, и пошли, — бросаю взгляд на дверь.

Полина снова хмурится. Неловкими, замедленными движениями надевает куртку, вжикает молнией, собирает на макушке пучок и натягивает на ноги ботинки, не заботясь о том, чтобы развязать шнурки. Никаких дополнительных вопросов не задает. Просто подчиняется, ну или смиряется… Скорее, второе, конечно.

Перед тем как выйти из комнаты, сует в карман куртки телефон и берет со стола ключи. Закрывает дверь. Несколько раз дергает за ручку.

Чувствую на себе взгляд. Поворачиваю голову, видя выглядывающую из-за угла девку.

Полина прослеживает мой взгляд и горестно вздыхает, пряча свои волосы под капюшон.

— И с чем связан этот обреченный вздох? — спрашиваю, как только мы делаем несколько шагов в сторону выхода к лестнице.

— Снова поползут слухи.

— Какие? — Толкаю тяжелую металлическую дверь, пропуская Полину на лестничную клетку.

— Что ты мне нравишься.

— А я тебе не нравлюсь? — ухмыляюсь, наблюдая за ее реакцией.

Полина хмурит брови, а потом отрицательно качает головой.

— Совсем? — продолжаю развлекаться. Ну не идти же молча.

— Это тебя так удивляет? То, что ты можешь кому-то не нравиться?

— Это меня очень ранит, — выдаю на серьезных щах, явно привлекая ее внимание к этому ответу.

Полина вскидывает взгляд, замедляет шаг и смотрит мне в глаза.

— Дурацкая шутка, — кривит губы, как только просекает, что я стебусь.

— Да? Вообще, говорят, что у меня хорошее чувство юмора.

— Скорее всего. Тут дело во мне, раз я его не понимаю, — жмет плечами.

Мозг, как цербер, вцепляется в этот ее ответ. Она могла сказать что-то типа: «Они тебе врут или льстят». Но она так не сказала. Она осознанно согласилась, что это с ней что-то не «ок». Занимательно.

— Так куда мы идем?

— Уже пришли, — выхожу на улицу следом за Полиной.

— Ты позвал меня постоять на крыльце?

— Ну почти, — сбегаю по ступенькам. — К тачке подойди.

Вытаскиваю ключи, а потом и это очнувшееся тело из салона.

Парень зажимает рукавом куртки свой кровящий нос. Неслабо все-таки я его приложил. Вообще, так не планировал. Это как-то дико — притаскивать сюда эту обезьяну с разбитой рожей, вынуждая извиниться.

— Вэл, я ничего… — гнусавит, глядя на меня, поднимаясь с земли, и замолкает, когда видит Полину.

— Уверен, что ничего? — улыбаюсь.

— Я же не знал. Не знал, что она… Мы просто прикалывались.

— Это я уже слышал. Теперь, — отхожу от него, равняясь с замершей Полиной, — мы ждем извинений. Искренних. С чувством. С выражением.

Полина обхватывает ладонями свои плечи, нервно переступает с ноги на ногу и испуганно на меня косится.

— Ну, — давлю голосом, чтобы этот придурок ускорился.

— Прости. Я не знал. Это шутка была. Глупая шутка. Прости меня.

— Прости меня, Полина, — произношу не без раздражения.

— Прости меня, Полина, — шмыгает носом. Вытирая кровь с подбородка.

— Ты его прощаешь?

Она вздрагивает. Смотрит на происходящее так, словно перед ней живой труп извиняется.

— Полин? — касаюсь ее локтя.

— Да. Да, — часто кивает.

— Ну супер. Вали тогда, — слегка пинаю эту падаль. — На глаза мне больше…

— Не попадаться, — «красная куртка» отползает в сторону.

— Ты прекрасно все понял. Полину, естественно…

— Не трогать. Я понял.

— И всем передать, — перехожу на шепот, склоняясь над этим уродом. — Химчистку салона мне оплатишь, и чтобы я тебя больше не видел. Вообще.

Замечаю собирающихся у лестницы и на крыльце зевак. Хмурюсь. Класс! Это же именно то, чего я хотел. Нет! Как там Полина сказала? Слухи поползут? Не сомневаюсь…

— Ну все, теперь тебе никто и ничего не сделает, — убираю руки в карманы, снова сокращая расстояние между нами до одного шага, — никогда.

— Спасибо, — чуть запрокидывает лицо.

— Пожалуйста, — смотрю в ее зеленые глаза.

— Откуда ты узнал?

— Подружка твоя рассказала.

— Варя? Я же ее просила, — прикрывает веки и качает головой.

— Правильно, что сказала. Ты у нас, судя по всему, сторонник терпения, и оно у тебя безгранично.

Полина молча смотрит на свои ботинки. Потом оглядывается на дверь в корпус общаги, и, судя по лицу, толпа зевак ее смущает.

— Чай у тебя есть? — закидываю руку ей на плечо и тяну в сторону крыльца.

14

Полина

— …просто так вышло, что…

Как же стыдно! Еще немного, и начну заикаться. Чувствую, что краснею, потому что щеки огнем горят. Перед Ирой очень неудобно. Мы втроем договорились — никаких парней.

Я вообще к этому договору скептически отнеслась, ведь знала, что приехала сюда учиться, а не искать отношения.

По факту я и сейчас их не ищу, а Вэл оказался здесь как… друг?

Хмурюсь. Это слово рядом с его именем немного не укладывается в голове.

Друг…

Он мне точно не друг. Знакомый. Человек, который помог.

Человек, который сначала создал для меня проблемы, а потом их решил, так, выходит?

Разглаживаю штаны на бедрах, продолжая немного растерянно и все так же стыдливо смотреть на Иру. О чем она думает, догадаться сложно, просто потому, что на ее лице застыла какая-то не знакомая мне по эмоциям полуулыбка. Блаженная, да. Она словно вообще не здесь, а где-то в облаках витает.

— Да все нормально, Поль, — отмахивается Новикова, как только приходит в себя и отрывает взгляд от Вэла. Она с момента, как вошла, лишь на него и смотрела. Теперь я вообще сомневаюсь, что была ею замечена до того, как подала голос.

— Вся общага уже гудит, что Вэл, — снова смотрит на Кудякова, расплываясь в глупой улыбке, — заставил этого вашего Назарова, да? Извиняться!

Киваю, но Ира вряд ли это замечает.

— Спасибо тебе, — снова его хвалит с неподдельным восторгом в глазах. — Поля у нас из деревни, поэтому вечно в какие-то заварушки попадает.

Мне кажется или она произносит это с налетом пренебрежения? Заламываю пальцы за спиной, практически сразу отмахиваясь от этих глупых мыслей. Мне после того, что сегодня произошло, все что угодно может померещиться.

Ира касается моего плеча, хмурит брови и, чуть поджав губы, спрашивает:

— Тебе правда подожгли волосы? Бедная моя, — вздыхает, как бы проявляя сочувствие мне, но пялится при этом все равно на Вэла.

Переступаю с ноги на ногу и почему-то хочу, чтобы Кудяков ушел. Он, в принципе, смотрится здесь инородно, а Ирка так на него глазеет, что мне становится за нее стыдно.

— Поля! — Ира цокает языком, а я вздрагиваю. — Взяла бы мой шоколад. Нормальный. — Открывает холодильник. — А то Вэл подумает, что мы бомжи какие-то.

Новикова хихикает, а я вспыхиваю. Чем ее вдруг не устроил мой шоколад по акции, который она буквально вчера уплетала за обе щеки, я искренне не понимаю.

— Блин, и чай у меня есть классный, мама из Индии привезла! Сейчас достану, — лезет в шкаф, а я просто сгораю со стыда.

За себя. За Иру. За все, что тут происходит.

Нервно веду плечом. Встречаюсь с Вэлом глазами, и в первые секунды мне хочется отшатнуться, потому что успеваю заметить то, с какой холодящей душу полуулыбкой он все это время наблюдал за Ирой.

Растерянно мнусь на одном месте, абсолютно не зная, как реагировать.

— Может, ты свалишь? — Кудяков кладет раскрытую ладонь на стол, а я вздрагиваю.

Судя по тому, что смотрит он не на меня, его слова адресованы Новиковой.

— Что? — бормочет Ира и, кажется, даже роняет пачку своего индийского чая.

Реагирую на ее голос поворотом головы и вижу, что она разочарованно закусила нижнюю губу.

— Ты глухая?

— Нет, я… — Ира пятится, пока не упирается бедрами в столешницу.

— Ну вот и погуляй минут десять.

Приоткрываю рот, чтобы возмутиться, наверное, но, когда чувствую, что он на меня смотрит, произнести даже слово не решаюсь.

Ира ошпаривает меня гневным взглядом, раздосадованно хватает со стола телефон и выбегает за дверь, громко хлопнув ей напоследок.

— Так на чем мы там остановились? — Кудяков берет чашку с чаем и делает глоток, оставаясь максимально невозмутимым после произошедшего.

— Зачем ты так с ней? — веду рукой по направлению убежавшей Иры. — Она хорошая, — Не знаю, почему вдруг отчаянно хочется оправдать Иру и показать Вэлу, что я общаюсь с нормальными людьми.

— Не заметил. Она тебя унижала, нет? — склоняет голову вбок.

— Тебе показалось.

Вэл ухмыляется, медленно кивает и делает еще один глоток чая.

— Откуда ты вообще взялась… такая? М? — спрашивает, а потом фокусируется на горстке срезанных волос. Я до сих пор не успела их убрать, и они лежат поверх листочка на столешнице.

Легкость, которая, как мне казалось, появилась между нами до появления Иры, испаряется.

Снова чувствую себя максимально напряженно, особенно когда Вэл встает и, обогнув стол, оказывается рядом со мной.

— Что ты делаешь? — спрашиваю, наблюдая в зеркало за тем, как он стягивает с моих волос резинку. Пучок рассыпается, и волосы падают на плечи. Ежусь. Снова чувствую запах горящей кожи. Мне подожгли прядь, а я откромсала концы по всей длине, получив на выходе максимально неровный срез.