Тиховодное

Прибытие

Старая полу-прогнившая «Нива» воняла бензином, сыростью и табаком.

Софа дернула ручку и приоткрыла окно, чтобы вдохнуть морской соленый воздух.

Мотор кряхтел, как старый холодильник, задыхался, трясся всем своим телом. Единственная дорога в посёлок Тиховодное была покрыта жидкой и вязкой грязью. Колёса «Нивы» шли по ней медленно, чавкали, будто утопали в болоте.

За окном - бесконечные заросли засохшей травы, голые деревья, черная вода в лужах, похожая на нефть.

«Нива» подпрыгнула на кочке и кашлянула.

— Путь херовый, но доедем. Городская будешь? — полысевший водитель в коричневой телогрейке бросил взгляд на Софу и зацепил пальцами сигарету. На его правой кисти была выцветшая татуировка в виде якоря.

— Ага. Из Москвы.

— Поня-ятно. — протянул мужик. — Анатолий я.

Он глубоко затянулся сигаретой и увидел в руках Софы телефон, который уже как часа четыре назад сдох, превратившись в бесполезный кирпич.

— У нас тут с сотовой связью проблемы, гляди, не пугайся.

— Да я не из пугливых. — Софа убрала телефон в карман и уставилась на безжизненный пейзаж.

На горизонте показался кусочек Баренцева моря, затянутого вечным серым туманом. Горизонт сливал воедино воду и небо, создавая непроглядное безжизненное полотно.

— Учёная?

— Угу.

— Ну ну, что я спрашиваю то, кто ж в Тиховодное по доброй воле ездит. Дыры то нашей даже на картах нет, только если на старых, советских. Посёлок как рассосался: ни слуху, ни духу. Жителей двадцать осталось. Одни старики, да пьянь. Жрать нечего, связи нет, работы нет. Станция, да магазин.

— Давно тут работаете? — Софа решила поддержать разговор,

— Подрабатываю. По совести - давно. Не знаю, зачем я тут. Начальник не гонит, и ладно. Раньше на станции работал, а теперь в соседний город перебрался. Он хотя бы на карте есть. — хмыкнул Анатолий и уставился в зеркало. — красота тут была в советские годы. Рыболовецкий корпоратив, порт, даже детский сад, а главное - возможности! И достояние наше: ОГИС! Океанографическая Гидроакустическая Исследовательская Станция! Звучит то как: гордо, солидно.

Софа кивнула. Она долго не могла принять окончательное решение о поездке. Сомневалась, нужно ли снова топить себя в прошлом. Оставить бы это всё. Сменить работу, уехать подальше, купить домик где-нибудь на берегу.

Она покинула Тиховодное двадцать четыре года назад. Когда мать… утонула? Исчезла? Просто однажды не вернулась. Никто её и не искал.

— Надолго вы тут, барышня?

— Пока неизвестно. Научная миссия.

— Ну и занесло вас. В Тиховодное. Мёдом что ли у нас намазано? Что изучать-то будете? Рыб, китов всяких? Так рыба вся издохла почти

— Звуковые волны в прибрежной зоне.

— А-а-а. — Знаю такие дела. — Он в последний раз затянулся сигаретой, не убирая руку с руля.

Дорога клонила вправо и уходила вниз по холму. — Ну смотри. Глушь здесь страшная, засосёт еще.

Софа протерла кончиком куртки запотевшее окно и жадно оглядела мутную морскую гладь. Соскучилась Софа по океанам и морям. Даже сердце затрепетало от вида закручивающихся в спираль у берега волн.

Анатолий резко выжал сцепление, и машина рванулась вперёд, прямо к обрыву.

— Море - оно везде море. Нам ведь только оно важно. Работа зовёт. — тихо сказала Софа.

— Ну-у, если зовёт — уже поздно отказываться. Приехали.

«Нива» резко затормозила и зашипела, как змея.

— Тебе туда, — сказал водитель, — а мне обратно. Дорогу к станции размыло, не проедем.

Он вылез, открыл багажник. Софа достала рюкзак и коробку с приборами. Внутри у неё дрогнуло что-то. То ли от страха, то ли от пронизывающего северного ветра.

— Спасибо, что довезли.

— До станции недалеко тебе будет. Там с холма по лестнице вниз. Ну, удачи! Свидимся еще. — Анатолий взмахнул рукой, плюнул в траву, залез в «Ниву» и уехал не оглядываясь

ОГИС

Ледяной ветер дул с моря, пронизывая до костей. Щеки Софы пылали, а пальцы с каждой секундой все больше немели от холода. Она бы всё на свете отдала, лишь бы засунуть руки в теплые карманы фланелевой куртки, но груз в виде коробки с оборудованием должен был прибыть на станцию в целости и сохранности.

Тучи висели низко, будто намеревались раздавить Тиховодное. До ближайшего города – часа три на вахтовке.

Летом – грязь, зимой – не проехать. Софа это знала. Помнила, как отец с матерью уезжали на весь день, чтобы купить ей куклу на день рождения. В куклы она не играла. Лучше книги, энциклопедии всякие. Вот это интересно.

На Тиховодное медленно опускались сумерки. Еще немного и полу-заброшенный посёлок погрузится во тьму. Ни фонарей, ни ярких неоновых вывесок, ни магазинов. Это тебе не Москва.

Грязь липла к ботинкам, а в нос ударил запах сырости и соли. Узкая, металлическая и почти невидимая лестница была врезана прямо в склон, поросшим мхом и высокой травой. Каждый шаг вниз отдавался гулом в ногах.

Софа не боялась глубины. Она несколько раз погружалась для своих исследований и часто занималась фридайвингом в отпуске. Но высоту она боялась, да так, что дрожали колени.

— Раз, два, три, четыре… десять… двадцать.

Софа начала считать ступени, лишь бы не смотреть по сторонам. Концентрация на чем-то всегда помогала ей справится со своими страхами.

— Тридцать пять… сорок.

Она отпрянула и чуть не потеряла равновесие. На сорок пятой ступени лежала мертвая чайка. Глаза выедены, крылья в грязи, шея вывернута.

«К беде». Прозвучал голос отца у неё в голове. Отец всегда был суеверен, моряки все такие.

Софа посмотрела на чайку, внутри что-то ёкнуло.

Перед ней было море. Мёртвое, серое, сплюснутое под низким небом. Оно не бурлило, не плескалось, не штормило. Лежало пластом, как старое обездвиженное тело.

Она снова здесь, в Тиховодном. Без мамы, и запах уже не тот, и цвет воды. Даже песок стал каким-то плотным и безжизненным.

Справа от Софы на берегу распласталась станция. Океанографическая гидроакустическая исследовательская станция. Не футуристичный НИИ, где она работала многие годы, не современная лаборатория, а старая советская махина, когда-то достояние города.

Желто-серый бетонный куб с плоской крышей, а на стене большая облезшая эмблема: волна, звезда и молекула.

Софа помнила каждый уголок станции. Мать часто брала Софу с собой на работу.

Она сидела на табуретке у пульта. Вокруг непонятные кнопки, приборы с лампочками, провода, а рядом мать. Спокойная, сосредоточенная. За ухом — карандаш. Она нажимала кнопку и в колонке раздавался медленный и глубокий гул.

— Слушай. Это сейчас идет прямая трансляция с буя. С сорока метров.

И Софа слушала. Звуки подводного мира. Тогда она впервые почувствовала, что океаны и моря – не просто вода, а целый мир. И теперь звук глубин стал для неё голосом погибшей матери. Тогда она еще ничего не знала про океанологию, гидроакустику, но уже умела слушать.

Они часто вместе сидели у мониторов по ночам и слушали гидрофоны. Эти звуки были почти, как чтение сказок на ночь.

Однажды мать не вернулась с моря. Исчезла, будто растворилась. И тела не нашли. Только отец, сломленный и вечно пьяный сидел на лавке у подъезда и ждал, как старик из сказки, который ждал золотую рыбку, пока не спился окончательно и не умер от инфаркта.

Тогда родная тётка забрала Софу в Москву. С тех пор, Софа никогда не приезжала в родной посёлок. И вот она вернулась. А мать – нет.

Исследование звуковые волн в прибрежной зоне. С виду — стандартная командировка по линии научного сотрудничества. Провести перекалибровку гидрофонов, проанализировать серию нерегулярных звуковых феноменов, замеченных в марте этого года.

К тому же, эта командировка приносила неплохие деньги, на которые Софа планировала закрыть долги.

Волны лениво облизывали гниющий пирс, и даже чайки не кричали. Софа шагала по деревянному настилу в сторону станции. На берегу её ждали.

— Авдеева Софья Андреевна? — голос мужской, хриплый разрезал тишину и сбил с мыслей Софу.

— Да.

Перед ней стоял высокий молодой мужчина в легкой пуховой куртке.

— Ну пошли, Софья Андреевна. Только вас ждали, что же вы не предупредили, что опоздаете?

Софа шмыгнула носом и покраснела.

— Самолёт задержали, а телефон разрядился.

— Я думал, что вы вообще не приедете.

— Все так думали. — коротко бросила Софа и пошла за ним.

— Ярослав Белов. Океанолог, инженер-гидрофонист. Электронщик по совместительству. — мужчина снял перчатку и протянул Софе ладонь. — Многое о вас слышал.

— Надеюсь, хорошего?

— Да что вы, конечно. Уникальная чувствительность к звуковым паттернам. Отличный специалист в своей области. Вам бы с таким слухом в музыканты.

— Океан мне нравится больше, чем музыка.

ОГИС выглядела уже не как научный объект. Выдохшаяся, промерзшая, покрытая грибком, но функционировавшая. Станция была построена в советские годы для развития океанологических исследований.

«Море не прощает слабых. Исследуй с умом» гласила потертая надпись над входом. Перед ним возвышался сломанный флагшток.

Ярослав толкнул входную дверь. Та с трудом поддалась и заскрипела. В нос тут же ударил запах плесени.

Тамбур был тёмный и сырой. Вдоль стен Софа разглядела крючки, на которых свисали комбинезоны разных цветов. Из глубины тянуло мазутом и запахом мокрого камня.

Всё было не так, как в детстве.

Узкий коридор тянулся вперёд, как рыбья кишка. Лампы тускло мигали на стыках между секциями.

— Ну вот, располагайтесь. Команда вас заждалась, Софья Андреевна. Давайте сюда вашу коробку. Знал бы, встретил вас наверху.

— Спасибо. — прошептала Софа и вручила Ярославу свои вещи, чувствуя, как к рукам снова приливает кровь.

Пройдя дальше по коридору, Софа остановилась перед дверью с табличкой «Комната отдыха». За ней слышались голоса. Кто-то резко и нервно засмеялся, а затем всё стихло. Она поглубже вдохнула воздух и толкнула дверь.