Тимиана.Спасти дар

Глава 1

Я понимала, что теряю связь с этим миром. Холодные волны перекатывались через меня, но не захлестывали с головой, давая возможность дышать. Однако, кажется, и с этим мой организм скоро перестанет справляться. Сознание, то покидало меня, то на короткие мгновения возвращалось, но ничем помочь уже не могло. Не было сил даже открыть глаза.

Из небытия меня вырвали мужские голоса, звучавшие, как сквозь вату. Кажется, говорили обо мне.

- Адьяр Клек, достаньте несчастную, может, еще жива, - приказал кто-то.

- Мерр Ингард, это, наверно, какая-то фудра. Одной больше, одной меньше. Они же плодятся, как кролики, - голос возразившего был молодым, в нем скользило нескрываемое презрение.

- Мне повторить или самому это сделать? – ледяным тоном поинтересовался первый.

- Простите, ваша светлость, - вмиг градус наглости уменьшился. Послышались тяжелые шлепки по воде, и меня грубо схватили сильные руки. Правда, особо этой грубости мое почти окоченелое тело не почувствовало. Его перебросили через седло, как куль с мукой, и я снова отключилась.

Сознание снова вернулось от того, что во рту оказался какой-то жидкий огонь. Я лежала на земле, и чтоб не захлебнуться, проглотила зелье и закашлялась.

- Ожила, - хмыкнул тот, кого звали адьяр Клек.

- Отдадим солдатам, чтоб отогрели. А то синяя вся. Помрет, получится, зря вытаскивали, - раздался голос кого-то третьего. Очевидно, он спрыгнул с лошади и тут же оказался рядом со мной. Бесцеремонные пальцы схватили меня за подбородок, словно их хозяин хотел рассмотреть товар со всех сторон. - А хорошенькая. От такой я бы и сам не отказался. Волосы хоть и в сосульках, но видно, что роскошные..

Судя по интонации и развязности, этот его светлости он был если не ровня, то считающий себя таковым.

От страха и возмущения жизнь во мне словно встрепенулась, и я, собрав остатки сил, открыла глаза и приподнялась на локтях. Окинув взглядом трех мужчин, вычислила того, кто произнес эти гнусности и ненавидяще уставилась на него. Наглая самовлюбленность сверкала на его породистом лице и явно показывала, что адъютант не он.

- Видать девка сильно перемерзла! Любая на ее месте мигом бы счастьем засветилась, если б мерр лишь посмотрел заинтересовано. А эта чуть не испепелила взглядом, дурочка, - брезгливо поморщился этот третий. – Тогда заберем солдатам.

В моих глазах, наверно, отразился весь ужас, который острыми иглами впился в душу. Я хотела запротестовать, но из горла вырвалось только жалкое сипение. Перевела умоляющий взгляд на того, кто, по моим соображениям, приказал вытащить меня из воды.

- Пожалуйста! Не надо! – произнесли мои губы. Вернее, они пошевелились, но звука даже я не услышала. От осознания того, что со мной могут сделать, перехватило дыхание, и я, почти попрощавшись с жизнью, ждала его ответа. Это же был сам Первый советник правителя! Какое ему дело до жалкой простолюдинки? Точно так же спасти из реки мог бы и щенка.

- Отвезем в деревню. Отдадим лекарке какой-нибудь. Пусть хоть одна фудра с благодарностью нас вспоминает, - резано ответил мерр Ингард.

Слезы облегчения подступили к горлу, и я, сглотнув душивший меня комок, беззвучно прошептала:

- Спасибо! Да хранят вас духи!

Сознание снова почти покинуло мое исстрадавшееся тело. Только поняла, что меня положили на повозку, прикрыв чем-то теплым, правда, вонявшим отвратительно. Зато хоть немного начала чувствовать свое тело. Не знаю, насколько я промерзла. Но сама себе казалась окороком, который занесли с мороза, и он начинает оттаивать сверху, внутри оставаясь заледенелой деревяшкой. А может это пламя выжгло из меня всю жизнь и превратило в бесчувственную головешку?

Повозка громыхала по каменистой дороге, меня потряхивало, но как ни странно, грубые толчки будто заставляли тело просыпаться.

Не знаю, сколько мы ехали, кажется, я снова провалилась в удушающий, тревожный сон.

- Просыпайся, милая. Надо лекарство выпить, - услышала я голос и подумала, что уже умерла. Потому что милой называла меня только бабушка.

- Тебя как зовут-то, детка? – участливо спросила пожилая женщина в опрятном простом платье и чистом, чуть ли не накрахмаленном чепчике.

Я открыла рот и почувствовала, что ужас холодной лапой перехватил мое горло. «Милая» - это не имя! А вот само имя я не знаю. Я попыталась вспомнить, как выглядела бабушка, и тоже тщетно! Добрая, ласковая – и все!

Слезы навернулись на глаза, и я отрицательно замотала головой.

- Не помню, - сдавленно прошептала...

- Да ты не пугайся! Бывает и такое! Тебе вон сколько пришлось пережить! Ты, главное, успокойся. И вот, на- ка, выпей, деточка. А то совсем плохо выглядишь, - она протягивала мне чашу с какой-то странной жидкостью. Впрочем, не вызывающей отвращения.

Я сделала несколько глотков и с трудом повела глазами, насколько можно было сделать, не поворачивая головы. На это сил у меня еще не хватало. Скромно и чисто. Маленькая комнатка, вмещающая только деревянную кровать, на которой я и лежала, и настоящий шкаф с дверцами – непозволительная роскошь для бедняков. И что самое удивительное – маленькое окошко было со стеклами, а не затянуто слюдой. Не думаю, что это гостевой дом, и здесь еще полно комнат с кроватями. Значит, я заняла ее постель?

Странно, но напиток, и правда, оказался оживляющим. Настолько, что я уже смогла говорить.

- У меня нет денег, чтоб отблагодарить вас, - сказала я первое, что пришло в голову. – Вы отдали мне свою кровать. А сами где…?

- Заботушка, - усмехнулась женщина. – Ты думай о том, как выздороветь. А за тебя мне щедро заплатили, так что доброта не при чем. И да, меня зовут тетушка Лея.

Маленькая, сухонькая хозяйка походила на лесную ведунью. Когда-то голубые, но уже выцветшие глаза смотрели участливо, по-доброму. Правда, в них угадывалась печать утраты.

Я начала соображать. Последнее, что врезалось в память, это мертвящий холод, мокрая одежда и пристальный, проникающий чуть ли не в мысли взгляд ярких, каких-то сапфировых глаз. Мерр Ингард. И его властный голос. «Пусть хоть одна фудра с благодарностью вспоминает нас…» Он заплатил за меня? Думая, что я простолюдинка?

Глава 2

- Моя девочка была очень красивой и доверчивой. Я поставляла травы в лекарский цех правителя, и однажды на беду взяла с собой Анели – слишком тяжела была поклажа. Ее заметил этот высокородный подлец и вскружил ей голову. Не уволок силой, хотел насладиться любовью юной прелестницы. Обещал, что возьмет ее во дворец и подготовит к участию в конкурсе каданий. Конечно, я понимала, что он все врет, и пыталась защитить дочь, но не смогла. Анели была очарована им. Да ты ж его видела!

Видела. Хорош. Но от его красоты веет пороком. Сладострастно изогнутые полные губы, хищный, алчный взгляд. Возможно, когда он хотел кого-то обаять, выражение лица у него менялось. Но меня только от одного его голоса холод пробирает. Как в него можно влюбиться? А может, он использовал магию. Иначе как можно было девушке поверить, что простая горожанка может стать каданьей? Жить во дворце в собственных покоях. Иметь право рожать ему детей. И быть защищенной материально в случае охлаждения мерра. Ведь не у каждой из благородных есть такой шанс.

Тетушка Лея помолчала, справляясь с нахлынувшей болью.

- Он приехал на следующий день. Я в ногах валялась, умоляла, чтоб он не трогал Анели, но этот напыщенный красавчик только ухмыльнулся. Люди для него никто. Вещи. Даже меньше. Как еда. Моя Анели для него была сладким фруктом. Свежим, сочным, ароматным. Съел, погладил насытившееся брюхо. И забыл.

Дочь усадили в карету, а я лежала в пыли, не в силах сдвинуться с места. Я каждый день бродила под стенами замка, все надеялась хоть одним глазком увидеть ее. А потом получила записку, которую ей удалось передать с помощником лекаря.

«Прости, мамочка. Если сможешь, помоги»

От него же я узнала, что этот высокородный подлец продал мою дочь в бордель. Даже не отдал, а продал! А она, бедняжка, не вынесла потрясения и не дождалась, пока я насобираю денег, чтоб ее выкупить. Я продала все, что было ценного. Но не успела…

Я почувствовала, как кровь ударила в голову. Этот похотливый мерзавец и на меня глаз положил. И если б не Ингвард, меня бы ждала судьба Анели. Хотя нет. Меня бы просто убили за сопротивление. Я никому бы не далась живой. А эта бедняжка влюбилась и не задумывалась, что была лишь фруктом. Представляю, как была потрясена несчатная Анеели, когда бог, кумир отдал ее на растерзание. Стало тяжело дышать. Внутри медленно разгоралось неведомое пламя. Или не такое уж неведомое? Я такое уже испытала. Это точно. Или я сошла с ума, и мне что-то чудится?

- Все хорошо. Тебя просто немного потрепало, - раздался в голове смутно знакомый голос, который только убедил, что со мной не все в порядке. Я зажмурила глаза, надеясь, что в мозгах как-то просветлеет.

- Детка, что с тобой? – заволновалась моя спасительница. – Тебе плохо?

Не так плохо, как могло быть, если бы она не позаботилась обо мне. Я хотела это сказать, но в горло словно всыпали горячего песка. Горящими всполохами перед глазами мелькнула смутная картина недавнего прошлого. Что-то во мне так же вызвало эмоции гнева и разгорелся такой же огонь. Или у меня настоящая горячка, или я реально сожгла то, что в принципе не горит. А именно – каменную глыбу. Перед глазами встала, как наяву, картина: из моих рук вылетают горящие шары и летят в скалу. И четко помню, что тут же теряю силы. Во мне пробудился дар? Одно знаю точно - совершеннолетия я не достигла. Значит, что? Это произошло неконтролируемо. А значит, преступно!

- Воды, пожалуйста, - пересохшими губами прошептала я, отчаянно надеясь, что удастся погасить это адово пламя. Ведь у меня не было сил даже подняться с кровати. А если снова полыхнет, то мне точно не выжить – не смогу добежать до еще какой-нибудь скалы, чтобы выплеснуть жар. И он поглотит меня.

Получив воду, я жадными глотками выпила весь стакан, и задышала, как рыба, выброшенная на берег. Глубоко, шумно, до головокружения.

- Да у тебя жар поднялся!? – переполошилась тетушка Лея. – Сейчас я яблочной кислоты принесу, оботру тебя!

- Не надо! Все в порядке. Кажется, от сильных эмоций мне становится плохо. От переживаний, - зачем-то добавила я. Говорить, что со мной происходит на самом деле, я не рискнула. То, что она пытается меня уберечь от высокородного сластолюбца, не может быть гарантией того, что она не выдаст мою тайну. Ведь одно дело помешать личному врагу сделать меня очередной добычей, и совсем другое - укрывать преступницу с просыпающимся даром.

Женщина забрала стакан у меня из рук и обняла.

- Ты чувствительная девочка.

Я ничего не ответила. Боюсь, что моя чувствительность до добра не доведет. Если только не научусь управлять ею.

- Отдохни, тебе нужно силы восстанавливать. Поспи.

Я благодарно улыбнулась и прикрыла глаза. Убедившись, что тетушка Лея ушла, я попыталась сесть на кровать, чтоб мозг лучше заработал.

Итак. Милая. Детка. Как-то недостаточно информации. Кто же я?

- Тимиана Арденн, - опять у меня в голове кто-то заговорил.

- А ты откуда знаешь?

- Я родовой фамильяр...Ты призвала меня раньше времени, поэтому я только могу говорить с тобой, а материализоваться - нет. Или ждать твоего совершеннолетия, или того момента, когда ты научишься управлять даром.

- Эм.. А ты не плод моего воспаленного воображения? Я знаю, что в каждой магической семье есть фамильяр. Но родители погибли, не успев рассказать мне ничего о тебе. Как ты выглядишь и чем можешь помочь.

- Фамильяр – это защитник. К несчастью, я не мог спасти родителей, потому что они отправили меня к тебе. Мне нужно было держать тебя в коконе – невидимке до приезда бабушки. Ты была маленькой, и ничего не стоило тебя похитить и продать. Няньку твою отравили враги родителей, а слуги могли не уследить или польститься на подкуп. Ведь ты наследница богатого и знаменитого рода. И выкрасть тебя, чтобы завладеть имуществом, желающих было много. В мутное время вылезает много мутных личностей.

- Вот этого я точно не помню.

- И не надо. Когда сможешь говорить с родителями, они тебе расскажут. Пока вспоминай взрослую жизнь, что тебе было дорого, чтобы быстрей освоиться в новой реальности и определиться, как жить дальше.

Глава 3

Спрыгнув с подоконника, я не сразу увидела подругу. Зато ясно почувствовала запах беды и безнадежности. Его ни с чем не перепутаешь. Он ощущается не обонянием, сразу легкими что ли. Стало трудно дышать. Будто воздух в комнате превратился в раскрошенное на мельчайшие частички стекло, и каждый вдох может разодрать в кровь все внутри.

Хотя на первый взгляд ничего не изменилось. Те же накрахмаленные занавески с вышитыми цветами, массивный темный шкаф для платьев, переходивший от одного поколения к другому, потертое кресло с рукоделием прямо у меня под ногами, аккуратно постеленный коврик… И столик, на котором стоял поднос с нетронутой едой.

И когда глаза привыкли к полумраку, я увидела подругу, уткнувшуюся лицом в стену.

- Вилечка! - тихо позвала я, удивляясь, как это она решилась спать, когда закат уже не за горами. – Вилар! Эй!

Она вздрогнула, но больше никак не проявила заинтересованность в моем визите.

Я подошла к кровати и осторожно села. Погладив подругу по спине, я снова позвала.

- Вил, ты чего? Это ж я Тима!

- Уйди! – бесцветным голосом ответила она. И потом, уже с умоляющей ноткой, добавила: - Пожалуйста.

- У тебя еда нетронута. Я четыре дня тебя не видела. Цветочек мой, я же вижу, тебе плохо. Не гони меня! – перепуганная насмерть ее видом, умоляла я.

- Я не хочу жить, - от ее слов, прозвучавших тихим шелестом, у меня по телу поползли мурашки.

Несколько мгновений я хватала воздух, как рыба, выброшенная на берег, и не могла сообразить, что делать. Моя веселая, жизнерадостная подруга, напоминающая сладкую, нежную булочку, никогда бы такого не сказала. Она была воплощением света и радости, и своей энергией заряжала других. От страшной догадки у меня замерло сердце, пропустило удар, и я едва не потеряла сознание, так в голове все помутилось. Горло пересохло. А перед глазами заплясали языки пламени.

- Вил, они с тобой это сделали? – с ужасом выдохнула я.

И тут же поняла, почувствовала кожей, что не ошиблась. Безвольной тряпичной куклой я сползла с кровати на пол, так как совершенно не было сил удерживаться в сидячем положении. Привалившись спиной к шкафу, закрыла глаза, но огненные всполохи все равно никуда не делись.

От обжигающей обиды боль расползалась по всему телу. Как они посмели?

Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь убрать красные вспышки перед глазами.

- Дай мне пить, - неожиданно произнесла Вилари.

Шустрей белки метнулась к столику и налила полный стакан воды. Потом голову посетила мысль и я, высунувшись наполовину из окна, сорвала лимон. Это дерево было посажено еще мамой Вилари. И очень сейчас пригодилось. Кое-как при помощи ложки разодрала пористую шкурку и выдавила сок в воду.

- Думаю, это тебя оживит немного.

Вилари с трудом села на кровать, уставившись в одну точку на полу. Дрожащими руками я поднесла стакан к ее бескровным губам. Подруга сделала несколько глотков и прикрыла глаза. Очевидно, лимон пробудил в ней кое-какие ощущения.

- Тима, беги. Они могут это сделать и с тобой. Подлость – она как сорняк, неискоренима. Не надейся на то, что ты не член семьи дяди и на то, что ты сирота. Ты же не видела бумаги? Может тебя уже давно удочерили и все твое состояние прибрали к рукам! Я уже ничему не удивлюсь! И тогда тебе тоже не видать академии, как своих ушей.

У меня внутри все похолодело. От моих родственников можно ожидать чего угодно. Подруга всегда отличалась трезвостью суждений и не витала в облаках, как я. А я, действительно, не знала истинного положения вещей. Тетушка постоянно подчеркивала, что меня держат из жалости. Все мои надежды были связаны с академией и получением диплома. А там уже я разберусь, что стало с моим наследством. Хотя сейчас мне стало страшно так, как никогда не было, сколько я себя помню. Без эмеры, без магии я так и останусь прислужкой.

На разговоры об эмеротомии существует негласный запрет. Кто прошел эту процедуру, молчит, как о чем-то позорном, невероятно постыдном. Потому что он не остается прежним. Это сравнимо с превращением гордого и смелого орла в откормленного кастрированного каплуна, лишенного не только способности «топтать» кур, но и ставить себя на одну доску с другими петухами.

Кто не прошел – не говорит, словно брезгует и боится заразиться только от того, что уста произнесут это слово.

До этого момента я старалась не думать о несправедливости, на которой построено наше королевство. Как говорит «любимая» тетушка – в голову приходят вредные мысли, если там есть пустое место. И чтоб в моей голове не осталось пустого места, она загружала меня работой, как подневольных фудр.

И я особо не сопротивлялась, понимая, что есть вещи несравнимо худшие. Как то, что случилось с подругой.

Многие альги и тем более гарды рождаются со способностями к магии. До совершеннолетия дар никак не проявляется. И после остается не у всех. Альги – многочисленное сословие. И если каждый сможет бесконтрольно пользоваться магией, начнется хаос. Такова официальная версия. Чтобы не допустить его, был издан указ об эмеротомии – насильственном извлечении эмеры, практически нематериального органа, в котором сконцентрирована магия. Эмера - энергетический сгусток, дающий способности чаровика. Лишенные эмеры могут лишь пользоваться изобретениями магов. Поливать грядки раствором, уничтожающим сорняки. Прикладывать заживляющий пластырь, купленный в Маго-аптеке. Там же покупать приворотные и прочие зелья и пытаться ими воспользоваться.

В общем, как говорят мальчишки-беспризорники в городе – мелочь по карманам у пьяных гуляк тырить.

Эмеру сохраняли те, кто поступал в академию и получал диплом определенной степени. Алмазный открывал все дороги, получивший его владел и бытовой, и целительной и боевой магией. Это были универсалы, имеющие право занимать высокие посты.

Рубиновый выдавался боевым магам, изумрудный - целителям. Аметистовый – бытовушникам.

Еще один способ оставить эмеру - официально заплатить баснословные деньги. Это лицемерно называется – весомый вклад в дело государственной важности. Правда, без диплома пользоваться даром официально все равно нельзя будет. И его тоже можно купить, снова выставив кругленькую сумму, и жить, как жил. Неважно, что в результате таких махинаций все равно получается маг – недоучка, но зато с правом использовать дар для защиты – а там поди докажи, что ты не защищался? Но самое главное - с сохраненным чувством собственного достоинства.

Глава 4

Вилари говорила с трудом. С паузами. Видно было, что она открыла рот впервые после экзекуции. И сейчас ей приходилось буквально проталкивать слова сквозь зубы, которые она все еще не могла толком разжать.

Пытаясь выйти из ступора, она обхватила себя за плечи и принялась раскачиваться вперед-назад.

- Вил, ты чего? – испуганно пробормотала я, наблюдая у подруги признаки бесноватости. – Цветочек, не надо! Поговори со мной! На, попей еще.

Я прижала ее к себе и снова подала воду, осторожно поглаживая по голове, как маленькую. Вилари еще отпила и притихла. А потом на ее глазах, которые казались мертвенно-пустыми, подернутыми пеленой горя, наконец, выступили слезы. Это значило, что боль, замурованная внутри, начинает выходить.

- Вот, смотри! – он потянула вниз ворот свободной рубахи, и я с ужасом увидела свежий шрам ровно посередине грудины. Он был выпуклым, напоминающим волдырь от ожога, только не прозрачный, а плотный и перламутрово – розовый. Словно живой.

- Меня завели в зал для церемоний. Натолкнувшись взглядом на сидящих полукругом мужчин, я едва не лишилась чувств. В их глазах отражался пляшущий огонь свечей, переплетенный с дьявольским блеском жажды зрелища. И явно не все они были священнослужителями. Думаю, эти любители развлечений просто заплатили деньги, чтоб насладиться болью и страхом жертвы.

Голос Вилари сел, так что ей пришлось прокашляться и еще отхлебнуть воды.

- Меня захлестнула паника, и я дернулась, пытаясь вырваться из крепких рук стражников, мертвой хваткой вцепившихся мне в плечи. Но куда там! Насильно раскрыв рот, мне влили какую-то гадость, которая полностью меня обездвижила. Я все видела, слышала, умирала от страха, но не могла пошевелить не то что рукой! Я не могла открыть рта и закричать, словно парализованная. Меня выставили в круг, прямо под плотоядные взгляды мерзких извращенцев, жадно ловивших каждое мгновение происходящего представления.

Главный экзекутор ритуальным кинжалом распорол платье до пояса, выставив напоказ мою грудь. Я чуть не задохнулась от ужаса и стыда. Слезы, текущие по щекам, обжигали, но я не могла ни вытереть их, ни защититься от этого позора.

Но это были только цветочки. Мерзкие руки принялись больно сжимать мои груди, с вожделением мять их, будто я уличная девка. Призрачная надежда на то, что широкая спина инквизитора закрывает его преступление, тут же растаяла: мой взгляд, отчаянно метавшийся по залу в поисках помощи, натолкнулся на огромные зеркала, наверху. И в них видно было все, что со мной творят, в том числе и мой безумный взгляд.

Потешив публику, инквизитор провел рукой по коже и отточенным движением сделал глубокий надрез. Мне показалось, что я услышала, как кинжал зацепил кость. И тут же приставил к ране ладонь с растопыренными пальцами. От пронзающей боли у меня помутнело в голове, и я думала, что сердце остановится. Но вернула меня в реальность какая-то незримая вибрация. Из моей груди, подчиняясь чужому магнетизму, отчаянно упираясь, выскользнул маленький, искрящийся невыразимо прекрасным розовым светом шар. Мне даже показалось, что у него были крохотные крылышки, которыми он тщетно взмахивал, пытаясь сопротивляться. Крохотный, беззащитный комочек, которому я ничем не могла помочь! – Вилари выкрикнула эти слова и залилась слезами. Настоящими, несущими хоть какое-то облегчение, смывающими если не всю боль, то хотя бы режущую остроту. Крупная дрожь сотрясала ее плечи,

- Моя эмера! Она так ждала, что я ее спасу! Когда ее накрыли стеклянным колпаком, связь между нами прервалась, и я увидела, как прозрачные крылышки скорбно обвисли, и магическое сияние погасло.

Выкрутившись из моих рук, Вилари рухнула на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, снова зарыдала.

Оглушенная, раздавленная услышанным, я сползла на пол, прислонившись к ножке кровати. Это невыносимо! Дико! Рассказ подруги был до боли реалистичным, и мне показалось, что я сама пережила это. Волна ужаса и гнева захлестнула меня, смяла мой рассудок в лепешку, оставив только обжигающую ненависть к тем, кто это сделал.

- Вилар, клянусь тебе! Я что-нибудь придумаю. Найду того, кто владеет магией времени и заставлю изменить прошлое! Узнаю, что сталось с твоей эмерой и найду ее, пусть даже в хранилище императора! Я не верю, что они просто уничтожают эти зародыши магии. В конце концов, поделюсь своей!

Я почти кричала, пытаясь вытащить из отчаяния свою подругу. Я готова была уничтожить тех, чей извращенный ум придумал это святотатство. Я убью этого подонка в священных одеждах с кинжалом!

Меня трясло, как в лихорадке, в голове набатом стучала кровь. Пальцы, сжатые в кулаки, побелели. А я не знала, куда выплеснуть накатившую ярость. Пошатываясь, встала и, тяжело дыша, оперлась на стол.

Внутри разгоралось какое-то демоново пламя. Казалось, по венам течет не кровь, а расплавленный металл. И стоит меня сейчас окатить ведром воды, я превращусь в неподвижную статую, которую окружает шипящее облако пара.

Но никто не спешил усмирить раскаленную энергию. Мне становилось все хуже. Перед глазами мелькали огненные всполохи, из-за которых я практически ничего не видела. И уже не чувствовала своего тела – от адского жара оно теряло контуры. Во всяком случае, так мне казалось.

Остатками сознания, которые еще не захватил огонь, я поняла, что должна выплеснуть его из себя, иначе он меня сожжет. И каким-то чутьем также понимала, что, если сделаю это здесь, разрушу все, не оставив камня на камне не только от комнаты, но и от всего дома.

Стиснув зубы до скрежета, я рванула к окну и буквально слетела на землю. Не помня себя, оттолкнувшись от закрытой бочки, стоявшей чуть в стороне от окна, одним прыжком перемахнула огромный забор. Заставив себя двигаться, я, кажется, сумела немного подчинить бушующее пламя. Теперь этот огненный смерч нес меня на окраину, туда, где начинались холмистые предгорья. Как зверь, учуявший добычу, интуитивно поняла, что мне нужно. Сжав кулаки, я вдохнула и на выдохе резко разжала пальцы и выставила раскрытые ладони в сторону одиноко стоявшей скалы.

Глава 5

- Милая, что случилось? – снова переполошилась тетушка Лея, заглянувшая в комнату.

Губы мои дрожали, и, чтобы выговорить то, что хотела, мне пришлось их прикусить до боли и выдохнуть.

- Тетушка Лея, давайте все, что может мне придать силы, - кулаки сжались сами собой. - Я не имею права сдаться!

- Молодец, девочка! В тебе виден характер! А вот моя Анели не выстояла. Сдалась. Погибла, как сорванный цветок, - тетушка Лея прикрыла глаза. Очевидно, чтобы спрятать слезы. Я взяла ее руку и прижала к себе.

- Я отомщу за нее. Не знаю, как, но он заплатит - почти беззвучно прошептала я.

- Слаба ты еще очень. Травки заварю, не волнуйся. И лежи, не вскакивай. Быстрей поправишься. А то соберешься в дорогу, а силенок не наберешь. Так тебя и обидеть может каждый, кому не лень. Голова закружится, упадешь где-нибудь и попадешь в лапы еще какому-нибудь мерзавцу! Не хотела тебя пугать, но позавчера старший стражник с местным аптекарем заявились. Якобы проверить мои запасы, что не держу ли запрещенных трав и снадобий. И пока я показывала аптекарю чуть ли не каждый мешочек, этот продажный охранник порядка шасть в твою комнату. Я, конечно, его вытолкала. Но что он хотел выведать, знаю. Явно ты его интересовала. Да и кроме него, Легард небось поблизости свою ищейку поставил. Не такой он человек, чтоб отступиться. Боюсь я за тебя, девонька.

А я себя боюсь, хотелось ей ответить, но пугать добрую женщину не стала. Лучше вывернуться наизнанку, но вернуть себе силы. Причем «вывернуться наизнанку» совсем не преувеличение. Некоторые отвары так и просились наружу…

Но я послушно глотала все принесенное мне доброй женщиной, а помимо этого, выпытывала у нее все рецепты и секреты.

Правда, целителем – аптекарем я себя плохо представляла. Мне бы так, чтоб ладонь приложил – и рана исцелилась. Но, учитывая мой опыт использования магии, можно сделать вывод, что своей ладонью я могу только в кучку пепла превратить, а не исцелить. Причем, кажется, и себя саму тоже. Поэтому впитывала знания, как губка. Неизвестно, что может пригодиться.

Моя добрая фея только головой качала.

- Откуда в тебе столько любознательности? Ты прости, я все время тебя сравниваю со своей Анели. Она такая домашняя была, мечтала о семье, детишках. Книжки только про любовь читала.

- Ваша любовь ее окутывала облаком, и ей было хорошо. А мне пришлось источники радости искать вне семьи. Вот и любопытство развилось, - ответила я и затормозила. Не обидела ли? Мне безумно было жаль дочь своей спасительницы. Но воспитывать нежный неприспособленный цветочек в нашем мире? Неразумно.

Хотя мне трудно судить. Я выросла, как сорняк, вопреки всем. И, кажется, характер у меня тоже, как у сорняка. Пробьюсь там, где другие скиснут! Главное, чтоб раньше времени не полили какой-нибудь магической дрянью против бурьяна.

- Да помогут тебе духи, детка! Только обещай! Если будет грозит опасность – ты отступишь! Нельзя допустить, чтоб из-за этого мерзавца погибла еще одна невинная душа! Денег я дам, из тех, что оставил мерр Ингард. Мне самой много не нужно. Все мечтала насобирать и как-то отомстить высокородному. Нанять убийцу. Или купить яду хитрого, наняться во дворец и подсыпать ему куда-нибудь. Или еще что-нибудь сделать…, - тетушка Лея обреченно махнула рукой. – Да куда там! Во дворец берут сильных и здоровых, а я уже не та. Я даже за травами не могу далеко уходить.

Неосмотрительное признание. А если бы я оказалась подлой доносчицей?
Или ей уже все равно? Или провоцирует меня на откровение? После того, как поступили со мной и с Вилари ближайшие родственники, я уже никому не верю. Женщина словно поняла мои мысли и грустно улыбнулась.

- Не думай, что я со всеми делюсь наболевшим. Просто хочется верить, что ты выздоровеешь и дашь отпор негодяю. Ты же непростая девочка. Лагерд, как зверь, чует в тебе какую-то избранность.

Она пытливо посмотрела на меня, но я отрицательно покачала головой. Рассказывать о своей избранности я не собиралась. То, что знают двое, уже не тайна.

- Просто мерр Ингард запретил меня трогать, а запретный плод всегда манит.

Ответ, кажется, удовлетворил хозяйку, и она пошла хлопотать по хозяйству. А я снова принялась ломать голову – как быть.

Несколько дней я еще могу пользоваться ее гостеприимством. А вот куда потом идти, хороший вопрос. Но и не идти тоже нельзя…

- Тетушка Лея, кажется, я уже достаточно нагостилась. Да и знак светлейшего вот-вот исчезнет. Пока он есть, мне надо как можно дальше убраться отсюда.

- Ты так и решила не возвращаться к родным? Куда ж ты пойдешь?

- Я не знаю. Доберусь до столицы, наймусь в лавку какую-нибудь.

- Поближе к зверю? – всплеснула руками женщина.

- Я не думаю, что он имеет привычку шляться по торговым кварталам. Это раз. А два. за пару месяцев он забудет о строптивой дворняжке.

Во второй части своего умозаключения я уже не была так уверена, и тетушка Лея тоже.

- Ты не строптивая дворняжка. В тебе порода чувствуется. Да и красавица ты. Анели моя была нежным цветком. Хрупким, беззащитным. А ты другая. Сильная. Тебя трудно сломить.

- Спасибо, что вы в меня верите, - грустно улыбнулась я.

- Вера – она часто крепче магии держит на ногах. Я вот что думаю. В столице у меня знакомая есть. Она парфюмы делает. Дело кропотливое, но прибыльное. Один флакончик дороже двух лошадей стоит! Скажешь, что от меня. Поработаешь у нее на подхвате – и тонкости освоишь, и переждешь первое время. Только думаю, выходить из дому тебе нужно в чужом обличье. Может, странником тебя обрядить? От мужа остались вещи, возьмем постарей, рубаху истреплем. Посох с котомкой, да шляпу.

Идея хорошая, но тут же пришлось ее отмести.

- Тетушка Лея, если вы думаете, что за нами следят, то сразу обман и вычислят. Ведь чтобы вышел бродяга из дома, он сначала должен в него войти! Так что это не выход.

Я приуныла. Оставался вариант настоящего бегства. Глубокой ночью, и не главной улицей, а через соседский огород, рискуя попасть в темноте в кротовые ловушки. Да еще и двор проскочить так, чтоб хозяева тревогу не подняли.

Глава 6 Ингард

Последнее время меня все чаще мучает вопрос чистоты рода. Моя мать и мать Лагерда из высшей касты. Отец – один и тот же. Но почему младший брат, которого я должен опекать и защищать, вызывает лишь одно жгучее желание? Прибить его! Хоть магией, хоть кулаком. Причем, оно возникает каждый день, потому что, демон его подери, он дает повод. Будто не понимает, что врагов у меня в сто раз больше, чем женщин перебывало в постели правителя. Хотя точное число и тех, и других неизвестно.

А этот засранец то и дело подставляет меня. Вместо того, чтоб совершенствовать боевую, он разматывает способности на плетение подавляющей волю магии. И причем, совершенствует его на девушках. Неужели недостаточно тех, которым за счастье стать любовницей даже на одну ночь? Смазливый же, гаденыш!

Или он надеется, что сможет и меня, и весь совет подмять своей магией? Так не вырос еще тот «подминальщик»…

А вполне возможный вариант. Пока я жив, место в совете ему не светит. И уж тем более не светит стать правителем, если вдруг мир перевернется. А наследников у меня нет… И не знаю, когда появятся…

На Даяне я жениться не могу. И положа руку на сердце, не хочу. Она хороша во всех смыслах. Красива, умна, знает, когда нужно промолчать, когда поддержать беседу. То, что нужно мужчине. Но не более. К тому же ни совет, ни правитель не одобрят брак Первого министра и вдовы генерала. Чистота рода, демон ее подери. У меня должна быть непорочная жена, а не та, в которой весь полк побывал. Я, конечно, утрирую, но телегонию пальцем не размажешь.

Женская суть хранит «верность» первому мужчине. Запоминает его, и все дети, рожденные от другого мужчины, будут потомством первого. Того, кто лишил ее невинности.

Недаром девушки, похищенные драконами, плачевно заканчивали свою жизнь. Когда несчастных отпускали и им удавалось добраться домой, их запирали в монастыре с самыми строгими порядками. Чтоб ненароком не родила от кого-нибудь – ведь ребенок будет наполовину драконом. Причем драконом с задатками магии.

А у нас с этим строго. Магия – это угроза государству и стабильности. К тому же нельзя создавать прецеденты для конфликтов с драконами.

У нас твердый нейтралитет. И похищения недоказуемы – они не летают на нашей территории. Они живут под личиной торговцев, путешественников, пока их не поймают за незаконное наличие магии. И тогда их выдворяют из страны… А нет, так они хорошенькую девушку и стараются утащить, а потом золотом прикрыть ее грех, выдать замуж, чтоб она наплодила здесь их потомство. Совсем как кукушки, которые свои яйца подкладывают в гнезда другим птицам.

Тут своих носителей магии хоть отбавляй, а уж наполовину с драконьей, так совсем опасное дело. Поэтому и существуют такие жесткие законы об эмере.

Демон меня задери! А что, если мою мачеху в свое время похитили, чтоб заложить память дракона? И отца обманули, подкупили лекаря, который должен был освидетельствовать невинность невесты?

Это многое бы объяснило. Его ненависть к мирным домашним драконам, его похотливость… И он уверяет, что у него нет другой ипостаси и он не может оборачиваться. Хотя почти все выпускники академии с алмазным дипломом могут.

От него можно ожидать любой пакости. Сколько он в детстве меня подставлял?

Маленький белокурый керувимчик, с невинными глазками рассказывал отцу, как умолял меня не подсыпать в корм нашему домашнему дракону стекло. И тот поверил! Даже не стал у меня спрашивать. Дракона еле выходили целители, а я просидел неделю в подземелье за его подлый поступок. Или в Лагерде уже тогда проснулся дар подавления? Иначе почему я постоянно получал наказания? Только потому что не оправдывался? А где здравый смысл у родителя? Элементарная логика? Не говоря уже об отцовской любви!

И тем удивительней, что полуживая девчонка-простолюдинка не поддалась его чарам. Ее умоляющий взгляд до смерти перепуганного зверька до сих пор будоражит душу.
Почему она оказалась в реке? Сама упала или совершено преступление и надо бы заставить судейских провести расследование? А то разжирели там на доходных должностях, а в стране бардак творится.

Но как я себя ни обманывал, что пекусь о порядке и справедливости, внутри что-то екало при мысли об этой девчушке.

Она как редкий цветок, невероятным образом выросший среди сорной травы. Или даже на каменном утесе, лишенный воды и почвы. Утонченные черты лица и невероятные глаза. Голубые, как небо, и с небольшими крапинами, похожими на солнечный камень. А губы… Хоть и были мертвецки синими, но изящный контур все равно виден. И волосы. Густые и светлые, как у потомков северной расы. И простолюдинки обычно в теле, крепко сбитые, словно сама природа позаботилась, чтоб они могли много трудиться.

А эта девчушка тонкая, изящная, однако с очень приятной на вид выпуклостью в области груди.

Я настолько увлекся размышлениями, что не заметил, как на лице расплылось какое-то телячье блаженство. Хорошо, что я один, иначе заподозрят в мягкотелости и будут искать те ниточки, которыми из меня можно вытянуть добродушие. А это точно лишнее. Я ни перед кем не открываюсь, и у меня нет слабостей в виде привязанностей.

Но тем не менее, мои мысли с упорством ослика –трудяги возвращались к несостоявшейся утопленнице. Даже наедине с собой я не мог назвать ее незнакомкой – это слово определенно несло благородный оттенок, и к простолюдинке применять его было глупо.

Я взял хозяйственную книгу, чтоб цифрами выдавить из головы эти глупости. Но я словно наяву видел ее взгляд. Гневный, ненавидящий, адресованный Лагерду. Умоляющий и потом благодарный мне. И опять, Харрот меня задери, я понимаю, что мне хотелось бы увидеть в этих поразительных глазах выражение любви.

Да-да! Из чистого интереса. Для полноты картины. Чтоб навсегда забыть о ней. Хотя… Нужно проверить, как она, жива ли? И что больше меня заботило – не утащил ли Лагерд ее тайком? Хотя срок моей охранной печати еще не вышел. Но наверняка, он уже поблизости рассадил своих стервятников, чтоб перехватить, как только закончится моя защита.

Глава 7

Что это было? Вернее, кто? Волна жара перехватила горло и заставила сердце биться в сумасшедшем ритме. Кто стоял невидимый и пялился на меня? И как я его увидела, если он невидимый? Лагерд? Нет, его присутствие я бы точно распознала. От него исходит неуловимый запах похоти и агрессии. Да и кажется, печать Ингарда защищает не только меня, но и дом? Или нет?

И кто, кроме него самого мог стать невидимым и переступить через защиту? Но этого просто не может быть! Хотя щеки, которые запылали от взгляда таинственного гости, говорили сами за себя. От страха не краснеют.

Неужели это он сам? Пришел под покровом ночи проведать бездомную бродяжку? Или он все-таки почувствовал, что я тот еще цветочек?

А если так? То он первым делом должен сам оттащить меня инквизиторам. Или не может разрушить свою же защиту?

Хороший вопрос. Если маг всесилен, может ли он разрушить свое же волшебство? А если может, значит, не способен создать что-то такое, что неподвластно вообще никому?

- Тима, может, тебе заняться нечем? Открою тайну, есть в природе вопросы, на которые в принципе нет ответов. Просто нет. Ни у кого. Так что ложись спать и не морочь мне голову.

- Вообще-то я тебя не трогала. Спал бы себе, - фыркнула я.

- Ага. От твоих истеричных мыслей можно свечи зажигать, а то и огонь в очаге.

По привычно недовольному бубнежу фамильяра можно сделать вывод, что он точно в нашей семье неизвестно сколько поколений живет. Так прямо старец, умудренный опытом. Но я хотела иметь собеседника, а не зануду.

- Ты рассуждаешь так, будто всю жизнь в ученом совете заседал и все обо всем знаешь. Я тоже знаю, что на вопрос о том, что раньше появилось – яйцо или курица – ответа нет. И это известно даже детям. Умник!

- Не только. Например. Все знают, что есть предначертание. Тот путь, что заложили духи в тебе и которому ты должен следовать. Но как тогда быть с теми же колдунами, которые наводят порчу и сбивают с чистого пути. Или наоборот, дают шанс на благополучие. Получается, что Судьбу изменить можно!

- А может, это и было предначертано – что в определенный момент человек столкнется с этим колдуном? И все идет по плану?! – щелкнула я по невидимому носу умника. Он задумался. И тут же, как существо, позиционирующее себя непререкаемым авторитетом, перевел разговор на другую тему, давая понять, что с глупой девчонкой о высоких материях и говорить глупо.

- Если уж разбудила, то слушай, что я скажу. Делать ноги нужно отсюда. Если Ингард явился сюда, значит, ты его интересуешь. Обольщаться, что он пленен твоей неземной красотой, не стоит. У него красавиц во дворце пруд пруди. Скорей всего, его привлекла твоя загадочность. И как только он удовлетворит свой интерес, может произойти все, что угодно. И не факт, что хорошее.

И с этим не поспоришь. Я позволила фамильяру оставить последнее слово за собой и поплелась закрывать дверь. Не зря же невидимый намеренно ею хлопнул. Хотя закрывать – это громко сказано. Накинула крючок – вот и все. Защитились, называется…

Как только я верну себе свои владения, обязательно заберу добрую старушку к себе. А то не ровен час, с такой дверью, лихие люди проникнут в дом…

Понятное дело, что заснуть я больше не смогла, да и не пыталась. Мой умник был прав. Как только мерр Ингард узнает, что я юная преступница, ему придется меня отправить в тюрьму. Он же не сможет допустить, чтобы кто-то беспрепятственно нарушал закон.

И что делать? Странника, с которым можно было бы поменяться ролями, мы не нашли еще. А бежать нужно сейчас. Потому что ночью больше шансов оторваться от погони. К тому же, как сказала тетушка Лея, стерегут меня люди. А значит, найдем способ сбить их со следа.

- Тетушка Лея, - осторожно позвала я.

Но старушка тихо посапывала. А еще говорят, что пожилые люди плохо спят. А я не могу уйти, не попрощавшись. Это раз. И два – без мало-мальских припасов мне не прожить. Сама же, без спроса, я не возьму ничего.

- Тетушка Лея, - громче окликнула я свою благодетельницу.

- А? Что? – еще не проснувшись, резво подскочила она на кровати.

- Ой, простите! Это я, Тимиана! Не хотела вас пугать.

- Фух! Представляю, что было бы, если б хотела, - пожурила она меня, потирая глаза. – Аж сердце зашлось. А ты чего подхватилась?

- Мне нужно уходить. Самое лучшее время – это ночь. Бдительность притупляется. К тому же я решила не бежать испуганным зайцем, а дать отпор.

- Да как же ты им дашь отпор? – всплеснула руками старушка. – Это ж здесь они тебя не могут тронуть, а выйдешь за ворота? Налетят, скрутят и увезут в логово к зверю!

- У меня есть план. Дайте мне жгучего перца, только мелко смолотого.

Тетушка Лея бодренько, будто я ее не только что разбудила, пошла собирать мне котомку с обещанной провизией на первое время. Положила до кучи чистое платье и мыльный корень. И мой отдельный заказ завернула в тряпочку. Затем протянула мне небольшой кошель на веревочке, в котором позвякивали монеты.

- Вот, повесь на шею. Смотри, детка, чтоб не отобрали. Ох, знала ведь, что расставаться придется, а сейчас так больно. Детка, как все уладится, навести старушку, - голос ее дрогнул, и она потерла ладонью глаза. Мне тоже было не по себе. Потеряв своих родных, я только от Вилари слышала доброе слово. Если б не она, я бы точно превратилась в чертополох. А теперь вот эта замечательная женщина переживает за меня. И что самое паршивое – ни Вил, ни тетушке Лее я не могу сделать ничего доброго. Против воли я шмыгнула носом.

- Все будет хорошо! – глотая слезы, пообещала я. – Я вас не забуду.

- Надеюсь, знаешь, что делаешь, - приложив руки к груди, она печально посмотрела на меня. – Я буду молиться Святым Духам. Ступай.

Я быстро чмокнула старушку в морщинистую щеку и решительно шагнула за дверь. Сердце колотилось, но отчаянное желание победить этот Харротов мир придавало мне силы.

Как я и предполагала, не успела я выйти за калитку, как тут же две тени выросли передо мной. Сухощавые, крепкие, как гончие собаки. Наверно, выбирали из тех, кто может без устали много миль прошагать.

Глава 8

Украсть лодку! Как вам это понравится? Если поймают, то на мне будет красоваться выжженное каленым железом клеймо воровки. Или это потом? А сначала меня отдадут в лапы Лагерду. От одной мысли меня передернуло. Вспомнилась несчастная Анели, которую этот гад использовал и продал в бордель. И это при том, что она его боготворила! А что он со мной сделает? Бр-р!

Не к месту и не ко времени вспомнила взгляд Ингарда. Внимательный, пронизывающий, гипнотизирующий. И что он увидел, когда стоял возле моей кровати? Надеюсь, слюни не роняла на подушку… А вот оголенное плечо от его глаз точно не укрылось. Фух, от этих мыслей под ложечкой стало пусто, будто на ярмарочных качелях летишь вниз. Аж дух захватывает!

И если я когда-нибудь захочу его увидеть, я должна уже предстать перед ним не фудрой-замарашкой, а тем, кем я являюсь на самом деле. Наследницей знатного рода! Со своей эмерой, которую не нужно ни от кого прятать!

Правда, сейчас, сидя на грязных ступенях дешевой лавчонки, такие рассуждения похожи на бред одержимой. Я вздохнула.

На глупые мечты времени нет. Я словно почувствовала затылком дыхание леготтов, и это придало мне решимости. Поднявшись, быстрым шагом направилась туда, откуда веяло прохладой. Значит, там была река.

И не ошиблась. Через пару кварталов мои глазам открылась та самая река, которая разделила мою жизнь. На то, что есть сейчас, и что было.

Тетушка Лея говорила, что домик находится вверх по реке. Значит, есть шанс, что лодка вернется к хозяину, когда я ее отпущу, и течение принесет ее на свое место. Это в идеале. Я окинула быстрым взором бедняцкую флотилию, выбрала небольшую посудину, чтоб не истереть ладони в лохмотья от тяжелых весел на громоздкой лодке.

Спасибо дедушке, он научил меня совсем не женским штучкам. А именно, открывать замки, не имея ключа. Подручными средствами. Например, красивой шпилькой, которая торчала у меня в волосах.

Щелк! И замок открылся. Я запрыгнула в лодку, и оттолкнувшись веслом, погребла вверх по течению изо всех сил. Причем, сил-то потребовалось гораздо больше, чем я предполагала. В голову вдруг стукнула неприятная мысль.

Если поймут, что лодку украли, а потом найдут ее около своего причала, то неглупые сделают вывод, что злоумышленник поплыл вверх по реке, раз течением принесло назад. А еще более умные прикинут, когда я могла попасть на берег, с какой скоростью могла двигаться, преодолевая сопротивление воды и через какое время лодку принесло обратно. Вот вам и примерное расстояние, которое преступнице, то бишь мне, удалось преодолеть.

Теперь мне ничего не остается, как стать настоящей воровкой без намерения вернуть украденное. Я выкладывалась, как те несчастные рабы, которые под кнутом надсмотрщика двигают судно по южным морям, когда нельзя пользоваться парусами.

Небо начинало сереть, и мне показалось, что вдали вижу мост.

Так или нет, проверять я не стала. Причалив к берегу, я скинула башмаки, запихнула их в котомку. Потом, задрав юбки по самое неприличие, выпрыгнула из лодки. С силой вытолкнула посудину на середину реки, молясь, чтоб ее не прибило к берегу раньше времени.

И только сейчас почувствовала, как устала. Несмотря на ночную прохладу, мое платье на спине было мокрым от пота. Нечего сказать, хороша девица! Как полковая лошадь! А расслабляться и жалеть себя вот вообще нельзя.

- И я о том же говорю. До моста, где начинается тропка в лес, надо идти по воде, чтоб на берегу твоих следов не было как можно дольше, - подал голос Фурси.

- Ах ты ж мой ненаглядный! Думаю, чего это мне не хватает! Чтобы кто-то в очередной раз сказал то, до чего моя голова не в состоянии додуматься! – фыркнула я.

Но обижать своего единственного собеседника, язык не поворачивается назвать его помощником, мне не хотелось. Просто я устала. Ну имею же право?

Хотя кто, как не он, сможет меня подпихнуть и заставить действовать.

- Фурси, прости. Умничай дальше, а то я совсем выбьюсь из сил, и с рассветом меня выловят тут из воды, как толстопузого тунца.

- Да чего там! Слабого каждый может обидеть, - ожидаемо парировал фамильяр.

- Ладно, давай ты мне что-нибудь расскажи про моих предков, чего я не знаю. И так с разговорами мы дойдем до нужного места.

- Давай лучше ты мне расскажи, что было до того, как мне пришлось появиться в твоей жизни. И лучше такое, чтоб тебя злость взяла. От злости силы прибавляются. А я так уж и быть, могу что-нибудь дополнить.

Правда в его словах была. Нельзя раскисать. Нельзя себя жалеть, хотя, пройдя несколько десятков метров по воде, я уже почувствовала, что ноги леденеют. Пришлось, как цапле, вынуть одну ногу и потереть ее, стоя на другой. Потом поменять. Река, берущая свое начало в горах, и в жаркий-прежаркий день не была теплой. Хотя это не мешало нам купаться.

Но одно дело впрыгнуть и, резвясь, поплавать, под горячим солнцем, и другое – идти по воде, когда она за ночь еще больше остыла.

А вот вариантов у меня не было. И я начала выдергивать из памяти куски прошлой жизни, чтоб как-то отвлечься…

- Тимиана, ты когда закончишь вышивку? – как обычно, недовольно поджав губы куриной попкой, спросила тетушка. Вернее, не тетушка, а жена дяди, леди Горана. – Через неделю бал дебютанток, а платье для Рамоны еще не готово!

Я почувствовала, как у меня от возмущения заполыхали уши. Пришлось задержать дыхание, потому что слезы уже подступили к глазам. Каждый раз одно и то же. Будто ей мало того, что я даже не заикаюсь про этот бал в королевском дворце! А ведь взнос не такой уж и большой! Обида, которую я нещадно давила, чтоб она сама меня не раздавила, снова подняла голову, как ядовитая змея, готовая наброситься.

- Так наймите белошвейку, она сделает быстрее, - чтоб не заплакать, я набралась наглости и посмела почти нахамить.

- А ты будешь даром свой хлеб есть? Я бы не советовала тебе дерзить. Напомнить, что мы тебя держим из жалости? – опасно сверкнула она глазами.

Глава 9

Уговаривая себя, что надо потерпеть, иначе враги останутся безнаказанными, а я бесславно погибну, добрела почти до моста и хотела уже выбраться на сушу, как в голову пришла еще одна мысль. Что, если на мою беду, среди преследователей и правда окажутся сообразительные, то могут додуматься, что беглянка может прятаться в лесу, и там, где есть в него вход - дорога, тропинка и как раз мост?!

На всякий случай протопала я по воде еще довольно далеко и только потом вышла на берег. Наступил рассвет, и можно уже было без риска угодить в болото пробираться к дороге.

Тетушка Лея очень подробно все описала, и мне оставалось только находить заметные ориентиры. Правда, это удавалось не сразу. Не раз приходилось возвращаться, чтоб убедиться, что раздвоенное дерево – это именно то раздвоенное дерево, которое мне нужно. А не просто в него шандарахнула молния.

Солнце уже припекало, неимоверно хотелось пить, а я, как назло, чуть ли не полночи проведя на реке, не запасла воды. Хотя и некуда было.

Выбравшись на поляну с опознавательным знаком - три сосны среди орешника, я увидела огромный муравейник. От усталости кружилась голова, и я готова была растянуться уже там и предоставить трудолюбивым насекомым перетащить мою тушку на съедение своей муравьиной королеве. Но как только представила, что маленькие хищные челюсти откусывают от моей нежной кожи целые куски, я содрогнулась и решительно зашагала дальше.

- Тими, возможно, тебе не понравится, что я скажу. Но это были не те три сосны, которые нам нужны.

- Почему не те?! Муравейник они могли построить за неделю. Допустим.

- Потому не те, что на полянке должен расти розмарин. А как известно, муравьи не выносят розмарина. Значит его здесь нет и не было. Но если не хочешь умереть, присядь и съешь ягод, сэкономишь продукты и утолишь жажду.

- А ты уверен, что их можно есть? Ведь некоторые можно только один раз за жизнь и попробовать?

- Святые духи! И это говорит дочь потомственных магов! Которая собиралась в академию. Неужели, ты никак не готовилась? Травоведение для мага – это ж вообще как модный журнал для светской дамы!

- Что за сравнение?! - Устало возразила я. – Я все выучу. Вот обоснуемся тут, а потом схожу за книгами.

- А сейчас умрешь от жажды? – капал на нервы фамильяр.

Понятное дело, знания за плечами не носить, и я могла бы побольше узнать о мире, в котором живу. Но сейчас мне нужны были не нотации, а помощь.

И вредный мой хранитель сжалился.

- Вот репис. Дикая смородина. Ешь. Не отравишься.
Пришлось довериться. Ягоды оказались не так, чтобы вкусными, но, на радость мне, водянистыми. И кислыми до такой степени, что я невольно скривилась.

Не таким в мечтах я видела свое будущее… Но слова Фурси держала в голове, и они придавали мне сил. После того, что натворила, я не в тюрьме. И не в будуаре мерзкого сластолюбца. И я почти у цели. Осталось найти те три сосны, которые нужны, и я еще покажу, кто такая Тимиана Арденн.

Закинув в рот горсть живительных ягод, я поднялась и зашагала обратно. Нашлись и три сосны, и вскоре лес поредел. Сейчас больше встречались заросли ольшанника с отдельными островками больших деревьев и опасными болотцами.

Вот и протоптанная дорожка, ведущая к мосту. По моим расчетам, до него прямо миль пять должно быть. Даже если леготтов пустят по дорожке, они остановятся максимум через две мили.

На всякий случай я прошла еще по орешнику, пока не наткнулась на самый точный ориентир. Петлявший между холмами ручеек пересекал дорожку, и, значит, мне нужно идти вдоль него.

Но прежде я умоюсь и напьюсь, как диковинное животное – верблюд, которого видела на картинках. Он запасает воду впрок в своих горбах и может идти несколько дней. А еще хотелось раздеться и смыть с себя пот и грязь. Удержало лишь то, что разнежась, я не захочу идти дальше.

Наклонившись, я припала к ручейку, как измученное жаждой животное. И мне казалось, что вкуснее этой воды ничего не попадало мне в рот. У нее даже запах был особый. Хотя, как известно, вода не пахнет. Но это для тех, кто не страдал.

Сейчас я чувствовала настоящий запах свободы и безопасности. Для меня этот ручеек был жизнью, надеждой на то, что все устроится. Я знала, что домик тетушки Леи находится недалеко от ручья в сторону реки. И я смогу наладить быт. Передохнуть и с новыми силами приступить к выполнению своих планов.

А пока… Очень хочется посидеть, бездумно глядя на журчащий поток. Я невольно расслабилась. Усталость взяла свое, и я прикрыла глаза. Одну секундочку. Еще одну. Все- все, иду - где-то в глубине своего сознания уговаривала я себя.

Неожиданно Фурси, который не страдал излишней деликатностью, зашептал:

- Резко не оборачивайся. Плавно. Не вздумай испугаться. Смотри прямо в глаза. Звери понимают только силу. - И одновременно я почувствовала чужое дыхание почти на затылке.

Что там говорил Фурси? Не вздумай испугаться? Да у меня от страха сердечко чуть не выскочило через горло.

Если это зверь, значит, ему удобней всего вцепиться мне в шею. Спасибо, что он только принюхивается. Я плавно наклонилась в сторону, развернулась и вскочила на ноги. Оскалив зубы, встопорщив шерсть, на меня смотрел волк. Очевидно, больной или старый. За прыткой бегающей добычей он бы не угнался, а тут еда сидит и ждет. Но я уже не боялась. Как всегда, когда меня захлестывают эмоции, я чувствую жар. И сейчас его хватило бы, чтобы этого лесного санитара превратить в жаркое.

- Не вздумай! – низким голосом предостерегла я. – Я сильней.

Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, но мои уверенность и спокойствие заставили его отвести взор.

Он отошел на небольшое расстояние и принялся жадно лакать воду. Его бока тяжело вздымались, и я с ужасом увидела гноящуюся рану.

Забыв, что он только что хотел мною отобедать, я осторожно стала приближаться. Зверь, встопорщив загривок, попятился.

- Стой. Я тебе помогу, - сказала я. Наивно думать, что он понимает человечий язык, но мне было искренне жаль его. – Не бойся!

Глава 10

Я шла вдоль ручья еще долгое время. Благо теперь уже не страдала от жажды и могла напиться и передохнуть.

Я уже начала сомневаться в том, правильно ли иду и не заблудилась ли, как наткнулась еще на один ориентир – огромный валун. Свернув в орешник по едва заметной тропинке, я и нашла избушку.

Святые духи! Впервые за эти сумасшедшие дни я почувствовала себя в безопасности. Вот она крыша над головой, и стены, защищающие …

Хотя от кого они могут защитить? От таких вот серых волков? Или еще каких зверей? Но с ними, я уверена, найти общий язык будет нетрудно.

Забыв про усталость, я принялась исследовать свое временное жилище. Небольшой, но достаточно крепко сколоченный домик. Внутри одна комната, она же и кухня. Имелась даже деревянная кровать. Правда, от матраса я сразу нос своротила – он был набит колючей соломой, которая к тому же изрядно «протухла». Простыня тоже была вся в пыли. Да и кругом было ее столько, что я готова была расчихаться.

С чего начать? Постирать простыню и матрас. Набить его свежей травой. Помыть полы. А где-то недалеко больной волк умирает от голода. Ну что ж будем решать дела в зависимости от степени важности.

Я нашла котелок, принесла воды, растопила печь, благо здесь же была вязанка дров. Если не найдется крупы, придется идти собирать грибы и сварить из них суп с кусочком солонинки.

К счастью, нашлось пшено, и я сэкономила и время, и силы. Налив в миску готовой похлебки, я вынесла ее на крыльцо. Потом подумала, что он постесняется так близко подходить и отнесла подальше, почти к ручью.

Зря Фурси пыхтел насчет моей неразумности. Вид голодного зверя, с наслаждением принюхивающегося к еде, стоил моих усилий. На душе стало тепло и спокойно. Если ты можешь кому-то сделать благо, значит, оно есть у тебя самого. Я стояла и наблюдала, как волк осторожно ел. Не набрасывался, а именно ел. Будто растягивая удовольствие. И я готова поклясться чем угодно, что на морде у него было написано – он счастлив.
Ну вот! Одно живое существо спасла от голода и, надеюсь, от болезни. Теперь можно и хозяйством заняться. Потому что кусок в горло не полезет, когда вокруг грязища. Стирку отложу, пока дрова в очаге прогорят, и останется зола. А сейчас вымыть полы и плошки, которые найдутся. Я опять сбегала к ручью, нагрела воды, разобралась с посудой.

Выпотрошила возле порога матрас. Краем глаза увидела, что мой пациент слопал кашу и удалился. Или скорей, спрятался, так как я чувствовала его присутствие.

И как бы Фурси не ворчал, я знала, что спасение волка пошло мне на пользу. Во-первых, теперь точно знаю, что не упаду в обморок при виде самой ужасной раны. А второе, звери меня понимают. Жаль только, что я их не понимаю. Ну и ладно! Теперь я лесная …э-э-э кто? Не повелительница, ибо тут других найдется немало, наверно. Жительница? Так я не собираюсь надолго здесь задерживаться. Или собираюсь?

Хорошо. Будем решать вопросы по мере их поступления. Отдраив полы, я смахнула пыль с полок, нагребла золы в миску и снова пошла к ручью. Вот и валун пригодился.

Разложила на камне матрас, сверху свернутую простыню, щедро полила водой и размазала золу по ткани. Намочила полотенце и принялась шлепать, как заправская прачка.

Правда, вскоре выбилась из сил - сказывалась нечеловеческая усталость. Шутка ли, сколько пришлось пережить за сегодня. Я привалилась к валуну и моментально отключилась.

Не знаю, сколько я проспала, но солнце уже начало прятаться за кронами деревьев. Святые духи! А сколько ж мне предстоит еще сделать!

Белье высохло, осталось нарвать травы, чтоб набить матрас хотя бы на сегодня. Потом придется заменить на высушенную, которую опять же нужно будет нарвать.

Да-а-а, а я еще расстраивалась, что Рамоне купили матрас, набитый мягчайшим восточным хлопком, а мне приходилось спать на сене. Но сено привозили фудры, и тогда у меня не было необходимости самой это делать.

Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Да эта лесная избушка, лишенная элементарных удобств, не сравнится с моим замком. Вернее, с моим замком, которым завладели алчные родственники. Здесь я свободна! Я сама решаю, что мне делать!

Правда, мне нужно преодолеть много препятствий. Закинув в рот несколько кусочков сыра, я снова принялась за работу. И к ночи, когда вымытая и сытая улеглась на дурманящий ароматом трав матрас, я почувствовала себя на верху блаженства.

Последующие несколько дней я изучала окрестности, делала запасы ягод и грибов на всякий случай, готовилась «к выходу в свет» и кормила Серого.

Однажды он не пришел. И я не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, я скормила почти всю солонину ему, а с другой – уже привыкла. И было как-то не так одиноко. Фурси, невидимый зануда, не в счет.

И каково же было мое удивление, когда я обнаружила на пороге полузадушенного зайца. С изумлением огляделась. Полагать, что косой сам пришел, чтобы просить о помощи, было неразумно. Но тут в кустах мелькнула серая тень, и стало все понятно.

Хотя нет. Может, Серый принес еду, чтоб я ее приготовила и накормила? Б-р-р! Что за глупости в голову лезут?! С каких это пор волку кулинарная обработка добычи потребовалась? Значит, это подарок?

Волна теплоты окутала мою душу. Как же приятно, когда о тебе заботятся!

Можно сварить похлебку, остальное мясо завялить, будет хороший запас. Но для этого кролика нужно добить. Вернее, зайца…

Теплота с души отхлынула, и теперь там было очень неуютно.

- Тими, пожалуйста, не надо! – в голосе фамильяра никогда не было таких просительных ноток. Даже не просительных. Умоляющих!
- Вообще-то, я ем мясо! – заявила я.

Хотя одно дело, когда готовишь обезличенное разделанное мясо, и совсем другое, когда тебе предстоит самой освежевать тушку, в которой еще теплится жизнь.

- Ну только не это! – взмолился Фурси.

- Обоснуй, - заинтригованная таким ярым заступничеством, потребовала я.

- Я не должен, - пролепетал он. – Мне нельзя до твоего совершеннолетия показываться. Или пока не научишься управлять даром.

Глава 11

Я любовалась домом и, казалось, впитывала невидимую ауру легкой и беззаботной жизни, которая окружала его. И так замечталась, что чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда входная дверь отворилась. На пороге показалась очень красивая женщина. В моем представлении так выглядели феи. Добрые волшебницы, которые были увлечены исключительно приукрашиванием серого мира. Несмотря на возраст, лицо ее было свежим, с легким румянцем молодости. Аккуратные черты лица, губы, ярко-розовые и блестящие. Я так подозреваю, что не обошлось без магии. И это подтверждал проницательный взгляд голубых глаз. Они, в противовес легкомысленному образу беззаботной женщины, давали понять, что хозяйку не проведешь.

- Ты по какому –то делу? Или на дом посмотреть пришла?

- Вы госпожа Лаура? – спросила я и, получив утвердительный кивок, рассказала ей в обтекаемой форме о цели своего визита. Умолчав, естественно о своих приключениях и преследованиях Лагерда. Сказала чистую правду, что я сиротка и живу у родственников, но не хочу им быть обузой.

- Ну что ж…. Тебе повезло. Мне как раз нужна ученица. Ты же понимаешь, что это значит? – строго спросила она.

- Упорный труд прежде всего. Я так думаю.

- Правильно думаешь. Поскольку за обучение ты заплатить не можешь, значит, будешь отрабатывать. Лентяйку я не потерплю.

Я невольно хмыкнула. Уж что - что, а трудиться мне не привыкать! Испугавшись, что мое хмыканье может быть неправильно истолковано, я тут же исправилась.

- Работать я умею. И буду очень вам благодарна за науку.

- Ну пойдем. Несколько дней я к тебе присмотрюсь, а потом жить будешь здесь. А в выходной можешь навестить родственников.

Это было очень кстати. Если б она потребовала, чтоб я сразу поселилась у нее, мне б пришлось отказаться. Ведь спасенному ушастому еще нужен был уход.

Да и сразу лишиться свободы тоже не хотелось. За те дни, что я провела в хижине, я так к ней привыкла, что стало казаться, будто я там всегда жила. Не было капризно надутых губ Рамоны, которая забывала, что я ее сестра и живет она в моем доме. Не было истеричных воплей тетушки, которую всегда все не удовлетворяло. Не было виноватого, бегающего взгляда дядюшки, который только и мог, что сказать: «Тимиана, сейчас всем непросто…»

Сейчас же я свободы лишалась совсем. Так же с утра до вечера найдется работа, которая прямо так меня и ждет. И еще я опасалась, что госпожа Лаура может поступить со мной, как многие мастера со своими учениками.

Им обещали обучение, но на первых порах они могли только краем глаза смотреть как творит мастер. Именно краем, потому что по договору, они сначала отрабатывают будущие знания. И эти «первые поры» часто так затягивались, что ученик уже и становился взрослым дядькой, а не мог стать даже подмастерьем. Не показал должного рвения, видите ли…

Но мои опасения были напрасны. Хозяйка сразу допустила меня к таинству создания парфюма и всяких средств для усиления красоты. Конечно, мне не доверялись рецепты. Но я измельчала растения, толкла в ступке, следила по песочным часам за временем кипячения, развешивала пучки ароматных трав для сушки и еще много чего. Ну правда и грязная работа была вся на мне. Помыть емкости, флаконы, подмести.

И к вечеру я уже падала с ног от усталости. Но твердая уверенность, что я на правильном пути, утром позволяла просыпаться бодрой и счастливой.

Арника и лавровое масло позволили ушастому быстро пойти на поправку. А то я переживала, что придется у хозяйки проситься еще одну неделю ночевать «дома». Теперь я спокойно могла уже выпустить его на волю и не сбивать в хлам единственные башмачки, каждый день проделывая неблизкий путь до города и обратно.

Я с грустью посмотрела на них и сравнила с щегольскими туфельками своей Лауры. Она была похожа на ожившую картинку. Вся такая нарядная. Я поймала себя на мысли, что тоже хотела бы иметь в своем гардеробе красивые вещи. Хотела бы иметь такие же блестящие ноготки и ухоженные руки. Мои-то постоянно в темных пятнах от сока растений, а о дорогущей краске для ногтей мне и мечтать нечего.

Я помню, как тетушка договаривалась с хозяином ювелирной лавки, чтоб он продал подешевле мелкую крошку от драгоценных камней. Из нее - то и делают краску, смешивая с птичьим клеем и ещё чем-то секретным. Она хочет, чтоб ее ненаглядная доченька сияла ярче всех. Интересно, а кто доделает ее платье? Придется раскошелиться на белошвейку? Против воли мои губы поджались в мстительной ухмылке.

Родственнички небось на стене в столовой делают зарубки, отмечая каждый день до того момента, когда меня можно признать пропавшей и заявить права на наследство. Это почти год. И из них полгода я должна отработать у госпожи Лауры. А за вторые неполные полгода заработать денег, чтобы выкупить эмеру. Ну а потом уже разбираться с наследством.

А ещё в выходной я должна добраться до своего замка и вынести нужные книги, отыскать фамильные драгоценности и перепрятать от греха подальше. В другой выходной, снова тайком, проведать Вилари, подбодрить ее и рассказать о планах открыть вместе с ней лавочку. Это должно придать ей силы.

Я так погрузилась в свои размышление, что чуть не уронила драгоценный флакон с новым ароматом.

- Тимиана! – строго сказала хозяйка. – Я к тебе очень хорошо отношусь, но убытки терпеть не намерена. Тебе напомнить, сколько он стоит?

- Простите, - испуганно пискнула я. – Я буду внимательна.

- Будь. И на меня не обижайся. Если занимаешься коммерцией, значит должен быть строгим. Ты думаешь мне эту лавку подарили?

Лаура слегка прищурилась, будто глядела на солнце. А на лицо, на первый взгляд, бесстрастное, будто упала тень. Думаю, я ее невольно подтолкнула к не очень радостным воспоминаниям.

- Запомни. Если тебе нужны деньги, а не куча ложных друзей, (а таких появится целая куча), значит, ты должна быть жесткой. Никому не делать скидки и тем более, не отдавать даром! Если узнают, что для кого-то ты сделала исключение, хлебнешь дерьма. Начнутся обиды, претензии. Тебе будут завидовать, шептаться за спиной. И второе - то что достается даром – не ценится. Ты будешь трудиться не покладая рук, а то, что производишь, никогда не поднимется до королевского уровня. Будет просто поделкой- самоделкой. Поэтому выбирай, чего ты хочешь.

Глава 12

Хотя и без этого у меня в голове вопросы уже толкались, отпихивая друг дружку.
И к имеющимся подтягивались новые.
Я отчётливо поняла, что за год мне не заработать нужную сумму, чтоб защитить свой дар. Лаура сказала, отдаст половину своих клиентов, потому что хочет отдохнуть. Ей интересно создание новых снадобий, ароматов, а приходится тратить время на микстуру от облысения. К тому же доход от нее небольшой. Понятное дело, она оставит себе элиту и будет экспериментировать, совершенствовать рецепты, чтоб стать лучшей. Подозреваю, что это стремление не от гордыни идёт. Может, она с кем-то соревнуется?
Я, конечно, помогу, чем смогу. Интересно, в наших фамильных книгах есть что-нибудь на эту тему?
Очень хотелось удивить свою наставницу.
И в конце концов, я в безопасности, и мне пора вплотную заняться получением знаний.
С нетерпением я ждала выходного, что приступить к задуманному.
На всякий случай решила переодеться, чтоб как можно меньше быть похожей на себя. Купила у старьевщика мужскую одежду, выстирала ее так, что прочная коричневая краска заметно побледнела. Проблема возникла с волосами- шляпа упорно не хотела налезать на голову. Тогда я пошла на крайние меры, решила прилизать" свои локоны.

Годное для волос аргановое масло мне было не по карману. Пришлось взять свиной жир.

-Тими, не нравится мне эта затея, - проворчал Фурси.

-Думаешь, мне нравится?! Но вариант обстричь нравится ещё меньше!
Я старательно отгоняла образ Ингарда, но увы. Часто задумывалась - что ему нравится в женщинах, от чего получает эстетическое удовольствие. И мальчишеская прическа, как мне кажется, не вызовет в нем восторга.
Кривясь от брезгливости, я натерла непослушные пряди, превратив их в тощие сосульки.

- Фух, - выдохнула я, напялив, наконец, шляпу.

- Слушай, ты такая неженка, просто удивительно. После того, что с тобой случилось, уже можно плевать на все неприятные моменты! Да будет тебе известно, что пару веков назад великосветские дамы вон те свои огромные прически закрепляли именно свиным салом с мукой. Да-да! Их же делали не на один день. И это привлекало крыс. Они могли запросто забраться внутрь прически.

- Ай! - взвизгнула я от омерзения и с испугом оглядела свое жилище - вдруг где-то притаилась отвратительная тварь.

Я видела на картинках эти дома на голове. То корабль, вплетенный в волосы, то цветочная корзина, то просто целая башня из волос. Я бы ни за что не стала рисковать душевным здоровьем, привлекая опасных грызунов.

- Не, ну может, не крыс, но мышей точно. Создание такого шедевра могло занять целый день, и модница вынуждена была ходить с тяжелой конструкцией несколько суток, а иногда и неделю. Причем фигуры были не всегда статичными. На голове некой герцогини крутилась мельница, охотник охотился на уток, а мельник вел ослика. Представляешь?

- Не-а, - я мотнула головой, не опасаясь, что шляпа сползет. Да уж. Прилипло основательно. Сколько придется ушатов воды нагреть и мыльного корня извести, чтоб включилось обратное волшебство – сосульки превратить в волосы. - Я б сбежала в деревню и ходила с косой, только бы не стать жертвой этих разносчиков заразы, - убежденно заявила я.

- Так они старались их не допустить! Носили специальные палочки, а на ночь надевали металлическую конструкцию, чтоб мыши не пробрались внутрь.

Я рассмеялась. Фурси своим экскурсом в историю меня немного отвлек от переживаний, и я немного успокоилась. В конце концов, у меня есть четкий план. Завтра вечером я буду дома. Вернее, здесь, в этой спрятанной в лесу хижине, которая стала моим домом. До ночи сегодня я добираюсь до своего родового замка. Проникаю в хранилище. Нахожу самые важные книги. До рассвета покидаю замок и город. И пусть только кто-то попробует мне помешать - в кармане широких штанов припрятан узелок с испытанным средством. Жгучий перец – мощное оружие беззащитных девушек!
Сначала все шло по плану. Бодренько я добралась до моста, дальше которого начиналось предместье. Можно было идти по проселочной дороге, но она изрядно петляла. Либо прямо по берегу, но нехоженым путем.
Как сказал Фурси, после всего, что со мной случилось, такие мелочи меня не должны смущать совсем.
Я зашагала вдоль реки, уже представляя, как обложусь книгами и при свете свечей буду день за днём постигать знания. Как приду на экзамен, и продажные профессора откроют рот от удивления. Конечно, верю, что не все такие, и многие из них справедливые и честные. Но почему тогда творится беззаконие? Разве они не должны воспитывать в магах чувство долга? Конечно, хотелось бы не только по книгам изучать то, что мне интересно, а ходить на лекции вместе с другими начинающими магами, быть равной им, а не изгоем – нищенкой, вынужденной сбежать из родового гнезда.

Задумавшись, я и не заметила, как наткнулась на преграду – неширокую речушку, которая впадала в большую. Дно, конечно, было видно, но какая глубина – непонятно…

Я нашла палку и потыкала впереди себя. Получалось мне почти по пояс. Намочить штаны и потом ходить в них ночью, когда прохлада забирается за шиворот? Не-не! После памятного купания в реке я хочу быть в чистом, сухом и теплом. И если честно, то подальше от большой воды. Но выбирать не приходилось.

Решительно сняв башмаки и штаны, я засунула их в котомку и шагнула в воду. Нужно пройти всего несколько шагов, ничего страшного. Совсем ничего.

И это было бы действительно так, если бы на другом берегу ручья меня не поджидала опасность.

Шагнув на травку, я потерла успевшие покрыться гусиной кожей ноги.

- Ого, так это ж девка! Ты посмотри, какие ножки аппетитные!

- Я думал, парень.

Взвизгнув, я хотела броситься назад, увидев двух здоровых гвардейцев. Но один из них преградил мне дорогу к отступлению.

- Отвернитесь немедленно, я оденусь, - сгорая со стыда, крикнула я.

Я даже не успела подумать, чем мне может грозить эта встреча, потому что в мозгу билась раненой птицей мыль о позоре. Рубаха только прикрывала попу. И на мои ноги, которые никто не должен видеть, кроме мужа, сейчас бесстыдно пялились два гоблина. И небось еще думали, что кроме рубахи, на мне ничего нет, так как мои новомодные панталончики из тонкого льна прикрывали только попу, а не свисали пузырями до колен.

Глава 13

Дальнейший путь удалось проделать без приключений. Когда я добралась к к своему замку, уже стемнело. Осталось дождаться, пока все улягутся спать. Надеюсь, привычки у родственничков не изменились. Горана была прижимиста, и поэтому никому не позволяла засиживаться, чтоб не жечь свечи.

Я сидела на том месте, где мы с Вилари любили секретничать. Как там моя подружка? На следующей неделе я обязательно проберусь как ней. Хотя почему на следующей? Рисковать вот так, как сегодня, не хотелось. А сюда я всегда успею. Убью двух зайцев сразу.

И я, будто подхваченная ветром, понеслась к дому Вилари.

Фу ты! У меня же нет лакомства для Ройта! А ходить в гости без гостинца некрасиво. Может, ему понравится мой перекус? Я брала с собой сушеные фрукты, но так и не притронулась к ним. Те мерзавцы напрочь аппетит отбили. Привычно перемахнув через забор, я запоздало испугалась. А вдруг у них что изменилось, и я сейчас попаду в зубы другого пса?! Или они поменяли его на магическую систему защиты?

Что ж за привычка у меня такая - сначала делать, а потом думать?!

К счастью, в этот раз ничего плохого не случилось. В темноте я услышала радостное порыкивание, и через мгновение оказалась распластанной на земле, а мой драгоценный Ройт старательно слюнявил мне лицо. Тоска по прежней, хоть и наполненной обидами, но спокойной и безопасной жизни вдруг захлестнула тяжёлой волной.

- Ройт, миленький! Как же я соскучилась!

Я обнимала его крепкую шею и плакала. Все мои переживания и страхи, наконец, могли выплеснуться слезами.

- Мой хороший! Прости, я не сделала тебе вкусняшек. На вот.

Я высвободилась из собачьих объятий и залезла в котомку.

- Больше ничего нет, - вздохнула я, протягивая сушки.

Но пёс не огорчился. С удовольствием схомячил угощение и ещё раз размашисто облизал лицо, доказывая, что главное все- таки не подарок, а внимание. Или же ему все равно, что есть, главное, что это я принесла?

Эта приятная мысль немного разбавила мрачную серую тяжесть ожидания предстоящего разговора.

Я представляла, каково сейчас подруге. И наверно, она обижена на меня. Хотя нет. Наверняка слухи о том, что я пропала, дошли и до нее.

Чтобы не пугать подругу внезапным появлением в ночи, я сначала бросила камешек в створку распахнутого окна.

-Ви-и-ил? – негромко позвала я. – Вилари! Это я, Тима!

Или она не спала, или мгновенно пробудилась, но она тут же высунулась в окно.

- Тимочка, - всплеснула она руками и сделала попытку вылезть наружу. Я хихикнула. Моя драгоценная подружка была что называется девочкой- девочкой. Не в пример мне, больше похожей на мальчишку в юбке.

- Сиди там, я сейчас к тебе.

Подтянувшись на руках, я легко влезла на подоконник и обняла свою Вил.

От нее по-прежнему исходил нежный и успокаивающий аромат сладости.

- Как же я соскучилась! – взвизгнула я, утыкаясь носом в ее волосы.

- Тимка! Как же я переживала! – в голосе подруги отчетливо звучали слезы. – Сорванец ты эдакий! Я не верила, что ты утонула, как говорили. Но и места себе не находила, гадая, что с тобой. И как я счастлива, что ты в порядке.

Я прикусила губу, чтоб не хмыкнуть от того, насколько «в порядке» далеко от моего положения.

Но Вилари не заметила, значит, не буду ее переубеждать.

- Тими, вот не зря говорят, клин клином вышибают. Если б не твое исчезновение, я б сломалась, утонула б в своем горе. А так мне пришлось переживать за тебя.

- Моя ж ты хорошая! А со мной столько всего случилось, ты не представляешь! Сначала я, и правда, чуть не утонула. Потом меня спас сам Первый Министр, потом я лежала в беспамятстве, и меня выходила замечательная старушка. Она же составила мне протекцию, и скоро мы с тобой станем свободными и богатыми.

Про свой дар я решила не говорить. Во-первых, нечего ей добавлять лишний повод для волнения, а во-вторых, если существует хоть малейшая опасность, что нас подслушают, рисковать нельзя.

Вилари слушала, раскрыв рот.

Потом тяжко вздохнула.

- Тим, для меня все кончено…

- Не пугай меня! Что может быть страшнее того, что уже случилось?
-Тим, я даже не знаю, что хуже, - подавленно ответила она. Радость от встречи со мной тихо погасла, словно солнце спряталось за свинцовые тучи.
У меня противно засосало под ложечкой, как в предчувствии беды.
- Вил, из любого положения можно найти выход. И я с тобой. Больше никому не позволю тебя обидеть!
- Отчаянная моя подружка, - Вилари грустно улыбнулась, но на глазах показались слёзы. - Они хотят продать меня!
- Ты что?! Ты не собственность чья-то и тебя нельзя продать!
- Можно. Можно выдать замуж за любого, кто заплатит хорошие деньги. Мне присмотрели богатого купца, который намного старше моей тетки. Он увезет меня на край земли и заставить смотреть за курами и индюшками! Вот теперь моя жизнь точно кончена!
Я думала, что знаю о человеческой подлости все. Как бы не так! Лишённая эмеры, мягкая и незлобивая Вилари не могла дать отпор. Не могла сбежать из дома. И родственники убивали двух зайцев. И избавлялись от мук совести, если они у них есть, и получали хорошую сумму.
- Воды,- хрипло взмолилась я. Опасный жар снова зародился где-то в области живота и медленно начал подниматься к груди, затрудняя дыхание.
Перепуганная Вилари метнулась из комнаты и шустрей белки примчалась обратно с кувшином воды. Жадными глотками, захлебываясь и давясь, я выпила, наверно, полкувшина и остальное вылила себе на голову, окончательно испугав Вилари.
Я задышала, как пёс на солнцепёке, и жар стал отступать.
- Слушай меня внимательно. Никаких старых женихов! Когда они там собираются тебя засватать?
- Во второй месяц осени, - дрогнувшим голосом ответила подруга.
- Получается, у нас есть три месяца ..., - прикинула я. -Значит, за это время я должна овладеть всеми премудростями и приготовить товар. А также подыскать помещение для нашей лавочки. А тебя нужно забрать через два месяца, чтоб не было неожиданности от родственников.
- Тим, ты о чем сейчас?- Вилари встревоженно посмотрела на меня. Понятное дело, она не знала, что у меня в голове творится и напридумывала уже кто знает чего.
- Все хорошо. Объясняю. Твоих родственников, которые хуже врагов, мы накажем. Обещаю. Но попозже. Главное, чтоб ты не попала в лапы похотливого старца.
- Я лучше в реку!
- Не перебивай старших! - остановила я ее. Вилари даже хихикнула. Совершенно по- детски. Будто и не висела над ней опасность. - Я все придумала. Мы с тобой открываем парфюмерную лавочку. Сейчас, конечно, я умею только всякие простые снадобья делать, но скоро научусь и ароматы создавать. А это очень большие деньги! Мы будем уважаемыми дамами, и герцоги с графами будут почитать за честь просить у меня твоей руки.
- А ничего, что я старше?! - улыбнулась Вилари.
- Тот опыт, который я получила, состарил меня лет на десять. Так что я теперь старшая.
- Наверно, ты права. Я не смогла убежать, пойти против чужой воли и погубила свою эмеру, - грустно согласилась она.
- Разбогатеем, и найдем твою эмеру, где бы она ни была.
- Только тогда уж и мне разреши побыть старшей. Тоже хочу, чтоб претенденты на твою руку и сердце просили б моего благословения, - Вилари коснулась моей руки, будто проверяя – я это тут такие грандиозные планы излагаю или ей все снится.