Тише, чем любовь

Глава 1

Запах свежего моющего средства перебивался ароматом жареной утки с яблоками, к которому примешивалась нотка дешёвого освежителя воздуха. Вика стояла на коленях за стойкой и терла полы с таким усердием, словно пыталась вымыть не грязь, а мысли. Шум в зале постепенно стихал — последние клиенты уходили, официанты заканчивали смену, и ресторан "Марена" замирал в ожидании ночи.

Её руки были покрасневшими от горячей воды и моющего. Пальцы щипало, ногти были коротко подстрижены, кожа на ладонях натерта. Она не жаловалась. Просто делала свою работу. Механически. Как и всегда.

— Осторожно, — голос прозвучал рядом, чуть хрипловатый, усталый, но живой. — Скользко, наверное?

Она вздрогнула, не сразу поняв, откуда этот голос. Подняла взгляд — и столкнулась с глазами. Глубокими, тёмными, будто смотрели не на неё, а в неё. Мужчина стоял с полотенцем на плече, в чёрной облегающей футболке, в которой виднелась подвижная сила плеч. Бармен.

— Я… тут почти закончила, — проговорила она, чуть сбивчиво.

— Я вижу. Но лучше не растягиваться поперёк смены, — усмехнулся он. Легко, не злобно.

Вика отвела взгляд, уже собираясь вернуться к тряпке, но задела локтем нижнюю полку стойки. Бутылка виски, высокая и тяжёлая, сорвалась и с глухим грохотом разбилась о кафель. Янтарная жидкость растеклась по полу.

— Твою же мать, — выдохнул он, глядя на лужу. — Ты понимаешь, сколько это стоило?

Она замерла. Сердце застучало в горле. Вина накрыла волной.

— Простите… я заплачу…

Он выдохнул и, к её удивлению, уселся на корточки рядом.

— Забей. Первый раз? — он посмотрел на неё.

— Нет. Просто… сегодня тяжело.

— Бывает. Скажем, что это я уронил. Начальство, конечно, взвоет, но пусть лучше я, чем ты. Я тут свой, а ты — ты что, стажёр?

— Уборщица. Вика.

Он протянул руку.

— Лёша. Бармен.

Она не удержалась от слабой улыбки. Его ладонь была тёплой, с жёсткими мозолями. Она пожала её осторожно, словно боялась обжечься.

Серый утренний свет в автобусе напоминал о сырой погоде — Самара просыпалась с трудом. Вика сидела у окна, прижавшись плечом к стеклу, глядя, как мимо проносится город. Люди в куртках, кофейные киоски, мокрые тротуары. Всё было как всегда.

Она думала об отце. О том, как он когда-то тоже рано уезжал на работу. О том, как исчез внезапно. Без письма. Без объяснений. Мать потом много плакала — втайне, но Вика слышала.

— Ты где витаешь? — рядом Катя вцепилась зубами в круассан.

— Тут. Просто… ночь была тяжёлая.

Катя фыркнула:

— Ты каждый день так говоришь. Бросай уже этот ресторан. Он тебя съест.

Вика промолчала. Она не могла объяснить, что там, в зале под мягким светом ламп, она чувствовала себя нужной. Там — были свои правила. Там — была тишина, даже в грохоте тарелок.

Поздним вечером ресторан дышал усталостью. Клиенты расходились, официанты тёрли столы, администратор уткнулась в экран компьютера. Вика стояла у мойки, ополаскивая стаканы, когда рядом оказался Лёша.

Он просто встал рядом и налил себе воды. Помолчал. Потом:

— Ты давно здесь работаешь?

— Месяца три. Подработка. Ты?

— С апреля. Нравится? — Он кивнул на зал.

Она задумалась:

— Иногда. Когда никто не орёт. Когда можно просто делать дело.

Он усмехнулся:

— Это редкость. Я люблю, когда кухня замолкает. Когда слышно, как часы тикнут. Бывает?

— Бывает, — она посмотрела на него. — Особенно после полуночи.

Он жестом предложил сесть на минутку за барную стойку. Варил кофе молча, сосредоточенно. Его движения были плавными. Она заметила, что он делает это как ритуал.

Кофе оказался горьким, обжигающим. Но она не пожаловалась.

— Почему бармен? — вдруг спросила она.

Он задумался, уставившись в чашку:

— Потому что побухать люблю, а пить дома одному — неинтересно.

Она нахмурилась, но он рассмеялся:

— Шучу. Просто здесь я хотя бы понимаю, как всё устроено. Люди приходят — пьют. Уходят. Без сложностей.

Вика не знала, что сказать. Внутри что-то кольнуло. Потому что она тоже ценила простое. Понятное. Без драм.

Она смотрела на него украдкой. Его глаза были усталыми, но живыми. А в её голове вдруг появилось глупое: "С ним можно молчать."

Это ничего не значило. Пока что. Но мысль осталась.

На следующий день было пасмурно. В университете пахло мокрыми куртками, дешёвыми булочками из столовки и чем-то выцветшим, знакомым. Вика шла по коридору, стараясь не привлекать внимание. Катя догнала её у лестницы.

— Опять была в ресторане? — спросила.

— Угу. Поздно вернулась.

— Ты с этим барменом всё ещё болтаешь?

— Просто знакомый, — отмахнулась Вика.

Катя хитро улыбнулась:

— Ага. Знакомый. Ты всегда такая скучная была, а тут — светишься.

Вика не ответила. Потому что не знала, что сказать. Ничего ещё не было. Никаких прикосновений, слов, обещаний. Только... кофе. Разговоры. Взгляды. И — тишина. Уютная, как плед.

Она шла на пары и думала о нём. Не потому что хотела — просто думала. Потому что он был первым, кто не задавал глупых вопросов. Кто смотрел на неё, как на человека, а не как на бедную студентку с грязной тряпкой в руках.

А может... просто потому, что он налил ей кофе без повода.

Но сердце ещё не дрогнуло. Оно всё ещё держалось за прежние страхи, за опыт, за Диму, за обиды.

Она просто хотела ещё раз услышать его смех. И — может быть — снова сесть на барный стул.

Не больше. Пока что.

Глава 2

Вика не сразу заметила, что часы перевалили за полночь. Посудомоечная машина загудела в третий раз за вечер, и от пара в воздухе висел запах моющего, немного горький, липкий. За окном шёл дождь — как всегда, не вовремя. Она стояла в кладовой у полки со средствами, когда услышала:

— Всё, последние ушли. Закрываемся.

Это был Лёшин голос. Она сразу его узнала — усталый, с ноткой иронии. Он говорил так, будто ему на всё хватало терпения. И всё равно хотелось послушать.

Она вышла в тёмный зал, слабо освещённый дежурными лампами. Столы были пустыми, скатерти чуть помяты, в воздухе витал запах кофе, апельсинов и чего-то мясного. Вика убирала салфетки с одного из столиков, когда он подошёл ближе.

— Хочешь домой — могу подбросить. Дождь как из ведра.

Она повернулась.

— Ты на мотоцикле?

— Нет, я же не самоубийца, — фыркнул он. — Пешком дойдём. Или такси.

— Не надо, — она чуть поёжилась. — Мне недалеко. Промокну — и высохну.

Он смотрел на неё, не навязывался. Просто стоял.

— Ты всегда такая самостоятельная?

Она кивнула, отводя взгляд. Он улыбнулся. Без насмешки — с уважением.

— Мне такие не встречались. Обычно все либо ждут, что кто-то решит их проблемы, либо сами становятся проблемами.

Она хмыкнула.

— А ты какой?

— Угадать хочешь? — Он облокотился на стойку. — В хорошую погоду я идеален. А в плохую — спорный вопрос.

Она поймала себя на том, что улыбается. Совсем чуть-чуть.

— Мне кажется, ты врёшь.

— Это да. Иногда. Зато честно признаюсь.

Он вытащил два стакана, налил воды, подал один ей. Молча.

— А ты чего ждёшь от жизни? — вдруг спросил.

Она замерла. Слишком прямой вопрос.

— Закончить универ. Переехать. Найти нормальную работу. И… чтобы было тихо. Не в смысле скучно, а… спокойно. Без срывов, без скандалов. Чтобы просыпаться и знать, что сегодня не надо ни от кого прятаться.

Он слушал. Не перебивал. Это было странно — обычно люди сразу начинали спорить, смеяться или сочувствовать. А он просто — слушал.

— А ты? — она всё же решилась спросить в ответ.

Он пожал плечами.

— Я пока просто иду. Без карты. Без цели. Но иногда… иногда хочется, чтобы рядом оказался кто-то, кто не будет торопить. Не будет спрашивать "а ты кто?" и "почему ты не такой?" Просто... сядет рядом. И помолчит.

Он сказал это почти шёпотом. Она опустила глаза.

Потом глухо брякнул контейнер с приборами — официантка роняла его в ящик. Шум вернул их обратно.

— Ладно, — сказал он, — отдыхай. До завтра.

Она кивнула и пошла в гардеробную. И только когда снимала фартук, поняла — он говорил серьёзно. Не флиртовал, не цеплялся. Просто делился чем-то. И почему-то — с ней.

А она вдруг поймала себя на мысли: если бы дождь не был таким холодным, она бы, наверное, всё-таки пошла с ним пешком.

Просто, чтобы идти рядом. И молчать.

Утро в университете началось как обычно: шумные коридоры, аромат кофе из ближайшей кафетерии и лёгкий запах пыли от старых книг. Вика шла по коридору, пытаясь не смотреть на часы — пары начинались через десять минут, но мысли уносились куда-то далеко.

— Вик, погоди! — позвала Катя из-за угла, махая рукой.

— Что случилось? — спросила Вика, ускоряя шаг.

— Ты как? Вчера не сильно устала? — Катя выглядела взволнованной.

— Да нормально. Просто много дел.

— Ты прям измученная какая-то. Может, тебе стоит больше отдыхать?

— Не могу. Работы полно, а учёба тоже не отпускает.

Они вошли в аудиторию, заняли места у окна. Вика смотрела на студентов, перебирающих тетради, на преподавателя, уже готовящего презентацию.

— Знаешь, — тихо сказала Катя, — мне кажется, ты слишком много берёшь на себя. Ты же не супергероиня.

Вика улыбнулась сквозь усталость.

— Просто хочется всё успеть.

— А может, не стоит? — Катя пожала плечами. — Иногда нужно остановиться, вдохнуть, подумать, что действительно важно.

Вика кивнула, но в душе продолжала бороться с тревогой и страхом упустить что-то важное.

Парой часов позже, в перерыве, она вышла во двор, где играли студенты. Лёша стоял у входа в кафе, курил. Увидев Вику, улыбнулся и помахал.

— Привет, — сказал он, подходя ближе.

— Привет, — ответила она, чувствуя, как внутри что-то теплеет.

— Как учеба?

— Как обычно. Много заданий, много ожиданий.

— Звучит знакомо.

Они молчали, глядя друг на друга.

— Хочешь, после пары зайдёшь в ресторан? — предложил Лёша.

— Не знаю... — Вика замялась.

— Просто кофе, — улыбнулся он. — Без лишних разговоров.

Она посмотрела на него и вдруг поняла — это именно то, что ей сейчас нужно.

— Ладно. Буду.

Они пошли обратно в здание, не торопясь, шаг за шагом погружаясь в рутину, которая постепенно становилась чуть светлее.

Глава 3

Ресторан постепенно опустел. За стеклами отражались тёплые огни улиц, и в воздухе витал аромат кофе и остатков еды. Вика, усталая и немного рассеянная, убирала со стойки последние чашки, когда в дверь вошёл Лёша. Он был в своей привычной кожаной куртке, волосы слегка растрёпаны после долгого рабочего дня, а глаза — усталые, но живые.

— Ты ещё тут? — спросил он, подходя ближе, голос звучал спокойно, без привычной шутливой нотки.

Вика отложила тряпку, сердце замерло — почему-то его появление всегда заставляло её чувствовать себя одновременно и спокойнее, и тревожнее.

— Да, — ответила тихо. — Заканчиваю.

Лёша посмотрел на неё и улыбнулся, слегка, по-дружески, но с каким-то особым теплом, которого Вика раньше не замечала.

— Пошли? — предложил он. — Хочу с тобой немного поговорить. Просто так, без шума и суеты.

Она колебалась долю секунды, а потом кивнула. Им обоим хотелось побыть вместе, но никто не торопился делать шаг навстречу слишком быстро.

На улице было прохладно, лёгкий ветерок трепал волосы, и в воздухе ещё оставался запах недавнего дождя. Они медленно пошли по набережной Волги. Вокруг уже почти не было прохожих, только редкие огни, отражающиеся в воде.

— Ты хорошо держишься, — наконец сказала Вика, не отводя взгляда от бледной луны, отражавшейся в реке.

— Не скажу, что легко, — ответил Лёша, — но надо как-то справляться. Знаешь, работа, жизнь, иногда кажется, что всё идет на износ.

Вика глубоко вздохнула, чувствуя, как в груди что-то сжимается — усталость, напряжение и легкий страх, который она давно не могла отпустить.

— Иногда я боюсь, что никогда не смогу по-настоящему доверять человеку, — призналась она тихо. — После того, что было раньше… кажется, что любой может просто уйти или изменить всё в одно мгновение.

Лёша посмотрел ей в глаза — таких искренних и уязвимых. Его сердце сжалось. Он знал, что сам тоже не прост. Свои ошибки, свои страхи.

— Я не ангел, Вика, — сказал он. — И я тоже боялся. Боялся, что снова ранят, что не сумею быть хорошим для кого-то. Но с тобой… — он сделал паузу, тяжело вздохнул. — Может, стоит попробовать. Не спешить, просто идти вместе.

Вика улыбнулась, и в этой улыбке была вся её надежда — на новую жизнь, на новую любовь.

— Давай попробуем, — сказала она. — Без обещаний, без страхов. Просто будем рядом.

Они продолжали идти по набережной, слова стали тише, уступая место молчанию — такому редкому и комфортному. Вика думала о том, как странно порой складывается жизнь: самые важные моменты приходят в те дни, когда меньше всего их ждёшь.

Она чувствовала, как Лёша крепко сжимает её руку — и в этом жесте было обещание. Не громкое и торжественное, а тихое, почти незаметное, но очень важное.

Вика закрыла глаза, вдохнула прохладный вечерний воздух и впервые за долгое время позволила себе просто быть. Быть рядом, быть настоящей, не пряча ни радости, ни боли.

После того вечера на набережной между ними словно что-то изменилось. Не стремительно и громко, а тихо и аккуратно — как будто они оба боялись нарушить хрупкое равновесие.

Лёша подарил Вике букет белых лилий, и это стало для неё маленьким чудом — нечасто кто-то так просто и искренне проявлял внимание. Цветы пахли свежестью и обещаниями.

Вика стояла у выхода из университета, ещё не успев прийти в себя после лекций, когда Лёша подошёл с букетом.

— Привет, — сказал он, и его голос был мягким, словно теплое одеяло в холодный вечер.

— Привет, — ответила Вика, смущённо улыбаясь. — Для меня?

— Просто так, — улыбнулся он. — Хотел сделать день чуть лучше.

Она взяла цветы, пальцы дрожали от неожиданности и радости.

— Спасибо, — прошептала она, и в этот момент казалось, что мир вокруг стал чуть светлее.

С тех пор их общение приобрело новую форму. Каждый день — маленькие знаки внимания и заботы.

Вика часто ловила себя на том, что ждёт звонка от Лёши. И он звонил — не по расписанию, а когда думал о ней, чтобы спросить, как прошёл день или просто сказать «спокойной ночи».

— Как ты? — его голос в трубке звучал так спокойно, что Вика будто слышала тёплый дождь за окном.

— Устала, — вздыхала она. — Но эти лилии… Они словно напоминание, что всё не так плохо.

— Ты заслуживаешь большего, — отвечал Лёша. — Просто не торопись никуда. Мы успеем.

Вечерами они встречались у маленького кафе недалеко от университета. Там пахло свежей выпечкой и кофе, а музыка была тихой и ненавязчивой. Вика заказывала горячий шоколад, Лёша — крепкий эспрессо.

Они сидели рядом, иногда молчали, погружённые в свои мысли, иногда смеялись над мелкими шутками, которые казались особенно смешными в этот момент.

— Ты знаешь, — однажды сказала Вика, — мне иногда страшно доверять. Ведь прошлое не отпускает.

Лёша внимательно посмотрел на неё.

— Я тоже не без греха, — признался он. — Но если мы не попробуем быть честными друг с другом, то так и останемся с этими страхами.

— Ты не изменишься? — спросила Вика, глаза её блестели от тревоги.

— Нет, — твёрдо ответил он. — И я хочу доказать это не словами, а делами.

Он взял её руку в свои, и Вика почувствовала, как напряжение уходит, уступая место чему-то светлому и настоящему.

Между ними росло доверие, но каждый вечер был маленьким испытанием — ведь прошлое то и дело напоминало о себе. Лёша старался отвечать на все звонки, поддерживать её в моменты сомнений, а Вика училась отпускать страхи и просто быть рядом.

Они делились мечтами — Вика рассказывала о своей мечте уехать в Петербург, о том, как хочет построить крепкую семью и вырастить детей. Лёша слушал, иногда улыбаясь, иногда с задумчивостью в глазах.

— Ты серьёзно думаешь уехать? — спросил он как-то.

— Да, — ответила Вика. — Но сначала хочу закончить университет и стать лучше. Для себя и для тех, кто будет рядом.

— Я хочу быть одним из них, — тихо сказал Лёша.

Это была простая фраза, но в ней было всё — надежда, желание и желание быть рядом.

Глава 4

Пятница. Один из тех дней, когда усталость наваливается с самого утра, и кажется, будто время идёт назло медленно. У Вики были длинные пары, и всё, чего ей хотелось — тишины. Но как назло, преподаватель по экономике задержал группу на целых двадцать минут, а в аудитории невыносимо пахло мокрой одеждой и кофе в бумажных стаканчиках.

На выходе из корпуса она проверила телефон. Лёша писал:

«Я тебя встречу. Уже подхожу к универу.
У тебя всё хорошо?»

Она не ответила сразу — сначала удивилась. Он ведь не обещал. У него сегодня смена. Или была?

Она набрала его:

— Ты где? — голос у неё был сонный, слегка простуженный.

— Уже почти рядом. Хочу пройтись с тобой до дома. Тебе полезно подышать воздухом, — в трубке Лёша звучал живо, бодро.

— Но у тебя же смена...

— Я поменялся, — коротко сказал он. — Считай это жестом заботы.

Она чуть улыбнулась.

— Ты что, хочешь меня избаловать?

— Хочу, — сказал он. — Но дозированно.

Через пару минут он появился на углу. На нём была тёмно-синяя куртка, шарф болтался небрежно, в руке — маленький бумажный пакет.

— Что это? — спросила она, указывая на пакет.

— Тебе пирожок. С вишней. Там очередь — как на концерт, но я отстоял, — сказал он, протягивая.

— С ума сошёл, — рассмеялась она. — Спасибо.

— Я не шучу. Там бабка одна хотела у меня его вырвать. Сказала, что «она последний взяла, без совести».

— Бедный герой.

Они шли вдоль аллеи у Ленинградской улицы. Уже темнело, фонари щёлкали один за другим, разгораясь жёлтым светом. Лёд хрустел под ногами. Лёша шагал спокойно, иногда сбавляя шаг, чтобы идти вровень с Викой. Говорили о мелочах.

— Ты всегда такой спокойный? — вдруг спросила она.

— Нет. Ты просто не видела меня за барной стойкой в пятницу вечером, когда у всех кризис личной жизни, и они решают всё залить вискарём, — усмехнулся он.

— Ты как психотерапевт на полставки.

— Примерно. Только без лицензии и с плохими шутками.

— А я тебя представляла раньше другим, — сказала Вика, не глядя.

— Каким?

— Холодным. Слишком уверенным. Может, даже грубым.

— Ты не первая, — кивнул он. — Люди судят по лицу. Или по татухам. Или по тому, что я бармен.

— А ты не такой?

— Я могу быть разным, — признался он. — Но с тобой не хочется прятаться.

Эта фраза осталась в её памяти, как след на стекле после дождя.

Позже вечером, когда она уже была дома, он написал:

«Я рад, что встретил тебя. Ты не похожа на остальных».

Вика долго смотрела на сообщение, не зная, как ответить. Слова запутались внутри. В прошлом ей уже говорили красивые вещи, но потом всё разбивалось о ложь и пустоту. И всё же Лёша говорил иначе. Без давления. Без поспешности.

«И я рада», — ответила она коротко.

А потом добавила:

«Хочешь встретиться завтра? Просто кофе. Просто поговорить».

«Хочу», — почти сразу пришло в ответ.

И в этой простоте был уют.

Университет в субботу был другим. Полупустые коридоры, расслабленные преподаватели и студенты, которые всё ещё не до конца проснулись. Вика сидела в буфете на втором этаже — чашка чёрного чая в руках, волосы собраны в небрежный пучок, на лице почти не было косметики. Всё было как обычно, кроме того, как она себя чувствовала внутри.

Рядом за столиком сидели её две близкие подруги — Катя и Лена. Они учились вместе с первого курса. Катя была бойкая, с огненным цветом волос и прямолинейностью, которой иногда хотелось врезать. Лена — спокойная, как утренний снег, всегда говорила мало, но в точку.

— Так, давай с самого начала, — Катя сложила руки на груди, — ты встретилась с барменом, он подарил тебе цветы, и теперь вы гуляете каждый вечер?

— Мы не гуляем каждый вечер, — поправила Вика, неловко улыбаясь.

— Но часто, — подала голос Лена, подмигнув.

— Часто, — призналась Вика, глядя в чашку. — Просто... он хороший. Не такой, как я ожидала. Всё вроде бы просто, но...

— Но ты напрягаешься, — закончила за неё Катя. — Потому что слишком хорошо, слишком быстро и слишком непривычно.

Вика кивнула.

— Я не могу отделаться от ощущения, что всё это скоро закончится. Или окажется обманом. Или я ошибаюсь.

Катя тяжело выдохнула и откинулась на спинку стула.

— Ну смотри. У него татуировки, он старше, работает ночами и может делать коктейли, глядя в глаза. Это всё подозрительно.

— Катя, — хмыкнула Лена. — Ты просто хочешь, чтобы она осталась одна, как ты.

— Я просто боюсь, что он сделает ей больно, как тот парень из армии, — сказала Катя. — Я помню, как ты плакала, Вика. Ты тогда даже сессией не интересовалась.

— Это было по-другому, — тихо ответила она. — С Лёшей... Мне с ним спокойно. Он не требует. Не давит. Он просто рядом. И я это чувствую — каждую минуту.

— Тогда не убегай от этого, — сказала Лена. — Просто говори ему, когда тебе страшно. Он не должен быть безупречным. Он должен быть настоящим.

В тот же вечер они договорились встретиться в парке около Фрунзенского моста. Было уже прохладно — вечерняя Самара постепенно остывала. На Вике было пальто и вязаный шарф, на щеках лёгкий румянец от ветра.

Лёша ждал у скамейки, держа два стаканчика кофе.

— Угадал, — он протянул ей стакан. — Латте с ванилью?

— Ты запомнил, — удивилась она.

— А ещё помню, что ты не любишь острые блюда, боишься высоты и обожаешь запах свежего хлеба.

Вика засмеялась — тихо, но искренне. Они сели рядом.

— Лёш, — сказала она после паузы. — Ты не торопишься?

— Куда?

— В отношения.

Он посмотрел на неё серьёзно.

— Нет. Я торопился раньше. А сейчас хочу идти с тобой в одном темпе.

— Даже если я буду тормозить?

— Даже если ты вообще остановишься. Я просто посижу рядом, — он слегка улыбнулся.

И тогда Вика впервые за долгое время почувствовала, что её слышат. Не потому что надо. А потому что хотят.

Глава 5

На следующий день после их встречи в парке, Лёша предложил ей встретиться снова.

«Я сегодня свободен вечером. Может, захочешь поесть самой вкусной пасты в Самаре? Без шуток. Варю сам. Только предупреди — я много чеснока кладу».

Вика смотрела на сообщение и улыбалась. Он снова не давил. Не настаивал. Просто приглашал. Как будто знал, сколько это для неё значит — быть в безопасности. Быть услышанной.

«Будет ли уместно, если я принесу мороженое?» — ответила она.

«Если только пломбир. Всё остальное — кощунство».

Она приехала к нему ближе к семи. Арины дома не было — ушла к подруге. Квартира Лёши была чистой, почти холостой: тёмный пол, светлые стены, минимум мебели, плед на диване, на кухне — запах обжаренного лука и зелени.

— Не знаю, как ты относишься к домашней еде, — сказал он, повязывая кухонное полотенце вместо фартука, — но здесь либо вкусно, либо отравимся. Как повезёт.

— Ты умеешь готовить? — прищурилась Вика.

— Работа в баре приучила. Кто не умеет, того забывают.

Они ужинали на кухне. Всё было просто: макароны с курицей и базиликом, чай с бергамотом и её пломбир — в стаканчиках, как в детстве. Разговаривали медленно. Сначала про еду, потом — про музыку, потом как-то само собой перешло на детство.

— Меня бабушка растила, — сказал Лёша, убирая посуду. — Мама тогда работала по ночам. Почти не было дома. Я с Ариной в основном сам сидел. А потом мы стали просто друг другу родными. Но не друзьями. Она слишком… резкая.

— Я заметила, — вздохнула Вика.

Он присел обратно напротив, глядя на неё.

— Тебе не страшно быть рядом с человеком, у которого вся семья странная?

— Ты же не семья, ты — ты, — ответила Вика. — И потом, мы ведь пока не "вместе". Просто сидим. Просто разговариваем.

— Просто сидим, — кивнул он.

Тишина. Но не неловкая.

Потом он сказал:

— Я боюсь сделать тебе больно. Даже словами. Не хочу быть ещё одним человеком, от которого ты уйдёшь.

— А я боюсь, что уйдёшь ты, — тихо ответила она. — Но мы можем бояться вместе. И остаться.

Он не стал отвечать. Только тихо положил руку рядом с её ладонью. Она не отдёрнула. Просто перевела взгляд в окно.

У него было темно, уютно. Он сразу включил торшер в углу — мягкий, тёплый свет. Вика прошла в гостиную, медленно опустилась на диван, обняв колени.

Лёша молча налил чай, принёс плед и присел рядом. На экране ноутбука, стоящего на кухонной стойке, завис старый фильм — без звука, просто картинка.

Они сидели молча. Сначала просто так. Потом ближе. Потом плечом к плечу. Пальцы Вики играли с краем пледа. Сердце стучало. Она ощущала его дыхание, тепло его тела, но не двигалась.

— Тебе правда удобно? — спросил он, глядя на неё в полоборота.

— Да. Ты... рядом. Это важно.

Он кивнул, убрал её выбившийся локон с лба. Рука его задержалась на долю секунды. Затем он неуверенно провёл пальцами по щеке, медленно. Тихо. Без намёка на вожделение — только с тем самым мягким, человеческим прикосновением, которого им обоим так не хватало.

— Я не хочу спешить, — прошептала она.

— Я знаю. Просто... будь рядом. Пока можно.

Он обнял её одной рукой, прижав к себе. Она позволила себе откинуться на его плечо. Потом они сидели так ещё очень долго. Иногда она что-то шептала, он отвечал, но слов было совсем мало. В их тишине было больше смысла, чем в любом признании.

И в эту ночь, пусть и без поцелуев, без страсти, они стали ближе, чем за все предыдущие недели. Потому что между ними впервые не стояли страхи — только тёплый свет лампы и чай с мёдом.

Утро началось с тревожного звонка.

Вика проснулась у Лёши на диване. На ней была его тёплая кофта, плед сбился к ногам. Свет пробивался сквозь жалюзи мягкими полосками, в квартире было удивительно тихо.

Телефон вибрировал, как будто знал: всё хорошее заканчивается.

"Мама" — на экране.

Вика медленно выдохнула, закрыла глаза и взяла трубку.

— Где ты была?! — голос Евгении Николаевны врезался сразу. Ни "доброе утро", ни "ты в порядке?". Только ледяной, острый, тревожный контроль.

— Мам, я... у подруги ночевала, — сказала Вика, слишком быстро.

— У подруги? Ты что, издеваешься?! Почему телефон был выключен? Почему ты не предупредила? Почему я должна догадываться, жива ли моя дочь?

— Мам, пожалуйста, не кричи...

— А как мне говорить?! Ты ушла в восемь вечера и не вернулась! Вика, тебе двадцать один, а не пятнадцать! Или наоборот?

Вика встала, накинув плед на плечи. Лёша молча наблюдал из кухни, не приближаясь, чтобы не вторгаться. Он знал, что это её битва.

— Я не ребёнок, — сказала Вика, стараясь говорить ровно. — Я просто... хотела немного тишины.

— У тебя тишина — это ночевать непонятно где, с кем попало?!

— Мам... — в голосе Вики задрожали нотки. — Это не "с кем попало". Это человек, которого я знаю. Которому доверяю.

— Ты ничего не знаешь! Ты наивная девчонка! Он старше, он бармен, он манипулирует тобой, а ты ведёшься, как будто тебе пятнадцать!

— Ты не знаешь его, — сорвалось у Вики.

— А ты, похоже, не знаешь себя! Пока живёшь в моей квартире — будь добра, соблюдать элементарные границы!

— Пока живу? — переспросила Вика. — То есть ты хочешь, чтобы я ушла?

Молчание.

— Может, и стоит. Тогда хотя бы поймёшь, чего стоит взрослая жизнь.

Разговор оборвался. Вика сжала телефон, не замечая, как по щеке скатилась слеза. Она стояла на фоне светлого окна, лицо наполовину в тени, наполовину в свете — словно сама застряла между выбором и последствиями.

Лёша подошёл тихо.

— Она права в одном, — сказал он мягко. — Ты не обязана никому отчитываться за свои чувства. Но и боль свою ты тоже не обязана нести одна.

Она посмотрела на него, словно сквозь туман. И только кивнула.

— Можно я останусь у тебя на пару дней? Просто... мне нужно подумать. Побыть не дочерью. Не студенткой. А собой.

— Конечно, — сказал он. — Только собой и будь.

Глава 6

Первые два дня прошли, как в полусне.
Вика почти не выходила из квартиры. По утрам Лёша уходил в ресторан — смены были длинные, порой до полуночи, но всегда оставлял ей записку. Без банальностей. Без "сладких снов". Просто:

«Заварка в правом шкафу. Возьми мою кофту, если станет прохладно».
«Не забудь поесть. Пельмени в морозилке — ужасные, но сойдут».
«Если станет тяжело — напиши. Или просто покрути чайник. Я приду».

Она аккуратно складывала его кофты в стопку, старалась не нарушать порядок в квартире. Готовила себе овсянку, мыла посуду, делала зарядку прямо в комнате.
Словно пыталась доказать: я не гостья. Я не беженка. Я просто живу.

Первый раз они пересеклись утром, когда Вика ещё не успела умыться.
Арина вошла в квартиру с рюкзаком на спине, капюшон из чёрной толстовки сползал на глаза, в руке — пластиковый стакан с кофе. Заметив Вику на кухне в Лёшиной кофте, она остановилась как вкопанная.

— А ты что здесь делаешь? — не поздоровавшись, спросила она, откидывая капюшон.

Вика замерла с кружкой в руках.

— Доброе утро, Арина.

— Не уходишь, да? — губы Арины скривились. — Теперь вы тут вдвоём, как семейка. А мне, значит, — в угол?

— Я не… — Вика опустила глаза. — Просто сейчас сложная ситуация с мамой. И Лёша предложил пожить у него немного.

Арина смерила её взглядом.

— Ты всегда такая мягкая, или только при Лёше? Он же у нас любитель спасающихся девочек. Ты — не первая. Надеюсь, не забудешь это.

Вика сдержала вздох. Хотелось резко ответить, выбросить всё накопившееся, но она сделала шаг назад, поставив кружку в раковину.

— Я не хочу с тобой ссориться. Правда. Но, пожалуйста, не говори со мной как с врагом. Я не пришла занимать чьё-то место.

Арина фыркнула, вытащила из шкафа пачку хлопьев.

— Просто ты влезла туда, где раньше была я. Только теперь не на руках, а в роли гостьи. Оригинально.

— Я думаю, тебе не со мной надо выяснять отношения, а с братом, — ответила Вика и вышла из кухни.

Чтобы не оставаться один на один с Ариной, Вика решила позвонить подругам и позвать их в кафе. Через час она уже сидела с Катей и Леной в кафе на углу, за столиком у окна. Был февраль, лёд на улицах, прохожие с прижатыми к ушам телефонами.

— Так ты теперь живёшь с ним? — Катя выгнула бровь, оборачивая трубочку в стакане с лимонадом.

— Временно, — вздохнула Вика. — Пока всё не уляжется. Мама совсем не в себе последнее время, с ней стало невозможно разговаривать.

— А как ты вообще? — спросила Лена. — По-настоящему?

Вика замолчала. Посмотрела в окно. Там ехала маршрутка. Подросток в наушниках. Женщина с собакой. Люди — будто из другого мира.

— Знаете... У него тихо. Не пусто. А тихо. Я просыпаюсь и не чувствую, что должна быть кем-то. Просто дышу.

— А с мамой? — Катя склонилась вперёд. — Совсем не общаетесь?

— Пока нет. Но я думаю о ней. Постоянно. Она ведь не злая. Просто — уставшая. Её тоже жизнь гоняла. Наверное, она просто боится, что я сверну не туда.

— А ты не сворачиваешь? — спросила Лена, не осуждающе, а как бы по-дружески, мягко.

— Не знаю. Но мне хочется пойти туда, где мне хорошо. И Лёша… он не делает мне больно. Он просто рядом. И этого хватает.

Когда она вернулась домой — вернее, в квартиру Лёши — на кухне уже горел свет. Он вернулся раньше. Был уставший, волосы чуть влажные — значит, успел принять душ. На столе — пельмени. Те самые, из морозилки.

— Только не смей говорить, что я плохой повар, — сказал он, когда она прошла на кухню. — Я их хотя бы не сжёг.

— Уже достижение, — усмехнулась она и села рядом.

Пока они ели, они почти не говорили. Но тишина не давила. Это была та самая, домашняя тишина, в которой можно прожить весь вечер и не чувствовать себя одиноким.

Позже, когда она мыла кружки, он подошёл со спины, обнял — тихо, мягко. Просто прижал к себе.

— Всё нормально? — прошептал он.

— Я стараюсь, — ответила она. — Учусь быть собой. Учусь не бояться.

Он не стал спрашивать, чего именно. Он просто поцеловал её в макушку.

Следующие дни были напряжёнными. Арина приходила домой позже обычного, громко хлопала дверью, игнорировала Вику, говорила с братом через губу.
Однажды Вика услышала их разговор на кухне.

— Ты же понимаешь, что она не останется на пару дней? — говорила Арина. — Она прилипнет. Ты будешь вечно спасать кого-то, а потом снова сгорит всё к чёрту.

— Вика — не «кто-то», — спокойно ответил Лёша. — И я не собираюсь сжигать.

— Знаешь, сколько раз ты это говорил?

Тогда Вика вышла. Она не хотела подслушивать, но и уйти не могла. Просто встала рядом.

— Арина, — тихо сказала она. — Я не претендую ни на что. И если тебе тяжело — давай поговорим. Я не кусаюсь.

— А я — не плачу на кухне по ночам, — отрезала девочка. — У нас разные способы защиты. Ты слёзы — я зубы.

— Арина! Прекрати! — влез Лёша.

— Наверное, ты просто очень сильно любишь брата, — вздохнула Вика.

— Я просто не верю людям, — выдохнула Арина, будто устала. — Никому. И ты — не исключение.

Они посмотрели друг на друга. Долго.

Вика не сказала больше ни слова. Просто пошла в комнату. Лёша последовал за ней, а Арина осталась на кухне, в полутьме, вцепившись в чашку кофе, как будто держала себя за горло изнутри.

— Она еще ребенок, многого не понимает, поэтому так реагирует, — оправдывал он сестру.

— Я не хочу ввязываться в эти склоки, мне действительно лучше вернуться домой.

Лёша тяжело вздохнул, но ничего не ответил.