Токсин: мертвая точка

1

По асфальтированным дорогам с трещинами меж двухэтажных деревянных домов, куда умещается от силы квартир восемнадцать, прогуливалась троица парней. В обсуждениях всплывали события жизни, пока они не виделись год. Смешные случаи, где невозможно было понять: правда всё так или где-то приукрашено.

Жара спадала к пяти часам, отчего прогулка становилась комфортнее. Много детей и молодежи выползло на улицу в тот июльский вечер. Оттого много знакомых встречалось им по пути. С кем-то они здоровались кивком, с кем-то останавливались на пару минут, а кого-то и не замечали вовсе.

Внезапно один из троицы остановился и обернулся, краем слуха зацепив давно забытое имя.

Тихий мелодичный голос окрасился легким изумлением. Она не верила, что смогла увидеть его, различить из толпы.

Обернувшись, он встретился со своим прошлым, имеющим светлые «детские» глаза, что любили играть оттенками на свету. Словно средь бела дня громыхнуло. Он встретил ее вновь, девушку, что превратила его жизнь в страдание, открыв простые истины счастья. Его тело сковало, и, чтобы сделать шаг к ней, пришлось поддаться импульсу толчка компаньонов. Они ушли, оставив их, кинув фразу не услышанную им.

— Я тебя еле узнала. Совсем не ожидала тебя встретить, – она соврала, сказав это, ведь желала этой встречи, хоть и боялась.

Девушка, чьи волнистые русые волосы переходили в рыжий, подошла ближе и чуть склонила голову набок, заглядывая в темные карие глаза. Этот жест навивал ностальгию. Она почти не изменилась: тот же рост, те же глаза, та же фигура… Или ему так только казалось? Ведь теперь ее лицо открыто. Выглядит живой, умиротворенной и свободной.

— Ты подрос. Я уж думала – останешься коротышкой, – шатенка засияла озорной улыбкой, от которой у нее появились ямочки. Такие милые. Они всегда ему нравились, потому всегда старался ее рассмешить.

Не получив ответа, она грустно опустила взгляд, оставляя свои губы изогнутыми в улыбке. Неловко. Как и ожидалось, но как хотелось избежать подобного. Собрать мысли в кучу и произнести речь, что придумывала последний год или два, уговаривала она себя.

— Прости, зря я так фривольно окликнула себя, – стушевалась девушка, но держала голос ровным, – Я помню, что много чего натворила тогда и, вероятнее всего, много боли принесла тебе, вызвав неприязнь к себе. За это прошу: извини меня… – И почему чувствую вину до сих пор? Как глупо… – Но главное всё же другое, – вспоминания вызывали теплоту в груди, отражаясь через солнечную улыбку, – Я благодарна тебе. Спасибо, что тогда был со мной. Спасибо, что взял с меня ту клятву. Я очень ценю это, – она робко с подергивающимися пальцами обвила метиса руками, – Спасибо, Ан.

Он слышал, как колотиться ее сердце. Она никогда не проявляла смелость в выражении чувств, и сейчас хрупкое тело за тканью длинной кофты, оголяющей плечо, подрагивало. В основном, он был инициатором, влюбленным мальчишкой. Внезапная весна пришла с ее появлением, но так же и исчезла из его жизни, выбросив в заснеженных горах. А теперь она вновь стоит перед ним, обнимает, когда воспоминания о ней почти забыты, потеряв краски и детали. Ан лишь хмыкнул в мыслях с горечью, не удивляясь, ведь она всегда была такой: переменчивая, эмоциональная, резкая и внезапная. Словно ветер, что притягивал и отталкивал, ласкал и бил, морозил и согревал, утихал и через минуту врывался. Это всё время…

— Сводит с ума. – Девушка вздрогнула от вырвавшейся фразы из его мыслей и попыталась отстраниться, но мужские руки крепкой хваткой держали вблизи, прижимая ближе. – Ты же знаешь, что сводила меня с ума? – Как не хочется ее отпускать. Невероятное тепло и радость помутили, казалось, рассудок. Он так скучал. Шатенка повторилась в извинениях, опустив голову ниже, прячась под подбородком. – Ты хочешь получить мое прощение? – Ему не хотелось думать, что только из-за этого она сейчас перед ним. Только чувство вины, а не чувства, которые не получили точки? Но она покрутила головой. Ан вдохнул глубже. Легкие наполнились сладким и смутно знакомым запахом. Мягкие духи или же естественный аромат?

— На самом деле я просто хотела сказать тебе. Недосказанность мучила. Незавершенность не давала покоя, будто не позволяла идти вперед. – Значит и ее тоже. Это радует. Она хотела сказать об облегчении. Такая точка ее устраивала. Но ее прервала мелодия звонка. – Это бабушка. Надо срочно ответить. Не хочу стать причиной скачка давления. – Она виновато улыбнулась и ловко извернулась, выбравшись из его объятий и отойдя чуть подальше.

Ан с изумлением проследил за ее движениями, замечая еще одно новое в ней. У нее присутствовали навыки самообороны, смешанные с танцами.

Разговор вышел коротким. Беспокойство пенсионерки о внучке, что ушла в обед и не возвращалась до сих пор. Она вышла днем? Удивительно. Может, Диана вытянула? Но он ошибался.

— Ты чего такой изумленный? – хихикнула она, убирая телефон в карман.

— Ты да днем, – протянул он, отмерев, – Чем занималась?

— Уже неудивительно это. Хм. Сначала посидела на грядках, потом ушла на кладбище. Там помедитировала. Затем пробежалась по лесным тропам, обследовав новые заселенные участки. Вроде всё. В квартире сложно находиться на постоянке. Ничего не изменилось с тех пор. Ой. Мне же пора, – вспомнив, вытянулась по струнке девушка, затем расслабилась и вернула приветливое выражение лица, – Рада была увидеться. Хорошо, что встретились. Пока? – ее голова склонилась в немом вопросе, – Не попрощаешься?

2

Жаркий и душный, день июльский совсем не располагал к деятельности. Подруга Мелиссы являлась местной, когда она приезжала раз в год на недели две-три из крупного города. От чего Мэл не имела больше друзей, что делало ее одинокой неприкаянной душой, которая остро ощущала себя лишней. Такая жизнь тяготила, и вынести ее на больший срок – адское мучение.

Навязываться кому-то ей не нравилось – наверное, передалось от ее бабушки – но иногда проскальзывал эгоизм, из-за которого подросток ссорился с единственной подругой. Отвратительное чувство вины, ставшее привычкой. Винить себя во всём, даже если вины и нет, заложила в ней мать, что от стресса и непокладистого характера ребенка обвиняла во всём, сравнивая с «лучшими» экземплярами.

Потому Мелисса стала притворяться, угождать часто, пропускать мимо ушей конфликты, замыкаясь в себе и осознавая простую истину: никто никому не должен. Если она хочет больше проводить времени с подругой, то ссор допускать не стоит, особенно когда ей совсем тяжело извиняться.

Диана, так звали ее подругу в этой местности, была полной противоположностью Мэл. Стройная красавица с изящным овалом лица, маленьким носиком, пухлыми губами и большими карими глазами. Распустившийся цветок. Именно такой видели ее Мэл и все жители села. Пятнадцатилетняя девушка при этом курила сигареты, иногда выпивала алкоголь и питалась, чем хотела, обладая красивой фигурой и отсутствием проблемной кожи. Ей не нужна была косметика, и она ею не пользовалась. Игривая сильная дружелюбная и веселая, словно солнышко, Диана не имела врагов, кроме неприятелей–завистников из сверстниц. Потому, кроме Мэл, подруг у нее не было. Одноклассницы, соседки, знакомые, но не подруги. Мелисса была единственной, что утешало, однако слова превращались в пыль, когда девушка смотрелась в отражение.

По сравнению с Дианой Мэл в свои пятнадцать казалась себе угловатой и уродливой. Она стеснялась своего тела с плоской широкой грудью и крупной нижней частью. Ненавидела свой острый сломанный нос, прыщики и пятна на огромном квадрате лица с маленькими губами и глазами. Волосы раздражали: ни заплести, ни оставить распущенными. Косы, хвосты, пучки, шишки открывали ее неприятное лицо. Распущенными они доходили до талии, мешаясь всем и вся. Только взглянув в зеркало, ей становилось хуже. Хотелось все зеркала разбить. Депрессия усугублялась. Жизнь казалась не ее, а чьей-то чужой. Она же смотрела на серый фильм без звуков и эмоций. Еще эта болезненность…

Всё ее тело, казалось, разваливалось от болячек: артриты, гастриты, неврология. Куча комплексов, низкая самооценка и одиночество. В городе она хоть немного общается с одноклассницами и всегда может запереться у себя в комнате, спрятавшись в шкафу.

Но в селе, у бабушки ей приходилось выходить на улицу. Не оставалось выбора: в квартире стариков нет ни уголка, где можно почувствовать себя; Подруга тянула на улицу, даже когда ей не хотелось – она просто не могла отказать; И ее тянуло в лес, особенно в ветер.

В тот день её мирное утро нарушили. А она только открыла для себя сидение на балконе. Идеальный вариант: и дома, и на улице, одновременно в тени. Девушка разложила подушки и уселась на них, чтобы не морозить зад, за который так переживала бабушка, говоря, что для женщины это самое ценное в здоровье.

Почему-то всё о долге женщины из домостроя ей казалось омерзительным. Не все созданы быть матерями. Не в этом смысл жизни у женщины. Ведь родители, бывает, просто порождают на свет ублюдков своим воспитанием, ломают жизни. Так зачем же тогда рожать, если для тебя это игрушка, которую калечат, душат, выбрасывают, а ты словно трехлетний ребенок с ней? Подросток не мог понять.

Сидя на балконе, Мэл листала художественную книгу, которая совсем ее не интересовала, хоть и уважала писателя. Но что поделать, если говорилось о прошлом, когда хотелось знать настоящее. Понять себя и современников, а не людей, живших когда-то там, в другом укладе общества. Но приходилось листать с неохотой страницы, ведь если не сделать этого, то в следующем году учебном будут проблемы со злой учительницей – дискриминатором. Жалко, что нельзя в нее запустить пенал, как в пятом классе, и жаль, что тогда он пролетел мимо нее. Экран засветился, показывая фотографию Дианы. Девушка сразу ответила и вздохнула. Подруга скоро подойдет, а значит надо собираться.

Они гуляли под палящим солнцем. Мелисса не переставала жаловаться, пытаясь уговорить ее спрятаться дома, но та всё настаивала на прогулке и продолжала путь в легкой футболке и шортиках. Весело и радостно улыбаясь, думала Диана о своем.

— Ну, Зай, – протянула в который раз Мэл, – Пошли домой…

— Солнышко, я понимаю, тебе жарко, – с заботливым тоном продолжала Диана, – Может, снимешь кофту? Станет легче, – мягко произносила она, не отпуская руку подруги. Если отпустит – та сбежит сверкая пятками.

— Мне в ней нормально, – спокойным голосом отрезала девушка, поправив толстовку, – Проблема в том, что сегодня я совершенно не хочу гулять. – С самого утра у нее чувство, что она не должна покидать дом, а Мелисса доверяла своей интуиции. – Давай всё же засядем у тебя и посмотрим фильм.

— Прости. Ко мне нельзя. Папа спит после работы.

— Мы можем и тихо посидеть за кружкой чая с разговорами полушёпотом.

— Мне наскучило это, – грубовато ответила Диана, поддавшись раздражению. Замкнутый круг. Но сразу извинилась с провинившимся и сожалеющим лицом. Надеюсь, я не обидела ее сильно. – Пойми меня, милая. В последнее время у меня не было возможности выходить на прогулку. Вспомни. Я если и виделась с тобой, то только во время домашних забот. А так хочется на воздух.

3

В нескольких шагах, на конце стадиона стояли две будки, где должны сидеть запасные команды, играющей на маленьком хоккейном поле, появляющимся с морозами. Летом же поле – обычный пустырь, который молодые мамы по вечерам использовали как ясельную комнатку, потому что возможно покинуть только с помощью взрослых. Но чаще всего будки занимала молодежь, скрываясь в железной коробке от жары, и как-то получалось, что металл охлаждал узкое, но длинное пространство.

Дощечки подрагивали, издавая глухой звук от нервно стучащей ноги брюнета, излучавшего сверх нервозность. Его тонкие белые пальцы крыльями порхали в замке на коленях. Рядом скучающе зевнул ровесник, в очередной раз взглянув на время в телефоне. Скоро придут. Он откинулся на стенку, съехав по сидению и вытянув ноги.

— Успокойся уже, – в зевке проговорил метис.

— Не могу, – пробормотал бледный друг, белея с каждой секундой еще больше, – А вдруг я и слова сказать не смогу? А вдруг наоборот ляпу чего неуместного? Вот стыдоба будет… – он схватился за голову.

— Расслабься, – ободряюще похлопал шатен по плечу, – Я на подхвате. Для этого здесь.

— Да тебе пофиг вообще!

— Почему ж? – невозмутимо отозвался друг и улыбнулся, – Мне интересно. Я жду с нетерпением Диану и особенно её подругу. Очень любопытно: какая она. С Дианкиным характером и внешностью дружить с ней сложно. А зависть женская – опасная вещь, а она еще подливает масла в огонь, избивая стерв.

— Явно хорошая девушка, ее подруга, – немного успокоившись, отвлекся друг, переместив свои мысли на подругу.

— Думаю, слабохарактерная мямля. Возможно, уродина, серая мышь, что и слова не скажет без подруги. Тихоня…

Они вздрогнули от громогласного возгласа, прокатившегося по окрестности.

— Кажется, это не Диана, – нервно расхохотался брюнет, смотря в шокированное лицо метиса.

Через минуту в проеме показался изящный силуэт Дианы, с нежной улыбкой на лице встречая подростков. Поймав ее миндальные глаза, паникер выпал. Вживую она еще прекрасней, чем на аватарке в вк. Ее приятный голос озвучил приветствия, после чего она обнялась с дружелюбным одноклассником и чуть неловко приобняла брюнета.

— Рада вас видеть, – проговорила Диана, – Как у вас дела?

— Да нормально. Сама как? – отозвался метис.

— Тоже. А теперь познакомимся с… – она обернулась и вздохнула. Неужели всё же удрала? Девушка вышла из будки и огляделась. К облегчению, нет.

— Спряталась твоя подруга? – хохотнул шатен.

— Нет, она здесь. Только ее нужно уговорить присоединиться к нам, – с обречением ответила брюнетка.

— Разве не уже? – уточнил метис, приподняв одну бровь. К чему такие действия? Странно, но любопытно.

— Она снова нашла лазейку в словах. Я просила ее не уходить. Фактически она не ушла, но про нахождение впритык от себя я не говорила, – с усталостью выдохнула Диана, напоминая мать, возящаяся со своевольным и непослушным ребенком.

— Какая необщительная у тебя подруга, – и хитрая. – Мы ведь не кусаемся, – хмыкнул он.

— Она очень общительная, но только со «своими», – возразила подруга и прошла вперед, заворачивая.

Одноклассник вышел вслед за ней. Ему не терпелось увидеть «загадочную» подругу. Оглядевшись, он обнаружил ее в нескольких метрах. Она сидела на потрескавшейся песчаной земле спиной к ним. Что она там разглядывает? В поисках ответа парень покосился на одноклассницу, но та проигнорировала его немой вопрос.

— Зай, – позвола Диана.

Точно ребенка зовет, подумалось ему.

Девушка лениво выпрямилась и обернулась, с равнодушием созерцая на них. Издалека она выглядела уверенной в себе, сильной, даже высокомерной, но одинокой среди этого пустыря, напоминая молодой дуб на обрыве, который он видел месяц назад в поездке. Почему-то этот образ засел в его голове несмотря на мимолетность.

Отчего-то появилось ощущение, будто он уже тогда предчувствовал их встречу.

— Солнышко, пошли к нам. Не сиди одна да еще на пекле.

— Мне и тут нормально, – безразлично отозвалась шатенка, – Если что-то произойдет – быстро среагирую, – ее взгляд перешел на метиса.

Угроза. В мыслях он рассмеялся. Она такая наивная. Парни априори сильнее. Его взор переместился на комплекцию новой знакомой. Кажется, по ширине плеч мы одинаковы… Шатен удивился. Его брови поползли вверх, рассматривая толстовку на яркой майке. Плоская. Затем он заметил джинсы. Ей не жарко?

— Если посидишь с нами, можешь никак не реагировать на нас, – начала Диана переговоры, но реакции не последовало, – Плюсом я куплю к вкусняшкам мороженку и один день мы проведем, как ты хочешь. От меня никаких возражений и недовольства не последует, – на этот раз подруга задумалась, вызвав у брюнетки улыбку. Она согласна. Осталось добить.– Ну, пожалуйста.

– Эх, ладно, – без энтузиазма согласилась девушка и подошла, наконец, к ним, скучающим голосом представившись и протянув руку парню, – Мелисса.

— Андрей, – взял он руку и сразу почувствовал хватку. Она сжала его руку, всем видом говоря: тронешь – убью. – Ух, сильно…

4

Тонкие пальцы обхватили сигарету. Быстрый вдох. Быстрый выдох. Едва заметный дым сразу рассеялся. Разочарованно Диана оглядывала пустой стадион. Будто в фильме пост-апокалипсис, они остались в мире, где, кроме них, никого не осталось. Удачно бы сложилось. Пара на пару. Но если бы они, действительно, оказались в такой ситуации, то не поменяли день.

В пустоте делать нечего, а притворяться и смысла нет. Только сейчас ей явно приходилось. Мало кто понимал и знал о робости бойкой и доброй Дианы. Однако общительным быть довольно трудно. Но если не она, то кто в этой компании, кроме Андрея? Миша совсем не идет на контакт. Наоборот, он всё глубже в себе, всё дальше от нее, из-за чего создается впечатление, что они собрались ради нее и одноклассника. Андрей, конечно, симпатичный парень, но совсем не привлекал ее в романтике. Она больше воспринимала его как собрата. Веселый, бойкий, общительный работяга, похожий на нее, но смелее. Подходит больше Мэл.

Эта мысль пришла ей сегодня утром, когда она только решила собрать компанию. Она бы в любом случае пришла с ней. Но никто же не запрещает сводничество. Ее малышка боязливая, тихая, не от мира сего, а собрат как раз смел, заботлив и перспективный защитник. В ее воображении они подходили друг другу. Потому она планировала разделиться по парам. Только, кажется, он ей совсем не нравится, а она ему неинтересна.

Ее планы рушились на глазах. Пункт за пунктом. Досада охватывала, утягивая в апатичное состояние. Но может лишь кажется?

— Как тебе Мэл? – решила она все же спросить.

— А? – вернувшись в реальность, отозвался Андрей.

— Что ты думаешь о моей подруге?

— Ну, странная она. Полный интроверт. Удивляюсь, как ты с ней вообще общаешься, – рассеянно отозвался шатен.

— Она не полный интроверт на самом деле. С виду она кажется холодной, замкнутой, немного высокомерной, но внутри она самый оптимистичный человек, которого я знаю. Она всегда придет на помощь. У нее красивая улыбка и прекрасный смех. Она любит шутить, играться, подкалывать. Только она застенчивая, пугливая и у нее сейчас непростое время. – Жаль, что она не может мне рассказать об этом: притворяется сильной. – Знаешь, раньше она была заводилой нашего двора, собирала вокруг всех детей и придумывала новые, острые игры: гаражи, деревья, горки, гонки. Разбиралась с конфликтами на раз-два, чтобы каждый остался доволен. А если ее рассмешить, то сам окажешься словно под угарным газом, – захихикала брюнетка, – Хоть теперь это и не увидишь сразу, но с ней не соскучишься. Еще и красивая, пусть и не принимает этот факт. У меня-то кожа да кости, а у нее, как бы сказала моя мама, «сочная» фигура, которая в студенческие годы станет аппетитной. Кстати, моя мама пытается откормить меня, именно ориентируясь на Мэл, – улыбаясь, говорила Диана с теплыми глазами.

— Ты очень дорожишь ею, любишь сильно. Это видно, – он никогда раньше не замечал смесь таких чувств во взгляде одноклассницы. Ни родственники, ни племянники, ни возлюбленный не вызывали это сочетание.

— Да, она самый близкий мне человек помимо семьи. Пускай я вижу ее раз в год, ее никто не сможет заменить. Я уверена, если ты сможешь наладить с ней контакт, то не сможешь не влюбиться, – глянув на него, усмехнулась девушка.

— Даже если ты так отзываешься о ней, сейчас я вижу апатичную молчаливую чудачку. – Она так очевидно хочет свести. Только зачем? – Она носит кофту в тридцать градусов. Смотрит до жути неприятным взглядом: холодным и пустым. А эти волосы на лице? Они закрывают почти всё лицо. Какая неопрятность, – фыркнул Андрей, присев к однокласснице, – Также, ты заметила? Всю нашу беседу она не шелохнулась, только пялила вверх, будто кукла или человек в трансе. Треш.

Он дивился, откуда Диана такую откопала. Но…

Ему вспомнилось, как она стояла в нескольких метрах. Он никак не мог понять, почему именно сравнил ее с дубом на обрыве. Когда она сжала ему руку с угрозами во взгляде, что-то полыхнуло в сознании. Ему показалось, что чиркнули спичкой. Пока они говорили, он краем глаза то и дело возвращался к ней. О чем она думает? Какие мысли крутятся в голове, не срываясь с губ?

Диана лучше знала ее. Угарный газ, да? Это сравнение насмешило. Ему не хотелось этого признавать, но его любопытство усиливалось. Новый человек – совершенно другой мир. Или же он сам еще не осознал истину?

— Ты видишь только стену, – загадочно ухмыльнулась брюнетка, – Если получить ее расположение, то ты сам удивишься, как сильно она отличается от маски. – От смеха за спинами они переглянулись. Диана шепотом добавила, – Я же говорила.

Одноклассники вернулись в будку, где ломались от хохота двое подростков. Метис с огромным изумлением наблюдал, как оживились эти двое. От робости и замкнутости Миши не осталось ни следа, а Мэл с поднятой головой и открытым от волос лицом звонко смеялась с милыми ямочками у рта. Тогда Андрей признал – Мелисса являлась симпатичной девушкой.

Брюнет отошел первым и обратился к Диане, смахивая слезу.

— У тебя классная подруга.

— Еще бы, – гордо отозвалась Ди, – Это же моё солнышко, – подошла она к подруге и обняла ее, целуя в висок.

Мэл невольно, с блаженством прикрыла глаза, нежно улыбнувшись.

Они снова сели, как в первый раз, но теперь скованности брюнета как ни бывало. Он говорил обо всём. Это радовало Диану: дело пошло.

5

— Ты тогда не хило на меня агрилась за мои слова, – со смешком отозвался Ан, качнувшись и толкнув ее плечом.

— Естественно! Ведь рак кожи не получить! Это миф! Максимум аллергия. Я не дура всё-таки. А ты еще пытался навязать мне свое мнение. Это неправильно. Если они тебе не нравятся, то оставь при себе свое мнение, – возмутилась она, после чего смягчилась и усмехнулась, – Консерва ты еще та, конечно. Биологию плюсом не знаешь.

— Ой-ой-ой, какие мы умные.

От его паясничества у нее задергалась бровь. Губы и глаза вытянулись, став полосками. Хотелось дать подзатыльник, но вместо этого она зажала ему нос «козой» из пальцев. Ан зашипел от боли и попытался убрать хватку, забыв про силу. Он решил сдаться сразу. По опыту знал, что бесполезно. Лучше что-то сказать и рассмешить ее. Что он и сделал. Мелисса хихикнула, освободив его бедный нос.

— Но, знаешь, я на подсознании запомнила его совет. Теперь хожу с потрясающими тату.

— У тебя тату? – шокировано вылупился юноша, резко схватив ее запястья и задрав рукав, где полностью забита рука, охватывая небом плечо.

Сияла звездами ночь. Одинокий маяк стоял на холме, освещая волны, что бились о прибрежные камни. Сам холм обрывался, являя горную породу, что обхватили лозы, сверкая редкими алмазными цветами. Несмотря на тонкую руку композиция уместилась и разместилась правильно, симпатично. Шатен провел по рисунку. Толстые линии тату ощущались как шрамы, что скрылись под чернилами. Они уже были при их знакомстве, это он помнил почему-то хорошо, но успел забыть о количестве.

— Почему ты их сделала? – полушепотом спросил Андрей, водя подушечками пальцев.

— Захотелось. Были деньги. Вот и сделала, – пожала она с безразличием плечами и добавила, – Она самая «больнючая», хоть и делалась второй.

Оттянув рукав у правой руки, девушка протянула руку на «осмотр». Теперь на юношу глядела тройка глаз. Лисица укрывала хвостом воющего на луну волка, оглядываясь зорким карим глазом. Позади них рос высокий старый дуб, кроной уходящий за внутреннюю сторону локтя. На дубе том сидел крупный ворон, готовый взмахом крыльев покинуть ветку. Оперение, шерсть и листья были детально прорисованы. Словно живые. Мастер много сил и времени вложил в свое творение.

Шатену с годами меньше стали претить татуировки. Он более не осуждал людей, а даже мог восхищаться ими, но на себе ни за что не желал увидеть. Однако сейчас проскочила мысль: может и ему попробовать, хотя бы временную?

Пальцами коснувшись глаз, он почувствовал выпуклость.

— Еще шрамы? – с легким недовольством уточнил он, следя за мимикой шатенки, – Новые ведь?

— Я получила их не целенаправленно! Это всё та чёртова собака! Честно! Я не нарушала клятвы! – спохватившись, стала уверять Мэл, с волнением махая руками, после помрачнев, – Накинулась на меня, а я ведь ничего ей не сделала. Лишь на велосипеде мимо проезжала! Перескочила через забор и погналась за мной. Подруга отстала, а я еду, отгоняю ее. Пёс бежит у моих ног, лает, так и хочет наскочить, пока не выловил момент. Прыгнул. За руку хвать. Хорошо, что не пытался разорвать в мясо. Отгрыз бы. В итоге упали… в лужу. Большую. Грязную. Тогда я взорвалась! Такой мат я от себя не слышала несколько лет. Загнобила пса до скулежа, а затем разревелась. Вся в грязи. Несправедливо гонимая. Когда подруга доехала, то мы тотчас домой. Отмывались час. Еще и стирка вручную. Материли его с ней весь вечер. Она даже предлагала пристрелить безумца. Я злая, как черт, она напуганная и агрессивная. Решили на озеро выйти, успокоиться, словить дзен. И знаешь что? Этот псих кружил около дома! Замечает нас и отступает на некоторое расстояние. Я уж думаю: не швырнуть ли в него ботинок. Бесил только своим видом. Хорошо, что он погнался за проезжающей машиной. Только после этого мы заметили, наконец, следы от зубов и яркие дыры от клыков на моей руке. Не хотелось об этом вспоминать лишний раз, потому и закрыла тату спустя год.

— Наверное, она бешенная или ее хозяева. Главное, что ты сильно не пострадала. Да и вообще обошлось мирно более-менее, – его ладонь похлопала по ее бедру ободряюще, – Но ты так остро отреагировала сначала. Не думал, что для тебя это обещание настолько важно. – Даже приятно.

— Оно очень ценно для меня…

6

Эмоциональное выгорание выгоняло ее в лес – место без людей и глаз.

Отчасти в нем был виноват и Андрей, проявляющий открыто к ней интерес уже пятый день.

Два дня они пересекались из-за друзей. Вечера заканчивались борьбой. Он будто нарочно пытался вывести ее из себя, разжечь потухшие угли её страдающей и умирающей души. Она никак не могла понять причин. К чему и откуда эти игры? Остальные три дня он не давал ей отдыха, бесцеремонно заявляясь на порог ее дома, угрожая шумом, если она не пойдет с ним. Лишних волнений бабушке Мелисса совсем не хотела.

Они могли просто ходить по улицам и просекам села в разговорах. Но как только она ослабляла бдительность – происходило нарушение ее личного пространства: насильно посажана на колени, насильно удерживаема в объятиях, насильно зажата у забора. Как бы ни кусалась, поцелуй не прекращался.

Однажды он закинул ее на плечо. Девушка, естественно, вырывалась и, в конечном счете, свалилась на асфальт. Получила содранные ладони. Когда она поднялась, то одарила его самым ненавидящим и мрачным взглядом, который только могла воспроизвести. Какая-то игра. Потому что в это самое время они дружелюбно, даже весело проводили время. Он избавлял ее от одиночества.

Диана пропала в садах, куда подруге запрещено ходить. Время заполнялось пустыми книгами и фанфиками. В такие моменты она брала канцелярский нож, телефон, наушники и уходила в лес. Уходила глубже, выходя на собственные тропы и избегая протоптанные. Темные стволы сосен тянулись ввысь. Под ногами ярким зеленым цветом расстилалась растительность. Листья больших папоротников стукались об ноги. Иногда ее волосы зацепляли паутину. Но она будто не замечала этого, бродя и хрустя ветками и шишками.

Внутренние часы останавливались, из-за чего девушка переставала ощущать время. И когда же она нашла свой уголок, когда мысли мрачные и болезненные заставляли ощущать удушье, то доставала лезвие и, сжав покрепче, выдергивала из кулака. Острая боль, жжение пронзала ее руку, перерезала линии судьбы и дарила некое освобождение от тупой, ноющей боли изнутри, что пожирала ее, лишая чувств. К этому привыкаешь, но жить нетерпимо. И с каждой раной она становилась чуточку счастливее. Я живая. Я еще не умерла. Я еще могу чувствовать что-то.

Она не чувствовала свою жизнь счастливой. Веселье – совсем иное чувство. Оно мимолетно и не оставляет ничего, кроме пустоты. Она потеряла смысл жизни. Исчезли некогда ценные чувства. Никто не дорог, никто не близок. Всё стало блеклым и равнодушным. И никто не мог ей помочь. Ведь помощь нужна была от тех, кто причинял ей боль, заливая сталью нервы и обращая в хрупкий камень, как Песчаная Роза.

И в то же время ей нужно было брать откуда-то силы продолжать жить ради людей, которых она считала друзьями. Хотя бы ради одного человека. Она ценила его и в то же время ненавидела, потому что не могла освободиться. Их связь лишь сдавливала шею. Но она не могла сбежать, ведь увязла в паутине зависимости.

Оглядываясь назад, Мэл казалось, что ее жизнь уже не ее. Кукла. Бездушная кукла со стежками по всему тряпичному телу жила этой жизнью, когда самой девушке давно хотелось умереть. Однако не могла: интуиция начинала вопить, вызывая головную боль, что всё пройдет, станет лучше. Шатенка верила ей, продолжая существовать. Ее глаза болели, веки становились тяжелыми. Хочется зареветь. Но желание ее не сбывалось. Уже несколько лет откуда-то возникла дамба. Когда же ее снесет?

Ладони покрылись кровью. Она слизывала жидкость, нажимая на раны. Мало. Она оттянула рукав и провела по вене. Если разрезать вдоль, будет много крови. Осяду, и может всё же… Ее прервал звонок телефона. Она глянула на экран и скривилась. Он. Сбросила, но звонок повторился. Не успокоится. Пришлось нажать на «принять», но девушка не произнесла слова.

— Где ты? – сразу спросил Андрей дружелюбным голосом.

— Не скажу, – она вновь упрямилась, не желая его появления.

— Где. Ты. – Повторил он настойчивее, – Я знаю, что ты не дома и не с Дианой.

— Гуляю, – тихо прошептала Мэл, чувствуя себя затравленным зверем, – в лесу…

— Подходи к стадиону.

— Я и так около него.

— Прекрасно, – он улыбался, – Жду тебя.

— Я не хочу.

— Мне дольше крутиться у квартиры? – Андрей сразу нашел рычаг и нагло им пользовался, иначе не выкурить.

— Иду…

Шатенка скинула и обратила внимание на руки. Свежие. Кровь продолжает идти. Он заметит. Явно без криков не обойтись. Ее охватил страх. Она не знала его реакцию, и это пугало. Началась паника. В голове так и бегали человечки из стороны в сторону. У нее нет ничего для «сокрытия» деятельности. Нельзя, чтобы увидел. Но если она не придет – будет плохо. Потому девушка быстро вылезала раны и спрятала в карманы, молясь, чтоб он не трогал ее за руки.

Андрей дожидался на стадионе, находясь ближе к деревьям и перекидываясь фразами с другом, местным. Глазами он всё пытался разглядеть фигуру среди сосен, хоть и понимал, что так не ускорить ее появление.

Он ждал в томлении, ощущая себя счастливым, даже зная, что она придет недовольная. Может она и не понимает, что сильно нравится ему. Может и не знает, что без нее уже некомфортно. Ему становилось всё равно. Общение с друзьями и другими девчонками обесцветило, однако она другая. Шатен не мог предугадать ее действий, ее настроения и ее отношения. У нее на всё много взглядов несмотря на то, что объект один и тот же. Начиналась одержимость. Он осознавал это. А она могла быть физически рядом, но не мысленно. Ему же свойственно собственничество. Желание сделать полностью своей усиливалось с каждым днем, проведенным с ней. А она даже не замечает, что некоторыми действиями спускает с цепи. Уже все друзья знали о «внезапной любви», которую видело лишь пара лучших друзей. Даже не догадывается.