Только его малышка

Глава 1

Анна Авзалина.

— Доченька!

Знакомый голос прорезает тяжелый воздух, вырывает меня из пучины мыслей. Я оборачиваюсь и вижу отца, стоящего в дверях. Он одет в идеально сшитый костюм, в руках держит небольшой букет, который кажется жестокой шуткой. Его глаза настороженные, он пытается улыбнуться, пытается быть сильным.

Для меня.

Я иду к нему, молча шагаю в его объятия, когда они раскрываются.

В ту секунду, когда его тепло окутывает меня, внутри меня что-то ломается.

Слеза, горячая и быстрая, выскальзывает, но я быстро смахиваю её. Он не должен видеть мои слёзы. Не хочу добавлять ему боли, вина и так его съедает. На нём нет лица.

— Как ты? Держишься? — Его голос звучит грубее обычного, когда он вручает мне букет, маленький, нежный, как я. Как прежняя я. — Ты хочешь, чтобы я остался? Я могу побыть с тобой, пока не настанет час….

— Не стоит. Я в порядке, папа. Это же день моей свадьбы, забыл?— Я выдавливаю из себя такую ​​натянутую улыбку, что становится больно. — Я самая счастливая невеста!

Ложь горько пахнет на моём языке. Он видит её насквозь, его челюсти сжимаются, когда он протягивает руку и касается моей щеки. Его прикосновение слишком мягкое для этого момента, для кошмара, в который превратился этот день.

— Тебе не нужно этого делать. Я могу найти другой способ. Мы можем отложить...

— Нет, — перебиваю я его, мой голос звучит резче, чем я предполагала. Букет выскальзывает из моей руки, приземляется на пол с глухим звуком. — Мы оба знаем, что другого пути нет!

Его лицо сморщивается, тяжесть мира давит на него.

Он был моей скалой, моим защитником, всем для меня с того дня, как умерла моя мама. Он был тем, кто поддерживал меня в каждом разочаровании и в каждой победе.

И теперь я должна спасти его.

Слезы наполняют его глаза, впервые в жизни я вижу, как он плачет.

Мой отец — человек, который не дрогнул, когда его людей расстреливали, человек, который выстоял, даже когда его империя сгорела. Теперь он плачет. Я проглатываю крик, царапающий моё горло.

— Папа, — шепчу я, хватаю салфетку с комода и промокаю его глаза. Вид его слез разрывает меня на части, но я не могу развалиться.

Не сейчас. Пока нет.

— Ты всегда мечтала о свадьбе, когда была маленькой, — говорит он, его голос надламывается от ностальгии. — Твои куклы, платье принцессы. Ты любила говорить об этом!

— Это было до того, как я узнала, каков мир! — горько улыбаюсь, в моей груди распространяется боль.

Он качает головой, притягивает меня ближе.

— Мир может быть уродливым и жестоким, доченька, но твои мечты всегда с тобой. Я должен был защитить тебя от всего этого. Не смог. Я заставляю тебя платить за мои ошибки! — его голос срывается, мне кажется, что моё сердце вырывают из груди. — Мне нет прощения.

Я больше не могу сдерживаться. Слезы льются, горячие и неконтролируемые, они струйками текут по моему лицу.

— Со мной всё будет хорошо, — умудряюсь сказать я, хотя это ложь. Ложь, которую я твержу себе с того дня, как начался этот кошмар. Я научилась у отца как надевать маску, как заставить мир поверить, что ты несокрушима, хотя ты уже разбита. Его рука падает, боль в его глазах убивает меня.

— Я знаю, что ты справишься, — шепчет он, его голос полон гордости и печали. — Ты моя дочь.

Мы стоим в тишине, тяжесть того, что предстоит, давит на нас.

Эта комната кажется могилой, с холодной, удушающей атмосферой, полной противоположностью тому, какой должна быть свадьба.

Я всегда представляла себе день, наполненный светом, любовью и смехом.

Я мечтала о красивом платье, о том, как я иду по проходу к мужчине, который смотрит на меня так, словно я — весь его мир.

Вместо этого я пойду к человеку, которого презираю.

Через пару часов я дам клятву незнакомцу — мужчине, за которого выхожу замуж не по любви, а ради спасения. Другая бы отказалась.

Но у меня нет такой роскоши.

Если я не выйду за него, мой отец потеряет всё. Свою империю, своих людей, может быть, свою жизнь. Какая больная, извращенная сказка. Мой отец отступает, прочищая горло.

— Я должен проконтролировать, как идут дела, — говорит он, хотя его голос дрожит от неуверенности. Я качаю головой, обрываю его, прежде чем он успевает снова предложить остаться.

— Со мной всё будет в порядке. Я дочь Германа Авзалина, в конце концов!

Слова должны были утешить его, но гордость в моем голосе кажется пустой.

Тем не менее, это заставляет его улыбнуться, появляется проблеск надежды в его усталых глазах. Он притягивает меня в последнее объятие, я прижимаюсь к нему, держусь крепче, чем когда-либо.

— Увидимся в зале, дочка, — шепчет он. Я целую его щеку, борясь с желанием умолять его не уходить. Беспомощно смотрю, как за ним закрывается дверь.

В тот момент, когда он уходит, мои ноги подкашиваются, я падаю в кресло, зарываясь лицом в ладони.

Глава 2

Анна.

Час спустя я сижу перед зеркалом, уставившись на себя. Мои волосы гладко зачесаны и закручены в низкий пучок.

Кожа лица светится благодаря идеально нанесённому макияжу.

Визажист Ася, девушка с губами — варениками, нарощенными ресницами, чёрными, как смоль, бровями, ловко выполнят свою работу. Отработанным движением нежно проводит под моими глазами маленькой кисточкой.

Я закрываю глаза, благодарная за короткую передышку от созерцания в зеркале незнакомки, которой я стала.

— У тебя аллергия? — восклицает Ася беспокойным голосом.

— Нет. Почему ты спрашиваешь, — отвечаю я, хотя уже знаю ответ.

— Твои глаза слезятся, — объясняет она, слегка нахмурившись, осматривая свою работу. — Я испугалась, что у тебе аллергия на тени или тушь.

— Мне жаль! — Я инстинктивно поднимаю руку, чтобы коснуться лица, но вовремя останавливаюсь, позволяя руке снова упасть на колени.

Она успокаивающе улыбается мне в зеркале.

— Ничего страшного. Невесты всегда плачут. Это такой эмоциональный день! — Она замолкает, наносит мне под глаза ещё немного пудры. — Не волнуйся, тушь водостойкая. Она не потечёт, когда увидев своего будущего мужа, ты расчувствуешься.

Я молчу, не объясняю, что дело не в моей чувствительности.

Это страх давит на меня, как камень, грозя расколоть изнутри.

Я просто хочу, чтобы эта свадьба быстрее закончилась. В идеале – не начиналась, но это из области фантастики.

— Твой жених, он такой красавчик! — Она наклоняется, её голос понижается до заговорщического шёпота. — Он был на обложке Джи Кью в прошлом месяце. Ради него я купила журнал. А сегодня самый завидный холостяк женится на тебе. Ты счастливая, выиграла шикарный приз.

В её глазах светится зависть, перемешанная с восхищением. В любом случае, это скручивает мне живот, как нож. Если бы я могла поменяться с ней местами, то с радостью сделала бы это.

— Спасибо, — бормочу я, не зная, что еще сказать.

— Это была любовь с первого взгляда, да? — Ася мечтательно улыбается.

Любовь.

Из горла входит пустой, горький звук, я готова рассмеяться, но сдерживаюсь.

Неужели кто-то мог подумать, что любовь имеет к этому какое-то отношение?

Почему я должна любить человека, который женится на мне только для того, чтобы наказать моего отца?

Алексей Лозовой.

Наследник империи Лозовых, влиятельной и могущественной семьи. Для внешнего мира он бизнесмен, золотой мальчик, украшающий обложки модных журналов, за каждым его шагом следят камеры и поклонницы.

Но для тех из нас, кто знает его — знает по-настоящему — он криминальный авторитет. Человек, которого боятся за безжалостность, бескомпромиссность, человек, который сокрушает своих врагов, не моргнув глазом.

Ася не понимает. Она никогда не узнает, так как не принадлежит этому миру, где правят свои законы и понятия.

Я позволяю тишине затянуться, она принимает мою паузу за подтверждение, мечтательная улыбка вновь расплывается по её миловидному лицу.

— Я понимаю тебя, — говорит она, кивает, словно разгадала какую-то великую тайну. — В таких мужчин невозможно не влюбиться. То, как они на тебя смотрят, заставляет бабочек порхать в животе.

Если бы она только знала.

Бабочек нет, только ужас.

Я вздыхаю, снова смотрю в зеркало. Ася ждёт ответа, её выражение лица выжидающее.

— Да, — лгу я, выдавливая улыбку. — Это была… любовь с первого взгляда. Мы встретились на вечеринке. Когда я увидела его, сразу поняла, это он!

Улыбка Аси становится шире, она удовлетворенно кивает.

Я чувствую, как тяжесть моей лжи камнем ложится на грудь.

Через тридцать минут, под звучную мелодию, двери зала Дворца бракосочетания торжественно распахиваются.

Я делаю глубокий вдох, вуаль слегка касается лица, моё свадебное платье тяжелое, как цепи. Рука отца скользит сквозь мою, его хватка поддерживает меня.

— Дочка, — шепчет он, его голос хриплый от эмоций. — Я горжусь тобой.

Я сглатываю комок в горле, мои губы дрожат, когда я заставляю себя улыбнуться.

— Спасибо, папа.

Мы идем по проходу вместе, каждый шаг — это осознанное усилие, чтобы моё тело не выдало панику, клокочущую во мне.

Лица гостей размываются, друзья и враги наблюдают за каждым шагом.

Я продолжаю смотреть вперед, на человека,стоящего у импровизированной сцены.

Алексей Лозовой. Он возвышается над гостями, выражение его лица непроницаемо, широкие плечи напряжены под идеально сшитым костюмом.

Его черты резкие, яркие, да, он красивый, но это опасная, хищная красота.

Такая красота, которая предупреждает вас не подходить слишком близко. Хищниками лучше любоваться на безопасном расстоянии.

Глава 3

Алексей Лозовой.

— Стас Серов ждёт вас, — докладывает Павел, мой помощник, как только я вхожу в приёмную. Я киваю, не сбиваясь с шага, толкаю дверь кабинета.

Серов, по кличке Серый, лидер группировки, контролирующей восточную часть города, встаёт, как только видит меня. Протягивает массивную руку, я крепко её сжимаю.

— Лозовой — приветствует он меня с ухмылкой. — Мы могли бы запланировать встречу на другое время.

— Почему? — Я отпускаю его руку и отхожу за стол, позволяя своему портфелю с грохотом удариться об пол. Он пожимает плечами, смотрит на меня острыми, расчётливыми глазами.

— Ты только что женился. Первая брачная ночь, медовый месяц, все дела !Или слухи правдивы?

— Слухи? — Я выгибаю бровь, откидываясь на спинку кресла.

Прежде чем он успевает ответить, дверь с шумом распахивается, вальяжной походкой входит Вова, лидер ещё одной группировки, с репутацией столь же непредсказуемой, как и его характер. Он не утруждает себя формальностями, садится рядом с Серым, словно он хозяин этого кабинета.

— Шило к нам не присоединится, — сообщает Вова, зажигая сигару щелчком зажигалки. — Он разбирается с некоторыми... неприятностями.

Я ослабляю галстук, игнорирую вопиющее неуважение. Эта встреча деликатная. Терпение, ещё раз терпение.

— Я думаю, ты передашь ему суть нашего разговора, — холодно отвечаю я. — Давайте начнём.

Вова медленно затягивается сигарой, намеренно выпуская дым кольцами. Мне хочется свернуть ему шею за подобную ​​дерзость, но сегодня не тот день.

Нет, сегодня нужен такт. Мы здесь, чтобы поговорить о власти. Моей власти, если быть точным. Я лезу в ящик, достаю документ и швыряю его на стол.

— Вот список территорий, которые контролируют наши организации. Он обширен, как вы оба знаете. Но я здесь, чтобы предложить союз.

— Союз? — Стас наклоняется вперед, хмурится еще сильнее, на его лице написано недоверие. Вова кивает, попыхивая сигарой, его выражение скептическое. — Зачем тебе это? У тебя больше ресурсов, чем у всех нас вместе взятых. Больше денег. Больше связей. Черт, ты обогнал нас во всём. Зачем мы тебе?

Я позволяю тишине повиснуть, их сомнения наполняют комнату, как смрад от сигары Вовы.

— До меня дошла кое-какая информация. Татарин планирует загнать нас в угол, начиная с самых крупных групп. Я не воспринимаю угрозы легкомысленно, мы все видели, как нашей власти бросали вызов раньше. У нас могут быть разногласия, но мы партнёры. Мы должны укрепить наше господство, прежде чем они сделают свой ход.

Вова делает еще одну медленную затяжку, его взгляд впивается в моё лицо, словно он хочет найти подвох.

— Если ты действительно делаешь это для нас, почему бы не привлекаешь других ребят? Например, своего твой тестя? — Он усмехается над словами, нажимая на болевую мозоль. — Герман Авзалин может быть опозорен, но он всё еще пользуется уважением на своей стороне города. Ты будешь работать с ним?

Я чувствую, как моя челюсть напрягается, мышцы дёргаются от усилий, которые требуются, чтобы оставаться спокойным. Мои руки сжимаются под столом, когда его слова рассекают воздух.

Герман Авзалин.

Предатель.

— Никогда, — шиплю я, слово разрезает воздух, словно лезвие. — Он позор нашего воровского мира. Я не работаю с людьми, которые нарушают наш кодекс.

— Кодекс? — Вова выпускает еще одно кольцо дыма, его глаза блестят от удовольствия.

— Лозовой, если я правильно помню, у тебя свой принцип: когда кто-то пытается украсть то, что принадлежит тебе, ты отрезаешь ему руки, ноги и гарантируешь, что он больше никогда не попытается взять твоё. Но с ним ты этого не сделал, не так ли? Вместо этого ты женился на его дочери. Для остального мира вы теперь партнёры и родственники.

Он терзает открытую рану, и он это знает.

Правда в том, что в нашем мире брак между двумя семьями рассматривается как укрепление связей. Знак единства.

Но это не так. Не в моём случае. Я наклоняюсь вперед, встречаюсь взглядом с Вовой, мой голос низкий и опасный.

— Я женился на его дочери не для того, чтобы что-то укрепить. Я женился на ней, чтобы уничтожить его. Я взял единственное, что имеет значение для Германа Авзалина. Его дочь теперь моя. И когда он умрет, некому будет унаследовать его империю.

Я вижу проблеск понимания в их глазах, когда до них доходит. Речь идет не о партнерстве.

Речь идет об уничтожении.

— Признаюсь, я этого не ожидал. — Стас усмехается, в его голосе слышится восхищение. — Забрать единственное, что его волнует? Это жестоко, даже для тебя, Лозовой. Умно. Безжалостно.

— А я-то думал, что ты размяк с этой женитьбой, потерял былую хватку, — Вова откидывается назад, делает последнюю затяжку сигары, прежде чем потушить её о край моего стола. — Он замолкает, улыбка дергает его губы. — Но я в деле. Было бы глупо сказать «нет», учитывая твоё новое... влияние.

Я позволяю медленной хищной улыбке расползтись по моему лицу.

Глава 4

Алексей Лозовой.

Несколько часов спустя, когда солнце уже скрылось за облаками, я въезжаю на подъездную дорожку своего особняка на Рублёвке. Тяжесть прошедшего дня давит на мои плечи.

Фары проносятся по лужайке, когда я заезжаю в гараж. Глушу двигатель, поднимаюсь в дом. Дверь распахивается ещё до того, как я до неё дохожу, Мария, моя экономка, приветствует меня вежливым кивком, её поза, как всегда, полна почтения.

— Добрый вечер, Алексей Юрьевич!

— Добрый, Мария, — отвечаю. Быстрым шагом направляюсь к главной лестнице, моя комната находится на третьем этаже, а комната Анны — на втором. Это обдуманное решение. Я предпочитаю сохранять дистанцию, ​ нет причин для нашего взаимодействия больше, чем необходимо.

Она моя жена только на бумаге, не более того.

— Ужин готов, — говорит Мария, когда я дохожу до подножия лестницы. Я качаю головой, даже не замедляя шага.

— Не сегодня. Просто принеси мне чай с лимоном.

— Хорошо!

Моя нога касается первой ступеньки, но что-то меня останавливает. Мысль, которая прокрадывается, нежеланная, но настойчивая.

— Мария! — Я слегка поворачиваю голову, слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.

— Да, — она смотрит на меня.

— Моя… жена, — слово кажется чуждым, неприятным. — Она ужинала?

Выражение лица Марии меняется, между бровями появляется лёгкая складка.

— Анна Германовна не выходила из своей комнаты целый день. Я пыталась отнести ей еду, но она отказалась.

Я хмурюсь ещё сильнее.

— Она не ела с тех пор, как приехала?

— С прошлой ночи, — мягко поясняет Мария. Это почти двадцать четыре часа. Во что она играет? Это какой-то детский бунт? Морить себя голодом, чтобы все выглядело так, будто я монстр, который запирает свою жену без еды? Я потираю виски, пытаясь стряхнуть раздражение, клокочущее под кожей.

— Приготовь ужин и отнеси в её комнату!

Мария колеблется, её губы приоткрываются, словно в знак протеста.

— Я пыталась, Алексей Юрьевич. Она не открыла мне дверь.

— Попробуй еще раз, — моё терпение на исходе. — Делай, как я говорю.

Не дожидаясь ответа, продолжаю подниматься по лестнице, мои шаги тяжелые от злости. Если Анна думает, что может выкинуть какой-нибудь трюк, чтобы выставить меня злодеем, то она жестоко ошибается. Ей повезло, что я не требую от неё большего, не заставляю зарабатывать себе на жизнь, обслуживать мои потребности. Для неё лучше, что я её игнорирую.

Я останавливаюсь перед дверью её комнаты и сжимаю кулак, громко стучусь. Нет ответа. Я снова стучу, на этот раз сильнее.

— Анна, мне нужно поговорить с тобой.

Тишина. В глубине моего сознания вспыхивает паника, внезапная и нелепая.

Она упала в обморок? Она лежит без сознания за этой дверью? Я прижимаю ухо к двери, прислушиваюсь к любому звуку, свидетельствующему, что она там.

Моё сердце ускоряет свой ритм. Ни звука. Абсолютная тишина.

— Анна, ответь мне, — в моём голос звучит тревога, которую я редко показываю. Я готов выбить дверь, моя нога уже в замахе, когда она внезапно скрипит. Я быстро выпрямляюсь, прочищаю горло, чтобы скрыть момент слабости.

Она стоит в дверном проеме, растрёпанная и раздражённая. Светлые волосы спутанными локонами падают на лицо, нижняя губа распухла, как будто она кусала её весь день.

На долю секунды я окаменел, поражённый её видом.

Обычно так выглядят после безумной, страстной ночи. Эта мысль застаёт меня врасплох, я быстро избавляюсь от неё.

— Что? — спрашивает она ровным, бесстрастным голосом. Я смотрю на неё, пытаюсь вспомнить, зачем я здесь. Её внешность сбила меня с толку, но я быстро прихожу в себя, прищуриваю глаза, мой голос холодный и резкий.

— Мария сказала мне, что ты не ела весь день.

— И в чём проблема? — Она пожимает плечами, в её глазах мелькает вызов.

Проблема? От её дерзости на мгновение теряю дар речи. Для неё это игра?

— Если ты не будешь нормально питаться, то заболеешь, — говорю я, мой тон становится жестче. — Мне твои фокусы не нужны.

— Фокусы? — Она обрывает меня, прежде чем я успеваю закончить. — Ты реально думаешь, что отказываюсь от еды, желая отомстить тебе за угрозу убить моего отца?

От резкости её слов у меня перехватывает дыхание. Она точно знает, на что я способен.

И она осмеливается бросить мне вызов?

Я подхожу ближе, останавливаюсь, когда вижу, как на её лице мелькает тень страха.

— Ты бы предпочла, чтобы я обнародовал информацию о предательстве твоего отца? Ты знаешь, что случается с предателями в нашем мире, малышка? — Мой голос становится тише, предупреждая об опасности. Её подбородок вызывающе поднимается, глаза горят ненавистью.

— Во-первых, я не твоя малышка, — резко отвечает она. — И да, я знаю, что происходит. Но ты ведёшь себя так, будто ты лучше. Лозовой, тебя боятся, но не уважают! Ты не внушаешь доверия, ты внушаешь ужас.

Глава 5

Анна.

В доме, как обычно, слишком тихо. Когда я выхожу из своей комнаты, кругом царит гробовая тишина, она давит на мой мозг, делает атмосферу этого особняка еще более удушающей и напряжённой.

Прошло почти две недели с того дня, как я вышла замуж за Алексея Лозового, но кажется, прошла целая жизнь.

Каждый день тянется мучительно долго, без ярких событий, без эмоций.

Я иду по длинному коридору, мои шаги неестественно громко отдаются эхом в пустом пространстве, напоминая, что, несмотря на великолепие этого дома, моего здесь ничего нет. Для меня эти роскошные стены - тюрьма.

Я спускаюсь вниз, отчаянно желая хоть немного нормальности, просто чашку ароматного кофе для успешного начала дня.

Но даже это кажется пустым ритуалом, который больше не приносит радости. Когда я захожу на кухню, то вижу Марию, перебирающую посуду в шкафу.

— Доброе утро, Анна. Приготовить вам завтрак? — её голос, как обычно, приветливый и уважительный, но я вижу беспокойство в её глазах. Она всегда на меня так смотрит, предлагая покушать. А я всегда отказываюсь.

— Спасибо, Мария, не нужно Я сделаю себе кофе!

Её губы сжимаются в тонкую линию, она не настаивает. Она никогда этого не делает, но я чувствую укол вины. Мария просто выполняет свою работу, я как будто наказываю её своим холодным безразличием, из-за того, что оказалась в этом доме против своей воли.

—Хорошо, — тихо говорит она и уходит. Я варю кофе в тишине, сосредоточившись на задаче, как будто это единственное, что связывает меня с реальностью. Кофе-машина, конечно, самая современная, как и роскошная кухня, мечта любой хозяйки.

Я делаю глоток, позволяя горечи прокатиться по моему языку, но даже это не может уменьшить тяжесть, сидящую в моей груди.

Допив кофе, я бросаю чашку в раковину и поднимаюсь обратно наверх, стремясь вернуться в единственное место, которое кажется безопасным островком в этом холодном доме, — в свою комнату.

Поднимаясь по лестнице, слышу слабый скрип открывающейся двери на третьем этаже. Сердцебиение ускоряется, мои ноги движутся быстрее без осознанной мысли.

Лозовой.

Мне даже не нужно смотреть, чтобы понять, что это он.

Я ускоряю шаг, спешу обратно в свою комнату и закрываю за собой дверь с тихим щелчком. Прижимаюсь спиной к дверному косяку, заставляю себя медленно дышать.

Я не должна его бояться.

Алексей Лозовой может быть монстром для других, но для меня он просто... пустое место.

Так должно быть. И всё же, я избегаю его на каждом шагу. Убеждаю себя, что не из страха, а из банального отвращения к человеку, с которым я теперь связана.

Каждое взаимодействие с ним ощущается как стояние на краю обрыва, я сморю в его глаза, а кажется, гляжу в тёмную пропасть.

Тяжело осознавать, что я вышла за него замуж не по любви, а потому, что его ненависть к моему отцу безгранична.

Я тяжело вздыхаю, отрываюсь от двери и направляюсь в ванную.

Сегодня, наконец, я выхожу на свою работа. Это единственное, за что мне осталось цепляться, единственное, что напоминает мне, что у меня была жизнь до всего этого кошмара.

Были цели, мечты, желания.

***

«Анна Лозовая».

Звук имени останавливает меня. Я оборачиваюсь, осознавая с дрожью, что начальник отдела обращается ко мне.

Анна Лозовая. Новое имя ощущается как наждачная бумага во рту, грубое и нежеланное. Я мысленно повторяю его, пытаюсь осмыслить новую личность, навязанную мне. Чем больше я его произношу, тем больше оно кажется плохой шуткой. Но мужчина, идущий мне навстречу, не знает правды.

Он видит во мне жену Лозового, и это значит, что мне придется играть эту роль.

— Доброе утро, Сергей Иванович, — говорю я, выдавливаю улыбку, которая едва касается моих глаз.

— На мгновение мне показалось, что я обознался! Добро пожаловать обратно! — Он протягивает руку, я механически её пожимаю. — Как прошел ваш медовый месяц?

Медовый месяц?

Я почти смеюсь. Две недели я безвылазно провела в своей комнате, притворяясь, что ничего этого не происходит. Я поднимаю бровь, но он продолжает, не обращает внимания на моё выражение лица.

— Я не ожидал, что ты вернешься так скоро, — добавляет он, пока мы идем к лифту. — Но я рад, что ты вернулась. У нас появилось несколько дел, как раз по твоей части. Конечно, если ты захочешь уходить пораньше в эти первые несколько месяцев, чтобы наслаждаться супружеской жизнью, то нет вопросов!

Супружеская жизнь.

Еще один горький смешок вертится у меня на языке, но я его проглатываю, сохраняя нейтральный тон голоса.

— Не беспокойтесь, Сергей Иванович! Работа превыше всего!

Он с любопытством смотрит на меня, несомненно удивляясь, почему я предпочитаю погрузиться в работу вместо того, чтобы проводить время с мужем. Но я не объясняю. Я не должна ему — или кому-либо — объяснять. Двери лифта открываются, я захожу внутрь, нажимая кнопку десятого этажа.

Глава 6

Анна.

Лозовой.

Он появляется на лестницы, бесшумно выходит из тени второго этажа. На нём серая футболка, которая обтягивает грудь, демонстрирует крепкие мышцы под ней, а чёрные спортивные штаны свисают достаточно низко, чтобы намекнуть на сильные линии его тела.

Для такого человека, как он, незаконно выглядеть так хорошо. Мироздание посчитало нужным дать ему и стальной характер, и тело греческого бога.

— Анна, — его глубокий голос прорезает мои мысли, когда он приближается.

— Да? — Я замираю, опасаясь того, что принесет эта неожиданная встреча. Он стоит всего в нескольких шагах, слишком близко для моего комфорта. Я отмечаю, как воздух кажется тяжелее, когда он рядом.

— У тебя есть минутка?

Это вопрос, но на самом деле это, скорее приказ, но мне плевать. О чём вообще мы можем говорить? Обсудить, как сделать мою жизнь еще более несчастной?

— Нет!— резко отвечаю я, не дожидаясь его ответа, проскальзываю мимо него и пулей залетаю в свою комнату, захлопываю за собой дверь.

Такое чувство, что из меня выкачали все силы. Мигрень усиливается, пульсирует, я потираю виски, пытаясь отогнать усталость и разочарование.

Как мне разгрести дерьмо в моё жизни?

Как, в принципе, я докатилась до этого? Раздается громкий стук в мою дверь.

— Анна? — слышен голос Лозового с другой стороны двери. — Я ждал тебя весь вечер. Почему ты не позвонила и не сказала, что задерживаешься?

Серьезно?

Я хмурюсь, на моём лице написано недоверие. Он ждал меня? Этого не может быть.

Но прежде чем я успеваю обдумать эту мысль, он продолжает говорить. — Тебе следует знать, что не стоит задерживаться допоздна.

Не выдержав, я пролетаю через комнату, распахиваю дверь, зло уставившись на него.

— Зачем ты лезешь в мои дела?

— Твои дела? — его глаза темнеют от раздражения. — Это вопрос безопасности. Есть люди, которые не колеблясь, используют тебя, чтобы добраться до меня.

— И чья это вина? — резко говорю я, делаю шаг вперед, внутри меня бурлит ярость. — Я не просила, чтобы меня включали в твою жизнь, Лозовой. До тебя мне никогда не приходилось беспокоиться о том, что меня схватят по дороге домой. Так что не вешай это на меня. Если ты думаешь, что я в опасности, найди способ защитить меня. Но так, чтобы я этого не заметила!

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но его рука сжимает мое запястье. Прежде чем я успеваю освободиться, он дергает меня в коридор. Другая его рука прижимается к стене рядом с моей головой, запирая меня в клетке, его тело возвышается над моим.

Его глаза встречаются с моими, они горят чем-то сильным, чем-то, что я не могу назвать, но чувствую в глубине своего живота. Это заставляет мой пульс учащенно биться.

— Тебе нравится играть в игры, не так ли, малышка?

Его голос грохочет, омывает мою кожу, как теплый душ в конце долгого дня.

— Не называй меня так, — выплевываю я, поднимаю подбородок с вызовом. — Я не твоя малышка. Я для тебя никто, просто девушка, которую ты заставил взять твою фамилию!

Он издает мрачный смех, от которого у меня по рукам бегут мурашки. Его рука, большая и тёплая, касается моей щеки, и я ненавижу, что мое тело реагирует, трепет чего-то нежеланного расцветает в моей груди.

— Заставили? — бормочет он, проводит большим пальцем по краю моей губы. — Я предоставил твоему отцу выбор. Брак или смерть. Он предпочел отдать тебя мне, чем заплатить цену самому.

— И что ты с этого получаешь? — шиплю я, глядя на него снизу вверх.

— Влияние. Власть. Месть.

Его ухмылка холодна, глаза блестят от удовлетворения.

— Мой отец — лучше тебя в миллион раз. Ты не достоит его мизинца ! — Ярость, которая наполняет меня, внезапна и ослепительна. Как он смеет так говорить о моем отце?

Его ухмылка только усиливается.

— Теперь ты моя, Анна, и всё, что ты делаешь, отражается на мне, — говорит он тихим, но угрожающим голосом. — Вот почему я хочу, чтобы ты уволилась!

— Чтооо? — Слова врезаются в меня, как удар, я моргаю, не уверенная, что правильно расслышала.

— Ты меня услышала. Бросай свою работу!

— А что дальше? — Я горько смеюсь, отступаю от него, скрещиваю руки. — Ты собираешься запереть меня в этом особняке и выставлять напоказ, как трофейную жену на своих вечеринках?

— Может быть.

— Я не уйду с работы! — Я могла бы прожечь ему дыру в голове одним своим взглядом.

— Ты уйдешь, — говорит он, понижая голос, — если важна работа, то будешь работать исключительно на меня.

Я недоверчиво смотрю на него. Его самоуверенность поразительна. Он действительно верит, что мир вращается вокруг него? Из меня вырывается безрадостный смех, я качаю головой.

— Ты бредишь, Лозовой! Я Анна Авзалина, и мне наплевать, чего ты хочешь. Давай, попробуй заставить меня уйти. Я бросаю тебе вызов!

Глава 7

Алексей Лозовой.

Я выхожу из конференц-зала, где завершилась встреча с лидерами группировок, которые пришли, чтобы заявить о своей верности и готовности поддерживать сотрудничество.

Некоторые из них не выглядели удовлетворёнными, делали хорошую мину при плохой игре.

Другого выбора у них не было, я им его не дам. Они этого не заслуживают, я не забыл, что они сделали с моим отцом.

Герман Авзалин совершил самое гнусное предательство, но и другие не безупречно чисты. Все они, используя косвенные каналы, пытались отобрать то, что принадлежит мне по праву. Они думали, что я сломлен горем и как гиены пытались урвать свой кусок.

В каком-то смысле я должен благодарить Авзалина за то, что он был так смел в своих притязаниях. Если бы не его чудовищная наглость, я бы не добился того преимущества, которое имею сейчас.

Хотя, мне приходится платить свою цену.

Его дочурка испытывает моё терпение каждый день. Это сущее наказание. Когда я рядом с ней, мне приходится призывать все остатки самообладания. Она достигла высшего мастерства в том, как словом задеть и уязвить меня.

Чертовски обидно, что такая великолепная девушка, с глазами, похожими на чистое, безоблачное небо, обладает таким свирепым характером.

— Алексей Юрьевич, — останавливает меня Павел, когда я приближаюсь к двери своего кабинета, — извините, я не мог её остановить. Она собиралась устроить сцену. Я знаю, как сильно вы это ненавидите, поэтому я... я позволил ей пройти!

— Кто? — Мои брови хмурятся.

— Малицкая.

— Юлия? Вот черт, — я качаю головой. — Всё в порядке, я с ней разберусь!

Мои губы кривятся от недовольства, когда я захожу в свой кабинет и вижу Юлию, которая сидит в моём кресле, скрестив длинные ноги на столе.

— Ты, кажется, забыла своё место, Юля, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Она бросает на меня томный взгляд, сексуально изгибаясь, медленно встаёт. На ней длинный кардиган, я подозреваю, что под ним совсем немного одежды.

— Я слышала, ты женился, — говорит она, останавливаясь в нескольких метрах от меня. — Почему ты не прислал мне приглашение? Разве мы не друзья?

— Мы не друзья. Тебе следует уйти.

Юлия подносит палец ко рту, просовывает его между пухлыми губами. Я закатываю глаза от её попытки соблазнения.

— О? Мы не друзья? Ну, — пожимает плечами, — формально ты прав. Потому что друзья не трахаются каждый день, не пробуют друг друга на вкус, не слизывают с тела сливки и сперму.

— Чего ты хочешь? — прохожу мимо неё, направляюсь к своему стулу. У нас с Юлей есть прошлое, бурное и страстное. Мы познакомились на мероприятии, которое устраивал её отец, человек, связанный с криминалом. Юля отчаянно флиртовала, она не сказала «нет», когда я пригласил её поехать в мой отель. Но наш дикий, бурный роман завершился, когда я понял, что она всех привлекательных мужчин рассматривает как сексуальный объект. Про таких девушек в народе говорят - «слаба на передок»!

Я не осуждал её за это, мы не состояли в отношениях, но я не из тех, кто делится своей партнёршей, даже если она исключительно для секса.

— О чём ты задумался, милый? — спрашивает она, подходит к моему столу и отодвигает стул, садится, широко расставляет ноги, предоставляя на обзор свои кружевные трусики. В прошлом я бы запер дверь кабинета и нагнул её над столом.

— Если у тебя ничего серьезного, предлагаю тебе уйти, Юля!

— Правда, что ты работаешь с Германом Авзалиным?

— Кто тебе это сказал? — спрашиваю я, смутно припоминая, что недавно у меня был такой же разговор с кем-то еще. Кажется, Вова интересовался.

— Я слышала это не от одного человека! — Она пожимает плечами, проводит язычком по губами. — Вчера я была на вечеринке, там только и говорили как о твоём скоропалительном браке с Анькой Авзалиной. Тебе удалось вызвать страх, уважение и зависть, Алёша. — Юлия улыбается. — Но я в курсе, что Авзалин сделал с твоим отцом. Я знаю, что пытались сделать другие. Думала, тебе будет интересно узнать, что теперь вас считают союзниками.

— Тебе не следует разносить сплетни, Юльчик! Твоему отцу это не понравится! — Меня пронзают раздражение и досада, но я сохраняю спокойствие. Даже если то, что она говорит, правда, я знаю, что она пытается вывести меня из себя.

Юлия встает со своего места, садится на край стола. Я позволяю ей провести пальцами по моей руке, зная, что чем быстрее она выполнит свои прихоти, тем быстрее избавлюсь от неё. Если только мое терпение не иссякнет первым.

— Знаешь, быть зятем Авзалина, это плюс к твоему влиянию. Единственная проблема в том, — её палец обвивает мой галстук и дергает его, — что он не расплачивается за своё преступление. На самом деле, его персона начинает привлекать всё больше внимания. Люди считали, месть твоя будет суровой, его найдут в сточной канаве с прострелянной головой. Ха, а он теперь твой родственник. Его зауважали, — ногти Юлии скользят по моему подбородку.

Чушь. Я стискиваю зубы. Если я причина того, что Авзалин набирает влияние, то я готов разрушить всё. Когда большой палец Юлии касается моих губ, я шлепаю её по руке и смотрю на нее.

Глава 8

Алексей Лозовой.

— Добрый вечер, Мария! — приветствую свою экономку. — Нет, спасибо, ужинать сегодня вечером не буду!

Кажется, Марию уже не удивляет тот факт, что теперь в этом доме ужинают редко.

Я нахожусь в отвратительном настроении.

Решительным шагом направляюсь в свой кабинет, следует изучить пару документов, которые мне прислали на электронную почту.

Сегодня звонил отец Юли, попросил согласовать встречу.

Подозреваю, его назойливая, высокомерная дочурка нажаловалась на меня и попросила папочку вмешаться.

Я собираюсь использовать встречу в своих интересах, но меня раздражает и бесит то, что Юля ведёт себя слишком навязчиво. Она так и не поняла, что с ней у меня всё кончено.

Приближаясь к кабинету, слышу шаги в коридоре. Я знаю, что Мария находится в другой части дома. Приостанавливаюсь, через несколько секунд сталкиваюсь лицом к лицу с Аней.

На ней топ на тонких бретельках и короткие шортики в спортивном стиле.

Тонкая ткань обтягивает сочную грудь без лифчика, соски торчат, её вид невероятно сексуальный и возбуждающий.

На миг представляю, как её длинные ноги обхватывают меня, как я ласкаю это божественное тело, чтобы увидеть, насколько послушной и покорной она может быть.

А эти пухлые губы? Они созданы для поцелуев. Представляю, как они трепетно обхватывают мой член...

— Чем-то могу помочь? — Её резкий тон вырывает меня из мира сексуальных фантазий, которые разыгрались, стоило мне её увидеть.

— Нет, — отвечаю я, качаю головой, замечая, что она подозрительно смотрит на меня.

Почему я на неё пялился? Как будто красивых девушек никогда не видел.

Ради всего святого, она же Анна Авзалина! Дочь моего лютого врага.

Моя фамилия, которую она сейчас носит, просто формальность.

Если бы ей дали пистолет и попросили меня застрелить, она бы не колеблясь, сделала это.

— Отлично! — Она равнодушно пожимает плечами и отворачивается. Я тоже разворачиваюсь в сторону кабинета, телефон в руке пищит, быстро пробегаю глазами по полученному сообщению.

«Я только что видела Германа Авзалина с Вовой Стольником. Они выпивают и явно что-то замышляют против тебя. Похоже, ваш союз разваливается, милый».

Юля.

Если она пыталась меня разозлить, то ей это удалось. Я резко разворачиваюсь.

— Анна. — Она делает два шага вперед, прежде чем остановиться. Я вижу, что она не расположена вступать со мной в разговор. — Твоему отцу запрещено появляться в этом доме, а тебе с этой минуты запрещено его видеть!

— Что ты имеешь в виду? — в её глазах недоумение. — Мне нельзя видеться с папой? Мы так не договаривались. Я предупреждала тебя, Лозовой, командуй своими братками. Им свою власть и силу демонстрируй. Со мной это номер не прокатит, — она усиливает голос на последней фразе. — Я не твоя рабыня и не твоя игрушка.

Я зол из-за полученного сообщения, из-за того, что за моей спиной пытаются строить козни. Слова Ани, тон, каким они были произнесены, служат последней каплей, что-то во мне срывается.

Я делаю шаг, не сводя с неё глаз. Она не отводит своего взгляда.

Мы играем в эту игру гораздо дольше, чем мне хотелось бы, но пришло время заставить её видеть так, как должно быть. По-моему.

— Ты больше не увидишь своего отца, — повторяю я. — Запомни, в тот день, когда ты это сделаешь, это будет ваша последняя встреча!

— Ты собираешься убить его? Ты на это намекаешь? — восклицает она. — Тогда почему ты этого ещё не сделал? Это ведь твой способ решать проблемы? Да? Заставить замолчать того, кто не готов тебе подчиняться! — бросает она мне вызов. — Нет человека, нет проблем.

Не позволяй ей задеть тебя, Алексей.

— Твой и мой отец были близки, как братья. Мой отец помог твоему построить то, что у него есть сейчас, и ничего не просил взамен. Но когда умер мой отец, твой начал объединяться с другими, чтобы начать борьбу против меня! Он хотел лишить меня всего. — Я сглатываю, прежде чем продолжить. — Он думал, что я буду слишком поглощен горем, чтобы нанести ответный удар. Твой отец, — я тычу пальцем в воздух, — считал, что имеет право на то, что принадлежит мне. Он даже не присутствовал на его похоронах. И ты осуждаешь меня за то, что я хочу отомстить?

Упрямое выражение лица Анны исчезает, на её лице появляется неуверенность, губы слегка приоткрываются, а брови хмурятся, когда она смотрит на меня.

— Тебе повезло, — говорю я. — Хотя ты этого не понимаешь. Будь на моём месте другой мужчина, он сделал бы всё, чтобы превратить твою жизнь в ад. Я не говорю, что я лучше. — Я качаю головой, потому что считаю такие поступки варварскими. — Я просто говорю тебе, что ты могла более реально смотреть на вещи.

— Я-я... — заикается она.

Я выдыхаю, уже сожалея о том, что угрожал ей. Это её гениальная способность выводить меня из себя. Устало провожу рукой по волосам.

— Мой приказ остается в силе. Твой отец не должен приближаться к этому дому, а ты не должна его видеть. Пока я не передумаю.

Глава 9

Анна.

Солнечный свет, бросая длинные лучи тепла на моё лицо, освещает просторную комнату.

Я лежу, уставившись в потолок, отрешённая от всего. Ощущаю пустоту, пропала мотивация что-то делать, мне даже лень двигаться. Полнейшая апатия. Привет, бессмысленные выходные!

В своей прошлой жизни я обожала выходные дни! Заранее их планировала, придумывала разные активности. Сейчас я могла бы поехать в гости к отцу, провести с ним день, может быть, помогла решить юридические вопросы, связанные с его бизнесом. Или отправилась за покупками, сделала запасы на неделю, навела порядок на своей кухне, испекла вкусные блинчики, посмотрела фильм, а вечером встретилась с друзьями в кафе или кинотеатре. Тогда мои выходные имели смысл.

Но здесь, в этой мрачной, новой жизни, в доме, где комнаты слишком большие, тихие и душные, я, кажется, утратила вкус к жизни.

Так, хватит придаваться унынию. Я вздыхаю, сбрасываю одеяло и скатываюсь с кровати с грацией ленивца, позволяю себе рухнуть на пол с глухим стуком. Поднимаюсь, потираю ушибленную руку, боль минимальная, но достаточная, чтобы напомнить мне - я жива.

— Зачем я это сделала? Зачем согласилась на этот брак? — бормочу я, хотя, уже знаю ответ. У меня не было иного выбора.

Доплелась до ванной, взяла зубную щётку, выдавила пасту. Когда я чищу зубы, мои движения машинальны, как у робота.

Затем встаю под душ. Вода слишком горячая, она обжигает мою кожу, это больно и вредно, но я терплю. Хочу, чтобы физическая боль заглушила душевную. Не сказать, что такой способ мне помог. После душа вытираю тело махровым полотенцем, надеваю мягкие хлопковые шорты и свободную клетчатую футболку.

Удобно. Легко. И совершенно лишено всякого смысла. Я сижу на краю кровати, провожу пальцами по волосам, уставившись в пустоту.

Я могла бы отправиться в офис. Работа отвлекает меня от переживаний и проблем. Когда погружаешься в рабочие момент, личные переживания уходят на второй план. У меня просто нет на них времени, а в конце рабочего дня нет сил. Но с тех пор, как я вышла замуж, мои начальники стали просто невыносимыми. Они убеждены, что должна использовать своё время для какого-то романтического блаженства медового месяца.

— Почему бы тебе не пойти домой раньше? — заявил мне вчера вечером мой шеф, не потрудившись скрыть свое замешательство по поводу того, почему я всё ещё нахожусь в офисе в девять вечера. — Наслаждайся этим периодом, пока он не закончился. Говорят, страсть утихает в браке после первого года, хотя, я уверен, у тебя будет по- другому!

Если бы он только знал, что никакой страсти в моём браке нет и не было.

Мой живот урчит, прерывая мои мысли. Ещё одно напоминание о том, что уже несколько недель я живу на перекусах. Волоча ноги, спускаюсь вниз, хватаюсь за перила, как будто ступеньки могут сломаться подо мной. В доме жутко тихо.

Лозовой в отъезде, уже почти две недели, как его нет, чему я очень рада. Для меня его отсутствие — это благословение. Чем меньше я его вижу, тем мои нервные клетки целее. Их нужно беречь, они, как известно, не восстанавливаются.

На кухне я достаю хлеб и несколько яиц. Делаю себе тосты и омлет. Я ем в тишине на кухонном острове, а затем убираю за собой. Однообразие тяготит.

Что теперь? Я не могу просто вернуться в комнату и смотреть в потолок. Мне нужно чем-то занять своё время, заполнить пустые часы, которые тянутся бесконечно.

Шоппинг. Идея приходит мне в голову из ниоткуда.

Я никогда не была любителем шоппинг-терапии, но это убьет несколько часов. Я переодеваюсь в летнее платье, надеваю балетки, хватаю сумку. Перед тем как уйти, оставляю записку для Марии, сообщая ей, куда направляюсь.

Не то, чтобы это имеет значение. Не думаю, что её волнует, куда я отправилась. Но пусть будет.

Через час я оказываюсь в самом большом торговом центре столицы. Единственное место, где можно купить всё, чего душа пожелает.

Но мне почти ничего не нужно. Это способ «убить время»! Я бесцельно брожу по бутикам с одеждой, обувью, косметикой,задерживаюсь в отделе парфюмерии «Ароматный мир».

Духи. Мне нужно что-то, что успокоит мой разум, поможет мне забыть, что я жена мужчины, от которого у меня мурашки по коже.

— Здравствуйте! Добро пожаловать! Я могу вам помочь? — Ко мне с улыбкой подходит девушка-консультант. — Какой определённый аромат ищите?

— Мне нужен аромат, который настроит меня на дзен. — Я постукиваю себя по подбородку, притворяясь, что размышляю. — Знаете, такой обволакивающий, как кокон белоснежных простыней, в которые можно укутаться с головой и сделать вид, что тебя нет. Никто, даже самый невыносимый человек в вашей жизни, не сможет вас побеспокоить.

Улыбка девушки слегка дрогнула, её замешательство становится очевидным. Я быстро поняла, что выразилась слишком сложно.

— Я шучу, — добавляю с натянутым смехом. — Мне нужен нежный, цветочный аромат!

Она кивает, рекомендует мне несколько вариантов — от Диор, Ланком, Гуччи.

В итоге я выбираю цветочно-фруктовый аромат от Дольче.

Когда поворачиваюсь, мельком вижу мужчину, наблюдающего за мной. Он одет в тёмный костюм, что кажется совершенно неуместным в субботу. Наши взгляды встречаются, он быстро отворачивается.

Глава 10

Анна.

— Эй, что это значит? — требую я ответа, не утруждая себя любезностями.

— Что? — Первый мужчина моргает, притворяясь удивлённым. — Вы о чём?

— Вы следили за мной, — утверждаю твёрдым голосом. — И не стоит отрицать! Камеры видеонаблюдения это докажут. Или вы мне говорите, что вам от меня надо, или я вызываю полицию. Выбирайте!

Второй мужчина прочищает горло, отбрасывая притворство. Его взгляд слишком острый, он выглядит настороженным и собранным. Я была права. Они здесь не для того, чтобы делать покупки. Первый мужчина поправляет галстук, верный признак того, что как-то пытается вернуть себе контроль.

— Ваш муж поручил нам обеспечивать вашу безопасность!

Я моргаю, застигнутая врасплох. Лозовой поручил?

— Он отправил вас двоих? — я указывая на них пальцем, — обеспечить мою безопасность? Получается, вы телохранители?

Они кивают с самым серьёзным видом. Я качаю головой, отказываясь в это верить. Но они здесь, стоят прямо передо мной, я не могу отрицать очевидные вещи.

— Зачем? — вырывается у меня, но я уже знаю ответ. Лозовой говорил о безопасности, требовал, чтобы я бросила работу. — Как давно? — раздражённо спрашиваю я.

— Две недели! — отвечает первый мужчина. Что? Целых две недели они следили за мной, а я ничего не заметила? Мои руки сжимаются в кулаки, когда я пытаюсь не дать своему гневу вспыхнуть. Как я могла их не заметить?

— Когда я еду на работу, вы тоже следите за мной? — спрашиваю я. Они кивают.

— И я вас не заметила?

— Нам дана установка не привлекать внимания, — мужчина в костюме говорит спокойно и размеренно, — поэтому, мы всегда на расстоянии.

Я провожу рукой по волосам, чувствуя смесь разочарования и смущения. Я должна была их заметить. Я должна была знать. Больше всего в этой ситуации меня злит Лозовой. Он даже не соизволит предупредить, что приставил ко мне охрану.

— Я Анна Авзвлина! — гордо расправляю плечи. — Мой отец — Герман Авзалин, а это значит, что я способна позаботиться о себе сама. Я не нуждаюсь в ваших услугах!

— Простите, Анна, но у нас строгий приказ! — первый мужчина невозмутимо качает головой. — Нам поручено не упускать вас из вида. Тем более, это место уязвимо для потенциальной угрозы.

— Угрозы? — яростно шиплю я. — Это торговый центр. Какой сумасшедший решит причинить мне вред? Здесь уйма людей.

Я вижу, как они обмениваются взглядами, моя гневная тирада не произвела на них никакого впечатления.

— Держитесь от меня подальше, — презрительно бросаю я, но когда разворачиваюсь и ухожу, знаю, что они меня не послушают. У них приказ, я для них объект, за которым поручено вести наблюдение и не спускать глаз.

Раздражение нарастает внутри меня, бурлит, я больше не могу наслаждаться походом по бутикам. Через некоторое время прерываю свой шоппинг, направляюсь к выходу с раздражённым вздохом. Оглянувшись через плечо, вижу, что они следуют за мной, сохраняют дистанцию, но не упускают меня из вида. Я останавливаюсь, жду, когда они приблизятся ко мне.

— Вы можете исчезнуть? — шиплю я сквозь стиснутые зубы. Охранники невозмутимо смотрят на меня. Они такие же, как их босс — невосприимчивые к голосу разума, упрямые как черти. Я передаю пакеты с покупками одному из них. Если они собираются ходить за мной по пятам, то пусть хоть чем-то будут полезны.

— Шоппинг закончился, мальчики, — ехидничаю я. Один из них открывает мне дверцу машины, как будто я какая-то королевская особа. — Я хочу пообедать, — говорю я, наклоняясь вперед. — Есть одно место, которое я знаю, оно примерно в двадцати минутах отсюда. Я называю адрес, откидываюсь назад и закрываю глаза. На самом деле я не хочу туда ехать, но и в особняк возвращаться не никакого желания.

Помотавшись целый день по городу, я, наконец, решаю, что пора отправляться домой. Уставшая, сажусь в машину, бездумно просматриваю новости в телефоне.

Вот тут я вспоминаю отца. Мы не встречались и не созванивались со дня свадьбы. Я была так поглощена своим горем, что даже не заметила, что пролетел почти месяц. Он тоже не звонил, но для него это обычное дело. Вздыхая, я набираю его номер, вспоминаю наш последний разговор, его голос был полон эмоций, чего я редко от него слышала.

Гудки идут, но папа не отвечает. Наверное, занят. Я жду ещё несколько минут, набираю номер ещё раз. Ответа нет. Проходит пять минут. Затем десять. Пятнадцать.

За все годы, что я живу отдельно от него, такого никогда не случалось. Он не всегда отвечает сразу, но после третьего или четвертого звонка берет трубку. Или перезванивает. Всегда. Что-то не так.

Я вновь набираю номер, когда слышу «абонент недоступен», мысли начинают лихорадочно работать, сердце колотится.

Что могло случиться? Что изменилось сейчас?

Тревожное чувство в груди усиливается, и затем в голову закрадывается леденящая мысль — Лозовой. Он ведь запретил мне видеться с отцом.

Я качаю головой. Сомневаюсь, что Лозовой заставил моего отца игнорировать мои звонки. Мой отец, несмотря на всё печальные обстоятельства, которые привели меня в эту ситуацию, никогда не позволил бы никому, даже Лозовому, лишить общения с дочерью. Но эта мысль застревает в мозгу, терзает меня. А что, если он это сделал?

Глава 11

Алексей Лозовой.

— Алексей Батькович, приветствую, — в мой кабинет, ухмыляясь, входит Стас Серов. Я точно знаю, почему он в таком приподнятом настроении. Он заключил сделку, используя моё имя, думая, что я об этом не узнаю. Но я, естественно, узнал. Пока я ему подыгрываю, позволяю поверить, что он хитёр и умен. Хотя мне гораздо интереснее наблюдать, как он роет себе могилу.

— Идём, остальные нас уже ждут, — я закрываю файлы на своём ноутбуке, встаю из-за стола.

— Ты не выглядишь счастливым человеком, Лозовой. Проблемы в личной жизни?

— Ты нарываешься на неприятности, Стас! — Я бросаю на него косой взгляд, мой голос холоден.

— Извини, я не хотел совать нос! — Он нервно усмехается, его бравада сбивается. — Просто беспокоюсь!

— Тебе не о чем беспокоиться. Не забывай, ты здесь по делу! — Мой тон не оставляет места для спора. — Спиридон и Малицкий уже на месте, ты заставляешь их ждать! А твой бизнес, между прочим, по сравнению с их капиталами – это мелочь. Давай не будем тратить время на то, что тебя не касается. Время — деньги, Стас.

— Мелочь? — Он смеется, но это смех человека, который думает, что у него козырная карта. — Я только что заключил сделку с... — Он едва спохватывается, его губы дергаются. — Я нашёл инвестора, который желает профинансировать открытие моих салонов досуга.

Я позволяю приманке повиснуть, притворяясь безразличным. Салон досуга? Это вообще о чём? На моём лице нет даже проблеска интереса. Моя тактика даёт немедленный результат, ведь Стаса распирает от желания поведать о своём успехе.

— Знаешь, я никогда не любил азартные игры, — продолжает он. — Но в этой сфере вертятся огромные бабки! Глупо отказываться от тех возможностей, которые у меня появились. Я открою в элитных районах пять досуговых салонов, они будут служить прикрытием для казино. Мы, конечно, будем продвигать через них разные услуги, , но настоящая прибыль — это азартные игры. Это не просто большие деньги, а огромные.

Я услышал достаточно. Стас не понимает, что я уже знаю о его тайной сделке. Он не знает, что я уже контактирую с предыдущими владельцами. Я уведу у него бизнес из-под носа, прежде чем он почует подвох. Стас слишком болтлив и беспечен, вот почему он никогда не достигнет больших высот, как был пешкой, так и останется. Он тоже в моём списке тех, кто пыталась украсть у меня власть и влияние. Я заставлю каждого из них заплатить.

Мы входим в конференц-зал. Я оглядываю лица сидящих за столом — Стас, Вова, Малицикий, Афонин, Коворов. Пять человек, каждый из которых тщательно втиснут в мой план мести. Они еще не знают об этом, но их время приближается.

— Спасибо всем, что нашли время приехать, — говорю я спокойно, садясь в кресло. — Я знаю, что у всех вас насыщенный график.

— Конечно! — Вова, как всегда, неуважительно прерывает меня. — Разве нельзя было назначить стрелку в другом месте? В это время, в самый час пик, добираться до твоего офиса по пробкам подобно квесту. Мог бы подумать об этом!

Под столом моя рука сжимается в кулак, но я не показываю этого. Вова всегда был для меня занозой, но его время придет. Пока что я отвечаю спокойной, почти насмешливой улыбкой.

— Это наша третья встреча, Вован! Если бы ты не хотел быть здесь, ты мог бы отказаться. Но я уверен, что ты бы предпочел, чтобы мы в следующий раз встретились у тебя, верно? Кстати, что у тебя там с липецкими?

Лицо Вовы бледнеет, в комнате становится тихо.

— Верно, — продолжаю я, наслаждаясь моментом. — Говорят, они серьёзно взялись за тебя и твой бизнес, в наглую оттесняют твоих людей. Ты изо всех сил пытаешься удержать свою территорию. Так что я понимаю, наш союз тебе выгоден, это делаете тебя сильнее, не так ли?

Все глаза переключаются на Вову. Я наблюдаю, как его лицо краснеет от едва сдерживаемого гнева.

— Это не так , — резко отвечает он, повышая голос. — Я никогда не просил тебя о помощи. Я просто не понимаю, почему мы всегда встречаемся здесь. Ты ведешь себя так, будто ты круче нас. А мы твои вассалы.

Потому что я круче тебя. Ты пытался отжать у меня власть и бизнес, твоя кампания с треском провалилась.

Я тихонько усмехаюсь, качая головой.

— Мы все здесь равны, господа! — Малицкий, скользкий тип, рассмеялся, но я вижу холод в его глазах. — Хотя, моя дочь положила глаз на тебя, Алексей. Жаль, что Анна Авзалина тебя окольцевала. Скажи, твоя жена знает, как ей повезло?

Его слова — завуалированный выпад, призванный проверить меня, но я ничего не выдаю. — Для меня верность — не пустой звук, — мягко отвечаю я. — Вот почему я выбрал Анну. Не ради какой-то выгоды от её никчемного отца. И потому, что женитьба на ней дала мне рычаг. Рычаг, которым я воспользуюсь, когда решу забрать всё, что осталось у Авзалина.

Но я чувствую, как за столом растёт подозрение, поэтому я быстро меняю тему, прежде чем они начнут слишком глубоко копать.

— Теперь, господа, — говорю я, мой голос резко прорезает напряжение, царившее в конферен-зале. — Давайте перейдем к делу.

В зале мгновенно становится тихо, я вижу страх в их глазах. Они не доверяют мне. Они не должны мне доверять. Каждый из них чем-то обидел меня, и каждый из них заплатит. Но не сегодня. Сегодня они всё еще думают, что контролируют ситуацию. И именно этого я добиваюсь. Мне нужно усыпить их бдительность, прежде чем нанести сокрушительный удар.

Глава 12

Анна.

— Господин Васюков, — я встаю из-за стола, когда дверь открывается, в кабинет входит невысокий, самодовольный человек с хитрющим взглядом. Я узнаю его, один из кандидатов, который баллотировался на пост губернатора, но с треском проиграл выборы.

— Анна Германовна, — приветствует он меня широкой, отработанной улыбкой политика. Его пожатие слишком крепкое, почти болезненное. Я быстро отстраняюсь, снова сажусь и напоминаю себе, что это просто очередной клиент.

— Я изучила документы по вашему делу, Матвей Иванович, — начинаю я, пытаясь сохранить профессионализм. — Я хочу заверить вас, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы…

— Вы жена Алексея Лозового, не так ли? — прерывает он меня, наклоняется с той же ухмылкой. Я киваю, мой живот сжимается. Ненавижу, когда люди поднимают тему моего брака, особенно в стенах офиса. Как будто они больше не видят меня, только его имя, прикрепленное ко мне, как ярлык – «жена Лозового».

— Мило, — говорит он, улыбается, как будто только что выиграл в лотерею миллион рублей. Он снова протягивает руку, хватает мою ладонь, я сопротивляюсь желанию отстраниться. — Я знаком с твоим отцом, замечательный человек. Но мне нужно встретиться с твоим мужем. Мне нужна его помощь в одном деле.

— В смысле? — я резко отдергиваю свою руку, едва сдерживая раздражение.

— Он занятой человек, — продолжает Васюков, понижает голос, словно делится со мной большим секретом. — Но я снова иду на выборы. Знаю, у твоего мужа в определённых кругах большое влияние. Можешь ли ты организовать нашу встречу? Расскажи ему обо мне.

Вот оно что! Я должна была догадаться. Я делаю глубокий вдох, пытаюсь говорить ровно.

— Какое отношение имеет Лозовой к вашему делу по оспариванию налогового штрафа?

— Да никакого! — его ухмылка становится широкой, демонстрирует, что он считает себя самым умным и хитрым. — Это просто повод встретиться с тобой. Подумал, что ты сможешь помочь мне организовать встречу с твоим мужем. Если бы я сразу назвал истинную причину, сомневаюсь, что ты согласилась бы на встречу.

Вот так наглость! Я сжимаю челюсти, но сохраняю вежливый тон, слишком вежливый, учитывая, что я чувствую.

— Если у вас нет вопросов по налогам, предлагаю вам уйти. У меня имеются другие клиенты.

— Так ты скажешь своему мужу?— Он снова наклоняется ко мне, с той же глупой улыбкой на лице, как будто он не понял ни единого слова. — Я свободен завтра, и...

— Нет, — резко обрывая его. С меня хватит. — Я не буду выступать посредником между вами и кем-либо, господин Васюков. Если хотите увидеть Лозового, тогда отправляйтесь прямиков в его офис.

Он недоумённо смотрит на меня, словно не понимает, почему я злюсь. Конечно, не понимает. Он уверен, что его просьба – сущий пустяк.

— Всё, что тебе нужно сделать, это упомянуть моё имя, — продолжает стоять на своём, объясняет мне, как глупышке. — Сама понимаешь, я не могу записаться на прием, учитывая моё положение. Хотелось бы встретиться в неформальной обстановке.

Я раздраженно потираю лоб. Почему у меня нет волшебной палочки, я бы взмахнула, чтобы противный Васюков очутился на каком-нибудь необитаемом острове.

— Извините, у меня следующая встреча! — говорю я, вставая.

— Понятно! — Он наконец понимает намёк, медленно встаёт, у него вид, как будто я его обидела. — Хорошего вам дня!

— И вам! — бормочу я сквозь стиснутые зубы, следую за ним, плотно закрываю дверь, когда он уходит. Расстроенная до невероятности, провожу пальцами по волосам.

Мой кабинет являлся для меня безопасным местом, неким островком, куда не дотягиваются щупальцы Лозового. Но теперь даже это испорчено.

Алексей Лозовой захватывает мою жизнь, с горечью думаю я.

Самое ужасное, что Васюков, вероятно, не первый и не последний человек, который явился ко мне в надежде получить доступ к Лозовому.

Я тяжело вздыхаю, массирую виски пальцами. Может, мне стоит сменить фамилию обратно на Авзалину?

По крайней мере, меня не станут ассоциировать с ним. Но с другой стороны, разве это не вызовет вопросы?

— Кого я обманываю? — бормочу я, опускаясь обратно в кресло. — Смена фамилии сейчас привлечёт ещё больше внимания. Последнее, что мне нужно, — это люди, которые суют свой нос в мою жизнь.

Я тяжело вздыхаю, решаю сосредоточиться на работе.

Это единственное, что я могу сделать.

Может быть, досадная история с Васюковы единичный инцидент? Больше никто не осмелится явиться ко мне со своими просьбам организовать встречу с мужем. По крайней мере, я надеюсь, что этого не произойдет.

Несколько часов спустя, когда солнце уже давно село, а усталость пробирается до ломоты в теле, подъезжаю к дому и сразу замечаю необычное количество припаркованных снаружи автомобилей.

Странное зрелище, которое заставляет меня тревожно напрячься. Что, черт возьми, происходит?

Кругом стоят люди в костюмах, это не знакомые охранники. Они настороже, их вид напоминает мне о том, как мой отец усиливал охрану вокруг дома, когда ожидал неприятностей.

Глава 13

Анна.

— Тебе стоит переодеться, — говорит Гуля, совершенно не замечая моего бурлящего гнева. — Все тебя ждут.

О, они ждут! Но это будет не то, чего они ожидают. Всё еще в своей офисной одежде, уставшая и раздраженная, я влетаю в дом через главный вход.

Если Лозовой хочет заставить меня играть гостеприимной хозяйки, он пожалеет об этом решении.

Я покажу этим гостям, кто я на самом деле. Никаких нарядных платьев, никаких улыбок, никакой игры в послушную и покорную жену. Но вместо толпы в гостиной, я врезаюсь прямо в своего мужа.

— Что происходит? — резко говорю я, едва сдерживая голос. — Почему ты устроил вечеринку, не предупредив меня? Я прихожу домой, а незнакомые люди бесцеремонно пялятся на меня.

— Им интересно, вот и пялятся, — говорит он, пожимая плечами. Выражение его лица раздражающе спокойно. — Всё, что тебе нужно сделать, это подняться наверх, переодеться в красивое платье и сыграть роль хозяйки.

— Хозяйки? Я что, твоя трофейная жена?

Его лицо каменеет, и его следующие слова меня глубоко ранят.

— Как ты думаешь, почему я женился на тебе? Ты здесь, чтобы подчеркнуть мой статус, Анна. Ты сыграешь свою роль, или у нас будут проблемы!

— Ты серьёзно?! — Я хихикаю, не в силах поверить в его дерзость.

— Мария передала одно из твоих платьев персональному стилисту, чтобы узнать размер. Стилист подобрал несколько вечерних платьев, их привезли, они в твоей спальне. Выбери наиболее подходящее.

— Я не собираюсь наряжаться ни в какие платья, — шиплю я, гнев нарастает в моей груди.

— Это мы еще посмотрим!— Он снова пожимает плечами и уходит.

Я стою, разинув рот, наблюдаю, как он исчезает в глубине дома.

Его высокомерие настолько подавляюще, что на мгновение я ошеломленно замираю.

Но затем у меня начинает формироваться опасная идея. Если он хочет, чтобы я играла роль, я буду её играть.

Но буду играть по-своему.

Поднявшись в комнату, я нахожу платья, развешанные на напольном кронштейне.

Я признаю, что дизайнерские платья прекрасные, одно краше другого.

Моё внимание привлекает платье ярко-красного цвета с лифом из бисера и шелковой длинной юбкой.

Считается, что красный – это цвет вызова, страсти, сексуальности. У меня нет сомнений, больше не смотрю другие платья, надеваю красное. На моей фигуре оно сидит как влитое, облегает каждый мой изгиб. Из украшений выбираю колье из белого золота с бриллиантами,

Как бы я не хотела это признавать, платье реально шикарное.

Я могла бы чувствовать себя королевской особой, если бы человек, который устроил весь этот бедлам в моей жизни, не вызывал во мне столь бурную волну негодования.

О, как я его ненавижу!

Ну, ничего, смеётся тот, кто смеётся последним.

Лозовой не уточнил, какую хозяйку он хочет видеть, поэтому я буду той, которую он явно не ожидает.

На сегодняшний вечер я забуду о скромности и сдержанности.

Наношу на губы яркую помаду, надеваю туфли на высоких каблуках и спускаюсь вниз.

Когда я приближаюсь к саду, слышу гул голосов, смех и звон бокалов.

Вечеринка в самом разгаре. Всё светится, играет музыка, шампанское льётся рекой. Лозовой не пожалел денег на организацию вечеринки.

— Анна, вы выглядите потрясающе, — приветствует меня мужчина, когда я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам.

— Спасибо! — Я мило улыбаюсь.

Другой мужчина подходит ближе, его взгляд тут же падает на вырез моего платья.

— Лозовой вытянул счастливый билет, женившись на дочери Германа Авзалина! Ах, какая женщина, мне бы такую! — с экспрессией произносит он.

— О, ты преувеличиваешь! — Я хихикаю, кокетливо прикрываю рот, чтобы он подумал, что я скромничаю. — Это просто платье такое.

Как я и ожидала, его взгляд слишком долго задерживается на моём декольте. Платье очень откровенное, обнажает грудь, подчеркивает мои изгибы и не оставляет места для воображения.

Я не люблю привлекать внимание, но сегодня вечером я собираюсь блистать.

Здесь больше людей, чем я себе представляла.

Некоторые мне знакомы, они общались с моим отцом, других вижу впервые.

И всё же, они все здесь, улыбаются, общаются, веселятся.

И ждут, когда Лозовой представит публике блестящий, новый аксессуар – свою жену.

Если они пришли ради шоу, мрачно думаю я, то я устрою им шоу.

Подняв подбородок, я шагаю сквозь толпу, глаза следят за мной, одни с открытым восхищением, другие с завистью, третьи – с любопытством.

— Анна, — мужчина в смокинге берёт мою руку и прижимается к ней губами. — Разрешите представиться. Станислав Серов. Близкий друг Алексея.

Муж Гули, вспоминаю я. Он источает фальшивое обаяние, как и другие.

Глава 14

Алексей Лозовой.

Пролетела неделя с той злополучной вечеринки, а я до сих пор не могу избавиться от образа Стаса, держащего Анну за руку.

Эта картина запечатлена в моём сознании, она как заноза, которую я не могу вытащить. Каждая деталь того вечера продолжает вертеться в моей голове. Я помню, как увидел Анну, она шествовала с царственной осанкой по саду, как будто хозяйка этого места.

Ярко – красное платье придавало налёт соблазнительной дерзости.

Глубокий вырез обнажал часть груди и подчёркивал лебединую шею, ткань соблазнительно обтягивала женственные изгибы. О, это тело богини! Её вид свёл меня с ума, я моментально стал твёрдым, просто глядя на неё.

В том, как она держалась, было нечто раздражающе пленительное. Каждый её шаг притягивал взгляды гостей, включая мой.

Как она двигалась, танцевала, улыбалась, все мужики с неё глаз не сводили.

Я сказал себе, что меня это не волнует.

Что мне всё равно.

В конце концов, я устроил эту чертову вечеринку, чтобы показать ей, кем она является — моим трофеем. Ничего больше. Я добился, чего хотел - продемонстрировал публике своё новое, эффектное приобретение.

Но когда я поймал взгляд одного из мужчин, который пялился на неё слишком долго, во мне вспыхнул собственнический гнев.

С чего бы мне ревновать? Она мне даже не нравится. Или я так себе обманываю?

Это неважно, подумал я тогда. Она просто ещё одна пешка в большой игре.

— Алексей Юрьевич, — голос Марии прерывает мои мысли, возвращает в настоящее. — Анна просила передать, что задержится на минут тридцать. Ей нужно время, чтобы привести себя в порядок.

Конечно, нужно!

Я ухмыляюсь про себя. Анна специально тянет время, не горя желанием идти на мероприятие, на которое нас пригласили. Да и меня хочет позлить, раскусил её, она любит испытывать моё терпение.

Предвидя это, сказал, что нам нужно выехать на час раньше, чем планируется. Даже если она протянет час, мы все равно успеем.

Мой телефон завибрировал, я взглянул на экран, сообщение от Юли.

Неужели ты приведёшь свою жену? Ты же знаешь, тебе не обязательно это делать. Пусть сидит дома и вяжет носки.

Я закатываю глаза и удаляю сообщение.

Ровно через тридцать минут я слышу безошибочный стук каблучков по мраморному полу.

Я оборачиваюсь, всё мысли в моей голове испаряются.

Анна стоит в нескольких метрах от меня, на ней изумрудное платье, которое облегает фигуру во всех нужных местах.

Атласная ткань мерцает на свету, придаёт сияние, словно она принцесса из сказки.

На шее мерцает простое бриллиантовое ожерелье.

Но мой взгляд привлекают её губы, накрашенные в смелый, страстный, малиновый цвет.

Сочные, гладкие, шелковистые, они созданы для поцелуев.

У меня перехватывает дыхание.

Черт. Вся кровь в моём теле, кажется, устремляется в одну точку, когда я смотрю на нее.

И впервые я не могу отрицать очевидное.

Меня влечет к дочери моего врага. Она как огонь, расплавляющий лёд, которым, как бронёй, я обложил своё сердце.

— Ты готов? —Аня прочищает горло, её резкий тон выводит меня из оцепенения.

Я моргаю, пытаясь взять себя в руки.

— Ты не торопилась, — говорю я, хотя моему голосу не хватает обычной резкости. Её красота притупила мою резкость, и это осознание раздражает меня.

Кажется, я попал!
Она не удосуживает меня ответом, молча проходит мимо, к выходу. Я не могу не смотреть на неё, платье развивается при каждом шаге, подчеркивает изгиб бедер.

Её зад покачивается в ритме, от которого у меня пересыхает во рту. Я умираю от голода. По ней.

Автомобиль останавливается перед рестораном, где проходит мероприятие. Я выхожу первым, галантно подаю руку. Анна берёт меня за руку, выдвигает одну ногу ровно настолько, чтобы сквозь разрез платья была видна её лодыжка. Мои челюсти сжимаются. Как только она выходит, все глаза устремлены на неё. Красная дорожка озаряется вспышками камер, все объективы устремлены на мою жену.

Моя жена. Эта мысль обрушивается на меня, как волна.

Она здесь, чтобы показать миру, кто я, чем владею.

Дочь Германа Авзалина, облаченная в лучшее дизайнерское платье, которое можно купить за деньги. Девушка, о которой большинство мужчин могут только мечтать, стоит рядом со мной. Она принадлежит мне.

Я предлагаю ей свою руку, притворно улыбаясь камерам. В конце концов, это всё часть представления.

Но внутри есть что-то ещё — собственническая потребность держать её рядом, напоминать миру, что она моя.

В помещении, как только двери за нами закрываются, Анна отпускает мою руку, Маска спадает, лучезарная улыбка на её лице погасает, я знаю, что будет дальше.

— Я устроила для тебя достаточно хорошее шоу? — шипит она, её голос пронизан ядом. — Доволен?

Глава 15

Алексей Лозовой.

Помимо восхищения, меня душит ярость. Весь вечер я не могу перестать смотреть на неё. Я не могу перестать думать о том, как Анна, с дьявольским огнем в глазах, превращает мой разум в хаос.

Она ведьма, сексуальная, коварная, притягательная.

Она больше не пешка, нет. Она нечто другое, то, что я отказываюсь признавать.

Я не могу стоять, наблюдать за ней, когда у меня есть более важные дела. Но мне нелегко оторвать взгляд от Анны, флиртующей с мужчинами, которые окружили её.

Она даже не смотрит в мою сторону, как будто ей нет никакого дела, что она моя жена и должна вести себя прилично.

Чтобы стряхнуть напряжение, сжимающее меня, как тиски, я заставляю себя двигаться. У меня имеются дела, которые нужно уладить, в неформальной обстановке пообщаться с нужными людьми.

Но куда бы я ни пошёл в этом зале, с кем бы я ни говорил, образ Анны продолжает возвращаться в мой разум.

Она точно, ведьма!

Её платье, это - сплошной секс. Вырез подчёркивает грудь, сексуально оголяет ноги, когда она двигается. А то, как она смотрит на этих мужчин? Будто они значат для неё больше, чем мужчина, за которого она вышла замуж.

Мне хочется схватить её и уволочь из этого зала, но я не тот мужчина, который позволяет эмоциям встать на пути. Я не могу позволить себе показать ей, что её поведение меня задевает. Я демонстрирую полнейшее равнодушие. Игнор. Но надолго меня не хватает.

Я резко обрываю разговор со своим собеседником, извиняюсь и иду в сторону выхода. Пробираюсь сквозь толпу, на прохладный ночной воздух, мне нужно побыть в тишине, чтобы прочистить голову.

Не успеваю дойти до двери, как меня хватает за руку чья-то рука.

Юля.

— Что ты делаешь? — рычу я, стряхивая её. Она с хитрой улыбкой подходит ближе.

— Составляю тебе компанию, дорогой! Как в старые добрые времена.

Юля игнорирует мой предупреждающий взгляд, который я бросаю на неё, её пальцы скользят по моей руке. Раздражает до чертиков. Я и так взвинчен.

— Я знаю, ты не любишь сцены, — мурлычет она. — Мне бы не хотелось её устраивать.

— Ты ходишь по тонкой грани, Юля, — предупреждаю я, моё терпение на исходе. — Сейчас не время и не место для твоих игр.

— Почему? — Она задумчиво постукивает по подбородку, её глаза озорно сверкают. — Учись у своей жены, она развлекается в своё удовольствие.

Эта фраза привлекает моё внимание. Я осматриваю большой зал с многочисленными гостями, пытаюсь найти Анну, но её нигде не видно. Юля, как змея, указывает на дальний конец комнаты, где часть зоны отдыха закрывает большая пальма в напольном горшке.

— Глянь, вон там, — говорит она, удовлетворенно ухмыляясь. — Похоже, она наслаждается.

Я прослеживаю её взгляд и вижу Анну, развалившуюся на кожаном диване в окружении трёх мужчин. Один наклоняется, шепчет ей что-то на ухо, что заставляет её откинуть голову назад, громко и заливисто рассмеяться.

Она беззаботная, сияющая, её волосы красивой волной падают на плечи. На миг я замираю, наблюдаю за ней, как хищник, преследующий свою жертву. Мои ладони сжимаются в кулаки, внутри меня нарастает холодная ярость. Как они смеют?

— Кажется, она сегодня звезда вечера! — Юля снова наклоняется, её голос сочится ядом. — Может, тебе стоит поучиться у неё и научиться немного расслабляться.

Её пальчики снова ползут вверх по моей руке, на этот раз я отмахиваюсь от неё с большей силой, не отрывая глаз от Анны.

— Они стервятники, — бормочу я, слова вылетают как рычание. — Кружат вокруг того, что принадлежит мне.

— Неужели ты ревнуешь!— Юля драматично ахает, словно она сделала великое открытие. — Ты, оказывается, ещё тот ревнивец, Лозовой, — поддразнивает она. — Ты уверен, что не влюблен в неё?

Любовь? Мне хочется громко рассмеяться. Эта смехотворная версия, но что-то тёмное и извращенное разворачивается во мне при этой мысли.

В моём мире для любви нет места, но одна только мысль о том, что кто-то другой ласкает Анну, интимно к ней прикасается, приводит меня в холодную ярость, которую я едва могу сдержать.

Юля встает передо мной, загораживает обзор, заставляя меня оторвать взгляд от Анны.

— Это не похоже на тебя, — продолжает она, в голосе сквозит обида, — когда мы были вместе, тебе было всё равно. Со мной ты вёл себя так, как будто я ничего не для тебя не значила. Но с ней все по-другому

Я ненавижу, что она права.

Я ненавижу, что мне не всё равно. Я ничего не говорю, проталкиваюсь мимо Юли, быстро иду к выходу.

Мне срочно нужно дистанцироваться от вечеринки, от себя и Анны.

В голове бурлят противоречивые эмоции — ярость, ревность, желание. Мне нужно время, чтобы прочистить голову.

Когда я выхожу на летнюю террасу, холодный ночной воздух обдувает меня, я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Но прежде чем я успеваю обрести спокойствие, слышу разговор.

Глава 16

Анна.

Решительно иду через вестибюль, устремляюсь в сторону лифта, игнорирую входящий вызов. Не сейчас.

Сегодня мой отец увидит свою дочь, хочется ему этого или нет. Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. Я сама к нему загляну. Вот и все.

— Анна Германовна! — слышу, как меня окликают сзади, резко останавливаюсь и оборачиваюсь. Это Василий, заместитель моего отца. Я выжидающе смотрю, как он спешит ко мне. — Доброе утро!

— Здравствуйте, Василий Иванович, — говорю я, выдавливая из себя улыбку. — Давно не встречались! Не в курсе, мой отец у себя?

— Честно, не знаю! — Василий чешет бороду, размышляя над ответом. — Я не видел его сегодня, сам только приехал. Обычно в это время он в своём кабинете, если только не происходит что-то срочное.

— Спасибо, Василий Иванович. Рада была вас увидеть! — двери лифта открываются. Пользуюсь возможностью избежать дальнейшего общения, поспешно захожу и нажимаю кнопку десятого этажа. Поездка на верхний этаж проходит быстро, вскоре я ступаю на красный ковер, ведущий в кабинет отца. Его дверь в конце коридора, но чтобы попасть туда, мне нужно пройти через приёмную и секретаря.

— Анна? Что привело тебя сюда? — Когда Дина видит меня, она быстро встаёт, явно удивленная моим появлением.

— Я здесь, чтобы увидеть папу, — говорю я, смотрю в сторону его двери. — Он у себя?

— Извини, Аня, но его сейчас нет в офисе! — произносит, на мгновение поколебавшись. — Ты можешь оставить сообщение, я прослежу, чтобы оно дошло до него.

Это кажется странным. Если бы его не было на месте, Дина не была бы такой нервной. Она что-то скрывает, я собираюсь это выяснить. Подхожу ближе, кладу руки на её стол, смотрю прямо в глаза.

— Дина, папа сказал тебе, почему я вышла замуж за Лозового?

Она вздыхает, её обеспокоенный взгляд вновь метнулся к двери, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Нет, но я подумала, что это брак по любви.

— Именно так! — Я киваю. — И папа был не в восторге от моего замужества. Но теперь он избегает меня. И я не могу понять почему. Если он там, мне нужно его увидеть. Это важно.

— Клянусь, Аня, его здесь нет! — Дина качает головой, выражение её лица мягкое от сочувствия. — Я бы не препятствовала вашей встрече, если бы он был здесь.

— Тогда почему ты нервничаешь? — Я скептически складываю руки на груди.

— Просто, когда он пришёл сегодня утром, то выглядел взволнованным, — она снова вздыхает, потирая виски. — Я спросила его, что случилось, но он не сказал мне. Просто пробормотал что-то о «урегулировании ситуации». А затем быстро ушел. И не сказал, когда вернётся.

—Урегулирование ситуации?— Я хмурюсь. — Ты знаешь, о чём речь?

— Нет! — Она качает головой. — Твой отец всегда такой сдержанный, даже когда ситуация накаляется. Но сегодня утром он был сам не свой.

Это совсем не похоже на моего отца. Он расчетливый человек, всегда всё держит под контролем. Что-то определенно не так, и это начинает меня нервировать.

Неужели, Лозовой имеет к этому отношение? Боже, надеюсь, что нет.

— Спасибо, Дина, — говорю я, но в голове уже проносится миллион худших сценариев. Она кивает, я выдавливаю улыбку, прежде чем повернуться и уйти.

Сегодня мне нужно добраться до дома отца. Я собираюсь увидеть его и поговорить с ним. Пока не случилось что-то плохое.

***

Когда в конце рабочего дня я складываю документы и собираю свою сумку, в кабинет заглядывает мой коллега Глеб.

— Ты уже уходишь? — спрашивает он почти недоверчиво. — Вроде, ещё не поздний вечер?

— Ага, — бормочу я, не утруждая себя объяснениями, запихиваю последние вещи в сумку.

— Раньше ты никогда не уходила из офиса так рано, — продолжает он. — Дела дома налаживаются?

— О чем ты говоришь? — нахмурившись, смотрю на него.

— Ну, это, конечно, не моё дело, но... — Глеб пожимает плечами. — Я просто заметил, что после свадьбы ты постоянно задерживаешься допоздна. Я понял, что что-то не так.

— И? —Я бросаю на него острый взгляд, скрещивая руки на груди.

— Эй, я ничего не имел в виду! — Он поднимает руки, быстро отступая. — Ты спросила, я ответил.

— Ну, в одном ты прав — это не твоё дело. — Я качаю головой, выдыхая от раздражения и рявкаю, — я спешу.

Глеб бормочет извинения, прежде чем выскочить из моего кабинета, как наказанный щенок. Покачав головой, хватаю сумку и запираю за собой дверь.

Есть только одна причина, по которой я покидаю этот кабинет до наступления поздней ночи. Я собираюсь навестить отца.

Поездка к папе занимает больше времени, чем обычно. Сейчас самый час пик, все возвращаются с работы домой, на дорогах хаос.

В конце концов, я въезжаю на подъездную дорожку отцовского особняка в пригороде. Знакомые лица приветствуют меня, когда я выхожу из машины. В доме ничего не изменилось с тех пор, как я была здесь в последний раз, и ностальгия охватывает меня, когда я иду по коридору. Здесь тихо — слишком тихо.

Глава 17

Алексей Лозовой.

Я вздрагиваю от неожиданности, когда дверь кабинета резко открывается, я слышу радостный визг. Как ураган, на меня летит моя сводная сестра Валерия.

— Братишка! — кричит она, с грохотом роняя свой розовый чемодан. Через несколько секунд вцепляется в меня, крепко сжимает руками, как будто пытается задушить меня своей любовью. — Ты отлично выглядишь! — щебечет она, явно игнорируя тот факт, что я едва могу дышать.

— Лера, если ты меня не отпустишь, я стану синим и холодным — хрипло говорю я, постукивая её по руке, чтобы показать, что задыхаюсь от столь крепких объятий.

— О! — Она отпускает меня, отступает назад с виноватой улыбкой. — Извини. Я просто сильно соскучилась по тебе. Хотела впитать каждую частичку тебя.

— Ты можешь впитывать «меня» своими глазами, а не своей мёртвой хваткой, — говорю я, протягиваю руку, сохраняя безопасное расстояние между нами.

— Ладно! — Она надувает губы, драматично отпускает меня. — Я забыла, какой ты бука, как сильно ты ненавидишь физический контакт. Вечно такой угрюмый. Одинокий волчара.

Типичная Валерия. Любит иронизировать, ёрничать, дразнить меня.

— Ты решила вернуться?— спрашиваю я, переходя сразу к делу. — Почему?

— А ты как думаешь?— Она пожимает плечами, откидывает волосы назад, словно мир вращается вокруг её прихотей.

Я наклоняю голову, притворяясь любопытным.

— Тебе стало скучно путешествовать по миру? Ты влюбилась в какого-то бедолагу и поняла, что это не любовь. Поэтому ты сделала то, что всегда делаешь — сбежала.

— Ты говоришь так, будто во мнет нет глубины, Алексей. Я вернулась, потому что скучала по тебе. Ты можешь не думать обо мне, но я думаю о тебе постоянно. Переживаю за тебя. Скучаю по тому времени, когда мы вместе жил. Даже несмотря на то, что ты не любил развлекаться. Ностальгия, все дела. Ладно, не хмурься.

— Я не хмурюсь, — я провожу рукой по губам, сдерживая готовую появиться ухмылку. — Конечно, — говорит она, пренебрежительно махая рукой. — Кстати, братишка, у меня есть один вопрос, который мучает меня в последнее время. Твоя жена хоть немного похожа на тебя?

Вопрос застает меня врасплох, но я быстро беру себя в руки.

Похожа на меня? Да мы две противоположности. Плюс и минус. Если я зима, то она лето. Она горит там, где я замерзаю. Она притягивает людей там, где я заставляю их отступать. Мысли об Анне, о её огне, вызывает непонятное стеснение в моей груди.

— Нет, она совсем не похожа на меня, — произношу ровным тоном.

— Отлично! — Валерия приподнимает бровь, явно заинтригованная. — Тогда почему она вышла за тебя замуж?

Я отвечаю не сразу. Лера не в курсе всей истории. Она не знает, что в основе этого брака нет никакой любви, никакой привязанности, никакой теплоты.

Просто стратегия. Часть моего плана мести.

— Это неважно, — отмахиваюсь я, не желая рассказывать правду. — Так почему ты вернулась?

— Мне нужен был перерыв, — она вздыхает, усталость оседает в её глазах. — Постоянные путешествия надоедают, переезды выматывают. Я просто устала!

Я киваю, принимая её туманное объяснение. Если захочет, позже расскажет истинную причину.

— Как твоя мама?

— Снова выходит замуж! — Лера щиплет переносицу, на её лице смесь разочарования и нежности. — Честно сказать, я сбилась, какой муж по счёту. Кажется, пятый. Ты знаешь, у неё всё быстро происходит! — Она закатывает глаза.

Уголки моих губ дергается в едва заметном намеке на улыбку. Её мама всегда испытывала ко мне странную привязанность, хотя на самом деле никогда не присутствовала в моей жизни, не занималась моим воспитанием.

— Интересно, хотела бы она, чтобы ты был её биологическим ребенком вместо меня, — размышляет Лера, её голос на мгновение становится грустным, а затем она резко одёргивает себя и сверкает своей обычной улыбкой. — Но теперь, когда я вернулась, мы можем наверстать упущенное время. Я бы хотела остановиться у тебя. Как думаешь, твоя жена не будет против?

— Это мой дом, — быстро говорю я, хотя слова кажутся пустыми, как только они слетают с моих губ.

— Но она твоя жена, — возражает Лера, глаза её блестят от веселья. — Не говори мне, что ты приглашаешь людей, не посоветовавшись с ней. Это просто грубо, Лёша.

Анна сказала что-то похожее на той чертовой вечеринке. Это грубо? Зачем мне нужно разрешение Анны? Мы не живем как супружеская пара.

Мы не обедаем вместе, не проводим время, мы даже почти не пересекаемся, если нас к этому не вынуждают обстоятельства. Мы больше похожи на незнакомцев, постояльцев отеля, живущих в одном пространстве, но в разных номерах. Формально нас связывает фамилия и больше ничего.

— Если переживаешь по этому поводу, можешь остановиться в отеле, — бормочу я, не желая слишком много думать о том, почему вопрос Леры беспокоит меня больше, чем должен. Она невозмутимо пожимает плечами, подходит к своей сумке, расстегивает её и достает бутылку вина.

— Не хочешь присоединиться ко мне?

— Мне ещё работать, — я неодобрительно качаю головой, бросая взгляд на настенные часы.

Глава 18

Алексей Лозовой.

Прежде чем я успеваю вмешаться, Лера разворачивается, пробегает мимо ошеломлённой Марии, стоящей в дверном проёме. Единственное, что я могу сделать, это пойти вслед за Лерой, в качестве зрителя наблюдать за развернувшейся сценой.

Мне интересно, что произойдет, когда эти двое встретятся.

Если поведение Леры для меня предсказуемо, то реакцию Анны предугадать сложно. Хм, становится любопытно.

Меня ждёт сюрприз. Моя сестра, в своём репертуаре, бросается к Анне, обнимет её как близкую родственницу, с которой сто лет не виделась.

Анна, строгая и деловая в своей офисной одежде, удивляет меня. Она, которая ни разу не показывала никаких эмоций, кроме гнева или неудовольствия по отношению ко мне, с самой широкой улыбкой на лице обнимает Леру в ответ.

— О, наконец-то мы с тобой познакомились, — радостно подпрыгивая, кричит Лера. —Я счастлива! Так и знала, что фотографии не передают всей твоей красоты.

— Алексей Юрьевич, — откашлявшись, произносит Мария, стоящая позади меня. Три пары глаз уставились на меня. — Я ещё нужна?

— Лёша, как ты убедил такую обворожительную и милую девушку выйти за тебя замуж? — Лера подбегает ко мне, тащит за собой Анну. Её тон больше похож на допрос, чем на вопрос. Она смотрит на меня так, словно ждёт чистосердечного признания.

Я бросаю колючий взгляд на Анну. Мне рассказать ей о предательстве твоего отца?

— Я не всегда милая, — Анна улыбается, понимая мой намёк.

— Чушь, — не соглашается Лера. — Ты такая доброжелательная, позволила мне обнять тебя, даже несмотря на то, что я не представилась. Ты — ангел. А вот у моего братца, — говорит она, бросив на меня косой взгляд, — аллергия на людей.

— Мария, — я переключаю внимание на экономку, прежде чем Лера наговорит всякой чуши, — проводи Валерию в гостевую комнату. Если, конечно, — я бросаю взгляд на Анну, — ты не против, чтобы моя сестра пожила с нами некоторое время.

Анна улыбается, я на мгновение замираю, ошеломлённый, как изменилось выражение её лица.

Я знаю, что она улыбается вовсе не мне, улыбка касается моей сестры, но тот факт, что она направлена на ​​ меня, будоражит мое сердце.

Нет. Нет. Мы закончили с чувствами. Это я решил ещё после вечеринки, где чуть не слетел с катушек и не избил двух мужчин, которые говорили пошлости и гадости о ней.

— Я буду в кабинете, — объявляю я. — Увидимся утром.

— О, нет, только не работа! — Лера быстро преграждает мне путь, качая головой. — Ты недавно вернулся с работы, а твоя жена пришла только что. Разве мы не ужинаем?

Ужин? То же удивление, что и на моём лице, отражается на лице Анны. Лера, похоже, не замечает реакции, потому что обращается к Марии.

— Что у нас на ужин?

Даже домработница, которая ни разу не видела мужа и жену за одним столом с тех пор, как мы поженились, растерялась.

— Ааа, эээ, Они не... — Она прочищает горло.

— Валерия, тебе следует отдохнуть после длительного перелёта! —Я громко перебиваю Марию. — Всё-таки, смена часовых поясов. Утром мы вместе позавтракаем!

— Ты же голодная? — схватив Аню за руку, спрашивает Лера.

— Немного! — Анна кивает и искоса смотрит на меня.

— Вот, она немного голодная! — громко говорит Лера. — А я очень голодна. Девочки хотят кушать!

Сорок минут спустя Аня, Лера и я сидим за обеденным столом и едим запечённую курицу с картошкой, которую приготовила Мария. Аня сидит рядом со мной, я слишком хорошо осознаю её присутствие. Чувствую запах её нежных духов, они разносятся по воздуху, оседают вокруг меня, словно тёплая ласка.

— Итак, скажи мне, Аня, каково это — жить под одной крышей с моим братцем? Я знаю, он не самый простой человек. У меня были годы, чтобы привыкнуть к нему, я так и не привыкла. Иногда хочется просто встряхнуть его, пока не открутятся шурупы, которые держат его эмоции под замком.

Взгляд Анны устремляется на меня, её приподнятые брови с легким наклоном головы передают изумление. Я сжимаю губы, мой взгляд пронизывает сестру.

— Разве я что-то придумываю? — Лера выгибает одну бровь. — Мой дорогой брат, у тебя напрочь отсутствует чувство юмора.

— На самом деле, юмор весьма субъективная вещь. И часто у людей очень разное чувство юмора, и далеко не всегда совпадает! — произносит Анна. — Лучше расскажи, где ты была? — поспешно меняет тему разговора.

Пока моя сестра развлекает Анну рассказами о своих путешествиях, я ем свой салат «Цезарь», пытаясь не вникать в их разговор.

Я заставляю себя смотреть по сторонам, но только не на Анну. Но всё-таки, мой взгляд останавливается на ней.

Наблюдаю, как её рука тянется к затылку, пальцы слегка касаются волос. Этот простой жест притягивает мой взгляд, фиксирует изящный изгиб её лица.

Когда она опускает руку обратно, я вижу тонкую цепочку на шее, крошечный кулон в виде золотого ключика притягивает мой взгляд к упругой груди.

Гладкая кожа умоляет, чтобы её коснулись.

Глава 19

Анна.

— Привет! Можно?

Я понимаю голову от экрана ноутбука, моё лицо мгновенно проясняется при виде Валерии. Она как глоток свежего воздуха, полная противоположность своему хладнокровному и мрачному брату.

— Надеюсь, не отвлекаю тебя. Я была по делам здесь рядом, думаю, дай заскочу к своей любимой невестке!

— Нет, нет, — машу я ей рукой, качая головой. — Всё в порядке. Я тебе всегда рада. Что за дела привели тебя в город?

Валерия опускается на стул напротив меня с драматическим вздохом, прижимает к груди сумку. Я вижу горлышко бутылки, выглядывающее наружу, и, судя по размеру сумки, там не только шампанское. Валерия в своём репертуаре. Прошла неделя, как она остановилась у нас. Дом никогда не был таким оживленным.

Каждый раз, когда она уходит, то возвращается с каким-нибудь подарком для меня. Флакон духов, сумочка, брошка,книги, безделушки, которые, как она думает, мне понравятся. В некотором смысле, это мило, подарки без повода поднимают настроение. С другой стороны, в этом мне видится некая навязчивость.

— Ладно, я врушка! — Лера хитро ухмыляется. — У меня не было никаких дел. Просто стало скучно дома. Нет настроения ходить по магазинам, встречаться с друзьями. Подумала, почему бы не потусоваться с тобой?

—О, — я киваю, улыбаясь. — Мой рабочий день заканчивается через тридцать минут. Мне требуется немного времени, чтобы доработать договор. И потом я в твоём распоряжении. Можешь подождать меня на улице, прогуляться по скверу. Или оставайся, я не буду возражать.

— О, не волнуйся за меня! — Она достает из своей сумки бутылку шампанского и два —бокала , как будто это сок и носить с собой бокалы – обычное дело. — Я всё предусмотрела! — хитро улыбается. — Один бокал для тебя, один для меня.

— Нет, нет, дорогая, не соблазняй. Всё-таки, я на рабочем месте! — широко улыбаюсь. Невозможно серьёзно смотреть на неё, в ней бешеная, заразительная, позитивная энергия. Она ураган, но с ней я справлюсь. Я имею в виду, что с Лерой мне в миллион раз проще, чем с её братцем, моим мужем.

— Поняла! Тогда представь, что меня здесь нет, — говорит Лера, удобно устраиваясь на диване в углу. — Я не буду мешать. Буду сидеть тихо, как мышка и посылать тебе положительные флюиды.

Кивнув, я возвращаюсь к экрану, пытаясь сосредоточиться на документе, над которым работаю. Договор должен быть составлен безупречно. Над его условиями я трудилась целый день. Мне просто нужно ещё раз пробежаться глазами, убедиться, что ничего не пропустила. Но тут в моем периферийном зрении всплывает лицо Валерии.

— Я все ещё не понимаю, почему ты вышла замуж за моего мрачного брата. Ты веселая, умная, красивая, — продолжает Лера наклоняясь, словно мы делимся секретами. — Без обид, но я всегда думала, что если Лёша и женится, то на ком-то... ну, вроде него.

Я замираю на секунду, мои руки замирают над клавиатурой.

Так, всё-таки, она решилась поднять эту тему. Я подпираю подбородок рукой, раздвигаю губы в улыбке. Правда дразнит кончик моего языка, но я сдерживаюсь. Как бы мне ни нравилась Лера, как бы мы не сблизились с ней, она всё равно сестра Лозового.

Есть черта, которую я не могу переступить и быть с ней полностью откровенной. Да это не моя история, чтобы рассказывать её.

И все же, часть меня задается вопросом, как бы она отреагировала, если бы я сказал ей, что её дорогой братец заставил меня выйти за него замуж. Что я расплачиваюсь за преступление, которое якобы совершил мой отец.

— Или... это правда? — Голос Леры смягчается. Она кусает нижнюю губу, что свидетельствует о её сомнениях, стоило ли заводить эту тему.

— Какая правда? — Я слегка наклоняю голову, внимательно смотрю на неё. Её глаза нервно бегают по сторонам, впервые с тех пор, как мы познакомились, она кажется неуверенной в себе.

— До меня доходили слухи!— Она чешет подбородок, явно испытывая дискомфорт. Я сохраняю нейтральное выражение лица, но мысли мои лихорадочно бродят. Знает ли она? Что конкретно ей известно? Я не хочу ничего случайно подтвердить или опровергнуть, поэтому действую осторожно.

— И что за слухи? — спрашиваю я, сохраняя лёгкий, небрежный тон. Она ёрзает на месте, теперь её дискомфорт очевиден.

— Да ерунда всякая! Ты же знаешь, какими могут быть слухи. Люди чего только не выдумают! Должно быть, однажды я слишком много выпила и начала верить во всякую чушь.

Я медленно киваю, давая ей возможность высказаться.

— Ладно. — Лера машет рукой, словно отмахивается от собственных слов. — Забудь, что я что-то сказала! Честно говоря, это просто глупые разговоры. Ты возвращайся к работе, а я просто посижу здесь и буду наслаждаться своим шампанским. Она поднимает бокал, но то, как она избегает моего взгляда, говорит мне, что она что-то скрывает. Она хочет сказать ещё что-то, но пока молчит. Я смотрю на неё, пытаясь сосредоточиться на документе. В выражении её лица есть что-то, что заставляет меня понять: она знает больше, чем показывает,просто не хочет в этом признаваться. Может, она слышала шепот о моей сделке с Лозовым? Может, она собирает воедино кусочки пазла?

Она знает. Или, по крайней мере, подозревает. Но она не готова откровенно говорить об этом.

И честно говоря, я не уверена, что я чувствую по этому поводу. Благодарна? Обеспокоена? Я тихо вздыхаю, говоря себе, что со временем разберусь. Пока что Лера — это самое близкое, что есть у меня в этом доме, её можно назвать другом.

Глава 20

Алексей Лозовой.

Я спускаюсь вниз по лестнице, когда слышу движение за спиной. Инстинкт обостряется, замедляю шаг, думая, что это Аня. Невольно возвращаюсь к событиям вчерашнего вечера.

Спасибо, что благополучно вернула Валерию домой.

Слова всё еще звучат у меня в голове. Чёрт, они казались неправильными, даже когда я их произнёс.

Это совсем не то, что я собирался сказать.

Но было что-то в выражении лица Анны, в её дерзко поднятом подбородке, словно она ожидала, что сейчас я наброшусь на неё, устрою очередную выволочку с угрозами.

И в эту долю секунды я увидел, что упускаю главное.

Она вернула Леру домой целой и невредимой.

Я в курсе, что если у Леры цель «гульнуть на всю катушку», она не остановится, пока не напьется как сапожник. И её всегда тянет на приключения, бывало, всё заканчивалось отделом полиции, куда доставляли за нарушение общественного порядка. Мне приходилось отправлять адвокатов, чтобы её вытащили из отдела.

Благодаря Анне сестра была в безопасности, под присмотром. Не понимаю, как слова благодарности вырвались из моих уст, но они вырвались.

И каким-то разом это показалось мне нормальным. Почти естественным.

Выражение шока на её лице было неожиданным. Но настоящим сюрпризом были мои внутренние ощущения. Это что-то новое.

Как будто я нарушил какое-то негласное правило, не превратил этот инцидент в ожесточённый спор между нами. Вместо досады я почувствовал лёгкость.

В последнее время всё с Анной кажется другим.

Это тревожит.

Меня тянет к ней, больше, чем я хотел бы признать. То, как она себя преподносит, её красота , черт, даже дурацкое ожерелье на шее заставляет меня хотеть её.

Я хочу её.

И я ненавижу своё желание. Этого не должно было случиться.

Я женился на ней из -за мести, забрал у Авзалина то, что ему дорого – его дочь.

Но с каждым днём эта причина отодвигается на дальний план. А желание растёт. Мне нужно взять себя в руки, пока ситуация не вышла из под контроля. Подавить, купировать сексуальное влечение.

— Только не говори мне, что ты уходишь, не позавтракав? — голос Леры вырывает меня из моих мыслей. Я оглядываюсь через плечо, смотрю на неё. Для человека, который вчера напился в хлам, она выглядит слишком бодро.

— Как твоя голова? — спрашиваю я, уже зная ответ.

— Лучше не бывает, — она хихикает. — Я приготовила для вас с Аней завтрак. В основном, конечно, для неё, она спасла мне жизнь вчера вечером. Но и про тебя не забыла.

— У меня нет времени. Меня ждут!

— Ты босс, Алексей! — Она преграждает мне путь, широко расставляет руки, её улыбка слишком невинная, чтобы быть искренней. — Можешь потратить десять минут на завтрак с женой? Десять минут никакой роли не сыграют.

— Обещаю, мы вместе поужинаем, — я вздыхаю, понимая, что от Леры не просто отвязаться, если она что-то задумала.

— Исследования показывают, что пары, которые завтракают вместе, со временем становятся ближе! — Её улыбка исчезает, сменяется разочарованным, хмурым взглядом. — Это снижает уровень разводов и…

— Разводов? — Я поднимаю бровь, обрываю её. — С каких это пор ты стала экспертом по бракам?

— С тех пор, как мне приходится буквально заставлять тебя находиться в одной комнате с Анной. Ты ведёшь себя, как будто у тебя аллергия на неё. Ты намеренно игнорируешь жену. Зачем проявлять такое явно безразличие?

— Тебе кажется! — Я напрягаюсь от вопроса. — Я никогда не говорил, что она мне безразлична.

— Тебе не обязательно это говорить. Весь твой вид орёт об этом, — парирует она. — Аня милая, добрая, чуткая, адекватная девушка. На твоём месте, я бы делала всё, что в моих силах, чтобы удержать её рядом, вместо того, чтобы притворяться, что мне никто не нужен.

Чуткая. Добрая. Милая.

Я видел, как она общается с другими. Для них она такая. Но не для меня.

Со мной она яростная и непреклонная, жестокая фурия. Её глаза горят ненавистью, когда она смотрит на меня.

И всё же, Валерия права в одном - я никогда не давала Анне шанса быть со мной другой. Как только мы поженились, я оттолкнул её. Оставил сразу после регистрации брака.

После банкета я привёз её в свой дом, приказал Марии показать комнату, сам исчез.

Я делал всё, чтобы она поняла - между нами нет никакой привязанности. Это исключено.

Она дочь Авзалина. И это всё, что мне нужно знать о ней.

Интересно, могло бы быть всё иначе, если бы я не возвёл эту ледяную стену между нами?

— Не волнуйся. — Лера снова врывается в мои мысли, тяжело вздыхает. — Мы с Аной можем завтракать без тебя. Ты все равно практически невидимка. Что ты есть, что тебя нет.

Невидимка? Что-то в её словах цепляет меня.

Неужели я действительно такой?

— Я позавтракаю! — говорю, прежде чем успеваю остановиться. — Я давно не ел яичницу с беконом. Насколько я знаю, это твоё «фирменно» блюдо. Ты же его приготовила?

Глава 21

Алексей Лозовой.

Каблучки Валерии громко цокают по мраморному полу. Она входит в мой кабинет, небрежно бросает сумку на стул, ведёт себя так, как будто здесь хозяйка.

— Хм, чем обязан твоему появлению? — откинувшись на спинку кресла, спрашиваю с лёгким раздражением.

— Я собираюсь набраться опыта, изучить, как всё работает! — Она игнорирует мой тон, с озорной ухмылкой плюхается на кресло, закидывает нога на ногу.

— А что именно ты подразумеваешь под фразой «как всё работает»? — Я выгибаю бровь.

— Я решила, что хочу остепениться! — её пальцы ритмично постукивают по полированному красному дереву. — На этот раз я настроена серьёзно. Готова поработать на тебя и ...

— Ты не работаешь на меня, Лера! — Я качаю головой, резко перебиваю. — То, чем я занимаюсь, небезопасно. Ты училась на маркетолога, можешь найти работу в любой компании, где нет возможности получить пулю в голову.

— Я не хочу работать где-либо еще, Лёша! — её упрямый взгляд встречает мой, не дрогнув. — Я хочу быть полезной для тебя. Я бежала от реальной жизни, от рутины и проблем. Но говорят, от себя не убежишь.

— Если ты хочешь остаться жить в моём доме, хорошо, я не возражаю! — вздохнув, смотрю на неё, перекручиваю карандаш между пальцев. — Но эта жизнь, это мир, в котором, как мы оба знаем, я живу, — он не для тебя. Я рискую каждую минуту. Мне всегда нужно быть начеку. Я не хочу втягивать тебя в этот жестокий, опасный мир.

— Знаешь, — Валерия кладет свою руку на мою, сжимает её так нежно, как она всегда делает, — когда я узнала, что у нас не общая мамая, то удивлялась, почему ты так добр ко мне. Я ведь не твоя родная сестра!

— Ты моя родная сестра, роднее некуда, — резко говорю я, обрывая её слова.

— Ты понял, что я имею в виду! — Она закатывает глаза, отмахиваясь. — Ты единственный, кто когда-либо заботился обо мне. Моя мать всегда была занята личной жизнью, мужчины интересовали её больше, чем ребёнок. Отец был погружён в бизнес, семейные дела его не интересовали.

Она не ошибается. Но забота о ней не пришла сама собой. Когда умерла моя мать, мой отец привел свою любовницу в наш дом. Мне потребовалось некоторое время, чтобы почувствовать хоть какую-то привязанность. Она была совсем малышкой, внебрачная дочь отца. Вскоре отец расстался с её матерью, но ребёнка оставил себе. Отец убедил меня, что я должен заботиться о младшей сестре, — защищать её, присматривать, заботиться. Я взял на себя роль старшего брата.

— Я знаю, что ты переживаешь из-за того, что произошло два года назад, — продолжает она, ее голос теперь едва слышен. — Но я в порядке. Я ходила на терапию, работала над этим. Потребовалось время, но я справилась!

Я ловлю её взгляд, ищу трещины в броне. Валерия всегда умела прятаться за своей широкой улыбкой, освещать комнату своим смехом, скрывая свою боль. Но я знаю лучше.

— Ты уверена? — спрашиваю я, мой голос нехарактерно нежен. Но я ничего не могу с собой поделать. Я помню, какой развалиной она была год назад, притворяясь, что все хорошо, когда это явно было не так. Её губы слегка дрожат, но она держит себя в руках.

— Я влюбилась в мужчину, который использовал меня. Во всех возможных смыслах. Нужно было время, чтобы оправиться от этого, особенно после того, что я собиралась за него замуж. И дата свадьбы была запланирована. Но теперь я в порядке. Честное слово! От несчастной любви ещё никто не умирал!

— Хорошо, — Я медленно киваю, хотя сомнение теплится в глубине моего сознания. —Но я не подпущу тебя к опасным вещам. Мы подыскиваем офис-менеджера. Это единственное, что я могу тебе предложить.

— Я согласна! Когда мне начать? — она широко улыбается.

— У меня встреча через пятнадцать минут. — Я смотрю на часы. — Как насчет прямо сейчас?

— Договорились, — щебечет она, затем замолкает. — Ещё одна вещь, Лёша.

Я поднимаю бровь, останавливаюсь, когда тянусь за документом. Тон её голоса меняется, впервые с тех пор, как она вошла в мой кабинет, в глазах появляется серьёзность.

— То, что наши родители не умели любить, не значит, что любви не существует. Иногда любовь прячется там, где мы меньше всего этого ожидаем!

Она улыбается, но её слова повисают в воздухе, тяжелые и резкие. Мои мысли тут же возвращаются к Анне, нравится мне это или нет.

Утренние комментарии Валерии воспроизводятся в моей голове. Мысли, от которых я не могу избавиться.

Есть ли что-то большее за всем напряжением, царящим между мной и Анной? За всеми нашими разговорами, которые заканчиваются ссорами?

Всплывающие вопросы, которые я предпочёл бы игнорировать, вызывают лишь раздражение.

Я не из тех, кто верит в счастье и любовь. Может, они и существую, но не в моём мире. Но всё же…

Возможна ли любовь в моей жизни?

Этот вопрос застревает в моём сознании, крепко застревает, когда я пытаюсь отмахнуться от него.

Остаётся уйти с головой в работу. Работа всегда спасает от дурных мыслей.

Глава 22

Анна.

Я выхожу из автомобиля, медленно иду к воротам кладбища. Ноги кажутся тяжелыми, будто к ним прикрепили гири, глаза заволокли слёзы, ноющая боль в груди затрудняет дыхание. Даже не представляю, как благополучно доехала, будучи в таком подавленном состоянии.

Толкаю ворота дрожащими пальцами, ноги несут меня в глубь кладбища, где располагается семейное-родовое захоронение. Здесь похоронены мои родственники, бабушка с дедушкой. И мамочка.

На кладбище тихо, только у могил сидят большие, чёрные вороны.

Каждый год, с тех пор, как мне исполнилось пять лет, в день рождения мамы, отец привозил меня сюда, мы навещали её.

«Мамочка». Я падаю на колени, позволяю своему телу распластаться перед памятником. Слёзы свободно текут по моим щекам, когда мои дрожащие пальцы смахивают грязь с надгробия.

Светлана Авзалина. Мать и жена. Ты ушла из жизни, а из сердца нет. Помним, любим.

Я провожу кончиками пальцев по её фотографии, как будто прикосновение может каким-то образом приблизить её ко мне.

«Мама».

Мой голос срывается, я задыхаюсь от комка печали, застрявшего в горле.

«Я так устала. Я больше не знаю, что делать, как жить. Папа не хочет меня видеть. Он избегает меня из-за того, что заставил выйти замуж за Алексея Лозового».

Рыдания снова сотрясают моё тело, грудь вздымается, когда я пытаюсь взять себя в руки.

«Я одна, мамочка. Одна-одинёшенька. Если бы ты была жива, может, всё было бы иначе. Я знаю, ты бы меня поддержала. Я не чувствовала бы себя в ловушке».

Я прижимаюсь лбом к холодному мрамору памятника, чувствую на своей горячей коже ледяной камень.

«Это несправедливо», — кричу я, но мой голос едва громче шепота. «Я всегда хотела быть свободной, но сейчас пленница. Заложница. И всем всё равно».

Рыдания пронзают меня, заставляют дрожать, когда я сворачиваюсь калачиком у надгробия, желая больше всего на свете, чтобы моя мать могла дотянуться до меня, обнять и утешить так, как может только мать.

«Я так скучаю по тебе, мамочка», — шепчу я, мой голос превращается в горький, надломленный плач. «Пожалуйста... если ты меня слышишь, пошли мне Знак. Что угодно. Мне просто нужна знать, что ты рядом, слышишь меня».

Но воздух остается неподвижным, кругом тишина, даже не слышно карканья ворон.

***

Когда я возвращаюсь домой, мне кажется, что меня опустошили. Выжили все соки.

Горе давит, ощущения такое, что на меня обрушилась лавина. Каждый шаг даётся с трудом. Я прохожу через гостиную, когда до меня доносится голос Валерии.

— Аня? — Её тон меняется на обеспокоенный, как только она видит меня. — Что случилось? С тобой все в порядке? Что происходит? — бросается ко мне.

Я пытаюсь говорить, но моё горло слишком сжато, эмоции слишком сильны. Мои ноги подгибаются, силы покидают моё тело.

— Лера... — Я задыхаюсь, шепчу её имя, слёзы снова застилают мне глаза. Прежде чем я упала, её руки обхватили меня, как спасательный круг.

— Всё в порядке, — успокаивает она и ведёт к дивану. — Тебе не нужно ничего говорить. Просто сядь и дыши.

Я едва могу дышать, но голос Леры спокойный и ровный, как раз то, что мне сейчас нужно.

— Вдох и выдох, — шепчет она. — Просто дыши. Здесь ты в безопасности.

Я следую её указаниям, дела. судорожные вдохи, пока тяжесть в груди не ослабевает настолько, чтобы я могла говорить.

Когда паническая атака проходит, я рассказываю ей всё: свои воспоминания о моей маме, ежегодные визиты к её могиле, как мой отец отказывается видеть меня и как я чувствую себя брошенной единственным человеком, который всегда меня поддерживал.

— Его не было рядом сегодня, — говорю я, мой голос срывается. — Он никогда не пропускал ни одного дня рождения. Я больше не знаю, что делать, Валерия. Я как будто тону. И некому меня вытащить

— Ты не одинока. Я ведь рядом? — Лера крепко сжимает мою руку. — Я довольна хороша в том, чтобы подставлять плечо, на котором можно поплакать. — Она слегка улыбается. — Я даже готова сделать скидку за длительное использование.

— О, да? И какая у тебя цена? — Я издаю слабый смешок, звук больше похож на прерывистое рыдание.

— Одного объятия в день должно хватить!— её глаза загораются теплом.

— Спасибо! Ты лучшее, что у меня есть! — я обнимаю её. Некоторое время мы сидим в тишине. Присутствие Валерии как бальзам для острой боли в моей груди.

Валерия провожает меня в комнату, советует вздремнуть. Я киваю головой, надеюсь, что сон притупит боль на некоторое время.

Но как только я снова остаюсь одна, горе возвращается.

Я захожу в ванную, желая смыть это чувство. Горячая вода из душа бьет по моей коже, но этого недостаточно, чтобы заглушить печаль, которая окутывает меня.

Обернувшись полотенцем, я выхожу из ванной — и замираю.

Лозовой стоит у двери, его глаза расширяются, когда он видит меня.

Глава 23

Анна.

— О, боже, — бормочу я бессвязно. Алексей улыбается. Кажется, моё сердце остановилось. Он никогда мне так не улыбался. Тепло касается каждого сантиметра его лица, отчего глаза кажутся ярче и добрее. Не удержавшись, я поднимаю руку и касаюсь его губ большим пальцем. Его улыбка исчезает.

— Мне жаль. Извини! — я отдёргиваю руку, словно обжёгшись.

— За что?

— Э-э, ну, просто... — я колеблюсь, стоит ли откровенничать. — С тех пор, как мы поженились, ты ни разу мне не улыбнулся. Мелькнула улыбка один раз, но рядом была Лера, это из-за нее...

Я не заканчиваю фразу, наступает тишина.

Мы смотрим друг на друга, кажется, весь мир замирает. Что-то меняется между нами, воздух искрится, он наэлектризован, наши чувства как оголённые провода.

Что происходит?

Я открываю рот, чтобы спросить, что изменилось, что означает эта заряженная энергия, но слова замирают на моих губах после его слов.

— Я собираюсь поцеловать тебя сейчас.

Моё сердце замирает в груди. Я не знаю, чем вызвана внезапная перемена Лозового по отношению ко мне, но я не хочу забивать себе голову этим вопросом. Не сейчас.

Тем более, его рука, поднимется, он нежно проводит рукой по моей щеке.

Затем его голова наклоняется, губы мягкие, но решительные, касаются моих.

Я тихонько задыхаюсь от незнакомого, всепоглощающего ощущения. Это не просто поцелуй, это похоже на землетрясение, сотрясающее меня до глубины души. Один поцелуй превращается во второй, третий, я забываю о времени, полностью отдаваясь сладкой истоме.

Все месяцы лютой вражды между нами испаряются, когда я обнимаю Лозового за шею. Его большой палец гладит мою щеку, наши губы соприкасаются.

Я с поразительной ясностью понимаю, что мне это нравится. Безумно нравится.

Внезапно Алексей отстраняется от моих губ, но остается рядом.

Наши лбы соприкасаются, мы оба переводим дыхание. Я держу глаза закрытыми, боясь того, что могу увидеть в его глазах, когда открою свои. Я не хочу, чтобы этот прекрасный момент заканчивался.

— Анна, — шепчет он моё имя. — Я хочу большего. Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи это.

Это неизведанная территория. Мне следует сделать шаг назад и оценить ситуацию.

— Не останавливайся! — шепчу я. Он кивает, вновь наклоняется, на этот раз его поцелуй более требовательный и властный.

Мы оба знаем, что это больше, чем поцелуй.

Мы знаем, чем он закончится. Я позволяю своему полотенцу упасть на пол, когда его рука стягивает его.

Он заканчивает поцелуй, чтобы взглянуть на меня. Под его взглядом я чувствую себя выставленной напоказ, но он смотрит на меня так, будто я нечто прекрасно.

Произведение искусства. Он любуется мной. Моя неуверенность быстро улетучивается.

Его взгляд — чистое обожание, а его руки обхватывают мою грудь невероятно нежно и бережно.

— Лёша, — бормочу я его имя, пока пальцы дразнят мои соски до затвердевших пиков. Я переполнена потребностью и желанием. Алексей снова завладевает моими губами, его мускулистые руки обхватывают моё тело, сокращая расстояние между нами.

Он раздвигает мои ноги, двигая вперед мускулистым бедром. Я задыхаюсь, когда его язык скользит в мой рот, а рука обхватывает мою задницу, сильно разминая. Каждая часть меня кричит его имя, желая, чтобы его руки коснулись меня и подожгли.

— Кровать, — шепчет он, поднимая меня.

Я обнимаю его с легким смехом, который затихает, когда он укладывает меня. Тёмные и напряженные глаза Алексея посылают мне заряд удовольствия, в то время как устойчивый пульс бьется между моих ног. Он опирается на руки, парит надо мной, одной рукой ласкает моё лицо.

— Ты прекрасна, — произносит Лозовой, поглаживая большим пальцем место за моим ухом. — Такая красивая.

Румянец разливается по моему лицу.

Я никогда не была обделена мужским внимание, мне постоянно делают комплименты. Но никто никогда не называл меня прекрасной, опаляя взглядом так, будто хочет поглотить.

Я мысленно обещаю себе, что буду наслаждаться каждым мгновением этого прекрасного вечера.

— Великолепная! — Его губы касаются моего лба. — Когда я увидел тебя на вечеринке, как ты шла с гордо поднятой головой, я не мог отвести от тебя глаз.

Неужели?

Я ищу его глазах насмешку, но мысли улетучиваются, как только его губы касаются моего подбородка, затем поцелуи осыпают мою шею и ключицу. Его руки скользят по моим рукам, животу и между ног.

Я задыхаюсь, когда его большой палец касается моего клитора, скользит внутрь меня, он касается моей точки G. Умело потирает её до тех пор, пока я не начинаю громко дышать, погружая пальцы в его волосы.

Мои стенки сжимаются вокруг его пальца, жадные до большего и жаждущие освобождения. Я начинаю стонать громче, умоляю его страстными вздохами взять меня. Когда он убирает свой палец, я открываю рот, чтобы возразить, но он заглушает мои слова ещё одним поцелуем.

Глава 24

Алексей Лозовой.

Я просыпаюсь, открыв глаза, щурюсь от яркого света, солнце бьётся в окно.

Чувствую тепло на своем лице, меня окутывает редкое ощущение покоя.

Это необычно, учитывая, что крепкий сон для меня роскошь. Мысли о делах не оставляют меня даже во сне, я мало сплю, мой сон часто беспокойный и тревожный.

Но сегодняшнее утро кажется другим. Что-то шевелится рядом со мной, повернув голову, на миг замираю.

Анна. Что она здесь делает?

Воспоминания о прошедшей ночи хлынули на меня как поток холодного воздуха.

Ощущение её бархатистой кожи под моими руками, громкие стоны, жар между нами, когда она прижималась ко мне.

Мы не могли насытиться друг другом, утомлённые страстью, заснули лишь под утро.

Я уснул, крепко прижав Анну к себе.

Я не должен был этого делать. По – хорошему, мне следовало выйти из её комнаты, прежде чем между нами вспыхнул огонь.

Но я остался. Поддался соблазну.

И теперь, проснувшись в её кровати, наблюдаю, как она спит.

Я пытаюсь урезонить себя, отбросить странное томление в груди.

Кого я обманываю? Мои глаза задерживаются на её лице, на длинных, чёрных ресницах, мягко трепещущих на щеках, слушаю спокойное дыхание как прекрасную мелодию.

Анна, моя жена, лежит рядом со мной, как будто она принадлежит мне.

Моя рука движется, пальцы зудят, хочется прикоснуться к ней, провести по пухлым губам.

Но всего в нескольких сантиметрах от её лица я останавливаю себя.

Если я прикоснусь к ней, поддамся этому желанию, то разрушу волшебство.

Я знаю, в тот момент, когда чары развеются, мы вернемся к исходной точке. Туда, где мы чужаки, существующие под одной крышей. Нас соединил брак, в основе которого не любовь, а месть, интересы бизнеса власти.

То, что произошло между нами ночью, это непредвиденная случайность. Ошибка.

Я с трудом сглатываю, пытаюсь скрыть грызущее чувство внутри себя, но оно там, настойчивое и раздражающее.

Веки Анны трепещут, в её взгляде явное замешательство и растерянность, когда она просыпается. Резко дёрнувшись от меня, она скатывается с кровати и падает на пол.

— Ой! — вскрикивает, обхватив колено.

— Что, черт возьми, это было? — подскочив, приседаю рядом с ней.

— Всё в порядке! — Она хихикает, но быстро спохватившись, отмахивается от меня. Мимолётное веселье сменяется хмурым взглядом.

Я поднимаюсь, протягиваю руку, но она игнорирует мой жест.

Вот он. Отпор.

Холодная волна отторжения накатывает на меня. Анна отстраняется, устанавливает границу между нами.

Но я всё равно присаживаюсь на край кровати, наблюдаю за ней, ожидая, что она скажет. Следует уйти, чтобы не слышать этих слов, я точно знаю, что она собирается сказать.

И всё же, часть меня, какая-то слабая, глупая часть, ждёт.

Анна вздыхает, закрывает глаза, словно собирается с духом.

— Спасибо, что ты поддержал меня. Но то, что произошло, — она краснеет, — было ошибкой. Мы оба это знаем. Было бы глупо думать иначе. Верно?

— Верно, — отвечаю ровным голосом. Слово оставляет горький привкус во рту. Я не должен так себя чувствовать, но кошки скребут на душе. Я резко встаю, тяжесть её слов наваливается на меня, как холодное, тяжелое одеяло. — Мне пора идти. Увидимся позже. Когда я направляюсь к двери, её голос останавливает меня.

— Алексей? — тихо зовет она меня по имени. Во мне шевелится проблеск надежды. Я слегка поворачиваю голову, ровно настолько, чтобы услышать её. — Спасибо тебе, — тихо говорит она и сразу убегает в ванную комнату.

Я чувствую, как возвращается пустота. Пожав плечами, направляюсь в свою комнату.

Я не должен думать о ней. Прошедшая ночь была ошибкой, она ясно дала мне это понять.

Но правда в том, что я не могу перестать думать о неё. О том, как её тело прижималось к моему, как она прошептала мое имя, когда раскрылась для меня. Я оказался её первым мужчиной. От осознания этого становится трепетно и нежно.

Я захожу в душ, обжигающая вода льется на меня, но жар не мешает моим мыслям возвращаться к ней.

Это глупо, но я не могу от этого избавиться.

Осознание, что вернуться к прежнему нейтралитету и безразличию уже невозможно, сводит меня с ума. Неважно, что это была случайность, мы перешли черту.

И как мы станем жить дальше? Я не знаю, но ясно одно: она не покинет мои мысли в ближайшее время.

***

— Стас, — говорю я, как только вхожу в бизнес-центр. Не удивлён, увидев его. Он кружит, как стервятник, уже несколько дней. — Что привело тебя ко мне?

— Я надеялся, что смогу поговорить с тобой, — говорит он, пытаясь не отставать от меня, когда я быстрым шагом иду по коридору. Я понимаю, о чём пойдёт речь, еще до того, как он открывает рот.

Глава 25

Анна.

— Тук, тук, к тебе можно! — громко произносит Лера, заглядывая в мой кабинет. — Ты глянь, который час! — кивает головой на настенные часы, висящие над дверью.

— Счастливые часов не наблюдают! — шутливо отвечаю я.

— Это потому, что у них часов фирмы "Rolex"! — хохочет она. — У меня для тебя супер-предложение. Идём за покупками!

— Я бы с удовольствием, но у меня работа, Лера, — я смеюсь, качаю головой и указываю на гору бумаг, грозящую поглотить мой стол. — Сроки горят!

— Эти бумаги от тебя не убегут!— Она плюхается в кресло напротив меня, театрально вздыхает. — А вот сумочка и туфли из новой коллекции – да! Сегодня последний день распродажи. У меня в бутике работает знакомая девочка, она отложила для меня отличные вещички. Но только на ближайшие часы. Завтра их уже точно не будет. Давай, бери выходной на сегодня и идём ловить огромные скидки!

— Как бы заманчиво это ни звучало, я не могу! — говорю с сожалеющей улыбкой. — Думаю, мой начальник не поймёт меня, если я оставлю свои обязанностями ради шопинг-терапии в рабочее время.

Глаза Леры лукаво блестят. Я подозрительно прищуриваюсь. Я знаю этот хитрый взгляд.

— Что ты сделала? — спрашиваю я, уже страшась ответа. Она откидывается на спинку стула, накручивает прядь волос, как школьница, пойманная с поличным.

— О, ничего особенного. Просто сказала твоему боссу, что работаешь над очень важным делом для моего брата и меня. И сегодня тебе нужно встретиться с важными людьми.

— Ну ты даёшь, Лера! — Я стону, закрывая лицо руками. Конечно, она так и сделала. — А ты не подумала, что будет, когда мой босс спросит меня об этом «деле»?

— Будь спокойна! — Она пренебрежительно машет рукой. — Я попрошу Алексея направить к тебе одного из его людей. У них вечно какие-то неприятности, проблемы с законом.

О, Боже, нет. Последнее, что мне нужно, — это вовлекать Лозового в мои рабочие дела. Я практически слышу, как он читает мне лекцию об опасностях работы допоздна и моего нежелания увольняться с работы. Он, вероятно, вставил бы что-нибудь о том, как это вредно для моего здоровья и ужасно для его имиджа.

— Плохая идея, — твердо говорю я, качая головой. — Нехорошо смешивать работу с развлечением.

— Ну, хорошо, убедила, — она драматично вздыхает, откидывается на спинку стула. — Но давай договоримся, как только закончится твой рабочий день, ровно в 18-00 ты встаёшь из-за стола и идёшь со мной на шоппинг.

— Хорошо, но только после работы. А ты что собираешься делать это время?

— О, не знаю! — Она потягивается, как кошка, её улыбка полна беззаботного озорства. — Не волнуйся за меня. Отправлюсь в бар, вляпаюсь в историю. Познакомлюсь с классным парнем, немного повеселюсь. Найду себе занятие! — отправив мне воздушный поцелуй, выходит из кабинета.

Я не могу не почувствовать легкий укол зависти, наблюдая её беззаботное отношение к жизни. Кажется, Лера порхает по жизни как бабочка, не утруждает себя житейскими проблемами и заботами, планированием будущего, легко и поверхностно относится ко всему происходящему, с налётом пофигизма, не вдаваясь в тонкости и сложности бытия.

Хотя я чувствую, что в ней есть нечто большее и глубокое, чем кажется на первый взгляд, мне иногда хочется позаимствовать эту легкость бытия.

Моя жизнь слишком сложная. Моя работа, мой несчастный брак с Лозовым, мой отец, отказывающийся общаться со мной, всё это тяготит, давит тяжёлым грузом.

Я потираю виски, чувствую, как подступает головная боль.

— К черту всё, — бормочу я, встаю и хватаю сумку. Я, может, не так свободна, как Лера, но могу позволить себе уйти пораньше, учитывая мои ежедневные переработки. Работа может подождать.

***

— Как тебе? — Лера протягивает мне серую сумочку, которая её заинтересовала.

— Она милая, но не совсем моя! — Я наклоняю голову, пытаясь оценить её.

— Да, я так и думала. Слишком скучная для тебя! — она фыркает, забирает её обратно. Я смеюсь. Энергия Леры заразительна, я ловлю себя на том, что наслаждаюсь временем, проведенным вне работы, позволяю ей таскать меня из бутика в бутик.

Она машет рукой в сторону отдела обувью.

— Идём, выберешь то, что тебе нравится. За мой счет. После этого мы выпьем кофе, а потом я куплю тебе цветы

— Цветы? — Я поднимаю бровь. — Зачем?

— Почему нет? — Она пожимает плечами, ухмыляется. — Я люблю дарить цветы и делать приятное людям!

Мои губы растягивают в улыбке. Когда мне в последний раз дарили цветы? Я уже и забыла.

— Я хотела спросить, у тебя есть братья или сестры? — Через несколько минут голос Леры вырывает меня из моих мыслей.

— У меня есть сводный брат, Александр, — Я киваю, провожу пальцами по крокодиловой коже объёмной сумки, которая привлекает мое внимание

— Вы с ним не общаетесь? — её глаза расширяются. — Он ни разу не приходил в гости.

— Он живёт в другой стране, — объясняю я, останавливаясь, чтобы полюбоваться красивыми сумочками. — У нас разные мамы. У моего отца была… ну, я думаю, это можно назвать «прошлой жизнью» с матерью Алекса. Она никогда не хотела иметь ничего общего с нашим миром, где живут «по понятиям». Она уехала в Европу, забрала сына подальше от всего этого.

Глава 26

Анна.

— Привет.

Мы с Лерой оборачиваемся, мой взгляд останавливается на эффектной блондинке в брючном костюме. Её острый взгляд способен резать стекло, когда она смотрит прямо на меня.

— Привет, — отвечаю я, не понимая, в чём дело. — Вам чем-то помочь?

— О, дорогая! — Девушка ухмыляется, её тон сочится снисходительностью. — Сомневаюсь, что ты сможешь мне чем-то помочь. Я просто подумала, что нам пора встретиться.

Какого черта?

— Ээээ, мы знакомы?

— Я Юля, — манерно отвечает приторно-сладким голосом. — Юлия Малицкая. Любовница Алексея! — Она закатывает глаза, как будто статус ей наскучил. — Ну, если быть точной, то бывшая любовница. Мужчины, которые вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, выбирают брак без любви, становится таким унылыми и кислыми.

Мой живот сжимается.

Любовница? Я никогда не слышала о этой девушке, но ревность, которая шевелится во мне, очевидна. Возмущение подступает к груди, поднимается злость.

— Исчезни! — зло шипит Лера делая шаг вперед.

— О, Лерусик, привет! — Юлия невозмутимо ухмыляется. — Как поживает твоё разбитое сердечко? До сих пор страдаешь и льёшь слёзы по мужчине, который использовал тебя и бросил перед самой свадьбой?

Я вижу, как Лера бледнеет, кулаки сжимаются. Быстро делаю шаг вперед, мягко отталкиваю её в сторону. Не хватало ещё, если Лера набросится на Юлю и они устроят потасовку в торговом центре.

Мне понятно, чего добивается Юля. Ей нужен скандал, она хочет вывести меня из себя. Окей, посмотрим, кто кого. Она плохо меня знает.

— Послушай, — говорю я тихим, ровным голосом, не показываю ни удивления, ни расстройства от полученной информации. — Мне глубоко наплевать на твои отношения с моим мужем, прошлые или настоящие. Ты для меня не конкурентка, не представляешь интереса и, честно говоря, не стоишь моего времени!

— О, неужели? — злорадная ухмылка Юли становится шире, она запрокидывает голову назад, словно собирается нанести сокрушительный удар. — Ты думаешь, я не в курсе, почему он женился на тебе? Твой отец, — скалится она, — жалкий человек, пожертвовала любимой дочерью, чтобы «прикрыть собственную задницу и спасти свою шкуру!» Мой отец и Алексей — давние деловые партнеры. Они уважают друг друга. А к твоей семейке Алексей испытывает лишь презрение.

Её слова бьют меня прямо в сердце, каким-то образом ей удалось найти моё самое слабое место и нанести точный удар.

Папа.

Напоминание о том грузе, который лежит у меня на душе, о постоянной неуверенности в том, видит ли Алексей во мне больше, чем просто пешку в своей коварной, сложной игре. Но я не дам ей увидеть, насколько глубоко меня ранили её слова.

Я сжимаю челюсти, выравниваю дыхание, сохраняю холодное и отстранённое выражение лица. Она не увидит, как мне больно.

Медленно выдыхаю, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.

— Чего ты пытаешься добиться своим маленьким представлением? — спрашиваю я, приподняв бровь. — Я та, которая носит его фамилия, — продолжаю я, моя уверенность возвращается с каждым словом. — Ты утверждаешь, что знаешь, почему он женился на мне, — я делаю паузу, позволяю своим словам повиснуть в воздухе, прежде чем ударит кульминация, — но почему он не выбрал тебя? Мы ведь знаем, если бы он так сильно хотел тебя, его бы ничто не остановила. Он нашёл бы способ сделать тебя своей. Но ты ему оказалась не нужна.

Мысленно ликую, когда вижу перемену в её лице. Маска высокомерия слетает, руки, самоуверенно скрещенные, медленно опускаются по бокам, когда реальность моих слов доходит до неё. Мне даже становится её немного жаль.

— Избавь меня от театральности, Юля! — мой голос тихий, но резкий. — Я ЖЕНА Алексея Лозового. Меня мой статус полностью устраивает. Если ты хочешь быть его любовницей, — я небрежно пожимаю плечами, — пожалуйста. Ты не первая и не последняя на пути моего мужа, просто транзитная попутчица для секса. Но судя по всему, ему и секс с тобой не нужен.

— Смеётся тот, кто смеётся последним. Посмотрю я на тебя, когда я перееду в его дом и буду спать в его комнате, прямо у тебя под носом! — Лицо Юли искажается от ярости, когда она выплевывает свою прощальную фразу. Затем, резко развернувшись, уносится прочь, оставляя за собой шлейф тяжёлых духов.

— Ну, ты зверь, Анюта! — восхищённо тянет Лера, раскрыв глаза от удивления.

Я выдавливаю улыбку, прячу за спиной дрожащие от волнения руки. Моё сердце громко колотится в груди. Зверь? Нет. Я не чувствую себя такой.

— Ты лучшая невестка на свете, — хрипло говорит Лера, обнимает меня в крепких объятиях. Я обнимаю её в ответ, но не могу избавиться от беспокойства, поселившегося в груди.

Я сказала Юле то, что должна была сказать. Но её слова всё еще звучат в моей голове.

А что, если её самоуверенность совсем не беспочвенна. Если Лозовой крутил с Юлей в прошлом, что мешает ему вернуться к ней?

Мы с ним живём в одном доме, даже имели интимную близость, но по факту, мы не семья.

Его со мной связывает только общая фамилии и условия контракта.