Только твоя

Только твоя

Кристина

Тонкая ткань чулка скользнула по бледной коже. Девушка медленно провела длинными пальцами по кружевной резинке. Мужчина в постели наблюдал за ней, как заколдованный. Ловил каждое движение до тех пор, пока пепельный подол шелкового платья не скрыл соблазнительные бедра.

— Крис...

— Не называй меня Крис, — огрызнулась блондинка по-французски, откидывая за спину длинные волосы.

— Прости, Кристина, — ироничная усмешка на красивых губах. Мужчина одним движением взъерошил лохматую шевелюру и потянулся, как сытый кот. — Ты подумала над моим предложением?

— Ты знаешь, мой ответ нет, — подошла к столу, взяла с него папку с документами и сунула в стильную объемную сумку. — Но за документы гранд мерси, мой французский Казанова, — улыбнулась через плечо.

— Меня удручает, что ты со мной только из-за этого русского художника. Я могу бросить к твоим ногам весь Париж, малышка. Вся богема будет возносить тебя. Скульпторы — лепить с тебя, художники — рисовать, писатели — упоминать в самых известных произведениях, как прекрасную деву. Все это для тебя, — щелкнула зажигалка, спальня гостиничного номера наполнилась запахом дыма. — Тебе не нужно работать, малышка. Ты можешь стать моей, быть моей женой и музой. Одно твое «да»...

— Не кури в постели, Эдмон.

Черные туфли на шпильке, легкая походка и теплая деревянная ручка двери. Кристина не обернулась, выходя из номера. Вся обещанная богема придет завтра на открытие выставки её босса Максима Кравцова, а лидер мнений, богач и светский лев Эдмон Байо будет воспевать дифирамбы его гениальности несмотря на отказ. Десятый за последний год отказ стать его женщиной.

Не женой, чтобы он ни обещал, жены у него не будет никогда. Только женщина, одна из многих.

***

Летящая походка. Струящаяся ткань. Легкая улыбка швейцару и заботливо приоткрытая дверца такси. Стоило ей сесть в машину, как пискнул айфон. Автор сообщения стал последнее время слишком предсказуемым:

Эдмон Байо: «Почему?»

— Потому что ты не он, — прошептала Кристина и отключила телефон. До утра никто не должен её беспокоить.

Август. Этот месяц сводит с ума, даже в Париже.

Павел

Самолет задержали. Люди в эконом-классе ворчали и тихо переговаривались, а бизнес-класс, кажется, ничего не заметил. Салон с креслами повышенной комфортности был почти пуст, только два бизнесмена напряженно изучали что-то на экранах своих планшетов, не замечая ни улыбок стюардесс, ни сообщения о задержке вылета на двадцать минут и просьб оставаться на местах.

— Павел Сергеевич, добро пожаловать на борт, — тут же улыбнулась во все тридцать два стюардесса.

Высокий широкоплечий мужчина в темных джинсах и простой клетчатой рубашке со светлым пятном на рукаве вошел в салон и опустился на свое место. Тяжелый карий взгляд из-под широких бровей пригвоздил её к месту, отпустило только когда гость спокойно произнес:

— Спасибо, — прищурился и прочитал имя, — Верочка, как взлетим, сделайте мне самый крепкий кофе, который сможете.

— Хорошо, Павел Сергеевич, — выдохнула стюардесса.

Самолет, вопреки объявлению, поднялся в воздух в течение десяти минут. Павел задумчиво смотрел в иллюминатор и комкал в руках собственную визитку. После случившегося он не заехал домой, сразу рванул в аэропорт, куда его люди подвезли деньги и документы. Билет был найден в считанные минуты.

Он летит к ней и его ничто не может остановить.

Сегодня Павел своими глазами видел человека, потерявшего любимую женщину. Собственными ушами слышал этот нечеловеческий, беспомощный крик. Руками сжимал сильные плечи, чтобы не допустить страшного. Каким-то чужим голосом просил успокоиться и понимал, что бесполезно.

Когда на твоих глазах пуля пролетает... А все из-за того, что она была одна, когда пришли похитители. Тебя не было рядом, чтобы уберечь самого дорогого человека от опасности.

В той несчастной блондинке он на секунду увидел другую девушку. Ту, которую много лет отталкивал от себя. Ту, которую заставил уехать во Францию, лишь бы не поддаться искушению. Ту, которая любила его слишком сильно, чтобы ослушаться. Ту, перед которой он был виноват больше всех на свете и, пытаясь загладить вину, каким-то чудом заслужил любовь.

Он помнил тот день так хорошо, как будто все случилось вчера...

***

Много лет назад

Тоненькая фигурка девушки-подростка на старых скрипучих качелях. Несуразная, угловатая, с торчащими из-под серой шапки светлыми волосами. Она прижалась щекой к ободранной железке и слегка раскачивалась, толкаясь ногой. Плечи вздрагивали.

Холодный ветер гулял по старому детскому городку, что прятался среди бело-голубых пятиэтажек на окраине города. Последние «дети» молодежных строек со временем облупились и запачкались, потеряли былую яркость.

Двое замерли в отдалении, глядя на девушку. Высокий темноволосый мужчина за тридцать со впалыми щеками, морщинкой между бровей и спокойными серыми глазами. И молодой парень, которому едва стукнуло двадцать три. Он ловил пристальным, полным раскаяния карим взглядом каждое движение девушки. Кутался в кожаную куртку с меховым воротником.

— Паш, еще раз говорю. Ты не обязан, — начал мужчина. — Одна ошибка — это не приговор. Твое первое задание оказалось слишком тяжелым. Да, вы потеряли Андре Армана. Его уже не вернуть, но ты не обязан гробить свою жизнь и свою карьеру, работая теперь на меня.

— Я потерял Андре, но не дам пропасть его дочери, — выдохнул Павел. — Ты оформил документы на удочерение? Ты готов взять меня на работу? Я сделаю все, что ты скажешь.

— Тебе всего двадцать три. Всего лишь! Как ты справишься с четырнадцатилетней? Ты видел её характеристику...

— У неё никого не осталось. Потеряй ты в один момент всех близких, вел бы себя лучше? Плюс детский дом, она там уже два месяца — это не лучшее место для девушки, воспитанной титулованным музыкантом. Кристина выросла среди богемы, жила за кулисами лучших театров Европы. А теперь по моей вине оказалась в детском доме, — не унимался парень. — Я справлюсь. Просто дай мне шанс. Я не хочу, чтобы из-за моей ошибки её жизнь тоже пошла прахом.