Тонкая грань

Ты перешел черту

Сегодня, Нью-Йорк

День начинался, мягко говоря, ужасно. Из гостиной снова доносились крики. Скорее всего, Мэдди снова ссорилась со своим «суженым». Я никогда не воспринимала их пару всерьёз, и этот её «пёсик» мне никогда не нравился.

Но я видела, как сестра смотрит на него. Как у неё горят глаза при виде него. Клянусь Богом, я не знаю, что она в нём нашла.

Со стороны этого типа я вообще не видела никаких действий. Не было той искры, которую я замечала у неё. Но эта дура почему-то всегда твердила, что он — «лучший».

В последнее время я всё чаще слышала их конфликты. С каждым днём становилось всё хуже. Я не вникала, о чём они говорили — точнее, орали, потому что их крики было невозможно разобрать.

Сегодня же я проснулась от грохота, от звука разбивающейся посуды. Такого ещё не было. Я решила выбраться из своей «норы» и хотя бы подслушать, о чём теперь идёт ссора.

Я вышла из своей зоны комфорта и направилась к лестнице. Уже отчётливо слышала их голоса, хотя всё ещё не могла разобрать слов. Они орали, перебивали друг друга, кричали во всю глотку.

Я подошла ближе, и уже могла их рассмотреть. И вдруг...

Я увидела, как он дал ей пощёчину.

Звук был такой громкий, да и сила, наверное, тоже, что Мэдди отлетела на диван. Ну, слава Богу, хоть не на пол.

Что он себе позволяет?!

Ублюдок. Он ударил её?!

Я была в ярости. Я и так его недолюбливала, а теперь была готова задушить.

Я услышала последние слова сестры — сквозь слёзы она, кажется, велела ему собрать свои вещи.

Ладно. С Мэдди разберусь позже. Сейчас я пошла за этой псиной.

— Ты что себе позволяешь, псина?! — я почти сорвалась на крик, заставляя его обернуться.

— Столько времени знакомы, а ты до сих пор не можешь запомнить моё имя? Хотя неудивительно. Я всегда знал, что у тебя, как и у твоей сестры, проблемы с мозгами, — усмехнулся он.

Что он только что сказал? Он в прямом смысле назвал нас с Мэдди тупыми?

— Ты не охуел случайно? — я уже закипала. — У тебя, видимо, совсем нет мужского достоинства, раз ты поднимаешь руку на девушку. Я, конечно, знала, что природа тебя обделила, но чтоб настолько?!

Он схватил меня за запястье:

— Никто не смеет так со мной разговаривать. А твоя сестра просто перешла грань. Я не собираюсь терпеть такое отношение. И если ты сейчас не заткнёшься...

— То что? Ударишь меня? — я смотрела ему прямо в глаза. — Давай. Но знай: от мужчины у тебя только слово. У тебя даже яиц нет, чтобы ответить за свои действия — вот ты и поднимаешь руку на женщин. Всё, что вам нужно, — трахнуть и насладиться.

Он резко прижал меня к стене, всё ещё крепко сжимая запястье. Я уверена: останется синяк. Но я не боялась. Я всегда говорю в лицо, что думаю.

Клянусь — даже если это стоит мне крови.

Он резко отпустил меня и направился к выходу. Но, уже взявшись за дверную ручку, остановился, не оборачиваясь.

— И кстати. Меня зовут Дэймон, а не «псина».

Это были его последние слова. Он покинул нашу квартиру. Надеюсь, этот урод больше сюда никогда не вернётся.

Я постояла пару секунд у двери, потирая покрасневшее запястье, пытаясь отдышаться от той ярости, которую только что вылила на него.

Придурок... или как его там... Дэймон? Неважно.

Я вспомнила про Мэдди. Она говорила, что не может без него жить. От одной этой мысли подступала тошнота.

Я быстрым шагом пошла в гостиную. Мэдди сидела, поджав колени, и всхлипывала. Я села рядом и обняла её.

— Мэдди, этот урод не стоит твоих слёз.

Было больно видеть её в таком состоянии. Особенно осознавая, из-за кого всё это.

— Я любила его больше жизни, — прошептала она сквозь слёзы. — Ты же видела, как я смотрела на него? Больше не будет обнимок по утрам. Сладких снов. Это первый человек, которого я смогла так сильно полюбить...

Я не спорила. Я действительно видела её влюблённый взгляд. Она не просто любила — она жила им. Но я также видела, как он смотрел на неё.

— Мэдди... Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Я знаю, как сильно ты его любила. Но, поверь, в ваших отношениях не было взаимности. Я видела, как он смотрел на тебя — холодно, безразлично.

Мои слова только всё усугубили. Мэдди накрыла новая волна истерики.

— Да что ты видела?! — крикнула она. — Ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, что значит любить!

Я застыла.

⸻

Два года назад. Нью-Йорк.

— Эд, смотри! — я смеясь показывала любимому вид из окна машины. Я обожала природу. Море, горы, водопады — всё это вдохновляло меня.

Я смотрела в окно, как маленький ребёнок, а Эд смеялся, глядя на меня. Я повернула голову, и он поймал мой взгляд.

— Эд! — закричала я.

Он отвлёкся. Перед нами на бешеной скорости пролетел спорткар. Эд дёрнул руль, но не успел. Машина задела нас, и всё закрутилось.

Авария.

Я очнулась в больнице. Голова пульсировала, виски раскалывались. Я не сразу поняла, где нахожусь.

Я резко встала, пошатнулась, но врач умолял лечь обратно. Я шла — только с одной целью: увидеть его.

Меня не останавливали ни крики врачей, ни боль. Я открыла первую попавшуюся дверь.

И замерла.

Эд лежал на кушетке. Бледный, с закрытыми глазами и кровью на лице.

Я перевела взгляд на мониторы. Когда увидела значения, у меня подкосились ноги. Я перестала чувствовать пол под ногами. Всё исчезло. Я слышала только писк. Голоса стали фоном.