Тот, кто живёт выше

1 Глава

Бэлла прижалась лбом к холодному стеклу Toyota Tacoma, наблюдая, как бесконечные бетонные ленты сменяются щербатым асфальтом, а те в свою очередь, уступают дорогу грунтовке, петляющей меж чахлых осин и мрачных елей.

Машина, загруженная их прежней жизнью до потолка, с глухим стоном подпрыгнула на очередной колдобине.

- Ты уверен, что не свернул не туда?- голос матери прозвучал устало и безразлично, будто она уже смирилась, что оставила большие возможности большого города, как когда-то оставила перспективную карьеру ради зарождающейся семьи.

Отец, сжимая баранку так, что костяшки его пальцев побелели, лишь мотнул головой, не отрывая взгляда от дороги.

- Там, за этим поворотом, Элина. По карте всё точно.

Через двадцать минут машина выкатилась на небольшую поляну, и Бэлла замерла.

Он был непросто большим. Он был монументальным. Деревянный Особняк, почерневший от времени и непогод, стоял на пригорке, словно старый, дремлющий зверь. Резные карнизы, похожие на кружево, оплетали фронтоны, дикие стебли винограда цепкими щупальцами обвивали стены, местами обнажая грубые брёвна сруба. В этом была своя, дикая и горькая, красота.

- Ну что?- Борис Сергеевич выключил зажигание, и в наступившей тишине стало слышно их собственное дыхание. - Я же говорил. Не коробка из стекла и бетона. Это - наследие. Настоящая жизнь.

Элина молча вышла из машины, поправив плащ. Её взгляд скользнул по фасаду, и Бэлла поймала в нём не восхищение, а смирение и лёгкую брезгливость.

- Очень...атмосферно,- произнесла она, и слово повисло в воздухе, холодное и неуютное.

Ветер ударил в лицо - не городской, плотный и пропитанный выхлопами, а сырой, влажный, пахнущий прелой листвой, хвоей и чем-то ещё... сладковатым и неприятным, будто гниющие яблоки.

- Он необычный,- наконец выдавила из себя Бэлла, подбирая слова. - Прямо как в Американской истории ужасов. Только по-русски.

Она подошла к кованной калитке, ведущей в сад. Железо было ледяным, несмотря на ранюю осень. Пока родители доставали чемоданы, Бэлла толкнула калитку и та с визгом отворилась. Она сделала шаг вперёд, и в тот же миг порыв ветра, с силой рванул створку на себя. Оглушительный лязг заставил всех вздрогнуть.

- С этим надо будет разобраться,- буркнул отец, подходя к массивной входной двери.- Смажем. Пустяки.

Он вошёл в дом первым, и его голос, гулко отдаваясь в пустоте, зазвучал по-новому - уверенно, почти молодо.

- Ну, встречайте! Наше родовое гнездо!

Бэлла переступила порог, и её объял аромат дома - спёртый, с примесью старой пыли , воска и ... на секунду ей почудилось, что она вновь уловила запах сгнивших яблок.

Парадная, высокая, с тёмным дубовым паркетом и лепниной на потолке, встречала их молчаливым величием. Солнечный луч, пробиваясь сквозь пыльное окно, освещал кружащие в воздухе мириады пылинок. Такой же свет падал из окна их московской "хрущёвки", заставленной коробками с гримом и пожелтевшими мамиными фотографиями со студенческих спектаклей, в тот вечер, когда семья Хмуровых окончательно и бесповоротно приняла решение переехать в маленький городок Глуховец в Ярославской области.

Именно в той тесной квартире, за тонкими стенами, и произошло ...это.

Ночные перепалки. Крики. Удар...

Он сделал это всего один раз, но, кажется, с того момента и началась эта история. Жестокость всегда порождает ещё большую жестокость.

"Я в двадцать один год родила тебе ребёнка! Я только закончила институт! Меня брали в театр, если бы я не бросила, возможно, уже успешно снималась в кино!" - голос матери, сдавленный и тихий, чтобы не разбудить Бэллу, вдруг сорвался на крик,- "И что я получила вместо этого? Мужа, который приходит домой только, чтобы поесть и поспать?! Борис, меня всё это достало!"

Удар...

"Я обеспечиваю семью! Ты родила ребёнка семнадцать лет назад и этим ты будешь гордится всю свою жизнь? Ты хоть представляешь какое давление лежит на мне?! Квартира, машина, этот твой театральный кружок...будь он не ладен... Какой тебе театр? Тебе сорок лет, забудь уже об этих розовых мечтах!"

Голос отца, спокойный и оттого еще более ранящий.

Бэлла лежала, уткнувшись лицом в подушку, и представляла, как мама влепит ответную пощёчину отцу. Она найдет что ответить и поставит его на место. Ну же... Но она не ответила. Бэлла услышала лишь тихий всхлип.

А потом отец нашёл этот дом. И всё изменилось. Вернее, заткнулось, ушло вглубь, как вода в песок.

Теперь отец стоял посреди зала, сияющий и счастливый.

- Эля, вот видишь? Пространство. Воздух. Здесь Бэлла сможет заниматься музыкой, не мешая никому. А ты...я уверен, в Глуховце найдется немало женщин готовых отдать последние деньги выпускнице московского театрального института, чтобы она поставила им правильную речь. Откроем ораторские курсы, будешь преподавать как ты всегда и хотела.

- Курсы... Да, конечно, - она отвернулась к окну, глядя на заросший сад. - Только посмотри, Борис, сад такой неухоженный...

- Пустяки! - Борис будто не услышал её тона. Он был заряжен энергией, которой хватило бы, чтобы осветить весь этот мрачный Особняк. - Я уже познакомился с парой соседей. Через интернет. Мы переехали в святое место. Представляешь? Анна Сергеевна, женщина с железной хваткой, благодаря ней дом нам продали почти за бесценок... Вообще-то риэлтор прихожанин в церкви, где она служит. И...- он сделал небольшую театральную паузу, - будет правильнее называть её в доме матушка Анна. Она преподаёт в церковно-приходской школе при местном храме. Ведёт выпускной класс, как раз тот в который пойдет Бэлла.

Бэлла вздрогнула, оторвавшись от созерцания зловещей трещины на потолке.

- Монахиня? В моей школе?

- Ну да! История, литература... что-то такое.Её бывшая ученица сдала ЕГЭ на сто баллов и поступила в МГУ. Мать Анна- очень проницательная женщина. Это она нашла меня, написала, что дом "ждёт подходящую семью". Говорит, чувствует такие вещи. - Борис улыбнулся. - Она очень ждала нашего переезда и обещала помочь тебе, родная, с освоением в новой школе.