Требуется ходячее бедствие

Пролог

– Не знал, что попаданки живут в такой дыре.

Мужской голос, полный брезгливости и недоумения, раздался из закрытой спальни.

Едрена пилорама! Я медленно повернула голову, чувствуя, как начинают трястись поджилки от страха, затопившего меня волной. Полоска света под дверью на мгновение потемнела, будто ее закрыла тень.

Стоя в коридоре с тарелкой бутербродов и сладким крепким чаем, я всерьез собиралась заорать. Останавливало одно – человек по ту сторону двери обязательно услышит. От трусливой дрожи рука с кружкой опасно затряслась, грозя разлить чай и оставить липкие мокрые пятна на чистом полу. Это слегка отрезвило, равно как и мысль, что в спальне осталась кошка.

– Здесь есть кто-нибудь? – мужчина раздраженно постучал костяшками по двери.

– Кто там? – я истерически хохотнула, пятясь обратно на кухню.

Будучи единственным жителем съемной квартиры, мне нечасто доводилось принимать гостей. Особенно тех, которые минуют вход и подают голос сразу из спальни. Куда там, последний мужчина, заглянувший в эту холостяцкую берлогу, являлся сантехником и дальше трубопровода не заходил.

Бам!

– Я ищу Фрол Екарину Ильиновну, – дверь шандарахнулась об стену, и на пороге появился он.

Он – абсолютно незнакомый, посторонний, чужой тип! Молодой брюнет выше меня на голову, одетый в сногсшибательный черный фрак и обутый в грязные остроносые ботинки. Четкие следы сорок четвертого размера густо покрывали мой обожаемый светлый ковер, купленный в спальню на распродаже.

– Екатерину Ильиничну, – тихо поправила я. – Четыре тысячи.

Позади мужчины на подлокотнике кресла распласталась котейка, глядя на вторженца круглыми глазами. Вздыбленный хвост торчал трубой, угрожающе раскачиваясь из стороны в сторону. Брюнет смерил меня подозрительным взглядом с головы до домашних тапочек и нехотя уточнил:

– Что «четыре тысячи»?

– За новый ковер вы должны мне четыре тысячи, – горячий чай выплеснулся в холеное лицо. – Ты кто такой, ирод?!

Мужчина отшатнулся, по неосторожности взяв правее, и с гневным воплем стукнулся плечом об косяк. Коричневая жижа пролетела мимо, зато бутерброды метко украсили изысканный фрак майонезными подтеками и аппетитной колбасой. Я метнулась обратно на кухню, схватив предмет первой необходимости, – испачканный в сыре нож, – и воинственно наставила его на незваного гостя.

Лицо пришельца исказилось немой злостью, когда розовый кружочек полуфабриката упал на его ботинок, оставив жирный след на рубашке. Моя рыжая тигрица мгновенно бросилась вперед, променяв защиту хозяйки на копченый подарок с небес, и с первобытным рычанием вгрызлась в колбасу. Сибирская предательница!

– О Тьма, через какие муки я должен пройти, чтобы жениться? – прошипел вторженец.

Львица села у ног пришельца, принявшись вылизывать когтистую лапу, которой торопливо засовывала в себя хозяйский завтрак. Сердито откашлявшись, мужчина вытащил из внутреннего кармана свернутый в трубочку лист и потряс им перед моим носом. Я мельком отметила странный цвет его глаз – глубокий, почти бирюзовый, напоминающий цветные линзы. Нос с маленькой горбинкой можно назвать породистым, если бы не чуть крупноватые ноздри, придающие гостю хищный вид. Белые руки, не знавшие сельского труда и стройки, развернули передо мной бумагу с пятью строчками.

– Мне требуется профессиональная попаданка со стажем, – высокомерно сказал мужчина, апеллируя к своей филькиной грамоте.

– Я приличная женщина, – от возмущения голос чуть-чуть сел. – Никаким попа… данием не занимаюсь. Как вы вошли в квартиру?

Брюнет вскинул бровь, обежав взглядом мое скромное жилье. Вид мелкой растерянной девушки в розовой пижаме заставил его призадуматься, отчего в бирюзовых глазах мелькнула неуверенность пополам с раздражением. Оценив кухонный нож, направленный в его грудь, мужчина отступил на шаг.

– Бросьте защищаться, я не причиню вам вреда.

– Отлично, выход прямо по коридору, – рука крепче стиснула рукоятку. Знаем мы таких непричинятелей, только отвернись – мигом зацелуют. – Пожалуйста, уходите.

Впрочем, конкретно этот тип может и задержаться. Коридорная лампа осветила лицо мужчины, и я невольно сглотнула. Его нельзя назвать красивым, но определенный шарм окутывал гостя, как дорогой парфюм – уверенность чувствуется издалека. Прямой высокий лоб и чистая, будто выбеленная, кожа без щетины весьма облагораживали внешность мужчины. Ой, что-то мне захотелось присесть.

– Мне требуется опытная попаданка. С внушительным стажем, хорошим послужным списком и рекомендациями из предыдущего мира, – брюзжа, повторил красавчик.

– Опытная попаданка? – кажется, это слово мелькало в интернете. – Кто это?

– Женщины, путешествующие по Кружеву миров.

Слава богу, я не опустила нож. Надо срочно звонить в полицию и сообщить о преступлении. Этот чокнутый покушается на мою психику, шатая ее все сильнее с каждой фразой. Или у меня начались галлюцинации от тотального одиночества, приправленного безработицей?

– Зачем?

– Вы вечно кого-то спасаете, – он раздраженно махнул рукой. – Оттягиваете проблемы на себя, как громоотвод, и решаете их. А мы с моей невестой собираемся пожениться через месяц.

– Поздравляю. Не знала, что психам можно жениться.

Красивый, но высокомерный глюк даже не повел бровью. Только вздохнул излишне шумно и продолжил:

– Вам поручат самую трудную часть предсвадебной подготовки – собирать всевозможные проблемы на свою упитанную корму и попутно их решать вплоть до торжества.

Корма резко обиделась, предложив задавить наглеца массой. Мои скромные шестьдесят килограммов, умноженные на хроническое обаяние, прикинули шансы на победу. Противник красив, высок и атлетичен; если перерезать ему… Так, отставить месть.

Я не стану задавать глупые вопросы, вроде «Из какой палаты вы сбежали?» или «Откуда вам известно мое имя?». Спорить с сумасшедшими чрезвычайно опасно, надо тихо отползти в сторону и попытаться запереться в ванной. Телефон лежит в кармане штанов, кто-нибудь из спецслужб обязательно отконвоирует этого психа обратно в больницу.

Глава 1

– Отпустите труженицу слова! Я на вас жалобу в райком накатаю!

– Я вне юрисдикции вашей небесной канцелярии! – рявкнул нахал.

Красный свет, который я с испуга приняла за пламя, безвредно облизал мои тапки, оставив их в спальне. Сопротивление воздуха, шелком скользящего по коже, кончилось быстро, и я рывком выдернула руку из захвата.

Вместо квартиры меня окружали книги, убегающие бессчетными рядами вглубь большой залы. Старые фолианты теснились в шкафах из черного дерева, будучи регулярно востребованными, – характерные полоски пыли бороздили полки. Пыль клубилась у ног, потревоженная нашим бестактным появлением, и Франц закашлялся, разгоняя грязные облака.

Я судорожно сжала сумочку, раздумывая, поздно ли доставать баллончик. Этот маркграф с сомнительным ментальным здоровьем умудрился перенести меня в чужое помещение за считанные секунды. Наверное, так же он попал и в мою спальню, игнорируя вход.

– Немедленно верните меня домой!

– О Тьма, – прошипел мужчина. – Вы же простолюдинка, мисс Фрол, хватит капризничать.

Внезапно темнота в углу шевельнулась. Кто-то сидел в высоком кресле, не спеша выходить на свет, и наблюдал за происходящим.

– Ты должен проявить больше уважения к гостье, – прозвучал рассудительный мужской голос.

«Капризничать», вы только подумайте. Будто я – маленькая девочка, истерично требующая новое платье, а не украденная из дома девушка двадцати шести лет. Симпатичная морда Франца не спасала его от моего праведного артиллерийского гнева. Возмездие само попало мне под руку.

– Прекратите бросаться предметами! Что за дурная привычка? Невоспитанная попаданка, никакого профессионализма.

Когда мимо его лица просвистела вторая книга, маркграф разозлено хлопнул в ладоши. По его команде в библиотеке резко стало тесно: внутрь забежали три высокие женщины в длинных темных платьях, взяв меня в полукруг. Самая старшая – дама с легкой сединой, пигментными пятнами и жестким взглядом – положила ладонь на мое плечо, сжав его до искр из глаз, и молча поглядела на психа в ожидании приказа. Я завертела головой, испытывая легкую панику.

– Проводите мисс попаданку в приготовленную комнату, – Франц устало помассировал переносицу. – Сообщите Элианне, что я жду ее в кабинете.

До самой комнаты я честно пиналась, лягалась, вырывалась из захвата услужливых девок. Во-первых, тапочки потерялись в красном пламени, и холодный каменный пол морозил пятки. Во-вторых, прислуга в форменных платьях – сообщники похитителя, заслуживающие издевок и оплеух. Хоровод черных платьев мелькал вокруг, заслоняя обзор и прикрывая от ощутимого сквозняка.

Силы оказались неравны. Пыхтящие секьюрити – как на подбор высокие и широкоплечие – без труда затолкали меня в темное помещение с узким окном, захлопнув дверь. От пережитого стресса руки начали трястись, гоняя предательскую дрожь по телу. Где бы я ни оказалась, тонкая шелковая пижама абсолютно не спасала от холода. Пришлось быстро оглядываться в поисках утепления.

– Натравлю на них Тамару Вениаминовну, – найденный на кровати зеленый плед обвил мое замерзшее тело. – Сами будут сидеть в тесной комнате с маленьким зарешеченным окошком.

Бессменная Тамара Вениаминовна работала юристом в компании, из которой я уволилась по собственному желанию. Именно она втолковывала мне это желание, уговаривая сберечь репутацию и не быть уволенной по статье. Я механически выводила строчки заявления, пока Тамара Вениаминовна тяжело вздыхала, пряча глаза и подсовывая конфеты, как маленькому ребенку. Помнится, тогда у меня болела голова и закипали слезы, прямо как сейчас.

– Всплакнуть или сразу в окно? – я издалека оценила высоту, глянув в прозрачное стекло. – Едрена пилорама, здесь апрель!

Крупные почки с едва заметными зелеными вкраплениями зрели на тонкой веточке неопознанного дерева, растущего прямо под окном. Из земли пробивалась сочная зеленая трава, соседствуя с остатками грязного снега и глубокими лужами, в которых отражались облака и солнце, уже ушедшее из зенита. Опершись руками на подоконник, я прижалась носом к стеклу, стараясь разглядеть как можно больше пейзажа.

Слева гордо высилась башня высотой с китайскую многоэтажку. Коричневый камень, увитый колючим плющом, был покрыт мокрыми пятнами и завершался обыкновенной черепичной крышей. Если в ней нет лифта, я туда не сунусь. Справа стояла такая же башня, издали напоминающая маяк, но из мраморного камня, нынче забрызганная грязью у подножья – там пролегала глубокая колея, похожая на сельскую дорогу, изъезженную телегами. По колее шагал мальчишка в высоких рыбацких сапогах и соломенной пастушьей шляпе, неся на спине холщовый мешок.

– Так, спокойно, – я организованно ущипнула себя за руку, гася истерику. – Не знаю, куда я попала, но…

Попаданка! Вот что имел в виду этот психопат, требуя себе профессиональную попаданку.

Кажется, он говорил, что ему требуется специалист, готовый всех спасать и оттягивать на себя проблемы. Еще что-то блажил про свадьбу, громоотвод и кружево, как заправский сумасшедший. Допустим, я действительно попала в гости к этому засранцу, желающему жениться через месяц. Большое счастье, что невеста у него уже имеется, никакие книжные отборы и киношные академии мне не угрожают. Значит ли это, что через месяц меня вернут домой?

Комната для попаданки была довольно аскетичной: мягкая односпальная кровать, комод, зеркало в деревянной раме с узором-паутинкой, полки для книг и письменный стол. Готова спорить, любая попытка бежать или кусаться не увенчается успехом. Те служанки-десантники, замаскированные под женщин, силой удержат даже бронетранспортер, не то что одну мелкую меня.

– Действительно, нахал, – пробормотала я, разглядывая в зеркало свою фигуру, слегка увеличившуюся за время вынужденного отпуска.

Надеюсь, здесь нет моды на худосочных, скелетообразных девушек, питающихся шпинатом и поэзией. Львица разделила бы со мной опасения: ей колбаса дороже жизни. Когда этот маленький рыже-белый комочек оторвали от мамки и представили мне, я твердо уверилась, что передо мною мальчик. Лев жадно грыз лежанку и метил углы, топорща роскошную гриву, пока ветеринар не развеял мое заблуждение. С тех пор Лев, как в анекдоте, не побежал, а побежала.

Глава 2

Круглый изгиб коридора вел глубже в замок, который давно перешел в капитальную стройку. Обрыв исчез за поворотом, воздух значительно потеплел, и мои обмороженные ноги с благодарностью ступили на деревянный пол. Кладка из розового кирпича сменилась на штукатурку и нейтральную голубую краску, которую я любопытно поковыряла пальцем.

«Франц – дурак», – мстительные царапины украсили стену.

Замковый коридор закончился у массивной двери, обитой сталью, и я с усилием потянула за ручку. От физической нагрузки живот прострелило спазмом, вызывая болезненное шипение. Уборную, срочно!

Через двадцать метров пути мне улыбнулась удача. Около одной из дверей стоял низкорослый мужчина в коричневой форме лакея, какую показывают в фильмах, и с упоением подглядывал в замочную скважину. Покашляв для острастки, я тронула его за плечо. Слуга подпрыгнул и завопил:

– А-а-а-а, попаданка!

– А-а-а-а, абориген! – не растерялась я, беря октаву повыше.

Акустически впечатленный мужчина опешил, выронив из рук поднос, и растерянно икнул. Светлые брови лакея сошлись на переносице, придав ему нахмуренный вид человека, углядевшего редкое безобразие. Еще не старый, но уже поживший слуга упер руки в бока и хамовато заявил:

– Вам не стыдно бродить тут, как ни в чем не бывало?

– А вам не стыдно подглядывать? – скандально фыркнула я, намекая на дверь. – За кем подсматриваете?

Лакей растерянно обернулся и покрылся красными пятнами, поняв, что попался. Я не стала акцентировать внимание на его внутренней этике, сразу перейдя к насущному вопросу.

– Предлагаю сделку. Вы отведете меня в санузел, а я закрою глаза на шпионаж.

– Ш-шпионаж? – забормотал он. – Это не шпионаж, я просто…

– Туалет, – нетерпеливо перебила я. – Как можно скорее.

Уборная находилась этажом ниже, куда меня почтительно проводили и объяснили, как работает канализация. Лакей с гордым видом втолковывал глупой попаданке, что вода сама утекает по трубам, интимные дела надо делать в унитаз и не пугаться шумного слива. Освежиться можно с помощью хитрого устройства, которое придумал королевский инженер, и не приведи Тьма сломать это новшество – вовек не расплачусь. Я задумчиво оглядела деревенский умывальник с пимпочкой, поразившись гению-инженеру. Никола Тесла, не меньше.

Покинув ванную, я уцепила слугу за шиворот, не давая ему сбежать. Мужчина сопротивлялся, с опаской поглядывая на мои длинные ногти, и неохотно согласился проводить к хозяевам.

– Как вы поняли, что я попаданка?

– Новое лицо и волосы короткие, – буркнул он. – У леди не принято стричь косы короче груди. О вас предупреждал его сиятельство, со вчера готовились к прибытию госпожи попаданки.

Путь пролегал выше второго этажа, где была моя комната, и крутой каменной лестницей убегал вверх. Пальцы на ногах плохо гнулись, уже побелев от холода, но лакей развел руками, гадливо улыбнувшись, – обувать гостью не приказано. Когда счет ступеней пошел на третью сотню, я была готова драться с мужчиной за его потертые ботинки. В глазах лакея мелькнуло легкое сочувствие, и он уверил, что идти осталось совсем чуть-чуть.

Добравшись до темно-серой двери, украшенной строгой надписью «Не входить, идет эксперимент!», слуга указал на цель.

– Вам туда. Стучитесь, откроют.

– Погодите! – крикнула я слегка затравленно в спину убежавшего мужчины. – Едрена пилорама, мне голову не отгрызут за срыв эксперимента?

Ноги больно закололо, напоминая, что свои ступни важнее чужих научных изысканий, даже если за дверью изобретают велосипед. Несмело постучав, я с тихим стоном опустилась на порог, принявшись растирать конечности-ледышки. Эдак калекой остаться недолго при таких «профессиональных» отношениях.

Украли, заморозили, пристыдили – участь попаданки крайне незавидна. Слава богу, руки не распускают и не пытаются придать анафеме за иностранное происхождение.

На тихое поскребывание и болезненные стоны дверь открылась, явив начальство. Совсем не то, которое меня похитило.

Мужчина приблизительно сорока лет, одетый в белую рубашку, домашние брюки и мягкий вязаный жилет с удивлением разглядывал меня, как бабочку, пришпиленную булавкой. Очки в серебряной оправе загадочно блестели, скрывая умные васильковые глаза за круглыми стеклами. Его бархатные туфли словно насмехались над моими обледенелыми ступнями, покрасневшими от интенсивного растирания.

– Здравствуйте, – жалобно сказала я, чувствуя внутреннее опустошение.

Злокозненный лакей привел меня не туда, но сил на возмущение и поиск истинного маркграфа не осталось. Мужчина удивленно выгнул бровь и пристально оглядел внезапную гостью.

– Екарина Фрол?

– Екатерина. Я ищу вашего маркграфа, чтоб ему не икалось до смерти. Попросила слугу отвести меня к начальству, а он привел сюда.

– В этой башне я действительно начальство, – согласился мужчина. Его чуть-чуть насмешливый голос прозвучал на удивление тихо, но отчетливо. – Однако попаданками не заведую. Маркграфа можно найти в Августинской башне – мраморном остроконечном здании, или в донжоне.

Судя по увиденному из окна, придется выйти на улицу, чтобы добраться до Франца и расцарапать ему лицо. От идеи шлепать по грязным ледяным лужам босиком мне стало дурно. Глаза увлажнились, приобретая идеальную форму, присущую котикам и детям.

– Можно водички? А то так есть хочется, что переночевать негде.

Лицо мужчины вытянулось от удивления. Он снял очки, машинально протерев стекла чистым платком, вынутым из кармана, и снова водрузил их на нос. Наверное, надеялся, что проблема исчезнет вместе с пылью на стеклах.

– Заходите, – колеблясь, ответил местный начальник.

Я попыталась подняться и больно плюхнулась обратно на плед, очумело помотав головой.

– Не могу, – с ужасом взглянула на собеседника. – Ноги не слушаются.

Плакали мои модельные икры, отрежут по самую шею из гуманных соображений. Мужчина обрадованно хмыкнул, разворачиваясь обратно в комнату. Пол за его дверью был покрыт толстым ковром с длинным теплым ворсом, манящим потрогать эту роскошь.

Глава 3

Спустя долгие пять минут, которые я потратила на глубокомысленную оценку щербатого кирпича в полу, дверь медицинского кабинета внезапно открылась. Врач, должная прийти снаружи, щелкнула замком изнутри и вышла в коридор, вытирая руки промасленным отрезом грязного полотна. Вернее, я думала, что вышла именно она.

– Здравствуйте, мне нужна медицинская помощь. Кажется, я отморозила ноги.

Низкорослая девочка задрала голову, глядя на меня снизу вверх, и спрятала тряпку в карман белоснежного передника. В отличие от полотна, ее фартук сиял первозданной чистотой, облегая худенькое тельце ребенка – даже не подростка. Деловито кивнув, девочка опытно ухватилась за кушетку, каким-то чудом затащив ее внутрь кабинета. Я не успела даже опомниться, чтобы встать, как оказалась в царстве лекарств и шприцев. Никого другого внутри не было.

Самовольно распахнув плед, девочка склонилась над моими ступнями, безбоязненно ощупывая их вдоль и поперек.

– Обморожение мизинцев и безымянных пальцев первой степени, – сказала она. – Вы, должно быть, ударились теменем при перемещении, если решили ходить по нашему замку без теплой обуви?

– Это была не моя идея.

Девочка покачала головой, повернувшись к длинному стеллажу со всевозможными баночками, коробочками и мешочками, придающими кабинету колоритность средневековой алхимии. Я опустила глаза, заметив, что сама она обута в добротные утепленные калоши, в придачу подстрахованные шерстяными носками.

«Мажьте этой мазью по вечерам, она на жире, заодно убережет от шелушений. Делайте ванночки комнатной температуры с ромашкой, воду проверяйте локтем, как для купания младенчиков. Умеете? Молодец. Ходить сможете в течение ближайшего получаса, пока ваши ноги в не меньшем шоке, чем вы сами», – сказала она, всучив мне стеклянную банку с мазью и пучок луговой ромашки.

– Вы лекарь?

Ребенок возрастом едва ли одиннадцати-двенадцати лет схватил мраморную ступку, оставленную на столе прямо у входа, и ритмично принялся стучать по ее дну. С таким же видом наши земные врачи заполняют карты пациентов, умудряясь слушать жалобы, будто у них два головных мозга вместо одного.

– Лекарка, – поправила девочка, смешивая горько пахнущие травы с сиропом из бутылки, стоящей рядом.

– А какая разница?

– Разве я похожа на мальчика? – она снисходительно улыбнулась.

– Нет, но… Так принято, – промямлила я, чувствуя себя дурой.

Лекарка долила в ступку восемь капель настойки из красной бутылки и с силой заработала пестиком, превращая смесь в однообразную кашицу.

– Лекари в столицах по три пациента в день принимают, остальное время в трупах копаются и на съездах языками чешут. А мы, лекарки, в провинциях от зари и до зари хлопочем за спасибо, – проворчала девочка. – Нельзя лекарке лекарем называться, понятно?

– Понятно. Степень образования не та?

– Когда вырасту, буду обучаться в повивальной школе, – насупилась она. – Еще какие-то жалобы, мисс попаданка?

– Я Катя и у меня… – я замялась, не зная, как объяснить одиннадцатилетнему ребенку тяжелую женскую долю. – Болит живот.

– Регулы? – деловито уточнила лекарка с интонацией опытного гинеколога.

– Да!

– Настой фенхеля два раза в день, мятный чай по утрам, ромашковый – по вечерам. Три раза в неделю делать гимнастику по этой схеме, – в мои руки лег листок с рисунками. – Меньше нервничать, больше отдыхать.

– Не будешь тут нервничать, когда похищают всякие… Здесь есть средства, чтобы пережить ближайшую неделю с комфортом?

– Слуга для битья еще отлеживается, – внезапно построжела лекарка, глядя на меня с уничижительной сердитостью. – Срывайтесь на вазах и статуэтках.

– Да я про гигиену.

Господи, тут бьют слуг из прихоти? Никак не могу понять век, в котором очутилась. Замок почти средневековый, но шприцы позади девочки знакомые по истории девятнадцатого века, стеклянные, соседствующие с полулитровой бутылкой спирта – о дезинфекции здесь тоже осведомлены.

– Возьмете у прачек вату и ткань, сделаете себе женский пояс, – отмахнулась она.

Ее большие голубые глаза пристально изучали содержимое будущего лекарства, пытаясь отловить мельчайшее отклонение от рецепта. Худые щеки девочки-лекарки контрастировали с короткими пальчиками, еще не утратившими детскую пухлость. Необычайно серьезная юная врач, одетая в черное немаркое платье и убравшая светлые мягкие волосы под косынку. Почему медициной заведует ребенок?

– Как вас зовут?

– Мио, – лекарка быстро опустила руку в ступку, катая шарик. – А вас?

– Катя.

– О, – Мио слегка округлила глаза. – Я думала, это вероисповедание, и религия не позволяет вам прямо объяснить причину женских болей.

– С чего бы обычному имени быть религией?

– У нас нет такого имени, – просто объяснила она. – Любые названия с сочетанием букв «кат», «кот» или «кет» считаются неуважительными.

– Э-э-э…

– Закона нет, просто негласное табу, – поспешила уточнить Мио.

Быстрые ответы по существу, беглая речь с хорошо расставленными смысловыми акцентами выдает недюжинный ум маленькой лекарки. Несмотря на поразительно юный возраст, девочка запросто общается на любые темы, не юлит и отвечает по делу, не задавая вопросы первой.

Закончив катать колобки из травяной смеси, Мио ополоснула руки в ведре и задумчиво посмотрела на мои попытки закутаться в плед с головой. От влажности и холода изо рта вырывались облачка пара вместе с тихой нецензурной бранью, проглоченной мной из-за присутствия малолетнего лица. Сметливая лекарка ушла за ширму, разделявшую кабинет на две половины, и взяла в руки кочергу, принявшись ворошить золу.

– Давайте я помогу вам растопить камин?

– Сидите, – отказалась она. – Сейчас сделаю вам грелку, госпожа.

Горячие камни из камина упали в растянутый, давно полинявший носок из толстой нити, который лекарка сунула мне под плед, велев пока не трогать – обожгусь. Маленький камин, под стать хозяйке, с удовольствием сожрал сухие поленья, лежащие в специальном ящике подальше от сырости. Я внимательно следила за действиями ребенка, мотая на ус технику растопки средневековых каминов, включая очень бережное отношение к маленьким серым спичкам, на которые Мио смотрела почти влюбленно. Если суждено тут задержаться, потребую себе комнату с отоплением.

Глава 4

«Горжусь своей экстравагантностью», – думала большая розово-зеленая моль в резиновых сапогах, шкандыбающая по парадным лестницам вслед за двумя пришибленными слугами. Сначала они хорохорились, гордясь важным заданием, – их почему-то особенно впечатлял мой статус попаданки, но чем выше мы поднимались, тем сильнее лакеи вжимали головы в шеи.

Дело в том, что навстречу начали попадаться люди. Сначала со второго этажа спустилась приятная девушка в темно-зеленом бархатном платье и меховой накидке. Ее каштановые волосы были убраны в высокий хвост дорогой жемчужной заколкой, а на ногах красовались милые полусапожки. Кажется, я становлюсь обувной фетишисткой.

– Добрый вечер, – дама с одухотворенным лицом присела в книксене и пошла дальше, не ожидая ответа.

«Леди Флора», – тихонько прокомментировали слуги, выполняя мою просьбу об экскурсии.

Я вертела головой, рассматривая поистине двуличный интерьер. Половина замка была «расписана под хохлому», как говорила бабушка, то есть изобиловала броскими украшениями, смелыми дизайнерскими решениями и королевским размахом. Гигантские картины в три человеческих роста, изображающие сцены зимней охоты и молодых крестьянок, висели поверх дорогих тканевых обоев и обрамлялись золочеными рамами. Кресла на витых ножках были слегка потерты той специальной старинной потертостью, придающей им вес и статус.

– Замок построен четыреста лет назад, – с гордостью сообщил слуга.

Стекла выполнили в цветных витражах, бросающих разноцветные блики на блестящие полы, и голова слегка кружилась от ощущения сказки. Особенно меня умилили отвратительные фиолетовые веники, подвешенные на кремовые ленты везде, куда дотягивалась шаловливая рука украшателя. Черт знает, где они достали чахлые розы едреного баклажанного цвета, но смотрелось просто вырвиглазно. И вместе с тем умилительно.

«Попадос, настроение шалит», – тревожно подумалось мне. Как бы не растечься плаксивой лужицей перед Францем вместо бодрящего скандала, который я действительно планирую устроить, если он не даст адекватных объяснений. Отвлечь целого аристократа от работы я не боялась; если у него есть время на воровство женщин, найдется и на их дебош.

В галереи предков мы встретили еще одного с виду нормального человека. Он стоял у пейзажа, выполненного в светлых приятных тонах, теребя кольцо на толстом пальце.

– Хм-м, – низкий нескладный мужчина недоуменно поднял брови, смерив меня оценивающим взглядом. – Попаданка?

– К вашим услугам, – улыбнулась я, копя задорную браваду.

– Зайдете ко мне вечером, – кивнул он, как само собой разумеющееся, задержав взгляд на моих бедрах.

У меня отвисла челюсть. Этот плюгавый запечный кузнечик, у которого шея блестит от пота, только что посмел меня запланировать на вечер?

– Господин Айкари, мисс попаданка направляется к его сиятельству, – всполошились лакеи, закрывая меня спинами.

– А что, он еще не?.. – хамоватый дядька равнодушно вернулся к созерцанию портрета. – Ладно, буду вторым.

Наверное, я слегка закашлялась от негодования, уловив мерзкий намек. Смущенные слуги виновато сгорбились, их всерьез расстроила такая гнусная пошлость, но вступиться за меня лакеи не могли. Что ж, надеюсь, своего первого наказанного грешника мне простят. Если это и есть пресловутые проблемы, притянутые моей попаданской кормой, Франц дорого заплатит за все.

– Всенепременно, – зловеще ответила ему, планируя несчастный случай.

Неказистые рыбацкие сапоги резко возросли в цене, стоило представить, как я отвешиваю ими пинки нахальному выродку. Лакеи быстро повели меня дальше, на всякий случай свернув в другое крыло. Здесь открылось лицемерие дизайнеров: левая часть дворца выглядела убого, как нищий на фоне английской королевы. Простая каменная кладка стен, топорная деревянная мебель, покрытая лаком плохого качества, из-за которого образовались сколы, треснувшие стекла в окнах, продуваемые ветром.

Слуги, заметив мой взгляд, поспешили успокоить, мол, в этой части замка никто не живет – камины заложены, трубы замурованы. Миновав полтора этажа, мы вышли обратно к нормальному ремонту и с размаху наткнулись на целую толпу. Толпа повернула к нам железные головы, бряцая острыми мечами.

– Господа рыцари, пропустите мисс попаданку, – заволновался правый лакей. – Она госпожа нежная и к промедлению не привыкла.

Я обалдело посмотрела на кружок тевтонских крестоносцев, собравшихся вокруг большого сундука, доверху набитого медной посудой, и на всякий случай кивнула, подтверждая свою нежность. Господа рыцари синхронно наклонили забрала вперед, разглядывая меня с высоты своих исполинских двух метров. Надеюсь, у них в доспехах проведено отопление, без него быстро задубеешь в железяках.

Крайний рыцарь потянулся к шлему, сняв его со скрежетом, и явил свою молодую безусую физиономию. В отличие от большинства встреченных здесь людей, юноша обладал ярко-зелеными глазами и большим носом-картошкой, кончик которого отсутствовал, будто отрезанный ножницами.

– Сразу предупреждаю, держитесь от нас подальше, – сказал он слегка агрессивно под одобрительный гул коллег. – Нам проблемы не нужны, мисс попаданка.

– Больно надо, – проворчала я, огибая паладинов по широкой дуге. – Сами прибежите.

Дальнейшие встречи приносили все больше разочарований. Дамы в красивых платьях глядели на меня снисходительно, фыркая на странный наряд, мужчины или не замечали, или окидывали двусмысленными взглядами, не считая нужным здороваться. К рабочему кабинету маркграфа я добралась ужасно злая – самое то для конструктивного мордобоя.

Ушедший докладывать лакей вылетел обратно красный, вытирая беретом мокрое лицо.

«Не в духе», – буркнул он, открывая для меня дверь.

– Здра-а-а-ствуй, дорогой похититель, – я вплыла в огромный кабинет, как океанский лайнер в чужую акваторию.

Вернее, как броненосец – очень уж воинственное выражение лица отражалось в настенном зеркале по правую руку от двери. Сидящий за столом красавец-похититель оторопело вскинул голову и зачем-то потянулся к канцелярскому ножу.

Глава 5

– Хочу ванную.

– Это невозможно! У нас всего одна опытная банщица, отвечающая за личное омовение графини.

– Я хочу ванную.

– Ради Тьмы, вам разрешат мыться в купальне наравне с благородными раз в неделю.

– Ванную, – невозмутимо повторила я свою мантру.

– Мы не можем построить ванную в одной комнате специально для вас! – простонал Франц, хватаясь за голову. – Даже Элианна омывается в бочке! Единственное помещение, где есть каменная чаша, подходящая под ваши требования, находится в покоях моего брата. Конечно, он живет в них едва ли месяц в году, но это его территория.

– Отдайте их мне, если ему не надо.

У меня была веская причина требовать соблюдения гигиенических норм.

Во-первых, здесь нет полноценного водопровода. Отходы жизнедеятельности спускаются по трубам за счет гравитации и смываются наперстком воды, но подавать воду прямиком в ванные местные еще не обучены. От Франца, леди Флоры и того кузнечика пахнет масляным парфюмом, от рыцарей пахло конским потом и… не конским тоже.

Во-вторых, единственный, от кого пахло мылом, – мистер Эшфорт. Вывод? Он как-то умудряется регулярно принимать ванну, надо перенимать его опыт. Вряд ли я приживусь в условиях антисанитарии.

– Какая же вы упрямая, – мужчина надавил пальцами на закрытые веки. – Он меня убьет, если узнает, на что я пошел ради вас.

– Родина вас не забудет.

– Прекратите паясничать. Я это делаю только для благополучия моей невесты и спокойного торжества.

– Семейная жизнь – штука нелегкая, – посочувствовала я. – Дальше на повестке гардероб и служанка. К ужину.

– Гардероб отшивают три недели в шесть рук! – закричал Франц, побурев от негодования. – Вы сошли с ума!

– Маркграф, за те обязанности, что вы на меня возложили, я имею право требовать перечисленное уже к обеду, невзирая на закат. Ходить по замку – раз, искать проблемы и недочеты – два, при обнаружении оных взять последствия на себя – три. Решить по мере возможности или придумать решение своим гениальным незамутненным мозгом – четыре.

– И самым сложным вы назвали «ходить», – съязвил он. – Может, вам еще пожаловать паланкин с чумазыми мальчишками-носильщиками?

– Точно, транспорт.

Базовый гардероб мне пообещали немедленно, его перешьют из старых, уже некондиционных платьев будущей маркграфини Элианны. Ходить в чужих обносках – неприятно, но Франц заверил, что старое в гардеробе его невесты – не значит ношеное. Это слово в равной степени означает «немодное», «дешевое» и «подаренное дурновкусными завистницами», следовательно, категорически непригодное для светлой графини. На уважительный комментарий о его осведомленности женским гардеробом аристократ сначала просиял, а потом споткнулся и глянул на меня с большим подозрением.

В целом, лорд Эшфорт отнесся довольно безалаберно к моему присутствию. Попаданку ждали, но как-то неорганизованно, расхлябано и даже чуть-чуть наивно, сразу читается отсутствие опыта в найме иномирных гастарбайтеров. Кажется, маркграф сам не знал, чем я займусь, просто решил подстраховаться и искренне надеялся на мою сообразительность. За что дорого расплачивался прямо сейчас.

– Я не могу приставить вам охрану, – прошипел мужчина, сузив глаза. – У меня нет столько людей, чтобы охранять каждую дамочку.

– А ваша секция юных мечников?

– Это королевские рыцари, Тьма помилуй. Они сражаются за короля, сопровождают кортежи военных министров, участвуют в освободительных походах, воюют с созданиями Тьмы!

Ага, соображаем. Говорит, я – его первая попаданка, да?

– Согласно древним законам моего мира, каждый рыцарь обязан иметь в запасе одну благородную даму, ради которой совершаются подвиги, – заунывно сказала я противным учительским голосом. – Дамы выдаются строго поштучно и охраняются до победного конца. Все рыцари укомплектованы дамами?

– Н-нет, только половина, – опешил Франц.

– При отсутствии должного обмундирования, вооружения, сухого пайка и прочих комплектующих рыцарь признается негодным к военной службе и остается в запасе до тех пор, пока не приведет себя в порядок.

– Какие ужасные правила, – прошептал мужчина, завороженно слушая мой рассказ. – Но позвольте, где нам взять столько дам?

– Вот она я, – кулак врезался в грудь. – Берите!

Маркграф совершенно дико глянул в ответ, на всякий случай отодвигаясь подальше. Сошлись на середине: я оставляю рыцарей в покое, аристократ жалует меня одной из своих служанок гренадерского телосложения, обученной вырубать неприятеля одной левой.

На вопрос, откуда такие спортивные женщины у него в услужении, лорд Эшфорт признался, что это пожелание его обожаемой невесты. Видите ли, прежние милые горничные и упитанные ткачихи-поварихи могли ввергнуть маркграфа в искушение, поэтому год назад графиня распорядилась сменить штат на менее привлекательных девушек. На удивление, не прогадала – богатырши сократили расходы на лакеев и были исполнительны, как «морские котики».

– Служанка должна быть достаточно образованной, чтобы рассказывать мне о вашем мире, – настаивала я.

Через полтора часа Франц был готов отдать что угодно, лишь бы я ушла. По его приказу в кабинет вошла одна из тех горничных, которые тащили попаданку в комнату, – девица спецназовского вида, выше меня на голову и готовая соревноваться шириной плеч с любым десантником. Грубое коричневое платье буквально трещало по швам, обтягивая внушительные мышцы этой дамы, представившейся Кедрой.

– Любите тайгу? – конфузливо спросила я.

– На строительстве плотины кедр лбом свалила, – ответила она.

Бедное деревце! Лицо Кедры было выразительным, как бейсбольная бита: простые округлые черты, маленькие карие глаза с короткими, едва заметными ресницами, редкие волосы, стриженные под мальчика и убранные под чепчик. Такая смело может обрядиться в доспехи, и никто не догадается о ее тонкой душевной организации. Однако, в мнимой простоте служанки я убедилась почти сразу.

Глава 6

– Это не мое дело.

– Ваше, – настаивала служанка, буксируя меня на звук истерики. Кедра легко смяла мое сопротивление, буквально в охапку вытащив в коридор. – Я отсюда слышу, плачет ее светлость.

Ее светлость графиня Элианна действительно громко плакала, собрав вокруг себя четверть замка. Я планировала присмотреться к ней издалека, чтобы не лезть на рожон, только у Кедры были свои планы. В первую очередь она служит маркграфу, и, видимо, не позволит мне бездельничать, игнорируя обязанности попаданки.

Светлая графиня была диво хороша собой: густые рыжие волосы, отливающие медью, золотисто-медовые глаза, слегка покрасневшие от слез, изумительно красивые губы, не вульгарные, но соблазнительные. Графиня Ланкрофт едва-едва перешагнула порог двадцатилетия, пребывая на пике своей молодости и очарования, украшенных дорогой элегантностью. В общем, удивительно красивая девушка, абсолютно некрасиво визжащая на ультразвуке.

– Как вы посмели?! – ее голос сверлом ввинчивался в череп. – О-о-о, вы покойники!

«Классика», – с тоской подумала я, гадая, все ли местные аристократки воют раненными волчицами над каждым поцарапанным креслом. Банальная узурпаторша, не ведающая берегов в приступе капризности, от которой слуги получают оплеухи, а другие леди – ядовитые шпильки. Чувствую, на этой барышне моя толика удачи закончилась.

Вокруг ее светлости толпились дамы, господа и слуги, жалостливо внимая воплям огорченной леди, тыкающей пальцем в мраморный пьедестал, пошедший крупными трещинами. Из сдавленного бормотания стало понятно, что растяпа-лакей не удержал тяжелый геридон, слишком резво ударив им об пол, и теперь архитектурный предмет держится на честном слове.

– Жаль столик. А другого нет?

Аристократы разом замолчали, синхронно повернувшись ко мне. Я моргнула, поежившись от пятнадцати взглядов, и постаралась принять очень умный, прямо-таки экспертный вид.

– Вы еще кто? – жалобно спросила графиня, промокая нефритовые щеки платком.

– Екатерина, ваша новая попаданка.

– Вы! – Элианна обличительно взвизгнула. – Это ваша вина!

Морально я, конечно, была готова. Бегающий взгляд Франца заранее предупредил: отныне все косяки будут спираться непосредственно на мисс попаданку, как ответственное за проблемы лицо. Но вот так с ходу оказаться виноватой в чужой криворукости – увольте.

– Разумеется моя, – ответила я сладким голосом. – Эта попаданка априори виновата, именно она год назад сменила штат прислуги с умелых горничных на десантниц и разгильдяев-лакеев.

Графиня захлебнулась криком, уставившись на меня в глубоком шоке. По толпе очевидцев пополз шепот: что за ведьма эта девица, если успела пронюхать о событиях годовой давности, едва оказавшись в замке. Две стоящие подле графини девушки одарили меня одинаково изучающими взглядами: уже знакомая леди Флора задумчиво сощурилась, незнакомая леди сложила губы в куриную гузку.

Кстати, эта вторая дама орала едва ли не громче самой графини, пока мы с Кедрой боролись за мое право не участвовать в конфликте. Я внимательно оглядела присутствующих, не боясь открыто встречать их наглые взгляды.

Пять человек, одетых в форму, – слуги, и десять праздных красивых бездельников, собравшихся поглазеть на драму. Леди закрывались веерами, пряча истинные выражения лиц, джентльмены ухмылялись, не таясь, – им казалась забавной бытовая трагедия. Глаза хорошенькой графини увлажнились, губы предательски задрожали.

– Плюньте и разотрите, ваша светлость. Зачем вам этот столик?

– Позировать, – леди вытерла сбежавшую слезинку, стыдливо оглядевшись по сторонам. Кажется, до нее только сейчас дошло, сколько людей жадно наблюдают за ее истерикой. – Для свадебного портрета.

– Возьмите другой.

– Не могу! Именно на этот геридон опирались все маркграфини, когда их рисовали портретисты.

– Опирайтесь на мужа, делов-то. Вы для какой цели замуж идете? Чтобы всю жизнь на стол опираться вместо твердого супружеского плеча?

– Н-но…

– Какая невоспитанность! – прошипела девушка, стоящая по правую руку. – Что эта девка понимает в придворном этикете?

Хо-хо, не на ту улицу вы заехали, дорогуша. По истории у меня была твердая пятерка.

– Зеркальце подать? – раздраженно осведомилась я. – Придворный этикет уместен в королевском дворце, а здесь всего лишь поместье маркграфа. Будете путать, и их величества сочтут такие инсинуации оскорбительными.

Дамочка прикусила язык, закрывшись вычурным перьевым веером. Чуть пухленькая, на полголовы ниже Элианны, она вырядилась в цветастое платье с бобровым воротником, кринолином и драгоценными камнями, усыпанными по подолу. Дорогостоящая конструкция тянула даму вниз, но она гордо изгибала шею, желая возвышаться надо мной, как королева над нищенкой. Пробившаяся в первые ряды Кедра безапелляционно указала пальцем на скандалистку.

– Мисс Падма Коста.

– Да как ты смеешь? – задохнулась дамочка. – Я доверенное лицо твоей хозяйки, за подобные жесты можно и руки лишиться!

«Хозяйка» прикусила губу, неуверенно переглядываясь с леди Флорой, мягко поглаживающей ее по руке. Обе аристократки были неуловимо похожи, только одна – яркая огненная красотка, а вторая – ее тень. Заручившись поддержкой подруги, леди Элианна глубоко вздохнула и приказала утащить расколотое безобразие с глаз долой.

«Возможно, так правда будет лучше, Эла», – прошептала леди Флора, даря мне признательный взгляд. Невеста маркграфа заколебалась, судорожно поправляя тяжелое драгоценное колье, отягощавшее ее тонкую шею, и нехотя кивнула. Вот и ладушки, вернемся к нашим баранам.

– Вы куда? – вонзилось мне в спину. – Мисс попаданка, у декораторов и флористов полно проблем!

– Приношу им искренние поздравления.

– Немедленно ступайте к мадам Греко и разберитесь, что у них там, – раздражительно потребовала Элианна, гордо вскидывая яркую голову.

Надо было просить аванс, работалось бы веселее. Попросив Кедру вести меня по маршруту «анфилада – чужие проблемы – выгорание», я хмуро уточнила, можно ли мне получить значок попаданки, погоны или хотя бы именной транспарант, который служанка понесет следом. Объяснять каждому, кто я и почему лезу в чужие дела, – слишком хлопотно. Понятливая горничная исчезла на пятнадцать минут, принеся ярко-красную бандану с кривой вышивкой «Госпожа попаданка».

Глава 7

Суп в тарелке стремительно кончался, я начинала паниковать. Первый ужин в новом мире принес массу неприятностей, воплощая задумку Франца. Меня пригласили к дворянскому столу, чтобы во всеуслышание представить людям мисс попаданку и сурово приказать не препятствовать ей в выполнении попаданских обязанностей.

Когда охрана захотела скрутить меня калачиком, вперед вышла Кедра, вооруженная безобидной вилкой. Стражники в кирасах и кожаных панцирях озадачились, но мозги не включили и попытались заломить мне руки.

«Уволить негодяев», – цедил мистер Эшфорт, оказавшийся случайным свидетелем безобразной войны двух стражников против двух женщин.

«Мисс Фрол, повторяю инструкцию, проблемы должны решаться без моего участия», – шипел Франц, массирующий виски от крайнего утомления. Его день был очень нелегким.

«Следует лучше обеззараживать столовое серебро», – хмурилась Мио, обрабатывая четыре аккуратные дырки в плече стражника.

Кедра умудрилась за полторы секунды отыскать в брешь в защите охранника и коротким движением остановить его столовым прибором. Ни слова оправдания: служанка взглядом заткнула мои попытки объясниться и просто вступила в рукопашную схватку, долбанув мужика по кадыку. К моему великому облегчению, тогда и подоспел господин Эшфорт.

Позже я возмущенно спросила Кедру, почему нельзя было просто поговорить, на что служанка флегматично рассказала о порядках в замке. Исполнительная стража, действуя строго по протоколу, первым делом запирает нарушителя в темнице, расположенной в Фелицианской башне, записывает его данные и передает начальнику охраны. Он принимает решение, стоит ли беспокоить маркграфа или можно разобраться самому, а мисс попаданка – веский повод дойти до лорда. С учетом приближающейся ночи, начальник охраны прождал бы два часа до конца дворянского ужина прежде, чем поговорить с Францем, и то, если очень повезет. Короче, мой шанс провести ночь в тюрьме был очень велик.

«Проще вырубить их и самим пойти нажаловаться», – подытожила служанка.

Но здесь и сейчас рядом не было Кедры, а, значит, не было и спасения.

– Не та вилка, – прошептал одними губами Винсент Эшфорт, сидя почти напротив.

Я его простила. Нет, правда простила. Брат его сиятельства оказался тем самым коварным звездочетом-порталоведом, который высчитал по звездам местоположение наиболее подходящей попаданки. Он не просто знал, что Франц собирается меня похитить, он был его прямым сообщником! Правда, искренне не понимал, почему я злюсь. Наверное, стоило догадаться раньше, но меня ввело в заблуждение его безмятежное лицо с маской легкой доброжелательности.

Ужин обернулся позором сразу по трем причинам. Порядка четырех десятков аристократов высокомерно разглядывали мое простенькое скромное платье, щеголяя в мехах и драгоценностях. Мне было нечем даже собрать волосы, благо, Кедра щедро поделилась белой лентой, велев заплести косу.

Во-вторых, под количество вилок требовался еще один стол. Их было пятнадцать штук! Мясо, рыба, хлеб, овощи, десерты, гарнир, бобы, закуски, икра, фрукты – каждой позиции в меню полагался свой прибор. Я узнала только ложку для супа и вцепилась в нее с надеждой утопающего, разглядевшего соломинку на поверхности реки. На помощь пришел мистер Эшфорт, за что я и подарила ему великодушное прощение – мужчина ел демонстративно медленно, позволяя повторять за ним.

– Из какого вы рода? – осведомился сидящий подле Винсента сэр, закутанный в соболий мех.

«Из ссыльного, батенька, революционного», – я с усмешкой рассказала местным, как мой прапрапрадед вернулся на родину ярым революционером-большевиком, отбыв в заграничной ссылке шесть лет. Правда, через два десятилетия его отправили в лагерь как злостного контрреволюционера, но это детали.

– Ясно, крестьянка, – бросило «доверенное лицо» графини, мисс Падма Коста.

Она сидела справа от меня, вклиневшейся между нею и леди Флорой, заботливо подающей хлеб невесте. Длинный стол был настоящей иерархичной лестницей: на торце сидел лорд Эшфорт, восхитительно симпатичный паразит; слева от него расположились мужчины, начиная с брата, справа – женщины, начиная с невесты.

Стол был длинный, но язык мисс Падмы еще длиннее.

– Верно, я тоже мисс, мисс.

Винсент усмехнулся краешком губ, оценив ироничную тавтологию, а я искренне насладилась красными пятнами, расцветшими на щеках дамочки. Кстати, очень молодой, как и невеста, – обеим едва ли двадцать два года. Возраст леди Флоры выдавали руки, я с уверенностью могу дать ей двадцать пять.

– Надеюсь, больше никому не придет в голову оспаривать полномочия госпожи Фрол, – лорд устало потер лоб, отложив вилку.

Доселе молчавшая, как мышка, Элианна впервые подала голос.

– А какие у этой госпожи полномочия? – в тоне невесты сквозила пассивная агрессия. – Она сорвала декорирование бальной залы.

– Их сорвал лакей. Кстати, мне тоже не нравятся фиолетовые розы, так что найдите компромисс, – непререкаемо ответил маркграф. – Госпожа Фрол имеет доступ к любым помещениям, за исключением личных покоев каждого из присутствующих гостей и казны. Я приказываю не мешать ей делать свою работу, даже если…

– Даже если вам непонятно, что я делаю, – закончила я за мужчину. – Его сиятельство знал, на что шел, вызывая меня в замок и оторвав от очень-очень важной работы в моем мире.

Поедания бутербродов и ленивом набирании очередной статьи о моде для коммерческой рекламы. Нешуточное, между прочим, занятие, одна ошибка – и бутерброды исчезнут в пасти кошки.

От всеобщего отношения я сама начала верить в свой профессионализм. Действительно, прожитые двадцать шесть лет нельзя назвать безоблачными, я стабильно влипала в какие-то мелкие недоразумения, подчас трансформированные в натуральные проблемы.

Мальчик поперхнется воздухом во время поцелуя, на стажировке перепутают мои данные с чужими и оставят без выгодного проекта, подруга ошибется адресатом, отправив мне мое же фото с язвительным комментарием о внешности – стабильно фиговые случайности, портящие жизнь. Надеюсь, это удастся монетизировать.

Глава 8

– Выше! Ниже! Левее. Выше. Перебор, давайте ниже.

– Мисс, я окосею, – честно предупредила леди Вивьен из рода Арнат.

Посредственная девушка, облаченная в белое платье с золотой вышивкой, постучалась в мои двери еще утром. Вернее, педантично записалась на прием с вчера и смиренно дождалась своей очереди. Проблема, с которой Вивьен обратилась к попаданке, была донельзя сложной.

– Стрельба глазами требует безукоризненной точности, – я строго погрозила пальцем. – Орлиного глаза, собачьего нюха. Иначе жертва уйдет к другой даме или уползет, будучи криво подстреленной мимо сердца.

Леди понуро заморгала, мотая на ус иномирную науку. Ее серые глаза выкатились от напряжения, но правый зрачок то и дело сбивался вбок, придавая девушке вид больного поросенка. Предположительно, больного дизентерией.

Шел четвертый день моей новой карьеры. Замечу, успешной карьеры, стремительно летящей в гору, как на крыльях. Меня узнавали, желали доброго здоровья, справлялись об успехах и очень робко просили решить их трудности. Я охотно решала, просящие уходили довольные, унося с собой парочку новых проблем, возникших в процессе решения старой.

– Работайте усердно и через месяц эффективных тренировок сможете увести жениха ее светлости.

– Ну нет, – внезапно уважительно хмыкнула Вивьен. – Его сиятельство обожает свою невесту. Леди Элианна очень юна и эксцентрична, ее влечет к страстям, поэтому мужчины чувствуют себя живыми рядом с нею.

Это правда, по графине скользили обожающие, восхищенные взгляды лордов из числа гостей, готовых писать стихи о ее красотеи и дарить цветы сразу вместе с цветочными магазинами. Даже я откровенно признаю, что рыжеволосая аристократка хороша, как свежая капелька росы на нежном цветке.

Вместе с тем Элианна вела себя просто отвратительно. Мне становилось стыдно за ее детские истерики, когда красавица впадала в глухую ярость, обнаружив затяжки на чулках или выпавший камень из свадебной диадемы. Личный штат ее светлости, состоящий из двух ближайших подруг, трех прихлебательниц-баронесс и дюжины служанок, старался погасить вспышки своей хозяйки.

– В случае удачного поражения цели вас не должны заподозрить. Быстро прикройте глаза и примите невинный вид.

– Как же он меня заметит? – заволновалась леди.

– Обнаружитесь позже, сразу после контрольного выстрела. Виконт де Рош слегка робок, несмотря на свой возраст, у него слабое сердце… – и мозги.

Этот несчастный сорокапятилетний заика стоял у стенки на каждом ужине и теребил замызганный платок в лучших традициях русских девчат. На него косились гости, виконт глотал слюну, но садиться за общий стол отказывался.

Де Рош возглавлял список странных людей, живущих в замке: его бархатный камзол был велик на три размера, чулки подбиты шерстью, лысину на макушке прятал парик из волчьей шкурки, обрезанной по размеру «проблемы». Отказ есть вместе со всеми был обоснован личной паранойей – виконт страшно боялся прилюдного отравления. Мужчина воображал, что именно его захотят отравить публично, чтобы он катался по полу с резью в желудке и пеной, пузырящейся на губах. А вокруг столько леди, это будет просто неприлично!

Леди тактично не упоминали, что в случае отравления приличия станут меньшей из проблем де Роша. И почему-то коллективно сходили с ума по бедолаге.

– Он фантастически богат, – заявила Вивьен в ответ на немой вопрос. – И очень мил, вы не находите?

Отправив девушку тренироваться самостоятельно, я со вздохом потянулась, посмотрев на список сегодняшних задач. После обеда была запланирована вылазка во двор, где рабочие пилили здоровые липы для строительства уличных беседок. Через месяц, по заверениям Кедры, грязь подсохнет и распустится большинство цветов, поэтому празднование перетечет на улицу. У плотников дела шли из рук вон плохо: дерево отсырело, пилы затупились, бригадир ушел в запой. Я не представляла, чем им помочь, поэтому решила просто наведаться к ним в гости, чтобы после моего ухода ребята перекрестились и облегченно выдохнули.

– Напомни сегодня одолжить арбалет у маркграфа.

– М-м, – согласно промычала Кедра. Чем больше людей нас посещало, тем сильнее она замыкалась в себе. – Может, сразу ружье?

Я в раздумьях отвлеклась на список и вынужденно согласилась.

– Его тоже припасем.

Когда мне предложили на выбор скромные серебряные украшения или бижутерию из искусственных цветов, я всерьез задумалась, что же украшает девушку в этом мире. Поглядела вокруг, оценила обстановку, провела соцопрос и сделала выбор в пользу стрелкового оружия. Кедра обещала научить с ним обращаться.

Коридоры жилых этажей планируют украшать на следующей неделе, поэтому идти приходилось осторожно, огибая многочисленные коробки, свертки с тканью и мешки с фурнитурой. Я вышла к лестнице усыпанная блестками и строительным мусором, взявшимися буквально с потолка, отчаянно чихала и горевала.

– Ненавижу чертовы блестки, ненавижу чертову вату, марлю, травки и это средневековье.

У окна, разделенного рамой на сорок витражей, стоял маленький столик, за которым расположились двое мужчин. Мистер Эшфорт настойчиво подсовывал бумаги своему собеседнику – старику степенного профессорского вида в больших очках. Винсент, как и обещал, поселился на моем этаже, выходя наружу только ради ужинов и книг, забивших одно из помещений. При виде меня оба господина встали, будто я была важной аристократкой.

– Доброго дня, господа, – я вежливо склонила голову, не рискуя делать книксен в разгар женского недомогания.

Леди Флора мимоходом упоминала за ужином, что Винсент – педагог в столичной академии для благородных, и связан этим с половиной гостей: кого-то учил, с кем-то учился. Мужчина оставался верен своему домашнему уютному стилю, только сменил жилет на теплую вязаную кофту и еще сильнее начистил ботинки. Его старший товарищ подслеповато оглядел меня сквозь выпуклые линзы и по-отечески улыбнулся.

– Кто вы, прелестное дитя? – приподнял брови пожилой человек.

Глава 9

Что это за дело, узнать не удалось. Лорд Янг, представившийся Дареном, добродушно познакомился с живой попаданкой, попросив не калечить его своими проблемными чарами, и спешно удалился прочь. Кажется, окружающие находятся во власти чудовищных заблуждений относительно моей…

– Госпожа, вы были сегодня во дворе? – выпалила подскочившая горничная, чье имя я не запомнила.

– Была. А что?

– Столяра бревном придавило, короеды погрызли брус, маляр продал краску в деревню и сбежал!

– От правосудия?

– В запой! Ради Тьмы, умоляем, не ходите больше никуда, – девица со слезами на глазах преклонила колени.

Я потеряла дар речи. Ну дела…

– Держитесь, милочка, худшее еще впереди.

Ничего катастрофичного у строителей не случилось. Столяру отдавило всего лишь большой палец ноги, короеды слегка пожрали доски из березы, которые использовать, в общем-то, не планировали, а функцию маляра взяла на себя одна из горничных с большим опытом побелки деревенских печей.

Я была не обязана спускаться на первый этаж к лекарке, когда привезли пострадавшего, но вид маленького ребенка, обхаживающего взрослого мужика, поднял во мне волну протеста. Внешне спокойная Мио попросила меня тщательно помыть руки, протереть их медицинским спиртом и помочь раздеть раненого.

Крестьянин, совсем молодой, едва ли восемнадцати лет от роду, глухо мычал на кушетке, которую мы в четыре руки закатили в кабинет. Его глаза закатились глубоко под веки, щеки болезненно покраснели, юноша метался в лихорадке, прокусив от боли губу. Мио разрезала ножницами одежду, и я невольно отшатнулась – на теле со следами прошлогоднего загара вспучивались волдыри, местами кожа просто слезла, обнажив плоть.

– Часто у вас такое случается? – спросила я дрожащим голосом.

– Пару раз в месяц. Мисс, сейчас я перевяжу его ногу и буду накладывать швы. Пожалуйста, обработайте ожоги, – лекарка протянула плошку с целебным средством.

Руки девочки почти не дрожали, завязывая тонкую прочную нить вокруг мужской голени, – там, где мерещился слишком ровный срез, будто крестьянский паренек сунул ногу в гильотину. Белеющая кость вызывала во мне омерзительное чувство тошноты, но, глядя на Мио, я не могла позволить себе слабости. Заметив, что ей не хватает сил затянуть веревку, я накрепко стянула прототип лигатуры и завязала узел.

За окном во дворе мелькнула напряженная Кедра, явившаяся по моему приказу. С дозволения лекарки служанка вошла внутрь, не приближаясь к кушетке, и сгребла застиранные белые полоски ткани, предназначенные для перевязки.

– Куда? – напугалась Мио, теряя перевязочный материал.

– Ты же еще не пробовала кипятить ткань? Я вспомнила другой способ убить бактерии высокой температурой.

Через десять минут Кедра вернула идеально выглаженные, обжигающе горячие бинты, сложив их ровной стопкой. Без вопросов вымыв руки, девушка отобрала у меня ватный шарик, лекарства и споро принялась обрабатывать тело крестьянина. У нее это получалось гораздо лучше, чем у меня. Раскаленный чугунный утюг остался в коридоре; этот раритет я едва сумела поднять, а в широкой ладони служанки он смотрелся игрушкой.

Когда в парня насильно влили жаропонижающий отвар с помощью воронки, я мельком глянула на культю и содрогнулась. Девочка бережно обматывала срез тканью, и стало ясно – всей прочей вышивке Мио предпочтет хирургические швы.

– Твои навыки развиты не по годам, – запнувшись, сказала я, когда самое сложное закончилось.

– Я обучаюсь лекарству с трех лет, – без обиняков пояснила она.

– Разве это возможно?

– Сортировка трав, мытье деревянных мисок для лекарств, изучение запущенных симптомов, вроде кровохаркания, гноя или пустул.

На свежем воздухе голова слегка закружилась и, если бы не опытная служанка, я бы свалилась в грязь. Меня усадили на маленькое крыльцо, ведущее к одному из черных ходов, дали нюхательную соль и воды. Лекарка села рядом, равнодушно глядя на снующих рабочих и каркас первой беседки.

– Ты молодец, – я кое-как взяла себя в руки. – Настоящая умница.

– Вы тоже не оплошали, – по-доброму сыронизировала девочка.

Не найдя слов, я молча полезла в карман, достала конфету и протянула ребенку.

– Что это?

– Конфета.

– Что такое конфета? – спросила она, разглядывая коричневый фантик.

Сладости стояли в вазочке на моем столе и регулярно пополнялись Кедрой из кухонного запаса маркграфа. Я пристрастилась таскать сладкое и время от времени носила в карманах леденцы, благодаря бога за функциональные платья.

– Ты не знаешь, что такое конфеты?

– Нет, – девочка пожала плечами. – Лекарство из вашего мира?

Недоверчиво положив карамель на язык, Мио замерла, не глотая скопившуюся сладкую слюну. В ее холодных глазах рождалось смятение, густо смешанное с восторгом, от чего по коже побежали мурашки. Девочка пару раз сглотнула… и бережно вынула карамель изо рта, спрятав обратно в фантик.

– Потом доем. Спасибо, госпожа.

Я встала, словно сомнамбула, и побрела обратно в замок.

– Это сделала Тьма?

– Да, – Кедра немногословно кивнула, помогая мне преодолеть лестницу.

За два метра до покоев мистера Эшфорта служанка отстала, останавливаясь вдалеке. Винсент открыл почти сразу же и удивленно поднял брови, разглядев на пороге меня, – в грязном платье, пахнущую спиртом и с наскоро собранными волосами. Я чувствовала внутри болезненную пустоту и страх, рожденный произошедшими событиями.

– Мистер Эшфорт, что есть Тьма?

Винсент посторонился, давая мне зайти внутрь, и подвинул ногой плетеные коробы с книгами, часами, странными приборами и разобранный телескоп. Его переездом занимались слуги, но мужчина не допустил их до личных вещей, а сам найти время не мог.

– Мисс, вы очень бледны, – заметил он, опуская очки на кончик носа. – Уверены, что хотите это знать?

– Да.

– В замке вам ничего не угрожает, а ходить в лес нет нужды.

Глава 10

Сегодня утром меня разбудили, как на пожар. Четверо швей принесли готовые наряды, соответствующие статусу мисс попаданки. Со всех платьев отпороли драгоценные камни и жемчуг, содрали кружево, оставив простенький однотон, закрыли выдающееся декольте драпировкой и на правые рукава нашили красные шевроны.

Кедра хмурилась, злясь на простоту и безыскусность моего нового гардероба, а меня раздражало отсутствие штанов. Ходить изо дня в день в длинных юбках – та еще пытка, особенно когда надо быть везде и сразу. Служанка зачем-то меня жалела; по ее красноречивому лицу и ходящим желвакам можно судить, что со мной здесь обращаются дурно.

– Это неуважение, – прямолинейно сказала она. – Уверена, приказ отдала ее светлость или мисс Коста, чтобы вы не смели сверкать в красивых одеяниях.

– Кажется, Падма имеет право голоса, несмотря на происхождение?

– О, еще как, – помрачнела Кедра. – Скольких слуг для битья она уложила на больничные лавки – не пересчитать.

Дружба трех главных девушек замка началась в незапамятные времена. Они приехали сюда сразу после смерти родителей Эшфортов, когда Франц задумал жениться на Элианне, обрученной с ним еще в детстве. Каждая аристократка везла с собой маленький двор на новое место жительства, Франц радовался, что его дорогой невесте будет не очень грустно на новом месте. Несмотря на разницу титулов, леди были очень дружелюбны со своей неблагородной подругой, и та в самом деле сочла себя ровней им.

– Выпендривается за троих, – согласилась я. – Громче всех визжит, чтобы я мыла полы наравне с горничными.

– Только в отсутствие свидетелей, – заметила служанка. – Сегодня вас вызывает его сиятельство.

В галерее предков мы внезапно столкнулись с леди Элианной. Задумчивый взгляд графини скользил по свадебному портрету прабабушки Франца, одетой в скромное, целомудренное платье, украшенное белыми розами. Меня невольно обдало волной иррациональной паники, из-за которой участилось дыхание. Пытаясь совладать со страхом, я осторожно приблизилась к Элианне и мысленно перекрестилась.

– Леди Ланкрофт, что вы делаете?

– Я думаю, – сосредоточено ответила она.

О нет, все в точности, как я предполагала. Мысленно застонав и попрощавшись с друзьями, мне пришлось собрать волю в кулак и нейтральным голосом уточнить:

– И каковы результаты ваших умственных изысканий?

Леди невеста подняла голову, и я с дрожью отметила как посветлело ее прекрасное лицо, озарившись новой идеей.

– Мне нужно другое свадебное платье.

– Ты издеваешься?! – рявкнула я. – Километр белоснежного велюра с жемчужной отделкой и парчовым подъюбником! Пять швей стерли пальцы в кровь!

– Но...

– Никаких «но»! Вы прекрасны в любом виде, идите к себе и откушайте чаю!

Встречу назначили в отдельном помещении. Франц рассержено ходил из угла в угол по прямоугольной зале, закрытой от посторонних глаз, посреди которой стояло кресло до ужаса похожее на королевский трон. На этом троне его сиятельство предпочитал бить баклуши, когда думал, что его никто не видит. Видели, конечно, все.

Войдя через маленькую тайную дверцу, я вежливо закашляла, привлекая внимание.

– А! Это вы! – маркграф вздрогнул, с облегчением хлопнув себя по колену. – Как вы сюда попали? Я специально ждал вас у дверей.

– Через тайный ход.

– Как это? Он же тайный, – мужчина вытаращился на меня, неуверенно оглядываясь на драпировку стен, прикрывшую ход.

– Бросьте, каждая овца знает про тайные ходы в замке, – я отмахнулась от обалдевшего сиятельства. – Ну, зачем звали? Время дорого.

Мужчина вздохнул и потер лоб своим любимым жестом крайней задумчивости. Он проводил за административными делами по одиннадцать часов в сутки, безвылазно торча у себя в кабинете, куда постоянно змеилась очередь из просителей и исполнителей.

Сегодня Франц был особенно не в настроении, об этом шепталась прислуга и дисциплинированно доложила Кедра. Запнувшись об складку на ковре, мужчина выругался и поднял на меня горячий сердитый взгляд.

– Я недоволен вашей работой, – сухо начал он.

– Тогда увольте меня, – я расплылась в искренней улыбке. – Разорвите контракт, отправьте домой, разрешаю написать плохой отзыв на сайте попаданок.

Надеюсь, он рассердится и вернет меня туда, откуда добыл.

– Вам что было велено? – прошипел он. – Ходить по замку и собирать неприятности. Почему в Августинской башне взорвался котел?

– Маркграф, вы офигели? – осведомилась я, складывая руки на груди.

Маркграф офигел. Выпучив на меня бирюзовые глаза, аристократ хмыкнул что-то нечленораздельное и умолк.

– Я не собираюсь по вашей прихоти подвергать себя опасности.

Мужчина обжег меня злым взглядом и снова принялся метаться по зале. Его бубнеж, начавшись где-то под носом, с каждым кругом все рос, становясь громче.

– Поставка льна задерживается, заморозки обещают до середины мая, посевная затягивается, коровы не телятся…

– Крокодил не ловится, не растет кокос.

– Посмейтесь мне тут! – гаркнул он. – Как это понимать?

– Ваше хозяйство в упадке. Надо поднимать.

За дверями что-то громко бумкнуло, словно кто-то уронил стремянку. Мы дернулись от неожиданности, но Франц предпочел ругаться дальше без задержки – колея скандала сама себя не накатает.

– Я вас и нанял, чтобы его поднять! – завелся мужчина, трактором бухтя в мою сторону. – А вы чем заняты?

– Трачу время на ваши крики. Лорд Эшфорт, мне лично обеспечить вам новых телят? Найти того, кто заведует погодой в атмосфере, и вызвать его на бой? Или обрядиться в колодки да цепи, чтобы собирать лен на плантациях, а, белый господин?

– Я хочу, чтобы в моем графстве все работало, как часы. Свадьба не должна сорваться, иначе… – мужчина опасно сузил глаза, – не видать вам пути домой.

Вот же предсказуемый гад. Скрипнув зубами от злости, я молча проглотила угрозу и заняла оборонительную позицию.

– Так наймите часовщика. Мои чары, коль скоро вы приписываете попаданкам чудесные свойства, распространяются только на замок. Между прочим, подготовка идет бодрым темпом. Повара уже приготовили праздничный стол.

Глава 11

Леди Флора была очень человеколюбивой и кроткой девушкой. Будь ее воля, она бы посадила меня в горшочек и начала поливать чаем, чтобы я поскорее выросла в нормальную попаданку. За неимением такой возможности, леди удобряла меня чаем изнутри, пока я не попросила пощады и пяти минут уединения.

– Еще раз извините моего будущего зятя, он бывает эмоционален.

– Вы сестры и обе графини? – я сыто отвалилась от стола, размышляя, не таятся ли в леди Торрес русские корни.

Ее скромный чай сопровождался отнюдь нескромным аккомпанементом из пирожных, закусок, копченостей, булочек и маленькой икорницы размером с таз. Я планировала вежливо отказаться, ссылаясь на благоразумие, но Флора заморочила мне голову улыбками, и через пять минут я с изумлением жевала копченую курочку, удивляясь самой себе.

– Именно так, – спокойно подтвердила она, опершись на подлокотник кресла и поигрывая тесемкой пояса.

Покои леди Флоры были под стать ее внутреннему достоинству: теплые, сдержанные и полные миленьких украшений. Обстановка буквально создана для отдыха и неторопливого чаепития в кругу близких людей.

– Однако вы – леди Торрес, а Элианна – леди Ланкрофт. Как это возможно?

– Мы единоутробные сестры. Наша матушка вышла замуж за моего отца, оказалась в тягости в тот же год, а через пару лет осталась вдовой. После ее сосватал граф Ланкрофт, и еще через шесть месяцев я обзавелась отчимом, а потом – сестренкой.

История, достойная увековеченья в романе. Маленькая сестренка родилась любимицей неба, поскольку собрала в себе самые красивые гены с обеих сторон. Уже в три года ей посвящали первые стихи, которые крошка Элианна пробовала на зуб, а родители придирчиво отбирали партию из растущего списка женихов. По воспоминаниям Флоры, этот список Элианна тоже успешно сжевала до оглавления, так что графам не оставалось ничего другого, кроме как выбрать юного Франца.

– По отцовской линии я прихожусь очень дальней родственницей лорду Эшфорту, а также училась наукам у мистера Винсента в столичном университете.

Я давилась смехом, внимая ностальгии улыбающейся леди. Она была искусной рассказчицей, не обременяющей подробностями, но и не упускающей важных деталей.

Их родство с Францем было скорее обоюдным соглашением, чем доказанной кровной связью. Сто пятьдесят лет назад отгремела последняя война, и глава семьи Торрес вернулся домой из похода, обнаружив у супруги четверых детей вместо оставленных трех. Та клялась, что последний младенец – подкидыш, которого она подобрала во время переезда в безопасную деревню, принадлежащую графу, а не родила сама. После кровавого угара войны Торрес не стал разбираться, будучи просто счастлив от того, что его семья жива.

Новорожденного мальчика приняли, как родного. А через восемь месяцев за подкидышем явился настоящий отец, без супруги, и забрал пацана – младшего наследника рода Эшфортов – домой. С тех пор оба семейства номинально считаются родственниками, ведь младенчика выкармливала двоюродная сестра графини Торрес, став ему молочной матерью.

– Вы считаете это правдой?

– Я не знаю, – Флора умиротворенно обмахнулась веером. – Даже если моя прабабушка изменила супругу, она не прогадала с выбором любовника, ведь тогдашний лорд Эшфорт щедро вознаградил мою семью за живого сына. С другой стороны, во время войны действительно потерялось очень много детей, в том числе одна из принцесс пропала без вести. Страшное было время.

– Понимаю. Вы сказали, что учились у мистера Эшфорта?

– Сестра захотела учиться у своего будущего деверя, образование для знатной дамы – вещь полезная, статусная. Отпускать ее одну в академию было никак нельзя, поэтому я поехала с ней. Ох, и навела Эла там шороху! Три года не давала спуску ректору, всенепременно хотела выделиться.

Обожаемая всеми наследница Ланкрофтов стала настоящей звездой, устраивая шумные, но приличные вечеринки, попадая в передряги и разбивая мужские сердца. При всей взбалмошности, леди Элианна умудрялась сохранить моральный облик чистым, умело избегая интрижек или порочащих провокаций. Немалая заслуга в сохранении моральной чистоты принадлежала леди Флоре.

– Мы тогда едва удрали, рыцари не успели сорвать с нас маски, – девушка заговорщицки понизила интонацию. – Если бы хозяин таверны вовремя не зашел с выпивкой, плакала бы наша репутация.

Я вежливо не стала уточнять, что две благородные особы забыли в мужской таверне, прячась за маскарадными нарядами. Главное, обе леди уцелели и как ни в чем не бывало закончили академию. Факультет энергетики давал базовые знания физики, представления о Тьме как природной энергии и детально изучал порталогию – науку создания порталов.

– Простите за невежество, леди, я все еще плохо ориентируюсь в местных реалиях. В вашем мире есть магия?

– Нет, – Флора отрицательно покачала головой, подавая мне земляничное варенье. – В отличие от большинства миров Кружева, жители Тьмы лишены удовольствия колдовать. Лорды утверждают, что настоящая магия за гранью нашего понимания – они-то не раз сталкивались с чудесами во время путешествий.

– Тогда как вы строите порталы?

– Дело в камнях, мисс. Тьма, рожденная в горных ущельях, особенно густая и придает некоторым камням неординарные свойства. Они накапливают темную энергию и способны хаотично вскрывать пространство, как нож – консервную банку.

За века наблюдения ученые мужи выяснили, что разные породы открывают прорехи в разные места, постоянство этих мест не вызывало сомнений. Морская галька открывала путь в водные миры к полудевам-полурыбам, уголь прокладывал мостик к злобным жадным коротышкам, встречающим гостей топорами. Обсидиан отлично зарекомендовал себя как портал в жаркие иномирные пустыни, а невероятно редкие порталы-бриллианты вели в футуристические миры будущего с летающими железными повозками.

– Какой камень использовался для моего мира?

– Железная руда. Господин ездил за ней на рудные истоки, лично перебрал две тысячи пригодных камней в поисках идеальной заготовки под портал. Найдя искомое, творец портала отправляется на капище Тьмы – древние развалины идолопоклонников, где остается на сутки вместе с заготовкой, закаляя ее в огне, орошая водой, окуривая смесью трав и закапывая в землю.

Глава 12

– А-а-а-а! – в унисон завизжали девушки, хором отпрянув от окон.

Падающая леди даже не кричала – не могла от парализующего ужаса и близкой смерти. Открытая створка окна мрачно скрипнула и медленно заскользила обратно от резкого порыва ветра. Ветер взметнул подол неудачницы, прощально зашумел листвой, а я прикрыла глаза.

Внезапно послышалось тревожное конское ржание. Серо-стальная тень мелькнула с невероятной скоростью, преодолев добрые десять метров за полторы секунды. Карл де Йонг двигался настолько быстро, что глаз даже не успел зафиксировать движение.

– А-а! – упавшая леди коротко вскрикнула от боли, приземлившись на руки лорда, и опрокинула его на спину.

Они кубарем покатились по пологому склону холма, на котором расположился замок, и мужчина бесцеремонно оттолкнул леди, чтобы та не разбила лицо об его стальные доспехи. Я пришла в себя, собираясь броситься на помощь, но меня опередила Кедра. В три гигантских прыжка служанка настигла аристократку, неумолимо съезжающую вниз по пригорку, и ухватила ее за шиворот, второй рукой вцепившись в молодое деревце. Рыцарь справился сам, уперев железные шпоры в раскисшую землю.

Когда леди подняли из грязи, оказалось, что ее лицо все-таки пострадало. Я с трудом узнала в ней Вивьен, которая брала у меня уроки стрельбы глазами. И ранее не блиставшее красотой, лицо налилось багрово-фиолетовыми синяками, из расквашенного носа текла кровь, правая лодыжка подозрительно хромала, но главное – девушка была жива. Обозрев наши перекошенные лица, аристократка перевела потерянный взгляд в низовье холма, где уровень талой воды превысил норму и мог утопить ее вместе с лордом, и благополучно упала в обморок.

Со стороны сада уже бежали очевидцы, на ходу зовя слуг. Лорд Карл поднялся наверх с ужасным грохотом, даже не вытерев собственное лицо от глины и чернозема. Не глядя ни на кого, мужчина молча побрел в сторону донжона, на ходу срывая с себя стальные латы, – его руки вспухли от удара.

– Напомни, зачем мы сюда шли? – я обескураженно посмотрела на Кедру, отметив, как служанка болезненно потирает сухожилие на левой руке.

– Котел. Взрыв. – Девушка с отвращением приподняла изгвазданный подол платья.

Вопреки мужественному телосложению и манерам, служанка тщательно следила за чистотой своей одежды, всегда держала в порядке ногти и аккуратно убирала волосы под чепчик, следуя почти армейскому уставу. Она жила просто и твердо следовала своим принципам.

– Черт с ним, выясним в другой раз. Сильно болит?

– Не, – она помотала головой, пряча руку за спину. – Веса в этой бабенке не больше, чем в дворовой собаке.

Поскольку моя одежда оставалась в порядке, мы отправились на служебные этажи, где вашей покорной попаданке еще не доводилось бывать. Весной, летом и ранней осенью горничные жили в заброшенном крыле, спасаясь от холода грубыми жаровнями, сделанными из старых чугунных казанов. Зимой приходилось набиваться в комнатушки для слуг по шесть-восемь человек, и это считалось худшим временем – тесно, скандально, душно.

Со сменой обслуживающего персонала стало полегче. Вымуштрованные горничные содержали вверенные им помещения в аскетичной чистоте, здраво рассуждая, что чем меньше у человека личных вещей, тем меньше споров и соблазнов. Каждая служанка имела свое койко-место, одну полку в общем шкафу, один крючок для платья и – так и быть – коробку для женских мелочей.

– Едрена пилорама, – я восхищенно вытащила на свет настоящий штык-нож из личной заначки Кедры. – Вот это я понимаю, женская мелочь.

Девушка снисходительно усмехнулась, уйдя в туалет, чтобы переодеться. При мне она почему-то стеснялась, хотя сама каждое утро помогала надеть своей временной госпоже платье и даже не чуралась относить мое белье в стирку.

Коробка была вручена мне для развлечений, больше у Кедры не было ничего, что могло бы отвлечь внимание попаданки и сдержать неконтролируемую волну неприятностей. Отчего-то горничная всерьез беспокоилась за целостность их служебной спальни, приведя меня сюда. Среди вещей обнаружились две милые заколки с зазубренными краями, остро наточенный карандаш с засохшими красными пятнышками, сломанная опасная бритва и шарик с ртутью. Все понятно, отныне я не стану грубить ей даже в мыслях.

– Чем ты занималась до того, как стала горничной маркграфа?

– Работала в угольной артели, госпожа.

– В настоящей шахте? – испугалась я.

Оказалось, нет, девушка занималась изготовлением древесного угля, нужного для очистки воды, растопки каминов и садоводства. Помогая родителям с девяти лет, Кедра вошла в профессию в тринадцать, а к пятнадцати получила в свое распоряжение двух ребятишек помладше, заслужив доверие главы артели.

– Необычная профессия для девушки.

– Самая обычная, – она посмотрела на меня с удивлением. – Или вы имеете в виду для «благородной девушки»?

В отличие от земной истории, в мире Тьмы женщинам позволительно зарабатывать на жизнь профессиональным трудом. Все дело в численности населения – едва ли миллиард людей на немаленькую планету. Если женатая пара сумеет обзавестись хотя бы тремя детьми за всю жизнь, их чествуют и стремятся породниться.

– У нас женщины теоретически могут рожать каждый год.

– Сильная природа, – Кедра без суеты повязала накрахмаленный передник. – Наверное, в вашем мире совсем нет Тьмы.

Девушка родилась и жила на побережье материка, в крае вулканов. Чем ближе к источнику Тьмы, тем реже рождаются дети у местных жителей. Чтобы прокормиться, не сломавшись от тяжелого земледелия и неблагодарного скотоводства, многие осваивают денежные профессии, невзирая на пол, возраст, социальный статус, и покидают малую родину.

Еще в отрочестве Кедра хотела стать ловцом – охотником на видоизмененных зверей в лесах и водах, расположенных рядом с вулканами. За это много платили, оплачивая не только добычу, но и жизнь самих добытчиков. Ловцы быстро сгорали к тридцати годам от постоянного контакта с Тьмой, если, конечно, не умирали раньше.

Глава 13

– Мисс Котя, герцог хочет знать, какого храца сорвалась экспериментальная раскраска невесты, – захлопнув папку, мистер Винсент преградил мне путь.

Мы столкнулись на балкончике в конце анфилады оружейных залов, куда слуги вынесли морозоустойчивые тюльпаны, дающие первые стрелки в керамических горшках. Цветам организовали тепличные условия, чем и погубили половину луковиц – закаленные морозами тюльпаны обалдели от нежностей, отказавшись расти.

– Катя. Понятия не имею, я ее не красила. А что с ней? В бой без ритуальной маски не берут?

– Зеркала полопались, – брат маркграфа слегка непочтительно хмыкнул в сторону будущей родственницы. – Дважды. Сначала от зрелища, потом от крика. Не собираюсь вас выгораживать, но прямо сейчас леди Элианна активно требует попаданской крови.

– Рехнулась она, что ли? – от логики местных сиятельных мое изумление устало изумляться. – С какого боку я ей припека?

Мужчина пожал плечами. Не став утешать или советовать выход, ученый финт вскользь взъерошил волосы и стремительно покинул пятачок у балкона.

До ужина оставалось не больше часа, и я планировала нагло проигнорировать трапезу, заказав в свой номер пару бутербродов и кофе. Хотелось отдохнуть перед вечерним марафоном по исполнителям средней руки: модистке, ювелиру и свадебному композитору. Служанка передавала, что все трое на грани истерики из-за утреннего визита леди Элианны.

Я с раздражением хлопнула дверью покоев, упав в кресло. У них под боком лесные твари рыскают, черное нечто угрожает жителям маркграфства, а сиятельные устраивают скандалы из-за неудачного оттенка пудры. Взять ту же пострадавшую леди Арнат, выпавшую из окна. Кто-нибудь о ней волнуется? Нет, бедняжка лежит в комнатке, отведенной Мио под лазарет, и грустно жует апельсины.

– Вы не собираетесь на ужин, госпожа? – Кедра деловито забрала прочитанные мною книги, чтобы поменять их на новые.

– Принеси извинения их сиятельствам от моего лица.

– Какая жалость, вас как раз хотели наградить, – наигранно посетовала она. – Мисс Коста выбила вам право сидеть в середине стола между баронессой Одри и виконтессой Риан. Почетный стул.

– Те досточтимые баронесса с виконтессой, которые славятся особой нелюбовью к зубному порошку и страстью к грязным сплетням? Воздержусь.

– Разве вы не находите это забавным? Мисс на каждом углу треплется, какую поддержку и лояльность она оказывает попаданке-простолюдинке, а та не ценит.

До меня доходили слухи, что Падма, добрая самаритянка, из кожи вон лезет, чтобы госпожа попаданка чувствовала себя как дома. Разумеется, манеры этой девицы отвратительны, благодарности от нее не дождешься, но мисс Коста великодушно прощает нахалку и дарит ей шанс за шансом. И не то, чтобы ей сразу верили, но эта гадюка была на редкость убедительна. Надо ли говорить, что за прошедшие пять дней стервочка не сказала мне ни одного доброго слова?

– Не скрою, я приверженица хиханек и сторонница хаханек. Дай срок, мисс Коста обязательно оценит мой юмор и ответную любезность.

За три часа перед сном я успела порадовать своим визитом только свадебного композитора. Дедушка шмакал беззубой челюстью, жалуясь на менестрелей, музыкантов и саму графиню за их беспрецедентные требования. К таковым композитор относил любую просьбу, отвлекающую его от шашек и чаепития, угрожал уйти на пенсию и нанять деревенских скоморохов.

«Вы держались молодцом», – сказала служанка, гася свечи перед уходом. Я лежала в холодной постели, слушая, как часы бьют полночь. Досадно, что успела так мало, а ведь каждому от меня что-то надо. Еще и поспать не дают, шарахаются по коридору, скрипят половицами.

«Что за люди?», – проворчала я, надевая домашние туфли и выглядывая за дверь в поисках источника шагов.

– Ого!

Неизвестный ходок, тихо пересекающий этаж, оказался графиней. Леди Элианна кралась по коридору, нарядившись в старое черное платье, позволяющее ей слиться с темнотой. Вот так новость, у модницы-невесты было не одно убожество в запасе, пожертвованное мне. Девушка скрутила яркие рыжие волосы в гульку, прилизав ее к голове, как чопорная английская старушка, скрыла их под платком, прикрыла выдающийся бюст антикварной шалью и беспрестанно оглядывалась по сторонам. Куда это она?

Остановившись у одной из дверей, графиня в нерешительности постучалась, робка ожидая разрешения. Я ахнула. Покои мистера Винсента!

Мне определенно не стоило подглядывать, мало ли какие дела могут быть у молодой красивой девушки к своему будущему почти родственнику. В двенадцать ночи. Вопреки этикету и нравственным нормам. Тайно.

– Стыд и позор, – бурчала я, медленно убирая заглушку вентиляции в ванной – Заразилась шпионажем от плохих людей.

Наши с мистером Эшфортом покои были соединены той злополучной уборной с каменной чашей, на которую я положила глаз. Во избежание сырости строители сделали отличную вентиляцию, но к соседям. Потом эти разгильдяи исправились и закрыли старую дыру фальшь-панелью, а я ее случайно обнаружила. Совершенно случайно.

Маленькая скамеечка для ног возвысила меня ровно настолько, чтобы было удобно наблюдать за происходящим в комнате. Мистер Эшфорт как раз открывал дверь и не услышал моего шебуршания, позволил невестке войти к себе.

– Леди, что привело вас ко мне посреди ночи? – немало удивился мужчина.

И, судя по интонации, в нем не мелькнуло даже тени сомнения относительно мотива Элианны. Если Винсент и взволновался, но исключительно за леди, но никак не о себе самом. Я же настроена куда более скептически, интуитивно ощущая решимость невесты. Так оно и оказалось.

– Я не уверена в своих чувствах, магистр, – леди села в предложенное кресло, смяв подол.

– Элианна, не зови меня магистром, – голос Винсента приобрел родительскую мягкость. – Я твой будущий родственник, мы почти одна семья. Ты не уверена в своих чувствах к Францу?

– Я не уверена в своих чувствах... к вам.

Лицо мистера Эшфорта окаменело. Он не дрогнул, оставаясь в той же вальяжной позе, лишь пальцы, держащие книгу, сжались на мгновение. Девушка сидела, низко опустив голову, но с трепетом ждала его реакции.