Требухашка. Начало

Глава 1

1.

Что сильнее страх смерти или страх опозориться? Иногда подсознание дает ответ на такие темы во снах.
Человеческий организм вообще сложнейший механизм, а то, что приходит по ночам, вообще за гранью реальности. Иногда думаешь, что сон отражает твои мысли, переживания, страхи пережитые за день, но потом как шарахнет чем-то эдаким, что только и думаешь откуда только оно берется?

Мой заграничный сон он был такой... Ретро-стайл. Я давно забыл, что тогда случилось, детали сгладились из памяти, все в розовых тонах, а во сне вдруг такого жару поддают, что просыпаешься в мокрой постели и пытаешься понять, что происходит.

Короче. Я опять в детском лагере где-то в Подмосковье. Родители отправили и с удовольствием забыли о моем существовании на все лето. Ну ладно, нас и тут неплохо кормят.
Вот только проблема в том, что сейчас у меня бешено колотится сердце, ноги ослабли, и в голове мутно, как в грязной чашке. Мы идем всем отрядом купаться на речку. Я, Лешка, Владик (соседи мои по палате) и другие пацаны и девчонки. Маринка тоже идет. Я как будто случайно «кошусь» на нее — рядом с вожатой она идет, улыбается. Черные короткие растрепанные волосы, милая улыбка, короткие шортики, голые ноги — в том возрасте еще не думаешь ни о каком возбуждении, просто детская влюбленность в не знамо во что. Я втюрился так, что до сих пор след на сердце остался. Как говорится первое ранение самое серьезное.
Мы спускаемся всей толпой с пригорка. Солнце жарит во всю мощь, небольшой ставок синим зеркалом манит внизу — еще пара метров и пришли. Только для меня цвет больше на черный похож, сердце сжимается — разжимается гоняя кровь и давление стучит в ушах. Дело в том, что плавать я не умею от слова совсем. Можно даже сказать боюсь. Боюсь глубины до сих пор, а уж тогда... А еще это здоровенное озеро похоже на кратер, заполненный водой на все свои пятьдесят метров вниз. Вспомнил и потом покрылся, прямо во сне. Никто не знает, что я плавать не умею. Лена нас всех выстроила и прямо спросила, кто глубины боится? Лучше оставайтесь в лагере, потому что мы идем в лес, а не в бассейн. И как я мог при всех сказать, что плавать не умею? Никто руки не поднял — все как не брассом, так кролем, а я только камнем на дно. И как признаться когда Маринка стоит рядом и я буквально чувствую ее дыхание на плече. Конечно я не сознался и вот обреченно продумываю отмазки, чтобы не опозориться и не утонуть одновременно.
Животик заболел? Так отправят назад. А скорее всего и весь отряд вместе со мной.
Неохота купаться? Ну так чего шел тогда. А ну марш раздеваться.
Стесняюсь своего белого пуза? Засмеют.
Я лучше костер буду готовить и вообще по хозяйству? Вряд ли прокатит. Вожатые тоже в воду полезут.
Обреченно смотрю как все разбредаются по берегу — снимают босоножки, бросают рюкзаки, достают покрывала, расстилают их на земле. Девчонки смеются и почему-то расчесываются. Пацы поснимали футболки ходят с важным видом, засунув кулаки в карманы шорт. Вожатые улыбаются и готовят свое местечко для загара в центре. Идиллия, вот только одному человеку не по себе. Чертов сон. Понимаю что сплю, а выйти не могу. Ворочаюсь на койке общаги, обливаюсь потом в комнате пропахшей грязными носками и одновременно ощущаю свежий ветерок — раздувающий волосы, обдувающий тело до дрожжи, жару солнца на плечах как погоны и ребячий смех. Только для меня он как смех подростков в Пятнице 13 — жутковатый.
— Мишаня!, — прилетает удар по предплечью, потом меня хватают и за руки и тащат вниз. Лешка и Владик — друганы на лето. Зато какие! Самые верные и боевые.
«Ты чего заснул, скоро купаться! Давай вместе с нами устраивайся! Будем втроем как Неуловимые Мстители!
Краем глаза замечаю Марину. Она далеко, почти на противоположном конце лагеря, с Юлькой устроились на коврике. Можно глазеть не опасаясь, что заметит. Классное место пацаны нашли. Забыв о страхе достаю свою простыню и разбираю вещи. Пацаны уже разделись и вытащили карты.
«Ленка сказала не сразу в воду, — объясняет Лешка — Нужно нагреться или типа того. Будешь в дурака?»
Отказываюсь без сожаления. В карты играю так же, как плаваю. Никак. И об этом тоже никто не знает. Главное делать умное скучающее лицо.
Пацаны уже с азартом шлепают картами, а я с неохотой снимаю футболку и шорты. Плавки у меня конечно есть, мама положила, хотя и знает — я купаться вряд ли буду. В тайне надеется, что кто-то меня в лагере научит, раз отец не смог.
Через полчаса я уже в воде. Все произошло так быстро. Ленка встала, обьяснила главные правила поведения на воде и оставив на берегу вторую вожатую (кажется ее звали Наташа) вместе с самыми отважными первая полезла в воду. Зашла по пояс, ухнула от холода и резко прыгнув в сторону поплыла, рассекая воду взмахами рук. А потом купаться ринулись все. Кто с визгом залетал, кто тихо входил и осторожно нырял, и только один стоял и делал вид, что камень застрял между пальцами.
«Миша, ты идешь купаться?» — я поднимаю голову и вижу Маринку. Она еще не в воде, почему-то подошла ко мне и улыбается, руку тянет.
Через мгновение я был в воде. Сейчас главное что? Главное не зайти на глубину. Нужно фыркать, делать озабоченный вид, нырять, но не от берега, и не ввязываться в шумные игры — а потом тихонько выскочить на сушу отметившись. Маринка все равно уже уплыла и где-то там они перекидываются мячом. Я стою в воде по грудь, но волны от бесящихся ребят иногда накрывают до подбородка. Завиcть — чувство нехорошее, но если не можешь присоединиться к общему веселью остается только завидовать. Лишь бы меня не втянули. Лишь бы меня не вт... Я медленно отступал назад, подальше от визжащих бесноватых, когда вдруг нога не нашла дна. Взмахнул руками удерживая равновесие и шагнул другой ногой назад, провалился вниз, но земля вот он,а только уровень воды поднялся до подбородка. Мне стало страшно в обеих реальностях и там, и в кровати. Переживать это еще раз? Да ну нафиг. Выпустите меня!
Я покачивался максимально расставив руки и пытался шагнуть вперед, чтобы выйти на мелководье. Паника «верещала» всеми голосами и вода не пускала меня вперед, как будто мягкие мамины руки толкали в грудь. Тут бы дальше не улететь, совсем на дно не пойти. Я слышал только всплеск волн, которые время от времени набегали грозясь накрыть с головой или утащить на глубину. Смех друзей, крики вожатых звучали отдельным фоном, абсолютно лишним здесь треком. И гул в ушах, как будто я поселился в морской раковине.
Почему когда люди тонут этого обычно не видят окружающие? Не знаю правда или нет, но я прочитал позже, что тонущие по-настоящему никогда не кричат, не колотят по воде руками и никак не привлекают внимание. То ли страх блокирует все реакции, то ли вода, но твой же мать и со мной так было! Можно мне проснуться наконец?
Я видел Наташу на берегу: она выполняла свои обязанности честно и регулярно проходила взглядом по головам. И на меня глянула пару раз. Вот только не поняла ничего! Не увидела тонущего мальчика.
Я видел Ленку: она играла с моими пацанами, перекидывались большим резиновым мячом.
Я увидел Марину: она плыла на каком-то матраце и смеялась, забыв обо мне. А ведь был вариант поцеловать ее вчера на дискотеке, не воспользовался — умру не целованным.
Шум. Я осторожно поворачиваюсь всем телом, стою уже на носочках, покачиваясь как пугало на ветру и вижу здоровенную волну. Она летит на купающихся, которые смеются и ныряют под нее, выныривают и опять смеются, а у меня свело мышцы на ногах и адски болит плечо. А потом волна накрывает с головой.

Глава 2

1.

Микроавтобус Ford привозит толпу к огромному и длинному помещению. Таких масштабов многие из нас не видели в своей провинции, а это всего лишь перевалочный склад на котором собираются посылки для отправки в магазины по всей Европе. Своего рода общая база: сюда везут товар связанный с «мяукающими-гавкающими», и здесь же он фасуется и уезжает в разные концы света. А мы всего лишь десяток муравьев из сотни, которая здесь трудится изо дня в день.
Через главные ворота проезжаем без препятствий, а дальше в здании уже строгий пропускной режим — каждый работник получает карточку, отмечается на входе и на выходе, «карщики» забирают ключи от своих машин, мы получаем сканеры чтобы «пикаться». Когда сканируешь товар — сканер в подтверждение издает смешной звук, поэтому так и прозвали этот процесс. Смена, которая была до нас, одновременно выходит из помещения — спешат на автобус — бардак полный.
Новички сеачала теряются и держатся куратора, организатора, типа нашего толстяка, а Витька, он до сих пор привыкнуть не может, приходится тянуть его за собой, когда мы попадаем в одну смену.
Проталкиваюсь сквозь толпу к витрине за которой мечется охранник — бедолага-иностранец не может разобраться с толпой русскоговорящих подростков — все чего-то хотят, все наглые и крикливые, а он по нашему ни бум-бум, хоть бы попробовал выучить что-ли.
Хватаю Витьку за локоть и подтягиваю к себе, как чемодан. Другой рукой роюсь в сканерах на столе, которые обычно охранник сам выдает под роспись.
«Куда без очереди!», — кричит кто-то. Показываю кулак и одновременно улыбаюсь охраннику, который заметил мои поползновения. Подтягиваю бланк и нахожу свою фамилию, ручку ношу в кармане, быстро вписываю номер сканера и время — охранник успокаивается. Чтобы заработать денег тормозить нельзя, а здесь так точно. Шум и гам! Пока все эти будут разбираться я займу нормальную машинку и полечу делать нормы, только друг задерживает.
— Распишись! — кричу Витьке и даю ручку. — Только быстрее, прошу тебя!
— Х-Хорошо, — без заикания произносит он и красный от стыда и неудобства ищет свою фамилию на бланках.
— Быстрее, болван! — кричит деваха в красных шортах и подпрыгивает от нетерпения.
— Не-не-не-не-не, — что-то пытается сказать Витька и чем больше нервничает, тем больше заикается.
— Что, — говорю, — забыл как крестик ставить?
Он мотает башкой и опять не-некает.
— Найти фамилию не можешь?
Угадал. Спрашивать его фамилию бесполезно, будет еще полчаса заикаться, а толпа за спиной начинает закипать. Бланки вырывают из пальцев. Охранник нервничает и глаза выпучивает.
— Да погоди! — кричу я и тяну бумаги назад. — Олег! Олег!
Толстяк проталкивается ко мне и смотрит на Витьку:
— Ты какого хрена задерживаешь смену! Быстро вернул бумаги!
— Фамилию его скажи! — говорю, — я забыл.
— Худрук, — четко отвечает куратор.
Все-таки насчет работы он молодец. Знает все и обо всех, хотя тут текучка ужасная. Десять приехало,пять уехало и так каждый день.
— Точно?
— Д-д-д-д, да.
Бумага пролистывается еще раз и находится «Hudruk Viktor»
— Ставь подпись и погнали! Мне еще машинку искать!
— Михаил! — обращается толстый и хватает меня за руку на развороте. Витька уже отдал бумагу охраннику и толпа клином пошла в другую сторону, вторая смены вышла и стало чуть просторнее. Плохой знак, с этим благородством хороший транспорт я уже потерял.
— Чего?
Витька уже у двери, приложил карточку к сканеру, показал пакет охраннику и скользнул внутрь.
— Помнишь я про кота говорил, который консервы жрет?
— Помню, — отвечаю. — Чего тебе надо? Быстрее давай, мне нормы делать.
Толстый багровеет и «выпускает пар ушами».
— Будешь кататься в том районе, посмотри, если что. Директор обещал премию тому кто кота поймает.
— Добро, — говорю я и достаю карточку. Прикладываю к сканеру, он на мгновение зависает и пищит, а потом светится зеленым. Вход засчитан.
— И еще! — кричит толстый, когда я уже ногой на территории. — Следи чтобы придурошный под колеса случайно не попал!
Я захлопываю дверь и слышу окончание.
«Всякое бывает!»
Ну и урод же.
****
Про кота этого уже неделю слухи ходят. Лично я его не видел, но пару раз разорванная упаковка «Вискас» или открытая консерва валялась на пути. Может это наши и жрут. Пацаны вечно голодные, по двенадцать часов работать тяжело и одного обеда мало, а некоторые без денег сидят вот и «хомячат» то, что собакам предназначено. Весь склад «обтыкан» супер чувствительными камерами, как ёж иголками, но именно в том углу есть мертвая зона и об этом все знают, кроме тех, кто за камеры отвечает. Не знаю недоглядели или для себя лазейку сделали, но там где складируются кошачьи и собачьи консервы, плюс сухой корм — камеры видят плохо.
А теперь кот там повадился товар портить и на полу гадить. Откуда он взялся я не знаю, но видели его многие, да только поймать не могут. Он обычно на верхних стеллажах зависает, а туда никто не лазит, только погрузчики палетты ставят. И птицы иногда залетают через открытые ворота. Высота этажа четыре по нашему, не меньше.
Моя работа состоит в сборе посылок. Получаешь на сканер список нужных товаров, берешь пустую коробку и катаешься по складу собирая товары по списку. Потом, когда коробка собрана, везешь ее на упаковку и получаешь новое задание. Смысл всей работы — за смену собрать как можно больше коробок — желательно норму. Если не собираешь норму — это не страшно, просто через неделю тебя или уволят или переведут на другой процесс. Если собираешь норму то получаешь увеличенную на 10% зарплату за день. Если собираешь выше нормы, то денег еще больше. Конечно все стараются как минимум сделать норму, а как максимум накидать сверху. Конечно же тут все продумано так, что за нормой ты будешь бегать все восемь — двенадцать часов с мокрой спиной, чтобы заработать еще больше нужно впахивать без обеда, на лучшей машинке и с рабочим сканером плюс нужны кураторы в знакомых, которые дадут заказы полегче. Все как всегда. Блат решает.
Так как склад огромный и широкий то ездим по нему на «машинках», такие передвижные средства с вилами, на которые ставится ящик, огромным аккумулятором, который нужно заряжать, и двумя педалями газ и тормоз. На складе и дорожная разметка есть, и пешеходные переходы, знаки — все сделано, чтобы никто не задавил никого, хотя пеших тут мало. Все на машинках ездят.
В тот день мне случайно удалось захватить нормальную машинку, хоть я и зашел не в первых рядах из-за Витьки. Кто-то забыл аппарат между рядами или специально спрятал, а попробуй спрятать от медведя мед. Повезло, но больше так не буду Витьке помогать — из-за доброты сам страдаю.
Вон друг стоит в районе офисов, уже на машинке, собирает мусор из урн (он убирает на складе) и над ним навис Олег, издалека видно тело в белой рубашке. Что-то кричит и размахивает руками. Витька как всегда голову опустил и покорно слушает. Одной рукой включаю сканер и пока он загружается еду в ту сторону.
Толстый вдруг хватает пустую баночку из под pepsi. Кривясь от отвращения давит в рукаве и ухмыляется. Я чуть поддаю газу и жму на гудок. Все оглядываются, запрещено издавать гудок без особой на то причины, но мне все равно. Толстый опускает руку и прячет банку за спиной, а я проезжая мимо двумя пальцами показываю на толстого и себе на глаза. Это означает «Я слежу за тобой!» Олежусик злобно провожает меня взглядом, разворачивается и шагает по направлению к офису.

Глава 3

1.

Да, неприятно было. Толстяк выиграл раунд с разгромным счетом. А еще бы не выиграл, когда у меня такая «команда-победитель». Мальчик-инвалид, и я.
Рыжая свалила в закат, ей позвонил директор и что-то верещал по видеосвязи. Показывал в экран карточку и округлял глаза. Наверно тоже оштрафовал — хоть какая-то радость прилетела в эту смену, с рыжей не убудет. Она тут же унеслась прочь, забрав с собой запах кофе и немытого тела, даже толстяк выдохнул незаметно — тоже ее боялся.
Свидетели неприятной сцены разъехались когда он им насовал матов по самую панамку. Мы с другом ждали дополнительных инструкций.
«Значит так. Кота видели в разных местах склада. В основном он здесь крутится, но так-то — там где корм, там и кот. По земле ходит редко, иначе давно бы его пацаны переехали. Поэтому задирайте головы повыше и ловите движение на паллетах.
Машины вы обязаны вернуть через двадцать минут, заходит вторая смена и им нужно работать. Дальше пешком или ищите лишний аппарат. Если кто-то выпрыгнет на перекур или на обед — забирать машинку нельзя, на камерах все видно. Так что желательно найти кота сейчас, пока у вас есть средства для передвижения.
До утра нужно гада найти, иначе директор четко сказал — документы на увольнение. Желаю удачи».
Толстяк улыбнулся и развернул свою колымагу. Мы с Витюхой остались одни.
***
— Пи-пи-пи-пи...
— И не говори, — перебил я коллегу по несчастью, — полный пи... Мы с тобой мой друг попали очень «некисло».
В животе забурчало и я понял, что страшно хочется есть. Судя по лицу Витьки он думал о том же. Мимо проехал кто-то, обдав запахом машинного масла.
— Погнали на кухню, нужно перекусить. Через десять минут все равно сдавать моторы. У тебя есть чего пожрать?
Витька судорожно закивал и я влез на свое место. Вздохнул. Посмотрел наверх в надежде, что кот объявится и конечно там никого не было. Ничего, найдем.
— Давай за мной.
И тронулся с места.
***
Машинки мы бросили у дороги и я даже не собрал посылку до конца, оставил сканер — пусть разбираются. Народ собирался домой, бешеными темпами заканчивали смену, чтобы успеть заработать еще немного, а мы думали только о том, чего бы пожрать. Взяли по кофе в автомате, борщ в стаканчике(гадость, но жиденькое нужно для желудка) и разогрели остатки сарделек в микроволновке. Витька ел жадно, а я смотрел как мимо кухни проходят парни, стремясь к выходу и понемногу уничтожал горячий напиток.
— Не-не-не нечестно вы-вы-вы-вы ходит. В-в-в-все...
— Да, все домой, а мы еще нет. Ты не замечал этого сраного кота?
Витька замотал башкой.
— Ви-ви-ви дел пару раз. И-и-издалека.
— Ясно. Значит план такой. Подождем пока смена поменяется, раньше рыпаться не нужно. Потом идем на поиски машинок. Если через полчаса не находишь, то начинай обход пешком. Желательно патрулируй те места, где видел кота, или раньше слышал, что он там появляется. Я тоже буду курсировать. Во время перекура будем отдыхать. У нас на все про все двенадцать часов. Только не засни нигде в углу.
***
Знал бы я о том, что случится дальше стал бы искать этого чертового кота? Даже и не скажу. Слишком много плохого и хорошего произошло после. А чего больше никто и не посчитает.
Получилось найти «самокат» — во второй смене работников на пару человек меньше и у меня даже был выбор из двух развалюх. Пришлось взять лучшую, но с почти полностью разряженным аккумулятором и ехать с ним на зарядку. Там снимать с зарядки новый, старый подключать — а весят эти штуки не меньше тонны — есть геморрой с подъемниками. Времени много потерял. Витька быстрее справился. Он поехал к мусорщикам (те, что занимаются утилизацией бумаги на складе) поплакался немного, позаикался и они свою тачку ему дали с условием, что на перекуре он будет за них работать. Любят они инвалида, но и пользуются его добротой.
Пока я выехал из «зарядки» с новым аккумулятором друг уже нарезал круги в поисках хвостатого гада и меня встретил на дороге почти сразу.
— Ну что там? — спросил я с надеждой, хотя и так все было ясно по лицу напарника. Хитрый котяра как будто чувствовал, что на него открылась охота и пропал. Ни мяуканья, ни шуршания. Тень нигде не мелькает.
— Разорванные коробки есть? — спросил я и Витька пожал плечами. — Ничего не валяется новенького на дороге? Может рассыпавшиеся корма кошачьи? Ладно, сам посмотрю.
Хочешь сделать хорошо — сделай это сам. И я отправился колесить по кругу высматривая на улики. Если котяра проголодался, он 100 процентов наследит где-нибудь.
Покатался так час без толку и поехал к начальству, которое сидит в центре склада за компьютерами и следит по камерам, что творится на складе. Толстый так удивился, когда меня увидел, что рот открыл. Директора на месте не было, наверное домой поехал на своем джипе, оставив предприятие на помощников. Хотя он наверное и из дома может камеры смотреть. Кстати о камерах.
— Не было видно кота на камерах? -спрашиваю. — Желательно уже в эту смену, но можно и просто сегодня.
Толстый переглядывается с рыжей и плечами пожимает:
— Это не наша работа за котами следить. Мы — управляющие...
— Да ладно тебе выёживаться, — говорю, — это в наших интересах, общих. Если хвостатую падлу сегодня не найдем ущерб на вас запишут. Вы ведь управляющие, верно? Офис-менеджеры и всё-такое?
До толстяка начало доходить и он начал белеть как Витька пару часов назад. Только не знаю от ярости или растерянности. Потом стал взглядом по монитору шарить и всех шестерок вокруг опрашивать, включая иностранцев. Не, ну респект с одной стороны толстому — язык выучил, карьеру потихоньку делает, гражданство получил и здесь жить останется — только ведь человеком тоже нужно быть.
— Спокойствие, только спокойствие, Олег. А то с инфарктом сляжешь. Нет у вас никаких датчиков движения, тепловизоров или типа того?
— Нет, — ответил он. — К сожалению. А то бы я быстро вычислил кто консервы жрет.
— Так кот ведь. Сами же сказали.
— Кот консервы не умеет открывать. И одноразовых вилочек после себя не оставляет. Наши это — соотечественники. Если знаешь кто, Михаил, то можешь сказать. Тогда Витька сам будет кошака ловить, а ты домой поедешь.
— Мой дом далеко, — говорю, — за шестьсот километров. Не знаю я, кто чего жрет у вас. Мне бы самому пожрать не помешало бы.
— Через восемь часов привезут обед для тех, кто двенадцать часов работает. Если до этого времени кота не найдете — выделю вам две порции.
— Ясно. Так не видно его?
— Нет, — качает головой толстый, — сегодня не попадался. Набери меня если увидишь. Он чаще всего появляется в слепой зоне. Я бы в той стороне искал.
Сегодня мы там уже были, но толстяк прав. Нужно поставить охрану, в лице Вити, а самому кататься по кругу. Я набрал его номер и услышав знакомый железный голос вспомнил, почему абонент недоступен.
— Можно проход освободить? — перевела рыжая речь какой-то иностранной клюшки, которая улыбаясь что-то мне говорила.
— Хорошо, — и укатил я в стороны мертвой (то есть слепой) зоны.