Трепетный зов высоты

Предисловие

Миллионы лет назад на планете Радага[1] были могущественные государства, в которых жили люди-амфибии, люди-насекомые, чернокожие и светлокожие гоминиды[2]. Они были сильными и выносливыми. Многие из них были магами и оборотнями и могли становиться невидимыми. На планете не было войн, и все население жило в мире и согласии.

Но это «золотой время» было остановлено столкновением с маленькой блуждающей планетой, рожденной в Черной галактике Антимира. Ее населяли плотные и эфирные змеи и драконоподобные сущности тьмы.

От столкновения планет из морских глубин началось чудовищное извержение огнедышащей лавы. Вместе с расплавленным потоком выделялось огромное количество ядовитых веществ, которые моментально уничтожали все живое на больших территориях, в воде и на суше. На окрасившемся ярко-красным заревом небе висели гигантские облака дыма.

Оставшиеся в живых «радагийцы» вступили в борьбу с «аспидами»[3], и Радага стала представлять собой арену непрерывных битв между коренными жителями и пришельцами из Космоса, которые порабощали все больше и больше населения.

Сложность борьбы заключалась в том, что эфирные сущности не только боролись физически с «радагийцами», они сеяли мрачные, тревожные мысли в их мозгах, призраки мертвых преследовали многих, вызывая душевные муки.

Змеи прекрасно себя чувствовали в захваченном ими мире, и как существа исключительно ползающие, они изменили древнее название планеты, назвав ее Терра[4], по аналогии с местом, где они привыкли находиться.

Люди-амфибии не могли плавать в загрязненных токсичных водах мирового океана; люди-насекомые не в состоянии были быстро передвигаться на большие расстояния, спасаясь от огня и преследования пришельцев. Они все вымерли. Остались лишь цветные и светлокожие гоминиды, многие из которых были одурманены бесплотными, воздушными существами…

ххх

Крупный, с крепким телом и широкой грудью догон[5] пустым и равнодушным взглядом посмотрел на экран «ПСиНки» (Позиционный Системный Наблюдатель). Это была последняя вахта Масса в Космосе, по возвращению на Сириус он начнет спокойную офисную службу в Информационном Бюро.

Межзвездный модуль немного тряхануло от стыковки с транспортной капсулой. Масс схватился крепкими руками за стол, и его мясистые губы разъехались в радостной улыбке, оголяя длинные острые клыки.

В рубку вошел молодой дозорный, прибывший сменить информационного наблюдателя. Он был сухощав, но из-за вырисовывающихся на руках мышцах, он не казался слабым. В отличие от своего старшего товарища, выглядевшего заросшим, словно запущенный сад, молодой догон явно следил за своей внешностью. Его блестящие, гладко зачёсанные волосы были собраны в хвост, а от тела исходил приятный аромат сандала и ванили.

Оглядев вновь прибывшего Масс недоверчиво покачал головой и, пробубнив себе под нос что-то о неподготовленных щенках, снова посмотрел на экран. Вдруг, его мохнатые брови взметнули кверху, и широкий лоб прорезала глубокая горизонтальная складка. Догон согнул мощную спину и, пристально смотря на экран, начал щелкать кнопками. Его брови повисли над проницательными, умными глазами и он, вместо приветствия, зычно рявкнул:

- Нарушен космический информационный энергообмен. Надо развернуть «корыто» к Радаге. Встанем на луч, посмотрим, что там. Надеюсь, проблема не в трансформаторах. В каюте повисла тишина, нарушаемая щелчками переключателей камер наблюдения. Молодой КИН[6] с любопытством смотрел за четкими и отработанными движениями Масса, который вдруг резко выпрямился и озадаченно произнес:

- Мы потеряли связь с членами Конгломерата. На Радаге исчез цветовой спектр видимого излучения. Там либо катаклизм, либо…, - он, недоговорив, глубоко вздохнул.

Ему надо было с кем-то посоветоваться. Масс посмотрел на сменщика и поинтересовался его именем.

- Кайра. Я только что окончил академию. Это моя первая вахта.

«Да. Советчик из этого кутенка никакой. Вон даже лоб гладок, без морщин, словно не думает вообще», - мысленно рассуждал Масс, поглаживая бородатый подбородок.

- Радага не в Союзе, какое нам дело до них, - продолжал юнец, накручивая на тонкие пальцы хвост на затылке.

— Это да. Они придерживаются нейтралитета, как и положено месту, которое всех информационно объединяет. Но если их захватили, где гарантия, что тем, кто это сделал, нет дела до нас. Так что, давай Кайра, покажи чему вас там учат в современной академии. Надо поставить судно на контактный луч «Радага – Сириус», - командным голосом произнес Масс и отошел от пульта, уступая место молодому догону.

Кайра уверенно подошел к системе управления, нажал кнопку на своем ручном браслете, и тут же на экране загорелась надпись: «Привет, Кайра!». Выпускник академии улыбнулся, хитро подмигнул Массу, который тупо не понимающе наблюдал за происходящим, и приказал системе поставить корабль на заданный вектор. Судно медленно поплыло в сторону контактного луча и развернулось так, что в нос ему шел энергетический поток с Радаги, а на корме он разделялся на два серебристых ручейка. Один, идущий на базу «Сторожевых псов» на Сириусе, а другой - в главный штаб Конгломерата[7] на Бетельгейзе на поясе Ориона.

Вдруг, космический корабль качнуло, потом затрясло, и в него словно ударила волна, да с такой силой, что Кайра и здоровый Масс оказались на полу. От стыковой капсулы исходили потоки огромной энергии. Присутствовало очень четкое осязаемое ощущение, что они оказались в новом пространстве. А потом…все пропала. Пришло чувство опустошения и слабости.

Молодой догон с трудом поднялся и, подойдя к старшему товарищу, протянул ему руку, помогая встать на ноги.

- Что это было? – в голосе Кайры звучали нотки волнения и где-то немного даже страха.

- Могу предположить, что на луче открылся портал, а мы влезли в него. И если я прав, то в нашей капсуле кто-то есть. Кто-то с Радаги.

Кайра оторопел, кожа на его лице побледнела и покрылась потом, в животе неприятно запорхали бабочки, и он потер руки, чтобы не выдать дрожь.

1. XIV века до нашей эры. Где-то в Космической империи.

Горная узкая дорога шла через ущелье. Она была словно тонкая световая ленточка, проявляющаяся на фоне могущественных гор. Чем выше ОН поднимался, тем больше понимал, что горы имеют не острую, а округлую, даже овальную форму. Из-за многолетних сосен и елей, растущих на склонах, создавалось впечатление, что это огромная мохнатая спина какого-то зеленого монстра. Идя по дороге, ЕМУ казалось, что эти «спины» практически соединяются впереди него. А дальше – возвышаются огромные снежные пики, похожие на застывшие необычные фигуры в белых шапках. ОН остановился, втягивая свежий, немного разряженный горный воздух. Подняв голову к небу, ОН увидел величественно парящего орла. Взмах мощными крыльями, и снова долгое парение. Вдруг, орел, увидя добычу, завис в воздухе и камнем начал падать вниз. Схватив змею мощными когтями, он начал набирать высоту, но огромная гадюка извивалась, словно на угольной жаровне, изо всех сил стараясь ужалить орла. Она скручивалась в кольцо и снова вытягивалась и наконец, ее раздвоенный язык дотянулся до крыла…

Орел терял высоту, он знал ему конец, но когти продолжали крепко сжимать убийцу. Упав на землю, он из последних сил ударил змею клювом и, зажав крепкими, мускулистыми челюстями ее чешуйчатое, холодное тело, закрыл глаза…

… Проснувшись от кошмарного сна Тавор резко оторвал тело от кровати. Он испытывал просто невероятный страх, его охватила внутренняя дрожь и казалось, что сердце остановилось, на лбу появилась испарина. Он глубоко вздохнул носом и шумно, медленно стал выпускать воздух через рот.

- Звездное поднебесье! – выругался вслух Тавор, - сколько это может продолжаться?!

Этот сон снился ему с завидным постоянством, и ничто не помогало успокоить голову.

Тавор встал и, подойдя к зеркалу, уставился на отражение. На него смотрели большие глубоко посаженные глаза с опущенными вниз внешними уголками. Он сдвинул густые, низко расположенные над глазами брови, отчего крупный заострённый нос почти достал рот с тонкими губами, которые сложились в трубочку словно для поцелую. Повертев челюстью в разные стороны, мужчина скорчил еще несколько рож и широко улыбнулся. Потом глубоко вздохнув, он нехотя пошел в душ. Скинув неглиже он шагнул в душевую зону и щелкнул пальцами. Из встроенной в потолке решётки потекла теплая приятная вода, заиграла расслабляющая музыка, и загорелись встроенные в стену светодиоды.

«Что ж за день?! Не задался с самого начала», - мелькнула мысль в голове. Тавор двинул кулаком в стену, свет погас, музыка замолкла, а из подвешенной трубы потекла прохладная водяная струя. Касаясь мощной шеи она, разделяясь на мелкие струйки, скатывалась по широким плечам. Мужчина поднял руки к голове, взъерошил свои короткие, густые и жесткие черные волосы, потом непроизвольно развернул плечи и скривился от боли в лопатке. Он хотел присвистнуть, чтобы запустить гидромассажёр высокого давления, но решив, что день не его, он по старинке нажал кнопку. Сотни водных иголок стали атаковать его поврежденное «крыло» - лопатку и плечо. Боль была приятной, вернее она оказалась не такой сильной, как он ожидал.

Закончив небольшую экзекуцию над своим телом, Тавор, обернув полотенце вокруг узких бедер, пошел в комнату, где его ожидала свежесваренная кисловато-горькая, вяжущая коричневая жидкость. Он вдохнул неповторимый, многогранный запах напитка. Его чуткий нос также уловил в этом аромате запах морских водорослей, затхлый, землистый запах компоста и даже запах гнилой капусты, но без этих составляющих не было бы полноты этого потрясающего, восхитительно аромата напитка, называемого галактическими корсами[1]- кофе. Напитка, запрещённого в Конгломерате из-за своей вредности, напитка, якобы имеющего способность длительное время бессимптомно негативно влиять на организм. Но Тавора, с детства отличающегося своенравным, строптивым и непокорным нравом, это мало волновало. И многим было не понятно, как такой самовольный тип может служить в «Артели», военно-разведывательной организации.

Насладившись контрабандным напитком и, дав указания на день своему роботу-ассистенту, ройам[2] Тавор спустился в подземный гараж и запрыгнул в свой старенький торий-мобил[3]. Несмотря на то, что машина была оснащена двадцатью четырьмя узкими колесами, расположенными в четыре ряда по шесть штук, и кузов был сделан из специального волокнистого материала, что позволяло авто принимать ту форму, какая заблагорассудится его хозяину, торий-мобил не был приспособлен ни летать, ни нырять под воду, как все нормальные одноколёсники на гироскопах или магнит-кары. Тавор любил свою «древность» за то, что любые царапины и вмятины на ней из-за специального покрытия «заживали» сами собой, в буквальном смысле, как на собаке.

Он ехал в штаб, получить новое задание. Он не был там со смерти своего лучшего друга – Тайпана. При мысли о нем, Тавор почувствовал физический дискомфорт и, предательски подползающее, нервозное состояние. Чтобы снять внутреннее напряжение, он включил музыку, но заигравший глупый модный мотивчик еще больше выводил его из равновесия. Ему нравились композиции, отличающиеся бешеной энергетикой, для которых был характерен ритм и большая плотность звука. В основном эти песни были написаны парнями из «Клики недовольных», запретной организации в Конгломерате. Наверное поэтому в их песнях слышалась непримиримость и бунтарский дух.

Торий-мобил припарковался у здания штаба «Артели», и Тавор направился к начальству.

- Я не спец по Терре и ментальные змеи не мой профиль, - зло буркнул Тавор, услыша куда ему придется отправиться.

- Слушай, ройам, ты из «трехэтажки»[4], плюс у тебя высокий спектр излучения и вибрации к седьмому уровню подходят, а про опыт со змеями…, - джен[5] замолчал и, махнув рукой, добавил, - кто б говорил. Я видел твой файл. Ты ж их нутром чуешь, знаешь их, как себя самого.

Тавор исподлобья смотрел на начальство. Уголки рта слегка были опущены, а брови нахмурены, что придавало его облику некоторую мрачность и даже где-то брезгливость.

2. Наше время. Планета Земля

«Приснится же такая мутотень», - открывая глаза и, кривя узкие губы в усмешке, мужчина лет сорока растянул тело в постели. Кинув взгляд на часы, висевшие на стене, он взял телефон и нажал кнопку быстрого набора. Прикрыв глаза и, закинув свободную руку за голову, он ожидал ответа.

– Абонент временно не доступен или… – раздался безразличный голос оператора.

- Или абонент загулял, - скопировав металлический голос отреагировал мужчина и отбросил телефон на кровать.

Потянувшись еще раз, он вскочил и накинул махровый халат на голое тело. Мужчина был худощав, но при этом не производил впечатление «узкого». Он был каким-то компактным, словно творец поставил себе задачу сделать его из возможно меньшего количества материала. Он был не высок, но длинные, сильные ноги и твердые ягодицы выдавали в нем любителя – бегуна. Наверное поэтому, его походка немного напоминала лошадиную рысь.

Проведя четверть часа под душем, насвистывая мотивчик детской песенки, мужчина закончил водные процедуры выливанием на себя ведра с холодной водой под свои же оглушительные крики. Несмотря на многолетнюю практику, он постоянно испытывал страх перед этим ведром, но ему нравилось это состояние с выбросом в кровь адреналина, и ни с чем не сравнимое чувство бодрости и своего рода перерождения. Растерев тело он укутался в теплый халат и направился на кухню. Утреннюю тишину прорезал неожиданный телефонный звонок.

- Звонил? – женский голос был мелодичный, но недовольно-заспанный.

- Звонил.

Повисла неловкая пауза.

- Я думал, ты приедешь после работы, - неуверенно, растягивая слова прервал молчание мужчина.

- Ты же был с мужиками.

- Ну так спать я домой еду, ты же знаешь, - в голосе слышались нотки недоверия.

- Поздно закончила, устала. Шеф-садист сказал, чтобы отчет был готов к концу недели. А эта новенькая, неуч сиськастая, пустое место. Ее и взяли только потому, что явно «села» туда куда надо, а мне теперь отдувайся за это, - зло рявкнул женский голос.

- Хочешь приеду?

- Не стоит. Мне надо поработать сегодня. Отчет этот гребаный еще не готов.

- Ну так я помогу.

- Что про меня скажут в офисе? Вообще охренел?!

- Ладно. Освободишься, позвони. Заеду за тобой, - разочаровано проговорил мужчина.

Он отшвырнул, чертыхаясь, телефон на кровать и направился на кухню делать завтрак.

Бекон и яйца шкворчали на сковородке, кухня заполнялась приятным миксом из запаха еды и молотого кофе.

Телефон снова подал признаки жизни.

- Кристина?! – в голосе звучали нотки надежды.

- Знаешь, Меркутов, ты не приезжай.

- Ну так я понял, что ты занята сегодня, что перезванивать.

Молчание. Зловещее молчание, рождающее чувство не комфорта. Мужчина понимал, что за этим красноречивым беззвучием стоит что-то большее, чем просто «не приезжай». В трубке слышалось сопение, а потом женский голос быстро выпалил, словно боясь, что кто-то закроет ей рот:

- Мне одиноко с тобой, Меркутов. Я как брошенка какая-то. У тебя на меня вечно нет времени: сначала были эти гребаные летные часы, которые тебе по зарез нужны были для новой работы. Потом эта старая «этажерка», которую ты притащил с «кладбища» и пытаешься снова заставить летать. Я уже не говорю о вечном стрессе от страха, что кто-то позвонит и скажет: «Машина потеряла управление, пилот не успел катапультироваться…». И тогда три года коту под хвост, ты даже не удосужился мне сделать предложение за все эти года. С меня довольно.

Ни мужского гласа, ни воздыхания. Лишь сосредоточенное молчание, указывающее на обдумывание ситуации.

- Не могу взять в голову, за что ты больше переживаешь: за то, что «коту под хвост» или за то, что «пилот не катапультировался»? – с сарказмом спросил мужчина.

- Дебил! Между нами все кончено! - резко бросила Кристина, словно выплюнула попавшего в рот жука.

Мужчина сморщил свой аккуратный, четко очерченный, с хорошо видной переносицей нос. Подойдя к стоявшему в углу глобусу, выполнявшему роль домашнего бара, Меркутов взял бутылку виски и, откупорив ее, вспомнил всю нецензурную лексику. И только он поднес горлышко к губам, в дверь позвонили.

В дверях стоял высоковатый, широкоплечий мужчина средних лет с резкими чертами лица и довольно густыми бровями, сходящимися на переносице и образующими букву “V”. Крупные, широкие кости были «одеты» хорошо развитыми мускулами, но при этом он не казался накаченной «скалой».

- Я, конечно, понимаю, что где-то в Японии самое время открывать Саке, но у нас только девять, и начинать день с вискаря..., это не наше лекарство, - и он залился задорным смехом, поднимая руку с мешком, позвякивая полными бутылками. – Два дня в холоде томил.

Речь гостя была немного «растягивающая», с характерным латышским акцентом.

- А начинать день с плебейски–массового бухла — это наше лекарство?! – приветливо улыбался хозяин, ни одной мышцей на лице не показывая свои неприятности.

- Пивас – это не бухло. Как говорят в Латвии, это продовольственный продукт, жидкий хлеб, - серьезно произнес гость.

Мужчины прошли в комнату, и гость стал выставлять на небольшой журнальный столик «батарею» пивных бутылок.

- Хавать будешь? – поинтересовался хозяин.

- Конечно буду. Я как тот тинейджер вечно голодный.

- А меня «Крыса» бросила, - с каменным лицом начал Меркутов, открывая крышку одной бутылки о другую и протягивая ее приятеля.

— Значит уже знаешь, - облегченно выдохнул приятель.

- Сказала, что я лох, которому женщины не нужны, и что у меня как в той песне: «Первым делом самолеты…».

Идя на кухню Меркутов выкрикнул:

- А ты откуда знаешь? Или она уже перетерла со всеми?

- А…а, - протянул латыш, - а то что у нее другой «хрен» тоже сказала? Или только то, что ты мудак-карьерист?

Сказанные спокойным тоном слова друга были как апперкот под дых. Меркутов почувствовал неприятный привкус ярости. Ему хотелось орать, вопить от несправедливости, но, как всегда, на людях, он подавил приступ бешенства. Возможно потом, в одиночестве, он будет кипеть от ярости, но сейчас он просто был обязан сохранить «интеллигентное лицо и шляпу», которые все привыкли видеть на нем. Не проронив ни слова он пожарил еще несколько яиц с беконом для друга и вернулся в гостиную.

3. Когда-то до нашей эры на планете Земля.

… Тавор, в полном смысле слова, вылетел из портала - домовины[1], словно пробка из бутылки с игристым. Упав на холодный каменный пол, он начал непроизвольно быстро опускать и поднимать веки, трясти головой и растирать кулаками глаза. Сквозь обволакивающую зрачки пелену он разглядел подбегающий к нему женский силуэт, который стал вытирать ему выступивший на лбу пот и еле слышно, как ему казалось, звать его по имени. Через несколько минут, показавшиеся ему вечностью, слово «Тавор», произносимое мягким чарующим голосом вдруг оглушительно ударило по ушам. Он закрыл их руками и сильно сдавил, одновременно плотно прикрыв глаза. Несколько раз мотнув головой из стороны в сторону мужчина глубоко вздохнул и резко выдохнул. Открыл глаза и его губы разъехались в улыбке, узнавая старую знакомую:

- Нефа.

Молодая женщина улыбнулась в ответ и, обнимая его, прошептала:

- Хорошо что прислали именно тебя, Тавор.

Мужчина поднялся на ноги, одновременно растягивая их, и огляделся вокруг: каменный кубический ящик – саркофаг, вырезанный из монолитного желтого кварца, на четырех углах которого красовались горельефные изображения цветка лотоса, символизирующего бессмертие; коптского креста – символа передачи энергию Вселенной человеку; орла и змеи. Неподалеку стоял пьедестал с разноцветными кристаллами. Острый орлиный взгляд Тавора, наконец-то восстановившийся после «прыжка», не заметил никаких повреждений на них. На экране пульсировала вспышка, говорящая о четком сигнале, выходящем из вершины станции-пирамиды. В вентиляционных каналах на стенах он отчетливо увидел свет, исходящий от Малой Медведицы, альфы Дракона, Ориона и Сириуса.

- «Псы» зарегистрировали скачки в энергетическом поле и сбой сигналов. Говорили о диверсиях. Но я не вижу ничего подобного. Что происходит в Мусур[2], Нефа? И почему в башне ты, а не хранитель?

Тавор серьезно и пристально смотрел на женщину своим немного колючим взглядом, при этом получая эстетическое удовольствие от ее красоты, в которой присутствовала таинственность и огромная энергия. Нефа была не высокого роста, но обладала красивой фигурой и превосходными формами, отчетливо просматриваемыми сквозь прозрачный калазирис[3]. Черные брови подчеркивали красивые миндалевидные глаза, делая взгляд пронзающим. Она слегка надула и без того пухлые губы, и ее голос разлился колокольчиками по пространству:

- Долгая история.

- Ну так не тяни, - рявкнул его баритон. Он не любил неопределенность и долгие вступления. - Почему была потеряна связь между членами Конгломерата? Змеи нарушали соглашение?

— Это я, - тихо, если слышно, практически себе под тонкий, прямой нос, прошептала, склонив голову Нефа.

Ее ответ был словно неожиданный, невидимый удар в грудь. Тавор сделал шаг назад и, лязгнув зубами, уставился вопросительным взглядом на женщину.

- Мы прибыли с Тайпаном на станцию в Мусуре после того, как на базу перестала поступать информация. Да какая там информация?! Темнота, никакого всплеска энергии и света с Терры вообще. Глухо, словно энергетические башни отсутствуют на планете, - начала свой рассказ Нефа. - Прогулявшись вокруг мы были несказанно удивлены тому прогрессивному скачку, который сделали терряне благодаря нашим технологиям. Грандиозные храмовые комплексы и превосходные памятники скульптуры, источающие новую утонченность и стиль. Правление царя Аменa было на редкость мирным. Конечно, в этом была заслуга хранителя Хапу-Хора с созвездия Орла, который умудрился стать не просто советником царя, он был его другом. Мусура была богата. Здесь процветала торговля, были установлены дипломатические отношения с мелкими государствами. Все было так, как и планировал Совет Конгломерата.

Она замолчала, а через несколько секунд продолжила:

- До тех пор, пока Амен не стал упиваться своим владычеством. Дошло до самообожествления, до культа собственных идолов. Его разум был отравлен недремлющими аспидами. Он считал, что ему уже не нужны советчики Галактической Империи, и в один день просто приказал отключить станцию, грозя хранителям за неповиновение смертью. Он считал себя Богом. Хапу-Хор к тому времени умер и никто не мог противостоять Амену. Тайпан полагал, что терряне прекрасно могут обойтись без Конгломерата и развиваться как им захочется. Мне стоило огромных усилий убедить его в том, что не мы нужны Терре, а она нам. Это Конгломерату нужны станции, чтобы иметь связь со всеми членами и держать контроль над шатким миром с аспидами…

ххх

… Высокого роста Тайпан, никогда не опускавший голову, что делало его визуально еще выше, нервно ходил вокруг домовины, меря шагами периметр комнаты и непрерывно передергивая носом, явно чем-то недовольный. Он прекрасно понимал, что если не восстановить сейчас связь, то в скором времени к Терре прибудет целый флот Конгломерата.

Он остановился, посмотрел на Нефу непримиримым взглядом серых, почти бесцветных глаз. На его лице со шрамом была печать самоуверенности, упрямства и даже презрения.

- Нужно устроить переворот, недовольных достаточно. Пару-тройку пламенных речей, и низкие примитивные вибрации сами сделают своё дело. Многие ненавидят вельмож пышного царского двора, проще говоря – завидуют им. А ты знаешь, где зависть, там практически нет вибраций и свечение черного цвета, - усмехнулся Тай.

- Никому не удастся свернуть царя с выбранного им пути. Он найдет способ и задобрит бунтарей. А ты его не уговоришь. Он даже не станет с тобой разговаривать, когда узнает кто ты и откуда, - Нефа старалась быть логичной.

Хорошо очерченные губы Тайпана разъехались в дьявольскую усмешку, раздалось змеиное шипение, а затем из его глотки вырывался сатанинский смех, от которого колени девушки немного дрогнули, и ей показалось, что ее сапфировые волосы встали дыбом.

Успокоившись мужчина подошел почти вплотную к девушке и, взяв ее за подбородок, с придыханием, прошипел:

- А кто говорит, что мы будем его уговаривать? Нужен новый царь, с новой политикой и лояльностью к Конгломерату. Это же понятно.

4. Наше время. Планета Земля

… На известняковой возвышенности, покрытой песком, устремляясь вверх, подобно каменным горам, стояли три пирамиды. Тут же – их тысячелетний страж и неотъемлемая часть пейзажа – Сфинкс.

Игорь стоял напротив пролома, разглядывая вход в туннель. Потом его взгляд стал подниматься по стене Великой пирамиды, пока не остановился на гранитной пробке в виде арки, явно заделывающей какое-то отверстие. Какое-то необъяснимое, гнетущее чувство тоскливого недоумения охватило его. Он обвёл удивлёнными глазами всю пирамидную грань и вошел в узкий, извивающийся между бугристых стен низкий ход. Ему приходилось всё время пригибаться, чтобы не ушибить голову.

Протяженность пирамиды казалась бесконечной из-за отшлифованных стен, отражающих свет электрических ламп, подобно древним металлическим плитам.

Группа туристов поднималась по наклонной поверхности к вершине пирамиды. Подъем для многих посетителей был тяжелым, и им нахватало воздуха. Кое-кто впереди Игоря останавливался, и ему тоже приходилось резко притормаживать.

- Ой! - услышал он сзади женский голос и почувствовал, как ее тело дотронулось до его спины. - Прошу прощения. Я засмотрелась на стенки, - оправдывалась она на английском.

Он не произвольно обернулся. Люминесцентное освещение делало лица женщины призрачным и старым. Мужчина, улыбнувшись, лишь слегка молча кивнул.

Они оказались в просторном помещении, это была усыпальница фараона, целиком облицованная гранитом, но не украшенная никаким орнаментом. В центре стоял большой пустой гранитный саркофаг без крышки. Больше ничего в усыпальнице не осталось.

Вдруг женщина, стоявшая за ним, тихо произнесла, скорее для себя самой, чем для окружающих:

- Здесь должна быть хорошая акустика.

И она напела музыкальный фрагмент. Мелодичный, тоскливый, проникающий в самое сердце. Игорь смотрел на женщину не отрывая глаз и чувствовал, как это пение пробирает его до костей, заползает в душу, пробуждает какие-то приятные и забытые воспоминания. Ее голос обволакивал его, словно пение сирен, вводившее мужчин в непреодолимый, гипнотический транс. Ему хотелось без конца впитывать эти звуки, идущие, казалось, не из уст, а из души поющей женщины.

Внезапно оборвав пение, она поинтересовалась:

- Как они внесли саркофаг, он же не проходит ни в один из ходов пирамиды? - В ее голосе слышалось восхищенное удивление.

- Переместили через портальный камень, - откуда-то из мужского нутра вырвался ответ. И Игорь сам опешил от сказанного им.

- Кто? - на него широкие изумлённые глаза, - пришельцы?

- Возможно. Как еще объяснить, что “вентиляционные” каналы точно сориентированы на четыре звезды в Космосе? - хитро улыбнулся он, - наверное не просто так.

- Да бросьте вы! - женщина махнула на него рукой и засмеялась, - пойдемте лучше к выходу, эти тысячи тонн камня ужасно давят на голову.

Оказавшись снова на солнце и свежем воздухе, женщина остановилась и, повернувшись к Игорю, с облегчением вздохнула полной грудью и на выдохе удивленно выкрикнула:

- Ой, а я вас знаю!

Сейчас при дневном свете он мог рассмотреть ее. Он однозначно не видел ее никогда. Это была молодая женщина с приятными чертами лица: тонкие, красиво изгибающиеся брови подчеркивали небольшие, но выразительные зеленоватые глаза, прямой, немного заостренный носик и необычной формы рот, совершенно непортивший ее. Волнистые пряди цвета карамели игриво выбивались из-под банданы. У нее были очень красивые узкие кисти рук и длинные, тонкие, изящные пальцы словно у скрипача. Улыбаясь уголки губ приподнимались, и это создавало впечатление, что женщина скрывает что-то очень важное. При этом взгляд был полон игривой хитрости. Но больше всего его поразила ее кожа: она была очень чистая и холеная. Ему даже захотелось коснуться ее и проверить какая она на ощупь.

- Я имею в виду я видела вас сегодня за завтраком в отеле возле пирамид.

- А что я такой приметный? – усмехнулся Игорь.

Она неопределенно пожала плечами:

- Просто взгляд остановился. А вас, я смотрю, нисколько не напрягла нехватка воздуха там внутри.

- Я привычный, - коротко и сухо ответил он.

- А всё-таки интересно, где тело фараона? - она пытливо посмотрела ему в глаза, - или тоже пришельцы подтибрили? - она задорно хихикнула, разжимая немного пухловатые губы и оголяя безукоризненно здоровые небольшие зубы.

Игорь остановился, обернулся и, бросив взгляд на пирамиду, серьёзно произнес:

- Как может быть там то, чего никогда не было.

- Вы археолог?! - догадливо воскликнула женщина.

- Нет, я учитель.

- А.., - потянула она, - может вы еще знаете, что там в этих многометровых пустотах, в которых никто не бывал?

Игорь еще раз обернулся на пирамиду, в которой блестяще сочеталась простота, величие, ясность формы и чёткость силуэта.

Он мог сказать, что там: "хранилище" знаний Космической Империи, архив Конгломерата и портальный камень, используя который можно вернуться … домой. Только он не знал, что все это означает, и откуда в его голове возникли эти бредовые мысли.

- Когда-нибудь человечество узнает это, - только и ответил он, и, сменив тему разговора, спросил женщину о поездке на верблюдах.

- Неплохая идея! Быть в Египте и не покататься на верблюде?! Это преступление против здравого смысла, - звонко объявила она и, бодро шагая к электромобилю, на ходу выкрикнула, - меня зовут Рита. А вас?

Меркутов ответил. Женщина остановилась и резко обернувшись, с интересом разглядывала мужчину. Затем заговорила на русском:

- Игорь?! Вы русский?! А почему мы говорим по-английски.

- В принципе, мне все равно на каком. Можно и по-русски, - в голосе мужчины звучали скромные нотки.

… Езда на верблюде была неторопливая, без тряски. Они отправились в деревню бедуинов. Рита испытывала детский восторг, а Игорю явно не хватало драйва.

Прогулявшись по деревни, они насладились ароматным кофе, но запах еды, готовящейся на костре, начал щекотать нос, и они оба поняли что зверски голодны.